Дворец из камня Хейл Шеннон
Мири вернулась:
— Я сказала, не стоит благодарности. Вы ведь позвали меня сюда затем, чтобы поблагодарить, и не ваша вина, что никто не научил вас этим словам. Но это не причина, чтобы я забыла о вежливости и не сказала «не стоит благодарности», как полагается в подобных случаях.
Король округлил глаза, но все равно стало ясно, что девушка его позабавила. Вот теперь она действительно почувствовала себя храбрецом, хотя немного смутилась. Впрочем, у нее было столько забот и тревог, что ей некогда было думать о том, как бы не разозлить короля.
— Сир, позвольте мне еще несколько минут побыть фамильярной. Вам следует знать, что каждый раз, взимая подати продуктами, вы тем самым увеличиваете их цену и люди начинают голодать.
Король возмущенно хмыкнул:
— Голодать? Не смеши меня.
— Поезжайте посмотрите и убедитесь сами. Во всем королевстве есть бедные, только на горе Эскель в этом году никто не бедствовал. Впервые за долгое время мы сделали достаточные запасы. Но это изменится, когда вы потребуете и с нас высокую подать Гаммонта. Многое меняется в Данленде, но не к лучшему.
Король расправил плечи, задергал подбородком, рассвирепел:
— Мои вельможи уверяют меня, что я могу брать все, что мне угодно. Я король.
— Вот именно! Вы король, а не бандит. Не позволяйте им делать из себя грабителя.
— Хватит с нас твоей дерзости! — не выдержал Гаммонт и пошел на Мири, словно собираясь вытолкать ее из зала.
— Погодите, — сказал король, внимательно посмотрел на обоих, а потом обратился к Гаммонту: — Выйдите, будьте так любезны.
Мири едва удержалась, чтобы не показать вельможе язык. Гаммонт побагровел, но поклонился и ушел.
Король посмотрел на Мири.
Мири посмотрела на короля.
Он улыбнулся. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь при ней улыбался.
Терзаясь любопытством, она спросила:
— Проще понимать, что я чувствую, когда мы вдвоем?
Король кивнул:
— Я начинаю понимать, что, когда мой главный вельможа рядом, я легко заражаюсь его чувствами.
— А это происходит часто, — заметила Мири.
Король снова кивнул. И снова улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. А потом король сделал то, что удивило Мири больше мушкетного выстрела, — он расхохотался. И в уголках его глаз появились морщинки, но от этого он стал только симпатичнее.
— Ты разумная девушка, — сказал он. — И мне это нравится.
— Вы тоже мне нравитесь, — откликнулась она, нисколько не покривив душой.
Они поболтали еще немного, обсудив линдер, язык горы и даже удовольствие, которое доставляет жареная утка. Но когда Мири предложила прислушаться к требованиям мятежников и подумать о грядущих изменениях, улыбка на его лице тут же исчезла и взгляд снова стал суровым.
— Мой долг, — сказал король, — моя единственная цель в этой жизни — защитить власть короны. И я никогда не отступлю от нее.
Но похоже, он не разозлился, потому что после возвращения Гаммонта объявил, что Мири будет интересно посетить следующее собрание, и велел девушке сопровождать его. Гаммонт поразил Мири тем, что на секунду стал похож на отвратительнейшего злобного козла, какого только можно себе представить.
— После всего случившегося, сир, — сказал Гаммонт, пока они направлялись в приемную, — я настоятельно прошу вас увеличить число королевских гвардейцев.
Мири крепко сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, и еле стерпела, чтобы не высказать во весь голос свое мнение по этому вопросу. У самой двери король остановился:
— Нет, Гаммонт, не в этот раз. Я знаю, вы хотите защитить меня, но только не за счет тех, кто за это платит. Обучайте их как следует, тогда мы обойдемся тем количеством охраны, что уже есть.
Мири улыбнулась и пропустила вперед короля с Гаммонтом.
Проходя мимо нее, Гаммонт повернул голову и прошептал:
— Поначалу никто не хочет платить подати, но потом всегда платят.
Настроение у Мири упало, но, когда она вошла в комнату, ее успокоила улыбка Стеффана. Он жестом пригласил ее сесть рядом с ним за круглый стол, за которым собрались вельможи и судья со списком подозреваемых.
Начальник охраны уже признался в получении взятки от наемного убийцы за то, чтобы вывести охрану из дворца и оставить королевскую семью без защиты.
— Этот начальник охраны не выполнял приказа, запрещавшего проводить более восьми часов в день в королевском крыле, — сообщил Стеффан. — В течение многих лет он тайком ночевал в комнате охраны со стенами из линдера, а не в бараках.
Стеффан посмотрел на Мири, и она незаметно кивнула в знак того, что поняла: этот охранник, должно быть, впитал в себя «мудрость линдера» и потому приобрел способность ощущать неблагонадежных, из которых и набрал себе команду заговорщиков.
Перед казнью начальник охраны написал имена всех, кто участвовал в заговоре.
Мири уставилась в копию списка, которую держал перед собой Стеффан. Она не удивилась, увидев имя Сиселы, но остальные завсегдатаи салона, включая Тимона, избежали огласки.
«Как и Лиана», — подумала Мири, только сейчас догадавшись, что Лиана тоже участница заговора. Лиана знала об опасности, затаившейся в убежище, поэтому и поспешила покинуть его, как только подвернулся случай. От мысли, что кто-то из жителей горы Эскель попытался лишить Бритту жизни, Мири так сильно разозлилась, что в эту секунду могла бы растереть камни в пыль.
— Закон ясен, — высказался Гаммонт. — За предательство полагается смертная казнь.
— Ваше величество, — подала голос Мири.
Гаммонт застонал, а остальные вельможи начали перешептываться, словно недоумевая, почему Мири вообще здесь находится. Но король взмахнул рукой, позволяя девушке говорить.
— Я недавно прочла о старом данлендском обычае. Короли прошлого выслушивали жалобы в своих залах из линдера и сами выносили решения.
Зная теперь королевский секрет о линдере, Мири подумала, что традиция, вероятно, давала возможность королю сначала почувствовать, говорит ли обвиняемый правду, а уж потом оглашать решение. Несмотря на то что заговорщики из списка задумали убить ее подругу, ей стало нехорошо, когда она просматривала длинный список и представляла всех этих людей на лобном месте. Столько имен, столько жизней…
Король объявил, что на следующий день встретится с несколькими заключенными, первыми по списку. Встретится лично, без Гаммонта.
Мири не слишком верила, что ее предложение что-то изменит. Однако на следующее утро, когда королевский вестник опубликовал имена мятежников, было объявлено, что больше казней не будет.
Королевство, ведущее войну само с собой, долго не простоит. Давайте смоем кровь с наших рук и начнем заново.
Мири рассмеялась с облегчением. Интересно, что подумает Сисела!
Но не примите по ошибке это прощение за бесконечную снисходительность. Любые новые предательства будут наказаны быстро и по справедливости. Так называемая революция прекращена, иначе палач возьмется за топор.
Угроза жизни для многих отступила, но Мири все равно не успокоилась. Она разузнала у Бены, где теперь живет Лиана, и отправилась одна в эту роскошную гостиницу.
— Слышала? Я выхожу замуж! — заявила Лиана, приглашая Мири присесть на белый бархатный диван в своей гостиной. Она выглядела прекраснее, чем когда-либо, в розовом шелковом платье, с высокой прической по столичной моде. — Мой жених оплачивает эти апартаменты. Он держит загородный дом в Элсби и особняк в столице. На него работают двадцать восемь слуг, не считая, разумеется, фермеров-арендаторов. Он хозяин рудника, где добывают драгоценные камни, а еще он заплатил пятнадцать золотых за мое приданое, которое включает два бархатных дорожных платья, три платья для приемов в саду, пять…
— Я знаю, что ты предала Бритту, — прервала ее Мири.
Лиана так и осталась сидеть с открытым ртом, но уже через секунду его захлопнула. Поморгав глазками, она произнесла:
— Прошу прощения?
— Вот именно. Король простил всех вас, видишь? — Мири протянула Лиане газету. — Тот вероломный охранник сразу понял, что ты затаила злобу против Бритты и Стеффана. Он знал, что ты согласишься помочь. Тебе, наверное, поручили не подпускать девушек из Эскеля к Бритте, чтобы она осталась одна, без всякой поддержки? С тем же успехом ты могла бы привязать козу и оставить ее на съедение волкам. Полагаю, ты считала, что это тебя следовало выбрать в принцессы. Я совершила много ошибок — мы все их делаем, — но то, что натворила ты, даже нельзя назвать ошибкой.
— Право, Мири… — начала Лиана.
Но Мири еще не закончила. У нее перед глазами стояла Бритта, чуть не угодившая под пулю, и Петер, охваченный лихорадкой, — одна мысль об этом причиняла боль. И сейчас ей было не до правил риторики.
— Король вас всех простил, — сказала Мири, — и я тоже попытаюсь. Но если ты снова что-то сделаешь или хоть слово скажешь против Бритты, не сомневайся, я все сообщу твоим родителям.
Лиана уставилась на нее, и Мири подумала, что она начнет все отрицать. Но девушка рассмеялась:
— Ты меня выдашь?
— Хоть ты и стремишься навсегда уехать с горы Эскель, родители тебе небезразличны. Просто представь, какие у них будут лица, если я расскажу им, как ты пыталась подставить Бритту под пули убийцы.
Лиана больше не смеялась.
— Не волнуйся, я тебя не выдам, если будешь себя хорошо вести, — пообещала Мири, вставая. — Но наверное, Бритте и Стеффану все-таки следует узнать, что ты сделала. Сомневаюсь, что ты будешь желанным гостем при дворе.
«Если вы вообще поженитесь», — добавила она мысленно.
— Насколько я знаю, господа, не являющиеся придворными, часто сталкиваются с презрением столичных господ. Надеюсь, тебе понравится в Элсби, потому что именно там ты проведешь остаток жизни.
Она подошла к порогу, когда Лиана снова заговорила:
— Бритта знала, как живут на равнине. Она знала о продуктах и слугах, о мехах и мягких кроватях, о концертах и каретах и о том, как одеваются благородные дамы. Знаешь, почему она ничего не рассказывала нам об этих чудесах? Потому что не желала, чтобы кто-то с горы Эскель помешал ей попасть в красивый дворец, отделанный линдером.
— Ты ошибаешься. Ее жизнь на равнине не была чудесной, и неважно, что она ела или носила.
— Ни на секунду не могу представить, что она была готова отказаться от этой жизни, чтобы мерзнуть по полгода и работать в каменоломне.
— Стеффан выбрал ее, Лиана. Вопрос закрыт.
— Она не имела права! — Красивое лицо Лианы приобрело красивый оттенок багрового. — Она лгунья! Не будь ее там…
— Тогда Стеффан выбрал бы меня! — прокричала в ответ Мири. Она никогда не позволяла себе так думать, тем более говорить, но она знала, что это правда. — Поэтому мне выбирать, и я говорю: Бритта больше принадлежит горе Эскель, чем ты, и я отдаю ее Стеффану. Лиана, тебе никогда не стать принцессой.
Лиана отпрянула, словно получив пощечину. Она быстро заморгала и произнесла, заикаясь:
— Это еще не к-конец, знаешь ли. Революция уже началась. Народ так просто не смирится.
Мири оставила за Лианой последнее слово и, уходя, тихо прикрыла дверь.
У входа во дворец ее поджидала Герти.
— Тебя просят пройти в лечебницу.
Мири побежала. Сердце ее громко стучало, заглушая топот. От страха на лбу выступили бусинки пота.
«Только не умирай, Петер, только не…»
Она резко распахнула дверь. Возле кровати стояли Эса и лекарь. Эса обернулась на шум. Она улыбалась.
— А вот и ты, — сказал Петер. — Мне надоела эта кровать, а они не позволяют мне встать. Может, рассмешишь меня?
Мири молча уставилась на Петера. Потом перевела взгляд на Эсу, которая радостно закивала. Мири снова посмотрела на Петера. И показала ему язык.
Он дернул плечом:
— Не лучшая попытка.
— Дай мне минутку, чтобы поверить, что ты не умрешь, ладно? — попросила она.
Он согласился.
Мири снова показала ему язык и в придачу скосила глаза.
Петер захохотал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
- Воротник из старинного белого кружева,
- В волосах горит золотое перо,
- На цепочке сияет большая жемчужина,
- Но улыбка невесты дороже всего!
Петер превозмог лихорадку. Оцепенение, сковавшее весь дворец, тоже прошло. Стеффан обратился к королю с просьбой, тот согласился, и в дворцовой часовне состоялась скромная церемония. После завершения второй обязательной церемонии королевского бракосочетания осталось последнее — появиться на лобном месте.
Гаммонт предупреждал, что в городе еще полно разозленных мятежников, которых не успокоит сладенькая история о малыше и карете. Но Бритта и Стеффан заявили, что скорее предпочтут рискнуть своими жизнями, чем ждать дольше.
Повелением, которое Мири сочла на удивление мудрым, король отозвал у семьи Бритты титул. Мири прочитала об этом в королевском вестнике, сидя в карете по пути на лобное место:
В наказание за попытку подрыва священных устоев его королевское величество король Бьорн поражает в правах Павла, сына Стора, из Лонуэя и его ближайших родственников. Они понижаются до звания простолюдинов, а все их земли впредь переходят в собственность короны. Бывший господин Павел является отцом Бритты из Лонуэя, помолвленной с принцем Стеффаном. Что касается Бритты, она также останется на всю жизнь простолюдинкой. Однако король, принц и оракулы Бога-Создателя принимают Бритту в качестве законной и достойной невесты принца. Отныне она будет носить имя Бритты с горы Эскель. Она выйдет замуж за принца в статусе простолюдинки.
«Все-таки они получили принцессу-простолюдинку», — подумала Мири.
Бритта и Стеффан выехали из дворца в открытой двуколке, Стеффан правил. Мири не могла не думать о том, что на лобном месте совершались не только казни, но и королевские свадьбы. Она молилась, чтобы эти два события не случились сегодня одновременно. Листовка «Принцесса-мошенница» с пожухлыми от дождя краями все еще висела на помосте.
Бритта надела платье гораздо скромнее, чем прошлый свадебный наряд из кружева: шелк персикового цвета, собранный в складки по бокам и сзади, едва достигал щиколоток, открывая взорам босые ноги, когда она поднималась по ступеням помоста.
Традиционно рядом с невестой полагалось стоять ее семье, но Бритта попросила девушек-эскелиток занять это почетное место. Лиана, разумеется, отсутствовала, а Бена слишком боялась мушкетов, чтобы взобраться на помост, но Мири, Фрид, Эса, Герти и Кэтар с букетиками тюльпанов и нарциссов улыбались толпе. Священник надел коричневую мантию и белую шапочку, напомнив Мири гору Эскель с неизменно заснеженной вершиной.
Доски помоста скрипели под ногами, однако выдержали груз. Солнце пряталось за горизонт. Пустые рамы квадратных знамен, сколоченные Мири, из голубых превратились в красновато-желтые. Священник произнес главные слова. Бритта поцеловала принца. Толпа возликовала.
Несколько дней Мири не видела Бритту, пока они со Стеффаном отдыхали в Летнем замке. Она знала, что Бритта счастлива и, наверное, ей даже некогда подумать о подруге. Возможно, Мири так никогда и не узнает, прощена ли она.
Однажды утром по дороге в Замок Королевы Мири проходила мимо дома Сиселы. На окнах больше не висели шторы, и она увидела, что салон опустел. Даже люстры исчезли с потолка.
Дверь открылась, и на улицу, хромая, вышел престарелый слуга. Увидев Мири, он слегка вздрогнул:
— Госпожа Сисела… э-э, она…
— Я знаю, что она больше не госпожа, — сказала Мири.
Старик кивнул с облегчением:
— Наверное, больше нет смысла защищать ее. А я ведь предупреждал, что вечно притворяться богатой и благородной не получится, но она молила меня приходить по вечерам, когда устраивались приемы.
— Куда она отправилась?
— Не знаю, но, похоже, она распродала всю мебель, даже выковыряла напольные плиты из холла. Возможно, она достаточно выручила за этот линдер, чтобы добраться до Риламарка. — Он покачал головой, разметав тощие седые пряди. — Когда-то я работал в ее семье, пока бедро не отказало. Она была такой милой девчушкой…
В Замке Королевы Мири поинтересовалась, где Тимон, который не являлся на занятия после покушения на короля.
— У меня нет о нем сведений, — ответил магистр Филипп. — Возможно, возникла какая-то проблема с его пожертвованием.
— Чем-чем?
— Пожертвованием, — ответил магистр. — Все, кто учится здесь, отписывают замку участок земли или что-то не менее ценное. Думаю, Тимон пожертвовал один из отцовских кораблей.
— Но у меня-то нет ни кораблей, ни земли, ничего такого, — сказала Мири.
— Мм? Тогда, вероятно, кто-то подарил землю от вашего имени.
В тот же вечер Мири поспешила с вопросами в старые покои Бритты и уже хотела постучать, как вдруг вспомнила, что Бритта больше не живет в южном крыле. Мири отправилась в королевское крыло и со вздохом переступила порог из линдера. Бритта и Стеффан вернулись в столицу, но у Мири не было пароля, так что идти дальше она не могла.
«Бритта», — позвала она подругу на языке горы, вызвав воспоминание об их первой встрече в академии принцесс.
Из коридора донесся тихий топот босых ног.
— Мири! — воскликнула Бритта. — Я так и думала, что ты здесь. У меня вдруг появилась уверенность… настоящая уверенность…
— Ты действительно меня услышала, — сказала Мири. — Вот видишь? Ты одна из нас.
— Какой-то вельможа попытался остановить меня, но я подумала, а почему мне нельзя тебя отыскать? Они всегда тиранили меня, а я позволяла, но теперь не буду. Если я захочу повидаться с подругой, то так и сделаю!
Мири собиралась спросить, прощена ли она, но Бритта взяла ее под руку, улыбнулась, и все стало как прежде.
Они вышли в сад. Ночной воздух, влажный и холодный, как родниковая вода, коснулся лица Мири. Она прижалась к Бритте и спросила:
— Ты счастлива?
— Счастлива, — ответила Бритта и улыбнулась, показав ямочки на щеках. — Очень счастлива. Не знаю, как там влияет этот линдер на Стеффана, но он совершенно переменился, как только мы отсюда уехали. А теперь мы вернулись… и мне кажется, он начал кое-что понимать.
— Я тоже пытаюсь кое-что понять. Что такое невестины земли?
Бритта вздрогнула:
— Что?
— Я слышала историю о том, как королева Гертруда обменяла свои невестины земли на школу.
— Ах это. Видишь ли, когда девушка из господской семьи заключает помолвку, ее отец выделяет ей кусок земли, который всегда будет принадлежать ей. Это страховка на тот случай, если муж станет плохо с ней обращаться или покинет ее. У нее всегда будет собственная земля и доход от ферм и аренды.
— Значит, женщины обычно держатся за свой невестин надел, — сделала вывод Мири.
Бритта кивнула.
— И если невеста решилась отдать свою землю по какой-то причине, как это сделала королева Гертруда, значит дело серьезное.
Бритта снова кивнула.
— А скажи-ка, Бритта, как тебе удалось добиться для меня места в Замке Королевы?
Бритта крепко зажмурилась.
— Бритта, ты же не…
— Вот видишь? Поэтому я тебе ничего не сказала. Ты бы раздула целую трагедию, и напрасно. Это была моя невестина земля, и я могла сделать с ней все, что хотела. А хотела я, чтобы ты училась в Замке Королевы и узнала все, что хотела узнать, чтобы быть такой же счастливой, как я. Но отец подарил мне не очень большой участок, поэтому мне удалось устроить на учебу только тебя, а не Эсу, или Бену, или еще кого-то в придачу. Мне очень жаль, Мири…
Мири рассмеялась:
— Вот-вот, еще и извинись за то, что отдала ради меня самое ценное, что у тебя было.
— Перестань. Все равно я потеряла бы надел, так как король отобрал землю у моего семейства. Ты же понимаешь, я теперь простолюдинка. Как, однако, все переменилось, моя госпожа! — Она хитро улыбнулась. — Дохода хватает лишь на одного студента, но зато ты сможешь оставаться в Замке Королевы столько лет, сколько эти земли будут давать урожай.
— Правда?
Бритта кивнула и весело улыбнулась:
— Между прочим, я прочла листовку «Принцесса-мошенница». Спасибо. Я все думала, под каким именем окажусь в том списке королей и королев. Разве не странно? Я совсем не хочу, чтобы мое жизнеописание свели только к одному случаю, когда я, испугавшись отца, солгала, даже если сделала это ради любви.
— Твоя история пока не написана, — сказала Мири.
Позже она задумалась над тем, как постоянно меняется ее собственная история. Еще два года назад она бы написала: «Ларин с горы Эскель был разочарован в своей дочери Мири. Она была такая хрупкая и слабая, что он запретил ей даже входить в каменоломню».
В прошлом году Мири узнала правду. Ее мать получила травму в каменоломне и умерла спустя неделю после рождения Мири, и так велика была любовь и скорбь ее отца, что он не захотел рисковать своей маленькой дочкой. Какая еще правда из прошлого однажды выплывет наружу? Историю, как и мокрую рыбу, в руке не удержишь.
Молчание Бритты было похоже на печаль, и Мири обняла подругу:
— А какую историю ты хотела бы слышать о себе?
— Например, что я не сидела без дела, помогала людям, — ответила Бритта. — Впрочем, мне трудно предугадать. Надеюсь, ты останешься, Мири, и поможешь мне быть хорошей принцессой… а впоследствии хорошей королевой.
— Я… я очень бы хотела… — Неужели домом Мири станет Асленд? От этой мысли даже голова закружилась. — А как твои родители переживают потерю земель?
— Они разозлились, конечно. — Бритта сорвала с дерева цветок и принялась его вертеть. — Король оставил родителям маленький домик в столице, хотя им придется платить за него подать и зарабатывать на жизнь. Для них не смертельно поработать немного, да и то, что они будут рядом, тоже, наверное, к лучшему.
Мири сложила руки:
— Я бы и близко не подпустила твоего отца к тебе.
Бритта продолжала теребить цветок, пока не растрепала стебель.
— Он ведь чаще всего не обращал на меня внимания. Да и жесток со мной не был, пока… пока не велел отправляться на гору Эскель, а я отказалась. Я убежала от отца и спряталась, а он прогнал всех из дома, чтобы никто мне не помог, и выследил меня… — Она на секунду прикрыла глаза. — Я впервые была так напугана, Мири. Если я больше никогда его не увижу, то это даже хорошо. — Она проследила за тем, как лепестки цветка падают на землю. — Но моя мать… Возможно, мы друг другу понравимся, если познакомимся поближе. Я готова попробовать.
В тенистом углу что-то шевельнулось, и Мири подпрыгнула.
— Не волнуйся, это всего лишь пара вооруженных до зубов охранников грозного вида, — сказала Бритта, оглядываясь через плечо. — Стеффан приказал им везде следовать за мной. Думаю, он перегибает палку. Просто ему никак не забыть недавнего ужаса.
Слова Бритты продолжали звучать в голове у Мири и после того, как она поцеловала подругу, пожелала спокойной ночи и вернулась в покои девушек. «Ему никак не забыть». Никому не забыть. Лиана это предсказывала. Мири еще совсем недавно надеялась, что враждебности больше не будет — ведь все так очарованы босоногой принцессой. Глупая надежда. Ничто не изменилось для босоногих Данленда, и в скором времени по горе Эскель ударят подати.
Девушки встрепенулись, услышав, как Мири запирает дверь.
— Привет, девчонки. Давно у нас не было салонного вечера, — сказала Мири. — А не устроить ли нам его прямо сейчас?
Она призналась, что является автором большей части «Жалобы горянки», и пересказала некоторые опасные разговоры, которые велись в салоне Сиселы. Пока она говорила, Кэтар бегала к двери три раза, проверяла, заперта ли.
— Мятежники проиграли, — сказала Бена. — Бритта и Стеффан поженились. Все закончилось.
Мири покачала головой:
— Идея — как огонь подо льдом. Можно попытаться загасить огонь, но таяние уже началось.
— Ну и кто состряпал этот афоризм? — спросила Фрид. — Дотер?
— Хм, нет, — ответила Мири. — Всего лишь я.
— Что ж, очень мило, — прищурившись, изрекла Фрид. — Но я не понимаю, зачем разводить огонь подо льдом. И высказывания Дотер гораздо короче.
— В любом случае, — продолжала Мири, — идеи вырвались на волю, и людям их не забыть. Если ничего не изменится, народ вернется к насилию. В дворцовой библиотеке я прочла про хартии — свод законов, защищающих права людей. Мы могли бы написать хартию в защиту простолюдинов, а Кэтар представила бы ее перед собранием делегатов и королем…
— Тебе чем-то помешала моя голова, Мири? — осведомилась Кэтар. — Если она не слетит с плеч, то, самое меньшее, меня вышвырнут из делегатов, и тогда у Эскеля вообще не останется никаких шансов на справедливость. Делегаты все господа, они не станут голосовать против себя.
— А никто, кроме господ, не имеет права создавать новые законы, — сказала Мири. — Невозможная ситуация! Мы единственные господа, которые еще совсем недавно были простолюдинами и понимают босоногих. Наш долг — добиться перемен. Если мы будем убедительны, делегаты согласятся ради блага страны — простолюдинов и господ в равной степени.
— Даже если бы я считала, что у нас есть шанс, все равно это невозможно, — сказала Кэтар. — Любой новый закон должен получить поддержку кого-то из придворных.
Мири даже не подозревала о таком условии. Она совсем сникла.
— Уверена, что Бритта сделает это для нас, — сказала Эса.
Мири покачала головой:
— Она лишилась титула одновременно с родителями, и король сказал, что не вернет ей статус. Мне кажется, он понимает, что народу нравится называть ее принцессой-простолюдинкой.
— Тогда, может, принц Стеффан заступится? — спросила Эса.
— Не имеет права, — ответила Кэтар. — Король и наследный принц контролируют работу собрания и не могут поддерживать новые законы.
Мири все еще не сняла студенческую мантию. Ее пальцы нащупали вышитую на груди эмблему: корону и открытую дверь. Знак королевы.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
- Армия безжалостно врага уничтожает.
- Король свою власть над побежденными утверждает.
- Принц, чаруя подданных, шутки отпускает.
- А королева сидит на диване и красотой блистает.
На следующий день время в Замке Королевы тянулось мучительно долго, солнце медленно ползло по небу, а ученый магистр жужжал что-то у доски, как летняя пчела. Как только занятия кончились, Мири вскочила и выбежала за дверь, сжимая в руке первый вариант хартии, над которым девушки трудились всю ночь до самого рассвета. Но при свете дня ей показалось, что они замахнулись слишком высоко. Прежде всего, делегаты ни за что не согласятся проголосовать за отмену всех титулов.
«Но возможно, они пойдут на уступку в вопросе владения землей…»
Держа курс прямо на горячий желтый закат, Мири была переполнена мыслями, поэтому заметила Тимона, только когда он окликнул ее.
Он поджидал ее на их обычном месте, на углу возле дворца, спрятав руки в карманы.
— Ты уже несколько недель не появляешься на занятиях, — сказала Мири. — Но, полагаю, закончить еще раз первый курс никогда не входило в твои планы.
Он согласно кивнул.
— Ты знал насчет Бритты, — продолжила Мири. — Ты знал, что она послужит искрой, из которой разгорится революция, и ты использовал меня, чтобы донести ее историю людям — пусть даже только часть ее истории, где она выставлена в самом невыгодном свете. Жаль, что ты познакомился со мной, а не с Лианой. Вот кто с огромным удовольствием написал бы листовку, проклинающую Бритту.
— До сих пор я не думал, что я такой трус. — Он не отрываясь смотрел на свои ботинки. — Мне было стыдно увидеться с тобой лицом к лицу.
— Что ж, теперь ты увиделся. Прими мои поздравления.
Мири зашагала дальше. Тимон от нее не отставал.
— Пройдет много лет, — сказал он, — от Бритты останется только имя в книге. Вот я и подумал: какое она имеет значение по сравнению со всем народом? Имена — пустой звук; госпожа, или господин, или сын Скарпа, если на то пошло.
«Насколько мы с ним разные», — подумала Мири. Тимон изо всех сил стремился отделаться от своего происхождения. А Мири взглянула на север и почувствовала острую тоску по дому. И в то же время эта мука напомнила еще раз, от чего ей придется отказаться в Асленде, если она вернется на гору Эскель.
— Я знаю, ты считаешь меня убийцей, — продолжил Тимон, — но я поступил так из лучших побуждений.
Мири взмахнула руками:
— А от меня что тебе нужно, Тимон?
— Не стоит так резко, Мири. Я оказываю тебе услугу. И пришел, чтобы предупредить.
— О том, что волнения еще не улеглись?
— Если ты не среди тех, кто надел голубые ленты, значит ты на стороне врага. На этот раз дело не ограничится одиноким мушкетным выстрелом в окно кареты. По всему городу народ собирается в группы. Скоро к ним примкнут тысячи.
Мири содрогнулась:
— Пока не примкнут. У нас появились кое-какие идеи, и, если все сработает, никому не придется умирать. Просто дайте нам немного времени.
— Не мне решать, госпожа Мири. — Ее титул в его устах звучал как оскорбление. — Революция — это не взнузданный конь, которого любой может остановить, дернув за повод. Принцесса-мошенница вышла за своего принца, но простолюдины по-прежнему платят подати, которые им не по карману. Восстание обязательно произойдет.
Читать бесплатно другие книги:
