Кокон Посняков Андрей

– Эгей! Поплыли на тот берег!

На тот так на тот… поплыли.

Тихомиров примерно догадывался, зачем его звала Ника… и не имел ничего против.

Так все и случилось – выбравшись на песочек, отошли подальше в заросли, обнялись…

– Ах, – застонала девушка. – Опять ты меня соблазнил, искуситель!

Ага, кто бы говорил.

– Ой, тут в траве какие-то шишки!

– Да что ты… – Максим оторвался от девичьей упругой груди, погладил Нику по животу, по бедрам…

– Постой… Давай вон там, вон у того дерева. Я нагнусь, и…

– Как скажешь, ма шери.

Поцеловав девушку между лопаток, Максим ухватил ее руками за талию… И вдруг услыхал голоса!

Между прочим, быстро приближающиеся.

– Что такое? – тяжело дыша, обернулась Ника.

– Кажется, идет кто-то.

– И что с того? Пускай завидуют!

Вот уж за что Максим Нику любил, так это за ее непосредственность, иногда даже чрезмерную.

Все же голоса приближались уж слишком быстро… Ну конечно – мальчишки. На велосипедах. Трое или четверо… нет, все же трое. Максим с Никой наблюдали за ними из-за корявой сосны.

– Ну что, поплыли обратно? – с улыбкой предложила Вероника.

– Знаешь, давай-ка чуть-чуть обождем. Вряд ли эти парни сюда надолго. Искупнутся да уедут.

– Ладно, обождем. Только недолго.

Ника потянулась, словно пригревшаяся на солнышке кошка… а ведь оно снова вышло, показалось, солнышко-то – желтенькое, доброе, лучистое – засверкало в чистом голубом небе. Славно! Вот уж, поистине, славно. Но туман так и стоял краем леса, никак не хотел развеиваться.

Мальчишки между тем – на вид им было лет по четырнадцать-пятнадцать – положили велосипеды на песок, сбросили свои майки-шорты да попрыгали в озеро. Весело – с шумом, с радужными брызгами, с криком.

Да… у них еще и магнитофон с собой был. Странный такой аппарат, Максим даже сказал бы, антикварный. Черный, квадратный, с одним динамиком и, видимо, не легкий. Кажется, не кассетный… на маленьких таких бобинах! Ну точно – антиквариат, как, интересно, сохранился-то?

Один из подростков – лупоглазый, щуплый – выскочил из воды раньше других, попрыгал на одной ноге, вытряхивая попавшую в ухо воду, присел на корточки и нажал клавишу аппарата…

Максим-то эту песенку знал, да и группу – «Дип Перпл» называлась. Где-то начала семидесятых песенка, обычно подростки такое не слушают, в лучшем случае «Токио Отель» предпочитают – ну, это в основном девочки-третьеклассницы – или там какой-нибудь «Х.И.М», «Расмус».

Остальные двое мальчишек тоже выбрались наконец из воды, засобирались…

– Ну, что я говорил? – усмехнулся Макс. – Сейчас уберутся.

– Угу, угу. – Вероника негромко рассмеялась. – Не прошло и года. Думаю, скоро еще кто-нибудь явится… и нечего нам тут скрываться! Идем!

– Да подожди хоть чуть-чуть-то!

А купальщики уже оделись и заспорили:

– Ты, Миха, зачем Ленке сказал, что мы грядку недопололи?

– Так я так… в шутку…

– В шутку он… Ленка между прочим – комсорг, забыл? Вот чувствую, будут у нас еще проблемы с Ленинским зачетом.

– Ха, чувствует он… Поехали уже, сегодня по телику «Майор Вихрь».

– Так он вечером же!

– То-то и оно, что днем… полчаса осталось.

Макс так особенно-то и не прислушивался к их беседе, лишь краем уха – Ника отвлекала поцелуями.

Пришлось обернуться, обнять, приласкать-погладить… Парни как раз уехали – вовремя!

– Ах ты моя русалка!

Переплыв озеро, любовники немного обсохли и, усевшись в машину, сделали еще кружок вокруг озера – все так же без толку. И все так же клубился в оврагах желтоватый туман.

Потом попробовали прорваться по пикалевской дороге, затем снова по шоссе и по виадуку, через мост, в новую часть города – напрасные хлопоты!

Тихомиров махнул рукой:

– Ну, поехали тогда ко мне, пообедаем.

– Спасибо, я уж лучше домой… матыга, поди, волнуется.

– Кто волнуется?

– Ну, мать, кто ж еще-то?

– Ох, и жаргон же у вас, молодежи. Слушать жутко! Мотыга какая-то… Это ж надо так матушку обозвать. Хорошо – не лопата и не кирка!

– Да ладно тебе заедаться-то… Вон, здесь, на остановочке, тормозни – к подружкам в парикмахерскую заскочу, проведаю. Ну, пока, милый… Звони, ежели что!

– Ага – звони…

– Черт, точно… Ну, может, еще и восстановится связь. На работу-то приходить завтра?

– А как же! Странности – странностями, работа – работой.

Чмокнув Максима в щеку, девушка выскочила из машины и быстренько зашагала к двухэтажному торговому центру. А Тихомиров поехал к себе – что и сказать, проголодался, да и вообще, хорошо было бы подумать, что дальше делать. Да! И навестить двоюродную сестрицу с племянниками… Обязательно навестить! Прямо сейчас. Заодно у нее и пообедать можно будет. Хорошо бы, конечно, было бы заранее предупредить, да ведь связи нету… придется уж так.

Настасья, кузина Максима, жила с мужем как раз в старом городе, «на Купцах», в собственном доме, ветхом, но стараниями Настиного мужа Михаила, мастера на все руки, подновленном и обложенном кирпичом. Имелся даже небольшой садик с яблонями и цветочными клумбами, ну и, как полагается, огород с теплицами-парниками, гараж, баня. Михаил уже с полгода халтурил где-то в районе Сочи, на олимпийской стройке, регулярно отсылая семье вполне приличные, по местным меркам деньги, на которые Настя, во время кризиса сокращенная с родного завода «Пластмасс», и жила вместе с двумя детьми – старшим, Игорем, и младшим, Лешкой. Лешке было лет семь, а Игорю… ммм… пятнадцать, кажется… или двенадцать… где-то так, Максим точно не помнил, хотя кузину старался навещать часто – хоть один родной человек, родители-то у Тихомирова жили в Архангельской области, а его вот после металлургического техникума занесло сюда. Поработал немного на заводе, поступил на заочное, потом открыл фирму…

Да, кузину следовало навестить, и давно, в общем-то…

Максим развернулся и, прибавив скорость, поехал вдоль по Советской, в прошлом году подвергшейся ремонту. Ремонт сей, кстати, помог проезжей части, как мертвому припарки, что и понятно – асфальт клали осенью, можно сказать прямо в снег. Как объясняла местная власть, деньги только пришли и нужно было уж срочно укра… освоить. Вот и осваивали.

Осторожно объехав очередную яму, Тихомиров остановился у светофора. Еще работали! Значит, электричество на город подавалось, несмотря на все катаклизмы. Ну правильно, тот мужичок, пенсионер-энергетик, ведь сказал, что гидростанцию запустили. Правда, гидростанция-то была слабенькая, как раз на случай аварии…

Не сказать, чтоб горожане так уж нервничали, скорее были даже весело оживлены. Надо же, такое случилось! Кто-то не верил, крутил пальцем у виска, кому-то было наплевать – и раньше-то никуда особо не ездили. Волновались пока лишь водители междугородних автобусов да родители отправленных в пригородные лагеря детей, до которых было не дозвониться.

– Когда уже эту чертову связь наладят, а, Максим? – наливая в тарелку заявившемуся в гости кузену наваристый борщ, переживала Настя.

Она была старше его лет на восемь, но выглядела хорошо – не расползлась, не располнела, может быть, потому что постоянно возилась с огородом и домом.

– Насчет связи не знаю. – Максим отвечал осторожно, судя по всему, двоюродная сестрица еще не знала масштабов происходившего, как, впрочем, и многие, кто испытывал кое-какие неудобства лишь от отсутствия связи и телевидения-радио. – Наверное, скоро наладят.

– Да я тоже думаю – к вечеру. Стопочку выпьешь?

– Не, я за рулем же. Как жизнь вообще?

– Живем помаленьку. – Поправив волосы, женщина улыбнулась. – Миша деньжат присылает, да, вон, огород. Хватает. Правда, без Миши бы…

– Как детишки?

– Младшего, Лешку, к свекрови отправила на все лето, в деревню… А старший, оглоед, не поехал – скучно ему там, видите ли!

– Так и в самом деле скучно, мама! – На кухню заявился старший Настин сын, Игорь, – такой же, как и мать, светленький, худощавый.

Он, видать, только что проснулся – зевнул, подтянул шорты, уселся, протянул руку гостю:

– Здрасьте, дядя Максим!

– Здорово!

– Мам, мне наложи тоже. Мы с ребятами на озеро сегодня собрались, на великах.

– Ага, на озеро! – Настя поставила на стол тарелку. – А огород кто поливать будет?

– Так я натаскаю воды-то…

– Натаскает он… Чего тогда спишь так долго?

– Да успею, ну, мам…

– Далеко собрались? – Доедая борщ, Максим аккуратно наклонил тарелку, чтоб удобнее было вычерпать ложкой остатки.

– На Светлое.

– Реки ему мало!

– Так там вода куда как теплей!

– Ага… и девки голые загорают!

– И не голые, а топлесс!

– Ты мне поругайся еще!

– На Светлое, говоришь, собрались?

Максим задумчиво уставился на двоюродного племянника. Сказать, чтоб не ездил? А чем мотивировать? Да и вряд ли послушается. Но, все равно, предупредить бы надо.

– Слышь, Игорек, там, у Светлого… – «…чудные дела творятся» – хотел сказать он, да осекся, вовремя сообразив, что лучше нет слов, дабы завлечь подростка!

Тем более дальше-то парни, думается, не поедут – чего им по лесным-то дорогам шастать?

– Вы, значит, на Светлое только?

– Ну да – куда же еще-то?

– В магазин с утра сбегала. – Настя положила в тарелки второе – макароны с котлетами. – Говорят, будто дороги закрыли. Питерскую трассу… на какой-то там ремонт. Так что и не проехать! Неужели не проехать, Максим?

– Не знаю…

Не хотелось раньше времени пугать кузину. Да, может, все и обойдется еще, наладится, вот буквально не сегодня завтра – на днях. Наладится… А если нет? А если нет, надобно что-то делать, как-то подготовиться уже сейчас.

– Слышь, Настя… у вас хлеба-то много запасено?

Настасья удивленно посмотрела на братца:

– Что значит – запасено?

– Ну, это… Я слыхал, на хлебокомбинате авария. Ты бы того… подкупила хлебца-то. Сухариков бы насушила вкусных…

– Про хлебокомбинат я и не слышала, – Настя покачала головой. – Ладно, не будет работать, так из Питера хлеб привезут – сейчас же не старые времена.

– Так пока еще привезут.

– И то правда. – Согласившись, Настя посмотрела на сына. – Ну, поел? Так, давай за хлебом сбегай!

– Ну, мам, ребята уже ждут, наверное.

– Подождут! Меньше спать надо. Беги, кому говорю.

Поворчав, подросток торопливо допил компот и натянул футболку:

– Ну, я пошел. Ой! Мам, денег-то дай.

Деньги…

Максим про это еще не думал. И, наверное, зря.

– Банкоматы тоже со дня на день закроют, на профилактику…

– Господи! – Выпроводив Игорька в магазин, Настя всплеснула руками. – Все что ли?

– Не, на Барвинке оставят только.

– Что ж, съездим туда. Миша со дня на день денег прислать должен. Может, и уже прислал…

– Ты уж загляни на почту.

– Что, почту тоже закроют?

– Не исключено.

Вот тут Настя не выдержала, расхохоталась:

– За рулем, говоришь? Ой, Макс… я ж чувствую – выпил уже! Ну признайся, выпил?

– Вчера. – Гость махнул рукой. – Сегодня еще ни грамма. Хотя надо, наверное.

– Вот-вот… А то рассказываешь тут страшилки разные. То хлеба не будет, то денег… Еще про спички, мыло и соль вспомни!

– А ведь точно! – Максим с силой хлопнул себя ладонью по лбу. – Кстати, тебе бы тоже не помешало все это купить.

– Да ну тебя, братец. Все остришь, смеешься…

– Да нет же – я на полном серьезе!

Не поверила. Да кто на ее месте поверил бы? Значит, на себя надо рассчитывать… и для кузины кое-что купить – а вдруг да пригодится, вдруг вся эта хренотень продлится еще долго – месяц или даже два?

Максим заехал по пути в магазин, обычный супермаркет, не самый большой, но с тремя кассами. Как ни странно, все три работали. И в каждую змеилась приличных размеров очередь, состоявшая в массе своей из пенсионерок.

– О боже!

Тихомиров не знал, сочувствовать или смеяться? Все, как он и предполагал: шустрые пенсионерки вихрем сметали с магазинных прилавков дешевые сорта макарон, крупы, подсолнечное масло, соль. Ну и спички, конечно, как же без этого? Было бы хозяйственное мыло, вне всяких сомнений, смели бы и его, но, увы, мыло в супермаркете имелось только дорогое, душистое.

– Это что же такое делается-то, не знаете? – кинув в корзинку десять банок тушенки, поинтересовался Максим. – Война что ли?

– Э, милай! – Одна из бабушек оглянулась. – Война не война, а продуктов в городе на три дня осталось.

– Это откуда ж такие сведения?

– Да все говорят! Ты-то сам, вон, к чему столько тушенки берешь?

– Я? Да в поход собрался.

– Ага, говори-говори…

У одной из касс вдруг вспыхнула перебранка, быстро перешедшая от словесных оскорблений в самую натуральную драку, причем массовую. Началось все с малости – Максим сам был свидетелем.

– Макароны что, кончились? – растолкав очередь, пробилась к кассе женщина явно не пенсионного возраста, но уже изрядно потасканная, с расплывшимся лицом и нехорошим взглядом.

Молоденькая кассирша никак не прореагировала, старательно отсчитывая сдачу:

– Пятьдесят копеек… пятьдесят пять…

– Ах ты ж, сука такая, говорить не хочешь?

Бах! И дебелая тетка въехала кассирше кошелкой по голове:

– А ну беги за макаронами, тварь такая!

– Женщина, женщина! – заволновалась очередь. – Вы что это творите-то?

– А вы вообще молчите! – окрысилась тетка. – Ишь, отоварились, гниды… А все плачут: пенсия маленькая. Другим и на зарплату столько не набрать!

– Да как вам не стыдно!

– А пошла ты… Ну-ка отдай…

Резким жестом тетка вдруг выхватила корзинку с продуктами у одной из стоявших в очереди пенсионерок и, прижав ее к груди, кинулась к выходу.

– Охрана! Охрана! – заверещала наконец обиженная девушка. – Ну, Костя, где ты там?

Охранник Костя – меланхоличный молодой человек лет двадцати пяти в синей, с зелеными вставками униформе – лениво показался откуда-то из подсобки:

– Ну, что тут у вас?

– Воровка! Даже бандитка целая! Да лови же ее, лови!

– Вон она, вон, на крыльце уже, зараза такая!

Поправив висевший на поясе газовый баллон, охранник бросился в погоню точнее сказать – пошел не очень-то быстрым шагом.

Удалось ли ему поймать воровку, нет ли – Максим не видел, поскольку сотрудницы магазина вдруг заголосили одновременно в нескольких местах – и те, что сидели за кассами, и выбежавшие к ним на помощь:

– Держи, держи ворюгу!

– Лови!

– Вон он, вон он – туда побежал!

– Гражданин! А ну, положьте консервы на место! Я кому сказала? Положь!

– Ирина Григорьевна, звоните скорее в милицию, Ирина Григорьевна!

Тихомиров только лишь усмехнулся – ага, звоните. Как, интересно? Да и милиция… где теперь она и есть-то?

Очередь возмущенно гудела, но, кроме нескольких успешно ускользнувших бомжей, в общем порядок никто не нарушал. Макс тоже честно расплатился за все – и за тушенку, и за сахар, и за десять больших пачек чая «Канди» – дешевле не было.

А потом подумал, прикинул по деньгам и поехал на оптовую базу, что располагалась здесь же, в старом городе. И, уже подъезжая, убедился: не он один такой хитрый! К базе было не подступиться из-за запрудивших всю небольшую площадь машин, среди которых попадались и микроавтобусы, и «газели».

Максим было распахнул дверь, покричал:

– Мужики, кто последний-то?

Никто не отозвался, видать, все были первыми – все ругались, отпихивая друг друга, кто-то уже обрадованно тащил на плечах мешки и коробки, а у самого входа увлеченно дрались человек пять, пуская в ход не только кулаки и ноги, но и подручные средства в виде подобранных тут же палок.

– Дай, дай ему, Колюня! Будет знать, как без очереди!

Тихомиров лишь головой покачал: да уж, найдешь тут очередь. На другую базу съездить? Так там, наверное, то же самое. Лучше уж в Калиновку, в магазин. И денег по пути снять…

Развернувшись, Максим остановился у банкомата. А денежек-то там и не было! И в другом, том, что на углу, тоже не было, и в дальнем, у Советской.

Обозленный, молодой человек приехал домой, принес удачно купленные продукты, разложил и задумался. Походил кругами, голову почесал и, развинтив стоявшую на полу колонку домашнего кинотеатра, вытащил припрятанные там на черный день еврики. Похоже, черный день наступил. Сто, двести, триста… тысяча! Жить пока можно. Ага, как же! Через три дня на работе зарплату народу выдавать! А чем, интересно, выдавать-то?

Ладно, там видно будет, может, к этому времени все и образуется, закончится весь этот маразм, не может не закончиться, не может…

Заварив чай, Максим уселся за стол, прикидывая: а сколько вообще в городе продуктов? Правда ли – на три дня? Ну, уж это дудки. Всяко, побольше… Однако хлеба обязательно нужно купить… и муки…

Сунув деньги в карман, Тихомиров снова спустился к машине, поехал к универсаму, там обычно стояли парни-разменщики… Машину припарковал, подошел:

– Мне б пятьсот евро поменять.

– Новый курс знаете? Один к десяти.

– Не понял. – Максим заморгал глазами. – Что – один к десяти?

– Один евро – десять рублей!

– Да вы что, мужики, очумели?

– Не хотите – не берите. Через неделю ваши евро вообще никому здесь не нужны будут.

Макс не стал менять деньги по такому грабительскому курсу, да и рублики еще имелись, не так уж много, правда, но все-таки…

И все же кое в чем повезло: в универсаме «выкинули» муку – мешками, Макс парочку и купил – себе и кузине, да еще прихватил и хлеб, и колбасы, и десять банок зеленого горошка.

Погрузив все в машину, поехал к сестре.

Та копалась на огороде, что-то пропалывала, в красном лифчике от купальника и коротких обрезанных шортиках. Загорелая, худая, сексуальная… несмотря на то что двоих детей родила, старшему из которых… ммм… двенадцать… или пятнадцать?

Максим невольно залюбовался стройной фигуркой кузины – да, повезло Мишке с женой…

– Слышь, Насть, у тебя Игорьку-то уже сколько?

– Четырнадцать… осенью будет. – Настя оторвалась от грядки, выпрямилась. – Ты чего пришел-то? Забыл что?

– Да вот, муки вам прикупил… и горошка.

– Да зачем, братец?! – Кузина, похоже, не знала, хохотать или возмущаться. – Да что такое творится-то? Весь город словно ополоумел! Ох, зря я Игореху на озеро отпустила… Чаю будешь? А водочки? Ах, ты ж за рулем…

– Ничего, налей. – Макс махнул рукой, вспомнив, что ни ГАИ, ни вообще милиции он в городе не видел. Ну, кроме того опера на вишневой «пятерке». Как его… Ха, кстати, Игорь, как и племянник.

Племянник вернулся к вечеру, часов в восемь, довольный и уставший. Поставил у стенки велик:

– Ха! Дядя Максим, вы еще здесь?

– Тебя дожидаемся. – Тихомиров опрокинул третью стопку. – Как там, на озере-то?

– Здорово!

– Ничего там такого не видели? Ну, этакого?

– Девок, что ли, голых? – Игорек опасливо оглянулся на хлопотавшую у плиты мать. – Не, сегодня их что-то не было. Да и вообще народу мало. Из Заборовья обычно приезжали, из Огонькова – нынче никого…

Никого… Максим поджал губы – значит, и оттуда сюда не проехать! Ну а как же?! Неведомая сила действовала в обе стороны, заставляя целый город, пусть даже полгорода, вариться в собственном соку.

– А из Петербурга видел кого?

– Не, питерских тоже не было.

– Главное, и до деревни не дозвониться, – ставя на стол сковородку с аппетитно шипящей яичницей, посетовала Настя. – Когда же эту чертову связь сделают?

– Мам, а телик все так же не работает?

– Не работает.

– А Интернет?

– Интернет – не знаю… Сходи сам посмотри.

Торопливо дожевав, Игорек убежал к компьютеру.

Настя налила и себе тоже:

– Ну, будем! За муку, конечно, спасибо… Тебе деньги-то сейчас отдать?

– Да как сможешь. – Максим махнул рукой. – Не ходила еще на почту?

– Ходила… Так сегодня же понедельник – выходной у них.

– Ах да… И правда, понедельник сегодня. Вот уж поистине – тяжелый день. Ну, накапай, сестрица, еще. Больно уж настойка у тебя вкусная!