Святые бастарды Туров Тимур
Одевшись, воспитанник слаш посмотрел в большое зеркало, висящее в прихожей, и увиденное его полностью удовлетворило. Теперь он не выглядел ни бедняком, ни мальчиком-переростком. Иво смотрелся как нормальный, следящий за своей внешностью юноша среднего достатка – то есть как человек, которым он раньше мечтал быть.
Поймав себя на этой мысли, он с удивлением осознал, что его мечты – стать хирургом, жениться, купить небольшую квартиру и жить, как все нормальные люди, – словно слегка деформировались, «поплыли».
Теперь ему хотелось темпа, ритма в жизни. Рыхлое «быть как все» превратилось в «двигаться вперед». Стать хирургом? Да. Но при этом жить полноценной жизнью, общаться с друзьями, узнавать новое. Жениться? Да, наверное. Но – опять же, Иво вспомнил оценивающий взгляд Марии Дробышевой – он может не просто найти подругу, но найти ту, которой он будет действительно интересен. Купить квартиру? Да, конечно. Там, где ему будет лучше всего, и ту, в которой будет хорошо жить.
Раньше все было смутно и маловероятно, мечты виделись как какой-то комикс с рисованными персонажами, в числе которых был и сам Иво. Теперь же все оформлялось в понятную картинку, в которую словно вдохнули жизнь. Он внезапно осознал, что ему впервые за долгие годы действительно интересно, что же будет завтра, и даже – что будет сегодня вечером.
Все наполнилось смыслом, приобрело четкие грани, из вечных полутонов, когда вокруг и не друзья, и не враги, вдруг, словно изваянный резцом, выплыл черный цвет – «Ложа Петра и Павла» и белый – друзья из «Святых бастардов». Теперь он и сам мог сказать про себя, что он – настоящий, а ведь всю жизнь глубоко внутри Иво осознавал, что он никому не нужен. Ни врагам, которых не имелось, ни друзьям, которых, по большому счету, было еще меньше, чем врагов.
– Любуешься? – поинтересовался подошедший элохим.
– Хорошая одежда, – сказал, оборачиваясь, воспитанник слаш.
– Ты просто еще никогда не одевался в действительно хорошую одежду, – грустно произнес Атаниэль. – Ничего, братишка, вот разберемся с нынешней проблемкой, я свожу тебя в ателье на Моховой – там из тебя сделают настоящего короля!
Элохим был одет в мешковатые джинсы и бесформенную, ношенную кем-то более полным футболку. Однако эта одежда, как ни странно, практически не портила «белого» – он все равно выглядел красивым, сильным и подтянутым, и готовым в любое мгновение к действию. Это был как раз тот случай, когда красит не одежда, а тот, кто ее носит.
– Нам не пора? – спросил Иво.
– Еще полтора часа, тутти-ту, – подошел к ним Маж. В левой руке его был короткий жезл, похожий на двух поставленных один на другого ферзей, в правой – перочинный нож. – Времени хоть отбавляй, тутти-там. Атаниэль, что с аквалангом для Иво?
– Зайдем в «Погружение», магазин здесь неподалеку, – мгновенно ответил элохим. – Семь и солнце, чуть не забыл! Иво, ты ведь вчера спал, когда приехал Трориэль?
– Да.
– Он в числе прочего привез книгу Феофана, которую я отдавал ему на хранение. Вон там, на стеллаже лежит, обернутая в газету.
Иво медленно прошел к стеллажу.
Развернув газету, он аккуратно снял карту, легко – это на самом деле не потребовало почти никакого напряжения – раскрыл фолиант на первом попавшемся месте и прочитал:
«Чем сложнее заклинание, тем легче в нем ошибиться. Самые опытные маги создают заклинания, которые они видят как простые, с понятной внутренней логикой, однако менее опытным заклинателям эти построения видятся сложными и запутанными. Создать нечто, что ты видишь легко и просто и что кажется окружающим непостижимым, – фокус, доступный только мастерам, и к этому стоит стремиться».
Иво закрыл книгу, поразившись тому, как совпало то, что написано почти триста лет назад Феофаном, с тем, что они обсуждали в недавнем разговоре. Внезапно у него родилось смутное предположение, и он открыл фолиант на том же месте.
«Прусские альвы сокрыли сей предмет ото всех, но предположение, будто знали они источник вечной молодости – лжа и глупость, ибо в таком ряде все альвы или хотя бы часть их была бы неизменна, а то и моложе, нежели раньше, и вскрылось бы это хотя и в их среде, но сиюминутно, а поскольку подобного за прошедшие декады не обнаружено, то предмет данный наверняка связан с иллюзией молодости, а не с ее восстановлением».
Иво еще раз закрыл том, сунув палец между страниц, и еще раз открыл его.
«А есть еще притон модниц и модников, что на Моховой улице – и многия рекомендации от людей, знающих толк в искусстве выхода в свет, указывают на сей дом, номер семьдесят два».
– Атаниэль? – тихо позвал он.
– Да? – отозвался элохим из прихожей, где он негромко пикировался с Мажем.
– Ателье находится на Моховой, семьдесят два?
– А ты откуда знаешь? – удивился Атаниэль. – Да, именно там.
– Они там давно?
Элохим и альв подошли к Иво.
– Лет пять, может, шесть, – сообщил бескрылый. – А что случилось?
Иво рассказал им о том, что, закрывая книгу и открывая ее, он на одном и том же месте находил разный текст, который два раза из трех перекликался с тем, о чем недавно он сам говорил с Мажем и Атаниэлем.
– Это же артефакт, тутти-ту, а не простая книжка, – пожал плечами альв. – Опытные чародеи долгие годы исследуют подобные вещи, по маленькому шажочку, тутти-там, подбираясь к разгадкам, а ты хочешь, чтобы мы с нахрапу растолковали тебе, что и почему происходит?
– Нет, я не об этом, – попытался объяснить Иво. – Вот, смотрите: Атаниэль сказал об ателье, затем я открываю книгу, и в ней – название улицы и номер дома. А номер мне никто не говорил, да и вообще, во времена Феофана наверняка и улицы такой не было!
– Это все шутки Феофана, – заявил элохим. – Для него загнать собеседника в тупик было лучшим развлечением. Заставить кого-то поверить в миф или сделать так, чтобы никто не верил в то, что существует на самом деле. Он был и священником, и политиком, и авантюристом. Прадед говорил, что про Феофана даже в Италии осталось несколько баек после того, как он там учился. Так что, Иво, не пытайся понять, что он там навертел. Пользуйся книгой, она уже один раз нам очень пригодилась и, скорее всего, пригодится еще неоднократно.
– Вот ты, Атаниэль, молодец, тутти-ту, – покачал головой Маж. – Но употреблять артефакты, которых не понимаешь, дело опасное. Так что, Иво, тутти-там, сам решай – может быть, лучше просто закрыть эту книгу и никогда ее не открывать?
– Ну, спасибо, мужики, – рассмеялся Иво. – Я у вас спросил, как такое вообще возможно, а разрешения на то, чтобы читать соб-ственную книгу, мне не надо.
Альв через плечо воспитанника слаш заглянул в фолиант и вновь покачал головой:
– Странная это штука, тутти-ту. Скорее всего, она как-то взаимодействует с тобой, возможно, также каким-то образом считывает информацию из ноосферы, или, как ее раньше, бывало, называли маги – всеобщего информатория. Я думаю, этот артефакт по способу добычи данных сходен с талантом предсказателей. Хотя ручаться, тутти-там, естественно, не буду. Но вот что точно знаю – книга эта опасна. Если уметь ею пользоваться – откроет многие дороги. А если в чем-то ошибиться – подведет она тебя под тяжелые боевые заклинания, тутти-ту. Так что если вдруг прочитаешь в книге Феофана некролог на себя – можешь сразу покупать гроб и свечки.
– Ты это серьезно? – спросил Атаниэль.
– В общих чертах, тутти-ту, да, – подтвердил альв. – А насчет свечек – нет. Если что, пусть сообщает, а мы еще поборемся!
Все трое рассмеялись. К ним подошел Вереск со щенком на – руках:
– Еще не срок?
– Я вызову такси, – сказал Атаниэль. – Времени еще достаточно, но лучше слегка подстраховаться.
Через двадцать минут, оставив Гавкинга за старшего, «Святые бастарды» в полном составе спустились вниз и сели в такси – старый «Шевроле». Никто особо не маскировался – Иво еще с утра вынул контактные линзы, от которых глаза дико устали, альв был видим и вполне доволен этим, разве что Атаниэль нашел на стеллаже в мансарде старую кожаную шляпу, пришедшуюся впору и вкупе с мешковатыми джинсами и футболкой сделавшую его похожим на американского фермера.
Водитель, парень едва старше Иво, попался словоохотливый, и по дороге до магазина подводного снаряжения успел вывалить кучу новостей – и про то, как попилили бюджет трехсотлетия Санкт-Петербурга, и про новую квартиру Ксении Собчак на Каменноостровском проспекте, и про очередную мафиозную разборку, случившуюся накануне на Дворцовой площади.
– А что там было? – полюбопытствовал Вереск.
– Стреляли, – лаконично ответил водитель и улыбнулся, довольный эффектом. Однако сам не выдержал паузы и продолжил: – Старая мафия, вскормленная Яковлевым, дралась с новой мафией, которую в город привела Матвиенко. У меня у деверя шурин знает сторожа из Эрмитажа, тот такое рассказал! Там из базуки стреляли, восемь машин взорвали, трупов – с полсотни! И знаете что?
Никто ему не ответил. Впрочем, рассказчик и не ожидал ответа, вопрос был риторическим. Выдержав паузу, водитель продолжил:
– По телевизору об этом вообще ничего не сказали! Только, мол, трое молодых людей устроили стрельбу в центре города, и фотографии их. Кстати, это не вы?
– Нас четверо, – среагировал Иво.
– Да ладно, я ж пошутил, – хохотнул водитель. – Знаю я этих, из милиции. Надергали первые попавшиеся фотографии, начальству отчет написали – мол, дело двигается, – и все. А этих троих, которые вроде как стрельбу устроили, на самом деле не существует. Мафия, говорю вам. Точно, мафия! Матвиенковская против яковлевской. Ха, трое пацанов. Взрывы на Петроградке слышно было, двоюродный брат свояка моего кума живет там, проснулся ночью, думал, третья мировая начинается!
– Вот здесь останови, – попросил Атаниэль.
Он вышел, спустился в подвальчик с вывеской, на которой был схематично изображен дельфин, и через несколько минут вернулся с большим свертком.
За то время, пока ждали элохим, водитель успел рассказать несколько драматических историй о переделе Петербурга, старой, собчаковской мафии, которая опиралась на «Свидетелей Иеговы», и о том, что под памятником Кирову есть альтернативный золотой запас России, но об этом никто не знает.
Дальше поехали туда, где договорились встретиться с хозяином катера. По дороге остановились у магазинчика, там Атаниэль набил пару пакетов продуктами – все-таки планировалось корпоративное мероприятие, – а заодно взял полсотни разноцветных воздушных шариков.
– Гений маскировки, тутти-ту, – шепнул севшему вперед элохим Маж. – Тортик-то взял, тутти-там?
– Для тебя, малыш, я купил шоколадку, – тихо ответил Ата-ниэль.
Водитель, увлеченный монологом о преступных разборках политической элиты, даже не заметил этого короткого разговора. Они добрались до нужного места, и таксист, получив с Атаниэля деньги, с видимым сожалением расстался с такими спокойными слушателями.
Катер, несмотря на то что до оговоренного времени оставалось еще около получаса, уже стоял у пристани. На слегка облезшем сером борту красовалось название «Косатка». В довольно просторной кабине кто-то спал, уронив кудлатую голову на штурвал.
– «Косатка»? – удивился Вереск.
– Я, тутти-ту, сам в шоке, – признался Маж. – Наверное, так называет свой инструмент госпожа Смерть.
– Не придирайтесь, – внезапно обиделся элохим. – В следующий раз сами будете искать катер летом, в субботу, во второй половине дня.
Хозяина растолкали. Помятый и похмельный, он тем не менее сразу вспомнил о договоренности, а помахав купюрами перед его носом, Атаниэль смог разбудить живой интерес к прогулке.
Вереск и Маж выразили сомнения в способности этого человека в таком состоянии вести судно, однако, взявшись за штурвал, хозяин мгновенно протрезвел, и пару минут последив за его действиями, Атаниэль удовлетворенно кивнул и прошел в пассажирский отсек к друзьям.
– Туда точно доплывем, – сказал он.
Пока шли по Фонтанке, успели надуть полтора десятка шариков, причем с двумя оборотень переусердствовал – они лопнули. Маж, заявив, что у него одного в этой компании достаточно вкуса и художественного чутья, высовывался в открытые окна и привязывал шарики к веревке, тянувшейся вдоль крыши.
– Переходим к алкоголю, – заявил Атаниэль, едва катер выплыл в Неву. – Не забывайте – у нас праздник!
На самом деле, скорее всего, «Косатка» не удостоилась бы даже второго взгляда от любого, кто за ней наблюдал, – старое потертое судно наверняка за долгие годы примелькалось в акватории.
Тем не менее они расстелили на пластиковом столе вынутое из-под сиденья одеяло, поставили сверху две бутылки – «Мартини» и «Джонни Уокер ред лейбл». Добавили баклагу колы, пару пакетов сока и несколько тарелочек с нарезанными колбасой и сыром.
Элохим налил в два пластиковых стаканчика виски, разбавив его колой, и еще в два – мартини с апельсиновым соком.
– Так и оставим, тутти-ту? – поинтересовался Маж, заметив, что Атаниэль не собирается пить.
– По одной можно, наверное, – неуверенно сказал элохим. – Но вообще я пить не умею и не особенно люблю, если честно. Да, в общем, и без этого у меня проблем хватает.
– А я выпью, – сказал вдруг Иво и потянулся к стаканчику с мартини.
Он видел рекламу этого напитка, встречал его упоминание в книгах и газетах, однако попробовать не доводилось. Вереск посмотрел на него с неодобрением, однако воспитанник слаш сделал пару небольших глотков и отметил про себя, что просто апельсиновый сок, наверное, был бы куда лучше.
Тем временем Маж поднялся и прошел к водителю катера. Они затеяли негромкую перебранку, туда же переместился и Атаниэль, а через минуту в кабину поднялся и Вереск.
Иво небольшими глотками допил содержимое стаканчика и с удивлением понял, что напиток очень вкусный и почти лишен алкоголя. Воспитанник слаш уверенно налил себе еще одну порцию. Попробовал – оказалось горьковато. Долил сока, отпил – опять горьковато. Сделал глоток побольше, добавил сока – и понял, что нашел идеальное соотношение. Неспешно допил второй стаканчик и тут же налил третий, с первого раза добившись нужных пропорций.
– Иво, тутти-ту, какого черта ты не отзываешься? – подошел Маж. – Пойдем, мы уже на месте.
Иво с сожалением допил коктейль, выглянул в окно и в паре метров от себя увидел вырывающийся из-под воды столб света.
– Источник! – заявил он и встал.
– Чувствую, но не вижу, тутти-ту, – пожаловался альв. – Атаниэль, стоп, бросайте якорь! Кстати, тутти-там, когда ты успел так нажраться?
– Я абсолютно трезв, – уверенно ответил Иво. Он чувствовал приятный душевный подъем. При этом язык не заплетался, ноги дер-жали нормально. – Там алкоголя-то почти нет!
– Следи за пальцем, – подойдя, элохим одной рукой взял Иво за плечо, второй провел перед глазами. – Ну, в мясо нажраться не успел, но клянусь Семью, успешно шел в этом направлении. Ты что, не понимаешь, что от тебя все зависит? Кроме тебя, никто не нырнет!
– Да там алкоголя-то почти нет, – повторил воспитанник слаш. – Я пил кое-чего, и спиртное всегда неприятное и резкое, а потом словно удар по голове, и все вокруг мутное.
Трое друзей внимательно смотрели на него. Наконец Атаниэль хмыкнул и заявил:
– Ладно, рискнем. Второй раз плыть сюда гораздо опаснее. Иво, ты просто никогда не пил хорошего алкоголя. Лучшие напитки употребляются за беседой и совершенно незаметно, хуже того – они вкусные. И пока не встанешь, ты ни в жизнь не догадаешься, что уже пьян.
Иво начал переодеваться в гидрокостюм. Через пару минут, едва не забыв настроить под себя маску и загубник, он был готов.
Элохим тщательно проверил все ремешки, несколько раз прошелся по сочленениям и открыл-закрыл карабины.
– Сколько раз ты должен дернуть за веревку, чтобы мы начали тебя тянуть? – спросил он.
Иво точно помнил – ничего подобного Атаниэль ему не говорил. Однако и Маж, и Вереск смотрели на него серьезно, а значит, это не было шуткой.
– Два? – неуверенно спросил Иво.
– Пусть будет два, – махнул рукой элохим. – Здесь всего несколько метров вниз, там на минуту работы и столько же вверх. Если что, откачаем.
От этих слов Иво почти протрезвел. Ему стало стыдно за то, что он, как бывалый алкоголик, успел накачаться за те несколько минут, что провел без компании друзей.
Дальнейшее он помнил смутно и кусками – вот он плывет вниз рядом с источником, подсвечивая путь фонарем. Вот отщелкивает замок шнура-артефакта. Вот следит за рыбкой, которая, совершенно его не боясь, словно застыла рядом с рассеивающимся лучом.
Вот сверху дергают дважды, и он, вспомнив наставления, отвечает тройным подергиванием.
А вот уже всплывает – и неясно, закрыл он замок или нет, а может, надо вернуться? И момент удивления, когда непонятно, куда он движется – вниз, чтобы проверить, замкнул ли он артефакт, или уже вверх?
И – рывком – смеющийся Атаниэль и сосредоточенно хлещущий его по щекам Маж. И Вереск, который почему-то решил, что с Иво срочно нужно снять гидрокостюм.
А следом – улыбающийся Стас в белом халате, режущий куклу на операционном столе…
Глава 18
В кофейне на Сенной площади сидели в основном пары – девушки с парнями, парни с парнями, девушки с девушками. Людей старше тридцати здесь было немного – сама культура такого времяпрепровождения пришла в Россию недавно. И тем большее недоумение вызывали у постоянных посетителей четверо мрачных мужчин, каждому из которых было под пятьдесят, что в гробовом молчании цедили кофе за столиком в углу.
У одного из мужчин пиликнул телефон. Мужчина слушал несколько секунд, затем встал и пошел к выходу. Остальные трое точно так же, не говоря ни слова, двинулись за ним.
Всполошившаяся официантка метнулась к столику и облегченно вздохнула – там лежало несколько купюр, явно покрывавших стоимость кофе. Охранник, стоявший в дверях, вряд ли смог бы что-то противопоставить этим мрачным мужикам, а недостачу повесили бы на якобы не уследившую девушку.
Выйдя из кофейни, мужчины направились по улице Ефимова в сторону Фонтанки. Находящаяся в самом сердце Петербурга эта улочка являла собой жалкое зрелище – разрисованная стена около строящегося торгового центра, обшарпанные дома, мусорные баки, ржавеющие автомобили, запаркованные когда-то давно и забытые владельцами.
Впрочем, окружающий «пейзаж» мало интересовал четверых мужчин.
Они дошли до мусорных баков и чуть сдвинули их. Затем трое зашли за импровизированное ограждение и там присели, скрываясь от прохожих, которых, впрочем, было совсем немного.
Через минуту из-за баков показалась оглядывающаяся собака, подозрительно похожая на волка. Четвертый мужчина на мгновение скрылся из виду, затем вышел обратно с большим пакетом, из которого торчал рукав рубашки. Мужчина быстрым шагом прошел в ближайшую арку, а еще через минуту оттуда выскочил крупный пес. К нему тут же присоединились три собаки, выбравшиеся из-за мусорных баков.
Все четверо добежали до набережной Фонтанки, дождались, пока пройдет поток машин, степенно перешли через дорогу, выбрались на центр мостика и там замерли, просунув морды в фигурную решетку.
Люди, стоящие на мосту, вначале шарахнулись от таких соседей, но псы не проявляли агрессии, и вскоре все успокоились, хотя ближе двух метров к животным никто не подходил.
Пацан лет десяти, вырвавшись из рук матери, подбежал и погладил одного пса, на что тот отреагировал лишь досадливым подергиванием уха. Мать рявкнула на ребенка, и тот вынужден был вернуться к ней.
Псы стояли и ждали. Так прошло минут двадцать, а потом, когда к мостику подплыл небольшой катер, животные одно за другим ловко перемахнули ограду и спрыгнули на судно. Первый пес упал на стекло кабины, разбил его и провалился внутрь. Второй и третий приземлились на крышу каюты, а четвертый скатился по корме, лишь чудом не попав в лопасти мотора.
Все эти события произошли так быстро и почти бесшумно, что их увидела только одна дама средних лет. Она осмотрелась, ища, с кем можно обсудить происшествие, но, не найдя других свидетелей, обиженно поджала губы.
