Список запретных дел Зан Коэти

Глава 36

И вот мы вновь сидели в библиотеке в полной тишине, стараясь не смотреть друг на друга и обдумывая открывшуюся правду. Сильвия оказалась совсем не жертвой, как мы считали. Это она заперла нас. Она приезжала сюда — в одиночку, чтобы расставить декорации перед нашей гибелью.

Рэю было совсем плохо, он размышлял над открывшейся ему правдой о том, кто мы на самом деле и почему приехали сюда. Рассказав ему свою историю, мы поняли, что ничего не можем сделать, кроме как ждать воплощения плана Джека.

Наконец тишину прервал тихий стон Кристин, сидящей у окна. Затем она принялась что-то тихо и бессвязно бубнить. Мне были знакомы эти звуки. Типичное для нее бормотание времен подвала, которое я научилась игнорировать. Дом действовал на каждого из нас по-своему, питая наши страхи, напоминая о том, кем мы здесь были.

Я очень боялась, как на меня все это подействует.

Кристин вдруг перестала плакать и поднялась. Под нашими обеспокоенными взглядами она вышла на середину комнаты.

Казалось, Кристин сильно волнуется, обхватив себя руками за талию. Но вдруг раздался ее удивительно спокойный голос:

— Сильвия не единственное зло. Я виновата не меньше ее.

Она помедлила, собираясь с духом. Затаив дыхание, я ждала продолжения, пытаясь угадать, что будет дальше.

— Когда мы сидели в подвале, я боялась вам это рассказывать. Мне было слишком стыдно. Я думала, вы вряд ли меня поймете, но сейчас… сейчас я обязана выговориться. Пока не стало слишком поздно.

— Это… — Она обвела рукой комнату, но мы поняли, что Кристин имела в виду не только ее. — Все это моя вина. То, что здесь произошло, случилось из-за меня.

На некоторое время она замолчала, затем пересилила себя и снова заговорила. Очевидно, слова давались ей с трудом.

— Когда я училась у него, то была не только его научной ассистенткой. Я… у нас с Джеком завязался роман. Мне казалось, что я люблю его и что это взаимно.

Мы ошеломленно посмотрели на Кристин. В голове у меня не укладывалось, как можно по собственной воле решиться на близость с Джеком.

— Он заманил меня сюда. Какой же я была глупой! С меня все и началось, — с горечью проговорила Кристин. — Я была его «пробным шаром», черт побери. Наверное, я не дала должного отпора, не сумела перехитрить его или сбежать, и он понял, что можно притащить сюда и других.

Кристин подошла к тому месту, которое мы с Трейси так хорошо знали. Именно там, рядом с дыбой, Джек имел обыкновение стоять, нависая над нами. Кристин замерла и уставилась взглядом в пол, пытаясь не пасть духом.

Затем посмотрела на Трейси и на меня.

— Но все еще хуже. Я никогда никому этого не говорила, даже полиции. Перед тем как вы попали сюда, были еще две девушки. Я… — прошептала она, — помогла ему похитить их.

— Что… что ты имеешь в виду? — крикнула Трейси, отшатнувшись, как от пощечины.

Я не могла пошевелиться и села, бессильно глядя на Кристин.

— Он взял меня с собой. Я решила, что это мой единственный шанс на побег, поэтому пообещала ему вести себя хорошо. На самом деле я не собиралась ему помогать. И вот мы сидели в его машине, предлагая девушке примерно моего возраста подвезти ее. Я по-прежнему отчетливо помню ту несчастную. Волосы забраны в хвост, темно-синий рюкзак на плече, и она постоянно смотрела на часы. Похоже, ее автобус задерживался. Она выглядела такой невинной. Никогда этого не забуду: наши с ней взгляды встретились, девушка смотрела на меня, чтобы понять, безопасно ли это. Я хотела закричать, что нет, совсем не безопасно, но из-за страха держала язык за зубами.

Никто в комнате не шелохнулся, даже не вздохнул.

— Затем мы сделали это во второй раз. Я даже не смогла посмотреть в глаза той девушке, пока не стало слишком поздно.

Кристин вновь замолчала, собираясь с силами.

— Никто из них долго не протянул. Каждая сразу же отправлялась в ящик, а через несколько дней шла наверх и уже не возвращалась. Я не отваживалась спросить, что с ними стало. А теперь мне каждую ночь снятся лица тех девушек. Всякий раз, черт побери, как я закрываю глаза. Мне кажется, они смотрят на меня сквозь глаза моих дочерей. Поэтому я приехала сюда, когда вы позвонили и сказали, что могут быть другие похищенные. Вот тогда я и подумала… подумала, может, нам каким-то образом удастся найти тех двух. — Кристин с укоризной повернулась ко мне. — Но не теперь, потому что мы все здесь умрем!

Трейси стояла рядом с беспомощным видом, Кристин упала на колени и заплакала, сначала тихонько, потом все сильнее.

Когда она внезапно выпрямилась, я приготовилась к худшему, но тут Кристин вдруг нагнулась к полу. Она что-то внимательно изучала.

— Подождите, а это… что это? — спросила она, вытирая слезы и тыкая пальцем в то самое место, где любил стоять Джек. — Что за черт?

Кристин провела ладонью по доске и нашла какой-то рычажок. Нажала, но ничего не произошло. Мы все столпились возле нее.

Ну конечно же, подумала я. Очередная мерзкая игра. Что-то, оставленное здесь специально, чтобы мы нашли и узнали ответы до того, как он убьет нас.

— Давай я попробую, — предложила Трейси.

Она нажала сильнее, но доска не поддавалась.

— Так, так… еще немного.

Наконец доска поднялась — она была прикреплена петлей к другой доске. В полу образовалась дыра, размером фут на два. Трейси сунула руку внутрь, достала небольшой деревянный ящик и подняла крышку. Внутри оказалась картонная коробка, лежавшая поверх стопки блокнотов на спирали. Трейси открыла контейнер, а мы через ее плечо заглянули внутрь.

— Фотографии, — сказала Адель, поначалу с радостью, пока не поняла, что на них изображено.

Никто из нас не рассчитывал найти такое, даже Адель.

Трейси медленно пролистала снимки, мы по-прежнему стояли у нее за спиной. На фотографиях одно за другим мелькали тела молодых девушек, всех форм и размеров, в естественных и неестественных позах, голые и одетые. В цвете, черно-белые, в сепии. Но больше всего нас тронули их лица, в основном затуманенные. Некоторые девушки улыбались, другие выглядели испуганными или откровенно страдали. А еще были лица трупов на разных стадиях разложения.

Широко распахнув глаза, Адель прикрыла рот рукой. Мне показалось, ее сейчас стошнит.

Трейси аккуратно собрала фотографии в стопку, положила обратно в коробку и закрыла.

— Думаю, сейчас нам не стоит на них смотреть, — неестесвенно спокойным тоном сказала она.

— Тебя это должно слегка утешить, — повернулась Трейси к Кристин. — Многим фотографиям больше двадцати лет. Так что не ты начала все это.

Вид Кристин полностью соответствовал нашим чувствам: она пребывала в ужасе и смятении.

Что все это значит? Я вновь дотянулась до фотографии Дженнифер в кармане. Было ли в коробке и ее изображение?

— Давайте посмотрим блокноты, — предложила я, стараясь говорить ровным голосом, хотя мне хотелось кричать.

Трейси достала тетради и раздала по одной каждому из нас. Я медленно открыла свою, стараясь прикасаться к страницам лишь кончиками пальцев, будто даже слова здесь были пропитаны ядом.

— Что это? — наконец спросила я. На страницах были заметки, написанные ровным почерком Джека. — «Подопытный Аш-двадцать девять, болевой порог в шесть баллов».

Мы разом повернулись к Адель. Только она могла нам сказать, что все это значит. Женщина явно пребывала в шоке. Она взяла блокнот и, в отличие от меня, ласково провела пальцами по страницам, будто встретила давно потерянного любовника.

— Это его… записи, — с благоговением прошептала она. — Которые я искала. Десять лет.

— Потрудись объяснить! — с возрастающим раздражением предложила Трейси.

Адель вдруг смутилась, ее показная храбрость рассеялась. Видимо, она поняла, что все это значит для нас. Или значило бы для любого человеческого существа.

