Дворец из камня Хейл Шеннон
— Против Бритты?
— Нет. Она теперь простолюдинка, и, если честно, люди ей симпатизируют, им нравится ее восхитительная привычка сбрасывать туфли.
— Тогда кому ждать удара? — спросила Мири. — И когда?
— Я и так достаточно сказал.
Она попыталась возразить, но Тимон не стал слушать.
— Мне действительно жаль. — Он слегка улыбнулся, и его усталый взгляд просветлел. — Я узнал о тебе задолго до нашей встречи. Торговцы, работавшие с моим отцом, рассказывали об изменениях на горе Эскель, которых добились девушки из академии. В разговоре с другими учеными ваша наставница особо выделяла одну девушку. Когда-то я воображал, что подарю тебе книги и дом в столице и мы вместе отправимся в плавание, чтобы посмотреть мир. Потом мы встретились, и все мои мечты показались осуществимыми. Я верил, что буду видеть твое лицо каждый день до конца моей жизни.
Мири подумала, что ее лицо в эту минуту выглядело таким же усталым после бессонной ночи, как у него, таким же печальным и в то же время смирившимся.
— Не все, о чем мы мечтаем, становится реальностью, — сказала Мири. — Но спасибо тебе за предостережение. И за книги.
Она улыбнулась и ушла.
Пройдя квартал, она захотела оглянуться, но тут же поняла, что ей все равно, увидит она Тимона или нет — сейчас или когда-нибудь в будущем.
Мири прошла прямо в дворцовую палату для выздоравливающих, где лежал Петер, и переписала хартию, сидя у его кровати. Волнение заставило ее выводить крупные, неровные буквы.
— Хорошая идея, Мири, — сказал Петер. — Если они умные, то оценят ее.
— Я совсем не уверена, что ум — необходимое качество для делегата.
Девушкам пришлось ждать, пока Инга уйдет на ночь, поэтому споры и внесения изменений проходили вплоть до утра. Делегаты имели право представлять новый законопроект только первого числа каждого месяца, когда король посещал собрание. Оставалось всего два дня на подготовку, иначе пришлось бы дожидаться следующего месяца.
— А тогда может быть слишком поздно. — Мири тяжело вздохнула. — Мы готовы умаслить нашего избранника из господ?
Бена добилась для девушки аудиенции в покоях королевы Сабет.
— Я не сумею сыграть на лютне или выковать меч, — приговаривала при этом Бена, — но поверьте мне, я сумею организовать обед с придворным вельможей.
Мири несколько раз прорепетировала речь, но все равно, увидев королеву перед собой, заговорила дрожащим голосом.
Пока Мири зачитывала хартию, королева гладила свою беленькую собачонку. Документ начинался с простых предложений, вроде того, чтобы дать простолюдинам право на отдых раз в неделю и позволить печатать газеты без одобрения двора. Затем затрагивался вопрос землевладения: землей должны были владеть не только господа, но и простолюдины, которых также следовало допустить до представительства в собрании делегатов.
— Простолюдины в каждой провинции выберут собственного делегата. Вместе с избранником от господ он должен одобрять все королевские подати. Кроме того…
Королева поднялась, собираясь уйти.
— Не могу… не могу это слушать. Бьорн очень разозлится.
— Прошу вас, — сказала Мири, подбегая к королеве. — Прошу вас, не уходите. Мы не можем ждать, пока толпы ворвутся во дворец или начнется расправа над господами в их собственных домах. Господам и членам королевского семейства необходимо обратиться к простолюдинам с каким-то предложением. Это будет шаг вперед для всего королевства. А вы единственная, кто может поспособствовать осуществлению этого шага.
Королева посмотрела на девушку немигающим взглядом, поджав губы.
— Вам хорошо известно, что я не обладаю никакой властью. Не смейте надо мной насмехаться.
Мири не нашла что ответить. Королева вновь повернулась к выходу, но тут Герти воспользовалась языком горы.
«Королева Гертруда», — мысленно произнесла она. У девушек возникло воспоминание о первом салонном вечере, когда Мири вернулась из Замка Королевы и рассказала об истории его возникновения.
— Ваше величество, простите, — заговорила Мири, — но вы знаете королеву Гертруду?
Королева замерла на пороге.
— Гертруда, жена Йоргана, шестнадцатого короля Данленда, — отчеканила она.
— Да, но известна ли вам ее история? — не отставала Мири.
Королева заморгала, не понимая вопроса.
— Гертруда была родом из провинции Хиндрик, — начала рассказывать Мири. — В то время там не было школы для девочек. Она пошла в академию принцесс и первой в семье научилась читать. Йорган выбрал ее, а уезжая в столицу, она отдала свои невестины земли школе.
Герти подхватила рассказ:
— Король Йорган начал строительство нового дворца из линдера. В годы его правления работа над королевским крылом дворца была почти завершена.
— Старому замку на речном острове предстояло стать тюрьмой, — сказала Фрид и улыбнулась, словно эта подробность была ее любимой.
Рассказ продолжила Мири:
— Королева Гертруда обратилась к королю и делегатам в тот день, когда старый замок должен был перейти к судейским чиновникам. Она сказала…
— «Мой король, вы так и не подарили мне свадебного подарка», — произнесла Эса тоненьким голоском, а затем пробасила за короля: — «Я опоздал на тридцать лет!»
— В летописях говорится, что при коронации новоиспеченному королю полагалось одаривать свою невесту, — пояснила Мири.
— Она никогда ни о чем его прежде не просила, — подхватила Эса, — поэтому он позволил королеве назвать подарок по ее выбору, поклявшись, что исполнит любое желание.
— И она попросила замок! — одновременно произнесли Фрид и Герти, стараясь перекричать друг друга.
— Главный судья возмутился, что потерял такой куш, — сказала Мири, — но король был верен своему слову. Старый замок стал известен как Замок Королевы.
— Там она организовала первую академию для учителей, — продолжила Кэтар. — Через нескольких лет академия превратилась в главный учебный центр Данленда. Студенты, обучающиеся в Замке Королевы, становятся наставниками по всему королевству, сохраняют историю, пропагандируют искусство и науку, совершают открытия, создают изобретения. Наследие королевы Гертруды обрело силу. И ваше тоже обретет.
Когда Кэтар умолкла, Мири захотелось перейти на скороговорку, представить логические аргументы, молить королеву о помощи. Но она напомнила себе последнее правило риторики: «Делай паузы».
Помолчав немного, королева заговорила:
— Мой муж сделал мне свадебный подарок. Небольшой домик на берегу. Когда-то мы проводили там по две недели каждую зиму. Затем перестали ездить. Там на кухне остался мой любимый чайный сервиз.
— Тогда вам следует туда вернуться, — сказала Герти.
— Да, мне нужно послать кого-то за сервизом, — кивнула королева.
— Но почему бы вам не поехать туда вместе с королем? — спросила Герти. — Похоже, вы скучаете по этому дому. Когда вы о нем говорите, я невольно вспоминаю гору Эскель.
Королева внимательно посмотрела на Герти:
— Я чувствую твою тоску.
Мири стало любопытно, чувствует ли королева и ее тоску, такую сильную — хоть сейчас уезжай из столицы. Но она не осмелилась спросить.
— Ваше величество, — сказала Мири, — если господа и члены королевской семьи не сделают следующего шага, то простолюдины начнут действовать. Они верят, что власти можно добиться только насилием. Даже если они потерпят поражение, подумайте, сколько людей погибнет.
Королева взглянула в лицо Мири, а потом протянула руку к хартии. Она читала документ несколько долгих, мучительных минут, прежде чем вернуть.
— Я увижу вас на следующем собрании делегатов, — сказала королева и ушла, уведя за собой слуг.
Девушки остались стоять, переглядываясь.
— Так что, она согласилась поддержать хартию? — поинтересовалась Кэтар.
— Думаю, да, — прошептала Мири.
— Ты правда так думаешь? — Кэтар вырвала документ из рук Мири. — Если я представлю его на сессии, а королева не предложит свою поддержку, то «думаю, да» не спасет моей головы.
— С твоей головой все будет в порядке, — пообещала Мири. — А вот о шее стоит побеспокоиться.
— Мири!
Девушки двинулись в свою комнату. Кэтар еле передвигала ноги, словно тащила камни, и Мири замедлила шаг, чтобы идти рядом.
— Я сама раздам копии делегатам, — сказала Мири. — Я буду рядом с тобой, Кэтар.
Девушка состроила гримасу, но кивнула.
— Спасибо. Когда я… — Она поджала губы. — Когда я писала то письмо прошлой весной, я думала, что ты подскажешь, как поступить.
Мири кивнула, не зная, что сказать.
— Хотя на это у тебя ушла целая вечность, — съязвила Кэтар.
Мири толкнула ее плечом, Кэтар ответила тем же, и Мири спросила у себя, в какой момент они с Кэтар стали подругами.
«В этот самый момент, — подумала Мири. — Только сейчас».
Весна, третья неделя
Дорогая Марда!
Если ты получишь эти письма вместе с уведомлением о моей казни, пожалуйста, не очень огорчайся. Когда-нибудь ты даже посмеешься по этому поводу! «А, та самая Мири. Обязательно ей понадобилось ехать в столицу. Там она и накликала беду. Помните тот случай, когда она забыла привязать козла и он сжевал пару туфель и одеяло? Такой озорник!»
Будете устраивать мне похороны — пойте громче, и пусть козы тоже придут. Им нравится слушать вдохновенное песнопение.
Твоя неугомонная сестренка
Мири.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
- О страна зеленых холмов и полей,
- Создание древних великанов!
- Своими ручищами они раздирали землю,
- Одним рывком образовав побережье.
- Там, где грубые ботинки оставили след,
- Меж склонами крутыми легли голубые озера.
- Великаны сражались под нашими небесами,
- И из их костей поднимаются наши горы.
В ночь накануне собрания делегатов девчонки потихоньку выкрали Петера из лечебницы и перевели в свою комнату. Мири, неуверенная, терзаемая страхом, хотела, чтобы все, кого она любит, были рядом. Привыкнув обсуждать хартию до поздней ночи и слишком волнуясь, чтобы уснуть, они проговорили допоздна, но речь шла не о законах, а о доме. Мири прямо-таки слышала сонное чавканье коз, ощущала ледяной ветер с вершины, запах тающего снега и расцветающих бутонов мири и наступление весны, какой она бывает только в горах, — полной обещания.
Утром они оделись и сделали вид, что позавтракали.
— Ну и что, если нам за это отрубят голову, — сказала Эса. — Голове всегда придают слишком большое значение.
— Верно, головы такие немодные, — подхватила Мири, изображая столичный акцент. — Этой весной все стильные дамы носят перья прямо на шее.
Все рассмеялись, но быстро угомонились. Герти потерла себе шею.
— Мы с Кэтар можем все сделать вдвоем, если хотите, — предложила Мири.
Но когда Кэтар направилась к двери, даже Бена последовала за ней.
Мири ушла последней. Она остановилась на секунду, чтобы оглянуться на Петера, занявшего бывшую кровать Лианы:
— Отдохни немного. Я пришлю гонца, как только будут новости.
— Только пусть они будут хорошие, — сказал он. — Если так случится, что тебя убьют, то я предпочту это услышать из твоих собственных уст.
— Разумеется. Я перекачу свою отрубленную голову сюда, чтобы она сообщила тебе новость.
Петер перестал улыбаться:
— Прошу тебя, будь осторожна.
Мири махнула рукой и ушла, но через секунду вернулась, чтобы на прощание поцеловать его быстренько в губы. Он коснулся ее волос.
Дом делегатов располагался напротив дворца, по другую сторону лобного места. Толпы людей собрались вокруг здания из желтого кирпича, напряженно переговариваясь.
— Ну и орава, — сказала Кэтар.
— Не как всегда? — поинтересовалась Мири.
Кэтар кивнула.
Королевский кортеж с сопровождающими лицами остановился, не имея возможности проехать по запруженной людьми улице. Гвардеец закричал, требуя расступиться, и толпа очень медленно попятилась, сурово глядя на кареты. Мири потерла руки, чтобы согреться. Пробираясь сквозь толпу, она радовалась, что на ней студенческая мантия без господских знаков отличия.
Все здание представляло собой огромный открытый зал. Пол был из линдера, но стены — из желтого кирпича, они поднимались до купольного потолка, расписанного звездным небом. Середину зала занимал круглый стол для делегатов в окружении шестнадцати стульев с высокими спинками, по одному для представителя каждой провинции. Мири отметила про себя, что за таким большим столом поместятся еще шестнадцать стульев для делегатов-простолюдинов. Если примут хартию.
Тут же в центральном зале располагались три амфитеатра. Король сидел на возвышении лицом к делегатам, а за его спиной находился амфитеатр для придворных. Девушки с горы Эскель поднялись по ступеням и заняли места в амфитеатре для господ, наполовину пустом. Напротив, в амфитеатре простолюдинов, яблоку негде было упасть.
Мири передала Кэтар два десятка экземпляров хартии, переписанных от руки. Кэтар закрутила свои рыжие волосы в кичку — наверное, вообразила, что это придаст ей солидности. Но рядом с двумя седовласыми делегатами она выглядела как ребенок, тайком пробравшийся на собрание деревенского совета.
— Наконец-то она здесь, — прошептала Кэтар.
В амфитеатре придворных появилась королева Сабет и заняла свое место. Лицо ее осталось в тени, и если она и заметила Мири, то виду не подала. Бритта уселась рядом со Стеффаном. Кажется, она даже попыталась улыбнуться подруге, но напряжение все равно не исчезло с ее лица. Она считала хартию замечательной идеей, хотя глаза выдавали страх.
— Еще не поздно… — начала Мири.
— Я сделаю это, — сказала Кэтар. — Кто-то ведь должен.
Мири попыталась придумать, что бы сказать такого ободряющего, но от тревоги вся сжалась.
— Смотрю на тебя и только больше нервничаю. — Кэтар взяла Мири за плечи и развернула. — Ступай куда-нибудь, чтобы я тебя не видела.
Мири присоединилась к девушкам. Эса взяла ее за руку и пожала.
— Я бы предпочла иметь дело с бандитами, — прошептала Мири.
Заседание началось с гимна Данленда. В первых куплетах говорилось о сражающихся великанах, которые, падая, расплющивали своими телами землю там, где теперь пролегла Аслендская равнина, а их пинки сдвигали деревья в одно место, и получались леса. Мири не верила, что на самом деле так и было, но идея ей нравилась. Она сама однажды почувствовала себя частью великана, там, в доках, когда вспыхнул протест против масляной подати. «Любая толпа, объединенная одной идеей, создает великана», — подумала она. Так, может быть, их маленькой группе действительно удастся изменить Данленд?
Глава делегатов поблагодарил короля за присутствие на собрании и представил на рассмотрение какие-то невыносимо скучные законы. Прошел час. Потом второй. В Мири боролась тревога с дремотой. Когда же все-таки выступит Кэтар?
Мири обвела взглядом амфитеатр простолюдинов. Она никого не узнала, но каждый сидел с голубой ленточкой на рукаве. Гонцы постоянно то приходили, то уходили — наверное, передавали новости толпе снаружи и возвращались с поручениями, которые шептали на ухо то одному, то другому зрителю.
На большом сборе присутствовали многие господа и придворные, не говоря уже о короле, королеве и принце.
Сон у Мири как рукой сняло, и от головы до кончиков пальцев пробежал холодок.
— Что, если они задумали атаковать прямо сейчас? — прошептала она Эсе.
Прежде чем допустить простолюдинов в Дом делегатов, королевский гвардеец обыскивал их, но толпы перед зданием хватило бы на целую армию.
— Поговори с охраной, — прошептала в ответ Эса.
Мири согласилась. Она стала выбираться из амфитеатра господ, как вдруг услышала голос Кэтар, пронзивший пространство до самого купола:
— Гора Эскель желает взять слово.
Глава делегатов представил ее.
Мири так и застыла на месте, превратившись в кусок льда.
Кэтар обошла кругом стол, продолжая говорить о необходимости перемен, и вручила каждому делегату копию хартии. Когда она протянула листок королю, рука ее подрагивала. Но голос звучал твердо.
Затем Кэтар вернулась на место, а делегаты вместе с королем погрузились в чтение документа. Кэтар открыла было рот, но потом захлопнула. Лишние экземпляры она передала в амфитеатры и, тихо постукивая каблучками, стала ждать, пока все прочтут хартию. По залу разнесся шепот, словно пролетела летучая мышь, хлопая крыльями.
— Вы делегат от горы Эскель, — медленно произнес король, — и недавно у меня появилась причина благосклонно отнестись к вашей провинции. Поэтому я вежливо спрошу. Кто поддерживает эту хартию?
Кэтар посмотрела на амфитеатр придворных. Там не отмечалось никакого движения.
Король обернулся:
— Кто позволил этому подростку выступить с подобным предательством? Кто бросает вызов королевской власти? Кто?
У всех придворных разом оказались нитки на рукавах или пушинки на юбках, что потребовало внимательного изучения.
С места поднялась королева. Она стояла за спиной короля, а так как придворные были заняты ниточками и пушинками, никто ее не заметил.
«Говорите», — на языке горы произнесла Мири. Слово прошло сквозь камень, гладкое, как рыбка в воде, и хотя королева вряд ли его услышала, она могла бы ощутить вибрации линдера под ногами.
«Говорите», — повторила Эса, представив тот случаи, когда Мири обратилась к деревенскому совету.
«Говорите», — подумали Фрид, Берти и Кэтар.
«Говорите», — мысленно подхватили выпускницы академии. Это было слово ободрения — так птица щебечет своим птенцам, чтобы они расправили крылышки; так ребенок нетерпеливо смотрит в окно, подгоняя приход весны.
Мири видела, как Бритта повторяет это слово одними губами: «Говорите».
Королева сделала шаг вперед.
— Я, — произнесла она едва слышно.
— Что? — Король развернулся на стуле, чтобы взглянуть ей в лицо. — Ты что-то сказала в моем Доме делегатов?
Его супруга вздрогнула, потом взглянула куда-то на стену — куда именно, Мири не было видно, — но это, видимо, прибавило королеве смелости. Она расправила плечи и кивнула:
— Я поддерживаю эту хартию.
Король поискал глазами, словно желая что-то разбить об пол. Королева Сабет спустилась по ступеням, схватила его за руку и крепко сжала. Мири впервые заметила, какая красивая у них королева. В темно-красном платье, расшитом белыми цветами по подолу и рукавам, с высокой прической, украшенной белыми цветами и изящным пером. С драгоценными серьгами и колье, блестевшим на шее. Даже в этом битком набитом людьми зале она выделялась. И Мири поняла, что королева именно этого и добивалась. Она пришла не для того, чтобы отсидеться тихонько в уголке. Она пришла, чтобы говорить.
— Я делаю это для тебя, — сказала королева шепотом, полагая, наверное, что остальные ее не услышат. Но ротонда подхватила этот шепот и разнесла эхом по всему залу. — Потому что я люблю Данленд, а ты и есть Данленд. Потому что я люблю тебя, Бьорн.
Король смотрел на нее долгим немигающим взглядом. В зале стало тихо.
— Желаете выразить недовольство? — осведомился у короля глава делегатов.
Кэтар еще раньше рассказывала, что если король выражает недовольство каким-нибудь предложением, а делегаты не проголосуют единогласно, то король имеет право снять это предложение с повестки дня.
— Нет, — ответил король и тяжело привалился к спинке стула.
«Он все понимает, — подумала Мири. — Чтобы сохранить монархию, ему придется пойти на уступки».
Началось обсуждение. Не такое тягучее и плавное, как прежде. Страсти кипели и бурлили — не дебаты, а горная река, перекатывающаяся через камни. Мири едва успевала следить за происходящим. В сплошном шуме она понимала лишь отдельные выкрики. От напряжения у нее раскалывалась голова, и она мысленно начала подгонять делегатов, чтобы скорее проголосовали.
В амфитеатре простолюдинов все повскакали с мест, вытягивая шеи, многие привстали на цыпочки. Экземпляры хартии переходили из рук в руки — людям не терпелось ознакомиться с документом. Толпу охватило радостное ожидание, но в нем также затаилась огромная опасность — словно над головой завис топор, готовый упасть.
Что будет, если голосование провалится? Мири снова направилась к гвардейцам, дежурившим у двери. Если их заранее предупредить, то, быть может, им удастся защитить Дом делегатов от нападения.
Гонцы с невероятной скоростью носились между амфитеатром простолюдинов и толпой снаружи. Мири надеялась, что вожаки мятежных отрядов подождут до голосования. Но в тот момент, когда делегаты отвергнут хартию, тысячи простолюдинов перед домом это узнают — с тем же успехом голосующие могли бы бросить в стог сена тлеющую головешку.
«Это искра», — подумала Мири. Все-таки она высекла искру для революции: народ придет в ярость, если господа прокатят хартию. Ведь тогда у него не будет прав. Начнется война. И начнется она с убийств, в точности как предрекала Сисела.
Мири подошла к ближайшему охраннику.
— Офицер, — прошептала она, — я беспокоюсь, как бы толпа не стала агрессивной.
Охранник наклонил голову, показывая, что ничего не расслышал.
— Офицер, — произнесла она громче.
Он покачал головой и поднес палец к губам, полностью переключив внимание на делегатов. Она поняла, что охранник, должно быть, простолюдин и поэтому так заинтересованно слушает дебаты.
— Прошу вас, — не отступала Мири. — Начнется бойня. Они убьют короля и делегатов, и…
— Голосуем! — выкрикнул глава делегатов. — Голосуем. Дамы и господа, встаньте с мест, если поддерживаете хартию.
Рано! Мири была не готова. Ничего еще не готово. Мири увидела, как встала Кэтар и подняла руку, голосуя «за». Ее примеру последовали еще одна женщина-делегат и какой-то мужчина с белыми висками. Трое. Трое из шестнадцати. Далеко не большинство! Мири, спотыкаясь, пошла вперед, надеясь добраться до Бритты и предупредить подругу, чтобы та поскорее увела Стеффана. Продвижение по залу напоминало бег под водой. За плотными рядами разгоряченных тел она уже не видела стола делегатов и амфитеатра придворных. Внезапно раздались удивленные и встревоженные крики.
— Бритта! — вырвалось у Мири, но ее голос потонул в общем шуме.
Наружные двери распахнулись, и в зал втиснулось еще больше людей с голубыми лентами на рукавах. Мири подавила в себе крик и принялась энергичнее протискиваться сквозь толпу, а по залу тем временем разнесся оглушительный шум. От этого хаоса у нее закружилась голова, как на палубе корабля. Крики становились все громче и напряженнее — так кричат чайки над морем. Толчки напоминали порывы сильного ветра.
Мири протиснулась между двумя здоровяками, которые орали во все горло и потрясали кулаками, и неожиданно перед ней оказался стол делегатов. Пока никого из них не убили. Мири пересчитала — шестнадцать, и все как один стоят.
Шестнадцать. Стоят у стола.
Мири снова посмотрела. Да, точно, стоят, и каждый поднял руку в единогласном голосовании. Многие улыбались. От криков простолюдинов сотрясались стены, и только теперь Мири расслышала в них не враждебность, а ликование. Оно крепло, росло, накатывая волна за волной.
Глава делегатов обратился к королю, и тот торжественно кивнул. Вельможи в своем амфитеатре недоумевали, даже злились. Но делегаты — сами господа — испытывали явное облегчение. Мири подумала, что, наверное, когда-то в прошлом они уже рассматривали подобную хартию, но не посмели ее принять.
Кэтар бросилась от стола к Мири.
— Закон принят? — спросила Мири, всем сердцем желая, чтобы это оказалось так, но еще боясь поверить.
Кэтар кивнула и широко улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках. Она так крепко обняла Мири, что та чуть не задохнулась. «Ей нужно практиковаться», — подумала Мири. И ответила таким же объятием.
Словно по сигналу, возгласы ликования утихли. Зал был набит до отказа людьми с голубыми лентами на рукавах. Простолюдин, оказавшийся рядом с королем, отвесил поклон. Потом повернулся к королеве и опустился на колено. Сотни людей молча последовали его примеру — поклон королю, на одно колено перед королевой.
Королева поднесла руку ко рту, глаза ее увлажнились. Она снова взглянула на стену.
Теперь Мири удалось разглядеть, куда смотрела королева. На портрет королевы Гертруды.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
- Грязь в ручьях
- И земля в ноздрях.
- Глина в ушах
- И камень в глазах.
- Я на горе,
- Но гора во мне.
- Не стряхнуть эту пыль,
- Не отмыть вовек.
В столице только и говорили, что о хартии — других тем, похоже, не осталось, — особенно в Замке Королевы. Кого-то грядущие перемены пугали, кого-то сбивали с толку, но большинство не переставали удивляться и восхищаться.
Последняя новость вызвала волнения в классе магистра Филиппа: землям, принадлежавшим ранее семье Бритты и отторгнутым короной, когда семья лишилась титулов, нашлось применение. Королева Сабет приказала продать их, а на вырученные деньги построить школы в Асленде. Детей в них предполагалось кормить два раза в день по учебным дням, чтобы родители охотнее посылали детей в школу, а не заставляли работать.
Но самым радостным для Мири было освобождение от текущих податей — думая об этом, она не переставала улыбаться. Каждой провинции предстояло выбрать делегата от простолюдинов, и Мири надеялась, что новые подати, одобренные такой делегацией, окажутся справедливыми.
Она подняла взгляд на картину, висящую в классной комнате. С тех пор как у них начались занятия по искусству, Мири поняла, как это замечательно, что художник выбрал в качестве достойного объекта для своего шедевра простую девушку. И почему только Мири раньше думала, что девушка чувствует себя в ловушке? Теперь она видела, что девушка довольна жизнью, разливая молоко в маленьком доме. Разве не может девушка просто полюбоваться луной время от времени?
Магистр Филипп вновь повторял, что история не знает примеров, подобных данлендской хартии, что мы сами теперь создаем историю.
Мири захотела, чтобы он вновь задал аудитории вопрос по этике: «Что спасать — убийцу или картину?» Она теперь знала ответ: и то и другое. Она бы нашла способ. «Что ты выбираешь — принцессу или революцию?» Обеих. Кто говорит, что должно быть либо одно, либо другое?
«Где ты будешь жить — в Асленде или дома?»
Мири прошлась по территории дворца и остановилась перед кузницей.
— Фрид! — позвала она.
Шум здесь стоял такой же оглушительный, как в каменоломне. Тогда она прибегла к языку горы, сомневаясь в результате, — ведь под ногами не было линдера. Неизвестно, услышала ее Фрид или нет, но она перестала колотить по раскаленному докрасна металлическому пруту и подняла глаза.
— Привет, Мири. — Она сунула заготовку в воду (раздалось шипение, заклубился пар), а потом вынула ее из ведра. — Нравится мой меч?
Один из мужчин, работавших рядом, рассмеялся.
— Если это меч, сестрица-горянка, тогда ты принцесса, — сказал он.
Молодой крепкий парень бросил щипцы и вразвалочку направился к обидчику Фрид, выпятив грудь колесом:
— Работа Фрид не идет ни в какое сравнение с твоими оплавленными, неровными поделками.
— Все верно, — подхватил другой парень. — Она… она идеальна! — и смутился.
— Спокойнее, болваны, — мило ругнула их Фрид.
Она сняла кожаный фартук и отошла с Мири в сторону, подальше от шума. Мири оглянулась и увидела, что несколько парней из кузницы продолжают глядеть на Фрид.
— Хорошие ребята? — поинтересовалась Мири.
— Лучше не бывает. Двое из них без конца дарят мне цветы. — Фрид рассмеялась, словно хорошей шутке.
— Я только что узнала, что утром в дорогу отправляются торговые повозки, — сказала Мири. — Бена решила вернуться с ними. Мне кажется, ей не по душе, что Лиана собирается замуж, а у нее никто не попросил руки. Передай Бене все письма, пока она не уехала.
За последние месяцы у Мири скопилась целая пачка писем для Марды, но ни одно из них она пока не решалась отправить. Как объяснить сестре все, что произошло? Как обещать ей вернуться в скором времени, когда сама Мири еще ни в чем не уверена?
— Поверить не могу, что прошло целых полгода, — сказала Фрид, вытирая взмокшее лицо серым от частого употребления носовым платком. — Помнишь, как мы в первые дни сидели у себя в комнате и боялись нос на улицу высунуть, чтобы не оказаться под колесами кареты? А по мне, так в столице гораздо спокойнее, чем на горе. Ни тебе волков, ни диких кошек, ни бандитов, и камни на голову не падают — если только ты не наемный убийца.
— Естественно. Асленд чрезвычайно опасное место для наемных убийц. — Мири невольно улыбнулась. — Фрид, ты здесь останешься?
— На ночь? Не глупи. Я, конечно, люблю кузницу, но не настолько, чтобы спать в ней. Я вернусь еще до ужина.
— Нет, я имела в виду осень, когда мы… когда остальные девушки вернутся на гору Эскель. Ты останешься в Асленде?
В первом приглашении речь шла только об одном годе, но Мири знала, что Бритта с радостью позволит подругам остаться на неопределенное время.
Фрид широко раскрыла свои и без того большие глаза:
— С чего бы мне здесь оставаться?
— Ты так радуешься возможности работать в кузнице. С новыми друзьями.
— Конечно. Мне нравятся эти ребята. С ними можно иногда посмеяться. Но Эскель — родной дом.
Читать бесплатно другие книги:
