Архив клана Пучков Лев

Я развернулся и без лишних слов бросился к повороту.

Бежал я добросовестно, выкладываясь до упора, до кровяного привкуса во рту и острой боли в грозивших лопнуть лёгких, буквально на грани своих возможностей.

Я самый выносливый и быстрый бегун в команде. Во многом, правда, я стал таким благодаря Степиной муштре, но это не меняет сути дела.

А суть в том, что лучше меня с этой задачей никто не справится.

Можно привести массу аллегорий и найти множество примеров из истории, говорить много правильных и красивых слов о сложившейся ситуации, но я скажу проще.

Успею – спасу троих.

Не успею – они погибнут.

Вот вам и боец второго плана.

Хорошо ещё, что была дана команда двигаться не спеша и внимательно смотреть и слушать. Комиссаров и Спартак дисциплинированные ребята, двигались неспешно, и я успел вовремя.

Обратно двигались, напротив, весьма спешно, так что минут через пять вернулись к платформе.

Стёпа с Юрой уже переоделись в окровавленную черную униформу, продырявленную пулями, и раздели третий труп для меня.

– Может, пусть Спартак… – заикнулся было я, с содроганием принимая страшный подарок.

– Надевай, – непререкаемо буркнул Стёпа. – Остальные переоденутся на той стороне.

После того как все мы вооружились, возникла дилемма с Петровичем.

– Придётся подождать здесь, – сказал Стёпа, вручая Ольшанскому пистолет и запасной магазин. – Как закончим там, вернемся за тобой.

Петровичу очень не хотелось оставаться одному.

– Я могу двигаться, – стоически заявил он.

– У тебя две дырки в ноге, – напомнил Стёпа. – Ты правда можешь двигаться?

– А почему нет? – Тут Петрович явил образец мужества: слез с дрезины и, страдальчески морщась, заковылял к пандусу. – Я потихоньку за вами пойду.

– А ну, погоди… – Комиссаров бросился к пожарному щиту, сорвал лопату и, отломав черенок, протянул его Ольшанскому. – Держи, так будет удобнее.

– Спасибо. – Петрович вымученно улыбнулся. – Ну, с таким костылём – хоть сейчас в кругосветку.

– Ладно, двигай за нами, – разрешил Стёпа. – Ну всё, потопали помаленьку. Расчёт доведу по дороге…

По расчету выдвигались в следующем порядке: впереди я, за мной Ева, затем Стёпа, Юра, Комиссаров и Спартак.

Петрович ковылял далеко позади, по понятным причинам его в расчет не включили.

– К какой стене прилипаем? – испытующе уточнил Стёпа.

– К левой! – хором ответили мы с Евой.

– Ух ты… – удивился Стёпа. – Хорошая семья получится, дружная.

– Какая, на хрен, семья! – с интонацией завзятой склочницы завопила Ева, зачем-то щипая меня за ягодицу. – Да я вас всех поубиваю, гады!!!

– Ева, не дури! – возмутился я.

– Не трогай его, ему настроиться надо, – заступился за меня Стёпа. – И не кричи пока, рано ещё. Ближе к выходу подойдём, тогда…

– До выхода уже недалеко, – тихо ответила Ева. – Так что можно начинать.

– Ну смотри, тебе виднее.

– Не трогайте меня, козлы!!! – отвязно заорала Ева. – Вас всех поубивают к ё… матери!!! Чтоб вы все сдохли, м…ки х…вы!!!

– Неплохо, – одобрил Стёпа. – Очень натурально.

– А-а-а, пи…асы!!!

– А нельзя в сторону кричать? – попросил я, морщась от высоких частот. – А то, пока дойдём, я оглохну и не услышу команды.

– Да ты вообще заткнись, дебил!!! – Ева послушно стала вещать чуть в сторону. – П…ц вам всем, уроды!!! Мутанты х…!!! А-а-аа!!!

Очень скоро впереди показался проём.

Дверь была открыта.

– Свет, – напомнил Стёпа, ловко попав в паузу Евиного вещания.

Я включил налобник, направил его в сторону дверного проёма и отвернулся в сторону, наблюдая за входом боковым зрением.

Всё получилось так, как и предполагал Стёпа при доведении расчёта.

С той стороны стояли двое и заглядывали в ходок.

Замечательно. Как вариант у двери мог оказаться один, тогда на выходе было бы больше работы.

Оба силуэта отчетливо вырисовывались на фоне дверного проёма, и это тоже было здорово. Это было очень хорошо!

От волнения у меня дрожали руки, так что даже и не знаю, как бы я справился, если бы они встали по-боевому, укрывшись за габариты, и целились бы в нашу сторону, выставив в проход всего лишь ствол и пол-лица.

Ева – вот она, наша палочка-выручалочка, узнаваемый брэнд и прочее и прочее. Всю ситуацию вытащила именно она, без неё мы бы наверняка погибли.

Когда мы были в полусотне метров от входа, в проёме возник третий силуэт и раздался начальственный крик:

– Девку не трогать, ясно?!

– Так точно! – браво ответил Стёпа.

– Ну вот и молодцы! – и третий силуэт исчез.

А зря, мог бы немного подождать. Тогда на выходе работы было бы ещё меньше.

– Приготовились, – тихо сказал Стёпа.

До выхода осталось метров двадцать, и тут один из тех, что стояли у проёма, приложил ладонь козырьком к бровям и с недоумением пробормотал:

– Не понял?

– Работай, – разрешил Стёпа.

Я бросил каску с налобником и влупил от пояса по силуэтам, мгновенно выстрачивая весь магазин.

И тотчас же прилип спиной к левой стене.

Ева синхронно повторила моё движение.

Двое в проёме, изрешеченные моей очередью, не успели ещё осесть на пол, а коллеги уже пушечными ядрами просвистели мимо нас, вываливаясь из ходка вправо-влево, по расчету, и сразу же открывая огонь.

Я поменял магазин и осторожно последовал за ними.

Увы, моя помощь уже не требовалась.

На путях стоял целый состав, как и было сказано, три мотовоза с грузовыми платформами, накрытыми брезентом. У среднего мотовоза лежал один человек, перед передним мотовозом, прямо под постом связи – другой.

Я узнал того, что лежал под постом связи. Помнится, мы как-то пересекались с этим типом по работе, и в тот раз для него это кончилось не очень хорошо.

В этот раз, стало быть, такое пересечение для него кончилось совсем нехорошо.

Наш старый знакомец был ещё жив. Он судорожно тянулся к валявшемуся рядом пистолету, надсадно хрипя и булькая кровью.

До пистолета было больше метра, но шанс дотянуться присутствовал.

Стёпа, державший упорного врага на мушке, с сожалением покачал головой и одним выстрелом прекратил эту попытку.

– Вот незадача… Даже не поговорили…

В это же время с другой стороны состава происходило не менее интересное и драматичное действо. От хвоста состава в тоннель стремительно удалялся до боли знакомый мелкий силуэт, выписывая замысловатые виражи от стенки к стенке.

Юра и Спартак, десантировавшиеся на правую сторону, с азартом долбили вслед силуэту короткими очередями, подбадривая друг друга:

– Правее! Ещё правее! Давай перекрестным!..

Я хотел было присоединиться к ним, но не успел. Пока выбирал удобную позицию, силуэт благополучно домчался до поворота и исчез.

– Хорош палить! – запоздало прикрикнул Стёпа. – Патроны экономьте, у нас ещё куча работы.

Юра быстро обежал весь состав, произвел выстрел милосердия во втором мотовозе, из первого приволок перепуганного пожилого дядьку и доложил:

– Чисто.

– Это был ОН? – спросил я, ткнув стволом в сторону поворота.

– В смысле, Мастер? Да, это был он.

– Ну вы и стрелки, блин!

– Стрелки тут ни при чём, – покачал головой Юра. – Это Мастер. Ты видел, как он маятник[12] качает? Тут нужен как минимум заградительный огонь взвода.

– Жаль, – резюмировал Стёпа. – Интересный тип, неплохо было бы пообщаться за чашечкой крови… Чует мое сердце, что нам еще предстоит с ним встретиться…

Вы не поверите: все три платформы были битком забиты деньгами.

Думаю, не каждому доводилось наблюдать такое воочию, так что расскажу об этом подробнее.

Пачки стодолларовых купюр в банковских обертках были упакованы в блоки примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров и затянуты в толстую целлофановую пленку.

Эти блоки в свою очередь были упакованы в блоки побольше, примерно метр в ширину и полтора метра в высоту и в длину, и также затянуты в прочную целлофанову пленку. На каждой платформе находилось примерно по два десятка вот таких полутораметровых блоков, и всё это богатство было небрежно прикрыто армейскими плащ-палатками, а кое-где и просто кусками неровно обрезанного брезента.

– О-хре-неть… – произнес Юра по складам, но без эмоций и как-то даже подавленно.

В самом деле, вспомните, когда в кино кто-то находит чемодан с миллионом долларов, за этим следует такой взрыв эмоций, что в телевизоре динамики трещат.

А теперь представьте, сколько надо эмоций на такую кучу денег. Да мы, по логике, должны были мгновенно умереть на месте от эмоциональной передозировки.

Наверное, поэтому у нас у всех получилось пограничное состояние. Мы молча стояли и тупо пялились на эту гору денег. Никто даже не крикнул от радости.

– Интересно, и сколько же здесь будет миллионов баксов? – спросил я.

– В миллионах не знаю, вот так с ходу и не посчитаешь. – Спартак почесал затылок. – А по весу на глазок могу прикинуть. Так… Возьмём одну купюру грубо за грамм… Высота… Длина… Ширина… Объём… Количество блоков… Угу… В общем, получается всё вместе более полусотни тонн баксов.

Представляете, пятьдесят тонн баксов!

Когда в народе говорят «тонна баксов», все понимают, что речь идёт о тысяче долларов. Соответственно, если кто-то скажет «пятьдесят тонн баксов», про вес никто и не подумает, каждый вменяемый гражданин будет считать, что речь идёт о пятидесяти тысячах долларов.

Ну так вот, запомните этот момент, мои дорогие вменяемые граждане. Если я где-нибудь в теплой компании скажу, что у нас было полста тонн баксов, вы будете знать, что это отнюдь не гражданский сленг и речь идёт именно о весе.

– Ну что, возьмём маленько? – первым пришел в себя практичный Юра.

– Что значит «маленько»? – Стёпа царственно простер руку в сторону состава. – Я дарю вам все эти деньги. Да и себе тоже дарю.

Как обычно, по Степе вот так сразу и не поймёшь, шутит он или нет. Поэтому я на всякий случай уточнил:

– Это шутка?

– Алекс, ну почему сразу шутка?! Деньги – это наш трофей. Если нормально доедем, выгрузимся и при этом останемся в живых, мы их по-братски разделим.

– О-хре-неть! – второй раз провозгласил Юра, теперь уже с более осмысленным подтекстом.

Ну что ж, неплохо. Интересно, что я буду делать с такой кучей бабла?!

– А меня в долю берете? – деловито уточнила Ева.

– Разумеется, – рыцарственно кивнул Стёпа. – Думаю, скажу общее мнение: без тебя мы бы просто сдохли. Так что ты как минимум можешь рассчитывать на равную долю.

– Отлично. – Ева хлопнула по ближайшему к ней блоку на платформе. – Меняю вот эту «пачечку» на твою флягу с водой.

– Да ладно, не надо, – засмущался Стёпа, тут же отдавая флягу. – Считай, что это бонус.

– Спасибо, ты настоящий рыцарь!

Кстати, у всех мертвых были фляги, но Ева даже и не подумала взять одну из них. И вообще, я заметил, что наша бравая амазонка старательно отворачивается от трупов и при этом страдальчески морщится. Какая бы она ни была крутая воительница, но… В первую очередь она женщина, существо нежное и ранимое.

– Что ж, всё это здорово, но сначала надо добраться до конечного пункта, выгрузиться и… остаться в живых. – С этими словами Стёпа принял под локоток пленного инженера и стал задавать ему животрепещущие вопросы.

Увы, пленный инженер нас не обрадовал. Из того, что он рассказал, одна новость была хорошая, а все остальные плохие.

Хорошая новость: вся телеметрия на станции и прилегающем участке отключена. То есть в операторской прибытия состава не увидят.

Другие новости:

– караул захвачен диверсантами;

– судя по тому, что инженер знает, в пункте прибытия нас ждут довольно значительные силы, как минимум три десятка вооружённых до зубов опытных бойцов;

– буквально накануне нашего нападения командир конвоя (наш старый знакомый, который сейчас остывал у поста связи) доложил генералу, что состав стоит здесь и через пару минут тронется в путь;

– до станции со шлюзом и, как следствие, до лифта, на котором мы сможем наконец-то подняться наверх, остался один короткий перегон. То есть всего-то пять-семь минут езды.

Как следствие из последних новостей: у нас совершенно нет времени, а соотношение сил такое, что впору всё бросить и сразу стреляться.

То есть по логике, нам нужно отправляться прямо сейчас. Если эшелон не придет в течение последующей четверти часа, на станции поднимут тревогу.

Про соотношение. Не факт, что на платформе будут находиться сразу все тридцать бойцов. Скорее, там будет от четверти до трети всей численности захватчиков, остальные разместятся в ключевых точках объекта.

Но если не удастся тихо положить тех, кто встречает эшелон, бой будет очень тяжёлым.

Расклад, как видите, явно не в нашу пользу. Если вы заметили, мы всегда делаем ставку на внезапность и тщательно подготовленное тактическое преимущество.

Из сложившейся обстановки вытянуть какое-либо преимущество было очень проблематично. Ставка по-прежнему была только на Еву.

Увы, больше у нас не было никаких хитростей, ни тактических, ни тем более стратегических.

Дальше мы всё делали с лихорадочной поспешностью: Стёпа объявил, что у нас ровно пять минут на подготовку, а потом выдвигаемся.

У погибшего конвоя обнаружился неслабый арсенал и богатый боезапас. Помимо всего прочего, были гранаты и даже гранатометы. Единственный недостаток: не было ни одного ствола с глушителем. Наверное, по их задачам такие приспособления были без надобности.

– Невезуха, – огорчился Стёпа. – Даже если станцию нормально положим, в шлюз без глушителей заходить нехорошо.

– Да, это точно, – поддержал Юра. – На лифтовой площадке всяко-разно услышат стрельбу, и дальше всё будет очень плохо…

Боеприпасов брали буквально сколько в руки влезет: помимо разгрузок[13] пихали магазины во все карманы и даже за пазуху. Все понимали, что бой предстоит тяжёлый, и после того, как удастся пробиться к лифту, на возврат к пункту боепитания можно не рассчитывать. Магазин выстрачивается за считаные секунды, от плотности огня при короткометражном контакте зависит буквально всё, так что носимый боезапас (порядка 10 магазинов) уйдёт моментально. Отсюда и принцип: лишних патронов не бывает, чем больше возьмешь, тем больше шансов остаться в живых.

Мы нашли в мотовозах армейский вещмешок и до боли знакомый школьный рюкзачок. Вещмешок набили коробками патронов, запасными магазинами и гранатами (и угадайте, на кого потом этот вещмешок надели – на самого выносливого члена, эть его за ногу!), а про рюкзачок я сразу сказал, кому он принадлежит, и им занялся Спартак.

Да, когда собирались, возникла такая мысль…

Вот мы пойдём наверх, а там бог его знает, как всё сложится. Даже если повезет остаться в живых, возможно, потом придётся очень быстро уносить ноги и не будет возможности вернуться обратно к составу с деньгами.

Ну так, может, взять немного денег с собой?

И вы не поверите… У меня не нашлось места, куда я мог бы втиснуть хотя бы пачку. Всё было до отказа заполнено полезной нагрузкой: патронами, магазинами, гранатами, перевязкой и медикаментами группы А.

В руках тоже не было места! В каждой руке я держал по стволу.

У других было такое же положение.

Возникала парадоксальная ситуация: в формате боя деньгам не было места. Пачка патронов, граната или ИПП в этом плане были сейчас тысячекратно ценней.

Поэтому брали именно патроны и перевязку, а на деньги просто забили.

В общем-то, по большому счёту никакой проблемы в этом не было. Если мы выживем, деньги ведь всё равно наши, можно вернуться и всё забрать. А не выживем – деньги нам будут уже не нужны. Вот такая простая философия войны.

Но вынужден констатировать: вот вам факт… Хм… У меня впервые в жизни не нашлось места для денег!!!

Запомните этот момент, мои дорогие вменяемые сограждане. Если я где-нибудь в теплой компании скажу, что у нас было полста тонн баксов и мы их бросили, потому что у нас элементарно не нашлось для них места…

Вы будете знать, что это вовсе не шутка.

В школьном рюкзачке Спартак обнаружил несколько специальных приспособлений: наладонник, сопряженный с пультом, двухметровый обрез тончайшей материи с каким-то металлическим напылением и занятный девайс, похожий на фен, с длинным носиком и раструбом на конце.

Спартак наскоро вскрыл странное приспособление, рассмотрел, присвистнул и опять закрыл, замотав изолентой (болтик улетел под платформу, искать было недосуг).

– И что это? – с любопытством уточнил Юра.

– Импульсная пушка, – пояснил Спартак. – Испускает направленный электромагнитный импульс, который гасит приборы. Самопал, калибровки нет, но судя по всему, твой Мастер камеры глушил именно этой штукой, так что действует как надо.

– Отлично! – обрадовался Стёпа. – Возьми с собой, в шлюзе и на лифтовой площадке камеры выключишь.

В пять минут мы не уложились, потому что Спартаку и Комиссарову ещё нужно было прибарахлиться.

Когда Комиссаров переодевался, пришлось ему помогать: бинты свалялись, заскорузлая от пота футболка прилипла к одной из ран, и каждое движение причиняло невыносимую боль. Так что это было ещё то испытание. Комиссаров стонал, стиснув зубы, но терпел.

Крепкий мужик. Я бы так не смог, орал бы тут как резаный.

Кстати, Комиссаров – самый габаритный из нас, так что ему пришлось надевать форму командира конвоя, а она почему-то оказалась насквозь пропитана кровью. Это было ещё одно испытание (на одежде, что досталась Спартаку, крови было совсем немного), но и его наш богатырь выдержал с честью.

Трудно было поверить, что несколько часов назад этот мужественный человек вел себя как новобранец в первом бою, был абсолютно невменяем и скулил на коленях над трупами своих поверженных солдат.

Вывод: человек в принципе привыкает ко всему. Главное, чтобы в нём был стержень и определенный потенциал, а остальное приложится.

Наконец всё было готово.

На передней площадке первого мотовоза встали Юра, Ева и Комиссаров: напомню, по габаритам он был как раз под стать командиру конвоя, в слепящем свете фар не сразу и выкупят, что чужой.

Юра был дополнительным фактором для ложного опознания. По фигуре он смахивал на своего Мастера, так что если среди встречающих есть люди, которые знают нашего мелкого врага, они могут счастливо обмануться, подарив нам несколько спасительных секунд для внезапной атаки. Кроме того, Юра помнил ряд типичных выражений своего Мастера и при случае мог запросто ответить на какой-нибудь обиходный опознавательный вопрос, если до этого дойдёт.

Но главным «успокаивающим фактором» была Ева. Женский силуэт на передней площадке – это лучший опознавательный знак для встречающих.

Стёпа, Спартак и я спрятались в кабине первого мотовоза. Петрович управлял вторым мотовозом, а пленный инженер третьим. Инженер обещал вести себя прилично, но на всякий случай его предупредили: всё сделаешь правильно – денег возьмёшь, сколько сможешь унести. Альтернатива: одно неверное движение – пуля в лоб.

– Поехали! – скомандовал Стёпа.

– Поехали, – подтвердил Спартак, запуская двигатель.

– Уважаемые пассажиры, от первой и единственной платформы отправляется поезд с баблом! – гнусаво заорал Юра, зажав нос. – Следующая остановка – станция с диверсантами!!!

Юра нервничал.

Все остальные – тоже, и я в том числе.

Бог его знает, что нас ждёт на этой последней станции…