Звёздное скопление. Курс вторжения Алек Сэй

Но флот Пирского прибыл слишком поздно. Армейские флаероносцы уже успели расчистить от ПКО кусочек планеты, высадка началась, и прерывать десантную операцию не то что никакого резона не было – это б предательством к уже погибшим бы стало. Оно мне надо, боевой дух своих солдат подрывать?

В точке рандеву с каракорумской эскадрой меня ожидал приятный сюрприз. Кроме ветеранистых (за исключением «Нукера») посудин здесь мотались армейские десантные корабли с солдатами элитной Первой десантной тяжелой дивизии. Ветераны штурма Эдессы, они и на Пелле, помнится, захватывали плацдарм. Опасные враги. Обучены выше всяких похвал, вооружены по последнему слову техники: крутые из крутых, борзые из борзых – личная гвардия Ханум. С чего бы это чингис так расщедрилась, что их ко мне прикомандировала? Неужто таких орлов, да девать некуда? Однако, если приплюсовать к ним арифм доместиков, то у меня уже в подчинении шесть полноценных корпусов получается, не считая летунов и 5-й армии ПКО. Конец Ветлуне.

Пара часов после встречи ушла у нас на унификацию кодов, синхронизацию систем управления и боевое слаживание. Безумно мало, пришлось осуществлять перестроения в сжатом пространстве, что вообще-то чревато потерей кораблей. Чуть отдалился, потерял нужный темп сжатия, и все, лети дальше в одиночку. Но бог миловал – до системы добрались в полном составе.

Подавлять связь Ветлуны с метрополией мы начали сразу же, как вышли из сжатого пространства. О том, что мои корабли приближаются, сообщить-то с нее, разумеется, сообщили, а вот дальше пускай этрусские штабисты гадают, первый эшелон флота вторжения к ним приперся или это такой отвлекающий маневр.

Интересно, удаленно управляющий этой колонией сенатор шибко расстроился, что я его безработным оставил, или с радостными воплями: «Отпуск! Отпуск!» пустился во все тяжкие?

Военный комендант системы, генерал-лейтенант Сергий Массена, на предложение сдаться ответил отказом. Довольно пафосным отказом, надо заметить: «Мы отвечаем нет, так как долг этрусской армии, как и эллинской, сражаться». Даже жаль стало, что нет связи с нашими планетами – фантазия у меня богатая и извращенная, так что как этот ответ протянут в «Новостях Жестокой Галактики» мои доморощенные гении грязного пиара, я себе примерно представить мог, но очень уж хотелось узнать это точно.

Противокосмическая система обороны Ветлуны была ничуть не лучше и не хуже, чем на любой иной из малых колоний Скопления, то есть вполне хорошей, чтобы убедить врага не брать ее с наскока (если только у него нет эскадренных броненосцев в товарном количестве, а у меня их не имелось вовсе – «Идра», «Псара», «Спеце», «Базилисса Ольга» и «Киликис» в настоящий момент должны были быть на Артаксарте, чтобы Серкали Муратович не обосрамился при штурме Кумахи), но совершенно неспособной вторжение предотвратить. К тому же ни одного корабля мощнее фрегата в системе не обнаружилось (да и те, что были, поспешили из нее убраться), так что и в пространстве нашему продвижению воспрепятствовать никто не мог – прям не война, а прогулка выходила на тот момент.

Приблизившись к планете, Второй флот лег на ее орбиту, стараясь держаться подальше от луны Ветлуны – Везуны. Я еще помнил свои оборонительные приготовления на Гомере с Апулеем и подставляться под огонь еще и со спутника не желал – как выяснилось, совершенно напрасно. Этруски уроки обороны Роксаны учли и планетоид оборонять даже не пытались. Посланные на Везуну астероидные части обнаружили лишь пустые базы с открытыми шлюзами, откуда было вывезено все оборудование и население. Пришлось утешить себя тем, что паразитов, вроде крыс и тараканов, на этих базах таким образом все ж таки вывели, так что можно будет спокойно заселять их с чистого листа… После захвата Ветлуны, разумеется.

Штурм планеты я начал одновременно с захватом ее спутника. Вернее, даже не штурм, а высадку, поскольку слово «штурм» предполагает активное сопротивление со стороны защитников, необходимость идти на подвиги и самопожертвование для подавления обороны, а вот с этим как раз и была настоящая напряженка.

Не то чтобы этруски не пытались обороняться, нет – пытались. Но у них это не слишком хорошо получалось. И причина тут отнюдь не в моей какой-то там полководческой гениальности, вовсе нет. Просто я в тот момент искренне полагал, что торопиться мне особо некуда, отчего и начал высадку армий в приполярной зоне, где системы ПКО, особенно тяжелые, были достаточно фрагментарны.

Место будущего плацдарма было обработано самым варварским способом – орбитальной шрапнелью пополам с разогнанными вольфрамовыми болванками. Часть, конечно, смогли отбросить расфокусированные гравипушки, но их потом быстро подавили пилоты армейских флаероносцев, затем бомбардировка плацдарма была повторена еще раз, пилоты добили те системы ПКО, что уцелели после первого удара (вспышки энергетических щитов, принимающих на себя удар, прекрасно их демаскировали), и армейцы начали десантироваться на выжженную, искореженную взрывами и огнем поверхность.

Да, антигуманно и экологически вредно, но без тамошних саблезубых пингвинов (или что за боброзубры водятся в местных высоких широтах?) Эллада прожить вполне может, а вот солдаты и пилоты флаеров нам вполне в будущем пригодятся, так что чем меньше их погибнет при посадке, тем лучше. Человек, в конце концов – тоже часть экосистемы!

Стопроцентного подавления ПКО, и это было вполне ожидаемо, не случилось – были и подземные ракетные шахты, их просто не все заметили, но всерьез противопоставить моим солдатам этруски ничего не могли, и высадка прошла с минимальными потерями.

Конечно, генерал Массена попытался сорвать десантирование хотя бы силами базовой флаерации, однако группы армейских флаероносцев, каракорумского «Филина» и двух моих каноэ превозмогли местных летунов в жарком воздушном бою, хотя полностью исключить прорывы этрусских пилотов к транспортам и десантным кораблям (последние, впрочем, неплохо защищены зенитками и противоракетами) не смогли. Не то чтобы защитникам планеты это шибко помогло, но неприятных минут экипажам и пассажирам идущих на посадку судов они доставили немало.

Впрочем, господства в воздухе удалось добиться довольно быстро: шедшие в первой волне инженеры и саперы споро возводили временные флаеродромы, которые тут же принимали машины с флаерационных транспортов, ударная группировка стремительно нарастала, и вскоре противник принужден был перейти к исключительно оборонительным действиям, а на поверхность уже шли эшелоны с планетарными войсками.

И в самый разгар высадки, когда я опять хотел предложить генерал-лейтенанту Массене капитуляцию на почетных условиях – чуть ли не на условиях интернирования, в систему приперся гадский проконсул Пирский со своим флотом.

В преддверии войны, когда неясно еще было, кто с кем будет воевать, а на границах тучи ходили хмуро, Этрурия была вынуждена разделить свой флот, часть кораблей и солдат направив на Аахенскую границу, чтобы иметь возможность парировать угрозу (ну или хотя бы осложнить вторжение горячим аахенским парням, продержаться до подхода основных сил). С началом боевых действий между соседями и, главное, в связи с переброской кораблей и солдат Каракорума на Артаксарту боевое дежурство эскадры Пирского утратило всякий смысл, и его силы были отозваны к Кумахе. Туда бы они спокойно и прибыли, если бы не одно «но» – Пирский, как человек предусмотрительный, повел свои корабли не по кратчайшему маршруту, от точки А к точке Б, он предпочел несколько удлинить себе путь, проложив маршрут движения через свои звездные системы. Такой его ход объяснялся весьма просто: следуя по прямой, он неизбежно на долгое время выпадал из информационного поля Скопления, поскольку флот, как я уже говорил, гравитационной связи не имеет, и доступна она только в звездных системах. Предполагая непредсказуемость действий Каракорума и его союз с Элладой (о нем было официально объявлено уже после того, как он вышел в поход), он предположил, что ему, вероятно, придется либо оперативно реагировать на угрозу, либо, что тоже было вероятно, переход эскадры на Кумаху утратит смысл в связи с ее падением под вражескими ударами.

Может, конечно, и не утратит, но подстраховаться он счел нелишним, и в информационном вакууме не полетел, что и привело его к встрече со мной. Проходя через систему Тарквинии, он получил отчет о выходе Второго флота с Роксаны, и хотя мы и изобразили марш в направлении Артаксарты, истинная наша цель для этрусской разведки тайной не стала.

Развернув свои боевые корабли (транспорты с войсками он отправил на Кумаху), Пирский поспешил на защиту Ветлуны, надеясь (он мне сам это потом рассказывал) перехватить сопоставимый с этрусской эскадрой по силам Второй флот в открытом космосе, навязать бой и, если и не разбить, то вынудить отказаться от штурма планеты. Не успел, че.

Обнаружив свое опоздание (впрочем, проконсул совершать ретираду не стал – зачем?), он поспешил к Ветлуне, полагая мои флаерогруппы измотанными и понесшими серьезные потери, рассчитывая отогнать меня от планеты и устроить силам вторжения орбитальный капут из всех орудий.

К этому времени развертывание планетарной флаерации экспедиционных сил уже подходило к концу, господство наших машин в воздухе было полным, и я, со спокойной душой оставив десант под командованием генерал-полковника Метаксаса штурмовать планету, двинул свои силы навстречу Пирскому. Я решил, что в случае, если успех будет сопутствовать моему противнику, надо будет иметь время в запасе, чтобы увести десант с планеты (хотя бы частично – сколько успею), а потому надо встретить этрусков от Ветлуны как можно дальше.

Надо же, я от себя такого и отвык уже. В отражении словно незнакомец – в джинсах, кроссовках и футболке, без серебряных колечек в левом ухе, с не отгламуренно уложенными, а просто зачесанными на левую сторону волосами, без перстней на руках, и, самое главное, без каких-либо следов косметики на лице. Единственное что осталось от моего прошлого облика, это цвет волос – так-то я ведь русый, а не блондин. Ничего, отрастут и состригутся – больше подкрашивать их никто не станет. Все. Шоу закончилось, по крайней мере, для меня. Погиб-с.

Флаг я держал отнюдь не на одном из трех своих дредноутов, даже и не на гордости верфей Роксаны, «Авероффе», а все на том же старичке-флаероносце «Дедале». Привык уже к нему, да и оборудование, которое превращает этот корабль в настоящий командный пункт, хороших денег стоит. И зачем, спрашивается, его на какой-то иной, пусть и более мощный корабль ставить, когда вот оно, уже есть? Риски опять же небольшие – в артиллерийском бою флаероносцы не участвуют, а добраться до прикрытого скафами и фрегатами ПКО корабля (это без учета его собственных зениток) флаерам врага – это еще умудриться надо. Непроницаемой защиты, разумеется, не бывает, но при сравнимых силах столкнувшихся флотов корабли и боевые машины победителя обычно настолько истрепаны, что кораблям-маткам уйти с места сражения мешать уже просто некому.

Да – подлый, да – трус. Зато не теряю управления флотом от попадания в мой флагман множества вражеских залпов, вызвавших замыкания, пожар, разгерметизацию – и все это одновременно.

Почти стопроцентная комплектность моих флаерогрупп стала для противника сюрпризом весьма неприятным. Пирский-то губенки, поди, раскатал на убытие минимум сотни сбитых и поврежденных во время штурма планеты машин, а у меня из флотских истребителей и универсалов всего двенадцать было потеряно, из них только три безвозвратно. Преимущества, правда, это мне не давало – у проконсула флаеров было примерно столько же. В артиллерийских кораблях тоже наблюдался паритет, если не считать, конечно, пять легких крейсеров Боорчу-класса. Вот уж какие корабли я в основную свалку пускать желанием ну никак не горел – собьют же на фиг. В результате старички-крейсера, вместе с нашими фрегатами и корветами, устроили с корветами, фрегатами и либурнами Этрурии настоящие салки-догонялочки по всей системе. Бой шел, шло время, Метакасас завершил развертывание и начал движение в сторону городов и обнаруженных военных баз, а в космосе, прямо по Пушкину, «не раз клонилась под грозою, то их, то наша сторона». Вопрос «Кто устоит в неравном споре?» по-прежнему оставался открытым. Дредноутов у Пирского не было, зато имелось преимущество в квадриремах, а следовательно, и преимущество в маневре тяжелыми силами. Один за одним корабли гибли или выходили из боя, чтобы позже, наскоро подлатавшись, вернуться в драку. Бронированные исполины сходились в межпланетном пространстве раунд за раундом, раунд за раундом…

– Прорыв вражеской группы в направлении флаероносцев! – громом среди ясного неба прозвучал доклад одного из операторов. И тут же за ним зачастили остальные:

– Определяем целеуказание…

– Производим опознание целей…

– Производим расчет траекторий перехвата…

Чего там производить? На соединение флаероносцев недуром перли квадрирема, трирема, три либурны и пять эскадренных миноносцев, и все это под прикрытием сотни флаеров. Все, если доберутся, тушите свет.

– Оперативной группе начать отход к Ветлуне! – скомандовал я, попутно пытаясь выдрать из общей схватки хоть какие-то корабли и флаеры, способные прикрыть совершенно не предназначенные для боя корабли. – Перестроиться в плотный ордер, «Икар», «Дедал» и «Филин» замыкающими.

Да, замыкающими. У этих флаероносцев хотя бы орбитальные лазеры есть, так что пусть либурны с эсминцами попробуют приблизиться – мы им зубки-то покажем. А вот что с триремой и квадриремой-то делать, кто бы подсказал? Они же нас из своих гравитационных орудий просто расстреляют с дальней дистанции.

– Мостик, на связи чиф БэЭльЧе, – раздался из динамиков капитанского пульта голос командира боевой летной части «Дедала». – К вылету способны до пятнадцати поврежденных флаеров. Могу выпускать.

Капитан третьего Георгиас Панфилопулос – да-да, тот самый бравый артиллерист, что отличился при обороне Роксаны, а недавно был моими усилиями переведен на командование флагманом Второго флота, – вопросительно поглядел на меня. Эх, ну что глядеть-то? При Увеке мы только таким Макаром живы-то и остались! Киндяшков, ты редкий идиот – почему сам про это не вспомнил?!

– Всем флаероносцам! – приказал я. – Вооружить и подготовить к старту те машины, которые хоть как-то могут летать и драться. Быть готовым к отступлению по плану «Брызги воды».

Красивое название для плана, правда? Означает, грубо говоря, что каждый корабль бежит куда глаза глядят, причем со всех… хм… Спасается со всей возможной скоростью при форсированных реакторе и сжимателе пространства.

– Сигнал к началу «Брызг» – гибель замыкающих, – чуть помолчав, добавил я. – Отходить к Ветлуне, под прикрытие базовых флаеров.

И все же перехватить вражескую группу прорыва мне удалось. Сначала врага атаковал избитый легкий крейсер «Милетец» – надолго его не хватило, но он дал время подойти трем крейсерам Боорчу-класса, шести фрегатам и тринадцати корветам. Этрусские либурны, трирема и часть флаеров развернулись на них, но квадрирема и эсминцы упорно рвались вперед. Мне все же пришлось отдать приказ на старт поврежденным флаерам, но они смогли лишь завязать бой с прикрытием врага да повредить один из эсминцев. Вечер переставал быть томным, когда, насилуя свои двигатели, на атакующую группу свалились два десятка миноносцев и фрегат «Паллада», учинившие самоубийственную атаку на врага. После окончания короткой стычки отступить смогли лишь пять наших кораблей, однако все эсминцы Этрурии тоже вышли из атаки с различными повреждениями. А квадрирема продолжала преследование флаероносцев и вот-вот должна была выйти на дистанцию залпа из гравитационных орудий.

– Замыкающие, подготовиться к перестроению, – выдохнул я и взял свой гермошлем.

Красивый у меня скафандр, под анатомический доспех греческого гоплита сделан. Ну и шлем к нему соответствующий, изукрашенная стилизация под илирийский стиль – хоть плюмажа на нем не предусмотрено, и то сахар.

– «Икар» и «Дедал», закрываем корпусами «Филин». Наша задача – дать ему подойти к квадриреме на дистанцию выстрела из орбитальных лазеров. Миноносцы квадриреме щит пощипали, да и до этого он по нему наверняка получал. Может, и хватит четырех орудий, чтоб разлахудрить эту сволочь.

– Думаешь, выйдет, командир? – напряженным голосом спросил Ромка.

– А у нас выбора нет. «Аверофф» только через четверть часа подойдет, а эта гадина на огневой контакт выходит через десять минут, – ответил я и повернулся к Панфилопулосу. – Капитан, прикажите всему экипажу загерметизировать скафандры и подготовиться покинуть корабль. Собственно, все, кто не участвует непосредственно в его управлении и не относится к расчету нашего орбилазера, могут уже садиться по шлюпкам и отстреливаться. Будем живы – подберем.

Я водрузил шлем на голову и щелкнул застежками, закрепляя его. Дальше хитрая автоматика этого чуда индустрии одежды сама за пару секунд произвела герметизацию, и на забрале на краткие мгновения высветилась надпись, что все – дышать можно даже в открытом космосе.

– Экипаж готов, лишние начали покидать корабли, – доложил Панфилопулос.

– Отлично, – ответил я. – Ордер я нарисовал, синхронный разворот, перестроение и атака по моей команде. И-и начали!

Многотонные туши флаероносцев совершили разворот в пространстве – благо гравитационные двигатели делают их практически безынерционными – и устремились навстречу неприятелю.

– Противник опознан как «Ларс Порсена», – сообщил оператор сканеров.

Офигенно ценная информация, да как вовремя!

Минуточку… Так это же флагман Пирского!

– Всем экипажам! – тут же оповестил я своих подчиненных. – Перед нами аж целый проконсул. Поджарим его хорошенько!

А сам тайком активировал функцию «Передать командование флотом следующему по званию офицеру». Тактический экран тут же отозвался изменением надписи «Командующий: стратиг флота Киндяшков» на «Командующий: чингис Арифуллова». Ах ты ж ядерный батон! Явилась тут, понимаешь, в одном инкогнито на голое тело! Это что, выходит, битву Каракорум выиграет?!

Хотя, может и проиграет… Там посмотрим еще, кому вся лаврушка с венков достанется, а кому просто венок и залпы почетного караула.

«Ларс Порсена» на наш разворот не отреагировал никак – как перла квадрирема вперед, словно пьяный носорог, так и продолжила. А едва мы вышли на дистанцию ее огня, как началось: щиты сверкали и переливались под ударами четырех гравитационных молотов этрусского корабля, изображая из себя эдакое северное сияние (в ходовой рубке обзорные экраны есть, так что все можно как через настоящий иллюминатор наблюдать), взвизгивали под палубой гравитационные компенсаторы, наконец щиты на «Икаре» и «Дедале» полыхнули особо ярко и исчезли. Гравикомпенсаторы начали издавать пронзительный непрекращающийся визг, громкий и противный, слышимый даже через скафандр. Миг – и носовую часть «Икара» разметало в стороны, сам флаероносец развернуло к врагу бортом и унесло куда-то в сторону, а «Дедал» и «Ларс Порсена» соединились толстой, жемчужного цвета светящейся колонной – это дал залп наш орбитальный лазер.

Щит этруска вспыхнул и исчез, по нему ударили еще четыре лазерных луча, и вдруг, когда я уже готов был в восторге заорать: «Ура! Мы ломим! Гнутся шведы!» – обзорный экран вдруг погас, а все оборудование обесточилось.

– Что за… – начал было я.

– Корабль уничтожен неприятелем, – раздался из динамиков громкий мужской голос. – Сквозное пробитие, детонация реактора, выживших нет. Всем спасибо за участие.

Одна из стен «рубки» разъехалась в стороны, открывая выход, и народ потянулся туда, на ходу отстегивая шлемы и о чем-то переговариваясь, совершенно при этом не обращая внимания на меня.

А я стоял соляным столбом, опешивший, приходящий в себя и чувствующий себя так, словно мне в душу наплевали. Надо же было так в роль вжиться – опять забыл, что мы на шоу, опять казалось, что иду в бой по-настоящему…

– Андрей Александрович, – прошелестел в наушниках шлема женский голос, – вас тоже просим пройти в тот же выход.

А знакомый голос, где-то я его уже слышал… Ника! Ну конечно же Ника – наша куратор! Совсем ты, Андрейка, позабыл, что Большой Брат следит за тобой.

– Пойдем, командир? – Ромка уже избавился от гермошлема и смотрел теперь на меня виноватыми глазами, так, словно это он меня не уберег.

– Пойдем. – Я отстегнул шлем и, держа его на сгибе локтя, пошел вслед за всеми.

У самого выхода стоял добрый доктор ойподох – тот самый, что лечил меня от последствий боевых стимуляторов.

– Для покойника неплохо выглядите, – усмехнулся он. – Курсант, кыш.

Рома вытянулся по струночке и поспешил удалиться. Мне осталось лишь проводить его удивленным взглядом.

– И вас бы мне век не видать, док. Что это? – Он протягивал мне большую, словно нафталиновую таблетку. – Сэйв файл шоу?

– Это рассосать и лечь спать. Пойдемте, провожу в лазарет. – Он кивнул в сторону, приглашая следовать по одному из ответвлений основного коридора.

– Успокоительное? – Я закинул таблетку в рот и пошел, куда приказано. – Вообще адреналин зашкаливает, конечно, спасибо.

– Ну и успокоительное тоже. – Врач покосился на меня. – Но в основном средства для выведения из организма местной химии.

– Простите? – Не врубился я.

– Вас самого никогда не удивляло, что все происходящее кажется вам реальным, будто бы на самом деле планетой правите, словно боты – живые, а смерти их настоящие?

– Да постоянно! – ответил я. – Хотя раньше никогда за собой такого не… Секунду, вы что, хотите сказать, что какие-то препараты в моем кабинете распыляли?

– Ну зачем так сложно? – хмыкнул мой собеседник. – В еду добавляли. Препарат безвредный, не волнуйтесь.

– Чудны дела твои, телевидение… – пробормотал я. – Не боитесь, что я вашу контору по судам затаскаю за использование такой фигни без моего согласия?

– А этот препарат уже и так-то через неделю в вас никакая лаборатория бы в жизни не нашла, а после таблетки, которую я вам дал, так и вовсе к утру все из организма выйдет.

– Да? – Я подумал, не выплюнуть ли мне ойподоховский препарат, но потом решил, что не стоит. Все равно же я судиться ни с кем не собираюсь – так чего ерепениться?

– Абсолютно точно, уверяю вас. Мы пришли. – Док положил ладонь на сенсорную панель у одной из ничем не примечательных дверей, и та тут же ушла в стену, открыв моему взору обычную двухместную больничную палату. – Вы, кстати, не против соседей? Или хотите один побыть?

– Это смотря что за соседи. – Я пожал плечами.

– Некто Пирский Дмитрий Владимирович, – сообщил эскулап. – Так что?

– Ха! Его тоже ухлопали?! – Я обрадовался. – А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!

Вот отчего на сердце радость? Оттого, что сделал гадость!

Привел проконсула, теперь уже бывшего, другой врач, причем буквально через пару минут. Я еще даже из скафандра вылезти не успел.

Пока выбирались из боевых скафандров (это надеваются они легко, а выползти из этого костюмчика ой как непросто) да переодевались в свою старую одежду, поглядели по телеку и новости заодно. Галактические, разумеется – жил мир без нас почти что год и еще пару часиков протянет. А что творится в Скоплении, до жути ж интересно было обоим – и так по трое суток вне зоны связи были.

А дела в шоу творились… Ой, и творились же дела!

Ну, во-первых, по Дмитрию объявили траур в Этрурии (капитана «Филина» сенат объявил врагом этрусского народа, а уцелевшие триумвиры – своим личным), а по мне – в Элладе. Пирскому был объявлен империй и триумф посмертно, мне решили установить памятник на Роксане – прямо напротив пинающей Денецкого богини Ники, и такой же многоэтажный. Эскиз уже накидать успели – стою я в боевом скафандре, со шлемом в руках, бластером и десантным ксифосом на поясе, гордо так вскинув голову, на плечах плащ от парадной униформы, а мордаунт такой одухотворенно-возвышенный, что аж плюнуть хочется. Вот когда, спрашивается, успели? Четверть часа всего, как «Амгалан» перестал глушить связь с Ветлуной (это солдаты Савватия порадели – пирамиду связи захватили, ну и город при нем до кучи), а у них уже все готово. Впрочем, учитывая то, что заупокойную речь по мне произносила Черикаева, ничего удивительного тут нет.

На прочих фронтах тоже все было неспокойно. Аахенцам канал на Астурику стабилизировать удалось, но Логинов подогнал к червоточине по паре эскабров и мониторов, после чего о каком-то снабжении и поддержке десанта говорить не приходилось. Артемов, в свою очередь, вывел через нее два своих свежепостроенных эскабра (у Аахена, как и у Алезии, эти корабли были приписаны армии), и бронированные чудища битых два часа лупили друг в друга из всех стволов. Поле боя осталось за защитниками, хотя сбить никого и не сбили. Казалось, сейчас силы вторжения причешут как следует с орбиты, и аахенскому десанту придется сдаться, да не тут-то было. Явившийся к Херонее флот Самохиной врага попросту не обнаружил – разбомбив все пирамиды связи на планете, Калмыков от Херонеи слинял, не высаживая десант. Судя по тому, что всю базовую флаерацию с мазерворлда Логинов спешно перегоняет на Астурику, флот аахенского маршала от этой системы уже недалеко.

Между тем группировки на Кумахе и Артаксарте уже который час наносили друг другу визиты вежливости через червоточину. Флаерами и набитыми глыбами брандерами, причем веерное рассеивание – расфокусированные гравитационные орудия большие глыбы «сдуть» не осиливали, а с учетом плотности этих искусственных метеоритных бомбардировок, тупо по закону больших чисел, прореживание систем ПКО в полярных зонах обеих планет было хотя и не эпическим, но серьезным.

А аккурат к тому моменту, когда мы с Пирским один другого «убивали», в систему Кумахи добрался наконец и Кислов, с удивлением обнаруживший на орбите колонии лишь броненосцы и дредноуты, прикрытые кораблями ПКО. Куда делся флот Этрурии, ему было невдомек, так что он нынче уверенно двигался к Кумахе с целью исполнить первоначальный план атаки. То, что его флот с задачей справится, никаких сомнений не вызывало. Ох и удивится же он, когда узнает, где находится в это время принцепс и магистр милитум Шейко…

Триумвиры тоже, разумеется, к войне готовились, и планы на ее ведение у них были. Первоначально ими (это со мной уже Пирский поделился) планировалась операция с говорящим названием «Оаху», по которой квадриремы, триремы, крейсера и, главное, «Аквилла» и флаероносцы должны были атаковать флот Эллады на Ахайе, устроив Кислову этакий Пёрл-Харбор, только с высадкой десанта, а не просто налет. Сам же проконсул флота должен был возглавить оборону Кумахи от возможных атак Машаева. При этом тихоходные корабли, такие как дредноуты и эскабры, использовать в атаке не планировалось: они должны были закрывать каракорумцам путь через червоточину.

Нет, были и против Аахена планы, и против… Да против всех были, разумеется. Но воевать-то пришлось с нами.

Едва аахенская угроза стала неактуальной, эскадру проконсула отозвали для участия в «Оаху», однако, как выяснилось, каракорумско-эллинские силы были к войне готовы чуть раньше, и весть о старте Второго флота застала этрусков тогда, когда Пирский был только еще в системе Тарквинии.

Триумвиры, посредством гравитационной связи, устроили блицсовещание, чтобы решить, как жить дальше. Шейко порывался развернуть свои корабли к Ветлуне, дабы совместно с проконсулом прихлопнуть мои силы с гарантией, однако двумя голосами против его одного решение было принято все же в пользу реализации «Оаху». Принцепс посопротивлялся, но потом высказался в том духе, что даже если Кислов успеет стартовать до его, принцепса, прибытия в систему Ахайи, атака полустоличного мира заставит того вернуть флот. Как-то из головы у триумвиров вылетело, что друнгарий наш во время похода без связи будет, да и до захвата Кумахи в общем-то тоже. Теоретически, конечно, Серкали-нойон мог бы подать Жене весть, но… Он что, дурак, что ли, эллинскую атаку на врага срывать? А доверять перехвату передач с Кумахи – это ж себя не уважать – ясно дело, что деза. Так вот и получилось, что флот Эллады нынче движется к Кумахе, а флот Этрурии уже разнес в системе Ахайи все, что только можно было разнести за пределами самой колонии, взял под прицел червоточины и теперь ждет свои транспортные суда с солдатами.

Такой вот в реалити-шоу «Галактика» нынче расклад.

Утром машинально собрался подкраситься… Долго с Пирским ржали по этому поводу. Да уж, привычка – вторая натура. Потом позавтракали, посмотрели новости – на сей раз не только галактические, но и вполне земные… На Ближнем Востоке опять воевали. Наш несменяемый эль президентэ что-то там вещал про рост экономики, зарплат, происки какой-то «золотой интеллигенции» (видать разных цветов ленточки и шарики за этот год вышли из моды) и реформу ЖКХ. Депутатша из Госдуры грымзоватого вида убежденно вещала о необходимости запрета появления на пляжах без буркини, сокрушалась об упадке морали и оскорблении чувств верующих, проявляла заботу о детях и подростках… Чин МВД сообщил о задержании преступной группировки, изготавливавшей и распространявшей в сети сетакон… Совфед утвердил закон «О запрете пропаганды абортов, сексуальных связей и развратного образа жизни среди несовершеннолетних», а вот изменения в Уголовный кодекс, понижающие возраст привлечения к уголовной ответственности до одиннадцати лет, направил на доработку… Глупо все это выглядело, дико и мелко после масштабов целого Звездного скопления.

– Господа, – дверь бесшумно открылась, и на пороге появился моложавый мужик среднеменеджерскозвеньевого вида, – сейчас прошу вас пройти для последнего собеседования с представителями администрации шоу и утрясения всех финансовых вопросов, после чего мы займемся организацией вашей отправки домой.

– Что там утрясать-то? – Экс-проконсул поднялся с койки и потянулся. – Шлепнули нас, все деньги сгорели.

Вот, похоже, он тоже ни капельки не жалел о потере этих денег. Не знаю, кабы мы их в руках хоть подержать успели, тогда, может быть, жаба и придавливала бы, а так… Не жили богато, так и не фиг привыкать.

– Мы сами по себе уже товар, Дим, – ответил я и тоже встал. – Не свидимся, поди, больше. Давай прощаться?

Мы пожали друг другу руки и разошлись вслед за клерками, приведенными манагером.

Недалече шагать пришлось – метров десять. Дверь, за ней приемная с секретаршей…

– Проходите, Андрей Александрович, – улыбнулась мне она. – Вас ждут.

Симпатичная деваха. Нагламуренная. А я уже к Анжеле привык, к ее деловитости и собранности, эта же… Бюст с ножками и глаза коровьи.

В кабинете… Нет, ну какой это, к черту, кабинет? Круглый столик, кресла под какого-то там Людовика, оттоманки всякие – гостиная прям. Только стены казенные какие-то, матовые.

В одном из кресел, с бокалом вина в руке, обнаружился и хозяин этого вот… всего. Знакомое лицо, на Ромку похож. Ептить твое телевидение – да это ж Стас!

– Что, на повышение пошел? – хмыкнул я, усаживаясь напротив.

– В некотором роде, – кивнул он. – Выпьешь чего?

– Да что-то не тянет. – Я пожал плечами. – На завтрак, наверное, объелся. Давай уже без экивоков, чтобы вокруг да около не ходить – что и на каких условиях ваша контора хочет, чтобы я подписал?

– Ну вот, я-то думал, ты вопросы будешь задавать, выпытывать, что да как, да каким образом было сделано, а он… – Стас попытался изобразить вселенскую грусть.

Вышло не очень правдоподобно.

– Так ты мне все и рассказал. – Я насмешливо фыркнул. – Мне тут давеча тридцатник вдарил, если что, я от наивности уже давно излечился. Один только вопрос терзает: каким образом ваша богадельня смогла согласовать пьянки и курение игроков с нашими озабоченными здоровьем нации на всю голову властями? Или вы нас с пометкой восемнадцать плюс в эфир пускали?

– Там, где не помогают доводы разума, помогают доводы кошелька. – Вот теперь Стас загрустил неподдельно. – Да и сделать из вас притчу во языцех, образец того, как жить и поступать не надо, политиканам никто не мешал. Опять же, вся «аморалка» формально за территорией вашей страны происходит, а зарубежный образ жизни ругать у вас принято.

– Что-то не припомню, чтобы я куда-то за границу выезжал. – Я ухмыльнулся.

– Выезжать-то не выезжал… – Он встал, подошел к одной из стен и дотронулся до нее ладонью. – А вылетать приходилось.

Стена буквально на глазах менялась, темнела, истончалась словно, и вот уже превратилась в окно, из которого открывался потрясающий вид на дикую, первозданную какую-то пустошь, лишенную растительности, вообще признаков чего-либо живого – сплошь камни да пыль. В черном небе сияли многочисленные немигающие звезды, а над самым горизонтом висела бело-голубая планета с узнаваемыми очертаниями материков.

В горле моментально пересохло.

– Что ж. – Я с трудом сглотнул. – Это все объясняет. Кроме одного – зачем мне это показывать? Как увезли тишком, так и вернули бы, а то вдруг болтать начну?

– Ну и начнешь. И что тогда? – Стас вернулся в кресло и начал греть бокал в ладонях. – Кому эти бредни будут интересны? Властям? Они в курсе, сами же тебе и посоветуют не болтать. Уфологам-конспирологам? Так их самих никто давно всерьез не воспринимает. Обывателям? Сдадут в дурдом. Доказать-то ты ничего не сможешь – значит, крыша протекла.

– Резонно, – пробормотал я. – Но так и не понял, зачем мне рассказывать правду, показывать вот это вот.

Я кивнул в сторону стены-окна.

– Великий Танар заинтересован в том, чтобы тебя нанять на службу. – Этот… пришелец?.. созерцавший, как вино плещется в бокале, оторвал наконец от напитка свой взгляд и, увидев мое недоумение, пояснил: – Так наша планета называется. Главная.

– А… – Я попытался подобрать формулировку поточнее. – Собственно, кем и на кой? Своего народу не хватает? Вон флигель-адъютанты, я верно понимаю, что они из ваших?

– Своего-то хватает. – Он усмехнулся. – И секретариат твой, курсанты Высшей школы армейских дипломатов. Только они же люди, а не земляне.

– Мы с тобой так различаемся? – Я удивленно изогнул бровь.

– Физиологически – почти что и нет. В рамках незначительных отклонений одного вида. Но… Понимаешь, вы ж не люди, вы биороботы, искусственно созданная раса на основе человеческого генофонда и местных приматов.

– Серьезная заявка на в морду, – сообщил я Стасу. – Это откель, интересно, такая уверенность, и кто ж нас таких, по-твоему, создал?

– Да наши с тобой общие предки. – Он вздохнул. – Им срочно потребовались солдаты, причем не просто пехота, а бойцы для высокотехнологичных войн, не для беготни по полю боя с автоматами, отнюдь. Тактики, стратеги, управленцы, полководцы, командующие армиями, флотами, ну или хотя бы полкового уровня, вот и устроили они в этой системе грандиозный эксперимент. Ты не веришь? Напрасно. На многих планетах, входящих в Содружество Великого Танара, сохранились документы с тех эпох. У вас, собственно, тоже архив как минимум один уцелел – тот, что под Сфинксом спрятан, в бункере.

– Судя по твоим словам, не больно-то нашим предкам выведение искусственной расы помогло. – Я хмыкнул.

– Не успели. Враг, – не спрашивай меня, кто это был, мы не знаем, – нанес удар раньше. В вашей системе было четыре проекта, четыре исследовательских центра… По числу пригодных для обитания планет. Одна уничтожена полностью, вторая начала обращаться в обратную сторону, а ее спутник унесло к Солнцу – он стал первой планетой системы, еще одна превратилась в холодную пустыню почти без атмосферы. Повезло только Земле – ее бомбили, но жизнь на ней уцелела, хотя ось вращения и сдвинулась, причем довольно заметно.

Он помолчал:

– Мы далеко не сразу поняли, что ваш мир не одна из многочисленных колоний Предков, – он так и произнес это слово, благоговейно, с большой буквы, – а именно та самая Система Четырех Изумрудов, система с четырьмя обитаемыми мирами, где гений древности породил новую жизнь – людей-воинов, которых было, увы, чересчур мало, чтобы защитить своих создателей. И ведь никогда бы не догадались, скорее всего, если бы земные автохоны вымерли окончательно.

– Это еще кто? – изумился я.

– Люди-ящеры, потомки ваших динозавров. Они и в те эпохи, судя по дошедшим данным, переживали далеко не расцвет, а сейчас, тысячелетиями сидючи на многокилометровой глубине… – Он раздраженно махнул рукой. – Растеряли все знания и навыки, выродились окончательно, но гонору-то… Стоило нам появиться в системе чуть более полувека назад, как сразу прислали свой дисколет с претензиями: «Ваши биоорганизмы расплодились на нашей планете сверх всякой меры, забирайте уже скорее». Мешаете вы им чем-то, вот они и гадят вам помаленьку. То землетрясение где устроят, то цунами… Даже не спрашивай, чем мешаете, понятия не имею. Атмосфера Земли в настоящий момент для обитания этих двоякодышащих ящериц на поверхности малопригодна. Да, отвлекся… Они и рассказали нам, что около сорока тысяч лет назад все наиболее удачные образцы с четырех планет были собраны на Земле – знали предки, что свою обитель в оплавленный шарик превратить автохоны не дадут, а кое-что из оружия, созданного их народом во времена его расцвета, у них тогда еще оставалось, и во вполне пригодном состоянии для применения. И, судя по тому, что от трех лун у вас осталась только одна, потомки ящеров весьма серьезно отнеслись к встрече незваных гостей.

– Предки те еще продуманы были, – хмыкнул я.

– Не без того, – кивнул Стас. – Так или иначе, но именно это смешение разных проектов вам, видимо, деградировать и не дало. Ящеры особо не распространялись, но, похоже, кой-какие вещи от Предков вы вполне использовали еще двенадцать-тринадцать тысяч лет тому назад. Вы же раса воинов, не могли не сражаться, вот и применили остатки старых арсеналов друг против друга. Ну а потом почти полностью утратили связь с прошлым. Вот такая вот примерно у вас история. Но геном воина, созданный искусственно, не умер в вас. Не во всех вас. И я не про агрессивность говорю, не про готовность к драке постоянную – это-то у вас как раз от местных обезьян. А именно способность принимать решения в тактическом и стратегическом плане, способность приспосабливаться к ситуации, принимать и изменять ее, инстинкт полководца, если хочешь. У нас его нет, а нам он нужен, потому как, скажу честно, наш рукав галактики – не самое спокойное местечко. Вон взять хотя бы тот же маневр флаероносцев, который ты применил в последнем бою: у нас опытнейшие командиры за вашим боем наблюдали, и никто не додумался до такого хода. И ведь датчики в твоих колечках четко давали нам знать, что ты в тот момент ощущал себя в настоящем бою, а не на шоу, и все равно на почти что верную смерть шел.

– Слушай, а если вам так нужны бойцы, то почему открыто с призывом не выступить? Мол, вступайте в ряды танарского флота! – спросил я. – Охотников мигом туча набежит.

– Чтобы земляне нас возненавидели? У вас же как – раз высший разум, преодолели межзвездное пространство, так должны непременно помочь построить на Земле Царствие Небесное, ну или коммунизм – кому что. Не поможем, возненавидите за то, что якобы жадничаем, а поможем – так за то, что своего эволюционного пути лишили. Вам не угодишь. Да ведь далеко и не каждый землянин нам подходит-то. Таких, как вы, с моментальной интеллектуальной реакцией – ты только вспомни, на сколько вопросов теста при отборе успел ответить, – осталось мало. Очень. – Стас наконец сделал маленький глоточек из своего бокала. – Я же тебе говорил про вырождение. Вы сейчас деградируете стремительными темпами, какой-то стержень из вас вынули словно или количество мутаций за века накопилось критическое… А на отбор подходящих особей землян, чтобы успеть набрать достаточное число подходящих, чтобы вы смогли поддерживать популяцию вида, у нас осталось совсем немного времени. Наши аналитики просчитали возможные варианты и пришли к неутешительному выводу: еще где-то полвека, и ваш мир рухнет. Рухнет в пучину нового Средневековья, постоянных войн, глупости, ограниченности, мракобесия – ты же сам видел все признаки этого, просто не осознавал, что за время жизни одного только твоего поколения земное человечество впало едва ли не в маразм. Ты погляди, как много стало религиозных фанатиков, да просто людей, которые кроме своих догм ничего больше не воспринимают, для которых любой мыслящий иначе – подлежащий уничтожению враг. Грядет период, когда в кровопролитных и жестоких войнах ваш генофонд будет очищаться сам, это, как мы понимаем, механизм вашей эволюции, заложенный Предками. И очищение это, поверь мне, не худший для землянн вариант, поскольку альтернатива ему – превращение во что-то вроде социальных насекомых, с матками, трутнями, разделением по специализациям, когда представители разумной, казалось бы, расы, сами по себе, в одиночку, признаков разума проявлять не будут. А социальные насекомые, если они начнут роиться и распространяться по галактике… Было уже такое.

Он снова сделал паузу:

– Таких придется уничтожить. Коллективный разум роя, когда коллективное бессознательное объединяет существ в единый организм, который потом обретает свой собственный разум и носителя, превращая отдельных индивидуумов в свои марионетки, он же доводам логики не поддается. Он на примитивных инстинктах существует – захватить как можно больше жизненного пространства и уничтожить все потенциальные угрозы, из которых первичной целью выступают прочие разумные существа, конкуренты роя. И надо оно кому, такое вот в космос выпускать?

– А что? Никак нельзя избежать этих вариантов? – мрачно спросил я.

– Мы их не видим, – ответил Стас. – А вы, те из землян, которых мы вычленили из массы прочих, вы, может, и найдете. Кто из нас прирожденный стратег, в конце-то концов? Кто создан для того, чтобы решать задачи – даже в самых скверных психологических условиях? Я, если б меня стилисты обработали так, как вас, участников проекта – точно б не смог.

– Так это специально, чтобы мы дискомфорт испытывали, делалось?

– Разумеется. Нам же нужно было наблюдать вас в самых тяжелых и неприятных условиях, и это был один из факторов перманентного стресса. Пока вы за пару дней к нему не приспособились и не перестали замечать. – Он поглядел на меня с хитрым прищуром. – Так как насчет должности командира бригады легких кораблей, для начала?

ЭнгельсДекабрь 2012 – май 2013