Человек из чужого времени Сидненко Борис

Глава 3. За одного битого двух небитых дают

Лиза так реально вошла в утренний сон Михаила, что ему даже померещилось, будто она абсолютно реально окликнула его:

– Любимый, пора вставать!

Он тотчас проснулся. Но вставать не хотелось. Михаил закрыл глаза в надежде, что снова услышит голос своей любимой. И он действительно прозвучал еще раз.

– Любимый, хватит спать!

Михаил лежал в постели и готов был зарыдать от отчаяния, что это был всего лишь сон.

Чтобы собраться с силами, он стал мысленно заставлять себя переключиться на другую тему.

– Лиза, Лиза, любовь моя, ты действительно сведешь меня с ума.

Он сделал глубокий вдох и пулей выскочил из постели. После зарядки и холодного душа к нему снова вернулись уверенность в себе и здравая логика. Мозг готов был получать задания и исполнять их беспрекословно.

– Итак, – произнес Михаил, – проверим, что же у меня получилось «мудренее» сегодня утром. Начнем по порядку.

Далее он стал размышлять про себя: «Семен Ефимович. Сейчас это главное действующее лицо в “комедии страхов”… Я ему нужен? Безусловно. Он мне нужен? В материальном смысле – да. Да что там говорить, он мне нужен для всего. И для карьерного самоутверждения, и для профессионального роста, и для личной безопасности. Прежде всего он мне нужен для личной безопасности. Он мне более чем нужен, он мне необходим, как воздух, и для защиты, и для стабильности. А что Армен? Армен тоже может решить мою денежную проблему. Скромно, но зато спокойно. Стабильно? А вот это – вопрос. Вроде бы нормальное и надежное дело, а вон как оно зашаталось в одночасье. Что если вопрос с коттеджем не решится мирным путем? Что тогда? Тогда сам Армен станет проблемой, которую придется решать отдельно. Теперь я уже связан с ним, значит, его проблема – это и моя проблема. А решать – это значит рисковать и подвергать себя новой опасности. Да, конечно, здесь должны быть сильные тылы. Такие, как Семен Ефимович. Здесь все по-другому. Раз Котин будет в Смольном, значит, он будет защищен, а значит, будут защищены и те, кто с ним работает, те, кто в его команде, – и тут же пришла кривая мысль: – Даже если он как-то связан с куратором, в чем я лично сомневаюсь, но все же допускаю и такое, то лучше быть под его рентгеном, чем под неустанным контролем Госбезопасности. У него цель – бизнес, а у куратора – профессиональные амбиции».

Михаил прекрасно понимал, что здесь надо быть предельно осторожным и, прежде чем соглашаться на предложение, необходимо узнать, чем занимается шеф. Лиза говорила, что его бизнес – иномарки. А что еще стоит за вывеской совместного предприятия, надо будет проверить.

«Торговать не умею и не буду. Вот быть юридическим клерком я не прочь. Обеспечение юридической и экономической безопасности фирмы – это нормальное дело для юриста. Но не для историка, доктора наук, профессора. Что будет, если я исчезну? Что случится, если с моим исчезновением сорвется какая-нибудь сделка? Тогда весь удар придется на настоящего Михаила. Он не станет делать то, чем собираюсь заниматься я. А упрашивать его никто не будет. Квартира на Мойке – хорошая гарантия. Но и это еще не все. Лизу тоже не оставят в покое. Перспектива не слишком радужная – остаться и без квартиры, и без возлюбленной. С другой стороны, исчезну я физически или нет, роли не играет. В августе на самом деле мне надо будет исчезнуть формально. В любом случае с конца августа останется только один из нас, двойников – настоящий Михаил Иванович Петров, ученый, доктор исторических наук, профессор Ленинградского государственного университета. А про какого-то там юриста все вскоре позабудут. Был человек – и нет его. Эка потеря. Пока не знаю, как и куда, но мне придется исчезнуть. Мы с Лизой что-нибудь придумаем. А настоящему Михаилу надо заниматься своим делом, по предназначению. Это сейчас он как бы болеет. Но с работы его никто не увольнял. Опасность минует, все поутихнет, начнется новый учебный год, и он снова займется исторической наукой, ибо только она возвращает и славу, и позор из забвения, только она учит людей уму-разуму, только она заставляет человечество думать о своем предназначении и о своей судьбе. Надо сделать так, чтобы мои отношения с окружающим миром закончились не позднее конца августа, желательно числа двадцатого. День двадцать первое августа должен быть под абсолютным контролем, ибо я уже знаю, что это за дата. Если контракт на два месяца устроит Семена Ефимовича, я буду на него работать. Если нет, то завтра же нам надо будет разойтись по-хорошему и без долгов».

Михаил встал и стал нервно расхаживать по комнате. Он понимал, что в его рассуждениях много справедливого, и все же он кривил душой. Он понимал, что Армена не оставит, что никаких условий Семену Ефимовичу не предъявит. И еще он знал, что все эти рассуждения вторичны. Главным сейчас является обеспечение безопасности себе и Лизе. Надо все сделать так, как она наметила. Они уже планировали с Лизой, что сначала выедут в Прибалтику, оттуда паромом доберутся до Стокгольма. А там их уже ждут. Эти планы – не фикция и не фантастика. Это стратегия, а тактика – более изощренная. Она не поддается прогнозированию и здравому смыслу. Она ситуативна. Просчитать все ситуации нереально. Именно благодаря этим планам он еще жив. И пока что его удел – приспосабливаться, выживать, защищать свое будущее и свою любовь. На душе снова стало гадко.

«И все же интересно устроен человек. Вот он живет, привыкает к каким-то нормам и правилам. У него формируются принципы, интересы, привычки, мораль. Он становится важным составляющим элементом единой общественной системы. Без него нет общества. Разобщенные люди, даже если они вместе, являют собой толпу, и ничего другого. Для меня, человека, волею судеб упавшего на дно, весь смысл заключается в том, чтобы быстро подняться наверх, обрести свой статус, адаптироваться к новым условиям. Преобразовывать что-то или воздействовать на что-либо можно лишь тогда, когда у тебя есть сила. Оказывается, сила ума и культуры, сила морали и принципов – ничто перед силой положения, власти, достатка, уголовной силы».

Михаил подошел к окну, открыл форточку и стал с жадностью глотать свежий утренний воздух. Он вновь успокоился и продолжил размышлять.

«Именно поэтому я – человек, пришедший из России капиталистической, а не мой родственник – “вшивый интеллигент” из уходящей России советской, смогу приобрести эту силу. Мне мои принципы не претят помогать коммерсантам зарабатывать на спекуляциях огромные деньги, если это позволит мне подняться и встать на ноги, если это единственный путь выжить и сохранить свою любовь, сделать ее счастливой и безопасной. А вот современному Михаилу этим недугом еще предстоит переболеть».

Михаил давал себе установку, прекрасно понимая, что все, что он здесь сам себе наговорил, может лопнуть, как мыльный пузырь, из-за любого пустяка – он никогда не опустится до подлости, низости, унижения и самоуничижения.

«Теперь машина. Ее переоформлять не буду. Водительское удостоверение и документы на “Волгу” остались у меня. Михаилу я отдал только паспорт. Значит, пользоваться машиной я могу без проблем. И что самое ценное – это возможность использования ее в нынешнем моем положении в виде залога. Одновременно с трудовым договором я оформлю на эспэшку генеральную доверенность на машину и договор купли-продажи “Волги”. Доверенность я приложу к трудовому договору, а передачу права собственности по договору сделаю при увольнении. Это очень неплохая идея – и овцы целы, и волки сыты. Разрываю контракт – отдаю машину. Пусть забирает. Мне ни одна вещь без труда не достается. А эта как пришла, так и уйдет. Пусть будет так, ну а пока черная “Волга” с серьезными номерами поработает на меня. Сейчас она мне как никогда кстати».

