Кокон Посняков Андрей

Глава 4

Осень

• …Глазам не уследить за множеством козявок,
• За всполохом людей в кореньях цепких сосен.

Раймон Кено. «Сосны, сосны и ели»

Осень в этом году выдалась дождливой, а солнышко из-за проклятого тумана не светило в полную силу и не могло высушить грязь. Народ помаленьку приспосабливался к сложившейся ситуации, однако многие отчаялись – кто-то вешался, кто-то умирал с голоду, а кто-то грабил, выметая из магазинов и складов остатки продуктов – муку, макароны, тушенку. Отбившаяся от рук молодежь начинала сколачивала лихие банды, экспроприировавшие продукты у «куркулей» – так они именовали хозяев огородиков и частных домишек. Бензин повсеместно закончился – машины начинали менять на велосипеды, пока давали одну за три, но пропорция имела явную тенденцию к увеличению. Магазинная торговля давно замерла, зато несказанно оживилась рыночная, опять таки меновая, бартерная.

Первого сентября родители по привычке отправили детей в школу… увы, учебный год продлился меньше недели – убедившись, что не получат за свой труд никакой платы, учителя обратились к собственным насущным нуждам. Заниматься благотворительностью в таких условиях – непозволительная роскошь.

То же самое творилось и с другими учреждениями, почти все частные фирмы закрылись, за отсутствием топлива встала и автобаза, лишь ТЭЦ, слава богу, еще дымила, исправно снабжая город электроэнергией. Почему – непонятно. То ли у директора была еще какая-то совесть, то ли так – по привычке.

Максим, пока не сжег весь бензин, ездил на пригородные поля, раньше колхозные, а ныне принадлежавшие какому-то акционерному обществу. Организовать охрану общество не сумело: сами же охранники начали воровать первыми – урожай вывозили машинами, за ними потянулись работники, затем и весь прочий люд, у кого хватало смелости, наглости и силы. Картошка, свекла, горох, не брезговали даже турнепсом – перед наступлением зимы все имело цену. В частных домах резко возрос спрос на домашних животных – свиней, коз, коров, все вдруг быстро вспомнили народную мудрость о том, что коровушка богатым не сделает, но и умереть не даст. А призрак голодной смерти уже маячил не так уж и далеко, хотя многие этого еще в полной мере не осознали.

Едва не ограбленный Тихомиров стал теперь осторожнее, сведя к минимуму случайные связи. Частенько, почти каждый день, навещал сестру – помогал с огородом, потом укрепил забор, пустив поверху колючую проволоку, несколько мотков которой Макс обменял на музыкальный центр. Бартер, естественно, происходил на рынке, разросшемся почти на два квартала. Пожалуй, сейчас там можно было приобрести все, особенно велик был спрос на резиновые сапоги и дешевые теплые вещи, брали также свечки, и фонарики, и – во множестве – батарейки, благо те стоили дешево – четыре штуки можно было легко выменять за пару морковин. А вот на сотовые телефоны, компьютеры, телевизоры и прочие подобные вещи спрос резко упал, как и на автозапчасти. Неожиданным дефицитом вдруг стали книги, причем самые разные. Скупив все на лотках и в магазинах, народишко с нехорошим прищуром начинал присматриваться к библиотекам.

Тихомиров, как и многие его знакомые, тоже приобрел привычку коротать вечера с книжкой, правда, пользовался пока своими собственными запасами и сейчас вот перечитывал Джойса. «Улисс» чем-то напоминал ему все происходящее вокруг, иногда наталкивая на самые неожиданные мысли.

Каждый день Максим старался провести с пользой – что-нибудь выменять, что-то где-то найти, погоня за продуктами занимала почти все его время, как, впрочем, и у всех. Он уже сделал солидный запасец тушенки, макарон и круп, пересыпав последние по пластиковым полуторалитровым бутылкам, которые сложил аккуратной поленницей у стены. Когда кончился бензин, перетащил в квартиру аккумулятор – машины сейчас грабили вовсе уж беззастенчиво: милиции нет, а в салоне каждую ночь спать не будешь. Брали, конечно, то, что неосторожно оставляли в бардачках и салонах, – запчасти были не нужны. Правда, молодежь куролесила и просто так, окончательно ошалев от полнейшей безнаказанности и скуки. Некоторые автовладельцы, правда, объединялись, выставляли патруль… выглядело все это глупо – ну кому, спрашивается, нужны сейчас эти красивые, но абсолютно бесполезные «ауди», «рено», «форды»?

Другое дело – велосипед! За последний месяц подорожали они страшно – за старый, еще советских времен, «Салют» без зазрения совести просили десять мешков картошки. Правда, ходили слухи, что кому-то повезло купить велик просто за деньги… за бумажки, ныне годные лишь на то, чтобы оклеивать стены. Продукты! В них была сейчас вся сила.

В один из таких хмурых сентябрьских дней Максим возвращался домой от сестры. Приближался вечер, с желтого неба сыпал мелкой крупой дождик. В грязных темно-коричневых лужах, дрожа, отражались лампочки уличных фонарей, горящие вполнакала. Спасибо энергетикам и за это – иначе сидели бы в полной тьме, как при царе Горохе. А ведь рано или поздно так и будет! Если ничего не изменится, если город так и останется в этом проклятом коконе.

Уже подходя к своему подъезду, Тихомиров увидел на стене написанное от руки объявление. Красным фломастером, крупно: «Люди, давайте объединяться!» И ниже, чуть мельче – «Кто не хочет превращаться в зверей, кому небезразлична судьба нашего города, наших детей и своя собственная…»

В общем, звали в библиотеку, где и должно было состояться собрание. Максим посмотрел на часы – до встречи оставалось полчаса… как раз хватит, чтобы неспешно дойти до библиотеки, хоть с кем-нибудь пообщаться, а то дома уже хуже горькой редьки. Темные одинокие вечера, унылый Джойс… Черт с ним, с дождем, все равно, промок уже… Идти – по главным улицам… правда, потом – сквером, ну, там уже недолго.

Вечерело. Расталкивая шинами лужи, проносились по мокрому асфальту редкие велосипедисты. Собачники выгуливали своих питомцев, и чем больше и зубастее был зверь, тем уверенней чувствовал себя его хозяин. Кстати, резко возрос спрос на щенков собак крупных пород. Какая-никакая – а все же защита.

Свернув с улицы в сквер, Макс прибавил шагу, стараясь поскорей миновать компанию подростков, расположившуюся под раскидистой кроной какого-то большого дерева. Что там делали недоросли, черт его знает. То ли пили, то ли курили, то ли кололись. Последнее – вернее, уж больно тихо было, ни дурацкого смеха, ни чего такого прочего… Нет, вот!

– Оба, гляньте-ка – девка!

Тихомиров замедлил шаг, хотя все его чувства прямо кричали: уходи! Уходи! Уходи скорее, не твое это дело…

Небольшая девчушка лет пятнадцати как раз остановилась под фонарем, слезла с велосипеда – что-то у нее там сломалось, – вот дура, что же она, не видит, что ли, гопников? И место выбрала… встала, словно на подиуме, в короткой джинсовой юбочке, в маечке с открытым пупком – и как не холодно-то в таком виде? Ладно – холодно, как не страшно?

– А ничего цаца!

Девчонка как раз наклонилась.

– Вот это да-а-а! Пошли, пацаны.

Сразу четверо – все, что сидели, – сорвались, подбежали, окружив несчастную жертву, словно стая волков.

– Девушка, девушка, а как вас зовут? – глумливо спросил кто-то из гопоты, поддержанный таким же глумливым хохотом.

Девчонка наконец оглянулась:

– Наташа…

– Три рубля – и наша!

Беги, дура!!!

– Ой, мальчики, вы не поможете цепь натянуть?

И в самом деле – дура, тут и говорить нечего.

– Мы не только цепь, мы и тебя натянем…

Послышался визг…

Максим втянул голову в плечи и тут же нагнулся, подобрал с земли палку, развернулся… Пару-тройку можно вырубить с ходу, тем более, что щадить гопников Макс вовсе не собирался – а следовательно, и удары не нужно было бы рассчитывать, тупо бить насмерть!

Ладно, еще посмотрим, кто кого!

Сжав палку в руке, молодой человек прибавил шагу… и вдруг…

Он даже не понял, откуда что взялось. Каким образом возникли здесь быстрые и ловкие тени…

Велосипедисты! Пятеро молодых людей на велосипедах, с бейсбольными битами, они выскочили из темноты ураганом…

Спрыгнули с великов… Удар! Удар! Удар!

И слабые вскрики гопников… теперь уже они превратились в жертв. И все быстро закончилось…

Вовремя, черт побери, появились здесь эти крепенькие парнишки.

– Здорово ты их зацепила, Наташка!

– Я же говорила, короткая юбочка действует безотказно. Особенно на таких сволочей.

– Ну вот, на четыре рожи в городе стало чище!

– Записку не забудьте! Что, теперь по домам? Или еще к Дому культуры прокатимся? Ты как, Наташка?

– Да я бы и прокатилась, чего ж!

Пожав плечами, девчонка уселась в седло, и велосипедисты вмиг растворились в желто-зеленом мареве сквера.

Всего-то минута прошла… или чуть больше.

Подойдя к поверженным гопникам, Максим наклонился: все четверо лежали с пробитыми головами и не дышали. Мертвые глаза испуганно таращились… нет, не в небо… а черт знает куда… кажется, прямо на Макса, которому вдруг стало не по себе от такой вот простоты велосипедистов. Да, конечно, с заполонившей весь город швалью нужно было как-то бороться но вот так, убивать… весело и непринужденно. Просто детки на прогулку вышли, немножко поразмяться решили. И вон как хитро – с подсадной уткой.

Тихомиров быстро огляделся вокруг – пора было убираться отсюда. Хотя, с другой стороны, зачем спешить? Милиции-то нету. Нет и закона, точнее, один закон – право сильного.

На груди гопника Макс увидел записку – листок стандартного формата А4 – с красными буквами – «Новый комсомол»…

Молодой человек покачал головой и ухмыльнулся: комсомольцы, мать вашу, скорей уж чистильщики.

В читальном зале библиотеки, располагавшемся в цокольном этаже добротного пятиэтажного дома, было тепло и уютно, как в старые добрые времена. Неярко горел свет, загадочно-маняще поблескивали разноцветными переплетами книги, на стоящем в углу журнальном столике закипал чайник. Народу, правда, было мало – человек двадцать, и те в основном женщины, многие уже в возрасте. Ну, понятно – мужики больше заняты поиском пропитания, а тут уж каждый сам за себя.

– Добрый вечер, – войдя, кивнул Максим.

– Здравствуйте. Проходите, садитесь.

Тихомиров прошел к последнему столу, там и сел, как раз за двумя мужиками – единственными здесь представителями сильного пола.

– Ну, что? – Библиотекарша – грузная сорокалетняя дама, Максим ее знал и раньше – посмотрела на стенные часы. – Еще будем ждать или уже потихоньку начнем?

– Давайте уже начинать, Глафира Матвеевна, – подала голос веселенькая старушка – божий одуванчик с седыми кудряшками. – Думаю, народ к нам потянется, не сейчас, так позже. Вот вы, молодой человек. – Она вдруг обернулась к Максиму. – Вы откуда про нас узнали?

– Объявление на стенке прочел.

Сидящие перед ним мужики одновременно хмыкнули:

– И мы. На заборе.

Они были чем-то похожи друг на друга, оба основательные, кряжистые. Один, чуть помладше, лет тридцати пяти, коротко стриженный, с круглым добродушным лицом и чуть приплюснутым носом, второй – постарше, где-то уже к пятидесяти, тоже круглолицый, осанистый.

– Ну, давайте знакомиться, – радушно улыбнулась библиотекарша. – Мне легче – я вас многих знаю.

– Михаил, – встав, представился коротко стриженный. – Раньше работал на заводе, станочник… Сейчас – даже не знаю…

– А сейчас все так! – улыбнулась старушка. – Меня Софьей Евграфовной звать.

– Очень приятно. Григорий Петрович, – поднялся тот, что постарше. – Инженер.

Максим тоже представился в свою очередь, а вот из всех остальных, кроме мужиков и старушки, запомнил пару девчонок: одну мелкую и шуструю, словно мышка, бывшую продавщицу из салона сотовой связи – звали ее Галей, и вторую, дородную, с толстой русой косой – врача-педиатра Агриппину. «Молодой специалист» – так она представилась, работала в поликлинике первый год, с весны только.

Потом, как все познакомились, библиотекарша предложила принять программу, да и вообще выработать план работы.

– Ну, конечно, конечно, – обернувшись, подмигнул Тихомирову Григорий Петрович, – уж как без плана-то!

– Напрасно иронизируете, товарищи! – вскочила со своего места бабуля, Софья Евграфовна. – Как раз-таки план нам сейчас и нужен. Сразу же хочу внести предложение – от лица нас, членов КПРФ, здесь нас не так уж и мало…

– Всего-то три человека, – обернувшись, шепнул инженер.

– Вот что я надумала… то есть мы надумали и хотим предложить. – Старушка надела очки. – Разрешите зачитать, Глафира Матвеевна? – И, получив разрешение, продолжала: – Итак, во-первых, возродить ДНД, надеюсь, никому не нужно объяснять, что это такое? Во-вторых, немедленно, как можно скорее, вновь открыть школы, в-третьих…

– Подождите, подождите, – замахав руками, поднялся Григорий Петрович. – Вот вы про школы сказали… А чем учителям платить? Вы полагаете, что кто-то будет работать за так? Не уверен… совсем-совсем не уверен…

– Так это… – Божий одуванчик осеклась, похоже, ее программа содержала лишь набор призывов и благих пожеланий, изложенных без всякого намека на материальную базу.

– С родителей нужно плату брать! – неожиданно пришла на помощь «шустрая мышка» Галя. – Хотят, чтоб их дети учились, а не болтались, – пусть платят. Не деньгами, конечно, продуктами…

– Дельная мысль! – одобрительно кивнул Григорий Петрович. – Думаю, хотя бы несколько классов откроем.

– Ну, вот видите?! – Софья Евграфовна обрадованно закивала. – Не все так уж и невыполнимо.

– И еще насчет рекламы скажу, – продолжила «мышка». – Мало кто о нас знает.

– Вот это – точно! Манифест надо писать!

– Ага, манифест… А где разместим? Ни радио, ни Интернета нету… даже газет!

– Кстати, о газетах, – откашлявшись, поднялся Максим. – Обязательно нужно издавать газету. Некий информационный бюллетень, где были бы все новости, а то без информации ну просто труба! Никто ничего ни про что толком не знает, одни слухи кругом… Распространять можно на рынке, да и так – по заборам да стендам вешать. Распечатаем на принтере… у многих есть, у многих еще краска не кончилась, да и бумага, думаю, найдется… А электричество пока, слава богу, есть…

– Правильно! Правильно сказано! Вот прямо сейчас и выберем редколлегию… Кто – «за»?

– Я насчет электричества, – вновь встал Григорий Петрович. – Давно уже хотел сказать. Я инженер, энергетик, как раз на ТЭЦ и работаю. Мы ее запустили, как все это началось, на свой страх и риск запустили…

– Молодцы!!!

– Так вот, топлива осталось на пару дней!

После этих слов гробовая тишина вдруг повисла в зале, даже стало слышно, как билась об оконное стекло последняя осенняя муха.

– Это плохая новость, – потеребив небольшую шкиперскую бородку, неожиданно улыбнулся инженер. – Но есть, господа мои, и хорошая. Один из котлов мы переделали под дрова. А леса у нас много, нужно только его спилить и доставить… Кстати, и на котельную тоже, ведь скоро холода. У кого есть какие-нибудь предложения по лесу?

– Я так понимаю – нужны лесовозы и пилы? – поднял голову Михаил.

Григорий Петрович кивнул:

– Именно!

– Есть у меня пара знакомых… но этого, наверное, мало будет…

– Ничего, Миша, нам бы только начать!

Договорились встретиться послезавтра, здесь же, в библиотеке, как раз по поводу лесовозов. Идея казалась вполне осуществимой, в городе многие занимались не совсем законным лесным промыслом, их так и называли – «лесовики». Были в этой среде знакомые и у Макса, вернее, не столько у него, сколько у Эдика, водителя из фирмы.

На следующий день Тихомиров к нему и отправился, благо Эдик жил неподалеку, всего в двух кварталах. И, слава богу, оказался дома.

– Да, есть один человек… – Водитель прищурился. – Леха Трушин, может, слыхал?

– Точило что ли? – удивленно переспросил Макс.

Конечно, об этом деятеле он был наслышан. «Лесовик», не из самых, конечно, крутых, но и не мелкий, штук пять лесовозов у него должно было бы найтись…

– Дело не в лесовозах – в горючем, – резонно охолонул его Эдик. – Оно теперь на вес золота. Впрочем, у Лехи вроде была заначка, но… Я тебе этого не говорил!

– Понял… Так где мне этого Леху найти?

– А нигде! Он чужих не любит… Лучше я сам с ним перетру… через знакомых. Для электростанции, говоришь, дровишки?

– Да… И еще – для котельной.

А с одним лесовозом все же срослось! Правда, Михаил предупредил, что горючего мало – всего на три ездки, да еще пилы…

– Ничего! – обрадованно выкрикнул инженер. – Нам бы только бревнышки спилить, привезти, а уж там электропилой разделаем!

Лесовозом – обычным «Уралом» с фискарсом – управлял Миша, в кабину забрались и Григорий Петрович с Тихомировым. Имелось две бензопилы «Штиль», но опыт работы с ними был только у Михаила с инженером, Максим уж напросился так – побыть на подхвате. Да, Григорий Петрович еще прихватил дробовик.

Делянку долго не искали, выбрались на загородное шоссе да свернули к Светлому озеру – Миша, где пилить, знал. Проехав по лесу километра три, остановил лесовоз:

– Вот тут, у края дороги, и будем. Трактора-то нет – на своем горбу не утащим.

Пилить оказалось не так уж и сложно, требовалась всего лишь определенная сноровка, и Максим довольно быстро наловчился, тем более с такими опытными наставниками. Дело шло быстро. Спилили одну сосенку, другую, третью… Аккуратно укладывали на обочине, Михаил профессионально орудовал фискарсом – любо-дорого посмотреть.

И так продолжалось, наверное, около часа…

А потом прозвучали выстрелы!

И Михаил свалился в грязь, зажав руку и скрючившись…

Вот этого не предусмотрели! А надо было.

Макс бросился к упавшему, приподнял:

– Миш, как ты?

– Руку задело… Больно, блин! Ой… и, кажется, ногу…

– Сейчас… сейчас, сейчас…

– Стоять!!!

Снова полоснул выстрел!

– Подняли руки и выстроились вдоль машины! Эй, вы оба! Оглохли?

Максим обернулся на крик:

– Да не может он подняться – ранен!

– Тогда ты вставай!

Тихомиров медленно поднял руки увидев выходящих из лесу старых знакомых – старосту Микола и его подручных – кудлатого бугая Мишку, худосочного подростка Васятку и еще какого-то хмурого парня. Все четверо сжимали в руках ружья.

– А мы-то и думаем: кто это наш лес пилит? – нехорошо ухмыльнулся староста.

– Дядько Микол, – неожиданно предложил бугай. – А может, валить их? На хрен они нам сдались – возни только…

– А и верно! Начинай, Васятка!

Парень поднял ружье…

Прозвучал выстрел.

Васятка, схватившись за грудь, улетел в кусты и захрипел… Все остальные тут же попрятались, выпалив почем зря по машине.

– Давай сюда, Максим, – с дробовиком в руках выглянул из-за колеса Григорий Петрович. – Мишку тащи… я прикрою.

За машиной и затаились, инженер быстро и ловко перезарядил дробовик. Похвастал:

– Я ж охотник. Люблю это дело… Погодь-ка…

Он вскинул ружье к плечу, прицелился и плавно потянул спуск…

Выстрел прозвучал как-то неожиданно, Максим даже вздрогнул… А за деревьями вскрикнули:

– Суки!

Видать, энергетик снова в кого-то попал.

– Попал, попал, не сомневайся! Вряд ли наповал, но точно – ранил. Того, бугая.

– Ну, ты даешь, Петрович!

– Все, суки, кранты вам! – яростно закричал из-за кустов Микол.

Хлобыстнули выстрелы. С кабины посыпались осколки стекла…

– В белый свет палят, – ухмыльнулся инженер. – Как в копеечку! Ничего, справимся, зарядов хватит.

Бабах!!!

С противным шипением вырвался воздух из шины.

– Сволочи! – выругался Макс. – Не дадут на машине уйти… придется пешком.

Петрович покачал головой:

– Пешком не уйдем – тут болота. А дорогу они, если не дураки, перекроют. И нас рано или поздно достанут – обойдут… Интересно, это местные так балуют?

– Кто же еще-то? – хмыкнул Максим.

– Тогда совсем плохо. Могут и подмогу позвать. Ишь как взбеленились – за лес-то! Вот что, Максим, тут, лесными тропками, до Калиновки недалече, там у меня приятель, Петренко, ну и мужички найдутся… Беги, скажи, пусть ружья хватают да сюда!

Тихомиров покачал головой:

– Нет уж, я вас с Мишкой одних не оставлю!

– Тогда точно сгинем, – зло прошептал инженер. – Я б и сам пошел… был бы помоложе, а так, увы, не сдюжу. – Он неожиданно улыбнулся. – Да и с ружьишком я ловчей обращаюсь, нет?

Пришлось согласиться – похоже, и правда другого выхода не было. Вражины затихарились, больше не кричали… видать, и впрямь один побежал за подмогой, а другой перекрыл дорогу. Залег где-нибудь в кустах с двустволочкой – пройди-ка, попробуй!

Не тратя времени даром, Макс скатился вниз, в заросшую папоротниками ложбинку. Осмотрелся, осторожно поднялся на ноги.

– Левого края держись, – обернувшись, посоветовал Петрович. – Ну, а где ров пожарный увидишь – по рву. Тебе главное – на шоссе выйти, а там – по лесной дорожке.

– Понял. – Тихомиров махнул рукой. – Ну, не поминайте лихом…

Ужом проскользнув меж елками, он быстро зашагал по узенькой, усыпанной желтыми листьями тропке, а минут через двадцать, когда под ногами зачавкало, выломал подходящую слегу – пробовать дорогу.

Как и советовал инженер, Максим старался держаться левой стороны, пробрался краем болотины, потом, завидев гать, ткнул слегой осторожно ступил… Вроде бы можно пройти, да и Петрович предупредил бы, если б трясина была совсем уж непроходимой…

Один шаг… второй… третий…

Да, все-таки можно идти… осторожненько… осторожненько… еще шажочек… во-он, впереди – сосенки, а значит, сухость… немножко уже осталось, совсем чуть чуть… оп-па!!!

Молодой человек сделал длинный прыжок… и провалился в трясину по пояс. Тут же упал на живот, подгребая под себя ряску и вообще все, что попадалось под руку, – на этот раз помочь ему было некому. Вот так вот… в трясину… не брезгуя… и – под себя, под себя, под себя…

Сердце бешено колотилось в груди, и в висках в унисон с ним стучала кровь, дыхания не хватало, и, казалось, вот-вот, сейчас, легкие просто взорвутся, наполнившись зеленовато-коричневой болотной слизью. И кто его, Максима Андреевича Тихомирова, найдет здесь, в трясине? Никто и никогда.

Плыть! Грести! Все – под себя… что это там за палка? И палку! Зашипела… уползла… Никакая это не палка – змея! Змея… так она вроде по трясине не ползает? Значит, там… Господи! Да чуть-чуть же! Только руку протянуть… о-оп! Есть! Ухватился за какую-то корягу… подтянулся… еще, еще… выбрался! Господи… выбрался… как хорошо-то!

С пару минут отдышавшись, Максим обнаружил, что оставил в болоте оба сапога и запоздало пожалел, что не надел кроссовки – уж те так просто с ног бы не свалились. Что ж, придется дальше идти босиком – обувных бутиков поблизости не наблюдалось. Да в общем-то не так уж и холодно, чай, не зима.

Закатав джинсы, Тихомиров стер с одежды грязь клочком травы – уж как сумел, да и не трава это оказалась, а те самые цветы, разноцветные цветики-семицветики… надо же, цвели еще! – и быстро зашагал дальше, теперь уж по краю противопожарного рва. И минут через двадцать уже вышел к шоссе… правда, почему-то оно оказалось неасфальтированным, хотя и широким, этакой вполне ухоженной и проезжей грунтовкой.

Максим даже услышал быстро приближающийся шум двигателя, однако выбраться на шоссе не успел – увидел лишь быстро промелькнувший автобус, кажется «Львовец», старый еще, с округлой мордой. Да уж, кто бы мог подумать, что такое старье еще ездит! Впрочем, удивительно уже то, что вообще здесь хоть кто-то проехал. Откуда, интересно, бензин?

Ладно, некогда сейчас – в Калиновку нужно спешить.

Максим выбежал на шоссе… и едва успел отскочить в сторону, чуть было не попав под колеса сверкающей двадцать первой «Волги», вылетевшей из-за поворота. Ее водитель – какой-то усач в серой, надвинутой на глаза кепке – и бровью не повел, словно бы вообще перед собой никого не видел.

Встав, Макс отряхнул пыль и сплюнул. Однако, разъездились. Может, бензин в городе появился? Или… или вообще – все?

Ну да! Он поднял голову.

Тумана-то нет! Синее небо! И солнце! И сверкающие серебром паутинки, несомые легким ветерком, и треугольнички птичьих стай, потянувшихся к далекому югу… Осень…

А в Калиновку, между прочим, все равно надо спешить. В любом случае! Где же тут повертка-то? И, черт побери, куда делся асфальт? Может, это вообще не та дорога?

Максим быстро зашагал к повороту, за которым обнаружилась обычная автобусная остановка, сложенная из светло-серых бетонных плит, разукрашенных какими-то росписями в стиле раннего Пикассо. Как водится, росписи были сделаны углем – посреди залитой потрескавшимся асфальтом платформы виднелись остатки кострища, рядом с которым, на лавочке, сидели двое парней лет по шестнадцати и, лениво переговариваясь, пили вино. Прямо из бутылки, из горлышка. Кажется, красное.

Тихомиров похлопал глазами – неужели бордо?

К левой стенке остановочного павильона был небрежно привален… то ли мотоцикл, то ли мопед – странный такой аппарат, красный, с одним глушителем и привязанным вместо седла поролоном. На крышке бардачка – или как он там правильно именовался? – имелась надпись: «Минск».

– Вот ты, Кольша, где брюки заказывал?

– В городе, в ателье.

– И сколько вышло?

– Да как обычно, пять семьдесят – индпошив!

– Дороговато… Ниче – после армии себе такие же закажу! На, пей… заешь вот ириской… Эх, не надо нам было «Кавказ» брать. Лучше б «Яблочного» взяли, по рубль две.

Юные алкоголики выглядели странно – Макс это заметил вот только сейчас. Нечесаные длинные патлы с падающими прямо на глаза челками, ремни с огромными бляхами, кричаще-цветастые рубашки с выпущенными поверх одинаковых синих пиджаков воротниками. Один был в сапогах с отворотами, второй – в малиновых, неимоверной ширины, клешах.

Очень подозрительные парни, такие вряд ли помогут. Впрочем, прятаться уже поздно… хотя… Начинающие алконавты игнорировали господина Тихомирова совершенно! Вот как будто его вообще здесь не было.

Максим на это отнюдь не обиделся – сразу за остановкой увидал вдруг синий указатель с большими белыми буквами: «Калиновка – 3 км».

И душа сразу возрадовалось – значит, правильно шел! Не тратя времени на парней, молодой человек с самым независимым видом прошел мимо павильона – увлеченные свои делом алкоголики и бровью не повели – и, повернув на лесную дорогу, резко ускорил шаг, почти побежал, так что минут через двадцать впереди, за деревьями, показались домишки Калиновки. Вот и клуб… Ха! Открыт что ли? И кому понадобилось? Черт… а его уже и покрасить успели, в приятный такой, светло-салатовый цвет.

Так… Срочно найти Петренко! Вот у этих пацанов и спросить!

На крыльце клуба, прямо на перилах, сидели двое мальчишек, тоже длинноволосые – один в рваных трениках и тельняшке, второй в шортах и завязанной на пупе рубашке с большим отложным воротником. Тот, что в тельняшке, бренчал на гитаре, второй старательно орал песню:

– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним!

Проходя мимо стенда Максим обалдело взглянул на рукописную афишу, завлекавшую молодежь на «Танцевальный вечер. Цена билета – 30 коп. Играет ВИА».