Сотовая бесконечность Вольнов Сергей

С точки зрения старой морали, нынешние локосиане почти поголовно смертные грешники и подлежат удалению в отстойники.

Как разительно изменяет моральные нормы война! Буквально с ног на голову переворачивает.

О, куда это Алекс и Виталий собрались?

Странный какой-то мир, совершенно ирреальный… Они что, виртуальные реальности принялись исследовать?!

Или один из оставшихся миров довоевался до коллективного перехода на иные мировоззренческие ракурсы?

Пора.

Там-Там надел шорты, стрейчевую футболку и чудо-красовки, белые, сверкающие, очень дорогие. Такие в Пятой стране уже не купишь. Подошёл к зеркалу, поправил модную причёску, изобразил улыбку. И, довольный собой, со словами «Иметь меня в попу, если я не красавец» направился к двери.

Взявшись за ручку, юноша остановился и закрыл глаза, морально подготавливаясь к тому, что будет не сладко. Ничего, он справится, вне всяких сомнений, поскольку прирождённый воин. Пятый, как говорится, с большой цифры.

Двери распахнулись. Пару шагов. Ещё… Открыл, нет, так же как двери, распахнулись веки… но тотчас же зажмурился. «Гады! Надо же, до чего додумались. Как быть?»

Там-Там решил позвать кого-то из своих. Никто не пришёл на помощь. У каждого СВОЯ тяжкая ноша. Он один. Знал же, на что идёт. Вот засада! Что же делать?! Не стоять же возле порога и ждать, когда тебя бросятся искать. Эх ты, Там-Тамыч, жадина, скупердяй и циник. А на поиски не скоро кинутся, да и вообще могут не искать, подумают, не сумел справиться со своим препятствием, новичок. Бродить же вслепую ещё хуже, рискуешь попасть в очередную ловушку Первых. Прав был Лайдер, рано ему на сборы, рано. «Ну, где же твоя сила?!» – спросил Там-Там сам у себя. И себе же ответил: «А вот она».

Найдя решение, он со счастливым выражением лица расстегнул ширинку и достал свой признак мужского естества. Открыл глаза вместе с мочеиспускательным каналом и давай обильно поливать зелёный ковёр из сотенных банкнот. Посчитав, что орошения будет недостаточно, юноша опорожнил свой кишечник, используя деньги вместо туалетной бумаги. Теперь уже Там-Там может более-менее, переступая через себя, скрипя зубами, продвигаться дальше. Получается, наш безусый боец, помимо того, что скупердяй, так ещё и не меньший чистоплюй, брюзга и белоручка.

– Не буду же я подбирать эти конченые сраные деньги, – занимался он самовнушением. – Не буду, не буду.

Пусть Лайдер гордится своим учеником, парень дойдёт к месту сбора, как бы сладко ни хрустели под шипастыми подошвами купюры…

Иннафёдоровна – ветеран освободительной войны, – гнала свой кибер-танк по телам мёртвых Первых. Оставшиеся в живых, постанывая, слипшимися от крови губами просили пощады. Бесполезно, она не знает пощады, как бы пафосно это ни звучало. Имея за плечами ценнейший опыт великих сражений, она не поддастся на вздымающиеся руки и жалостливые крики. Иннафёдоровна продолжает перемалывать кости врагов гусеницами супермашины, не подозревая, что ждёт её впереди.

Пропасть. Монитор высвечивает бездонную глубину, сам взгляд в которую вселяет ужас и панику. Узкий переезд. Танк едва уместится и, если повезёт, может переползти через хлипкий мост. Итак, она активизирует внешний манипулятор, делает пробу на прочность, тут же запрашивает прогноз вероятности успеха. Тридцать процентов.

– Фигня, бывало и похуже… Ну, крошка, вперёд, у нас всё получится. Аккуратно, уверенно, чётко и спокойно.

Женщина, плавно вдавив рычаг, двигается к мосту.

– Вот мы уже почти въехали, – продолжала она успокаивать трясущуюся от страха махину. – Смелей, родной.

Танк лучше реагировал на речь и чувства хозяйки, чем на механическое управление. Он съёжился и просигналил, когда сорвавшийся с края моста булыжник отправился в бесконечное падение.

– Ну-ну, тише, малыш, мы уже почти на середине. Стоп!

Никогда кибер-танк не тормозил так резко – чуть не зарылся длинным дулом в жестяное покрытие. Мост предупредительно хрустнул.

Впереди стоял Михаил, вернее его образ. По бокам – смерть. Ветер свободы, врывающийся в открытый люк, не высушивал наворачивающиеся слёзы.

– Зачем ты это сделал? – шептала Иннафёдоровна. – Если бы ты изменил мне, я бы простила, с трудом… но поняла б, а ты… ты же предал Родину. Выбрал где мягче, теплее, сытнее. Всё можно забыть, вычеркнуть из памяти, только не предательство.

Он улыбался и протягивал к Иннафёдоровне свои красивые мускулистые руки. О, как она любила эти по-настоящему мужские руки! Как руки Михаила любили её! Они были лучшей столичной парой. И что случилось потом?

Рождённый талантливым полководцем Михаил поднял за собой миллионы. В каждой семье Пятых на него молились, солдаты считали за честь умереть на глазах у своего командира, его имя стало синонимом будущей победы. Противник, не медля, отступал при виде грозного Михаила во главе войск. Позабыв про оккупацию, враг перешёл к защите собственных границ. В финальном сражении, когда Первые только и мечтали отбиться и спасти родные просторы, победа переметнулась на их сторону. И мир захлебнулся в крови. В том бою, непостижимом и кошмарном, ход войны был коренным образом переломлен. Пятые потерпели страшное поражение, просто-напросто катастрофический разгром.

Основные войска, наголову разбитые, отступали, дабы сохранить хоть кого-нибудь из своих для будущего противостояния… для мщения. Но, несмотря на повсеместное отступление, Иннафёдоровна, сведённая с ума изменой любимого, ринулась в скопление войск противника. Смакуя нежданную победу, Первые расслабились, пели дифирамбы новому повелителю и уж, конечно, не ожидали такой самоубийственной дерзости со стороны побеждённых.

Оглушённые прорывом обезбашенного (в переносном смысле) танка, они ничего не смогли предпринять, когда Иннафёдоровна, направив увеличившийся в несколько раз от гнева ствол, развеяла молекулы Михаила по всему космосу. Удивительно, как осталась жива? Лайдер вынес её тогда из адского огня, полумёртвую… честно говоря, все думали, что вслед за Иннафёдоровной потеряли и Лайдера. Спас Лайдер, чудом спас, после вылечил, выходил, вдохнул жизнь.

– Ты спрашиваешь: зачем? Глупая, конечно не из корысти. Вы неправильное мне дали имя. Моё второе имя – не Победа, а Война.

Михаил на мосту выглядел живее всех живых.

– Ты иллюзия, галлюцинация!!! – неистово кричала женщина. – Я проеду!!!

Танк не заводился, она сломала пульт. А Михаил, грустно улыбаясь, продолжал смотреть в её сторону. Техника беспомощна перед эмоциями, супермашина в первую очередь подчиняется сердцу.

– Господи, я не думала, что будет так… Старая развалюха, заводись, ну же!.. Скотина, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу тебя бросить или отступить назад. Пое-е-е-ха-ли!!!

Иннафёдоровна в истерике молотила худыми кулачками по панели. Мост снова хрустнул и немного прогнулся.

– Всё, нам конец. Надо было соглашаться, когда предлагали встроить автопилот. Нельзя долго оставаться на мосту, слышишь? Мы грохнемся. Боже, даже пропеллер не запускается… Так, ну всё, хватит, где мой глюкосос, и как я про него забыла?

Она отрыла из хлама под сиденьем штуковину, похожую на минипылесос без шланга. Выпрыгнув из танка, нервно ступая направилась к голограмме.

Больно. Словно второй раз убила любимого и ненавистного Михаила. И пусть наивный разум твердит, что это мираж…

Когда я зашёл за Артуром… Лучше бы я за ним не заходил. Не успев удивиться тому, что мой друг полностью голый занимается сексом с воздухом, я сладко вздрогнул от влажного, тёплого дыхания у шеи. Невидимые нежные руки плавно обвили пояс, легко расправившись с ремнём.

Дальше я ощутил мягко вдавливающуюся в лопатки грудь. Вот уже приятно шершавый язык гуляет по моей шее, останавливаясь отдохнуть за ухом. И невольно закатываются зрачки, падают брюки, сползает рубашка. Зона поцелуев медленно по позвоночнику опускается вниз.

Мы никогда не теряем над собой контроль, потому что если мы его теряем, то этого не понимаем, так как контроля уже нет. Не осознаём поражения, если нас каким-то дивным образом не вернуть в нормальное состояние.

Диво называлось «не зажившая рана между правой лопаткой и позвоночником». В последней схватке луч попал в грудь, не задев ни одной косточки, прошёл между лёгкими навылет. Так что, можно сказать, я родился в рубашке, которой сейчас на мне не было. Казавшийся до безумия нежным рот превратился в тупую пилу, прикоснувшись к ране, где ещё не утихло воспаление, а плоть едва покрылась красной корочкой. Я громко вскрикнул, вырвался из ласковых тисков, взметнул кулак и тут же опустил его. Рядом никого не было. Ни души! Ну, кроме сладострастно извивающегося Артура. Судя по ускоряющимся движениям, он подходил к заветной точке. Оргазм, вероятно, получится настолько бурным, что лопнет сердце старого горца, лопнет, как передутый шарик. Кстати, что-то подобное наверняка ждало и меня.

Оглядываясь по сторонам, я не нашёл в его мастерской ничего более подходящего, окромя ведра со щебнем. Схватил за ручку и, не раздумывая, выплеснул содержимое на зашкаливающий барометр друга. Долго мне потом голому пришлось бегать по стенам и потолку, чтобы он в отместку не сделал то же самое.

Запыхавшись до полусмерти, мы натянули штаны и вылетели из мастерской, на ходу заправляясь.

– Ничё, ничё, вот придём на сборы, разуемся, походим босичком по крапивке, вообще попустит.

– Угу, – пробурчал недовольно Артур.

– Ты мой мотык починил?

– Угу, только я его теперь ещё больше поломаю, и никто не починит, мамой клянусь.

– Да ладно, Артур, не дуйся, я же тебе жизнь спас.

– Угу…

Первые всегда бьют в самое слабое место. Пронюхали, что у нас кончилась микстура, и вот тебе, получите, пожалуйста – фантомы-обольстительницы в натуре топят тебя в пучине сладострастия. В курсе, сволочи, что Пятые подчиняются негласному закону «Никаких любовных отношений между соплеменниками!». Время и опыт показывают, что девяностопроцентный исход таких вот отношений – горький разрыв и внутренняя трагедия обоих. Закон окончательно вошёл в силу после предательства Михаила, и нынешний вождь строго следит за его исполнением. «Не время и не место, – говорит Лайдер, – закончится война, вот тогда и будем…»

«Где ты? Как ты? Санта! Продираясь сквозь густые заросли железного терновника, думаешь ли обо мне? Из маленьких раночек сочится красное. Крепкий иммунитет выручает – ранки затягиваются на глазах. Завидное здоровье. Под ногами хрустят панцири стеклянных улиток, больно разят кислотные осы, горло режет ядовитый воздух. А ты продолжаешь разрезать темноту яркими лучами, что испускают твои глаза. Каждое движение – уверенно, вымерено, грациозно. Тигрица на охоте.

Не у всех мужчин получится то, что тебе даётся с лёгкостью. Неотразима, как внезапная ночная атака. Если бы нам разрешалось любить себе подобных, я бы непременно… но нам нельзя. Проклятый Лайдер!

Санта, я переживаю, болею за тебя. В иной ситуации волнения было бы меньше. Ты, искушённая в теории и практике, смело ступаешь по тропе войны, отражая любые выпады врага. Но сегодня… Какое препятствие, испытание выпадет на твою долю? Уязвимая пята есть у каждого, и у тебя, даже если ты о ней не знаешь. Скоро…

Чёрный лес кончился.

Видишь – поляна. Дикие цветы, травы по пояс, ручей. Ветер в волосах, пенье птиц. А какое солнце – ни капли радиации, тёплое и нежное. Ты давно испытывала нежность? Не пугайся, рядом – это я, это мой голос ты слышишь. Когда мы в последний раз виделись? Ты скучала? Я – очень. Не бойся, прикоснись ко мне, я – настоящий, проделки Первых здесь ни при чём. Ты устала, как ты устала!.. Сними сапоги, я омою твои ноги. Боже, ты плачешь! Не надо, Санта, пожалуйста.

Что ты делаешь, зачем оружие? Спрячь его!»

Он повалился на душистый ковёр, над головой кружили разноцветные бабочки, а из живота высыпались внутренности.

«Это чепуха, Санта, это заживёт. Ты только опомнись, пока не поздно. Прикоснись ко мне… Сама же знаешь – нам невозможно порознь, мы рождены для того, чтобы быть вместе. Наплюй на закон! Кто его придумал?! Пятый может быть счастлив только с Пятой. Да и на Пятых наплюй. Бежим из страны, в реальности ещё много места, где можно укрыться и жить безопасно. Домик над речкой, сад, пёс у порога… и… ребёнок. Я же знаю, как ты мечтаешь о ребёнке. Но на войне всё это нереально. Давай бросим бессмысленное, вечное противостояние. Это же не предательство, а спасение…»

Ей, пока ещё была способна, пришлось снова применить оружие. Красочная поляна растворилась, как кусочек рафинада в горьком чае. Девушка снова берётся прорубать себе дорогу сквозь колючие заросли, её, наверно, уже заждались на сборе. Нужно торопиться.

– Я тоже люблю тебя, солнышко… И в наших интересах как можно скорее победить в этой войне.

…Слава богу, все были на месте. Все девятнадцать. Такого удачного поворота никто не ожидал, и офицеры радостно, не тушуясь, поздравляли друг друга с тем, что ДОШЛИ.

Я, как только поднялся на камни, принялся искать взглядом Санту и, убедившись, что она среди нас, пошёл с Тимуром на крапивное поле. Там, в свою очередь, уже рысачила вовсю, раздевшись до трусов, «сладкая парочка» – седой вояка Никола и бравый парень Жека. Мы, недолго думая, последовали их примеру, но, не продержавшись и нескольких минут, повизгивая от боли, помчались в озеро. И как только «парочка» терпит, кожа у них слоновья, что ли, или так припекло без микстуры?

Всё-таки удивительное место выбрал Лайдер для сбора. Зеркальный водоём, гладкие валуны на лугу (и откуда они здесь взялись?!), густой лес… Не зря так трудно сюда добраться. Кстати, а где же он сам, вождь наш?..

Давным-давно потемнело, мы жгли костры и молчали. Лайдер не пришёл. Всем было ясно, что уже и не придёт.

Какое невероятное искушение выпало ему? Перед ЧЕМ или КЕМ он не устоял? Нам, наверное, лучше об этом не знать, потому что если не выдержал Лайдер, то что говорить о нас, простых смертных… Именно сегодня на сборе всё решится. Или Пятая армия прекращает своё существование, или мы выбираем нового главнокомандующего. К утру, не позже. На рассвете нам идти в поход, а без командира об этом не может быть и речи…

Пока что тишина в прямом смысле грозила стать гробовой.

Кто?!

В первую очередь спросил, конечно, у себя. Однозначно нет. Ну нет во мне жилки лидера, в лучшем случае – правая рука лидера, а то и левая. Да и люди не пойдут за мной, чересчур я горячий и непредсказуемый. Народу нужна уверенность и постоянство.

Дед Тарас? Слишком стар, его методами уже двести лет никто не воюет. К тому же без зубов и со своим жутким диалектом, половину слов не разберёшь, а ведь придётся отдавать быстрые и чёткие приказы, чтобы солдат тебя сразу понял, а не переспрашивал во время боя, когда секунда равна десятку жизней. Собственной частью верховодить – да, там его обожают и понимают с полуслова, с полувзгляда. Нацией – никак нет!

Иннафёдоровна? Не обсуждается. После «чёрного перелома» за ней самой нужен присмотр. Ну и ведь женщина она.

Хурлап? Он бы с радостью. Вот только не проголосуем мы за него. Груб, не в меру жесток, не образован, не управляем, эгоист… Своих людей держит исключительно с помощью кнута и пряника. Правда, его военное чутьё, удача и талант вызывают зависть у многих военачальников.

Там-Там – понятно – нет. Молод.

Верёвка? Как всегда, всё напутает, запутает, перепутает… Нет ему веры, какой-то он мутный. Пусть сидит себе в своём отделе разведки и нос не высовывает.

Санта? Здесь я не могу судить объективно. Но буду первым, кто проголосует против. Слишком дорога она мне.

Мои размышления по поводу кандидатур прервал… Никола?!

«Сладкая парочка» – Никола и Жека, то ли дядя и племянник, то ли братья, хрен их поймёшь, но то, что родственники, – известно достоверно. Как я сразу о них не подумал? Ну-ну, давайте говорите, родные вы наши, сейчас в ваших руках ВСЁ! От вас зависит, победа нас ждёт, а значит жизнь, или…

Земной Алексей остепенился. Он теперь приумножал капиталы, а не скакал из армии в армию. Алекс, прежде чем вернуться к активному образу жизни, долго и нудно преподавал.

Долгожданная пауза.

Наконец-то Тич отдохнула от неизбывного кошмара передовой множественного фронта. Она припомнила, что, кроме военного, существует и так называемое мирное время. Со всей этой войной совсем позабыла, что бывает и по-другому. Ненадолго, но бывает.

Правда, дурная привычка заразна и в любой момент способна подпортить отдых. Для этого придумана охота – что-то типа моделирования войны. Есть футбол, и вообще спорт. Сублимация войны. На спортивных аренах разгораются нешуточные битвы… Бескровные (преимущественно), но от этого не менее кровожадные. Впрочем, за настоящей кровью тоже далеко ходить не надо. Бои без правил, например.

Компьютерные игры, кинофильмы, телесериалы, литература, вообще искусство, не говоря уж о политике, экономике, этике, – потакают и культивируют… абсолютно вся цивилизация Земли стоит на едином фундаменте.

Война – действительно движущая сила их прогресса.

Это приговор.

Победители и побеждённые – во всём, всегда, везде. Желание воевать засело у них в глубине естества, на уровне инстинктов.

Война, война, война!!!

Хотя бы и в переносном смысле.

– Мыроныч! Открывай!

Зычный крик младшего внука Шлёмы, всемогущего хозяина концерна «Техно», заставил сторожа подскочить. Старик мирно спал в сторожке на границе зоны заражения. Спросонья он вытянулся по стойке смирно и так же чётко вдарил по большой красной кнопке на пульте.

Огромные ржавые ворота разъехались в стороны. В них один за другим, ревя двигунами, пронеслись пять китайских джипов. Молодые парни, что высовывались из открытых окон и люков, задорно гомонили, предвкушая кайф корпоративной вечеринки и азарт предстоящей охоты. Тристволки торчали из окон и люков, рядом с каждой головой… Мыроныч проводил их всех печальным взглядом с толикой сочувствия, вздохнул и уселся опять в тёпленькое кресло, досматривать сны. Железные ворота, поскрипывая, медленно сомкнулись за спинами весёлой компании, и четырёхметровый бетонный забор скрыл охотников от окружающего мира…

– Откуда такое название – Стерильный Холм? Ассоциации не очень приятные – мама у меня работает в зверинце, наслышан я, как стерилизуют животных.

Игорь – свежеиспечённый директор отдела бытовой микротехники, пытался завязать разговор хоть с кем-нибудь. «Кто-нибудь» оказался никем иным, как Василием – генеральным менеджером отдела эффективности. Именно он перевёл Игоря с должности кладовщика, на которой тот проработал года три, сразу на должность директора. Все остальные были либо бывшими начальниками, либо корешами оных, и потому смотрели на Игоря как минимум брезгливо.

Вася ответил не сразу, сначала зашнуровал высокий ботинок, секунд двадцать задумчиво молчал, а потом глянул на собеседника:

– Стерильный – значит безопасный, чистый. В отличие от зоны, раскинувшейся вокруг хранилища токсичных отходов. Вот туда без защитных очков и дыхательной маски соваться не рекомендуется. – Он опять помолчал, затем спросил: – Игорь, если не ошибаюсь?

– Да, я! Отдел…

– Я помню, – перебил его «эффектник», – с чего это вдруг ты здесь?

Василий сказал это не пренебрежительно, как большинство сотрудников после карьерного взлёта Игорька, а с некоторым удивлением.

– Так босс всё начальство приглашал, – Игорь словно пытался оправдаться.

– Ага, и ты согласился?

Василий посмотрел на него с некоторой жалостью, что ли…

– Нужно ж вливаться в высшие круги, – Игорёк наивно улыбнулся.

– Слышал, с прошлой охоты не вернулись двое? А про «матвеевских ежей» что-нибудь знаешь?

Казалось, Василий запугивал Игорька.

– Эти твари один в один дикобразы, но размером со взрослого быка. Иглы их отравленные. Действие их яда подобно действию кураре. Ты валяешься недвижимый при полном сознании на земле, а эта тварь тебя неторопливо жрёт, жрёт… жрёт. И найдут твои останки под вечер, когда все вернутся с охоты и не досчитаются тебя.

– Да ладно те народ стращать, – появился Гарик, такой же свежеиспечённый начальник, и с ним ещё две молодые «шишки».

– Здоров, кабан! – Василий крепко пожал руку и по-братски обнялся с ним. – Чего не пришёл вчера шары катать? Партия «киевки» – за мной.

«Похоже, они в „Пирамиду“ ходят, – подумал Игорь, – нефигово себя поставил Гарик. В кореша фавориту „Мини-Тех“ набился! Вечерами в бильярд играют».

– Так, дела сердешные, – отмахался Грязный Гарри. Такая кличка приклеилась к нему в конторе.

– Никак, в команду приглашаешь?

Василий окинул взглядом стоящих за спиной.

– Точно! В джипе есть ещё одно место сзади, – Гарик улыбнулся, – айда с нами, а то эти пердуны из бывшего и старого начальства брезгуют с молодёжью в одной машине ехать.

– Ну, вот если бы тебя уволили на восьмом году «правления», а на твоё место посадили другого, посмотрел бы я на твою реакцию. А директора отделов между собой дружны, так что даже не надейся на доброжелательность «стариков». – Василий с пониманием отнёсся даже к этим надутым индюкам.

– Ну, ты с нами?

– Так. Но одно условие, – Вася хитро посмотрел на Гарика.

– Ну? Говори.

– Два условия…

– Вы, молодой человек, наглеете с каждой секундой! – Гарик рассмеялся.

– Я сяду спереди, и он едет с нами, – отрезал Василий, указав на Игоря пальцем.

– Э-э-э, замётано. Ты едешь на капоте, а Игорёк в багажнике!

Чистый звонкий смех залил поляну, пронёсся мимо вышек безопасности и канул в глуши Матвеевского леса.

Спустя пять минут все в полном обмундировании собрались у костра в центре поляны. Шлёма-самый-младший читал лекцию для новичков.

– Вы уже заметили, что ружья помповые. Их нам под заказ сделали. Мой дедуля – ваш шеф – считает, что охота – это не тупое убийство. Всё должно быть максимально честно. Поэтому вместо пуль будем стрелять точно такими же иглами, какими ежи защищаются от нас. Они так же отравлены, поэтому не рекомендую с ними баловаться. Парализованных будем складывать в багажник вместе с грязными носками.

Толпа взорвалась хохотом. Смеялись даже жёны, которых взяли с собой некоторые охотники.

«Слишком много сегодня смеёмся, плакать не пришлось бы…», – лезли Игорьку в голову идиотские мысли.

– Будьте осторожны, – продолжил Шлёма-джуниор, – ежи могут метать иглы в любом количестве, в то время как у вас есть всего лишь три выстрела до перезарядки. И поверьте мне, полуметровые иглы быстро не перезарядишь. Поэтому действуйте группами. Кто в одиночку сможет завалить ежа и принесёт мне его лапу, тому я пожму руку и стану уважать.

«Чем тебе не вариант завязаться с высшим менеджментом „Техно“! Если сам „младшенький“ закорешует со мной, то куда денутся все остальные, – очередная липкая мыслишка проскочила по извилинам Игоря, – надо постараться в одиночку завалить монстра!»

– А теперь – по-о маши-инам! – Внук босса поднял ракетницу.

– Чья команда первая притащит тушу ежа, тем и достанется ящик пятидесятизвёздочного коньяка… Огонь!

Красная ракета ушла вверх к облакам. Вместе с ней во все стороны разлетелся бравый клич воинственно настроенных кабинетных крыс, коими являлось большинство присутствующих. Джипы взревели и, поднимая плотные облака пыли, унеслись прочь. Женщины остались у костра стряпать. Младший Шлёма долго смотрел вслед уехавшим. Потом вернулся к костру, достал бутылку того самого марочного коньяка, хлебнул из горла и обратился к дамам.

– Ну, молодушки, об чём общаться будем?

– Ну ты, потомок, чмо в квадрате, – голос вместе с характерным звуком «Х-х-х-хц… Ш-ш-ш-ш…» вынудил «Ромео» буквально подскочить. – Мужей след ещё не простыл, а ты уже под юбки их жёнам лезешь.

Бутылка упала на песок, выплёскивая содержимое ценой в четыре штуки евро. Шлёма-самый-младший жутко боялся своего деда – того самого, который возник будто из ниоткуда и находился сейчас за спиной внука.

– Ты?! Почему так рано? Что-то не так?

– Всё даже более чем ТАК. Сегодня будет интересно. Пойду прокачусь.

Шлёма-старший достал пульт слежения, на котором светились зелёные, красные и жёлтые точки, выдававшие расположение неких объектов, и на своей персональной «вездеходной» коляске отправился в зону заражения…

– …Держите штанишки!

Гарик съехал с грунтовки и направил джип прямо в лес. Деревья росли неровными рядами, именно так их когда-то, очень давно, посадили. С тех пор лес поредел и зарос непроходимым кустарником. Машина неслась сквозь него. Ветки и листья разлетались в стороны.

– Э-э-эх!

Джип нарвался на небольшой насыпной холмик, подпрыгнул, описал дугу в воздухе. Взвыл пятилитровый движок.

– Йи-и-и-Х-ха-а!!!

Вся компания вскрикнула, испытав мощный прилив адреналина. Две тонны железа тяжело бахнулись на широкие колёса. Что-то заскрежетало. Джип остановился.

– Ч-ч-чёрт! – выругался Гарик и ударил обеими руками по рулевому колесу. – Наверное, ось полетела! Выгружайтесь. Дальше карета не поедет.

Народ выгрузился. Все чувствовали невероятный азарт, решив утереть нос «старикашкам» и выиграть заветный ящик.

– Так, ребята! – сказал Гарик, когда всё снаряжение из багажника оказалось на земле и охотники на миг разогнули спины, чтобы вытереть пот с лиц – солнце палило немилосердно. – Я знаю, где у «ёжиков» лежбище. Если мы все туда сейчас пойдём, то завалим мутанта, и лапа будет наша. А старички пускай сопли жуют.

– Ну и где ж оно, это стойбище-лежбище? – поинтересовался Василий, закидывая тристволку на плечо.

– Возле хранилища, – ответил Гарик. – Зверюшкам жизненно необходимо подпитываться токсичными отходами, иначе они быстренько лапки откинут, ха! – Он довольно хохотнул. – Ну что, парни, идём?

Игорь, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни, решил самостоятельно выследить и убить ежа. Хотя коллеги явно не демонстрировали своё пренебрежение, однако он чувствовал холодок отчуждения. Идея «набиться в кореша» к Шлёме-внуку прочно засела в голове бывшего кладовщика. Тогда эти снобы будут вынуждены принять его в свою компанию.

Парни быстренько экипировались, закинули на плечи ружья и трубы-футляры с запасными иглами, и выжидательно уставились на Гарика. Размахивая руками, он принялся объяснять дорогу, потом всё-таки достал карту, и охотники сбились в плотное кольцо, рассматривая лист пластибумаги, на котором Гарик чертил путь.

Игорь, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, ушёл в сторону хранилища.

Сам-то он вырос в Матвеевке, знал окрестные леса вдоль и поперёк – с пацанами пробирались сквозь дыры в заборе и устраивали около хранилища игры в казаки-разбойники. Но однажды, в день далеко не прекрасный для его собственной филейной части и задниц друзей, родители прознали, где пропадают их чада, и устроили показательный воспитательный сеанс.

С тех пор он здесь не бывал, да и лес заметно изменился – заросли одни тропы, появились другие, но общее направление Игорь выдерживал точно. Иногда он останавливался и дудел в манок, который издавал хриплый рёв, перемежаемый сиплым воем. От этих звуков мурашки бежали по коже, но делать нечего: крик самки – единственное, что могло выманить ежа из зарослей…

Внезапно в кустах раздался шорох. Игорь застыл на месте, мгновенно навёл на кусты тристволку, но стрелять поостерёгся – мало ли кто там может быть! Помешкав, снова дунул в манок. Из кустов вдруг раздался ответный зов. Всё еще не видя, кто же скрывается за ветвями, Игорь выстрелил на звук. В ответ получил залп отравленных игл, от которых едва успел спрятаться за деревом.

Стоя за толстым стволом, Игорь прислушался; в кустах ничего не шуршало. Наверняка он попал в ежа, а вот зверюге не повезло – она промахнулась…

Игорь подкрался к кусту, прячась за деревьями, осторожно раздвинул ветки, ожидая, что сейчас увидит неподвижную тушу. Но в кустах ничего и никого не было. Охотник пробрался дальше. Быть может, раненый зверь вылез из кустов и упал где-то под деревьями?.. Внезапно ветки за спиной затрещали, и Игорь, не успев обернуться, почувствовал, как в него впилась игла. Ноги подломились, мгновенно парализованный, он кулём повалился на землю. И увидел, что его кто-то схватил за ноги и потащил… Не в силах ничего сказать и сделать, Игорь в бессильной злобе наблюдал, как на поляну, куда его приволокли, один за другим из кустов вышли четверо «стариков». Пятый, тот самый, кто тащил его за ноги, был начальник отдела, чьё место Игорь недавно занял.

– Ну что, козёл, отпрыгался? – сказал экс-начальник, и пнул Игоря ногой. Боли парализованный «молодой» не почувствовал, но было до жути обидно. – Сейчас ёж тобой подзакусит, – мерзко хихикая, добавил «старик» и грязно выругался.

– Ладно, Степаныч, не трать нервы, – сказал кто-то из четверых; Игорь, лёжа на боку, не мог видеть, кто это был. – Сейчас его друганов повяжем, и всех оптом скормим стаду. Я знаю, где оно пасётся.

«Всё… Амба, – подумал Игорь, который даже не почувствовал, как из глаз потекли слёзы. – И на фиг мне эта охота нужна была! Выпендриться захотелось!»

– Ну, сосунок, глянь-ка на гёеня! – сказал бывший начальник. – Пусть меня потом никто не обвиняет, что я выстрелил врагу в спину.

Игорь поднял глаза – единственный орган, который не утратил подвижность – и увидел чёрный строенный зрачок, уставившийся ему в лицо. Палец на курке дрогнул, и Игорь невольно зажмурился, ожидая услышать шум выстрела… Но вместо этого убийца вздрогнул и повалился на него. Как мешок, сверху, прямо на жертву. Из горла бывшего начальника торчала длинная игла.

Команда «стариков», пронзённая отравленными иглами, валялась парализованная на поляне, а «молодые», во главе с Васей, выходили из засады.

– Ну что, Игорёк, – сказал Василий, присев на корточки и заглядывая ему в глаза, – перетрухал малость? Но ничего, – он похлопал по-прежнему обездвиженного Игоря по плечу, – мы тебя отсюда вытащим. Бог не выдаст, ёж не съест! Мы своих не бросаем.

Несмотря на опасность момента, Игорь почувствовал радость оттого, что его назвали своим.

– Я давно подозревал, что тут чем-то воняет, – сказал Василий, вставая.

– Да не воняет вроде… – растерянно сказал Гарик, предварительно потянув носом.

– Это я так, иносказательно. Воняло заговором. Старички решили нас подставить. Уж слишком злы они были на молодняк.

– Ещё бы, – сказал Гарик, – мы капитально их подсидели, сковырнув с насиженных местечек.

– Вот они нам и приготовили местечко потеплее, в желудке у ёжиков, – горько резюмировал Василий. – Неужто вы думали, что они так просто откажутся от своих кресел в «Мини-Тех»? Да они готовы носом землю рыть и скормить нас тварям живьём, только бы не упустить места у кормушки! Надо было спровоцировать их на открытые действия, вот я и воспользовался Игорьком. Ты уж извини, – обратился он к Игорю, – но ты лучше всех подходил на роль наживки.

– Ну и что теперь делать будем с ними? А? – Гарик растерянно оглянулся на ребят, стоящих поодаль, те ответили такими же растерянными взглядами.

В этот момент кусты затрещали, пропуская массивное тело, и на поляну выкатился Шлёма-старший, ведя на привязи ежа. Тот, как ручная собачонка, послушно трусил за человеком.

– Ну что, молодцы, повязали-таки старичьё? – Шлёма обошёл всех обездвиженных и потыкал стволом ружья в каждого.

Василий шарахнулся в сторону от ежа, который вознамерился его понюхать. Остальной молодняк сбился в кучку и со страхом смотрел, как на поляну из кустов выползают ещё три ежа и начинают обнюхивать лежащих на земле людей.

– Что, струхнули? – довольно засмеялся Шлёма-старший, поглаживая своего ежа по морде, покрытой мягкой шёрсткой. Влажный нос зверя доверчиво тыкался ему в ладонь, выпрашивая подачку. – Теперь точно ящик вам не достанется. Да вы не переживайте, не в коньяке было дело!

– Интересно, в чём же тогда суть? – спросил Василий, на всякий случай не убирая палец с курка.

– А в том, что охота идёт на людей. Молодые охотятся на старых – старые на молодых. Вот эти, – он мотнул головой в сторону парализованных побеждённых, – в своё время, когда были молодыми, прошли через такую охоту. И с боем завоевали право быть руководителями. А теперь, как я вижу, вы им носы утёрли. Ну и поделом ветеранам!

– Ну и что же с ними теперь делать? – спросил Гарик.

– А ничего! – снова хохотнул Шлёма. – Вы уже всё сделали. Валите отсюда, зверюшки сами разберутся с мясом.

С этими словами он отстегнул поводок своего ежа; тот, радостно сопя, подковылял к близлежащему «старику» и принялся жевать его руку.

Брызнула кровь, затрещали кости. Остальные ежи разбрелись по поляне, выбирая себе жертв по вкусу. Василий прикладом двинул по морде одного из ежей: тот вознамерился откусить у Игоря ухо.

Несчастные, пожираемые заживо, не в силах ничего сказать и сделать, бешено вращали глазами. Жилы на шеях вздувались от беззвучных криков. Гарика стошнило прямо на сверкающие ботинки Шлёмы-старшего.

– Мы, пожалуй, сваливаем, – выдавил из себя Василий, взгромоздив на плечо обездвиженного Игоря. – Чувствую себя людоедом. Всякое повидать довелось, но такого…

Деморализованная группа молодых начальников уныло брела сквозь заросли, волоча за собой стрелоружья.

– Охренеть можно! – взорвался Гарик, когда они отошли настолько, что уже не было слышно ежиного чавканья. – Завтра же увольняюсь к чёрту! Не хочу, чтобы и меня через пять-шесть лет вот так же сожрали!

– Думаешь, они хотели? Но не уволились… На войне – как на войне, – задумчиво сказал Василий. – И неважно, где она ведётся… на поле битвы или на поле бизнеса. Такая уж доля у нас… э-э, землян. И не хочешь уже, а всё воюешь, воюешь… Никак не навоюемся. Ничего не скажешь, воинственный… хм, мир! Даже предполагаемый конец у него, по религиозным прикидкам и теоретическим прогнозам, и тот сплошная битва всех времён и народов.