— Это не то, что вы думаете, — рискнула сказать она. — Джек… Джек говорил, что раньше у него был доступ к особо секретным государственным документам. Экспериментам ЦРУ на солдатах и гражданских начиная с пятидесятых годов — касательно определенных принудительных техник. Я имею в виду «промывание мозгов», «контроль сознания».

— Но почему здесь почерк Джека? — Казалось, Трейси ответ вовсе не убедил.

— Его контактное лицо не позволяло ему что-либо фотокопировать, поэтому он вел записи от руки. Джек хотел опубликовать свое исследование, поведав миру правду о контроле над сознанием. Вот над чем я работала вместе с ним, но он никогда не показывал мне этих записей.

— Адель, не хочу тебя расстраивать, но мне кажется, его работа не была основана на секретных записях ЦРУ! — Трейси похлопала по коробке с фотографиями. — Похоже на настоящее исследование, и я совершенно уверена, что он не собирался публиковать улики своих преступлений.

Адель покачала головой. Выглядела она растерянной и взволнованной.

— Не знаю, что ты…

— Промывание мозгов? — прервала разговор Кристин. — Адель, не забывай, я тоже специализировалась в области психологии и знаю про эксперименты ЦРУ с использованием китайских и корейских техник убеждения. Они себя скомпрометировали. ЦРУ бросило это дело. Промывание мозгов не работает.

— Джек был не согласен с этим. Он считал, что ЦРУ отказалось от дальнейших исследований из-за того, что их раскрыли. Такие методы противоречили нормам этики, поэтому все прекратили. Но Джек говорил, что виденные им документы подтвердили успехи ЦРУ и что его открытие перевернет научный мир.

— Понятно, — проговорила Трейси. — И ты решила, что если станешь соавтором, то тебя точно пригласят в Гарвард.

Адель побледнела, но ничего не ответила.

Я вспомнила книги, которые она читала в библиотеке. Все начало обретать смысл. Затем у меня появилась еще более ужасающая мысль.

— Адель, как это исследование связано с вашим тайным обществом? Я знаю о его существовании. Вы с Джеком вместе состояли в нем, не так ли? Имеет ли это отношение к пыткам девушек? Адель, скажи нам правду: были ли девушки частью этого проекта?

Адель затрясла головой, лицо ее стало белым, как бумага в блокноте, который она по-прежнему держала в руках.

— Нет, нет, я ничего об этом не знала. — Она указала на фотографии. — Это чистое сумасшествие. Однако в Джеке была и другая сторона, он действительно являлся серьезным ученым.

— Тогда для чего нужно было тайное общество? Мы знаем про твое участие. Нам рассказал Скотт Вебер.

Не совсем правда, но я решила рискнуть.

— Вы разговаривали со Скоттом?

Голос Адель тотчас же изменился, глаза наполнились гневом. Выглядела она как загнанное в ловушку животное. Эта женщина привыкла держать все под контролем, хранить свои секреты под надежным замком. А теперь ее загнали в угол.

— Адель, расскажи нам, — проговорила Кристин.

Глаза ее покраснели от слез, но в голосе слышались стальные нотки.

— Тайное общество, как вы его зовете, не имело к этому никакого отношения. — Адель отвернулась от пронзительного взгляда Кристин. — Всего лишь… университетский проект.

— Объясни.

Наверняка это слово болью отдавалось в голове Адель. Вопросы привыкла задавать именно она. Профессор взглянула на каждую из нас по очереди, возможно, пыталась оценить ситуацию, понять, кто здесь главный. Целую минуту мы сидели в тишине, пока Адель продумывала свои слова. Наконец, решив, что других вариантов не осталось, она заговорила.

— В тот первый семестр, когда мы с Дэвидом начали встречаться, я как раз познакомилась с миром БДСМ. Поначалу он заинтересовал меня с чисто профессиональной стороны, как тема для исследования, но затем… я действительно втянулась. Мы с друзьями стали экспериментировать, с каждым разом заходя все дальше и дальше.

Адель сделала паузу и глубоко вздохнула. Казалось, она понемногу уступает самой себе, делясь с нами этой историей.

— Однажды на нас натолкнулся Джек, в самой глубине библиотеки социальных наук, как раз посреди нашей… пикантной ролевой игры. Его любопытству не было предела. Поначалу мы жутко испугались, что обо всем узнал наш преподаватель. Потом его интерес польстил нам. Джек был очень импозантным мужчиной, а я только начала работать в качестве его научного ассистента, поэтому мы были рады его удивить. Вскоре мы все вместе стали посещать «Склеп». А потом, когда Джек посчитал, что нам уже можно доверять, он пригласил нас в свою… закрытую исследовательскую группу, пожалуй, лучше назвать это так. Он создал свой собственный штат по изучению данной субкультуры, что вряд ли бы одобрил государственный университет. Так сказать, больше практики.

— Это ведь имело отношение к группе Батая? — спросила я.

Адель явно удивилась:

— Да, «Ацефал» [11], но откуда ты…

— Клеймо. Это их символ, — ответила Трейси.

— Понятно, — ошеломленно сказала Адель. Она взяла себя в руки и продолжила рассказ. — Да, Джек был одержим трансгрессивной литературой — Батай, де Сад, Мирбо. Он считал, это поможет нам понять психологические причины извращений, фетишизма, садистских наклонностей. — Слова полились из нее потоком, как из проповедника. — Но он верил, что трансгрессивное поведение нельзя изучить лишь методом наблюдений. Это не то же самое, что депрессия, шизофрения или нарушение сна. Нужно испытать все самому. Это мы и делали, перекроили всю жизнь, чтобы добраться до сути проблемы. Создали собственные ритуалы и собрали классические тексты, чтобы проникнуться духом всего этого, помочь себе вырваться из социальных норм и открыть настоящих себя. Только так мы могли достигнуть понимания за пределами…

Увидев наши лица, Адель замолчала. Прокашлялась.

— Так что да, — сказала она. — В рамках этого проекта мы разговаривали о человеческих жертвоприношениях, членовредительстве, бондаже и прочих низостях. Но все это было игрой, не по-настоящему, как то, что мы видели в клубе.

Адель замолчала и взглянула на коробку с фотографиями. На ее глаза навернулись слезы.

— По крайней мере, я так думала, — проговорила она. — Не знаю, может, Джек готовил нас к чему-то большему и до этого не дошло лишь из-за его ареста.

Мы все пристально смотрели на нее. Никто даже не думал шевельнуться из страха, что она прервет рассказ.

Когда Адель остановилась, я бегло осмотрела комнату, проверяя двери, окна, прислушиваясь к шорохам. Тишина, все спокойно. Джек специально тянул время. На моих коленях лежал нож, я нервно сжимала и разжимала пальцы на рукоятке.

Адел сделала глубокий вдох и вновь заговорила:

— Джек также привел своего старого друга — Джо Майерса, так он представил его. Таких извращенцев еще поискать. Он был самый жестокий среди нас, безжалостный. Иногда этот тип заставлял меня задуматься, во что я на самом деле ввязалась. Но к тому времени я погрузилась в это по уши, а Джек по-прежнему стоял во главе проекта, держа все под контролем. Я тогда наивно доверяла ему, полагая, что он просто обеспечивает нашу безопасность.

Адель замолчала и посмотрела на нас, а потом подчеркнуто добавила:

— Как оказалось, я не знала настоящего имени Джо Майерса до тех пор, пока он вчера не попал в список разыскиваемых преступников. — По нашим потрясенным взглядам она видела, что до нас дошло. — Да. Это Ной Филбен.

Она дала нам время осмыслить это, а потом продолжила:

— В тот день, когда Джека арестовали, новости разнеслись по университету, как пожар. Но сперва ФБР интересовал лишь его дом. Пока они не приступили к офису Джека, я пробралась туда, зная, что у меня лишь один шанс, и взяла все, что смогла унести. Я собиралась продолжить свой проект, но самые важные материалы он прятал дома, а до них мне было никак не добраться. Ной Филбен, тогда еще Джо Майерс, тоже хотел заполучить вещи Джека, хотя я не понимала зачем. Я боялась, что он уже забрал что-нибудь. Собиралась расспросить его, но он исчез. После ареста Джека я не смогла найти этого человека, потому что не знала его настоящего имени. Клянусь, я сама поняла, кто он, лишь вчера, по фотографии в новостях.

Адель повернулась ко мне.

— Когда я увидела его лицо и узнала, что Сильвия состоит в его приходе, то поняла: твое расследование обязательно вновь приведет к нему. И оказалась права.

— Значит, ты хотела узнать, что именно мы нашли? — вмешалась в разговор Трейси. — Поэтому позвонила нам и решила приехать в отель.

— Но Скотт Вебер сказал, что тайное общество продолжило встречи после ареста Джека, — рискнула заметить я.

— Что-то вроде этого. — Адель на минуту задумалась. — Мы встречались, но на тот момент остались лишь мы с Дэвидом и еще двое знакомых по «Склепу». Мы поменяли состав группы. Оборвали нити, ведущие к Джеку, чтобы полиция не добралась до нас. И да, я по-прежнему встречалась с Дэвидом. Я… я крутила со Скоттом, только чтобы не допустить его к исследованиям Джека, не хотела, чтобы он нашел записи раньше меня. Он чертовски хороший журналист, поэтому мне приходилось держать его в узде. Понимаю, звучит не слишком этично, но поверьте — эта работа стала всей моей жизнью.

— Не может быть! — пробормотала Трейси.

Я повернулась к Адель:

— Разве ты не… разве тебя не… задело или ужаснуло то, что ты сейчас узнала о своем профессоре и, скажу без преувеличения, друге?

— Да, без сомнений. — Адель выглядела пристыженной. — Но я напоминаю себе, что нужно быть сильной, потому что для меня это была… возможность.

— Адель, ты сама не менее отвратительный персонаж, — отвернулась Трейси.

Профессор крутанулась на каблуках и отошла к своему месту у окна. Она встала к нам спиной, так что я не могла понять, сожалеет ли она о своей откровенности. Мы решили оставить ее в покое.

Пока мы сидели, обдумывая слова Адель, Рэй решил перебрать фотографии. Вдруг он вздрогнул и обеспокоенно взглянул на меня:

— Как назывались эти подопытные? В блокнотах?

— Посмотрим. — Я подняла один из них. — Вот, например. Подопытный Эль-тридцать девять, а здесь Эм-пятьдесят…

— Этого достаточно. Взгляните.

Он передал мне фотографию и перевернул ее. На обратной стороне в нижнем левом углу виднелась надпись: «Подопытный М-19». Я взяла всю стопку из рук Рэя. Каждая фотография была помечена крошечными буквами с той же формулировкой: «Подопытный P-9, L-25, Z-03».

А затем я нашла подопытную Н-29, про которую читала в блокноте. Блондинка в порванной ночной сорочке, с закрытыми глазами, фиолетовым синяком на левой щеке, вместо рта кровавое месиво.

Трейси оказалась права: эти девушки действительно являлись объектами исследования Джека.

Глава 37

Трейси внезапно встала и вырвала фотографии у меня из рук, в два шага пересекла комнату и помахала снимками перед лицом Адель.

— Ты разве не понимаешь, что это значит? — закричала она. — Нужно растолковать? Адель, не было никаких документов ЦРУ. Это не научная работа в благородных целях. Джек проводил свои собственные эксперименты по контролю над сознанием, пытая этих девушек. — Она замолчала. — И нас тоже!

Трейси с отвращением бросила фотографии перед Адель. Никто не проронил ни слова — лишь послышалось шуршание, когда снимки упали на пол. Трейси отступила и сердито глянула на Адель, хотя ее голос звучал довольно спокойно.

— Похоже, Джек назначил тебя на несколько иную роль, чем ты думала.

Адель уставилась на фотографии, разбросанные у ее ног, нагнулась и подобрала одну, поглядела надпись на обороте. Работа всей ее жизни была основана на экспериментах маньяка, использовавшего похищенных девушек, а самое страшное, этот маньяк постепенно вовлекал Адель в свою преступную деятельность. Холил ее, возможно, для того, чтобы сделать одной из подопытных, поставить некий ужасный эксперимент, шедевр пыток и деградации.

— Думаю… думаю, мне нужно пару минут побыть одной, — сказала Адель.

Она медленно повернулась и, как зомби, вышла из комнаты, глядя прямо перед собой.

— Оставим ее в покое? — спросила Трейси, когда стало понятно, что Адель не собирается возвращаться.

— Да, она в состоянии шока. Поняла, что ее водили за нос. Она считала себя великим манипулятором, но оказалось, манипулировали как раз ею самой. Она еще одна жертва Джека, хоть и несколько иного рода. — Я перевела дыхание. — Так что думаю, нам не стоит ее трогать.

Трейси вновь заглянула в записи:

— Мне, пожалуй, тоже не помешает одиночество. Или еще лет десять психотерапии. Или ведро водки.

Она склонилась над фотографиями, беря по одной и проводя по них пальцем.

— Значит… — еле слышно проговорила она, — мы были лишь частью всех… этих экспериментов?

Я присела рядом, взяла снимок — брюнетка с пушистыми, как после домашней химии, волосами. Ее глаза устало смотрели в камеру. Подопытная S-5. Из восьмидесятых.

Кристин вернулась на диван возле окна. Рэй шагал взад-вперед, потирая руки. Мы все пребывали в состоянии глубокого потрясения.

— Это и есть еще пятьдесят четыре девушки из списка Джима? — спросила я. — Мог ли кто-нибудь из них остаться в живых? А если да, то находятся ли они сейчас в бегах вместе с Ноем Филбеном?

Трейси медленно покачала головой:

— Мне кажется, Ной еще один «серьезный ученый».

— А я так не думаю, — ответила я, вновь складывая фотографии в стопку. — Похоже, что Джеку нравились пытки, а Ною — деньги. Они придумали, как объединить эти два интереса. Теперь, когда у Джека связаны руки, ему, наверное, доставляет удовольствие слушать истории об извращенном мире, который он создал и который, возможно, до сих пор контролирует.

— А может, всем заправляет Сильвия, — проговорила я, подумав о нашем положении. — В конце концов, это она подстроила нам западню. Может, она сейчас самое приближенное к нему лицо.

— Какой была и ты, Сара? — тихо произнесла Трейси.

— О чем ты? — Я резко повернулась к ней.

— Если вспомнить, как ты нас предала. Ты почти заняла место Сильвии, и если бы не Господня милость…

— Я не была такой, как Сильвия. Как ты смеешь так говорить?

Трейси поднялась и подошла ко мне. Достаточно близко, чтобы я ощутила неловкость. Мое тело инстинктивно отпрянуло, за что я проклинала его.

— Сара, тебе так промыли мозги, что ты все забыла? Не помнишь последние месяцы в подвале, когда… когда… перешла на другую сторону?

— Неправда, — замотала я головой. — Неправда.

— Серьезно? Значит, это неправда? Тогда как ты объяснишь то, что переехала наверх? А когда кто-то из нас был привязан на дыбе, ты стояла там, в комнате, и помогала ему, подавала инструменты и улыбалась? аверное, его приемы все же сработали на тебе.

Мои мысли закрутились вихрем, в голове замелькали фрагменты воспоминаний, обрывочные сцены. Я потрясла головой, будто прогоняя образы, что хлынули вслед за словами Трейси. Потрясла сильнее, зажмурилась, закусила губу, чтобы сдержать слезы. Я не хотела сейчас терять над собой контроль. Мне нужно быть сильной.

Я взяла себя в руки, выпрямилась и сразу же увидела лицо Рэя. На нем отразился ужас и потрясение от слов Трейси. Мужчина переводил взгляд с меня на нее и обратно.

— Я не помню этого. Такого не было, — наконец сказала я, устав бороться со своими воспоминаниями.

Кристин поднялась со своего места и медленно приблизилась ко мне:

— Нет, было, Сара. Было!

— Да, и это еще не самое худшее, — проговорила Трейси. — Я даже могла бы тебя простить. Нас почти не кормили, в голове все путалось, но я думала, мы придерживаемся определенных обязательств друг перед другом. Ты нарушила их, причинив больший вред, чем какая-либо из пыток Джека.

Я покачала головой.

— Неправда, — повторила я. — Неправда.

— Правда, Сара!

В комнате воцарилась тишина, а затем Трейси тихо, но отчетливо проговорила: