Абсолютный холод Соболев Сергей

ГЛАВА 17

Андреас Хёугли и четверо его сотрудников вернулись на базу «Чарли» около полуночи. Все они настолько вымотались и намерзлись за прошедшие сутки, что с трудом добрели от ангара для техники до расположенного за ним вырубленного в скале прохода.

Все, кроме старшего группы, отправились отдыхать, отогреваться в тепле. Андреас чуть подзадержался в ангаре. Он дал указание встречавшему его группу технику, чтобы тот осмотрел скутеры, поменял масло и залил полные баки горючки. А также велел передать другому специалисту, отвечающему за средства связи и всю «стрелковку», что тому следует подзарядить питание раций. А затем еще и заняться их оружием, с тем, чтобы к семи утра все было проверено, смазано, почищено или заменено на исправный образец.

Выйдя из ангара, Андреас встал под козырьком-навесом. От входа на объект его отделяет всего каких сорок метров открытого пространства. Объект «Чарли» – основные его помещения – расположен внутри невысокой, метров в сто пятьдесят, со сколотой – вернее, срытой, а частично и взорванной – почти вертикально с этой повернутой к фьорду части поверхностью горы. Метет площадку, вырубленную в горе еще задолго до появления здесь «экологов», на глазах заносит снегом…

Техник, щелкнув рубильником, вновь включил расположенный на козырьке крыши ангара подсиненный прожектор, его луч сейчас направлен на массивную браму, закрывающую вход на объект. Но даже для того, чтобы пройти столь небольшое расстояние, отделяющее Хёугли от брамы, требовались силы. А они у Андреаса были на исходе. Все его тело, конечности были словно налиты свинцом. И даже веки сделались неподъемными. Устал, вымотался, как коренная собака в упряжи, которая тянет за собой и остальных пристяжных, и нагруженные сани, и каюра. Да еще плюс постоянный недосып сказывается.

Хёугли уже толком и не помнил, когда в последний раз высыпался. Последние две недели были просто кошмарными. И если сотрудники из его группы, которую здесь зовут Arctic Force, или просто «Команда Хёугли», имеют возможность, сменяясь, отдыхать на этой базе, то он, Андреас, учитывая его задачи и статус, пашет фактически двадцать четыре часа в сутки. Андреас все же заставил себя выйти на открытую, продуваемую ветром площадку. На негнущихся ногах преодолел то расстояние, что отделяло его от брамы. Над воротами – слева и справа от них – на кронштейнах закреплены помещенные в тубусы следящие телекамеры. Потянул на себя калитку, прошел вовнутрь. С легким шипением открылась другая, шлюзовая дверь. Хёугли оказался в освещенном тусклыми светильниками коротком коридоре-тоннеле. Здесь тоже установлена телекамера.

Андреас, стащив с головы шлем и маску, встал под зрак камеры. Над одной из двух расположенных здесь дверей мигнула лампочка, а следом открылась и сама эта управляемая дистанционно дверь.

Объект «Чарли» был возведен за три летних сезона на месте существовавшего тут некогда и законсервированного еще в середине прошлого века рудника. Субарендаторами участка выступают две НПО-организации со смешанным интернациональным составом учредителей. Заявленный профиль – исследование приполярных областей в контексте «глобального потепления». Штаб-квартиры расположены на далеких и отнюдь не холодных островах Карибского бассейна, где-то на Кайманах. Небольшие филиалы имеются в швейцарской Женеве, в столице Исландии Рейкьявике, а также в северном норвежском городе Тромсё.

Расположена эта станция, получившая в некоторых документах название объект Svalbard-Charley, в местном медвежьем углу. А именно, на берегу Нордфьорда, в двадцати трех километрах на северо-восток от Kapp Thordsen. Датские компании, а затем и норвежцы – «Стуре Ношке Спитсберген Кюлькомпани» – около полувека добывали здесь уголек. В небольшой бухте имелся причал (его, правда, недавно снесли, построив взамен новый). Сохранились также угольные склады и бункеры, куда по конвейерам шел добытый уголь и где его накапливали в товарных количествах с тем, чтобы затем за время короткой навигации вывезти на грузовых судах.

Станция и часть примыкающей к бухте территории с осени прошлого года закрыты для посещения не только туристов, но даже и резидентов-норгов. Тогда же, в октябре, незадолго до начала снегопадов, персонал станции в один день выставил проволочное заграждение вокруг ангара, станции и бывшего рудника.

Сиссельману по этому поводу, кстати, уже задавали неудобные вопросы. Но херр Ингерман каждый раз отвечал уклончиво, ссылаясь то на «право собственности» (и права арендаторов), то на пожелания проводящих там исследования двух неправительственных организаций, оставивших на станции зимовать своих сотрудников, то вообще уходя от ответов.

Из рубки, где находится пункт слежения и безопасности, выглянул рыжий детина лет тридцати в простеганном свитере цвета хаки.

– Хай, Эндрю! – поприветствовал Хёугли дежурный по объекту. – Тебя Чиф спрашивал. Сказал, чтоб ты, как появишься, зашел к нему.

– Могу я хотя бы душ принять? – процедил Хёугли. – Что-нибудь срочное?

– Понятия не имею! Свяжись сам с ним и спроси.

Андреас прошел в конец коридора, открыл дверь и через нее выбрался на внутреннюю лестницу запасного выхода. Двумя этажами ниже рубки находится жилой блок, где в помещениях, оборудованных санузлами, размещается персонал. Хёугли был одним из трех местных офицеров, у кого имелась привилегия – размещаться в «одиночной камере».

В коридоре, освещенном тусклым светильником, он увидел человеческий силуэт. Остро пахнуло алкогольными парами. Этот некто стучал кулаком в дверь одной из «камер». Послышался хриплый пьяный голос:

– Медик… с-скотина! Кен! Эй, Маккормик, мать твою! Если ты не выйдешь… немедленно!.. то я тебя пришью, так и знай!

Хёугли прерывисто вздохнул. Подошел ближе. Питер, член его команды, обернулся. У него бледное, влажное одутловатое лицо. Костистый нос торчит, как клюв у хищной птицы, скулы, туго обтянутые кожей, заросли темной щетиной.

Андреас взял приятеля – хотя какой он ему приятель, разве что товарищ по несчастью – за грудки. Встряхнул, прижал спиной к облицованной серыми пластиковыми панелями стене. Прошипел ему в лицо:

– Сколько можно говорить, Пит?! Хватит бухать, мать твою! Ты уже совсем потерял человеческий облик!

– О-о…Эндрю! Надо же… Тебя еще не пристрелили русские?

– Что за бред? И что это за кипиш среди ночи?! Зачем ты ломишься в медблок?

– Кен заперся, мать его! А мне надо выпить, приятель. Ну или ширнуться. Ты не представляешь, Эндрю, как у меня болит колено!

Хёугли отпустил его. Питер прижался спиной к стене, затем, чуть наклонившись, матерясь и охая, приподнял правую брючину. Колено у него действительно распухло и почернело… И не только колено, но опухла, кажется, вся нога от лодыжки и выше. Это было последствие травмы, полученной Питером ночью с седьмого на восьмое марта близ мыса Kapp Thordsen, в ту ночь, когда русские на двух скутерах попытались прорваться в Нордфьорд, где у их группы имеются ранее оборудованные тайники. Одного из этих незваных визитеров, кстати, подстрелил сам Андреас-Эндрю… Что же касается Питера, то его колено пострадало, когда кто-то из русских врезался на своем скутере в ведомый им снегоход. Медик Маккормик после осмотра сказал двум офицерам, что травма серьезная и что Питера надо бы эвакуировать. Но такой возможности, увы, пока нет.

– Эй, Пит, давай-ка успокойся! – строгим тоном сказал Хёугли. – Не ори.

– Говорю же – нога зверски болит! Ты видел, во что она превратилась?!

– Ребятам отдохнуть надо. В отличие от тебя, бездельника, мы сегодня миль двести с гаком накрутили по этим гребаным фьордам!

Питер вновь дохнул на него спиртовыми парами:

– Эндрю, вы же обещали на пару с Чифом…

– Что мы тебе обещали? Не понял, Пит!

– Вы говорили, что меня отвезут в долбаный Лонгйир! И что дадут сопровождающего. Вы обещали, что на первом же самолете меня отправят на материк! В Тромсё или Осло, где моей ногой займутся квалифицированные медики, а не этот наш долбаный эскулап Маккормик.

– Тебе что было сказано, Пит? Тебе было сказано четко – «при первой возможности»!

– Я так без ноги останусь, мать вашу!

– Потерпи еще чуток, дружище, – смягчив тон, сказал Хёугли. – Завтра… ну или послезавтра мы тебя перевезем в поселок. А оттуда – в аэропорт.

– Да не верю я вам уже!.. Да и ты сам, Эндрю, подумал бы о себе! Линять надо отсюда, пока русские нас тут за задницу не взяли!

Хёугли открыл своим кард-ключом одну из дверей. Это был каюта Питера, которую он делил с одним из техников. Взял товарища под локоть, помог ему зайти внутрь, усадил на край койки.

– Я скажу Кену, чтобы он вколол тебе снотворное. И я очень прошу тебя, дружище, веди себя разумно и выдержанно.

Не дожидаясь, пока тот уляжется и умостит больную ногу, Андреас направился к выходу. Хёугли в темпе принял душ, переоделся в чистый комплект одежды. С трудом скрывая раздражение, постучался в дверь командирского модуля.

– Сэр? Вы хотели меня видеть, сэр?

Мужчина лет сорока, крепкий, коренастый, одетый в камуфляжные брюки и простеганный свитер, оторвался от ноутбука, который в раскрытом виде лежал на компактной, с полукруглым вырезом, столешнице перед ним.

Каюта Чифа – старшего на этом объекте – кажется просторной. Здесь оборудован кабинет, имеются также спальня и санузел. Но «капитанская каюта» кажется просторной лишь в сравнении с другими жилыми помещениями. Каюты у местного персонала, надо сказать, совсем крохотные, как на каком-нибудь небольшом по тоннажу корабле.

Лысеющий мужчина, у которого тоже, как и у большинства местных «зимовщиков», нездоровый цвет лица, приподнялся из кресла. Пожал руку своему заместителю, кивнул на свободный стул. За прошедшие семь месяцев, пока они работают здесь бок о бок, Хёугли так и не сделал определенного вывода об этом человеке. Отношения между ними были, как и в первые дни, сугубо служебными. В них нет ни грамма человеческого тепла. Впрочем, они оба предпочитали держать дистанцию: так проще жить в этих очень непростых условиях.

– Дежурный сказал, что вы меня хотели видеть, сэр?

– Устали, Хёугли? Нелегкий сегодня выдался день.

Чиф, отставной сотрудник РУМО[21] – как, кстати, и сам Хёугли, успевший послужить в этом ведомстве, – достал из мини-бара початую бутылку виски.

– Есть немного, сэр, – скупо произнес Андреас. – Но я в норме.

– Вот и славно. Лично меня радует, что вы и ваши люди в норме. Потому что ближайшие два или три дня не сулят нам спокойной жизни.

Начальник налил в стаканы виски. Себе плеснул чуть меньше, Хёугли же налил почти полстакана.

– Содовой добавить?

– Как говорят русские, не стоит портить напиток.

– И то верно. Cheers!..

– Cheers!

Хёугли выпил залпом, как пьют те же упомянутые им русские. Поставил пустой стакан на подставку рядом со столешницей. Босс открыл коробку с сигарами, но Андреас отрицательно покачал головой.

– В начале следующей недели, Эндрю, в Лонгйир прилетит зафрахтованный нашей фирмой борт… Ориентировочно пятнадцатого числа.

– «Свальбард» передал на своих волнах сводку погоды на ближайшие семьдесят два часа. Прогноз неутешителен.

– Да, я в курсе. Мы получаем сведения о погоде и по своим каналам.

– Погода будет лишь портиться, босс. Идет циклон. За ним – еще один, более мощный. Так что не факт, что аэропорт откроют в ближайшие несколько дней.

– Над погодой, увы, мы не властны… Этот борт, о котором я уже сказал, должен доставить наших сменщиков, Эндрю.

– Это радует. Нас ведь обещали подменить еще первого марта, сэр.

– Кое-кто спутал все карты… Дежурный доложил мне, Эндрю, что ваша группа засекла прибытие русских на их объект близ Бохеман?

– Да, это так. Около шести вечера туда прилетал борт из Баренцбурга. Сколько они высадили там народа, я пока не знаю.

– Наблюдателей оставили?

– Да, оставили – двоих. И еще там неподалеку стоит бивак волонтеров. Я договорился, что, если заметят какое-либо движение, сообщат. И если, к примеру, русские попробуют проникнуть на скутерах в Нордфьорд со стороны Бохеман, наблюдатели поставят нас в известность… У меня есть вопрос, сэр.

– Валяйте.

– Вы отправили те материалы, что мы изъяли у русского?

– Первушина? Да, конечно. Мы ведь с вами на пару просмотрели и сделанные ими видеозаписи, и найденную при Первушине флешку. Я доложил руководству, оно в курсе. Сам фотоаппарат только вот не нашли. А почему вы спрашиваете, Эндрю?

– Я так думаю, что они снимали в две руки.

– То есть у них было два комплекта аппаратуры?

– Да, сэр, именно так.

– Но при втором русском… кроме спутникового терминала и рации… ничего ведь не нашли?

– Он мог спрятать как саму камеру, так и «чип».

– Чиповую карту памяти? – уточнил Чиф. – М-да… А почему вы так думаете, Эндрю?

– Да очень просто, сэр… С какого рожна русские прут в Нордфьорд? Что они здесь забыли? Что ищут? Тела своих? Ну так одного в виде мясного ассорти им подбросили! Но они продолжают «копать»! И ведь лезут они не в нашу часть фьорда, где находится объект, а рыскают, кружат, изыскивая возможность просочиться к берегу ближе к мысу Kapp Thordsen.

– Вы говорили, что там может находиться тайник. Или несколько тайников. Вы по-прежнему придерживаетесь этой версии?

– Да, сэр, я продолжаю так думать. Один их тайник – или склад – мы нашли, как вы знаете. Обнаружили как раз благодаря тем, кто пытался проинспектировать его в ночь на восьмое… Почему бы не предположить, что где-то в том районе, между мысом Kapp Thordsen и нашим объектом, на берегу или подальше от береговой черты, русские имели еще такой тайник? Где этот русский… Кривцов, мог сделать закладку, оставить там отснятый материал… Но я не получил ответ на свой вопрос, сэр.

– Какой именно, Эндрю?

– Насколько опасным или вредным может быть содержимое тех видеофайлов, что были изъяты у одного из двух этих русских?

Чиф, помолчав несколько секунд, веско сказал:

– Материалы, попади они в руки противнику, могут привести к крупному скандалу. Международному скандалу или конфликту, замечу! И это как минимум.

– Потому что погибло уже несколько русских?

– И это тоже. Но не будем забывать, что этим двоим русским удалось, воспользовавшись непогодой и некоторым несовершенством нашего следящего и охранного оборудования…

– … проникнуть на станцию?

– Вот именно! Как вы знаете, они проскользнули через одну из старых штолен, которая не была почему-то «забутована». К большому сожалению, им удалось заснять некоторое оборудование. И ящики с маркировкой.

– И если бы не сработала сигнализация, хотя и с запозданием…

– Верно! Если бы не сигнализация и очень быстрые действия – ваши и вашей группы, – то последствия могли бы быть очень серьезными. И крайне негативными для всей нашей фирмы, Эндрю. У вас уставший вид… Но осталось недолго, повторюсь. Надо продержаться!

– Могу я идти, сэр?

– Да, конечно. Идите, Хёугли, и отдохните как следует!

Чиф проводил своего заместителя до двери.

– У нас могут быть проблемы с Питером, – оглянувшись, сказал Хёугли. – У него крышу сносит. Да и не помешало бы его поскорей отправить в госпиталь. А то как бы парень не остался вообще без ноги.

– Пока не прилетит наш борт, Питер будет находиться здесь, на объекте, под присмотром Маккормика, – жестко сказал старший. – Высылать его через Лонгйир и укладывать в обычный норвежский госпиталь опасно.

– Из-за того, что он может сболтнуть лишнее?

– Таковы инструкции, Хёугли! И еще…

– Да, сэр, – Андреас посмотрел на начальника покрасневшими от ветра и бессонницы глазами. – Что еще?

– Наш источник в Лонгйире, в офисе сиссельмана, сообщил одну крайне неприятную новость.

– Какую?

– Кое-кто болтает лишнее! И тем самым может привлечь к нашему объекту ненужное внимание.

Хёугли нахмурился.

– О ком конкретно идет речь, сэр?

– Об одной вашей приятельнице, Эндрю! Речь о Ругстад, которая, как вы сами мне говорили, видела кое-что из того, чего ей не следовало бы видеть.

– Приятельнице? – Хёугли криво усмехнулся. – Вы же сами высказали эту идею…

– Завести роман с аборигенкой? Для маскировки и мотивации ваших появлений в поселке?

– Ну да. Это ведь не совсем моя идея, не так ли?

– Сейчас не время обсуждать, насколько удачной была эта идея. Но если эта Ругстад будет болтать лишнее… – Чиф бросил на заместителя многозначительный взгляд. – Где она, кстати, сейчас находится?

– Мэрит Ругстад? У себя на даче. Уехала туда вместе со своим приятелем Ларсом Торенсеном.

– То есть они расположились неподалеку отсюда? Вот что, Эндрю…

Договорить старший не успел. Сначала под потолком его командирской каюты, а также в коридоре тревожно замигали красным лампы. А затем ожили рации: оба офицера не расставались с портативными «Моторолами», настроенными на дежурную волну, на волну рубки, никогда – ни днем ни ночью.

У Хёугли ушло несколько минут – драгоценных минут! – на то, чтобы заново облачиться в свою полярную амуницию, которую он, как и остальные члены его группы, отнес для просушки в специальное помещение. Матерясь сквозь зубы, на ходу нахлобучивая не успевшую еще высохнуть маску и надевая шлем поверх нее, Андреас направился к шлюзу.

Из рации, которую он прикрепил к нагрудному карману комбинезона, донесся голос Чифа:

– Быстрей, Хёугли! Что вы телитесь?! Давайте с группой скорей на выход! А не то он отъедет далеко и вы не успеете его перехватить!

У шлюза Хёугли нагнали еще трое, включая Томаса. У парней, наломавшихся, намерзшихся за день, были злые выражения лиц…

– Что стряслось, Эндрю? – увидев приятеля, крикнул Томас. – Что это за долбаная тревога?!

– Питер сдернул… мать его!

– Что значит – сдернул?!

– Дал тягу! И, по ходу… – Хёугли дождался, пока за ними закроется шлюзовая дверь и лишь затем закончил фразу. – …замочил одного из наших!

Они втроем, перебежав продуваемую ветром площадку, заскочили через открытые двери в помещение ангара.

– А кто ему, мать его, открыл дверь?! – крикнул Томас. – Как он вообще вышел из объекта?

– Оделся в куртку Армора, – бросил на ходу Хёугли. – Дежурный лоханулся, приняв его за Армора… И выпустил из объекта в ангар!

– А что с Армором?

– Ножом его пырнул… В спину.

– Что? Зарезал?! Вот это номер… Совсем сдурел парень!

Внутри ангара свистит морозный ветер: обе двери – настежь, сквознячище!

У вторых, дальних ворот, через которые обычно выезжает отсюда техника, включая скутеры, они нашли еще одно тело. Хёугли склонился над ним. Это тот самый технарь, что встречал здесь его группу примерно часом ранее. Лежит на боку, отбросив в сторону правую руку. Левая – под ним. Андреас перевернул тело, из спины сотрудника торчит ухватистая рукоять ножа. Знакомый тесак – KA-BAR Knives. Такие ножи в их группе есть только у двоих: у Питера, бывшего морского пехотинца, и у самого Хёугли.

– Готов, – пробормотал Андреас. – Ну и дурак же ты, Питер.

– Он на скутере ушел! – донеслось из рации. – Мы не успели заблокировать ворота…

– Я вижу, что ушел, – произнес в рацию Хёугли. – В стойле не хватает одного скутера. Да, есть еще одна новость для вас, рубка! У нас тут еще один покойник. И этот тоже убит ножом – Андрес обернулся посмотреть – чем заняты остальные его сотрудники. – Оружие взять не забыли?! – гаркнул он. – Эй, Томас! Проверь, успел ли технарь заправить наши машины!.. Все в порядке? Тогда «по коням»!

…Три скутера настигли покинувший объект «Чарли» минутами десятью ранее них «Поларис» на льду Исфьорда. Эта гонка на продуваемых боковым ветром скутерах, в зарядах снега, под двадцатиградусным морозом, продолжалась немногим более часа. А могли бы ведь и не нагнать, будь Питер чуть потрезвей и хоть чуточку умнее. «Поларис», которым тот управлял, шел все время строго по санной трассе на юг. И это была самая большая ошибка Питера. Если, конечно, не считать того, что он нынешней ночью убил двух своих коллег.

Группа Хёугли, мчащая в ночи с включенными фарами, еще не видя преследуемого – потому что видимость этой ночью была препаршивой, – на траверсе мыса Kapp Thordsen разделилась на две партии.

Одна группа преследователей на двух скутерах покатила по Исфьорду на юго-запад, следуя почти строго по прямой к Адвентфьорду. То есть по кратчайшему пути, который может привести беглеца к Лонгйиру. Вторая группа – из трех скутеров – продолжала двигаться на максимально возможной в нынешних условиях скорости на юг. В голове этой группы катил на своем скутере Хёугли. Свежий след от полозьев снегохода, который они было потеряли из виду, вновь обнаружился в полукилометре от развилки.

Звериное чутье, возможно, доставшееся Хёугли от викингов, от его предков по отцовской линии, подсказывало ему, что Питер, когда он чуть протрезвеет на морозце и ветру, сообразит, что его будут преследовать. Он наверняка врубится, что напрямую в Лонгйир ему не прорваться – с какой бы целью он туда ни стремился попасть… Скорее всего, Пит попытается проскочить к противоположному берегу. А уже затем, по одной из местных долин или вдоль южного берега Исфьорда направится к Адвентфьорду, откуда до Лонгйира рукой подать. Для обычного смертного это задача из разряда «миссия невыполнима». Для таких же, как Питер, пусть даже он не совсем здоров, задача вполне по плечу…

Фары идущего впереди «Полариса» высветили сложенную изо льда пирамиду. И… разбитую близ нее палатку!

«Поларис» чуть замедлил ход. Андреас не только успел рассмотреть эту знакомую ему уже с виду палатку, но и увидел возле нее две мужские фигуры. Это были, по-видимому, те самые русские туристы, которых опекает подруга Ругстад. Очень подозрительная компашка… Но сейчас Хёугли было не до них. Он взял чуть левее, его маневр повторили и другие сотрудники. Русские, в свою очередь, попытались их осветить своим переносным прожектором. Но вскоре и это световое пятно исчезло из виду.

Скутеры, обогнув пирамиду и бивак русских, вернулись на трассу. Свет фар ложится на присыпанный снегом лед, отчетливо виден свежий след от полозьев идущего впереди «Полариса»… А вот, кажется, и он сам!

Андреас остановился примерно в полусотне метров от лежащего на боку скутера. Одним махом выбрался из сиденья, потянул из чехла снайперскую винтовку L96 Arctic Warfare с ночной оптикой и коллиматорным прицелом, занял позицию по другую сторону снегохода – на тот случай, если бывший приятель и сослуживец вздумает оказать сопротивление.

Чуть правее от него остановил свою машину Томас. Этот тоже залег, вооружившись укороченной AG-3 с оптикой. Тем временем третий член их группы, описывая широкую дугу, сместился несколько на юг. Ну вот, теперь для беглеца перекрыты все пути-дорожки…

– Питер! – напрягая голосовые связки, крикнул Хёугли. – Ты меня слышишь?

– Да пошел ты! – принесло порывом ледяного ветра ответ. – Отвалите…

Андреас прижал к щеке приклад винтовки.

– Брось оружие! – крикнул он. – И выходи с поднятыми руками!.. Обещаю, что доставим тебя на объект целым и невредимым!

– Я тебе не верю, мать твою, Хёугли! Ты же сам убийца. Тебе ли давать обещания?..

В ночи раздались несколько сухих выстрелов. Две пули – одна за другой – ударили в скутер. Одна, кажется, попала в задний багажник, вторая прошла через лобовое стекло.

– Дайте мне уйти! – донесся хриплый крик. – Иначе я вас всех тут положу, мать вашу, ублюдки!!!

У Питера, насколько понял Хёугли, был при себе как минимум один ствол – похоже, что AG-3. Бывший сержант морской пехоты США, даже будучи не совсем в себе, с чердаком, пропитанным алкогольными парами, стреляет, надо отдать ему должное, весьма кучно…

Андреас пока не видел самого бывшего морского пехотинца. Тот, вероятно, тоже залег возле своего скутера. Почувствовал ли Питер спиной опасность и решил остановиться и дать последний бой? Опрокинулась ли машина сама или наездник по пьяни совершил неловкий маневр?.. Теперь все это уже не имеет особого значения.

– Зачем ты это делаешь, Питер? – крикнул Хёугли. – Зачем ты убил двух наших?

– Ха-ха… А зачем ты убил русских, Хёугли?

Андреас увидел в прицеле, как справа от опрокинувшегося «Полариса» зашевелился какой-то бугорок. Бывший морской пехотинец, пригибаясь, стал смещаться к своему скутеру…

Палец Хёугли лег на спусковой крючок. Похоже, Питер пытается поставить сани на полозья…

Хёугли мягко потянул за спуск.

…Они завернули тело бывшего морпеха в кусок брезента. Пуля из снайперской L96 AW попала тому в голову, чуть наискосок – в левый висок, и вышла сзади, вырвав фрагмент затылочной кости. В свете фонарей осмотрели место, соскребли с обочины трассы возле «Полариса» снег вперемешку с мозгами и кровью. Особо, правда, не усердствовали: разыгравшаяся над архипелагом метель и так скроет все следы…

Андреас посмотрел на трофейные «командирские», чтобы засечь время для доклада. Два тридцать шесть по местному времени… Вызвал по рации Чифа и вкратце доложил ситуацию.

Не без труда прикрепили продолговатый и тяжелый сверток к заднему сиденью того скутера, которым управляет Томас. Машину, которую угнал из ангара Питер, поставили на лыжню и прицепили на буксир к машине их третьего коллеги.

В три пополуночи тронулись в обратный путь. Некоторое время катили на километр примерно западней трассы, чтобы не попасть в поле зрения русских, разбивших бивак посреди заснеженного и продуваемого всеми ветрами Исфьорда. Затем выбрались на дорогу. Найдя на заснеженной поверхности фьорда собственный, еще не заметенный полностью поземкой след, прибавили ходу…

ГЛАВА 18

12 марта, утро Поселок Лонгйир

Губернатор архипелага Свальбард, пятидесятидвухлетний чиновник, обладающий немалым опытом и безукоризненным послужным списком, в последнее время находился под сильным давлением.

Из Осло, из офиса премьер-министра, поступали противоречивые сигналы. Ингерман лишь за последний вечер – когда вернулся из поездки в Нордфьорд – ответил на полдюжины звонков. Каждый из звонивших, а это были сплошь высокие чины, снабжали его инструкциями и наставлениями, которые шли либо вразрез его собственному мнению о сложившейся на архипелаге ситуации, либо могли – действуй он так, как ему указывают, – привести к новым серьезным осложнениям с теми же русскими.

Спал Ингерман плохо: отчего-то было тревожно на душе. В четверть восьмого утра, когда он после душа уселся за завтрак, позвонили из офиса.

– Херр сиссельман, доброе утро! – прозвучал в трубке голос дежурного администратора. – Звонок из Баренцбурга! Перевести на ваш телефон?

– А кто звонит? И почему так рано?

– Консул Евдокимов. Говорит, по неотложному делу.

Губернатор в сердцах швырнул салфетку на стол. Жена бросила на него удивленный и встревоженный взгляд.

– Соединяйте.

Спустя несколько секунд в трубке послышался знакомый голос:

– Доброе утро, господин губернатор! Извините, что потревожил вас в столь ранний час. Не смог дозвониться на ваш личный телефон, поэтому попросил соединить нас вашего помощника.

– Здравствуйте, господин консул! Я вас слушаю.

– По нашим сведениям, вы собираетесь дать пресс-конференцию для тех нескольких журналистов, что прибыли вчера из Осло?

– Допустим. А в чем проблема, я не понял? И почему это вас интересует?

– А вы разве не догадываетесь?.. Начало мероприятия назначено на девять? И, насколько нам известно, эта пресс-конференция будет транслироваться по спутнику на норвежские телеканалы?

– У вас, я вижу, имеется надежный источник информации.

– Господин губернатор, прошу вас отменить это публичное мероприятие.

– Что?!

– Это в ваших же интересах, херр Оддмунд Ингерман! И, уверяю вас, в интересах двух стран, представителями которых мы здесь являемся.

– Вы… Вы… – Ингерман все никак не мог подобрать должной формулировки. – Вы не должны указывать, херр Евдокимов, что мне следует делать как губернатору архипелага!