Архив клана Пучков Лев

И тут раздался мощный взрыв.

Над нашими головами пронеслась сильнейшая воздушная волна, вместе с ней просвистели какие-то железяки, камни, осколки бетона, всё это с множественным визгом и скрежетом ударяло в стены тоннеля, рикошетило и летело дальше.

На станции слышались отчаянные вопли и крики о помощи. Что-то там горело: валил чёрный дым, пыль и копоть стояли густым столбом, во все стороны медленно разлетались жирные хлопья сажи, вальяжно порхая в воздухе, как пьяные птицы.

По нам никто не стрелял.

– Пошли, пошли, пошли! – торопил Стёпа, вскочивший раньше всех. – Хорош валяться, ловите момент!

Мы подхватили Петровича и побежали к пандусу.

По нам никто не стрелял.

Нет, я помню, что говорил это только что!

Я просто наслаждаюсь этой фразой.

Вы представить себе не можете, как это здорово, когда по тебе никто не стреляет! Особенно это чувствуешь после того, как лежал в перекрытом пространстве на линии огня целого взвода и уже приготовился к смерти.

Мы вбежали в распахнутую дверь, Спартак захлопнул её, они со Стёпой своротили здоровенный металлический шкаф, стоявший справа у стены, и завалили его по диагонали с упором в противоположную стену, намертво забаррикадировав вход.

Теперь только взрывать.

– Побежали, на ходу перевяжем, – скомандовал Стёпа, и мы припустили по сервисному тоннелю прочь от станции.

* * *

Сервисный тоннель, это как-то не по делу солидно и слишком общо. Заметил, кстати, что местные неадекватны по отношению к своим владениям и подчас придумывают для некоторых местечек не самые удачные названия.

Мне доводилось бывать в сервисных тоннелях, которые ничем не отличаются от обычных, они такого же диаметра, с такими же рельсами и кучей кабелей на стенах.

А это был обычный монтёрский ходок, узкий невысокий бетонный коридор, с тусклыми незащищенными лампами под потолком и минимумом кабла[10] на стенах, почти что совсем не продуваемый и сыроватый – воздух здесь был спертый, воняло жжёной резиной и плесенью.

Петрович, зараза, был тяжелый и очень неудобный.

Пока он там валялся один, на путях у платформы, в него попали две пули: в предплечье и в ту же самую ногу, где была первая рана!

Времени на вдумчивую перевязку не было, нужно было как можно быстрее уносить ноги, пока люди на станции не опомнились. Поэтому мы слегка перебинтовали Петровича, затянули раны тугой повязкой и пошлёпали дальше, а он на ходу потихоньку кровоточил и скулил от боли.

Я сказал, что ходок был узкий?

Он был реально узкий. Если в тоннеле Петровича можно было тащить втроем, ухватив с разных сторон, то здесь приходилось двигаться в колонну по одному.

Тащили мы с Юрой, на правах самых невредимых. Я двигался спереди, и практически весь вес приходился на меня, а Юра сзади лишь поддерживал.

Думаю, вы уже поняли, в те минуты я ненавидел Петровича всеми фибрами души.

Нет, я понимаю: гений сыска, умница, мозг команды, я сам неоднократно об этом говорил, но…

Всё это было наверху, в цивилизованном мире.

А здесь, внизу, в измерении «война», Петрович был страшной помехой и, не побоюсь этого слова, подставой для всей команды.

Не знаю, может, и случайно так вышло, но обратите внимание: из всей команды при первом боестолкновении серьезно ранили именно его. И именно из-за него ранили всех остальных, особенно досталось Комиссарову, потому что пришлось тратить время на затаскивание Петровича в вагон.

А потом он неловко прыгнул и таким образом в очередной раз подставил всю команду, пришлось его вытаскивать из-под огня, в результате чего мы все чуть не погибли.

Ну и повторюсь ещё разок… Вы помните, по чьей вине мы ввязались во всю эту передрягу?

– Живей, орлы, живей! – торопил Стёпа. – Некогда отдыхать, напрягитесь, немного осталось…

Ну вот, видите? А теперь, вместо того чтобы бежать во всю прыть, спасая свои шкуры, мы вынуждены изо всех сил напрягаться, волоча этого… гхм… товарища, в общем, и при этом двигаемся как минимум в два раза медленнее, чем если бы перемещались налегке. Погоню за нами отрядят обязательно, как только на станции очухаются и выделят боеспособных людей, так что это лишь вопрос времени.

И этого времени у нас в обрез.

Ну и как, по-вашему, не подставляет ли нас толстый недотепа и в этот раз?

В общем, от этой нервной спешки и дикой нагрузки я где-то к середине пути так вымотался, что стал скверно соображать. И тут меня посетила замечательная мысль…

Вот если сейчас Стёпа пристрелит Петровича… нет, это я так, в плане гипотетических рассуждений… Хм… Тогда мы сможем бежать налегке, и наши шансы на спасение увеличиваются чуть ли не в разы.

Вы не поверите, но Петрович, прилипший к моей спине, словно бы уловил мой тяжкий ментальный посыл и слезно простонал:

– Мужики… Бросьте меня к е… маме… Уходите сами, я вас торможу…

– Нельзя тебя бросать, ты слишком до хера знаешь, – грубо ответил следовавший сзади Стёпа. – С тебя столько информации сдоят, что нам потом однозначно не жить.

– Ну… тогда пистрелите меня, – совершенно серьезно заявил Петрович. – Спасайтесь, со мной вам не уйти.

– Не могу, патронов нет, – так же серьезно ответил Стёпа и щёлкнул затвором, очевидно демонстрируя отсутствие патронов, – я не видел, поскольку не мог обернуться. – Последние у платформы потратил.

– О господи… ну тогда…

– Петрович, заткнись! – не выдержал Стёпа. – Терпи молча, осталось недолго…

Чуть позже я понял и осознал, что это был приступ малодушия. Но в тот момент… Можете считать меня негодяем и подлецом – в тот момент я искренне желал Петровичу смерти. Если бы Стёпа пристрелил его или Юра зарезал – неважно, я бы принял это как должное.

И за этот приступ мне потом всё время было стыдно. Не перед Петровичем и ребятами, они-то даже и не узнали об этом, а перед самим собой. За то, что дрогнул в минуту тяжких испытаний и на какое-то время утратил себя…

* * *

Добравшись наконец-то до заветной двери, мы получили возможность немного передохнуть: уложили Петровича на пол и сами упали рядом. Стёпа сходил на разведку и вернулся спустя минуту с хорошими новостями.

– В тоннеле пусто. Дрезина на месте.

Здорово! Вражьей активности нет, Петровича дальше можно не тащить, в самом деле, это очень хорошие новости.

Помимо дрезины на подстанции было ещё несколько полезных штуковин: пожарный щит, металлический шкаф с инструментами, и несколько касок с рабочими налобниками[11]. Вот это было очень кстати: наши фонари погибли ещё при первом боестолкновении, мы их просто побросали, когда грузились в поезд.

Так… Может, кто-то подумал, что мы прыгнули на дрезину и помчались? Согласен, это было бы здорово, но на деле всё получилось немного сложнее. Эта допотопная штуковина на ручной тяге стояла прислоненная боком к стенке, так что пришлось всей толпой тащить её и устанавливать на пути. Весит она как минимум полтонны, а то и поболее. А поскольку все, кроме нас с Юрой, были ранены и не могли особо напрягаться, основная нагрузка опять легла на нас.

– Ух, ёпп… – возмутился Юра. – Эта дрянь из свинца, что ли?

Если я переживу этот сумасшедший день, непременно пойду лечить грыжу. Нет, я ничего не знаю про грыжу и до сегодняшнего дня никогда о ней не думал, но теперь я уверен: она у меня есть!

На этом, однако, сложности не кончились. Места на дрезине было чрезвычайно мало, так что о комфортной езде такой толпой не могло быть и речи. Примерившись и так и этак, мы плюнули на это дело, уложили на дрезину Петровича и пошли пешочком, толкая дрянную железяку перед собой. Действительно, транспортное средство на ручном приводе.

Вскоре впереди показалась развилка.

Мы остановились и отправили Юру на разведку. Через некоторое время он вернулся и доложил:

– Чисто. Никого нету.

Это меня ни капли не удивило. Диверсантам нет смысла сидеть на развилке и ждать нашего возвращения. Они отправили нас на верную смерть и спокойно утопали по своим диверсантским делам. А вот куда именно утопали, это уже другой вопрос.

Добравшись до развилки, мы обнаружили, что пост связи уничтожен: остался обрубок кабеля да вдребезги раздробленная панель.

– Вот ведь незадача, – констатировал Стёпа. – Спартак?

– Можно попробовать сделать связь, – обнадёжил Спартак. – Надо полчаса и чью-нибудь мобилу, свою не дам. Мне бы только с кабелем разобраться.

– У нас нет полчаса, – покачал головой Стёпа.

– И вообще, не стоит туда звонить, – вмешался Комиссаров.

– Это почему?

– На станции был наш спецназ. – Комиссаров тяжело вздохнул. – Это они по нам стреляли.

– Точно?

– Точно. Заметили, у них масок не было? На поражение работали, маски не нужны. В общем, узнал кое-кого. Да и вообще, по всем признакам – наши.

– И чего ж ты не побежал да не заорал «Я свой!!!»? – ехидно поддел Юра.

– Да как-то не бежится да не орется, когда по тебе стреляют, – признался Комиссаров. – Ну и не думаю, что от этого был бы толк. Они нас ждали и точно работали на поражение.

– Правильный вывод, – одобрил Стёпа. – Ещё бы узнать, почему они получили такую команду…

После этого немного посовещались на предмет «куда пойти, куда податься…».

Выбор был невелик. В тупик нам не надо, один тоннель закрыт решеткой, вперед и назад по магистрали – не стоит, так что оставались два боковых тоннеля (теперь они находились слева по ходу движения).

Комиссаров от рекомендаций воздержался. Он сказал, что понятия не имеет, что там дальше в этих двух тоннелях, но, по логике Системы, всё должно быть устроено примерно так же, как и на магистрали. То есть по какому тоннелю идти, наверняка без разницы, рано или поздно мы всё равно доберемся до какой-нибудь охраняемой караулом шахты.

Проблема была в том, что за нами в любой момент могла отправиться погоня (если уже не отправилась). И ладно бы пешая, это мы как-нибудь переживем. Но нельзя было исключать вариант, что пути при взрыве пострадали незначительно и на станции удастся быстро устранить затор, там ведь рядом депо (все примерно так же, как в первом карауле).

А в депо есть мотовозы.

Взвод стрелков на мотовозе для нас наверняка будет последним приключением сегодняшнего дня.

Поэтому нам нужно непременно обозначить ложное направление движения. Причём обозначить убедительно, чтобы преследующая нас публика поехала (пошла) по этому пути в противоположную сторону от нашего реального маршрута.

В свете всего вышесказанного мы обратили свой взыскательный взор на тоннель, забранный в решетку.

Комиссаров остался, чтобы получше перебинтовать Петровича и следить за магистралью, а мы, Стёпа, Юра, Спартак и ваш покорный слуга, подошли к решетке и принялись за работу.

Освещение здесь было тускловатое, я светил налобником, Спартак с Юрой осматривали замки и обсуждали перспективы.

Перспективы, скажу я вам, выглядели весьма неутешительно.

Это была не цельная решетка, а двухстворчатые решетчатые ворота из стального толстого прута, на массивной металлической раме. Пожалуй, и мотовозом не сразу протаранишь, так что о ручных работах говорить не приходится.

– Замки – спецзаказ, – огорченно констатировал Юра, ковыряясь в огромных арсенальных замках своими отмычками. – Возиться придётся хрен знает как долго.

– Да, хорошие замочки, – подтвердил Спартак. – Одни петли чего стоят…

Петли, на которых висели замки, были толщиной в палец и шириной чуть ли не в мою ладонь. То есть о том, чтобы сгонять на подстанцию за ломом и попробовать взломать, даже и речи не шло. Да и не было у нас времени, чтобы заниматься такими глупостями.

В общем, Юра возился с отмычками, Спартак вел с ним умную беседу про замки, щедро разбавляемую мудреными терминами (Юра, кстати, достойно отвечал, выказывая знание предмета), я молча светил…

А технически неграмотный Стёпа, которому надоело стоять истуканом, поступил, как любой нормальный примат в таком случае: взял и как следует потряс решетку, покачал её туда-сюда, подергал.

И вдруг одна створка, которая выглядела монолитной и незыблемой, с негромким скрежетом отошла в сторону, открывая проход в тоннель!

Это было настолько неожиданно, что мы все впали в ступор и несколько мгновений молча пялились на столь странное явление.

Когда ступор прошел, мы осмотрели ворота и выяснили, что вторая петля на каждом замке была очень аккуратно спилена каким-то прогрессивным способом и втиснута между створками так, что замки сидели как влитые. В общем, отличная работа: даже такие мастера, как Юра и Спартак, возились с замками и не заметили, что петли спилены!

– Свежак, – констатировал Спартак, трогая пальцем место распила. – Совсем недавно работали. Интересно, чем это они так аккуратно пилили…

Это двойственное открытие (открытие ворот и открытие по факту распила) рождало интересное и тревожное предположение.

Наши враги ушли как раз-таки по этому тоннелю. Или уехали.

Предположение, в свою очередь, открывало не менее интересные перспективы.

Погоню со станции надо попробовать направить именно в этот тоннель. Вот будет здорово, когданаши преследователи столкнутся с диверсантами и перестреляют друг друга!

Жаль только, что мы этого не увидим, потому что уйдём по одному из боковых тоннелей на противоположной стороне магистрали. Осталось только определиться, по какому именно.

Стёпа тут же выработал простой план: оставить кое-какие следы в зарешеченном тоннеле, распахнуть решетку, дрезину переместить в…

– Ну что, в какой – дальний, ближний?

– Да черт его знает… – Юра почесал затылок – тоннели на вид были совершенно одинаковые. – Давай, что ли, жребий кинем…

Мы собрались уже в самом деле бросать жребий, но тут я нечаянно мазанул лучом налобника по левой стенке зарешеченного тоннеля и…

Я выключил налобник, поморгал, потер глаза.

Снова включил налобник.

– Ты кому там семафоришь? – заинтересовался Стёпа.

– Ребята, гляньте… Мне это не мерещится?

– Вижу крест, – подтвердил Юра.

– Аналогично, – кивнул Стёпа.

– Это лотарингский крест, – уточнил грамотный Спартак. – Символ французского Сопротивления.

Совершенно верно!

На стене был намалеван лотарингский крест. Намалеван в спешке, криво-косо, примерно на уровне пояса. Вполне возможно, в процессе выполнения малевальных работ «художник» стоял спиной к стене.

Я подошел поближе, чтобы удостовериться, провел по рисунку пальцем и понюхал его.

Палец благоухал спелой вишней. Очень, знаете ли, знакомый аромат.

Крест был начертан губной помадой, и произошло это совсем недавно.

– Ребята… Можете считать меня сумасшедшим, но… Здесь была Ева.

– Это твоя подружка, что ли? – уточнил Стёпа.

– Так точно.

– Да ты гонишь! – изумился Юра. – Как она могла сюда попасть?!

– Понятия не имею. Но я вам точно говорю: она была здесь.

– Интересно…

Тут я приготовился к ожесточенной дискуссии на тему «С какого перепугу Ева забралась в тоннель», но мои нетривиально мыслящие коллеги с минуту помолчали, переваривая информацию, затем Стёпа деловито уточнил:

– Ну и зачем она нарисовала крест?

Хороший вопрос.

Ева – девушка своенравная и взбалмошная, но при этом весьма смышленая. Крест этот был предназначен исключительно для меня, никто другой на него просто не обратил бы внимания.

То есть можно сделать вывод: Ева знает, что я сейчас нахожусь в тоннелях. И надеется, что я пойду этим путем и увижу начертанный ею знак.

– Ну… это такой знак для меня. Типа месседж…

– А откуда она знает, что ты сейчас здесь?

Это ещё один хороший вопрос. О том, где я сейчас нахожусь, пожалуй, не знает никто в мире, кроме…

Тут на ум приходит совершенно абсурдное объяснение, но других вариантов я просто не вижу. Ева сейчас не по своей воле находится вместе с теми самыми диверсантами, которые чуть не убили нас при посадке на поезд. Они, очевидно, прекрасно знают, кто мы такие. И они в курсе моих отношений с Евой.

Почему я так думаю?

Я далек от мысли, что после того, как мы укатили на заминированном поезде, кто-то из диверсантов в присутствии Евы провозгласил: «Мы отправили на верную смерть команду «Бункер» в составе…» – и поименно назвал членов команды, возможно, перечислив до кучи и заслуги перед Родиной. Вы ведь тоже так не думаете, верно? Это ведь только в плохом кино вещают с таким пафосом.

А скорее всего, всё было значительно проще, на житейском уровне. Наверное, кто-то злорадно заметил: «Ну всё, кранздец твоему дружку!», подразумевая, что ей самой тоже вскоре настанет вышепоименованный кранздец.

В любом случае всё это не более чем домыслы. На данный момент мы имеем только один безусловный факт: совсем недавно Ева была здесь и нарисовала крест.

– Значит, ей кто-то об этом сказал.

– Кто сказал?!

– Да бог его знает… Но, полагаю, тут одно из двух. Или она просит помощи, или просто показывает нам дорогу.

– Понятно, – кивнул Стёпа. – А сам что думаешь? У тебя есть аргументы, почему нам нужно идти в этот тоннель?

– Да какие тут аргументы! Всё так неожиданно… Но факт: Ева была здесь и нарисовала крест. Это, типа, наш с ней тайный знак. Ну и она ведь его нарисовала не просто так, верно?

Коллеги опять помолчали, напряжённо обдумывая ситуацию.

Я их прекрасно понимал. Двигаться вслед за людьми, которые совсем недавно едва нас не убили, это по меньшей мере неблагоразумно. Тем более теперь у нас четверо раненых и нет патронов.

В то же время вполне могло быть так, что Ева показывала нам наиболее правильный и безопасный маршрут.

То есть расклад по вариантам был равновероятный, как говорится, пятьдесят на пятьдесят: Ева либо подставляет нас, либо спасает. И сейчас нужно было очень быстро определиться, какой из этих вариантов на самом деле имеет место.

Правильное решение могло нас спасти.

Неверное решение с такой же вероятностью могло нас убить.

В момент самого напряжённого раздумья прибежал Комиссаров, следивший за обстановкой, и встревоженно сообщил, что от станции в нашу сторону по магистрали движется толпа людей.

– Едут? – быстро переспросил Стёпа.

– Нет, пешком идут.

– Хорошо, уже полегче. Они тебя видели?

– Нет, они пока за поворотом, но слышно, что много народу, в голос разговаривают. В общем, скоро будут здесь.

– Ясно… Где старые бинты Петровича?

– Да там же, на дрезине.

– Понял. Слушай задачу…

Постановка задач заняла семь секунд, после чего мы разбежались по «рабочим местам».

Юра метнулся в дальний боковой тоннель и разбросал там по ходу движения окровавленные бинты Петровича.

Спартак перевел стрелку, мы загнали дрезину с Петровичем в зарешеченный тоннель и укатили её за поворот.

Спустя несколько секунд прибежали Юра и Спартак, аккуратно закрыли ворота, вставив спиленные петли, как и было, между створками.

Затем мы укрылись за поворотом, выставили Юру в качестве наблюдателя и стали ждать. Вернее, мы его выложили: он лежал, прижавшись к стенке, и одним глазком выглядывал из-за поворота, чтобы вовремя подать сигнал, если всё получится очень плохо.

Через некоторое время в магистральном тоннеле послышались голоса.

Мы замерли и обратились в слух.

Людей было много, они о чём-то спорили; судя по отрывочным возгласам, можно было догадаться, что решается вопрос, куда идти.

Вот это был момент, я вам скажу. В буквальном смысле слова животрепещущий и судьбоносный!

Если сейчас они вломятся сюда, нам конец. И тогда получится, что я с этим дурацким Евиным крестом подставил всю команду.

Юра еле слышным шёпотом доложил:

– Идут к решетке… Тихо, замерли все!

Мы и так сидели как мыши, а в тот момент вообще дышать перестали.

У меня в ушах застыл негромкий лязг, который получился, когда Стёпа толкнул решетку…

Я зажмурился и с ужасом ждал, что сейчас услышу этот лязг наяву…

Прошло много томительных секунд, затем Юра сообщил, чуть возвысив голос:

– Всё, пошли по дальнему тоннелю…

То есть по тому, где Юра разбросал окровавленные бинты. Вообще, очень незамысловатая приманка, не думал даже, что на неё клюнут.

Ещё через минуту Юра в голос доложил:

– Чисто. Все ушли.

Господи, спасибо! Нет, я атеист, но… Всё равно, спасибо за всё!

– Ну всё, орлы, в путь, – скомандовал Стёпа, вставая и направляясь к дрезине. – Посмотрим, куда нас приведет крест твой подружки…

Глава 12

Изгой: «Караул устал…»

Пока Ковров наслаждался цирком, «Абордаж» без особых проблем разобрался с караулом финишной шахты.

Работали примерно так же, как в первом карауле. Методика обкатана, эффективна, всё отработано, перестраиваться и менять что-либо на ходу нет смысла. Единственно, периметр не положили, сейчас в этом не было необходимости.

Подъехали на трофейной «техничке» прямо к воротам, вышел самый худой боец в спецовке техников с аршинными буквами ведомства на спине и груди, крикнул, чтобы бегом позвали начкара, дескать, срочное дело.

Начкар выскочил, калитку распахнул…

А тут как раз во дворе, напротив пылеулавливателя, стоит весь личный состав. Офицер штаба, присланный в караул в формате учений, нарушая устав, лично доводит боевой расчёт (в норме это должен делать начкар). Видимо, скучно ему, решил языком почесать и таким образом сработал на руку атакующим. Начкар рядышком стоял, вроде бы не у дел, поэтому спокойно подошёл к калитке. Если бы сам читал, пришлось бы ждать, пока не закончит, ибо боевой расчёт – довольно важное мероприятие.

Из всех присутствующих пощадили только начкара: ударили несильно, но сурово, бросили в «техничку», ворвались во двор и в несколько стволов буквально за пять секунд снесли всех, кто стоял на расчёте.

Вторая штурмовая группа в это время экспрессом проскочила в караульное помещение и произвела там зачистку. Затем убрали часовых на постах, немного повозившись с бойцами у шлюза, они слышали стрельбу на лифтовой площадке и успели приготовиться к бою. Впрочем, эти приготовления им не помогли: слишком неравными были силы.

В общем, сделали всё очень быстро и без накладок – потренировались на предыдущем карауле, так что никто в ответ и стрельнуть не успел, кроме часовых у шлюза.

Получилось легко и даже неинтересно. Такое солидное ведомство, а легли как простые сторожа на складе с памперсами.

Единственный прокол: убили офицера штаба.

Генерал приказал по возможности оставить в живых кого-нибудь из начальства, чтобы было кому ответить, если вдруг позвонит представитель командования или дежурной службы. Самым высоким начальством в карауле оказался офицер штаба, но он очень неловко стоял на момент начала штурма – перед строем, так что снесли в числе первых.

Хорошо хоть удалось сберечь начкара. Пусть плохонькое, но всё же начальство, есть кому ответить.

* * *

К тому моменту, когда Ковров подъехал к караулу, всё было кончено.

В ворота как раз заезжала техническая группа, а на шлюзовой площадке звучали последние выстрелы. То есть у ворот, разумеется, их слышно не было, но де-факто они звучали.

Техники проверили аппаратуру, «логи» на компьютерах и сделали вывод: «сработок» не было, доложить никто не успел, запись с камер сейчас отредактируем. В общем, хорошо зашли, чисто.

Тут снизу поднялся Слава Зубов, сообщил, что лифт прекрасно работает и на шлюзовой площадке тоже чисто.

– Ну и славно, – резюмировал Ковров. – Приберитесь, теперь это наш караул. И выставьте охрану. Миша, быстренько добудь мне данные о семье начкара.

А его самого тащите в операторскую.

После этого Ковров распорядился, чтобы подгоняли фуру с электропогрузчиками и тележками – теперь уже можно, – а сам засел на телефоны в операторской: ждать судьбоносного звонка от Андреева.

Чтобы скрасить томительное ожидание, решил занять себя делом.

Что там осталось недоделанным? Ага, вот: группа контроля в первом карауле.

– Как у вас там?

– Всё нормально, никто не приезжал.

– Отпускайте всех, кого взяли, подтягивайтесь в конечный пункт.

– Есть!

– Нет, убивать никого не надо, в этом нет необходимости. Всех пленных опустить.

– Ну так и…

– И без разговоров!

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Писательница, поэт и общественный деятель Грейс Пейли (1922–2007) считается одним из лучших рассказч...
Во всем мире Роберт Шекли признан лучшим мастером юмористической фантастики и великолепным новеллист...
Помните замечательную книжку «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик»? Ну так вот: теперь у ва...
Эта книга о том, как физически устроен Интернет. Автор решил своими глазами увидеть «болты и гайки» ...
С тех пор как Молли Мун нашла (как оказалось, вовсе не случайно) удивительную книгу профессора Логан...
В современном мире так важно соответствовать общепринятым стандартам и нормам успешности, красоты и ...