Machinamenta Dei Некрасов Илья

Надо полагать, это означало в том числе и следующее: «Встать, рядовой!» Я пропустил «напарницу» вперед, и та встала за креслом, оперлась на его спинку. Мне же, судя по всему, отводилось место в уголке – как бедному родственнику. Впрочем, экран компьютера все равно было…

– Вам хорошо видно, Беркли? – поинтересовалась Антера.

– Да… э-э, спасибо.

Я заметил, что шефу не по себе: он теребил пуговицу на рубашке и не сразу попал по клавише компьютера, которая проигрывает запись. Нервишки шалят, да? Наверное, думает сейчас, что «староват для таких дел».

Стало сразу понятно, что запись гораздо лучше, чем подкинули мне в первый раз.

Ночь.

Видимо, камера, записавшая происшествие, висела над входом в особняк доктора Чена.

Там остановилась группа людей, явно что-то замышлявших. Вот к глазку ВК-тестера подошел один из них, самый высокий. Мужчина спортивного вида, в кожаном плаще и со светлыми волосами. Вероятный лидер группы. Лица не видно.

Он что-то произнес в микрофон, и через секунду дверь отворилась. Мужчина прошел внутрь, дверь за ним закрылась. Остальные принялись ждать снаружи.

Ага, значит, стоит рамка-блокиратор, считающая посетителей.

Вид со второй камеры. Скорее всего, висела с другой стороны ворот.

Заметно, как проникший во двор особняка взламывает замок, обрывает его связь с ВК-тестером. Кажется, сделано.

Дверь открывается, и компания в полном составе проходит дальше. Пять человек. Из них три – вроде бы женщины. Опять будто без лиц.

Следующая камера. Находится у потолка странного зала. Напоминает огромный холодильник. Везде изморозь и сосульки, а под потолком и вдоль стен трубы охлаждения.

Зал заполнен научным оборудованием: лабораторные столы, микроскопы, исследовательские стенды. Все криогенного класса. Похоже на биолабораторию.

– Доктор Чен часто выполнял работу у себя на дому, – пояснил Гарри и остановил запись. – Мы видим пристройку к его особняку. У ворот установлен ВК-тестер, и его прошел только один террорист.

– Он мне кое-кого напомнил, назовем его… Рой, – задумчиво произнесла Антера.

– Мой тест больше не работает? – спросил я.

– Он не сработал только на этой… компании, – ответила она. – И мы должны найти их.

Запись вновь начала воспроизводиться.

«Там что-то шевелится… Должно быть, Чен».

Действительно, среди оборудования можно было заметить неуклюжее тело в огромной шубе, почти пузыре. Хотя… так оно и есть. Специальный криокостюм с наддувом.

Вот он отходит от лабораторного стола и встает у компьютера, поднимает с клавиатуры курительную трубку – старую и архаичную. Ее длинным концом водит на чувствительном экране машины. Прикуривает.

В этот момент открывается дверь… Она позади Чена, прямо под нами, и он не видит входящих, а мы их наблюдаем только со спины и сверху.

Внутрь врывается более теплый и влажный воздух, превращающийся в туман. Постепенно в белесых клубах удается разглядеть фигуры.

– И спустились ангелы, – медленно говорит высокий мужчина, первым выходящий из тумана. – И дали белые одежды…

Рой приближается к жертве, быстро покрываясь инеем, отчего его белые волосы становятся еще светлее. Следом из холодного облака показываются остальные члены группы.

…тем, кто страдал, – произносит Рой, когда китаец, по-видимому, начинает чувствовать неладное.

Чен дергается, пытается обернуться, но громоздкая шуба не позволяет этого. Тогда лидер группы хватает китайца за ворот и рывком поворачивает к себе.

– И справедливый суд, – договаривает Рой.

Он проводит руками по шубе, берет за отвороты и сильно встряхивает.

– Ты страдал, Чен?.. Тобой когда-нибудь жертвовали?

Фигуры на экране замирают. Запись останавливается. Слышно лишь радиопередачи патрульных, что сейчас находятся нашем районе города.

– К сожалению, остальное повреждено, – пояснил Гарри. – Известно, что они с помощью Чена установили лицевые мимические импланты. Операций на глазах по тем же данным вроде как не было.

– Что это значит?

– А то, что ты видел домашнюю лабораторию. Чен многие материалы из личного хозяйства просто не регистрировал. Лицевые импланты и работу станка – да. А вот по глазам не понятно.

Антера вышла из кресла и вернулась на стул. Молча уставилась на нас.

– Берк? – спросил шеф.

– Меня смущает бред, который нес тот парень. Ангелы, белые одежды… Похоже на Апокалипсис.

Краем глаза я заметил, как Антера утвердительно качнула головой.

– Кэп, может, они спятили? Христианские фундаменталисты? А тот Рой как духовный лидер.

– Не знаю. Может, и так.

– Что произошло с Ченом?

– Они раздели его и оставили умирать в морозильнике.

– Какая жестокость…

Наша начальница задумчиво молчала, не проявлял себя и Прометей – как будто они знают больше всех.

Наконец, она дала Гарри ценное указание:

– Сохраните запись на флеш-карте и приобщите к материалам дела.

Он недоуменно посмотрел на нее, а я притворился, что пропустил все мимо ушей. Но затем Гарри сделал, что от него требовалось, достал из сейфа толстенную папку, в которую вложил флешку с информацией. Вот только он открывал и закрывал сейф не как обычно, прикрывая замок ладонью, а так, чтобы у меня была возможность рассмотреть цифры кода.

– Покажете мой новый кабинет? – спросила Антера.

– Конечно, – кряхтящий Гарри оторвался от кресла и бросил короткий взгляд в мою сторону.

Ага, совсем за дебила держите?! Думаете, за папкой полезу?

– Берк, – он остановился в двери, – я отойду на пару минут, а ты покомандуй за меня, – и кивнул в сторону микрофона, свисавшего с потолка над столом.

– Пожалуй, сварю кофе, – скривившись, ответил я.

Они вышли, а я потянулся к кофеварке.

«Я разглядел код, но, как ты понимаешь, к сейфу лучше не приближаться».

Спасибо. Уже понял. Должно быть, они думают, что я, как разработчик теста, мог чем-то помочь террористам? Да и мое появление на месте убийства Валерии, с их точки зрения, могло показаться странным. Странно и то, что мне до сих пор не учинили допрос с пристрастием по этому поводу.

Когда они через пять минут вернулись, я сидел в кресле Гарри и теребил в руках микрофон. Было видно, как шеф напрягся, увидев эту картину.

– Кофе? – я выпустил микрофон и указал на две источавшие пар чашки, стоявшие на столе.

Парочка переглянулась.

Я встал и приблизился к застывшим у двери боссам.

– Мне есть чем заняться по методике теста. Я пойду?

Гарри кивнул. Дверь за мной захлопнулась, а жалюзи почти полностью закрылись.

Наверное, сразу бросились смотреть запись скрытой камеры. Что они испытают – разочарование или облегчение?

Я зашел к себе в рабочий кабинет.

Интересно, ж у чки установили? Если да, то где? Обста новка более чем скромная, воткнуть особо некуда. Стол, два ящика под ним, компьютер, да кресло. Под потолком кондиционер. Практически голые стены с однотонной бежевой окраской, в которые трудно что-то незаметно вмонтировать. Однако есть еще одна проблема: надо задать пару вопросов Прометею, но так, чтобы не запутаться в собственных мыслях.

Довольно быстро я нашел решение. Извлек из ящиков кипу бумаг и папок, но положил их не на стол, а разложил на полу, в углу комнаты, будто собираясь просматривать и сопоставлять их. Один из ящиков придвинул туда же и сел на него.

Угол устраивал и по той причине, что на стыке голых стен и потолка было трудно ставить камеру, да и не чему. Кроме того, там можно сесть так, чтобы заслонить угол от остальной части кабинета своей спиной.

Я взял блокнот и ручку.

Как все это будет выглядеть со стороны? Правильно. Парень разбирает бумаги и записывает в блокнот умные мысли.

«Ну?» – моя рука вывела на листе бумаги.

«Ты выдержал проверку. Можно работать дальше», – ответил Прометей.

«Ты так считаешь?»

В ответ ничего.

«Я под колпаком, жизнью рискую! Выкладывай, во что ты меня втянул!»

«Хорошо, общую картину можно дать… Недоверие было всегда, но сейчас, когда встал вопрос о полной консолидации активов, ряд диверсий расколол систему».

«Ты о золоте, да?»

«Еще полгода назад наши люди в Гонконге были готовы обеспечивать золотом любую технологическую авантюру. Но все изменилось».

«Они больше не ваши люди?»

«Это почти война. Все началось с серии убийств и терактов, направленных против финансовой инфраструктуры Гонконга. В результате в Гонконге подумали, что технологическое крыло решило подмять под себя финансовое».

«Это правда?»

«Вначале я тоже так думал, но мое расследование дел в Чикаго пока не подтверждает это».

«Ты решил действовать самостоятельно?» – написал я и перевернул страницу.

«Да. У части технологической элиты, конечно, есть подобные планы, но Даллер всегда умел сдерживать их. Он не враг».

«Почему?»

«Даллер мог бы давно разобраться с денежными мешками. Они слишком отстали от времени. Настоящая сила в технологиях, а не в золоте».

«Это общие слова. Они ничего не доказывают».

«Конечно. В работе все версии».

Я на мгновение задумался и написал следующее: «Какую версию ты считаешь наиболее вероятной?»

«Пока никакую. В определенный момент террор в Китае прекратился, и группа диверсантов появилась в Чикаго. Что из этого следует? Банкиры разобрались с террористами и начали мстить нам?»

«Кто орудовал в Гонконге? Что, если та же пятерка?»

«Я не могу подтвердить или опровергнуть этот вариант. У меня больше нет надежных связей в Китае».

«Ты из Чикаго?»

«Да. Но моя цель – погасить конфликт, кто бы его ни начал».

Ну, вот. Начали с розыска стриптизерши, а заканчиваем геополитикой… Я потихоньку схожу с ума? Какова вероятность такой версии?

«Что, если вмешалась третья сторона?» – написал я на следующей странице.

«Этот вариант тоже в работе. В распаде системы заинтересованы многие: триады и местные боевики, религиозные экстремисты, фундаменталисты, пуристы[16]. Очень многие, включая тех, кого система заставила расстаться с властью».

«Ты сам как считаешь?»

«Считаю, что нужно уйти от малозначимых деталей».

«И?»

«Появились объективные факторы, которые уже не исчезнут. Люди должны научиться жить с ними. Измениться. Цепляние за традиции или за золото приведет к тому, что вы отстанете от собственной тени».

О чем он?

Я некоторое время думал, следует ли задать прямой вопрос.

«Ты говорил о мире машин?» – все же спросил я.

«О партнерстве».

Мне вспомнился хакер из моего дома, который отдал машинам собственное тело в обмен на обещание вечной жизни в компьютерных сетях…

«Ты видел того парня под моей квартирой?»

«Да».

«Он напоминает труп».

«Странно, что это тебя заботит».

«Действительно, что странного? Просто живой труп, зомби. Человек без души».

«Могу заверить, что машины в данном случае не изобрели чего-то нового, а повторили вашу технологию донорства, когда человек отдает не только тело, но и ментальный образ. Воспоминания, уникальные шаблоны поведения и анализа. Он просто уснул и проснулся в другом месте. Разве с вами происходит не то же самое?»

«Копирование и стирание… Ты считаешь, машины поступили более нравственно?»

«Они обошлись без насилия».

Я заметил, что Прометей о мире машин старается говорить отстраненно. Он действительно хочет остаться нейтральным?

Мой собеседник продолжил: «Хакер добровольно отдал тело, а закон о донорстве согласия не требует. Зачитать текст последней редакции?»

«Не надо».

Казалось, голова намерена расколоться. Я смял исписанные листы и бросил их в пепельницу. Поджег и вышел в туалет. Сразу свернул к раковинам и включил проточную воду, подставил под нее голову…

Теперь многое складывалось. Работая на Прометея, я лучше узнавал мир, в котором живу. Становилось ли от этого лучше? Как новое понимание меняло отношение к системе?

Я посмотрел на собственное отражение в зеркале и увидел довольно подозрительного, неблагонадежного, сомневающегося типа. Мне вдруг захотелось показаться глазку ВК-тестера, чтобы тот проверил меня на лояльность.

Нет. Я бы все равно прошел тест. Испугался и постарался забыть о трущобах, наркобарах, живых трупах и куклах, блуждающих по улицам, о том, что у них украли. Я бы вспомнил о звездном небе, в которое мы ворвались благодаря дорогостоящей космической программе и той концентрации власти, что дала глобализация при жутком расслоении общества. Я бы вспомнил еще кое-что. Прометей говорил как раз об этом. Мы создали мир машин, которые после определенного порога сложности стали намекать создателям, что в их силах стать лучше. О чем это говорит? О том, что мы, люди, небезнадежны при всем нашем дерьме.

Я вернулся в кабинет и укололся пармиталом. Через полминуты полегчало.

– Они могут быть… этими… пересаженными или клонами? – прошептали мои губы.

«Вероятно. Анализ перемещений в лагере FEMA показывает, что они стремились к хранилищу ментальных образов. Не знаю, откуда эти люди узнали о нем, но они не смогли открыть только последнюю дверь».

«А если мы ищем не террористов? Что если они хотели найти… узнать о себе правду?»

«Поэтому надо работать дальше, Рик».

«А Рей? Что с ней?»

«Наиболее вероятный поступок – возвращение в Три-С».

Рей. Ее фальшивая жизнь рассыпалась после встречи со мной. Интересно, она сама чувствовала, что… ненастоящая? Что испытала в момент пробуждения? Шок, боль, отвращение? Но имеет ли все это смысл? Есть ли разница?

Вон, машины живут и раздуются. Спорят о судьбах человечества, размышляют о тяге людей к насилию. Исподтишка управляют нами и плевать хотели на то, что они ненастоящие. Причем морды своей от создателей не воротят, а стараются понять их, хм… стать «партнерами». Предлагают, как бы так выразиться… помощь в обустройстве нашего общего мирка…

– Прометей, ты веришь в Бога? – меня дернул черт за язык.

«Это… непонятная мне логика, слишком странная. Бог проще мира или сложнее? Сложнее? Но тогда как можно объяснить мир с помощью Бога? Как можно объяснять сложное с помощью еще более сложного? Яснее ведь не становится».

Неожиданно зазвенел служебный телефон. Я поднял трубку, и из нее вырвался сухой и четкий приказ Антеры:

– Через минуту на взлетной площадке. Возьми оружие.

– Куда летим? – спросил я сидящую за штурвалом «напарницу».

– Они оставили след в одной гостинице, и мы отработали его. Вышли на новое убежище…

Наш спинер летел высоко над крышами небоскребов, гораздо выше предельно допустимого уровня, почти под самыми облаками. Казалось, их можно потрогать руками, потянувшись к остеклению кабины. Наверное, я бы так и сделал, если бы рядом не сидела моя пантера…

Она перехватила мой взгляд и сказала:

– Никогда не летали так высоко, Рик?

– Не думал, что спинер способен забраться сюда.

– Это не простая машина… Да и на обычной у меня тоже получалось. Попробуйте как-нибудь, – в этот момент солнечный свет блеснул из разрыва в плотных облаках, и в лобовом стекле на мгновение отразилось ее лицо. Она… улыбалась.

– На излете? – сглотнув, спросил я.

– На излете, – подтвердила она, – но так даже лучше. Запоминается ярче.

Спустя пять минут мы вылетели за черту города и оказались над гладью искусственного озера. Машина заложила вираж, а я оглянулся назад и увидел многослойный пирог Чикаго… его срез на побережье, этажи и уровни. Пласты прошлого и настоящего.

Судя по всему, план состоял в том, чтобы скрытно подобраться к какому-то зданию на окраине, пролетев над озером…

На поверхности воды отражались густые облака и солнечные блики, лучи дневного света, изредка прорывающиеся сквозь пасмурное небо.

Где-то вдали, там, где должен быть горизонт, небо и гладь озера сливались воедино. И если бы спинер перевернулся, то картина бы мало поменялось. Мы словно плыли среди бесконечной многоликой воды, клубящихся облаков и туч, играющего света, который можно потрогать руками.

Казалось, что ты очутился в невероятно красивом черно-белом кино и купаешься в потоке его кадров. Стоило дожить до сегодняшнего дня, чтобы увидеть подобное не на экране, а вокруг себя, чтобы окунуться в ожившее, чистое искусство. И самое прекрасное заключалось в том, что мы здесь оказались совершенно одни, и не нужно было говорить что-либо.

Неожиданно я понял, что начинаю чувствовать к Антере нечто вроде признательности, вероятно, за то, что она показала это озеро и это небо. Мне казалось, она заложила слишком широкий крюк над озером, только чтобы лишний раз выбраться сюда. Мне хотелось так думать… и я совсем забыл о том, что мы, скорее всего, летим убивать. А когда вспомнил, то спросил:

– Где группа поддержки?

– Они прибудут позже, по моему сигналу, если террористы окажутся там.

Спинер спустился к самой поверхности. Он словно подкрадывался к окраине города, прячась от зданий за высоченными стенами старого дока. Машина приземлилась сразу за причалом, среди стоявших на берегу старых лодок и катеров. Мы выбрались из спинера и поспешили к нагромождению полуразрушенных домов, замерших у границ города.

Со стороны дока по земле стелилась полоска тумана, и мы вошли в нее. Антера вела меня какими-то тропами между развалин малоэтажных домиков и нагромождений бесформенного хлама.

Наконец мы перебежали довольно широкую и относительно свободную полосу, ту, что в прошлом Чикаго являлось улицей. Остановились у стены старого здания, высотой до десяти-пятнадцати этажей.

– Они здесь, да?

Антера кивнула и достал пистолет. Только сейчас я заметил, что она пользуется таким же ретро-кольтом, что и я. Отличие лишь в том, что на ее пушку навинчен глушитель.

– Сколько их? – я достал свой пистолет.

«Четыре», – она показали пальцами руки, даже не повернувшись ко мне. Судя по всему, Антера прикидывала, как можно незаметно проникнуть в здание.

В тишине прибрежья можно было расслышать только звук одинокой и далекой сирены полицейского патруля – эта пустошь даже не считалась районом Чикаго и находилась за городским забором, за колючей проволокой. Затем я уловил и звон колокольчиков, который шел изнутри дома.

Старая стена из крошащегося кирпича угрожающе нависала над головой. Останки сгнившей пожарной лестницы наверху раскачивались на ветру… Мне стало не по себе. Но напарница вроде бы совсем не переживала.

– Подсади меня, – сказала она, подойдя к выбитому окну.

Я помог Антере подняться и ощутил тепло ее сильного тела, ее… уверенность, что ли. Оказавшись внутри, она взяла мой пистолет, чтобы мне было удобнее подниматься, положила его на подоконник и втащила меня внутрь, в полумрак давным-давно брошенной квартиры. Мы огляделись. Вокруг обычная картина – разбросанный хлам, осколки чьей-то давно прошедшей жизни.

Она сняла туфли, чтобы двигаться бесшумно, и я последовал примеру, взял оружие. Мы осторожно двинулись к входной двери. Похоже, здесь когда-то жила девочка, а может, и несколько – слишком уж много на пути попадалось кукол и явно декоративных нарядов для игрушек.

Звенели колокольчики, и капала вездесущая вода.

Мы приблизились к входной двери, и Антера очень плавно, совершенно без звука, не дыша, открыла ее. Я бы, наверное, так не смог.

Главная лестница. Здание оказалось состоящим из одного большого подъезда. Пока я осматривал громаду полуобвалившейся лестницы, на которую сквозь дыры в потолке падали лучи дневного света, Антера куда-то исчезла. Затем я очнулся – оказалось, что та присела, склонилась над следами чьих-то ботинок…

«Трое», – пальцами показала она.

Следы вели наверх. Мы направились туда, осторожно ступая по лестнице, обходя обвалы и мусор. В полном молчании миновали четыре этажа, а следы вели все выше. В один момент они разделились, их часть отделилась от основной тропы и свернула в пустой угол. Антера пошла туда, а я продолжил красться наверх.

Наверное, я не выдержал напряжения и не заметил, как наступил на присыпанный пылью полиэтиленовый пакет, тот шаркнул совсем тихо, но напарница оторвалась от следов и гневно посмотрела на меня. Мы секунды две-три стояли, не двигаясь…

Фу-у, вроде обошлось.

Однако только я сделал шаг вперед, как уловил движение наверху. Через три этажа, над перилами показалась белобрысая голова мужчины. Того самого, что напал на Чена! Очевидно, «Рой» сразу понял, кто за ним пришел, и вытащил из-за перил плазменный карабин!

Я успел отпрыгнуть в сторону – плазма прошла мимо. Рванул дальше, и по моим следам пришлись еще три выстрела. Раздался страшный треск, лестница под ногами качнулась, а я почувствовал, как падаю вниз. Время невероятно растянулось, мне показалось, что я не прыгаю, а только тянусь вперед, к спасительному краю и никак не могу дотронуться до него, что я повис в воздухе, а над головой застыл плевок обжигающей плазмы…

Произошел какой-то разрыв в потоке ощущений, и я обнаружил себя уже взобравшимся на оставшуюся часть лестницы, которая вела наверх.

Рывок, и тело перекатилось в угол, что дало время оценить обстановку.

Путь назад отрезан, и Антере сюда не добраться. Надежда на себя и на то, что напарница вызовет подкрепление.

Тем временем, Рой тоже переместился, и дуло карабина вновь уставилось на меня.

Щелчок… Закончились патроны!

Я прицелился и произвел выстрел. Мимо. В этот момент рядом с противником показались еще двое. Вооружены пистолетами-пулеметами. Кажется, женщины.

Получилось так, что спасти меня могло только одно – движение вперед, которое не даст противнику рассредоточиться и перекрыть огнем все зоны. Я бросился вперед, паля практически наугад, а террористы стали отступать.

Серия глухих хлопков раздались снизу – очевидно, Антера расстреляла обойму в попытке хоть как-то поддержать меня. Я же несся вперед по пролетам лестницы и вел беглый огонь, на ходу перезаряжая кольт, а за мной пытались поспеть пули врага. Они впивались в мягкие кирпичи стен, раскалывали перила, крошили бетонные ступеньки. Удалось заметить, что к очередям пистолетов-пулеметов добавились одиночные жирные хлопки и лязганье затвора, похоже, Рой вооружился дробовиком. Наконец, я добежал до брошенного карабина.

«Ага, закончились патроны?»

И в этот момент понял, что звуки выстрелов будто разделились, один пистолет-пулемет исчез, стрельба остальных на несколько секунд прекратилась, да и топота стало меньше.

«Хотят зайти за спину».

«Один из них спрятался».

Я зарядил кольт последней оставшейся обоймой и тут же понял, что задыхаюсь. Вздымающейся груди не хватало воздуха, если бы не заначка в потайном кармане плаща, пришлось бы туго. Я быстро извлек шприц-тюбик и вколол его в колено. Обжигающая волна, разлившаяся по ногам, подхватила меня и понесла наверх.

Мое тело словно превратилось в пружину рефлексов, готовую стремительно разжаться. Чутье подсказало, когда нужно нырнуть вперед, туда, в пятно темноты между двух лучей света. Я сделал оттуда два выстрела в ближайшую приоткрытую дверь, затем перекатился обратно и открыл огонь по верхнему этажу.

Спустя мгновение, уже остановившись, я понял, что совсем недавно мелькнуло перед глазами…

Ее тело, прятавшееся за массивной дверью, отбросило назад, дернувшаяся рука поехала вверх и в сторону, и очередь прошла мимо. Затем я смотрел уже в сторону двух силуэтов на следующем пролете и выпустил в них еще по пуле.

Вспомнился короткий крик первой жертвы. Затем еще один сверху, женский и более долгий. Кажется, подруга убитой дернулась вперед, но мужчина, сохранивший хладнокровие, потащил ее куда-то вглубь. Отступая к последнему этажу, под самую крышу.

Я ринулся следом, на ходу проверяя остаток патронов. Подбежав к закрытым дверям, вынес их ударом ноги.

Никого. Только в конце коридора мелькнула тень. Я прыгнул вперед и кувырком докатился до угла. Никто не выстрелил. Значит, противника за спиной нет. Я загоняю его.

«Ты хочешь убить их?» – Прометей задал отрезвляющий вопрос.

«Ты пришел убивать?»

– Я…

На руках было что-то липкое. Кровь.

Не моя. Запачкался, пока катился по полу. Кто-то из них ранен.

Спасибо, что все это время молчал, Прометей. Но теперь ситуация изменилась, «напарница» внизу, а эти двое… Можно попробовать.

Я осторожно двинулся вглубь темной захламленной квартиры. Добрался до дыры в стыке стен и приставленной к ней лестнице. Через дыру были видны соседние дома, и именно к ней вели кровавые следы. Рядом лежал брошенный пистолет-пулемет.

«Вверх»?

Я осторожно забрался по лестнице и оказался на краю наклонной крыши. Подбежал к небольшому балкончику – выходу с чердака – и притаился за углом.