Михаил прошел на кухню, включил газ, вскипятил воду и налил себе большую чашку чаю. Расхаживая по квартире с чашкой в руках и делая небольшие глотки обжигающей и бодрящей жидкости, он продолжал свои размышления. «Армен. Здесь немного сложнее. И все же я не брошу его. У меня есть личное время, и никто не запретит мне использовать его так, как я этого пожелаю. А чтобы бегать с документами по инстанциям, мы найдем подходящего человека. Отдам ему часть своего гонорара. Дело даже не в заработке, дело в принципе. Раз я обещал, значит, должен исполнить. Нельзя бросать и подводить человека в трудную для него минуту».

Это было искреннее и честное решение. Здесь Михаил не кривил душой.

«Наконец, бандиты. Что я о них успел узнать? Свои группировки они называют “конторами” или “моталками”. Они структурированы, конспирированы и хорошо организованы. У каждой “конторы” своя сфера деятельности. “Малышевские” контролируют малый бизнес. “Казанские” применяют жесткий рэкет, широко используют радикальные способы – гранатометы, взрывчатку, автоматы. Только что на танках не разъезжают по городу. У них много гастролеров и филиалов в других городах, в основном в Казани. Местные разрабатывают тему, а гастролеры исполняют заказ и исчезают в своем филиале. Особенно хорошо у них получается убрать кого-либо, обчистить квартиру, склад, офис ну и, конечно, нагнать страха на окружающих. Это что-то типа бандитского спецназа. Специализируются на недвижимости. “Тамбовские” – это как раз те, которые в кошелек за тремя рублями не полезут. Они контролируют крупный бизнес, новых парламентариев и администрацию. Вот с ними и придется иметь дело. Скорее всего, не на прямую, а через таких же клерков, как и я. Обращаться в милицию или Госбезопасность бесполезно. Все в курсе их дел. Это только крупные питерские “конторы”, в каждой из которых от тысячи до полутора тысяч штатных и столько же внештатных бандитов и уголовников. “Тамбовские” рвутся в политику, во власть, к ресурсам. Думаю, что у Семена Ефимовича с ними нет ничего общего, но паритет установлен. У серьезных людей все должно быть по-серьезному. Это только “малышевские” Шамили собирают дань с рынков и с частных лавочек типа Дома мод, организуют турфирмы и формируют боевые отряды проституток здесь и за рубежом.

Решение. Оно должно быть нестандартным. Здесь надо все поставить с ног на голову. Хотите коттедж бесплатно? Пожалуйста. Но только в пределах сферы деятельности Армена. Он строит коробки. Начинкой занимаются другие фирмы. Коробка – это 30 процентов от стоимости дома с отделкой, то есть, как сейчас принято говорить, сдаваемого «под ключ». Вот уже 70 процентов отыграли. Есть лучше предложение – получите не одну, а две-три коробки, но это уже совместный бизнес. Он должен быть выгодным для каждой стороны. Достаньте стройматериалы из неликвидов по ценам до подорожания. Армен все оплатит. Он и сам выиграет, и вы получите в три раза больше, чем хотели. Что такое “достать неликвиды”? Это разве проблема для “тамбовцев”, люди которых ногой открывают двери директорских кабинетов на предприятиях города? Конечно, нет. Вопрос только в одном: пойдет на это Армен или нет. Если такого разговора не получится, то ему придется возвращать аванс заказчикам и искать другую работу. Если Армен грамотно поговорит с “конторой”, то и достоинство сохранит, и в плюсе останется. Дефицит, спрос, материалы и рост цен – вот сегодня ключ к решению всех его проблем. Я уже переделал ему договора с заказчиками на условиях индексации вложений соразмерно росту цен на материалы и рабочую силу. Осталось только с бандитами договориться – и можно работать дальше, честно зарабатывая свои деньги».

Такое неожиданное решение Михаилу понравилось. Настроение поднялось, но обольщаться он не стал. Все было еще очень хлипким и могло в любую минуту рухнуть. По сути, он построил замок из мокрого песка наполовину с цементом. Если материал наберет марку, то замок станет тверже камня, если пойдет дождь, то это сооружение растает на глазах. А погода нынче хмурая и непредсказуемая. И все равно Михаил был доволен собой.

О том, что им занимается Госбезопасность, Михаил знал давно. Походя этой темой он не занимался. Он давно понял, что идет по минному полю, что поле не только заминировано, но и просматривается днем и ночью самыми современными приборами. Каждый встречный и поперечный человек – потенциальная опасность. Доверять никому нельзя. В отношении данной уважаемой организации у него были свои сведения, своя информация и свои планы. Михаил отдавал должное тому, что именно эта государственная структура обеспечивает безопасность страны, в которой он сейчас находится, но его прежде всего интересовала личная безопасность. И если их планы и цели не совпадали, значит, что-то где-то и кто-то сделал не так. В данном вопросе не могло быть договоренности, а на диктуемые условия Михаил был не согласен. Все решали время и случай.

Он решил еще раз хорошенько взбодриться. Начал с самого начала. Зарядка и холодный душ добавили бодрости и оптимизма. Он растерся докрасна, быстро оделся и вышел во двор. Его путь лежал на Конюшенную площадь.

Двор был глухой и очень небольшой, но две-три машины в нем могли разместиться. Со следующим двором он соединялся небольшой аркой, которую ограничивали с обеих сторон отбойные камни, так называемые «каретные камни». Этот двор был значительно больше. За ним, так же через арку с такими же камнями, находился еще один, последний двор. Михаил с улыбкой посмотрел на видавшие виды каретные камни. В его время это было весьма актуальное приспособление, защищавшее случайных прохожих от лихих извозчиков и еще предназначенное для того, чтобы колеса кареты на поворотах не врезались в стену и не сшибали углы здания. Именно под одной из этих арок Михаил неожиданно столкнулся нос к носу с интеллигентным бомжом Виталиком. Они оба шарахнулись в разные стороны. И только когда признали друг друга, Михаил кивнул ему головой, на что бездомный сосед почтительно ответил:

– День добрый, барин.

– Добрый день, Виталик, Что вы здесь делаете, любезный?

– За машиной одного начинающего политика приглядываю. Вон за той, – он показал пальцем на новенькие «жигули» седьмой модели. – Могу и за вашей «Волгой» присмотреть.

– Ну, что вы можете, любезный? Будут угонять – через вас первого переедут.

– Через меня, может, и переедут, а через мое приспособление – нет. Я его давно изобрел, для своей машины, когда она еще была у меня. У меня тут и квартира была. У меня все было…

– Может, покажете свое изобретение?

– Извольте.

Он проводил Михаила до первой арки, внутри которой была маленькая металлическая дверь в подвал дома, где и проживал ныне бомж по имени Виталик – бывший массовик-затейник с круизного парохода, бывший любимец женщин, бывший очень обеспеченный человек с двумя высшими гуманитарными образованиями, свободно владеющий английским и французским языками. Лиза знала о нем все. Она-то и поведала Михаилу эту историю. Не так давно было престижно находиться с Виталиком в одной компании. Сейчас же, кроме интеллигентного Михаила, с ним никто не здоровался. Его выбросили с работы, из квартиры и из привычной среды обитания. Здесь же, в подвале, был и наблюдательный пункт, и пульт управления – рычаг, который с помощью тонкого стального троса поворачивал трубу с множеством острых шипов, лежащую поперек арки и между камнями так, что шипы прятались в прорезях другой трубы, лежащей рядом с первой. Когда гребенка была приведена в «боевое» положение, то проехать через нее, не проткнув шины, было невозможно. Машина, даже если бы и выехала на Халтурина, то оказалась бы на всех четырех дисках.

– И сколько стоит такая охрана?

– Всего рубль. Или таблетки от кашля или какое другое лекарство. Можно просроченное.

– Я подумаю. Виталик, а что с вами произошло?

– Да так, залетел по глупости. Как в том анекдоте: Клод на Аничковом мосту коней отливал – ему ничего, а я отливал – мне пятнадцать суток дали. Короче, закрутил я роман на пароходе с одной дамочкой. Меня с ней комсомольские работники познакомили – мои завсегдатаи. Поначалу все было фантастически здорово. А потом она просто не давала мне прохода. А вскоре и выхода. Из моей каюты. Ну я ей и сказал, что, мол, все, повеселились – и хватит. А она оказалась штучкой непростой. Когда приехали в Питер, она мне заявила: «Ты еще об этом пожалеешь, мой милый. Я оставлю тебя голым и босым, свинья». И в полном смысле этого слова я однажды очнулся на помойке абсолютно без всего и грязный, как чушка. Пока меня где-то кололи, я успел потерять квартиру, машину и все свои вещи. Там же и в тот же день в мусорном бачке я нашел себе подходящую одежду. Когда немного пришел в себя, побежал по друзьям. Все от меня шарахались, как от прокаженного. Денег нет, жить негде, помощи ждать неоткуда. На работу не берут, всюду идут сокращения, все разваливается. Свободные художники у Спаса на крови раньше мне пятки лизали, а сейчас за человека не считают. Стал подрабатывать грузчиком в ларьках да магазинах и вот теперь пытаюсь организовать свой маленький частный бизнес.

Михаилу тотчас пришли в голову сразу две мысли. Первая из них: «Вы, молодой человек, появились и хорошо устроились в этом дворе буквально через пару дней после моего переезда в дворницкую. Я это хорошо запомнил». И вторая: «А ведь он, если, конечно, его отмыть и приодеть, очень даже может поговорить с бандитами на понятном им языке. Чуть-чуть макияжа – и лучшего дипломата не сыскать. Свой среди своих».

– Виталик, а с какой группировкой вы были связаны?

– Я? – испуганно произнес тот и огляделся по сторонам.

– Только честно.

Это был неожиданный вопрос. Виталик не был к нему готов. Пришлось сознаться.

– Ну, если честно… Не то чтобы связан, а так, пересекался по разной ерунде.

– И все же?

– Со всеми. Опять же, говорю, соприкасался. В той или иной мере. По всякой ерунде.

– Тогда как же вас так обработали?

– Умоляю вас. Кого волнует чужое горе? Это было сделано по заказу. Исполнили «казанские» гастролеры. Они делают ровно столько, сколько заказано. Заказали бы меня убить, меня бы убили.

– Виталик, хотите с ними поквитаться? – Михаил умышленно задал провокационный вопрос, на который бомж, не задумываясь ни на секунду, испуганно дал желаемый ответ.

– Нет. Нет. Ни в коем случае.

– Вы уверены?

Виталик ожидал смысла. В вопросе, заданном Михаилом, был какой-то подтекст, свой смысл. С одной стороны, ему ужасно хотелось продолжить случайно образовавшийся контакт, а с другой стороны – как можно скорее поменять тему.

– С ними этого делать нельзя, да и бесполезно. Я ни с кем не хочу квитаться, меня все устраивает. Я сам во всем виноват.

Он с испугом протараторил эту галиматью, его лицо покрылось пятнами, а глаза быстро забегали из стороны в сторону, словно он искал кого-то. Сделав паузу, Виталик еще раз огляделся по сторонам и шепотом добавил:

– Но вот с одной дамочкой, Елизаветой Аркадьевной, можно было бы попробовать.

– Об этом забудьте сразу.

– Да это я так, покрасоваться решил. Что ж я, не понимаю, что ли, с кем можно тягаться, а с кем нельзя!

– Мужа испугались?

– Конечно, он ведь с Литейного, майор, шишка!

Михаил еще раз внимательно оглядел его и понял, что решение пришло, похоже, верное. Перед ним стоял подосланный соглядатай – хитрый, скользкий, неглупый человек, который выполнял какую-то роль и кем-то был приставлен к нему для дополнительного надзора. Эдакая видеокамера с голосовым датчиком. Только вот кто поставил это устройство, надо было выяснить.

– Я думаю, вы можете быть очень полезны в одном деле.

– В каком, если не секрет?

– Не секрет. Надо съездить на встречу с «тамбовскими».

– Мне одному? Не-е-т, здесь я сразу пас.

– Это чисто деловая встреча.

– Ни за какие деньги… И не уговаривайте. Вы можете подождать меня пару минут? Я мигом, только в туалет сбегаю.

– Пару минут я подожду.

Виталик мигом скрылся в своей коморке. «Полагаю, там еще и телефон есть».

Прошло действительно не больше пары минут, Виталик вернулся.

– Я тут подумал и как-то не очень себе все это представляю.

– Да не волнуйтесь вы так! Они сами пригласили в гостиницу моего коллегу, чтобы обсудить с ним один деловой вопрос.

– Даже не знаю, что ответить. Ой! Мне опять надо отлучиться на пару минут. Вы подождете меня?

– Хорошо.

«Что ж, теперь хоть одно ясно: его приставили ко мне не бандиты. А может быть, его и впрямь пробрало от страха?»

На этот раз Виталик слегка задержался.

– Фу, вы меня так разволновали.

– Если понадобится, говорить надо конкретно и по-деловому. Но скорее всего понадобится только ваше присутствие. Все видно будет по ситуации. Пока что просто нужна поддержка.

Михаил внимательно посмотрел в глаза Виталику, выждал значительную паузу и продолжил:

– Еще раз говорю, это чисто деловая встреча.

– Но как я, вот так?..

– Все, что касается внешнего вида и гонорара, не проблема, я это решу. Согласны?

Виталик задумался. Что там творилось в его хитрых, извращенных, но далеко не пустых мозгах, трудно было сказать. Можно было, конечно, предположить, что они были изрядно накачаны наркотиками и лекарственными препаратами не только в период бездомного существования, но и задолго до этого. Уж такой у него был образ жизни. Не это сейчас было главным. Михаил даже предположил, что где-то там, в его каморке, припрятан не только телефонный аппарат, но и вполне нормальная, приличная одежда, а наряд бомжа – это лишь сценическая заготовка режиссера.

Михаил никому не верил. Но тут неожиданно промелькнула коварная мысль, породившая некоторое сомнение: «А что если все обстоит именно так, как он сказал? Что если это на самом деле его единственный шанс, чтобы выбраться из грязи, вновь стать человеком и занять то место, с которого его выбросили, как ненужную вещь? Что если его появление в этом дворе на второй день после моего переезда с Просвещения на Халтурина – лишь совпадение»?

– Я согласен.

– Тогда ждите, я скоро за вами заеду. И вот что, постарайтесь за это время где-нибудь помыться, побриться и привести себя в порядок. Надеюсь, вы ни на кого не работаете? – Михаил пристально посмотрел в глаза Виталика и увидел там испуг. Его глаза начали бегать. – Ну что ж, я вижу, что вам сейчас трудно и вы в полной изоляции. Вы умеете хранить молчание?

– Аск. Как говорят американцы, у меня есть право хранить молчание, и я им воспользуюсь.

Ну что ж, хоть здесь он понравился Михаилу. Простой и забавный ответ – и замочек открылся. Неожиданно Михаила осенило, он понял, в чем был секрет обширных связей и успехов Виталика в прошлом. Попадая в привычную для себя среду, когда он ощущал, что опасности рядом нет, начинались чудеса. Он был в ударе, «в своей тарелке» – прекрасно владел собой, говорил красиво, с юмором, с слегка пошловатым подтекстом, конкретно и мог легко расположить к себе собеседника. Он был и балагур, и краснобай, и массовик, и затейник.

Михаил, конечно, кривил душой. Когда он допускал, что Виталик говорит правду, появлялось чувство сострадания. В эту минуту, он подсознательно проводил аналогию и отождествлял свою судьбу с его судьбой. У них было очень много общего. Михаилу дали шанс подняться наверх с самого дна сегодняшней жизни. Пусть такой же шанс будет и у бомжа Виталика. За одного битого двух небитых дают. Но это была только минутная слабость.

Время летело быстро, а Михаил еще ничего из намеченного не сделал. Надо было поторапливаться. Скорым шагом за несколько минут он дошел до автопредприятия на Конюшенной площади. Здесь кое-что изменилось, теперь при входе уже не стоял древний дядя Федя. Проход был напрочь перекрыт ребятами из какой-то «конторы». Это были два бритых крепыша в одинаковых зеленых банковских пиджаках, в белых рубашках с черными галстуками, в джинсах и кроссовках. «И здесь двое из ларца», – невольно подумал Михаил. Это было смешное зрелище, но у Михаила не дрогнула на лице ни одна клеточка. Хохотал только мозг. Это был жуткий хохот непонятного страха. Это всего лишь какие-то жалкие пешки с идиотским внешним видом, а он уже чуть было не обмочился. Что же говорить о серьезных переговорах? Нет, к таким встречам он еще не был готов, вот Виталик – это совсем другое дело. «Спасибо, Господи, за твою помощь, – невольно подумал Михаил. – Она пришла, как всегда, в самый нужный момент».

Ему преградили путь.

– Куда?

– За своей машиной, вот мои документы, – Михаил показал им водительское удостоверение и документы на машину.

– Объявился. А ты знаешь, сколько натикало за просрочку? В десятикратном размере, да с учетом инфляции? Сама машина уже столько не стоит. Она нами приватизирована. Все. Свободен.

Они словно испытывали непрошеного гостя. Смотрели пристально, говорили твердо и уверенно, но никаких действий не предпринимали.

– Хорошо, – не теряя самообладания, спокойно ответил Михаил, – сейчас мы во всем разберемся, вот только в Смольный позвоню. Там все быстро прояснят. Я могу воспользоваться вашим телефоном? Или мне звонить из автомата?

Они переглянулись между собой, после чего один из крепышей куда-то ушел. Самое печальное было в том, что он унес с собой все его документы. Началось тягостное нервное ожидание. Наконец, спустя десять-пятнадцать минут, крепыш вернулся назад. Он возвратил Михаилу документы и, кивнув головой, дал понять, чтобы он шел за ним. «Волга» стояла на прежнем месте, вся серая от пыли, накопившейся за месяц отсутствия хозяина машины.

– За стоянку триста рублей и за помывку двадцать. Итого триста пятьдесят.

– Сольдо плюс сольдо итого десять сольдо. Чего ж тут не понять. Вот только машину я не мыл.

– Я так и думал, весь базар будет вокруг мытья. Сейчас помоют.

И действительно, к «Волге» подошел какой-то рабочий из автопарка, завел ее и куда-то уехал. Михаил достал нужную сумму и отдал охраннику. Он даже не стал обсуждать вопрос, почему мытье в три раза дороже, чем в любом другом месте. Сейчас это уже не имело значения.

– Мне невыгодно с вами ссориться. Сколько стоят одни сутки в мирное время?

– Пять рублей, но потом может быть дороже, мирное время кончилось.

– О потом поговорим потом, этот «потом» я зарабатываю пОтом.

При этом Михаил невольно вспомнил, что на стоянке у МРЭО он платит всего один рубль за сутки.

– Ну ты скаламбурил, – улыбнулся парень, – надо будет запомнить.

Михаил чуть было не сказал: «Даже не пытайся», но вовремя удержал себя от опасного соблазна.

Они вышли из автопредприятия, и охранник подвел Михаила к огромным воротам, которые, как по мановению волшебной палочки, при их появлении распахнулись, и из ворот выкатилась вся сияющая черная «Волга».

Михаил подъехал к улице Халтурина и увидел Виталика. Одежда на нем была ужасная, но сам он выглядел вполне прилично.

– Вот что, Виталик, у меня со вкусом туговато, этим Лиза владеет в совершенстве, но ее нет. Вы можете мне подобрать костюм для работы в Смольном?

– Без проблем, – оживился Виталик.

– Ну и вам, конечно, тоже надо поменять одежду.

– Хотелось бы знать где…