Папина дочка, или Исповедь хорошего отца Чемберлен Диана

Глава 43 Эрин

Это было такое облегчение — поговорить с Тревисом, связаться с кем-то вне этого душного «Мустанга». Я слышала страх в его голосе, особенно когда он сказал мне, что избавился от наркотиков. Оставалось надеяться, что он понял, когда я заговорила о кофейных чашках, и ему все удастся.

После разговора с Тревисом Рой снова отвез нас в парк. В туалете я повернула кран, чтобы Белла могла вымыть руки, и увидела в зеркало, что Саванна пристально смотрит на меня. Я вспомнила, как дрожала у нее рука, когда Рой упомянул о «накладных расходах».

— Не понимаю, как ты могла связаться с ним, — сказала я, глядя на Саванну в зеркале. — Но ты можешь от него избавиться. Помоги мне и Белле, пожалуйста! Я тебе заплачу.

Она криво усмехнулась.

— Ты не можешь заплатить мне больше, чем я получаю за эту работу, если только ты не намного богаче, чем кажешься с виду. К тому же, — глядя на себя в зеркало, она пригладила свои длинные волосы, — не так-то легко избавиться от собственного мужа.

— Что ты хочешь сказать? — спросила я, протягивая Белле бумажное полотенце. — Ты за ним замужем?

— С шестнадцати лет. — Она чуть заметно улыбнулась. — Он может быть чертовски обаятельным, когда захочет.

Я медленно вымыла руки, наслаждаясь каждой минутой, которую могла провести не в машине. Взяв бумажное полотенце, я прижала его к болезненной шишке на затылке. Я все время пыталась что-нибудь придумать, чтобы убедить Саванну освободиться от человека, который держал ее в заложницах так же, как меня и Беллу. Саванна заговорила первая.

— Ты замужем? — спросила она, когда я бросила в урну окровавленное полотенце.

— Да, — сказала я.

— Тогда ты знаешь. Иногда все идет хорошо, иногда все из рук вон плохо. Всегда эта борьба любви и ненависти.

Мы пошли обратно к машине. Я крепко держала Беллу за руку. Мой муж даже горе мог превратить в игру. Он мог все обратить в игру. Сейчас я могла бы воспользоваться одной из его игр. «Как выбраться из ситуации, когда тебя взяли в заложники». Тысяча участников игры. Сто тысяч. «Чем больше играющих, тем больше идей», — сказал бы он. Я подумала о моей группе «Отец Харли». Как мы помогали друг другу. «Сотрудничали». Внезапно я смогла сопоставить, как переживал свое горе Майкл и как переживала его я. Мы переживали его по-разному, но цель у нас была одна — справиться с сокрушительным ударом, нанесенным нам потерей ребенка. Почему я переживала правильно, а он нет? Я представила себе, как он день изо дня работает над этой игрой. «Потеря Кэролайн». Это был его способ преодолеть боль, обессмертив ее. Сейчас мне хотелось поговорить с ним. Сказать, что я его наконец поняла.

В машине я попросила у Роя свой телефон, чтобы позвонить мужу. Он повернулся ко мне.

— Ну-у-у, — протянул он, как будто готовый согласиться. — Нет.

В глазах у меня защипало. Я не хотела умереть, не сказав Майклу, что люблю его.

Рой высадил Саванну у пристани для яхт, чтобы взять лодку, которую они у кого-то одолжили, так что, когда мы подъехали к огромному темному дому, в машине нас было трое. Без Саванны мне было в тысячу раз тревожнее. Я видела, как в воде отражалась луна. Вода была гладкой, как зеркало, поэтому это не мог быть океан, это все, что я знала. Рой привез нас сюда кружными путями, и я больше обращала внимания на Беллу, чем на дорогу. Белла так хорошо держалась весь день. Она вытерпела сидение в машине, несмотря на табачный дым и враждебную обстановку. Но теперь напряжение начинало сказываться. Весь вечер и наступающую ночь я старалась разыгрывать спокойствие, но в отсутствие Саванны Белла начала заражаться моей внутренней тревогой. А как могло быть иначе? У меня болела голова, а в груди так теснило, что я не могла глубоко вздохнуть. Когда я погладила Беллу по спине, я почувствовала, как мой страх сквозь кончики пальцев передается ее телу. Она тесно прижалась ко мне, словно пытаясь соединиться, проникнуть внутрь. Я крепко обняла малышку и прижалась подбородком к ее головке.

Я понятия не имела, что должно произойти дальше. Дом выглядел заброшенным, так что я сомневалась, что мы встретим здесь кого-то. В машине было отвратительно душно, но в ней я чувствовала, что мы с Беллой в какой-то степени в безопасности. Мы направлялись к дому по длинной подъездной аллее, впереди маячила неизвестность. Я держалась за Беллу потными ладонями. Когда мы поравнялись с гаражом, Рой съехал с подъездной аллеи на газон и двинулся к воде. В один жуткий момент мне показалось, что он повезет нас прямо в темную воду, но у него на уме было нечто похуже. Он остановился за домом, на газоне у длинного причала.

Рой выключил мотор, но из машины не вышел. Он включил верхний свет, чтобы взглянуть на часы.

— Каков ваш план? — спросила я, словно ожидая, что он и на самом деле мне расскажет. Голос мой звучал хрипло, во рту пересохло.

Я думала, Рой не ответит. Он пристально смотрел в окно, как будто видел там, в темноте, что-то еще, кроме пристани и луны.

Он повернулся ко мне лицом.

— Саванна будет здесь с лодкой с минуты на минуту. Вот что мы собираемся сделать. Ты с Беллой дойдешь до конца пристани. Саванна подгонит туда лодку. Когда явится Тревис, мы начнем грузить ящики в лодку. Когда мы все погрузим, он может убираться с тобой и с девчонкой. Что станем делать мы с Саванной, не твоя забота. Все очень просто.

Нет. Не так просто.

— Мы с Беллой подождем здесь, — сказала я. — На газоне. Или даже в машине. Ты можешь нас там запереть.

Я бы предпочла, чтобы он запер нас в прокуренной машине, это лучше, чем выходить на пристань.

— Нет, — отрезал Рой. — Как только Саванна даст о себе знать, мы выйдем на пристань. А пока мы все немного отдохнем.

Он опустил свое кресло так низко, что оно чуть не ударило Беллу по коленям. Она поджала ножки под себя. Я притянула ее ближе, стараясь сообразить, что делать. Если бы он заснул, мы могли бы… могли бы что? В машине мы были в ловушке, и у меня появилось такое чувство, что, как только мы выйдем, все пойдет еще хуже. Я закрыла глаза, стараясь придумать какой-нибудь выход из этой кошмарной ситуации. Какое-то чудесное освобождение. Но как только я закрыла глаза, передо мной оказалась все та же картина: длинная серебристая лента — пирс Стардаст — и этот ужасный уик-энд в Атлантик-Бич.

Начинался он прекрасно, теплый и солнечный для раннего апреля день. Мы сняли для нас троих коттедж на набережной. После суровой зимы, редкой для Северной Каролины, вода была холодная, но мы играли на пляже, ходили на долгие прогулки и делали то, что мы с Майклом любили больше всего, — возились с Кэролайн. В коттедже был камин, и в пятницу мы развели в нем огонь и играли в разные игры. Кэролайн была счастлива, наслаждаясь полным вниманием своих родителей, не деля Майкла с его компьютером, а меня — с домашними делами. Ночью мы занимались любовью. За несколько недель до этого я перестала принимать противозачаточные средства, и мы с радостью и надеждой готовились снова изменить нашу жизнь.

В субботу вечером мы решили прогуляться по пирсу. Заплатив за билеты, мы вышли на длинный широкий пирс, и я сразу же начала нервничать. Там висел плакат, предупреждающий о всякого рода опасностях, и я хотела прочитать его, но Майкл пошел дальше. Вечер выдался темный, но пирс был хорошо освещен, и там находилось много рыбаков, мужчин и женщин. Я бывала на пирсах раньше и на этом тоже, но всегда днем. Вечером это был совершенно другой мир. Тут были серьезные рыбаки, со специально оборудованными тележками для снастей. Они стояли у ограды плечом к плечу, некоторые с шестью удочками сразу. Кэролайн была в восторге. Она бежала впереди нас, стараясь заглянуть в каждое ведерко, куда рыбаки опускали рыбу с переливавшейся в свете фонарей чешуей. Меня беспокоили крючки. Мне казалось, что, закидывая удочку, рыбаки могли попасть моей дочери в ухо или в глаз. Обычно такая тревога была мне не свойственна, но в тот раз эта картина не выходила у меня из головы, и я то и дело подзывала Кэролайн к нам, чтобы взять ее за руку.

— Она в порядке, — сказал мне Майкл. — Ей весело. Предоставь ей свободу. Не убегай слишком далеко, — велел он Кэролайн. — И не мешайся у людей под ногами. — Он находил, что для трехлетнего ребенка было достаточно таких наставлений.

— Но эти крючки! — сказала я, содрогнувшись.

— С ней все в порядке, — повторил он. — Ты иногда слишком опекаешь ее, Эрин.

Пирс уходил далеко в море, высоко над водой, и мы шли все дальше и дальше. Я всегда любила пирсы. Мне нравилось ощущать себя посреди океана, глубокого и таинственного, и в то же время чувствовать под ногами прочные мостки. В этот вечер, однако, у меня не было ощущения чуда и легкости.

Я помню, как увидела ее на несколько ярдов впереди нас, она стояла около ведерка, наполненного чьей-то добычей. Она наклонилась над ним, держа руки за спиной.

— Мама, посмотри! — крикнула она. — Здесь семь рыбок!

Мы подошли к ведерку, посмотрели на рыб, а потом она побежала дальше.

— Кэролайн! — позвала я. — Держись поближе к нам!

— Ей хорошо, — сказал Майкл. — Я люблю ее такой. У нее тяга к приключениям. Ты ее слишком сдерживаешь.

— Когда это я ее сдерживала? — обиделась я. Я была хорошей матерью. Но излишне над ней не тряслась.

— Вчера, когда мы были на пляже, она хотела потрогать медузу.

— Да, но та вполне могла быть ядовитой.

— Кэролайн трогала ее палкой, и медуза была дохлая.

Может быть, я хватила через край. Я велела ей отойти от этой огромной студенистой массы. И так громко крикнула, что она отпрыгнула и потом смотрела на медузу, как на чудовище, которое могло ей присниться в страшном сне.

— Но обычно я так не делаю, — сказала я.

— Нет, — признал Майкл, обнимая меня. — И эта тварь действительно была огромная. Ты — замечательная мать, — сказал он. — И я люблю тебя.

Я запустила руку в задний карман его джинсов.

— Я тоже тебя люблю, — улыбнулась я.

Впереди я уже видела конец пирса. Шесть или восемь мужчин и женщин выстроились вдоль ограды, стоя близко друг к другу. Кэролайн быстро подошла к ним, но не бегом. Сквозь отверстия в ограде я могла видеть темную воду, простиравшуюся в бесконечность. Яркая вспышка тревоги. Всего лишь вспышка. Я вообразила, как Кэролайн проскальзывает между двух широких планок ограды в бездну. Я чуть не позвала ее, но мне не хотелось снова слышать от Майкла «с ней все в порядке», и я прикусила язык.

И вдруг она исчезла. Это случилось так быстро, что я даже не заметила. Потом я даже не могла рассказать полицейским, что произошло. Она как-то проскользнула между покрытием пирса и сломанной планкой ограды и просто исчезла. Я не слышала ни крика, ни всплеска, когда она упала в воду, зато мужчины и женщины, стоявшие вдоль пирса, громко закричали. В тот момент, когда я поняла, что случилось, я в приступе безумия перебралась через ограду и прыгнула, не думая ни о чем, кроме спасения своего ребенка.

Мне казалось, что я падала целую вечность, прежде чем удариться о воду, как о ледяную стену. Я погрузилась в воду почти бездыханной. Глаза у меня были открыты, я хватала темную воду руками в поисках ребенка, который был где-то в этой темноте, но которого я не могла видеть.

Следующий час или около того слился для меня в какой-то туман. Кто-то затащил меня, визжавшую и царапавшуюся, в маленькую лодку. Я никогда не забуду, как множество рук держали меня в раскачивающейся лодке, не давая снова броситься в воду на поиски моей дочери. Я тыкала моих спасителей пальцами в глаза, царапала их щеки, стараясь заставить их отпустить меня, но они держали крепко, крича мне в уши что-то, чего я не могла разобрать.

А где все это время был Майкл? На пирсе. Он бежал назад. Бежал прочь от меня и Кэролайн, вместо того чтобы бежать к нам. Как он мог не прыгнуть в воду? Может, было глупо прыгать в холодную воду. Это, конечно, было бесполезно. Но я не могла забыть это — что он бежал не к нам, а от нас. Позже он сказал мне, что бежал к пляжу. Он думал, что так доберется до нас легче и быстрее. В полиции мне сказали, что у него в мыслях было не больше ясности, чем у меня, и поскольку он плохо умел плавать, то по правилам техники безопасности поступил правильно. И все же, если бы он прыгнул за мной, мы вместе, четырьмя руками, нашли бы ее в этой темной воде.

Тогда я не осудила его сразу. Я даже неделями ни о чем не расспрашивала его, потому что мне было безразлично все, кроме того, что Кэролайн больше нет. Я поняла тогда то, что ты интуитивно знаешь о родителях, потерявших ребенка: что в смерть ребенка невозможно поверить, что в их жизни образуется бездонная пропасть, что будущее у них отнято и что в своем безумии они верят, что должен быть какой-то способ вернуть свое дитя. Умом я всегда это понимала. Теперь я поняла это нутром, восприятие было совершенно иное и невыносимо болезненное.

— Где мой папа? — хныкала Белла.

Я открыла глаза и снова очутилась в темной машине, ошеломленная и растерянная. Обеими руками я обняла Беллу.

— Я хочу к папе.

— Знаю, детка, — сказала я.

— Заткни ей рот! — рявкнул Рой. — Она мешает мне спать.

Я должна ее чем-то развлечь, подумала я. Но мысленно я не могла оторваться от пирса. От Кэролайн. От мужа. После гибели Кэролайн Майкл единолично занялся борьбой за то, чтобы ограду укрепили дополнительными планками. Я с болью в сердце вспоминала его усилия. В этой борьбе он проиграл, поскольку ограду сочли надежной. Одну из досок в тот страшный день проломила покатившаяся тележка, и никто об этом не сообщил. По какой-то чудовищной случайности Кэролайн подбежала именно к этому месту. Там ее и поглотил океан.

Зазвонил телефон Роя, и он коротко ответил, слова я не расслышала. Потом он вышел из машины и поднял переднее сиденье.

— Ну давай, — сказал он. — Выходи.

Я схватила сумку, перекинув ремень через плечо, и мы с Беллой вылезли из машины. Ноги у меня не сгибались, и голова кружилась. На минуту мне пришлось прислониться к машине. Белла держала в руках свою сумочку и овечку. Было тихо. Единственным звуком был плеск волн, набегающих на берег. Белла уцепилась за мою руку.

— Папа здесь? — спросила она.

Я наклонилась к ней.

— Может быть, он придет, детка. Я не уверена.

Я не знала, на что лучше надеяться — на то, что он придет, или на то, что нет. Мне трудно было представить, что Рой так просто отпустит Тревиса, Беллу и меня, когда мы знали все про него и Саванну. А что, если Тревис придет с пустыми руками? Я не знала, что и думать, но самое худшее было то, что я и подумать не могла о том, чтобы выйти на причал. Если бы не Белла, я бы рискнула и побежала в темноте обратно на улицу. Но с Беллой этот вариант был исключен.

— Я не могу пойти туда, — сказала я Рою, указывая на освещенный луной причал. — Тебе придется оставить нас здесь.

— Придется, вот как? — усмехнулся Рой. — У тебя нет выбора. Ты пойдешь туда, так что собирайся, и вперед.

— Не может ли Саванна подвести лодку ближе к…

— Здесь слишком мелко.

Я стояла на своем.

— У меня это… фобия, — начала объяснять я. — Ну пожалуйста!

— Значит, это тебя вылечит. Или убьет.

Он стоял у меня за спиной, и я почувствовала что-то твердое, упиравшееся мне в спину. Револьвер? Я не знала и не обернулась, чтобы посмотреть. Я пошла к пристани, держа Беллу за руку. Но, ступив на доски причала, я остановилась и взяла ее на руки. Было так легко потерять ее здесь. Так легко ее ручонке выскользнуть из моих потных пальцев.

— Иди, иди, — подталкивал Рой.

Я сделала еще несколько шагов по доскам. Они были твердые и не сгибались под ногами, но причал был невероятно узкий и без всякой ограды. Ухватиться было не за что. Сердце у меня отчаянно забилось, и я остановилась.

— Я не могу, — сказала я.

— Сука! — взорвался Рой. И прежде чем я успела опомниться, он вырвал у меня из рук Беллу. Она взвизгнула, и ее овечка выпала из рук в темную воду.

— Овечка! — закричала Белла, потянувшись в темноту, где исчезла игрушка. Рой нес Беллу под мышкой, как футбольный мяч. Свободной рукой он зажал ей рот, чтобы заставить ее замолчать.

— Я пойду! — закричала я. — Отпусти ее!

Он стремительно обернулся.

— Заткнись, — прошипел он. — Здесь такое эхо, что все слышно.

Он поставил Беллу на ноги, и она, подбежав ко мне, обхватила мои колени.

— Все в порядке. — Я снова взяла ее на руки. — Держись крепче, мы дойдем до конца. Я запела песенку из мультфильма, скорее чтобы успокоить себя, чем Беллу. Голос у меня был хриплый, задыхающийся, но я пела, пока мы не дошли до конца причала. Я села на доски, дрожа всем телом, и посадила Беллу на колени, прижав ее к себе так крепко, что она пожаловалась, что не может дышать. Мне все было безразлично. Она в безопасности. Во всяком случае, пока.

Глава 44 Робин

Тревис всегда казался мне очень сильным, и физически, и нравственно, но сегодня я увидела, насколько он уязвим, и все из-за его дочери. Из-за нашей дочери. За нее он готов был убить. Я в этом не сомневалась. Я боялась, что он сам готов погибнуть за нее. Хотелось бы, чтобы они оба выжили в эту ночь. Я мечтала о том, чтобы у нас было общее будущее. Я не знала, как сложится это будущее, и, когда в половине двенадцатого он ушел, мне это было неважно. Я хотела только одного: чтобы он выжил. Я знала, от чего я отказывалась: от денег и благополучия, от лицемерия и усилий выдать себя за кого-то, кем я не была.

Нам пришлось объехать два графства в поисках детского питания нужной марки. Мы объехали все магазины и аптеки. В некоторых из них можно было купить только определенное количество. В других упаковки просто валялись на полках. Тревис был упрям, добиваясь своего. И я тоже. Но чтобы наполнить фургон, не хватало еще много, и Тревис из-за этого нервничал. Придется обойтись тем, что есть.

— Может быть, они забыли, сколько их было всего, — сказал он. — Они рассчитывали на пятнадцать, но я уехал до того, как они все погрузили, так что, быть может, они не помнят.

К тому времени, как мы вернулись в пансионат, он был возбужден и очень бледен. Я сделала ему яичницу с беконом, но он к ней и не притронулся.

— Нужно вызвать полицию, — сказала я, наверно, в третий раз. — Я знаю, он сказал, не надо. Но это слишком опасно. Прошу тебя, позволь полиции вмешаться.

— Он ей навредит, — возразил Тревис. — Он психопат, Робин. Он ей навредит, а я закончу в тюрьме.

Вечер тянулся, и мы то говорили о Белле — я не могла наслушаться его рассказов о ней, — то в страхе молчали. Я по-прежнему думала о полиции. Я была убеждена: когда ты в опасности, ты обращаешься к полицейским, и они всегда выручают тебя.

Я боялась, что ко мне может зайти Дейл. Поэтому я позвонила ему и сказала, что лягу пораньше. С Дейлом у меня все было кончено.

Когда Тревис уехал, меня охватил ужас. Я смотрела, как огни его фургона исчезали в темноте. «Ты снова его потеряешь, — говорила я себе. — Ты снова потеряешь свою дочь».

Я потянулась за телефоном. Тревис рассердится. Но я все-таки рискну.

Голос Дейла был глухой, сонный.

— Проснись, — сказала я. — Ты мне срочно нужен. Мне необходимо, чтобы ты выслушал меня. Ты проснулся?

— В чем дело? С тобой все в порядке?

— На одном из причалов в конце Леноксвил-Роуд занимаются наркотиками, — сказала я. — И я…

— Тебе приснилось? Какие наркотики?

— Мне нужна твоя помощь. Ты знаешь всех. Тебе многие обязаны. Позвони кому-нибудь из своих друзей в полиции и сообщи им, только очень осторожно. Там замешан маленький ребенок.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — спросил он.

Я поняла, что он уже окончательно проснулся и сел в постели.

— У одного из этих людей есть оружие. Он взял в заложники маленькую девочку и женщину. Нужно туда кого-то послать.

— А ты откуда об этом знаешь?

— Позже. Я расскажу тебе позже. Но вызови кого-то прямо сейчас. Прямо сейчас, Дейл. И еще… Дейл?

— Что? — Маленькая девочка, — сказала я. — Это моя дочь.

Глава 45 Тревис

Я объехал вокруг места встречи несколько раз, чтобы понять, где я нахожусь. Во-первых, в чем я мог убедиться даже в темноте, это то, что здесь обитали люди с деньгами. На кусочке земли было с десяток резиденций, и у них у всех был спуск к воде. Робин и я проверили адрес по карте. У каждой виллы был свой причал, далеко выдававшийся в море. Мы узнали нужный, но на карте было намного проще это сделать, чем с улицы, в темноте, несмотря даже на лунный свет. Дома отстояли далеко от дороги, и дворы были полны деревьев и кустарников, но при свете фар я наконец нашел дом по номеру на почтовом ящике. Я свернул в подъездную аллею, думая о коробках с детским питанием у меня за спиной. На полдороге я затормозил. Черт! А как же эти иксы? Я должен был нарисовать маркером маленькую буковку на каждом ящике, как был обозначен украденный товар. Теперь уже слишком поздно. В любом случае было слишком темно. Станет Рой к ним присматриваться?

Передо мной появился дом. Ни одно окно в нем не светилось. Дом был настолько велик, что за ним не было видно воды. Рой велел мне заехать сзади, но дорога упиралась в гараж. Я выехал на газон и, объехав дом, увидел припаркованную у воды машину Роя. Пара огней мелькали в конце длинного причала. Там были четыре фигуры, одна из них маленькая. Я сразу увидел Беллу и больше не сводил с нее глаз.

Ситуация мне не нравилась. Уединенное место. Темнота. Звук выстрела разнесется над водой, но кто его здесь услышит? Я был так взвинчен, словно мне впрыснули кофеин.

Я остановился рядом с машиной Роя и побежал по причалу к Белле.

— Стой, где стоишь! — крикнул Рой.

Он быстро двинулся мне навстречу. Кто-то — я догадался, что это была Саванна, — держал фонарь, и его свет ослеплял меня. Но я все же увидел револьвер в руке Роя. Он целился прямо в меня, и я остановился.

— Папа! — закричала Белла, но я ее не видел из-за бившего мне в глаза света. Я пытался заслониться от него рукой.

— Стой на месте, Белла, — сказала Эрин и потом окликнула меня: — Тревис, осторожнее! Делай все, как он тебе говорит.

— Я здесь, Белла! — крикнул я. — Все будет хорошо.

— Заткнитесь вы все! — заорал Рой.

Саванна изменила положение фонаря, и я смог увидеть Беллу. Она стояла перед Эрин, положившей руки ей на плечи. Я заметил розовую сумочку. Моя дочь была так близко, но никогда еще я не чувствовал себя так далеко от нее.

— Отдай мне Беллу! — сказал я Рою. — Я посажу ее в фургон, пока…

— Сначала мы загрузим лодку, — ответил Рой.

Лодку я не видел, но догадался, что она была у конца причала.

— Возьми один ящик и неси сюда, — сказал Рой. Он не собирался отпускать Беллу и Эрин, пока не убедится, что наркотики у меня.

Отпустит ли он их или кого-либо из нас вообще?

— Пусть Эрин и Белла подойдут ко мне, и я…

— Заткнись! — крикнул он. — Не ори!

— Делай, как он говорит, — повторила Эрин.

У меня не было выбора. Я подошел к фургону, достал один ящик и понес его по длинному причалу. Рой стоял в конце, вместе с остальными. Мне было противно видеть его рядом с Беллой. А ведь он был с ней рядом весь день!

— Папа! — Белла заплакала, снова увидев меня. Я хотел бросить ящик и побежать к ней. Но не осмелился. Никаких резких движений, сказал я себе.

— Оставайся на месте, Белл! — крикнул я.

— Папа! — Она уже не плакала, а рыдала.

— Заставь ее замолчать! — сказал Рой, и я увидел, как Эрин, наклонившись, сказала что-то Белле. Я поставил ящик на помост и медленно двинулся по направлению к дочери, но Рой выступил между нами, прижав револьвер к моей груди.

— Стой, где стоишь! — приказал он.

— Послушай, давай с этим кончать, — сказал я. — Мне это дерьмо не нужно. Я не хочу идти в полицию. Я только хочу, чтобы ты отпустил Беллу и Эрин. Поэтому доставай ящики из фургона, и делу конец.

— Ты должен был сразу делать, что тебе говорили, — сказала Саванна.

Рой отошел от меня и дал что-то ей. Это что-то блеснуло в лунном свете, и на мгновение я подумал, что у них обоих есть оружие.

— Открой одну банку, — приказал ей Рой, и, когда она подошла ко мне ближе, я увидел в ее руке нож.

— Не нужно открывать, — сказал я. — Все на месте. Я ничего не трогал, остальное в фургоне. — Меня охватывала паника. — Тебе что, ничего уже не нужно? Мне ваш товар никогда не был нужен! — Я боялся, что слишком энергично протестовал. Он догадается, что я его разыгрываю.

— Открывай, — кивнул Рой Саванне. Она присела около ящика и распорола пластик ножом. Меня трясло. Всего несколько ярдов отделяли меня от дочери, мне хотелось схватить ее и убежать с причала, но Рой держал меня под прицелом. Я помнил, как он подстрелил тех двух парней на парковке, когда пуля просвистела рядом со мной. И не решался тронуться с места. Эрин сидела на корточках около Беллы и что-то шептала ей, пытаясь успокоить. Мне хотелось извиниться перед Эрин. Странно, что эта мысль пришла мне в тот момент, когда моя жизнь и жизнь моей дочери висели на волоске. Мне было бесконечно жаль, что я втянул Эрин в эту скверную историю.

Саванна встала с банкой в руках. Она подошла с ней к Рою. «Положи револьвер, — мысленно приказывал я ему. — Расслабься».

— Сними крышку, — сказал он Саванне.

Она снова присела на корточки, положив фонарь на доски причала, и начала трудиться над крышкой. Наконец она ее открыла и содрала кусок пластика. Был ли этот пластик на банках с наркотиком? Через две секунды Рой поймет, что здесь что-то не так, и мне конец.

Саванна подобрала банку и фонарь и поднялась. Она протянула банку Рою, который окунул в порошок палец. Я затаил дыхание, когда он поднес палец ко рту. В свете фонаря я увидел, как у него раздулись ноздри, когда он лизнул порошок. Он уперся револьвером мне в грудь.

— Сукин сын! — сказал он, и я понял, что сейчас умру.

Саванна действовала так быстро, что я не сразу понял, что произошло. Я увидел в воздухе белую пыль, когда она запустила содержимым банки Рою в лицо. На секунду я замер, но тут же бросился вперед, повалив его на доски причала.

— Беги! — крикнул я Эрин, но она уже подхватила Беллу и прыгнула в воду. Я услышал выстрел, но, если он и задел меня, я этого не почувствовал. Я был слишком занят, снова и снова ударяя Роя по лицу. Слишком занят, чтобы услышать вой сирен, все громче раздававшийся в ночной тишине.

Глава 46 Эрин

Вода была холодная, и я почувствовала, как она накрыла меня с головой и залилась мне в ноздри, но, услышав выстрелы, я вынырнула на поверхность и теперь ожидала, что в меня попадет пуля. Над собой я видела звезды, и луну, и темный силуэт причала. Я забралась под него. Надо мной раздались крики. Вопль. Звуки были как в кошмаре, и кошмар этот был мне хорошо знаком. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз я держала на руках испуганного рыдающего ребенка. Я брела по воде, целуя ее щеки, макушку, наслаждаясь каждым ее всхлипом, потому что этот ребенок был жив.

Глава 47 Тревис

Я держал Беллу на коленях в занавешенном боксе приемного покоя. Она наплакалась до полного изнеможения и теперь висела на мне, обняв за шею. А я думал: пусть она забудет эту ночь, так же как раньше молился, чтобы она забыла пожар и то, что я оставил ее на несколько дней на чужую женщину. Я слишком много прошу у Бога, подумал я. Мы живы. Мы живы, и что бы теперь ни случилось, мы должны это вынести. Я не знал, сколько лет тюрьмы я получу за все, что совершил за последнюю неделю. Но зато теперь в жизни Беллы есть Робин. Это уже хорошо.

Я полностью и честно ответил на все заданные мне вопросы, хотя вообще не следовало открывать рот без присутствия адвоката. Но мне было все равно. Играть в юридические игры я не хотел. Я хотел только очиститься от прошедших двух недель. Мое тело может оказаться в тюрьме, но я хотел, чтобы мой мозг и моя душа были свободны.

Где Рой, я не знал. Может быть, в полиции? Я представления не имел. Эрин увезла «Скорая помощь», когда она передала мне Беллу, меня тогда еще не забрали. Вторая «Скорая» увезла Саванну. Я знал, что она в операционной, по меньшей мере с одним огнестрельным ранением. Я знал, что она спасла нам жизнь. Мне наложили шов на рану на голове, которую я не заметил, как получил. У меня болела шея, и я догадался, что вывихнул ее, когда избивал Роя. Пустяк. Сущий пустяк. Важно, что Белла сейчас со мной, пусть и ненадолго. С тех пор как мы оказались в больнице, она не отпускала меня от себя ни на шаг, обхватив руками мою вывихнутую шею, и я держал ее крепко, зная, что это, возможно, мой последний шанс подержать ее на руках.

Глава 48 Робин

— Они в неотложке, — сказал Дейл, закрывая свой телефон. Последние пятнадцать минут он ходил с ним по комнате, пока я грызла ногти на диване, ожидая известий о судьбе Тревиса и Беллы. — А теперь расскажи мне, в чем дело, — сказал он. Он злился. Мне было все равно.

— Почему в неотложке? — спросила я. — Кто пострадал?

— Какая-то женщина в операционной. В нее стреляли. Ребенок здоров. Один из мужчин в полиции, другой…

— Какой мужчина? — Я хотела встать, чтобы быть с ним на одном уровне, но ноги меня не держали.

— Я не знаю, Робин. — В его голосе звучало отвращение. Я понимала: он чувствует, что я им манипулирую. Ему это не нравилось.

— Что ты хотел сказать про другого мужчину? — спросила я.

— У него легкое ранение головы.

— А где маленькая девочка?

— С ним. Все, в двадцать вопросов мы поиграли. — Он повысил голос и посмотрел на меня так, как он смотрел на своих политических противников. — Что, черт возьми, происходит? — Голос его повысился почти до крика.

— Ш-ш-ш! — Я указала на потолок. — Разбудишь постояльцев.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что это твой ребенок? Откуда ты знаешь этих людей? Каким образом ты с ними связалась? И какого черта ты стараешься испортить мне карьеру?

— Не говори со мной так, — сказала я, стараясь сохранить хладнокровие. — Не смей. — Я была зла на него до бешенства. Редкое для меня чувство. Редкое и наделяющее меня особой властью. — Замолчи на секунду, и я расскажу тебе, откуда я их знаю. Я все тебе расскажу. А потом я скажу тебе, что ты должен сделать для меня.

Он отступил на шаг и бросил на меня взгляд, говоривший: «Ты знаешь, с кем говоришь?»

— Кто ты такая? — спросил он. — Мне кажется, я тебя не знаю.

— Ты и в самом деле меня не знаешь, — сказала я. — Да и я тебя не знала.

— О чем ты говоришь?

— Вот что ты должен для меня сделать, Дейл. — Я встала, почувствовав себя сильнее и увереннее. Если я еще пока не напугала его, то скоро я это сделаю. — Ты пустишь в ход все свои связи, чтобы разрядить эту ситуацию. Ты умеешь это делать. Этот мужчина с девочкой — ее отец, Тревис Браун, ты поможешь ему избежать тюрьмы.

— Он занимался наркотрафиком. Я не могу…

— Нет, не занимался. Он попал в положение, от него не зависевшее. И знаешь что? Это не имеет никакого значения. Я не обязана объяснять тебе его поступки. Все, что нужно, — это не дать ему попасть в тюрьму. Ты это сделаешь.

— Я не могу.

— Можешь. Весь город у тебя в кармане. Ты это сделаешь.

— Кто он?

— Он — отец моего ребенка. Этой маленькой девочки.

— И ты от меня это скрывала? — Дейл побледнел. — Ты разрушишь все мое будущее.

— Нет. Этого я не сделаю, если ты выполнишь мою просьбу.

— Не смей меня шантажировать, Робин. Даже не думай. Я сделал для тебя все. Ты приехала в Боуфорт без друзей и без средств. Маленькое… ничтожество без всяких перспектив. И посмотри на себя теперь. У тебя есть все, чего ты только можешь пожелать. Как ты смеешь…

— Я говорила с Уиллом, — сказала я.

Он нахмурился, как будто не мог понять, о чем я говорю.

— Я знаю, что ты откупился от него, как в свое время твой отец откупился от его матери.

Дейл открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он опустился на диван.

— Ты поможешь Тревису выбраться из этой истории, а я не стану доводить до общего сведения то, что мне известно. До выборов я буду притворяться, что мы — счастливая помолвленная пара, а потом я потихоньку исчезну. Но если ты не выполнишь мою просьбу, я разоблачу тебя, как лживого сукина сына, какой ты и есть.

Он покачал головой: