Сотовая бесконечность Вольнов Сергей

Зашумели, недоверчиво зашептались, самый большой решил высказать общее сомнение:

– Но как, Альбина, даю сто в гору, что этот козлина уже ушёл очень далеко…

– Скорее всего, ты прав, Кабан, но мне почему-то кажется, что овечка где-то увязла…

Пробираясь через лабиринты переулков, Виктор радовался тому, что удачно выпутался. До проспекта оставались считанные кварталы, а там недалеко до дома. Он не переставал оборачиваться, и, к своему счастью, никого позади не замечал.

Мимо проехал милицейский «бобик» и в пятидесяти метрах затормозил. Из машины вышли два милиционера, один остался за рулём. Обратились к Виктору.

– Ты кто такой, почему здесь ходишь? – как-то недружелюбно спросил молодой служитель правопорядка.

Мужчина не сразу понял вопрос: чего, собственно, от него хотят?

– Документы при себе имеются, паспорт, удостоверение личности? – уточнил сержант.

– Я обычно не беру с собой документы, когда выхожу в магазин, – ответил Виктор и обратил внимание: на поясе сержанта висела увесистая дубинка.

– Ты где живёшь, кретин! В Москве сейчас без паспорта и срать нельзя садиться, – горячился молодой мент. – Где живёшь?

– На Садовой.

– А что, в вашем районе нет магазинов, почему так далеко забрёл?

– Нужно было зайти к другу.

– Фамилия друга?

Ну, хлебом не корми родную милицию, позволь только позадавать вопросы. Из машины донеслись звуки работающей рации, шофёр открыл дверь и сказал, что нужно ехать, срочно вызывают в участок, и вообще, в конце концов, он замёрз.

– Мужики, к чему этот цирк, – начал Виктор, – я вполне законопослушный гражданин. Безобидный ветеринар, работаю в зоопарке. Завтра утром можете позвонить выяснить, фамилия моя…

– Что в сумке? – перебил сержант.

Виктор показательно раскрыл пакет. Свет от фонаря упал на его правую руку, и милиционеры увидели на пальцах застывшую кровь.

Оп-па. Попал.

– Чья кровь?

Собрался было поведать правду, но, посчитав это бессмысленным, решил, что лучше будет соврать.

– Да у друга пудель… соседская собака потрепала, овчарка. Обрабатывал раны, не заметил, как выпачкался.

Почти правдоподобно, если не учитывать то, что любой врач-ветеринар, перед тем как приступить к работе, и уж тем более после, тщательно вымывает руки с мылом. Но защитники общественного правопорядка не обратили на его объяснение ни малейшего внимания.

– Ладно, Вадим, кончай с ним, и поехали, – сказал сержант, повернулся и пошёл к машине.

Чего?! Кончай с ним? Как это понимать?!

Виктор не успел возмутиться вслух. На его голову опустилась тяжёлая милицейская дубинка, в глазах ярко вспыхнуло. Вокруг всё поплыло, теряя свою резкость, покрытый ледяной коркой асфальт резко подпрыгнул и больно ударил в лицо. Не ощущая боли от последующих ударов дубинкой по спине и животу, ветеринар растворился в густом чёрном снегопаде.

Обыскав карманы, молодой милиционер забрал деньги.

– Что с сумкой делать? – спросил он у наблюдающего из машины сержанта.

– Что в ней?

Мент освободил ручки пакета из цепких пальцев Виктора, заглянул внутрь.

– Колбаса ливерная, молоко, хлеб, ещё какая-то херня.

– Бери, конечно, – обрадовался старший, – закусывать мы чем сегодня будем?

«Бобик» надрывно тронулся. Сержант задумчиво смотрел на дорогу. Откусив приличный кусок колбасы, он многозначительно сказал:

– А всё же интересно, что это за кровь у него была на пальцах…

Если бы затаившаяся в стенном проёме Альбина слышала его вопрос, то всё равно бы не ответила, у неё сейчас есть другое, более важное занятие.

Нельзя, категорически непозволительно долго лежать на холодной земле в тридцатиградусный мороз. Максимум сорок минут – и прощайте пальцы ног и рук. Виктор, как человек близкий к медицине, прекрасно знал об этом. Ещё он понимал, что если до утра его никто не поднимет, то с первыми лучами солнца он отправится не домой, а в морг. Поэтому мозг Виктора усиленно боролся за сознание, находившееся в глубокой отключке, собирая его по капле, выдавливая из тайных резервов организма, добывая просто-таки ниоткуда. Нужно, нужно сейчас прийти в себя и подняться, чтобы выжить…

Немного помогали голоса из внешнего мира. Хотелось их слушать всё больше и больше, понять смысл и окончательно вернуться в сознание. Голоса прыгали, дробились, звенели…

Они спорили, мужчина и женщина, и ещё один мужчина. Может, врачи? Потом звук человеческого голоса резко исчез, и единственный пока путь Виктора в явь оборвался. Пауза затянулась. Нужно собрать все силы и суметь открыть глаза. В противном случае он снова вернётся в небытие, и в этот раз уже, похоже, навсегда.

– Странно, Колян, получается. Смотри, СССР угробили, всё вокруг рушится, страну по живому режут на куски воры тире вчерашние лидеры партии, а народу элементарно жрать нечего, и люди, вместо того чтобы сплотиться, превращаются в волков-одиночек.

Говорящий выразительно развёл руками, показывая на всё окружающее.

– Чего ты удивляешься, Жень, так было всегда. Когда нет общего врага, русские ищут врагов друг в друге. Вон, смотри, бедолага лежит, вот сейчас пройдём мимо, и всё, помрёт к утру.

Почесав бородку, человек по имени Николай склонился над телом, скрючившимся на снегу. Нащупал пульс на шее, послушал сердце.

– Всё нормально, минут пять лежит, не больше, сотрясение и два ребра в щепки, жить будет. А теперь, Жека, сюрприз! Обрати внимание на его ауру…

Жека тоже нагнулся к пострадавшему, закрыл глаза, положил левую ладонь на солнечное сплетение.

– Да, потенциал ещё тот, наш человек, надо брать. Хроносомы на дороге валяться не должны. Его детки или внуки вполне могут родиться с правильным набором.

– Как думаешь, в этом районе поймать такси реально?

– Думаю, нет, нужно нести до проспекта, тут недалеко.

– Знаю-знаю, давай только осторожно, всё-таки помяли парня…

Они медленно, аккуратно взяли безвольное тело и понесли на руках, стараясь не поскользнуться на гладком тротуаре.

Из темноты, как чёрт из табакерки, вылетела девушка. Растрёпанная, запыхавшаяся, в слезах.

– Боже, что с ним?! – завопила она, увидев бессознательное тело на руках у мужчин. – Что вы с ним сделали?!

Двое недоверчиво переглянулись, нехотя остановились.

– Да нормально, жить будет, – ответил Женя. – А вы, собственно говоря, кто?

Девушка прильнула к Виктору, который всё ещё находился в отключке, начала обнимать его и гладить.

– Света, сестра… брат это мой, вторые сутки с мамкой ищем. Боря, Боречка, кто ж это тебя так… Господи, у него вся голова в крови! Давайте его срочно в квартиру, вот второй подъезд.

Они не сдвинулись с места.

– Ему бы в больницу…

– Не надо в больницу, я сама на медсестру учусь… Вы не знаете, какие сейчас больницы, вместе с аппендицитом половину внутренностей вырежут, а потом продадут за границу. Давайте его сюда, я сама, спасибо, до свиданья…

И принялась выхватывать тело из рук мужчин. Другие бы обрадовались такому повороту: помогли человеку, передали в руки родных и, слава богу, избавились от ноши. Но только не эта парочка.

– Девушка, вы не в себе, – мягко отстранил её парень. – Мы доставим вашего брата в больницу, ему необходима срочная медицинская помощь. Если хотите, будьте рядом, но, чёрт подери, не мешайте. И не дёргайте его за руку, она может быть поломана.

– Успокойся, Женя, тут дело немного в другом. Подержи нашего товарища, я поговорю с девочкой.

Он поставил Виктора на ноги, благо тот потихоньку приходил в себя, Женя подхватил его под руки.

– Уважаемая, не знаю, кто вы, я весьма удивлён вашей силой воздействия и мастерством перевоплощения, но этот человек с нами…

– Мне он тоже нужен, – прошипела в миг преобразившаяся Альбина. – Ну, хотя бы его голова!

– Я тебе не по зубам, девочка, ты берёшь на себя слишком много. Думаешь, ты встречалась с настоящими воинами?

Она не собиралась ничего выяснять. Зрачок сузился, прыснул адреналин в вены, в голове молниеносно созрел план битвы.

Вперёд, Альбина!

«Получилось…» – с трудом подумал Виктор. Невероятно, но глаза открылись. «Теперь неплохо бы разобраться с фокусом… Так, вроде бы что-то различается… да что же это?..»

Он за стеклянным куполом, сзади под руки кто-то держит, вокруг огонь, молнии, которые, конечно, не проникают сквозь прозрачную защиту. И девушка-волчица, да, та девушка, которая сегодня один раз его уже выпустила из своих когтей…

«Нет, лучше забытьё, чем такая реальность!» – подумал Виктор, проваливаясь в темноту небытия…

Война пронизала всё их естество.

Дух противоборства царит во всех сферах бытия и сознания…

ИХ?!

Держи карман шире, как говорят земляне.

И она, Тич Эйлес Кена, – неотъемлемая часть войны. Хватит тешить себя иллюзией, что ей удавалось оставаться в стороне, придерживаться нейтралитета. «Всего лишь наблюдать». Мир кончился давным-давно. С того самого дня, когда небо рухнуло на Локос.

Вопрос: удастся ли списать на войну, что принца и маршала ИЗ-ЗА НЕЁ выбросило в другие миры? Простит ли госпожа, сделает ли скидку на «непреднамеренность»?

Спишет ли война годы, годы жизни, потраченные на выполнение заданий наиболее могущественной военной деятельницы Локоса… Стоит лишь на секундочку задуматься, какое применение нашлось бесценной информации, добытой ею для Верховной…

Да-а… Последнее, что ей осталось сделать перед вступлением в стройные ряды полноправных военных, – отобрать жизнь в прямом смысле.

Убить.

О, эта девушка сводила Дмитрия с ума!

Жена его, Ксения, женщина эффектная, конечно. С ней можно сходить на презентацию или ещё куда. Но… десять лет супружества свели все чувства на нет.

А вот Машенька…

Да! Машенька – настоящий огонь!

У него случались женщины и после того, как он взял её на работу. Всё же он был слишком любвеобилен, для того чтобы хранить верность одной-единственной! Тем более если она двадцатилетняя легкомысленная девица, в положенной каждой длинноногой секретарше коротенькой юбчонке. Но такой, как Машенька, не встречалось никогда.

В постели она была – просто ураган, торнадо, цунами! В общем, стихийное бедствие, только со знаком «плюс». И он, Дмитрий Андреевич Станишевский, успешный бизнесмен тридцати девяти лет, готов был отметить красным в календаре тот день, когда взял эту девчонку на работу.

– Солнышко! Я схожу в душ – и продо-о-олжим…

Последнее слово он произнёс со страстным придыханием, тоном мурлыкающего домашнего любимца, по случаю обожравшегося сливок от пуза.

– Конечно, котик! – мурлыкнула в ответ Машенька, соблазнительно потягиваясь на смятых простынях. – Только не долго!..

– Я мигом, киска!

Станишевский послал ей воздушный поцелуй и потрусил в ванную.

Открыл кран, задержался на секунду перед вмонтированным в стену зеркалом в рост человека.

Зеркало отразило грузного мужчину с большими залысинами на голове, начавшим отвисать животиком и формирующимися мешками под выразительными карими глазами. О! Эти глаза, вкупе с загадочной многообещающей улыбкой, были главным его оружием в борьбе со слабым полом. Дмитрий Андреевич сделал руки бубликом и напряг мышцы. Повернулся влево, вправо.

Сторонний наблюдатель, скорее всего, сопроводил бы увиденное ехидной ухмылкой. Ну, максимум, ироничным приподниманием брови. Но гражданину Станишевскому увиденное понравилось. Со счастливой улыбкой человека, довольного жизнью, он переступил через отделанный мрамором бортик ванной и встал под холодные упругие струи воды.

Блаженство!

Вся Москва тонула в густом, липком, как кисель, солнечном жаре. Жена с дочерью купались в Средиземном море на Кипре. А он купался сразу в двух удовольствиях!

Но если Машенька дарила ему блаженство огня, то душ дарил ему блаженство совершенно противоположного свойства.

Дорогая душевая установка престижной шведской фирмы хлестала его тугими струями с трёх сторон. Дмитрий зажмурил глаза.

Из полузабытья его вырвал едва уловимый за шумом воды скрип раздвигаемых створок душевой кабины.

Наверное, Машенька не вытерпела и…

Он резко обернулся, и, получив весьма болезненный удар в челюсть, упал, ударился затылком о бортик и отключился.

В чувство его привели немилосердные пощёчины, градом обрушившиеся на лицо. Дмитрий Андреевич замычал, пытаясь закрыться руками, отвернулся и открыл глаза.

Он лежал в чаше ванной. Душевая установка была выключена. А над ним склонился совершенно незнакомый парень лет двадцати пяти. Черноволосый, с приятным открытым лицом и тонкими усиками.

Смотрел заинтересованно и даже с неким участием…

– Ты к-кто?.. – выдавил из себя Станишевский.

– Я-то? – Незнакомец усмехнулся. – Это имеет для тебя значение?

– Что значит «имеет значение»? Да ты кто такой вообще?! Как попал сюда? Ты знаешь, кто я такой, мразь?!

В голосе пришедшего наконец в себя Дмитрия Андреевича появились властные ноты. Он был всё-таки не абы кто! Станишевский – не последняя фигура бизнес-пространства российской столицы, да и всей РФ вообще. Как-никак, «владелец заводов, газет, пароходов»… Ну, и всё такое…

Однако эти самые ноты, так хорошо действовавшие на подчинённых и бизнес-партнёров поплоше, на незнакомца желаемого результата не произвели совершенно. Даже, можно сказать, наоборот.

В смысле, вернулись чувствительной оплеухой, от которой во рту бизнесмена появился привкус железа, а по подбородку побежала красная струйка.

– Это тебе, скунс, за «мразь», – пояснил нежданный гость с неизменной улыбкой.

– Малый, заканчивай! – донёсся из коридора властный голос.

– Да я тебя!.. У меня!.. Я…

– Покойник ты, – с очаровательной улыбкой ответил незнакомец. В поле зрения Станишевского возникла правая рука парня, сжимающая массивный пистолет с навинченным на ствол глушителем. – Заказали тебя… Твоя война проиграна.

– К-как?.. Кто?!

Слова с трудом проталкивались через мгновенно пересохшую глотку.

– Да какая тебе теперь-то разница?

Дмитрий Андреевич дёрнулся было, но, получив ещё один болезненный удар гранитным кулаком в лицо, откинулся назад, чувствительно приложившись затылком о бортик ванной.

– Ты, это, не дёргайся! – посоветовал киллер, взводя курок. – Я тебя не больно убью. Чик – и ты на небесах!

– Эл!

В ванной появился мужчина лет сорока – сорока пяти с суровым, словно вырубленным из гранитного монолита лицом и с бутылкой «Heineken» в правой руке.

– Время поджимает! Кончай болтать! В каком дурном кино ты набрался таких фразочек? – сказал он, обращая на обречённого бизнесмена внимания не больше, чем на брусок дорогого французского мыла в мыльнице на краю раковины.

– Хорошо, Иштван! – не стал спорить названный Элом и направил ствол на Станишевского. – Может, последнее желание есть?

– Я заплачу вам! Кто бы вас ни послал! Я дам больше!!!

Дмитрия Андреевича била крупная дрожь. Жутко захотелось жить!

– Сколько бы вам ни заплатили, я дам больше!!!

Его речь была прервана жёстким ударом пистолетной рукоятью по зубам.

– Стандартная фраза! – прокомментировал старший из убийц. – И этот насмотрелся боевиков… Деньги нам не нужны. Если веришь в Бога – молись! Хотя за оружие, что ты поставил чеченам, в рай точно не попадёшь.

– Мужики, не на-а-адо! – проскулил Станишевский, закрываясь холёными руками.

– Во, тля! Даже умереть как мужик не можешь! – презрительно бросил старший и сделал смачный глоток из бутылки. – Хоть бы судьбой своей бабы поинтересовался…

– А-а ч-что с н-ней? – ощутимо стуча зубами, выдавил Дмитрий на автомате. В данный момент судьба Машеньки его интересовала куда меньше, чем собственная.

– А на неё заказа не было. Спит она… – сообщил молодой. И опять улыбнулся. – Ну, бывай, мусчина!

В ограниченном пространстве ванной комнаты хлопок выстрела прозвучал гораздо тише, чем Глас Господень. Но разметавшего по расколотой чаше дорогой шведской ванны мозги Дмитрия Андреевича Станишевского это уже не волновало.

Вопрос: действительно ли война ВСЁ списывает?

Абсолютно? Значит…

Навскидку, верхушка айсберга.

Концентрационные лагеря? Газовые камеры? Груды человеческих трупов, которые сталкивают в ямы ножи бульдозеров? Расстрелы мирных жителей? Повешенных на площадях подростков, стариков и беременных женщин?

Беженцев всех времён и народов? В буквальном смысле МИЛЛИАРДЫ людей, лишившихся крова и средств к существованию, обречённых на скитания, страдания и голод? Пожираемых лютой ностальгией по родному дому, которого больше НЕТ?

А как списать тоску матерей, ждущих с войны своих сыновей? БОЛЬ матерей, сыновей с войны не дождавшихся?!

Бездну злодеяний, сотворенных сонмом королей, диктаторов, президентов, генералов и серых кардиналов, тоже списать?!

Крохотный пример, сведения, которые Тич узнала случайно, по ходу, заглянув в глубины памяти графа дю Плесси, герцога де Ришелье, известного в земной истории под прозваньем Кардинал Ришелье. Фигура далеко не светлая, но романтическая, овеянная литературным ореолом… Церковный деятель вёл дневничок, в который скрупулёзно заносил данные обо ВСЕХ жертвах своих религиозных и политических происков. То есть регистрировал всех людей, в смерти которых он прямо (отдавая приказ исполнителям) либо косвенно (инспирируя войны) был повинен.

Итоговая цифра потрясла даже Тич, казалось бы за время похода, кажущегося бесконечным, притерпевшуюся уже ко всему на свете.

Ничуть не утешило даже циничное высказывание, что «смерть одного человека – трагедия, а гибель миллиона – статистика». За каждой циферкой она по-прежнему видела живые человеческие разумы…

Но ДА, придётся списывать. Иначе останется признать, что абсолютно вся история человечества – от начала и до конца (вполне реального) – не что иное, как сплошная…

Ветер стих. Там, сверху, наверняка уже вечерело. Затич упёрся всем телом в брунтовое покрывало. Э-эх! Встал на ноги. Масса песка стекла по толстой ткани. Из своеобразной «берлоги» появились ещё четверо бойцов отряда «Плюс», точнее, остатков отряда. И если бы не Билзер – старый вояка из Корманда – и тех не осталось бы.

Затич осмотрелся. Там и тут из-под брунта вылезало всё больше и больше выживших солдат. Наконец из очередного открывшегося убежища появился сам Билзер. С недавнего времени – КОМАНДИР Билзер. Заслужил, чертяка. Это его идея была: сунуться навстречу песчаному фронту, в лоб урагану. Навстречу пустыне, которая, как казалось, должна потихоньку высосать силы и влагу из тел, а буря окончательно добить всех уцелевших с базы «Бекко»…

Научно-исследовательской базы «Бекко». Это с недавних пор военные – неотъемлемая составляющая научных исследований. Потому как почти все эти изыскания сейчас направлены в сторону наступающих песков.

Эх, пески…

Пустыня! Затич посмотрел туда, откуда они пришли. Несколько часов назад его ботинки мяли сочную траву ботанического сада «Перелесье», за стволами экзотических деревьев он укрывался от шальных пуль преследователей. Теперь там была лишь песчаная преисподняя, и только вдалеке виднелась зелёная граница старого мира. Вместе с бурей песчаный фронт шагнул на четыре километра в глубь земли обетованной. Такого продвижения давно не было.

– В ши-и-иренгу!

Клич облетел пески. Билзер стоял в позе «хозяин казино». Пацан, кажется Серж, которого он с самого начала взял под опеку, первый вытянулся по стойке смирно. Со всех сторон начали сползаться человеки. Поспешил и Затич. Спустя минуту пятнадцать человек вытянулись в ту самую шеренгу.

– Штатских это не касается! – гаркнул командир. Двое ещё не пришедших в себя «квадратноголовых» вышли из строя и поковыляли к кучке научных сотрудников, что собралась в десяти метрах поодаль и уже ковырялась в своих безумно дорогостоящих исследовательских причиндалах.

– Напоминаю всем, – начал Билзер, – теперь мы отдельная ячейка. У нас всё та же цель: обеспечение безопасности исследований группы «Же». Группа «Хи» теперь забота отряда «Минус» и полковника Старцова. Забыли всё, что было до этого. Забыли тёплые бараки и столовую базы. Теперь работаем в полевых условиях. Не этому ли вас учили на взносы налогоплательщиков?

Дальше последовали стандартные речи, целью которых являлось не поднятие боевого духа, а восстановление расшатанной недавними событиями психики бойцов.

– Слушай мою команду. – Строгий голос Билзера заставил всех вытянуться по струнке. – Кловский, Бетхен, идёте во главе с Кирданским назад на пару километров, ищите всё, что осталось от мародёров. Только осторожно – кто-то мог выжить… Пленных не брать, – погодя добавил он помрачневшим голосом.

– Васля и Матис, поступаете в распоряжение профессора Баловной. Поможете с оборудованием. Остальные собирают всю уцелевшую амуницию. Петрич, проследи за всем и опиши остатки.

– Есть! – первым подал голос бывалый контрактник.

– На всё про всё у вас двадцать минут, закончите раньше – готовьте жрачку. Только на костре – пензоловые печки нам ещё пригодятся. Кстати, о костре. Петрич, идёшь с Кловским, твоя цель – дрова.

– Есть!

– Ра-азойди-ись!

Народ разбежался, Затич отправился к своему бывшему убежищу. Кто бы мог подумать, яма, кусок брунта, стальная трубка и буря, убившая сотню мародёров, «как два пальца…»!

Под брунтом раскрылся окопчик с рюкзаками, которые оставили на время построения.

– Васюля, ёпть, мой чюмодан под твою ответственность, – Петрич, возникший за спиной, дружески похлопал по плечу.

Взял из заплечника флягу, явно не с водой, пакетик дури и двинулся к бригаде Кловского. Ну-ну, забрал самое что ни на есть необходимое…

Всё, что было потом, потерялось в памяти, как ненужная инфа. Все «движения» проделывались на автомате. Мысли устремились в Рустов, к жене и детям. Бывшей жене… Чего уж там, Лебаха, ты права – на кой я тебе…

Следующее, что разум счёл нужным зафиксировать, – это костёр. Команда Кловского уже вернулась с кучкой трофеев. Запах похлёбки вернул Затича в реальность. В этот раз была солянка – что было, то и кинули. Сёрбалась от души, ну просто замечательно. Такая хрень в столице единиц пятьсот завесит. Тепло расходится по телу приятной волной, ещё – запашок и вкус мяска, а скорее всего, копчёной шпикачки. Ну, просто балдёж! Петрич опрокинул флягу, быркнул, дёрнулся и передал её по кругу. Мужик, реальный – не жалко своего добра.

Вокруг костра собрались почти все свои. Квадратноголовые сидели на своих тюках с грёбаным оборудованием. Бес с ними – они другие, они круглых шлемов не носят, нам и говорить-то не о чем.

Фляга дошла до Затича… Первосортный. Кажется, «Арра». Пятьдесят граммов, а эффект как от пяти стопок «синенькой». Да-а, не дурак старик, ох не дурак!

– Сми-и-ирно!

Петрич крикнул и подорвался аки ошпаренный. Все вокруг костра начали вскакивать – к нам шёл командир, но не один. С ним рядом, покачивая попкой, шла Баловная – старшая квадратноголовая.

– Вольно. – Билзер сел на песок, спутница же так и осталась стоять перед толпой мужичков, что смотрели на её, так сказать, далеко не старое тело с ничуть не скрываемым интересом.

– Чем угощать будете, ребятки?

Командир явно не держал крошки во рту часов пятнадцать.

– Пшён-нка, гер-р-р!

Кто-то сострил. Народ, смущаясь, засмеялся.

– Присаживайтесь, профессор. – Билзер расстелил лист брунта, приглашая спутницу к костру.

– Спасибо, Тзахер, – она назвала командира по имени, которое резало славинский слух, как ржавый нож. Пацаны вокруг костра поморщились. Да и фамилия у него… непонятно какой народности.

– Профессору есть что нам сказать. Потому сёрбайте, гвардейцы, да слушайте. Пожалуйста, профессор.

Билзер глянул на женщину. Все замолчали.

– Начну с того, что всем известно о важности исследований феномена урагана «Фурия» и наступления песков, вызванного, по всей видимости, им…

– Так вы даже не уверены, что фронт пустыни продвигается из-за урагана?!

– Помолчи, Кловский, время для вопросов будет! – Командир осадил вояку.

– Я продолжу. Всем также известно, что часть беженцев и приезжих искателей лёгкой добычи объединились в новую армию мародёров, которые грабят разрушенные и покинутые города, вопреки запретам международного комитета. Именно из-за них появилась необходимость защиты научных станций.

– А как же плоды генетических экспериментов, те, что вырвались с некогда секретной базы «Силок» и теперь живут и охотно размножаются в этом хаосе?

– Кловский, славинский язык понимаешь?

Командир грозным взглядом окинул лучшего снайпера отряда.

– Отвечу на вопрос. – Баловная понимала сложность возникшей ситуации и пыталась сгладить острые углы. – Вчера утром я получила доступ к архивам этой базы. И очень скоро мы будем знать всё о тех тва… созданы… о тех, кто обрёл новый дом в пустыне. Что позволит нам бороться с ними максимально эффективно.

– Если бы не учёные, они бы и на свет не появились, – не унимался солдатик.

– Кловский, мбля! Приказать тебе, что ли, заткнуться на пять минут?!

– Прошу прощения, командир, – наболело.

Возникла небольшая напряжённая пауза. Профессор не могла собраться с мыслями.

– Короче, план такой, – Билзер взял инициативу в свои руки. – Мы переносим исследования в глубь пустыни…

Охи, ахи и прочий шум негодования пронёсся по кругу.

– Спокойно, без паники, – командир поднял руку, успокаивая гомон, – всё рационально. Твари, что там живут, не обладают интеллектом, и огнестрельного оружия у них нет. Куда более безрассудно оставаться без укрытия здесь, между мародёрами и хищниками. Как только спутник будет на связи, мы получим информацию о состоянии Нового Манхетона, разрушенного год назад. Там и обоснуем первую базу. Профессор Баловная вывела закономерности в поведении урагана – колебания его силы и зоны усиленной активности. Именно благодаря предоставленной профессором информации мы до сих пор живы. Теперь нам остаётся обеспечивать безопасность и ждать завершения первого этапа исследований научной группы. Это месяц-два. После этого хлюпиков не держу – будет эвакуация и можно расторгнуть контракт. Что не ясно?

Посыпались вопросы, в большинстве своём либо глупые, либо шутливые. Командир отвечал на все, так же с приколами. Постепенно напряжение переросло в лёгкое, приятное настроение. После очередной игры слов Кловского засмеялась даже профессор. Кто-то передал по кругу флягу, и Затич протянул её Баловной.

– Не побрезгуйте благородным напитком, профессор.

– Ну, ты чурбан, Васьля, – Кловский уже передавал пластиковую кружку, – не хруфсталь, а всё ж получше, чем с горла.

Вопреки ожиданиям, Баловная с охотой выпила полста, да как выпила – маленькими глотками, смакуя каждую капельку!

– Арра, – произнесла она с потерянным, где-то в костре канувшим, взглядом, – спасибо, ребята…

Ещё пара приколов пробежала по кругу вместе с негромкими смешками. И снова возникла пауза, длинная, такая нерешительная… Только потрескивание костра и негромкое урчание раскатов грома – отголосков бури, где-то очень далеко на севере.

– «Выйду ночью в поле с конём…» – Неожиданно сквозь тишину прорвался голос Билзера. – «Ночкой тёмной тихо пойдём…»