Петля желания Браун Сандра
– Нет. Возьмите напрокат машину. Ручка у вас есть? Записывайте! – Сообщив ей, как добраться от аэропорта до его дома, Дейл добавил: – Приезжайте одна.
– Со мной будет Дент Картер.
– Я буду разговаривать только с вами.
– Со мной будет Дент.
Она была непоколебима, и Дейлу ничего не стоило бы отказаться от встречи с ней.
Однако, поразмыслив, он решил, что если Дент Картер вознамерился его убить, – как он когда-то угрожал, – то вряд ли станет делать это при свидетеле.
В данный момент эти двое были единственными на всей планете, кто знал о его местонахождении. Уже одно это вселяло в него недобрые предчувствия. Увы, менять принятое решение было поздно. Хрустя гравием, машина остановилась перед домом.
Стоя на провисшем и расшатанном крыльце, Дейл наблюдал за тем, как нежеланные гости вылезли из автомобиля – она с большей готовностью, нежели Дент, который сидел за рулем. Дейл мог поклясться, что за темными стеклами очков этого парня – теперь уже мужчины – прятался острый как бритва взгляд. Враждебность исходила от него, как туман, клубившийся по утрам над болотом. В отличие от него, Беллами была настроена более дружелюбно.
Она поднялась по ступенькам, как будто не замечая, какие они шаткие, и без колебания протянула ему руку. Хозяин ответил ей рукопожатием.
– Спасибо, что согласились встретиться с нами.
По-прежнему не сводя глаз с Дента, Дейл Муди задрал вверх подбородок. Тем временем гость размеренным шагом поднялся на крыльцо, а в следующее мгновение мужчины обменялись колючими взглядами.
– Может, все-таки войдем в дом? – предложила Беллами, смахнув с руки москита.
Дейл обернулся и открыл сетчатую дверь. Та громко скрипнула ржавыми петлями. С того мгновения, как незваные гости подъехали к его дому, нервы бывшего детектива были натянуты до предела. Внезапно он понял, насколько обленился за последнее время, а все потому, что перестал полагаться на разум. Результат не заставил себя ждать: Дейл Муди, старая ищейка, утратил былую осторожность. А ведь, по идее, эта привычка должна всегда оставаться второй натурой любого копа.
От внимания Дейла не ускользнули свежие порезы и синяки на лице Дента Картера.
Тот явно получил их совсем недавно, скорее всего вчера. То, что он не обращал на них внимания, свидетельствовало о бойцовском характере этого парня. Он и в восемнадцать лет был крутым перцем. Зрелость ни на йоту не смягчила его характер. Этот вывод заставил Дейла насторожиться еще больше. Допусти он хотя бы малейшую промашку, в то время как Картер выглядел собранным и агрессивным, в поединке, конечно же, победит молодость.
Разумеется, в честном поединке.
Беллами оказалась симпатичнее, чем на экране телевизора. Выразительные глаза, прекрасная кожа лица, которую не способен передать объектив телекамеры. От нее хорошо пахло словно свежими цветами. Неожиданно Дейл, к великому собственному удивлению, поймал себя на том, что не прочь прикоснуться к ней. Такого желания он не испытывал по крайней мере несколько месяцев. Возможности бесплатно пользоваться женским телом он лишился много лет назад.
Одиночество, даже добровольное, имеет металлический привкус. Вроде вороненой стали пистолета.
Войдя в дом, Дент снял летные очки и сунул их в нагрудный карман рубашки.
– Можешь вытащить и свой пистолет. Просто положи его на стол, – неприветливо посоветовал ему хозяин дома.
Дент не стал спрашивать Муди, откуда тот узнал про оружие, ибо понимал всю бессмысленность подобного вопроса. Бывший коп знает толк в таких вещах. Дент сунул руку за спину и вытащил из прикрепленной к ремню брюк кобуры пистолет.
– После тебя, Муди. – Он кивком указал на левую руку Дейла, которой тот прижимал к бедру пистолет.
Дейл не торопился выполнять его просьбу, и Беллами взмолилась:
– Пожалуйста.
Бывший коп на миг заглянул в ее огромные выразительные глаза – лишь они одни напоминали о той девчушке, которой она была много лет назад, и встретился взглядом с Дентом. С видимой неохотой, однако одновременно, оба положили пистолеты на тумбочку для телевизора, заставленную пустыми бутылками из-под виски. Здесь же лежали сигареты, зажигалка и стояла пепельница.
Поскольку в доме не оказалось лишнего стула, хозяин предложил гостям сесть на кровать.
Черт, он мог бы потрудиться и заправить ее к их приезду. Покрывало он много лет назад купил на какой-то гаражной распродаже. Посеревшее от стирок, оно лишь частично закрывало не первой свежести простыню. Гости осторожно сели в ногах кровати, и пружины матраца угрожающе скрипнули.
Дейл взял за горлышко бутылку «Джека Дэниэлса»:
– Будете?
Гости отрицательно покачали головами.
– Не будете возражать, если выпью я?
Не дожидаясь ответа, Муди плеснул себе в стакан янтарной жидкости. Сделав глоток, поставил стакан на стол. Затем закурил и, выпустив струю дыма, откинулся на спинку кресла. Искоса посмотрев на них еще разок, сделал вид, что готов внимательно их выслушать.
Беллами посмотрела на Дента и, когда тот ничего не сказал, кивком указала на книгу, лежавшую на телевизоре.
– Вы читали ее?
– Угу.
– Что вы о ней думаете?
– Хотите услышать отзыв? Хорошо написано.
– Я верно изобразила события?
– Более или менее.
Дент выпрямился, и кровать покачнулась.
– Это не ответ. Мы проделали долгий путь не для того, чтобы любезничать с вами.
Дейл сделал глоток виски.
– Зачем же тогда вы сюда приехали?
Беллами подалась вперед:
– Чтобы вы честно рассказали мне о том, действительно ли Алан Стрикленд был виновен.
Хозяин дома выдержал ее взгляд ровно столько, насколько ему хватило мужества, затем отвел глаза в сторону и принялся разглядывать кончик дымящейся сигареты.
– Наверное, он все еще считает, что Сьюзен убил я.
Дейл Муди, зная, что Дент сказал это в надежде его спровоцировать, быстро парировал:
– Я считал и по-прежнему считаю, что ты был на это способен.
– Конечно, а тебе ничего не стоит снова прижать к моему глазу отвертку.
– Дент! – укоризненно произнесла Беллами, призывая его угомониться.
Стоило Денту напомнить Муди, что тот едва не совершил непоправимое, лишь бы вырвать у него признание, как желудок бывшего копа скрутило в тугой узел.
– Я ни минуты не верил в твое алиби, что бы там ни говорил этот старик с аэродрома.
– Мы в тот день летали на самолете.
– Конечно, летали. Разве я с этим спорю? Чего я не смог бы доказать, так это во сколько вы приземлились.
– Все было записано в полетном журнале Голла.
– Как же, как же. Он мог записать в нем что угодно. Думаешь, я такой дурак, что в это поверил?
– Нет, я думаю, что ты умный. По крайней мере, тебе хватило ума сказать тогда Рупу Кольеру, что у вас не получится выдвинуть против меня веских обвинений. И тогда ты решил, что будет проще навесить убийство на Алана Стрикленда.
Дейл так быстро вскочил, что едва не опрокинул подставку для телевизора. Правда, он успел подхватить бутылку виски, иначе бы та упала на пол. Затушив сигарету в переполненной окурками пепельнице, он направился к двери, чувствуя на себе их взгляды, жгучие, как раскаленная кочерга, которой его как будто ткнули в спину.
Внезапно бывший полицейский понял, что страшно устал за эти годы. Устал и телом, и душой. В буквальном смысле устал до смерти. И главное, почти на два десятка лет опоздал исправить собственную жизнь. И все же у него осталась последняя попытка, и он решил, что не простит себя, если ею не воспользуется.
– Был обеденный перерыв. Я сидел в мексиканском ресторане в восточной части города. Мне позвонил Хеймейкер и сказал, что утром на тюремном дворе убили Алана Стрикленда. Три раза всадили нож в спину, и он упал как подкошенный. Каждый удар пришелся во внутренний орган. Через минуту Стрикленд был мертв. Похоже, он связался с дурной компанией…
Дейл замолчал и через плечо посмотрел на гостей:
– Согласитесь, что это был скользкий тип. В тюрьме он связался с компанией таких же, как он сам, негодяев. – Хозяин дома вновь повернулся лицом к гостям. – Убийцу обвинили в разжигании вражды между бандами заключенных, хотя никому никогда не выдвигали таких обвинений.
Услышав это, я отодвинул тарелку с едой, выскочил из ресторана, и меня стошнило.
Меня вывернуло на-изнанку, вычистило полностью, но я еще долго блевал одной желчью.
Потому что в последний раз я видел Алана Стрикленда в ту минуту, когда его под конвоем выводили из зала суда после того, как был зачитан приговор. Он повернулся к галерке, где я сидел, посмотрел мне в глаза и громко сказал: «Я не убивал ее. Бог тому свидетель».
Я и раньше слышал, как осужденные, сотни мужчин и женщин, клялись всеми святыми в своей невиновности, но Алану я поверил. Поэтому, мисс Прайс, я не верю, что это он убил вашу сестру. И никогда не верил.
С этими словами Дейл глубоко вздохнул и, на несколько секунд задержав дыхание, так же медленно выдохнул. К его удивлению, признание не принесло ему желанного облегчения.
Господи, как же он был наивен, рассчитывая, что это будет легко!
Дейл Муди вернулся в комнату и, сев на прежнее место, взял стакан и допил виски. Его гости, сидевшие плечом к плечу на кровати, не спускали с него пристальных глаз. Первой заговорила Беллами:
– Если вы не верили в его виновность, то… почему…
– Почему я сделал так, чтобы присяжные признали его вину? Я мог бы назвать десяток причин, кроме самой главной. Мы отмазались.
– Мы? – уточнил Дент.
– Мы с Рупом.
– Значит, он тоже замарал себя?
Дейл усмехнулся. «Замарал себя». Ну и словечки у этой барышни! Это надо же такое придумать.
– Можно сказать и так. В любом случае мы представили публике одного обвиняемого.
Главного обвиняемого. – Муди посмотрел на Дента: – Ведь у тебя было алиби. Мы, конечно, не верили, но и опровергнуть тоже не могли. Вот тогда-то Алан Стрикленд и стал главным подозреваемым.
Нам непременно нужно было сдержать обещание, которое мы дали начальству и Листонам, да и всем горожанам, что найдем убийцу и он обязательно предстанет перед судом. Мы не могли допустить, чтобы это верное дело, такое смачное, забрали у нас и передали другим.
Ведь дело было как? Девушка из хорошей семьи, дочь состоятельных родителей, была убита во время корпоратива, устроенного в заповеднике в тот день, когда разразился смерч.
Самый сильный за последнее столетие. Девушка была красивая, богатая, и ее нашли без трусов. Этот случай так и просился в руки Кольеру, он ведь у нас великий шоумен. Он вытаскивал на свет эту сексуальную наживку всякий раз, когда у него появлялась возможность покрасоваться перед прессой.
– Знаете, – задумчиво продолжил Дейл, – мне кажется, он был даже рад, что мы так и не нашли ее трусов, потому что без этой подробности интерес публики к этому делу быстро пошел бы на убыль. «Как? Орудием убийцы были трусики? Где же они теперь? Их нашли?»
Это было похоже на дурацкую мыльную оперу. «Смотрите следующую серию завтра».
Муди потер ладонями лицо.
– Как-то раз Руп предложил инсценировать, будто мы находим эту улику. Мы, чтобы все выглядело как можно более достоверно, подбрасываем ее на видное место, и она, допустим, попадается на глаза какому-нибудь недотепе-полицейскому. Нам пришлось бы показать их вашим родителям для опознания. Они бы наверняка отказались признать, что это трусы Сьюзен. Зато это точно не сулило бы ничего хорошего для того парня, у которого мы бы их нашли. Его посчитали бы коллекционером таких вещей.
– Неужели вы собирались подкинуть фальшивую улику в дом Алана Стрикленда?! – воскликнула Бел-лами.
Взгляд Дейла Муди непроизвольно остановился на Денте.
– Это было в самом начале нашего расследования.
Дент несколько секунд смотрел на него и, когда до него дошел смысл сказанного, недоверчиво тряхнул головой:
– О господи!
Он встал и принялся расхаживать по комнате, как будто выискивал, что бы такое ему пнуть. У Дейла возникло опасение, что жертвой ярости Дента может стать он сам, однако гость отошел к окну и устремил взгляд на озеро. Дейл обратил внимание на подсохшее пятнышко крови у него на рубашке чуть выше ремня джинсов. Интересно, откуда оно?
Правда, прежде чем он успел спросить об этом своего гостя, Беллами произнесла:
– Мне он никогда не нравился.
– Кто?
– Руп Кольер. Мне не понравилось, как он во время судебного процесса разговаривал с моими родителями. Он заверял их, что отправит убийцу в тюрьму на долгий срок. Позднее, когда я собирала материал для книги, я позвонила ему и попросила о встрече. Несколько раз он обещал, но всякий раз в самую последнюю минуту отказывался. Наконец он, похоже, исчерпал весь мыслимый запас оправданий и отговорок, и мне было позволено отнять у него десять минут времени. Он был…
– Можете не рассказывать мне, как он повел себя, – оборвал ее Муди. – Я все знаю. – С этими словами он пошевелил пальцами правой руки. Костяшки были содраны и все еще ныли после контакта с зубами Рупа Кольера, однако Дейл ничуть не жалел. Надо было врезать этому самодовольному сукину сыну еще сильнее. – Он послал вас подальше, верно?
– Он постоянно юлил, уходил от ответов на вопросы, – ответила Беллами. – Он заявил мне, что забыл подробности этого эпизода своей биографии, и, так ничего из него не выудив, я попыталась договориться в полицейском управлении. Хотела, чтобы мне показали документы по этому делу.
Дейл вопросительно посмотрел на нее, и Беллами поняла, что он хочет у нее спросить.
– Я пыталась, – сказала она, – но, к сожалению, дело куда-то исчезло.
– Все ясно.
– Вы знали об этом?
– Руп слишком честолюбив и слишком хорошо умеет прикрывать свою задницу. Он не мог допустить, чтобы документы остались в полиции, – ответил Дейл и встал с кресла. – Я тоже умею прикрывать собственную задницу. Я сделал копии со всех документов.
Глава 18
Беллами и Дент недоуменно переглянулись, затем посмотрели на Дейла. Тот скрылся в кухне, которую от гостиной отделяла лишь обшарпанная барная стойка. Здесь он открыл духовку заляпанной жиром кухонной плиты и достал из нее разбухшую от бумаг папку-скоросшиватель, перехваченную толстой замусоленной резинкой.
– Как-то раз я здорово набрался и, забыв, что она там лежит, включил духовку, – пояснил хозяин дома и, подойдя к Беллами, вручил ей папку. Сам же вернулся в свое кресло, закурил и налил себе новую порцию виски.
Со стаканом в руках он пересел на кровать, где устроился рядом с Беллами, которая успела снять с папки резинку и открыть обложку. В папке оказалось огромное количество всевозможных документов. Перевернув обтрепанные бумажные страницы, Беллами поняла, что перед ней документы самого разного свойства: официальные бланки и формуляры, разлинованные тетрадные листы, исписанные разными почерками, протоколы допросов и бесчисленные клочки бумаги, на которых порой стояла всего пара слов. Понадобится не меньше недели, чтобы только разобраться в этом ворохе бумаг.
– Я делал много записей, – пояснил Дейл Муди, – и изъял такие же записи у других полицейских. Потребовалось несколько дней, чтобы тайком скопировать многие документы, в то время как Руп буквально дышал мне в затылок и был готов вырвать их у меня из рук.
Здесь есть кое-какие бумажки Хеймейкера, записи, которые он делал до того, как попросил, чтобы у него забрали это дело и передали его мне.
Дент поднял голову и посмотрел на хозяина дома.
– Случай с отверткой вызвал у него тошноту, – пояснил Муди.
– Как вы отнеслись к тому, что он отказался участвовать в расследовании?
– Мне это не очень понравилось, но у меня не было времени раздумывать над этим. – Муди кивком указал на папку: – Я был очень занят.
– Занят тем, что пытался расколоть меня, – вставил Дент.
Дейл Муди равнодушно пожал широкими плечами:
– Обычно подозревают бойфренда. Или кого-то, кто близко знал жертву.
– Моего отца и сводного брата тоже подозревали? – спросила Беллами.
– Любого, кто подпадал под категорию близких знакомых мужчин.
– Но мой отец?
– Послушайте, я не собираюсь извиняться перед вами за то, что делал свою работу.
Поскольку ей не хотелось спорить с ним – это могло привести к тому, что Дейл замолчит и прекратит свой рассказ, – Беллами сменила тему:
– Я не понимаю, почему Алан Стрикленд не сразу попал под подозрение. Даже согласно моим собственным записям… По крайней мере, мне кажется, что это ваш почерк. – Она показала верхний листок.
Муди кивнул.
Это оказалась копия страницы, вырванной из блокнота. Большая часть текста представляла собой неразборчивую скоропись, которую мог бы расшифровать лишь сам Муди. Правда, кое-что понять было можно. Красной пастой были подчеркнуты отдельные слова или сделаны пометы на полях.
Беллами внимательно просмотрела страницу.
– Вы здесь написали имена свидетелей, которые во время допросов назвали имя Алана Стрикленда. Верно?
Дейл Муди утвердительно кивнул.
– По крайней мере, хотя бы некоторые из них должны были вспомнить, в какой манере Алан танцевал со Сьюзен, – сказала Беллами. – Почему же он не стал с самого начала главным подозреваемым?
По всей видимости, этот вопрос вызвал у Дейла неловкость. Старческие глаза под тяжелыми сморщенными веками обвели комнату, переместились на Дента, затем на Беллами.
– Он и был главным подозреваемым, но прежде я побеседовал с вашими родными. Они назвали мне имя Дента Картера и рассказали о том, что утром он поссорился со Сьюзен.
– Значит, я попал в самую верхнюю строчку списка.
– Верно. Я не мог вернуться к Алану Стрикленду, пока полностью не отработаю тебя.
– Алан был второй подходящей кандидатурой. Но даже тогда вы не слишком-то верили, что преступление совершил он. Верно? – спросила Беллами. – Почему же вы не верили?
Дейл сделал еще один глоток.
– Почему? – повторила вопрос Беллами.
– Когда я в первый раз допрашивал его, он сказал, что Сьюзен дала ему от ворот поворот и посмеялась над ним.
– И вы поверили в это? – спросила Беллами.
– Обычно молодые мужчины, особенно такие дамские угодники, как он, не признаются, что их послали, поэтому я решил, что он сказал правду. По крайней мере, частично сказал правду. Затем был его брат.
Беллами и Дент переглянулись.
– Что? – удивился Дейл.
– Мы бы хотели услышать об этом в первую очередь, – отозвалась Беллами. – Продолжайте, пожалуйста.
Муди затянулся сигаретой и выпустил к потолку струйку дыма.
– Я допрашивал их по отдельности. Брат Алана – его звали Рей – рассказал мне, что было у Алана на уме, когда тот вышел из павильона вместе со Сьюзен. Они подмигнули друг другу. Рей остался. Выпил еще пива, стал заигрывать с девушками. Когда погода неожиданно испортилась, он переполошился. Он не хотел мешать брату, чем бы тот ни был занят в эти минуты, но…
– То есть он был стражем своего брата, – с мрачной усмешкой заключил Дент.
Муди поднял стакан, как будто собираясь выпить за его здоровье.
– Рей рассказал нам, детективам, что он отправился в лес, но встретил на туристической тропе Алана, который возвращался обратно. – Хозяин дома показал на папку. – Здесь есть записи нескольких допросов этого парня. В одном из них он признался, что Алан был «злой как черт».
– Он так и сказал?
– Да, так и сказал. Но добавил при этом, что он отлично понимает Алана, потому что слышал смех вашей сестры. Она даже крикнула его брату: «Эй, не слишком заходись!» А потом велела ему отправляться домой, подрочить и думать при этом о ней.
Беллами почувствовал на себе взгляд Дента: он явно ждал, как она отреагирует на слова Муди. Однако она постаралась сохранить непроницаемое выражение лица.
– В любом случае братья, каждый по отдельности, на допросах рассказали мне одно и то же. Что Алан оставил Сьюзен в лесу и что она посмеялась над ним.
– Почему же это признание не было озвучено на суде? – спросила Беллами. – Поскольку дело строилось на косвенных доказательствах, это вызвало бы у судьи обоснованные сомнения.
– Вызвало бы, пожалуй, – согласился Муди. – Адвокат, назначенный Алану судом, полагался в первую очередь на показания брата подсудимого. С ним едва не случился припадок в то утро, когда должны были заслушать его показания, а Рей не явился на слушание дела. Адвокат не смог назвать причину его отсутствия. Не знал, почему он не пришел в суд, не ведал, где он находится в данный момент.
Защитник отдал себя на милость суда и попросил перенести слушания хотя бы на послеобеденное время, чтобы он мог попытаться найти свидетеля. Руп тут же взвился до потолка. Устроил настоящее цирковое представление по поводу этой, как он выразился, попытки защиты выкручивать руки присяжным. – Муди презрительно фыркнул: – Это был звездный час Кольера!
– Меня в тот день не было в суде, – посетовала Беллами. – Я не помню этого эпизода.
– Дайте угадаю, что случилось дальше, – предложил Дент. – Судья отклонил предложение защиты.
Муди утвердительно кивнул.
– И Рей так и не выступил в суде.
– Почему же он в тот день не пришел?
– Потому что оказался в больнице. По пути в суд угодил в автомобильную аварию. В более или менее нормальное состояние он пришел лишь через несколько дней, и в суде зачитали его письменное свидетельство. Увы, оно не произвело того эффекта, которое вызвало бы его устное выступление. К тому времени, когда Рей поправился и собрался выписываться из больницы, было уже поздно. Алана осудили и перевели в Хантсвилл.
– О боже, – прошептал Дент. – Неудивительно, что у него поехала крыша.
Муди выпрямился в кресле.
– Что? – удивленно спросил он.
– Рей Стрикленд ничего не забыл и не простил.
Бывший полицейский мгновенно понял, о чем идет речь, и кивком указал на синяки Дент:
– Его работа?
– Покажите вашу спину, – попросила Беллами.
Дент встал и приподнял рубашку. Затем они вместе с Беллами рассказали Муди о событиях последних дней и вчерашнем нападении.
– У него больше нет усов, – добавил Дент. – Сейчас он на вид типичный скинхед.
– Откуда такая уверенность, что это Рей?
– Этого мы пока точно не знаем. Но в любом случае этот некто задался целью убить Беллами и меня, и единственное общее, что есть у меня и у нее, – тот самый День поминовения.
– И ее книга, – холодно добавил Муди.
– Если это Рей, то его обида возникла тогда, когда он не смог выступить на суде свидетелем в пользу своего брата, – сказала Беллами. – Он ведь, как ему кажется, подвел Алана. Видимо, он до сегодняшнего дня корит себя за то, что тогда попал в аварию.
– Это была не авария.
Муди произнес эту фразу таким тоном, что Беллами показалось, будто она ослышалась.
Она посмотрела на Дента, однако тот не заметил ее взгляда, потому что его собственный был прикован к хозяину дома.
– Это был не несчастный случай. Руп подстроил Рею столкновение на перекрестке.
Вернее, не он сам, а тот, кому он это заказал. Исполнитель серьезно отнесся к делу и на большой скорости протаранил машину Рея. Помню, как Руп обмолвился, что тогда оба водителя не погибли лишь по счастливой случайности, и добавил: а жаль…
Рей выплюнул шелуху от семечек в окно пикапа. На сиденье рядом с ним лежал бинокль. В этот бинокль он недавно наблюдал за тем, как Дент и Беллами сели в бело-голубой самолет с флажком Техаса на фюзеляже и поднялись в небо.
Он страшно разозлился, когда вчера не смог прикончить Дента. Этот тип не только оставался помехой на его пути, не давая ему возможности добраться до Беллами. Теперь он вдобавок заделался ее личным пилотом, и вот теперь старина Рей вынужден был ломать голову, куда она полетела, когда вернется и где вообще потом их искать.
Но доведи он вчера вечером свое дело до конца и прикончи Картера, его легко могли бы взять с поличным. Но в таком случае он точно не сумел бы отомстить за Алана, а это было для него самым главным. Так что нечего гадать, что было бы, прояви он вчера чуть больше настойчивости.
Вернувшись домой, Рей сразу лег спать. Утром, уплетая хлопья с молоком, он решил проследить за аэродромом, где Картер обязательно – рано или поздно – объявится. Он ждал их долго, около часа, и они наконец появились. В ее машине.
В окуляры бинокля отметины, которые Рей оставил Картеру, смотрелись ярко и живописно. Однако он прилично подпортил фасад этому красавчику. А как сейчас небось болит порез на пояснице Картера! При этой мысли Рей злорадно ухмыльнулся. Но ран и страха, который он напустил на эту парочку, ему было мало. Им придется умереть так же, как пришлось Алану.
Бросив пакетик с семечками на приборную панель, Рей вылез из пикапа. Хотелось размять ноги и задницу, та уже затекла из-за долгого сидения в машине. Но ему хватит терпения. Он дождется той минуты, когда эти двое вернутся, сколь бы ему ни пришлось здесь проторчать.
После их отлета на аэродром совершил взлет или посадку еще не один самолет. Рей долго наблюдал в бинокль за стариком: тот работал не покладая рук – заливал в баки топливо, устанавливал «башмаки» под шасси приземлившихся машин, о чем-то болтал с пилотами, прежде чем дать им отмашку. После чего исчезал в ангаре. Рей решил, что старик ремонтирует самолет. Но он, Рей, от души в нем поковырялся. При этой мысли он осклабился.
Его босс продолжал время от времени ему названивать. Послания на голосовой почте становились все резче и резче «Да пошел он! – подумал Рей. – Буду я еще таким отвечать!
У меня куда более важная миссия!»Ведь именно так поступали герои его любимых фильмов.
Его рука машинально скользнула по левому бицепсу, и он помассировал кожу в том месте, где рука время от времени напоминала о себе болью. Под клыками татуированной змеи кожа была вся в рубцах. Во время той аварии вся левая сторона тела от плеча до лодыжки серь-езно пострадала.
Хуже всего досталось левой руке. В результате аварии ее раздавило почти в лепешку, а все последующие операции, когда врачи пытались сохранить руку, привели к тому, что она осталась изуродованной. Ее, возможно, попросту ампутировали бы, не вмешайся в дело сосудистый хирург, решивший попрактиковаться на Рее, как на подопытной морской свинке.
Как только кожа зажила после последней пересадки, Рей сделал на месте шрамов татуировку со змеей. Пришлось потерпеть, потому что шрамов было много, а рисунок оказался слишком сложным.
Однако ни физические страдания, которые не отпускали его в больнице в течение долгих месяцев, когда он проходил сеансы физиотерапии, ни боль при нанесении татуировки не шли ни в какое сравнение с теми душевными муками, которые терзали его в связи с судом над братом. Он не попал на суд именно в тот день, когда Алан больше всего нуждался в его помощи.
Старший брат был единственным в жизни Рея, кого он любил и кто, в свою очередь, любил его. В отличие от Алана Рей не блистал ни красотой, ни обаянием. Но тот как будто не замечал недостатков младшего брата.
Отца своего они не знали. Их мать была сущей мегерой, и, когда она умерла, братья пили целую неделю, но не от горя, а от радости. После похорон, а хоронили ее они вдвоем, Алан охотно взял на себя роль главы семейства.
Он был постоянным источником хорошего настроения, всегда хвалил младшего брата, уверял, что тот вовсе не урод, что на свете много людей, гораздо более некрасивых, а если ему в школе тяжело дается учеба, это еще не значит, что он глуп. Наоборот, у него есть практическая сметка, а это, по его мнению, гораздо важнее, чем зубрежкой забивать себе голову всякой ерундой.
Алан неизменно старался поднять его самооценку.
Просидев в выпускном классе два года, Рей наконец получил свидетельство о среднем образовании, и Алан помог ему получить работу – такую же, как у него самого: водителя грузовика в компании «Листон Электроникс». Дела у них пошли просто классно. Оба с нетерпением ждали пикника, запланированного на День поминовения.
Пикник начался так, как они и ожидали, со всеобщего веселья, но все пошло наперекосяк, когда Алан принялся ухлестывать за этой листоновской телкой. Сводный ее брат, этот пидорок, передал ему, что она желает потанцевать, и Алан принял это предложение. До этого момента в книге Беллами Прайс этот день был описан тютелька в тютельку.
Но затем она написала, что Алан первым подошел к Сьюзен, а не наоборот. Она заставила тысячи читателей поверить в то, что это Алан потащил Сьюзен в лес, где попытался изнасиловать, а когда она начала сопротивляться, убил ее.
Но Алан рассказал ему, что оставил ее целой и невредимой и она еще посмеялась над ним, а если Алан так сказал, значит, именно так оно и было.
Если бы не авария, Рей выступил бы в суде. Он рассказал бы, как встретил брата, когда тот возвращался по лесной тропинке обратно к павильону. Он поклялся бы на Библии. И это была бы сущая правда.
В тот день они с братом нашли друг друга лишь после того, как по заповеднику прокатился торнадо. Рей еле доковылял до их машины и, увидев, что Алан жив, от радости рухнул на колени. Брат укрылся под старым «Мустангом», который они вместе отремонтировали и довели до ума. Другие машины затянуло в воронку смерча и разбросало по всей округе. Какие-то были искорежены и изуродованы настолько, что стали похожи на смятые куски фольги. Но их «Мустанг» остался цел, так же как и сам Алан.
Когда он крепко – так, что Рей чуть не задохнулся, – обнял брата, у него в глазах стояли слезы. Алан так был рад видеть брата живым и невредимым, что принялся хлопать его по спине, не замечая, что делает ему больно. Рей не возражал.
Читать бесплатно другие книги:
