Архив клана Пучков Лев
– Всё понял. Пошел спать…
А вот это тоже вовсе не сантименты, а всего лишь здоровая целесообразность. Миша – уникум, лучший в мире секретарь, столько лет возле вождя (возле реального Вождя, себя Ковров таковым не считал, хотя де-факто пришлось недолго управлять кланом), это дорогого стоит. И Носферату уникум. И ещё ряд товарищей.
Уникальных специалистов Ковров ценил и берег, таких найти и приручить очень непросто, это команда на все времена, надёжный инструмент для будущих операций. А «пехоту» – пушечное мясо – можно набрать где угодно, головорезов, готовых убивать за деньги, в нашем сумасшедшем мире всегда хватало…
Игорь Викторович пил чай на верхней палубе и любовался закатом. Вид отсюда открывался просто великолепный, во все стороны, на выкупленный до последнего метра причал, на хитрую диспетчерскую будку и просто на реку, отливавшую густым расплавленным золотом в лучах заходящего солнца.
На душе было спокойно и легко.
Операция ещё не закончилась, но Ковров чувствовал себя хозяином положения и едва ли не властелином мира.
Такой умный, хитромудрый, всех подряд обыгравший и победивший.
До караула пять минут езды, всё под контролем, осталось только перевезти и погрузить деньги… И вряд ли что-то в целом мире сможет этому помешать…
Интересно, как там поживают враги? Впрочем, «поживают» в данном случае весьма спорное определение.
«Бункер» уже однозначно никак не поживает, а Домовитого, скорее всего, в этот момент пытают, и это отнюдь не метафора…
Увы, Игорь Викторович немного ошибался насчёт Домовитого.
Никто его не пытал, хотя именно в этот момент с ним беседовали, что называется, с особым пристрастием.
А не пытали (а ведь могли бы запросто: такие люди, такие интересы…) потому, что в идеальный план Коврова вкрался один досадный нюанс. Или, если попросту, по-народному – в этом деле буквально на ровном месте получился косяк.
Однако давайте по порядку.
После того как выяснилось, что денег в фурах нет и дрались, собственно, из-за кучи мусора, страсти несколько поутихли и вожди быстренько заключили временный союз против общего врага.
Хоть там и поубивали некоторое количество народа и друг другу помяли физиономии, сейчас некогда было устраивать разборки. Нужно было экстренно принимать меры к розыску денег и выяснять болезненный вопрос по чемодану Старика.
В ангаре было пусто, но по некоторым признакам сведущие люди сразу догадались, что деньги ушли в тоннели Забиякина. Тут же сопоставили факты: в сквере никого от забиякинского клана не было, значит, точно, этот мерзавец в сговоре с Ковровым!
Насчёт того, чтобы откопать взорванный тоннель, никто даже и не заикался: времени уйдёт немерено, пока специалистов найдёшь, пока всё сделают, уже будет поздно. Кроме того, такие тоннели ведь охраняются, так что без договорённости там и шагу не ступишь.
С самим Забиякиным контакта не было: просто не отвечал на звонки, скотина, лег на дно. Вождь его клана куда-то очень своевременно отъехал, остальные иерархи клана, кто мог что-то решать, тоже были недосягаемы.
Других вариантов попасть в эти самые тоннели не было. Клан «забияк» крепко держал ведомство. Чтобы его сковырнуть, нужны были немалое время и большие затраты, так что сейчас заниматься этим – даже совместными усилиями – было просто недосуг.
Оставалось только заниматься разведывательно-поисковыми и оперативными мероприятиями на поверхности и принять превентивные меры для предотвращения утечки денег из страны. Поэтому быстренько взяли под контроль аэропорты, транспортные и железнодорожные магистрали и послали разведчиков искать шахты-выходы вблизи аэропортов.
Кто-то высказал интересную мысль, что на речных шлюзах надо бы досматривать все суда, что идут из Москвы.
Мысль на вооружение взяли, но без особого энтузиазма. Пароходы – это очень долго, все грандиозные махинации такого рода обычно осуществляют воздушным путем.
И точно, вскоре разведка доложила, что в совсем другом аэропорту (не в том, куда направлялись фуры с мусором) стоит Ан-124, арендованный подставной компанией – ждёт груз по заявке на 60 тонн, мелкими контейнерами. А неподалеку от этого порта есть выход аж двух шахт ведомства Забиякина.
Ну так вот же оно! И ничего тут особо сложного нет, всё предсказуемо.
Там и сосредоточили усилия, обложили всё так, что мышь не проскочит: будем ждать, никуда он не денется, тоже мне, великий престидижитатор выискался, хотел всех подряд обмануть…
Параллельно с поиском денег проверяли неожиданную информацию Коврова насчёт заветного чемодана Старика с «разной мелочовкой».
В некотором роде это было даже важнее денег, поскольку оставался невыясненным вопрос: а что именно Ковров счёл мелочовкой? Как говорится, на вкус и цвет вся компра разная – то, что кому-то может показаться мелочью, для другого, напротив, будет вопросом жизни или смерти.
Поэтому всем не терпелось как можно быстрее добраться до заветного чемодана.
Этим вопросом занимался лично квартет «основняков» (используем уже знакомую формулировку: им не то чтобы доверяли, но прислушивались ввиду сильных позиций и тяжеловесности), создав нечто вроде оперативного штаба с участием наблюдателей от остальных кланов.
Для начала взяли всех прокурорских, кто был на обыске в апартаментах Коврова, кроме Ольшанского, – его нигде не могли найти. Этих прокурорских, не тратя времени на преамбулы, сразу начали жестоко пытать (нет, это не метафора), и вовсе не ради потакания извращенному вкусу, а просто для скорости получения результата.
В итоге все испытуемые, которых допрашивали по отдельности, показали примерно одно и то же. Да, чемодан был, это факт, его забрал с собой Домовитый, это тоже факт.
Но вот ещё два факта, и совсем не в строку: чемодан был совершенно пустой и… без ручки!
Вот это уже ни в какие ворота не лезло.
Что значит без ручки?!
Переспросили неоднократно, попытали ещё разок: подопытные, едва ли не умирая от страданий, повторили слово в слово – пустой и без ручки.
А поскольку врать им не было совершенно никакого смысла, пришлось принять показания как данность.
Вот это «без ручки» всех здорово обескуражило.
Чемодан Старика – это своего рода легенда кланового движения России. О нём прекрасно знают все вожди, и ручка тут – не просто «штучка, за которую хватаются рукой» и особая опознавательная деталь.
Красть ручку от чемодана в таком доме никто не будет. Это идиотизм в высшей степени.
Невольно напрашивался неутешительный вывод, запутывающий и без того непростую ситуацию.
Если чемодан был без ручки… Значит, это не тот чемодан.
Ну и за каким чёртом, спрашивается, давать такую информацию?!
Вызвали на беседу «бункерного» шефа, Владимира Аркадьевича Домовитого. Домовитый послушно прибежал, не заставляя просить дважды. Вроде бы все свои люди, но такая ситуация, что если оплошаешь, эти же свои мгновенно порежут на кусочки и не спросят, как звали.
Беседовали в подготовленной аудитории, за стенкой сидели мастера-психологи, смотрели трансляцию с камер, прислушивались к каждому слову, составляли мнение.
Предупредили без намёка на юмор: дело очень серьезное, соврешь – конец тебе.
Домовитый был бледен и не по-хорошему тих, но врать не стал, выложил всё как есть. Да, чемодан забрал, но был он совершенно пустой и без ручки. Пришлось нести в охапке. Нет, старый чемодан там был один, ничего похожего из той эпохи в апартаментах Коврова более не было. Да вы прокурорских спросите, которые обыск проводили, и домработницу, они подтвердят.
Прокурорских уже и так спросили, а домработницу не догадались, но, очевидно, уже не надо, и так всё ясно.
Это не тот чемодан – вот такой был окончательный вывод.
Не может быть, чтобы в таком доме, такой чемодан – и без ручки!
То есть по логике выходило, что если это не тот чемодан, то никакой «неприятной мелочовки» тоже не было.
Значит, Ковров в очередной раз всех обманул и зачем-то подставил Домовитого. Видать, тот ему крепко насолил своими «бункерными» делами.
На этом Домовитого благополучно отпустили: гуляй смело, хлопец, обвинения с тебя сняты.
И очень вовремя. Домовитый и так был на грани суицида, ибо как раз накануне на него обрушились такие известия, что волосы вставали дыбом, и не только на голове, а разом на всё номенклатурном организме…
Глава 15
Алекс Дорохов: Последний пароход…
Встречающие тоже оказались не лыком шиты. Когда до станции осталось метров двести, на платформе включили два мощных фонаря и направили в нашу сторону.
Получилась своеобразная световая дуэль: фары мотовоза мешали им рассмотреть, кто стоит на передней площадке, а их фонари слепили нас и не давали как следует разглядеть, что же происходит на платформе.
Когда мы подъехали метров на сто, с платформы кто-то крикнул:
– Нос, Андреев, это вы?
– Нет, б…, моя бабушка! – ответно крикнул Юра, пересиливая рев мотовозного движка.
– Да, это Нос! – раздалось от платформы, и фонари там тотчас же погасли.
Затем одна из фигур, стоявших у края платформы, метнулась к шлюзу, и до нас долетели слова доклада:
– Приехали! Открывайте…
Теперь мы могли рассмотреть, что творится на платформе, и это было очень кстати, до неё осталось совсем немного.
На станции находились пятеро, все стояли у края платформы. Тот, который докладывал, вернулся от поста связи и присоединился к остальным.
Все пятеро смотрели в нашу сторону, приложив ладони козырьком к бровям. В общем-то я представляю, что они видели: три тёмных силуэта на передней площадке мотовоза…
Но всё равно от этой пристальности в тот момент было очень неуютно.
Когда до платформы осталось метров пятьдесят, кто-то из встречающих таки высмотрел Еву и злобно крикнул:
– Ты ещё жива, сучка?! Ничего, недолго тебе осталось…
И люди на платформе стали что-то оживленно обсуждать, размахивая руками. Наверное, ближайшие Евины перспективы.
Дожидаться окончательной остановки поезда мы не стали. Метров за двадцать до платформы Стёпа рявкнул:
– Огонь!!!
…и мы со всех стволов влупили по стоящим на платформе.
Комитет по встрече был в мгновение ока уничтожен ураганным огнем в упор.
Ни вопля, ни выстрела в ответ, ни какого-либо лишнего движения и даже конвульсий. Все организованно рухнули, не подавая признаков жизни.
У платформы мотовозы заглохли, и мы сразу же услышали звук открываемой двери шлюза.
Перезарядив на ходу, выскочили на платформу и бросились к шлюзовой двери.
Юра достал нож и встал слева от двери, рядом с медленно расширяющимся проёмом. За ним, чуть правее, изготовился Спартак с «феном».
Комиссаров немного подвинул его, подсказав, где будут камеры.
У Спартака непростая задача: надо успеть погасить камеры в шлюзе до того, как мы туда ворвемся. Задача непростая потому, что мы не знаем, сколько в шлюзе людей. Если больше трёх, есть большой шанс не успеть.
Через несколько секунд проём стал пошире, и через него на платформу выскочил человек в черной униформе, с автоматом за спиной.
При виде Спартака он разинул от удивления рот и потянулся было к автомату. Юра дернул человека на себя, выволакивая за габариты проёма, и коротко взмахнул ножом.
Спартак трижды «стрельнул», держа «фен» под углом в сорок пять градусов и перемещая «огонь» по разным точкам. С моего места не видно было, куда он стреляет, и вообще, непонятно, состоялись ли «выстрелы»: «фен» не издавал ни звуков, ни вспышек, видимой отдачи тоже не было.
В шлюзе был ещё один боец в черной униформе, с автоматом за спиной. Он видел, как напарник пропал за габарит проёма, видел Спартака и, судя по всему, не сразу понял, что тот делает. Или вообще не понял.
Непосредственной угрозы не было (не сработал автоматизм бойца, когда на него направляют привычное на вид оружие), человек застыл на месте, рывком переведя автомат из-за спины и изготовившись для стрельбы, и это его замешательство подарило нам несколько драгоценных секунд.
Дождавшись, когда Спартак закончил, Юра рванулся в расширившийся проём.
Вот тут автоматизм бойца сработал как надо: увидев возникшего в проёме человека с окровавленным ножом в руках, он вскинул оружие и…
«Ту-тух»!
…тотчас же упал, сраженный двумя выстрелами.
Стёпа вытащил ситуацию и спас Юру от верной гибели, чётко отработав из пистолета «двойкой» в грудь и в голову.
Юра выглядел несчастным. Из-за его «нерасторопности» Стёпе пришлось стрелять. Вполне возможно, что на лифтовой площадке эту стрельбу услышали. Если это так, тихая операция безнадёжно провалена и далее нас ждёт затяжная позиционная война с непредсказуемым финалом.
Также было не совсем понятно, удалось ли Спартаку погасить камеры. То есть камеры не двигались, не мигали огнями, но уверенности в том, что они не работают, ни у кого не было.
Если они работают, тихой операции конец независимо от того, слышал кто-то наверху выстрелы или нет.
Мы вошли в шлюз и наскоро осмотрелись.
Больше здесь никого не было, справа у двери стояли три новеньких желтых электропогрузчика.
Звук открывающейся шлюзовой двери забивал урчание лифтового мотора, но судя по горящей стрелке, указывающей вниз, лифт ехал к нам!
Мы рассредоточились полукругом перед лифтом, присели на колено и изготовились к стрельбе.
Вскоре лифт приехал.
Двери распахнулись…
Людей в кабине не было, только несколько погрузочных тележек.
В этот момент шлюзовые ворота встали в конечное положение и воцарилась тишина.
Стёпа поднял руку вверх, призывая всех сосредоточиться.
Мы молча ждали, что же будет дальше, напряжённо вслушиваясь в тишину.
– Ну вы чё там, уснули?! – недовольно крикнул кто-то сверху, с лифтовой площадки. – Тележки бегом выкатили, лифт отправили обратно! Шевелись!!!
– Не услышали! – радостно прошептал Юра. – Не услышали!!!
– Спокойнее, – урезонил его Стёпа. – Ещё ничего не ясно… Так, выкатывайте тележки, я схожу за брезентом…
Если только это не хитрый ход и на лифтовой площадке в самом деле не слышали Стёпину «двойку», думаю, нас выручила сдвоенная работа лифта и шлюзовой двери.
Однако Стёпа прав – выводы делать пока рано, надо подняться наверх, и уже там всё будет ясно.
Мы выкатили из лифта тележки, закатили один электропогрузчик и накинули на него брезент, в котором Юра ножом провертел пару дыр.
Петровичу с Евой поручили подниматься вторым рейсом, с интервалом в десять минут, и взять с собой пленного.
Затем мы вошли в лифт, Спартака усадили на электропогрузчик, под брезент, и Стёпа поставил ему задачу:
– Как поднимемся, выкатываешься первым и с ходу гасишь камеры через дыры. Если что, мы прикроем, но… ты постарайся побыстрее.
– Я постараюсь. Юра, нижнюю дырку расширь, сопло не влезает.
– Не вопрос!
– Ну всё, поехали, – сказал Стёпа, нажимая кнопку со стрелкой вверх. – На всякий случай будьте готовы. Если мы напортачили, наверху будут встречать…
Лифт остановился.
Двери открылись, и покрытый брезентом электропогрузчик выехал на площадку.
– Не понял… Это чё за херня? – раздался впереди удивленный голос.
– Готово! – крикнул из-под брезента Спартак.
Стёпа и Комиссаров, стоявшие первыми у дверей, выскочили на площадку и тотчас же открыли огонь.
Я выбежал следом с двумя ПМ-5 в руках и тяжелым рюкзаком за плечами и слегка замешкался.
По расчёту я иду за ударной группой в готовности быстро передать заряженное оружие, если кто-то из первой пары не успел поменять магазин до полного поражения всех целей в помещении.
Трое лежали на полу. Один из них был неподвижен, а двое ещё шевелились, причём тот, что подальше, громко стонал и пытался ползти.
Однако подавать оружие не пришлось. Стёпа с Комиссаровым, на ходу меняя магазины, без остановки побежали к выходу, гулко бухая по рифленому железу пола.
– Не отставай! – прикрикнул Стёпа. – Замыкание доработает.
Я послушно побежал следом.
Точно, от волнения забыл этот пунктик.
Когда мы уже выскакивали в коридор, сзади подытоживающе хлопнули два выстрела. Замыкание проводит окончательную доводку, ударной же группе до полного завершения задачи останавливаться нельзя, надо все время стремительно перемещаться.
По коридору навстречу нам бежали ещё трое, с перекошенными лицами и недоумением во взорах. Стрельбу они наверняка слышали, но судя по всему, Спартак таки погасил камеры, так что люди были не в курсе, что происходит.
Стёпа с Комиссаровым высадили в эту троицу по магазину с каких-нибудь пяти-семи метров. Тут же схватили у меня оружие со снаряженными магазинами, сунули мне свое с пустыми и ворвались в операторскую.
Привычного уже шквального треска я не услышал, раздались две короткие очереди, Комиссаров крикнул:
– Стой, это свой! – И всё стихло.
Я поменял магазины и тоже пошел в операторскую, краем глаза отметив, что один из сраженной троицы активно шевелится.
Господи, до чего бывают живучие люди… Ему досталось полмагазина, преимущественно в грудь и в голову, а он всё ещё барахтается.
Впрочем, никаких мер я принимать не стал.
Сзади идёт замыкание, пусть дорабатывают. Моя же задача: ходячий пункт боепитания для ударной группы.
В операторской было двое.
Один лежал на полу, подплывая кровью, и признаков жизни не подавал.
Второй, с перебинтованной головой, пытался обнять Комиссарова и бормотал бессвязные обрывки фраз.
Комиссаров отпихивал его, сердито ворча:
– Да погоди ты, некогда! Сядь пока, не мешай!
– А лучше быстро скажи, кто где находится, – попросил Стёпа. – А то вот так с ходу и не разберешься.
Увы, знакомый Комиссарова был невменяем. То ли пережитое на него так подействовало, то ли здорово ударили по голове, но он не мог сказать ничего путного, а только тихо повторял:
– Расстреляли… Они их расстреляли!
В коридоре шлепнул одиночный выстрел, и к нам присоединились Спартак с Юрой.
– Ладно, быстро грузим обстановку, – скомандовал Стёпа. – Спартак, возьми коридор. Остальные – взяли каждый по панели, надо бегом разобраться по личному составу. У нас от силы минута!
Спартак изготовился за дверным косяком в направлении лестницы, а мы стали лихорадочно изучать картинки с камер наблюдения.
Перед нами стояла трудная задача: за минуту сориентироваться, выяснить, где находятся оставшиеся враги, и принять решение по дальнейшему продвижению.
На двух симметричных площадках во дворе стояли четверо бойцов: двое на одной и двое на другой. Это были точно такие же позиции, как и в первом карауле, но бойцы, вместо того чтобы наблюдать за подступами к объекту, все как один смотрели в сторону караулки и как будто к чему-то прислушивались.
– Услышали, нет? – уточнил Стёпа.
– Не знаю. – Добросовестный Комиссаров, как обычно, не стал обнадёживать. – У нас никогда такого не было, чтоб на нулевом этаже стреляли. Вообще в караулке никогда не стреляли. Так что даже и не в курсе, слышно со двора или нет.
Ещё двое бойцов стояли на площадках периметра, на некотором удалении от караульного дворика, по одному с каждой стороны. И как минимум с десяток человек лежали на топчанах в комнате отдыха. Меня немного удивило, что люди завалились спать в захваченном карауле (!), но я не стал заострять на этом внимание. Мало ли, может, они тут уже давно, привыкли, обжились, освоились…
Разобравшись по людям, Стёпа принял решение:
– Если выйдем наверх, будет большой разброс целей. Комната отдыха, двор, периметр… Вот что, примем их в коридоре, в два уровня. Андрей: тревога, стрельба в шлюзе, все бегом туда, кроме, пожалуй, периметра. Нормально?
– Нормально, – одобрил Комиссаров. – Если периметр оголить, будет подозрительно. Командовать?
– Да, давай.
Комиссаров врубил громкую связь и командирским тоном рявкнул:
– Внимание, стрельба в шлюзе! Все бегом к лифту, кроме периметра! Шевелись!!!
Четверо во дворе тут же спрыгнули с площадок и припустили в караульное помещение.
Мы выбежали из операторской и в два уровня изготовились в коридоре в сторону лестницы. Спартак и Юра легли на пол, а Степа с Комиссаровым присели на колено. Я безопаснее всех устроился в дверном проёме, развязал мешок и на всякий случай приготовил гранаты.
– Начинаем мы с Андреем, – скомандовал Стёпа. – Вы вступаете на счет «четыре», мы меняем магазины. Алекс, гранаты отложи, держи наготове два ствола. Если не успеем до второй волны, передашь. Приготовились…
Через несколько мгновений с лестницы в коридор ссыпались четверо бойцов, по которым наши отработали парами с интервалом в три секунды. Передавать оружие не пришлось, все перезарядились сами, а второй волны не было.
Выждав с десяток секунд, Стёпа сокрушенно покачал головой:
– Чёрт… Придется выходить. Работаем парами, Алекс в замыкании. Вперед!
Не заходя ни в одно из помещений караула, мы сразу выскочили во двор.
Там было пусто.
Наши по парам метнулись к калиткам и бегом сняли обоих бойцов на площадках периметра. Из караулки никакой активности так и не последовало.
– Странно. – Стёпа пожал плечами. – Пошли посмотрим, что там за беда такая…
Я ошибся. Люди, лежавшие на топчанах, не спали.
Они были мертвы.
Под топчанами, на полу, тоже лежали трупы.
Это был весь личный состав караула, некоторых Комиссаров опознал. Все ранения были огнестрельными, в основном в голову и в грудь.
Мне почему-то стало не по себе. Да, мы сами по дороге сюда извели немало народу, но когда я узнал, что здесь лежит весь караул, за исключением начкара, у меня возникло желание убраться из этого страшного места подальше и побыстрее.
Не караул, а просто мертвецкая какая-то…
Возле одного тела Комиссаров задержался. Преклонил колено, опустил голову и горестно пробормотал:
– Вот же не повезло парню…
– Друг? – участливо спросил Юра.
– Однокашник. В штабе работает. Работал… Вот это он прокатился на учения в караул…
Думаю, в этот момент Комиссаров невольно сравнил две судьбы. Он ведь тоже приехал на учения в караул. И по логике событий должен был погибнуть. Но в его случае судьба распорядилась по-другому.
Единственный выживший из караула, начкар, когда сообразил, что всё кончилось и ему более ничего не угрожает, сразу сошел с ума. То есть я не силен в психиатрии, и вполне возможно, мне просто так показалось. Но судите сами: если до этого он вел себя как сомнабула и тихо повторял «они всех расстреляли», то теперь вдруг резко возбудился, стал плакать и кричать:
– Я выжил! Господи, спасибо! Всех убили, а я выжил!!!
И при этом он пытался всучить нам ключи от машины:
– Она хорошая! Хорошая машина, правда! Берите, вы заслужили! Вы меня спасли! Спасибо вам, спасибо! Я выжил!!! Возьмите мою машину…
– Надо бы его куда-то изолировать, – озабоченно пробурчал Стёпа.
Вот что с людьми делают сильные переживания.
Между делом поднялись Петрович с Евой и с ними пленный инженер.
Оказавшись на поверхности, Петрович сразу засел за телефоны и первым делом связался с доктором.
Немного поболтав с доктором, Петрович изменился в лице и протянул телефон Стёпе:
– Есть очень интересная информация…
Стёпа недолго слушал, потом нахмурился и потребовал:
– Сориентируй… Угу… Угу… Понял. Жди, сейчас будем.
Вернув телефон Ольшанскому, Стёпа быстро отдал распоряжения:
– Петрович с Евой, остаётесь на охране караула. Это будет недолго, док сказал, что скоро сюда прибудут войска. Так, а мы бегом выдвигаемся на причал, тут недалеко. Алекс, возьми мешок с боезапасом.
Ох ты, как нехорошо… А я-то думал, что всё кончилось!
Стёпа бесцеремонно забрал у начкара ключи и уточнил:
– Что за машина?
– Зеленый «Ниссан»! Спасибо вам, спасибо! Вы заслужили!
После этого мы выбежали на улицу, сели в зеленый «Ниссан», припаркованный у караульного дворика, и помчались к причалу.
Через несколько минут мы пересеклись с доктором неподалёку от контейнерного двора. По-быстрому обнялись, обменялись впечатлениями, и доктор сразу перешел к сути.
Читать бесплатно другие книги:
