Двери в полночь Оттом Дина
— У нас такого нет. Это в Москве.
Однако вблизи все оказалось еще интереснее. Стоило мне присмотреться, и стало заметно, что это никакой не домик, а лишь часть одного из факультетов СПбГУ со светящимся окном и явно закрытой обычно дверью — с уличной стороны на ней даже было написано что-то весьма красноречивое. Но как только я отводила глаза — все снова превращалось в милую уютную избушку. Я с интересом наблюдала за мгновенно проступающими и исчезающими отличиями, когда Дэвид положил мне руку на плечо:
— Ничего не ешь.
— Поче?.. — начала я, но он оборвал меня, вдруг громко с кем-то поздоровавшись: — Здравствуйте, Госпожа! — Он склонил голову и надавил рукой мне на затылок, заставляя тоже поклониться. Я осторожно перевела взгляд на дверь. В проеме, частично загораживая свет, стояла женщина.
Ростом она едва доставала Дэвиду до груди, спина согнута, а руки опираются на узловатую палку. Седые волосы гладко зачесаны назад и собраны в тяжелый узел. На плечи, поверх болотного цвета платья наброшена изумрудная шаль.
— Здравствуй, Дэ-е-евид, — протянула она, и ее незаметные губы растянулись в улыбке. Только усилием воли мне удалось не вздрогнуть: зубы были совершенно не человеческие и даже не звериные, к которым я стала привыкать, работая в НИИДе. Это был частокол мелких острых клычков, не различающихся по форме и наводящих на мысли об акуле. Мне вдруг ясно представилось, как вот это впивается в мое тело…
Кажется, я сглотнула несколько громче, чем собиралась.
— Кто это у тебя, Дэ-е-евид? — Старушка повернула ко мне тяжелую голову, казавшуюся слишком большой для ее тела — как и набалдашник ее клюки. Они вообще были как-то очень похожи со своей палкой. — Кто это у тебя-я? Новая игрушка?
Игрушка? У Дэвида? О чем они…
— Нет, — быстро перебил ее капитан, — она из Института. Работает на Шефереля.
Старушка хмыкнула, внимательно вглядываясь в мое лицо и давая мне возможность разглядеть ее. Она напомнила человека, очень и очень напоминала, — но в то же время не оставалось никаких сомнений, что люди у нее разве что мимо проходили. Надеюсь, не по дороге в духовку.
Глаза были слишком большими и слишком широко расставленными. Пара миллиметров — и она бы еще выглядела нормально, просто необычно. Но внешность ее только-только переступила за грань дозволенного смертному. Плоский широкий нос был так прижат к черепу, что почти не выделялся, если смотреть в профиль. Безгубый рот открывался провалом и был виден только когда она говорила — так казалось, что его вообще нет, а на месте губ лишь сморщенная кожа. А еще руки. Тонкие, почти подламывающиеся запястья, выглядывающие из широких рукавов, — и неожиданно крупные ладони с несоразмерно длинными, сильными пальцами и коготками вместо ногтей.
— Закрой рот своей девочке, Дэ-е-евид, — протянуло существо, поворачиваясь к нам спиной, — и проходите.
Дэвид зло зыркнул на меня:
— Могла бы и не пялиться, — прошипел он, за шкирку вводя меня в дверь.
В первый момент свет ослепил. Я зажмурилась, заслоняясь рукой от люстры. Дэвид шлепнул меня на стул и вновь обратился к существу. Она стояла в стороне, у чего-то напоминающего открытую печку, и помешивала деревянной ложкой в большой медной кастрюле.
— Простите ее, Госпожа, — он молитвенно сложил на груди руки, — она первый раз Наверху ночью.
— А-а-а, — протянула та, подхватывая кастрюлю и поворачиваясь к нам. — Дэ-е-евид, достань кружки.
Я проморгалась достаточно, чтобы наконец разглядеть помещение. Тяжелые дубовые столы и стулья, вся мебель сделана просто, но основательно. То, что я приняла за люстру, было огромным колесом с выставленными на нем свечками, прицепленным к массивному крюку на потолке за три толстые цепи. В общем, помещение более всего напоминало средневековый трактир в фэнтези-интерпретации.
Дэвид нырнул в грубо сколоченный, но очень внушительный на вид шкаф с посудой и тут же вынырнул с тремя тяжелыми кружками, наводящими на мысль о Баварии и пиве. Госпожа одобрительно кивнула и вылила в них содержимое кастрюли, аккуратно придерживая ее полотенцем. Жидкость была густой и искристой, как разведенный мед, туго наполнив кружки доверху.
Она подтолкнула кружки к нам и села напротив, не сводя с меня внимательных глаз.
— Ну с тобой, Дэ-е-евид, все ясно, — она сощурилась, глядя мне куда-то между бровей, — а вот с твоей девочкой…
— Госпожа, она не моя девочка, — снова поправил ее капитан.
Существо перевело на него насмешливый взгляд:
— Что это не твоя девочка, я вижу лучше тебя, Дэ-е-евид, — и она так сделала ударение на «не твоя», что я, кажется, покраснела. — Она уже…
— Госпожа! — прервал ее Дэвид.
Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, и мне показалось, что воздух вокруг начал шипеть и плавиться, но Госпожа вдруг усмехнулась:
— Будь по-твоему, Дэ-е-евид.
Она снова повернулась ко мне:
— А ты нелюдь, — сказала она утвердительным тоном, — только что нелюдь делает Наверху?
— Приказ Шефереля, — снова встрял Дэвид, — личный.
— Ли-и-ичный, — протянуло существо, но на этот раз в ее голосе прорезались нотки удивления, — самого Шефере-е-еля…
Она отхлебнула из своей кружки. Капля скатилась вдоль резной ручки, упала на стол и тут же застыла светящимся озерцом золота.
— Сколько тебе лет, детка?
Я покосилась на Дэвида, тот едва заметно кивнул — мне наконец было даровано право голоса.
— Двадцать пять, — от долгого молчания голос сел, и я кашлянула.
— Что, всего двадцать пять? — Тонкие брови Госпожи поползли вверх. — Я уж думала, никого младше семидесяти и не встречу в своей жизни.
Она тихо закудахтала, что должно было означать смех.
— А что ж ты не пьешь? — вдруг спросила она, заметив, что я только кручу кружку в руках, но не притрагиваюсь к напитку. Хотя, признаться, очень хотелось — он так искрился и уютно бился о стенки. Я наклонилась, чтобы только ощутить запах, — и он оказался таким сильным, что у меня закружилась голова. Жидкость пахла и карамелью, и ванилью, и немного сливками, и чуточку медом — словом, чуть ли не всем сразу, что есть вкусного на свете.
Дэвид резко хлопнул меня по руке, и я уронила кружку обратно на стол. Она упала на бок, жидкость вылилась, мгновенно захлестнув весь стол, и через несколько секунд застыла, чуть светясь и тускло посверкивая. Я успела вскочить на ноги, как и капитан, и теперь оторопело смотрела на застывшую в полете каплю — она сорвалась с края стола, но еще не достигла пола — и так и осталась висеть в воздухе.
Дэвид выглядел разъяренным. На лбу у него вздулась вена, ноздри ходили ходуном, втягивая воздух, а спина стала напряженно-прямой.
Женщина медленно поднялась из-за стола и сделала шаг в нашу сторону, по комнате разливалось ее глухое шипение.
— Не надо. Поить нас. Расплавой, — раздельно произнес Дэвид, и по его тону было понятно, что он едва сдерживается, — или мне постоянно грозить Шеферелем?
Шипение продолжалось еще пару секунд, а потом стихло. Старуха ухмыльнулась, но в глазах ее застыла злоба.
— И правда, зачем мне ссориться с его высочеством…
— Мы уходим, — Дэвид резко схватил меня за руку и выволок наружу.
— Добро возвращаться, — послышалось нам в спины, и Госпожа тоненько, визгливо рассмеялась.
А снаружи было темно и холодно и бил косой жесткий снег.
— Да что ты за существо такое?! — сорвался Дэвид, и его едва заметный акцент совершенно пропал. — У тебя что, карма постоянно в неприятности влипать?!
Я попыталась оправдаться:
— А что это вообще за милая тетенька, с которой лучше не ссориться?! Что за «расплава»?! Почему ты вообще привел меня туда, где мне может быть опасно?!
— Да потому, что тут везде опасно! — взорвался капитан с новой силой. — Потому что это город такой, понимаешь?! И если ты так хотела быть крутой теткой из фильмов, тебе надо знать, что здесь водится и какие у него методы охоты! А ты повелась как девочка на первую же провокацию Госпожи!
— Я просто понюхать хотела!
— Поню-ю-юхать! — передразнил меня Дэвид, подходя ближе. — Оборотень решил понюхать опасную штуку! С вашим обостренным обонянием! МОЛОДЕЦ! Ты знаешь, что бы с тобой было, если бы не я?!
— О, если бы не ты?! — не выдержала я. — А может быть, если бы не имя Шефереля, а?!
Дэвид, набравший полную грудь воздуха для новой отповеди, неожиданно замолчал. Он смотрел на меня и пытался подобрать слова, но не мог.
— Да, — тихо произнес он, — имя Шефереля. Он может почти все в этом городе.
Повисла тишина. Накал страстей спал сам собой, и теперь мы явно выруливали на очередную секретную тире неприятную тему.
— Почему она назвала его «высочеством»? Почему она вообще про него знает, у нас в конторе он Александр Дмитриевич, да и ты зовешь его сэром Александром…
Дэвид вздохнул, потер лоб, поднял воротник куртки:
— Пойдем дальше, и я расскажу тебе, что могу.
Мы развернулись и зашагали в темноту.
— Что нас там еще ждет? — попыталась пошутить я, пока Дэвид собирался с мыслями.
— Ничего особенного нового, — рассеянно ответил он, — пара вампиров, может быть, несколько вольных оборотней.
Мимо проплыли арки истфака, голые деревья в корке снега и инея. Блеснула решетка у массивного здания Двенадцати коллегий. Оно было совершенно темным и спящим, и я с каким-то облегчением подумала, что хотя бы там никто не водится.
Раздавшийся с третьего этажа вой разорвал ночь на клочки и заставил меня подпрыгнуть на месте. Я поняла, что куртка и футболка испорчены, только когда сообразила, что вишу в воздухе, а крылья размеренно хлопают за спиной. Я виновато посмотрела вниз.
— Молодец, — Дэвид стоял, задрав голову и уперев руки в бока, — спускаться будешь?
Я с некоторым усилием взяла себя в руки и аккуратно приземлилась на плотно утоптанный снег.
— Что это было?
— Ты точно хочешь знать? — Дэвид поджал губы.
Я поспешно замотала головой и прикрыла глаза. На мгновение меня выгнуло дугой — и я снова стала обычным человеком. Правда, с прорванной в двух местах курткой.
Дэвид смотрел на меня со снисходительной усмешкой.
— Грозный киношный бабец, — хмыкнул он, растеряв остатки акцента.
— «Именем Шефереля!» — передразнила я его. — Давай уже рассказывай, что он у нас за птица.
— Этого никто не знает, вынужден тебя разочаровать, — Дэвид пожал плечами, не вынимая рук из карманов куртки, — но некоторым хватает и этого незнания, чтобы вести себя прилично.
Я покосилась на него, скептически выгнув бровь. Нет, ну я понимаю все, Шеф у нас крут неимоверно, но…
— А некоторым? — подсказала я.
— А некоторым, конечно, не хватает, — ощетинился Дэвид, — молодые в основном понимают только силу. И вот они как раз знают только, что есть в городе высшая сила, которая может надавать им по их магическим задницам по самое не могу. Знаешь, зарвавшийся вампир, упивающийся своей неуязвимостью, — это не очень здорово.
Я кивнула, мы шли дальше. В снегу оставались углубления от наших ног, и мне казалось, что мы где-то за полярным кругом: ровная, нетронутая гладь снега и две одинокие цепочки следов…
Я зябко повела плечами.
— Замерзла?
— Ага, — я потерла отмерзающий кончик носа, — вот в такие моменты я жалею, что не вампир.
Дэвид на мгновение остановился, оглядываясь по сторонам.
— По идее, мы должны тут все осмотреть, конечно, — он вдумчиво почесал чисто выбритый подбородок, — но, если я тебя заморожу и доведу до простуды, вряд ли Оскар меня по головке погладит.
Я усиленно закивала: тепло снаружи и внутри — это как раз то, что мне сейчас нужно!
— Ладно, — Дэвид махнул рукой, — пошли в бар. Он тут недалеко, у метро, там и отогреешься. И выпить нальют чего угодно.
— Бар?
— Да, для нелюдей. И всех прочих. Всех, кто в курсе.
— Ух ты! Я надеялась, что что-то такое должно быть! — Я прибавила шагу. — А как он называется?
— Ты знаешь, довольно странно. Ну то есть как минимум нелогично. Но когда бар назывался понятно и логично, а?
— Ну так?..
— «Всевидящее око».
Снег начал падать крупными хлопьями. Дэвид шагал вперед, я, чуть отстав, семенила следом.
— Дэвид, а что такое расплава?
— Знаешь что-нибудь про золото лепреконов?
— Ну, — я вспомнила что-то про радуги, но быстро отмела этот вариант, — кажется, оно не совсем настоящее?
— А точнее, совсем не настоящее. Не настоящее настолько, что они его РАСПЛАВляют и делают какой-то странный напиток, что-то типа эля. Да-да, эль — тоже не на ровном месте родился. Ну, в общем, что лепрекону счастье, то человеку — смерть.
— Но я же не человек.
— Да, но и не лепрекон же? Ну-ка, покажи уши! — Дэвид шутя поймал меня и убрал волосы в сторону. — Нет, не дури. Ты — животное.
— Ну ладно, пусть животное, — не унималась я, — но все равно же не человек…
— Ты все равно СМЕРТНА, понимаешь? А они — фактически нет. Они существа магические. А не жертвы мутации. Поняла?
Я задумалась.
— А вампиры?
— Вирус.
— Я знаю, но они же бессмертны. Яды не берут, все такое.
— А интересная мысль, — Дэвид даже приостановился, глядя куда-то поверх моей головы, — надо бы у Госпожи выпросить чарку, да и поднести Виктору!
Мы вместе хохотнули.
— А за что вы его не любите? — осмелилась я. — Ну то есть понятно, что их вообще мало кто любит, но просто…
На мгновение мне показалось, что передо мной захлопнулись тяжелые железные ворота — настолько переменился в лице Дэвид. Он опустил голову и посмотрел себе под ноги, утонувшие в толстом слое снега почти по колено.
— Это закрытая информация, Черна.
— Извините, я не хотела… — промямлила я. — Просто мне вот он…
— И тебе не советую, — прервал меня капитан, — просто так распространяться на тему того, кто тебе что. Все отношения и все происшествия внутри НИИДа, между прочим, секретная информация и вовсе не тема для дружеских бесед и сплетен. Может быть, я шпион, откуда ты знаешь?
Он повернул ко мне лицо. Ветер чуть шевелил черные волосы, припорошенные снегом, глаза зияли как две дыры, а лицо застыло каменной глыбой. Мне ощутимо стало не по себе.
— Да ну нет… — протянула я. — Не может быть, чтобы вы шпион…
— А почему? — Его голос был таких сухим и холодным, что мне показалось, будто меня только что уронили в снег и как следует изваляли.
— Но Шеф вам доверяет…
— Он может ошибаться, — Дэвид обрывал меня, как только я заканчивала фразу. Это было похоже на блицдопрос. — Что еще?
— Шеф не может ошибаться! — не выдержала я. — И кто это говорит? Человек, который его именем только что разрешил начинающуюся ссору!
Дэвид молчал и смотрел на меня. Он был настолько неподвижен, что казалось, превратился в статую и даже перестал дышать.
— Все ошибаются, Чирик, — он вздохнул, — даже твой ненаглядный Шеферель.
Дальше мы шли в полном молчании.
Откуда-то послышалась музыка. Она вдруг наполнила собой весь воздух вокруг, задурманила голову и повела куда-то… Что-то такое старое и спокойное, уютное, родное, отдающееся болезненной ностальгией…
Щека просто взорвалась резкой и острой болью. Я удивленно распахнула глаза, только поняв, что успела их закрыть.
— Приди в себя, у нас прорыв, — Дэвид махал правой рукой, которой только что отвесил мне пощечину, а левой уже лез в карман за мобильником.
Я ошеломленно таращилась на капитана, пока он торопливо набирал номер и коротко отдавал кому-то приказания в телефон.
— Прорыв. Да, опять там же… Да задолбало уже, знаю… Ага, пошлите кого-нибудь, пусть уже наконец перекроют… Ок, давай.
Он закончил разговор и посмотрел на мою молящую физиономию:
— Что?
— Все, — честно призналась я.
— Начнем с насущного. Бери платок, в него — снег. И к щеке. А то Шеферель с меня шкуру спустит за то, что я стажеров бью.
Я послушалась.
— А теперь теория, — Дэвид взял меня за плечи и немного развернул.
Мы стояли на небольшом бульварчике между Библиотекой Академии наук и каким-то непонятным, но столь же темным и неприятным зданием. Дэвид прищурился и указал на него рукой:
— Сколько этажей?
— Пять, — брякнула я и тут же поняла, что ошиблась. Мне казалось, что их пять, но стоило начать считать, и я сбивалась, перевалив за десять.
— Что за черт?
— Черт сейчас на дежурстве, так что не надо его дергать, — Дэвид хмыкнул. — Не припоминаешь таких мест, где не сосчитать этажей?
Я задумалась.
— Нижний?.. — неуверенно начала я, но Дэвид кивнул. — Нижний Город?! Но откуда он ЗДЕСЬ?!
Капитан снисходительно на меня покосился:
— А как ты думаешь, почему это называется «прорыв»? Такое бывает, хоть и редко. Но тут просто, — он вздохнул, — я бы сказал «заколдованное место», если бы лично не проверил всех, кто мог такую подлянку подложить.
— Так что, сюда прорывается Нижний Город?
— Технически — Верхний проваливается туда. Да, неприятно, я согласен. Но не смертельно, здание нежилое. Хотя все равно мало хорошего. Приглядись, что ты еще видишь?
Я подняла взгляд наверх, стараясь не слушать музыку — она манила гипнотически.
— Смотри боковым зрением, — посоветовал Дэвид, — от прямого оно все всегда удирает.
Я послушалась и стала смотреть немного левее. И тут я вдруг увидела — светящееся окно на верхнем этаже! Зашторенное легкой занавеской, оно светилось в окружающей темноте, я даже видела фигуры людей, находящихся в комнате.
По спине побежали мурашки.
— Мне страшно, — честно призналась я, — мне вообще иногда хочется закрыть глаза, проснуться и ничего этого не знать.
— Не пугайся, — Дэвид потрепал меня по плечу, — в этом нет ничего страшного. А в тебе говорит просто старая человеческая привычка пугаться всего, что непонятно.
— А почему здесь такое? А еще бывает где-то?
Дэвид пожал плечами и двинулся дальше.
— Если и бывает, то я не в курсе. А я в курсе всего. Так что — нет. А тут… Васька, ты знаешь, вообще такое место в городе. Если уж что-то может случиться, то оно случится тут, можешь не сомневаться.
Насколько я ориентировалась на Васильевском острове, а делала я это очень плохо, мы вышли на пешеходные линии. Дэвид провел меня дворами, и вскоре я увидела уходящий вдаль аккуратный бульвар, уставленный неимоверно высокими фонарями и изящными деревьями, укутанными в гирлянду цветных огоньков. Рассеянный свет от фонарей мягко спускался вниз, легко освещая дорогу, но оставляя достаточно места для теней. Снег вспыхивал так ослепительно, что я едва смогла побороть желание броситься искать в нем бриллианты.
— Красиво? — ухмыльнулся Дэвид.
— Не то слово, — выдохнула я.
Он с улыбкой наблюдал, как я ошарашенно кручу головой, пытаясь разглядеть все сразу. У нас в районе такого просто не было, а центр и так сверкал всеми огнями — только неоновыми.
— Ладно, животное. Пошли уже греться и пить, — он подмигнул мне и повел наискосок, туда, где сквозь стволы деревьев виднелось что-то пылающее черным и красным.
Вблизи оно и правда оказалось черным и красным — огромный черный глаз с вертикальным зрачком, полыхающий венозного цвета пламенем по краям. Он заменял первую «о» в слове «око» и выглядел неожиданно… натуралистично.
— Это тебе не неоновые лампочки! — гордо заметил Дэвид, как будто самолично участвовал в создании глаза.
Мы ненадолго притормозили у входа — Дэвид давал мне оглядеться. «Око…» пристроилось в здании «Кофе Хауза», буквально в нем самом — только чуть ниже. Вход со ступенями располагался правее, а вывеска «Ока…» вспарывала стеклянную витрину слева направо. Дверь была распахнута, оттуда светило чем-то оранжевым, неслась музыка и дикий гвалт.
— Пошли! Не дрейфь, — Дэвид толкнул дверь, — знакомство с любым миром начинается с мест, где можно выпить.
И мы шагнули внутрь.
Что и сказать, «Око…» не было похоже на приют Госпожи. Оно напоминало какой-то рок-клуб, заселенный только что отметившими Хеллоуин студентами. Я едва успевала крутить головой, с трудом догадываясь, кто же передо мной. Дэвид шел сзади, шепотом давая комментарии:
— Слева русалка… Да, та, на которую ты сейчас таращишься, с ядовито-зелеными волосами… Нет, если бы она отдала за ноги свой голос, было бы очень неплохо, поверь мне, он у нее совершенно мерзкий. Да, это привычная тебе публика — вампиры да пара оборотней… А вот это уже интересно, глянь. Видишь этого высокого парня в косухе?
Парень и правда был высок — около двух метров или даже выше того. Он был патологически черен — начиная с косухи и джинсов и заканчивая мелко вьющимися волосами, коротко остриженными во вполне мужественную стрижку. Большие, черные как маслины глаза, в которых так и плескалось веселье, дополняли облик.
— Приглядись, — шепнул мне Дэвид, — попробуй угадать.
Я присмотрелась, пытаясь найти в нем хоть что-то, что могло бы указать на расу или род. И тут…
— Рога, — пискнула я.
Дэвид рассмеялся, останавливаясь у углового столика:
— Не пугайся. Это просто фавн.
— Ага, «просто», — нервно хихикнула я.
Дэвид, не обращая на меня внимания, поднял руку, привлекая внимание фавна. Тот махнул в ответ и с готовностью стал проталкиваться сквозь шумящую толпу к нашему столику.
— Сатурн, познакомься! Это Чирик, она у нас новенькая в мире необычного, — мужчины переглянулись, явно проглотив пару комментариев.
— Очень приятно, — Сатурн чуть наклонился ко мне, протягивая узкую смуглую ладонь, — у нас тут дамы редкость.
У него был низкий бархатистый голос, в который хотелось зарыться лицом, как в любимый шарф, и густые черные ресницы, длинные настолько, что путались на кончиках.
Я улыбнулась и с удовольствием пожала протянутую руку. Она была неожиданно горячей, я невольно дернула бровями. Сатурн рассмеялся:
— Да, у нас температура тела выше, чем ваше тридцать шесть и шесть! Около сорока двух градусов. Вы-то вот еще что, а уж когда вдруг с вампиром столкнешься — они чуть не шипят!
Мы дружно прыснули: вампиров не любил никто, и доставить им неудобство считалось большой удачей.
— Ну, — фавн облокотился о наш столик и принял шутливую позу дамского угодника, — как леди наш мир необычного?
— Если честно, впечатляет, — я с силой потерла лоб.
— Еще бы.
— Да нет, — я пощелкала пальцами, пытаясь подобрать слова, — это как учиться в мединституте и читать учебники. А потом выехать на передовую и наткнуться там на лужи крови и развороченные трупы. Все иначе, хотя вроде бы и то же самое.
Сатурн выгнул густую бровь:
— Однако и аналогии у леди!
— Леди — суровая машина смерти, — встал на мою защиту Дэвид.
Ну да, при моем росте и с моей изменившейся конституцией я больше всего походила на «суровую машину смерти»! Так, дохлый «запорожец».
— А, — понимающе протянул Сатурн, — оборотень, значит…
Я кивнула:
— Да, летучая мышь.
Брови фавна поползли вверх:
— Ничего себе! У нас тут все больше волки да медведи. Ну пара тигров. Ну, — он шутливо козырнул, — Оскар Батькович своей эбонитовой персоной. Но чтобы летучая мышь…
Я смущенно улыбнулась — моей заслуги в этом не было фактически никакой, но все равно было приятно.
— А что это мы тут стоим как неродные? — спохватился фавн. — Что пить будете, гости дорогие?
— Я на дежурстве, — мотнул головой Дэвид, — так что мне кофе покрепче. А животному вообще пить не положено, так что…
— Наслышан, — важно покивал Сатурн. — Тоже кофе?
Я с благодарностью кивнула. Руки и нос у меня уже согрелись, но холод, казалось, засел где-то глубоко внутри, и чашка горячего кофе была бы в самый раз.
— Я мигом!
И фавн исчез в толпе.
Я расстегнула куртку — в баре было неожиданно тепло. Нашла сигареты и жадно затянулась, исподтишка наблюдая за публикой, частично укрытой от меня густым слоем сизого табачного дыма.
«Око…» больше всего напоминало какой-нибудь готический бар. Грохочущая тяжелая музыка, преобладающие черные тона в отделке помещения, более чем странные типы тут и там. Да, разница была лишь в том, что ЗДЕСЬ находились те, кем люд из бара мог только КАЗАТЬСЯ. Вампиры и пара оборотней уже не интересовали меня, я старалась разглядеть что-то новое. Внимание привлекла высокая, затянутая в кожу девушка с копной длинных, мягко вьющихся волос. Они были настолько черные, что казались провалом в окружающем мире. Матово-белая кожа почти светилась, огромные зеленые глаза смотрели печально и немного устало.