И в этот момент с другой стороны моста раздались крики.
Иво проснулся оттого, что его скинули в воду.
Одно мгновение он не понимал, где находится, но почти сразу сообразил – в нескольких метрах от него дрейфовал катер, а сам он плавал в мутных водах реки Фонтанки. С катера доносились хриплые возгласы, злобное рычание и неритмичный стук.
Катер развернуло носом к воспитаннику слаш, и он увидел, как двое мощных псов теснят стоящего на самом краю Атаниэля. Элохим, с обмотанной вокруг правой руки курткой, время от времени делал выпад левой, словно собирался атаковать. Псы вроде бы даже вздрагивали, но особенного страха не проявляли и отступать явно не собирались.
Позади собак раздался громкий вопль, и одна из них обернулась. Атаниэль прыгнул на вторую, а дальше Иво не видел, так как подплыл вплотную к носу катера и, ухватившись за свисавшую петлей веревку, начал карабкаться вверх.
В книгах про пиратов те легко забирались даже на многопалубные корабли – по якорной цепи или перебираясь по резным фигурам. Иво позавидовал героям прошлого, которым не доводилось сталкиваться с нейлоновыми шнурами и скользким пластиком.
На катере шла схватка, однако никто не стрелял и не использовал заклинаний. Воспитанник слаш наконец умудрился подтянуться и закинуть вверх ногу, зацепившись ею за борт.
Сжимая зубы от напряжения, Иво наконец вылез наверх и увидел продавленное лобовое стекло кабины. Один из псов, Атаниэль и водитель катера были то ли мертвыми, то ли без чувств. Еще трое псов, сцепившись в клубок, чуть ли не топтались по поверженному Мажу. Если размышлять логично, то двое в этом клубке были чужими маах'керу и один – Вереском.
Иво, еще не зная, что он будет делать, осторожно вошел в кабину и увидел лежащий на приборной панели пистолет. Взяв его, он попытался понять, кто из трех псов – Вереск, но все они были одинаково злыми, большими и серо-черными.
И тогда воспитанник слаш выстрелил вверх.
Грохот оказался страшным, а эффект – удивительным. Клубок распался на три части, затем две вновь сплелись, а третья кинулась на Иво. Тот выставил оружие перед собой и нажал на спусковой крючок, а в следующий момент рядом с его горлом клацнули клыки.
Отшатнувшись, воспитанник слаш упал боком на штурвал. Дважды Иво удалось уклониться, но в третий раз зубы пса захватили мокрый воротник замшевой куртки, стиснули горло.
Уже видя перед глазами красных мух на черном фоне, Иво сумел кое-как выкрутить руку с пистолетом и выстрелил в пса.
Перед глазами возник Стас.
Он что-то говорил неслышно, и Иво вдруг понял, что вот это оно и есть – «смертное проклятие». Когда ты умираешь, а рядом с тобой не друзья, не недавние враги, к которым ты питаешь ненависть и с которыми готов биться до последнего. Рядом – мертвый верог, к которому ты успел привыкнуть и который играет чуть ли не роль шута в твоих снах.
Однако Стас почти сразу растаял, а перед глазами закачался серый пластиковый потолок с маленькой, окаймленной черным дыркой.
Иво с трудом приподнялся на локте. Рядом дергал задними лапами недавний противник, спина его была окровавлена, а в глубине кабины, разделенные сломанным откидным столиком, тяжело дыша и остервенело скалясь, глядели друг на друга два пса.
– Я сейчас выстрелю тебе в голову, – сказал Иво, с ужасом понимая, что не знает, кто из животных – Вереск. – С двух метров я не промахнусь, и даже хваленая регенерация маах'керу тебе не поможет.
Один из псов тихо зарычал, глянув на Иво.
Тот усмехнулся – проблема решена. Он навел оружие на оборотня и нажал на спуск. Пистолет щелкнул, показывая, что патроны кончились. И тут же в ногу человеку впились зубы – раненый им недавно маах'керу нашел силы проползти пару сантиметров и сжать челюсти.
Глядя вниз, краем глаза Иво отметил бросок того пса, что сражался с Вереском, причем бросок в свою сторону. Но сделать уже ничего не успел и почти сразу же погрузился во тьму, по другую сторону которой его вновь поджидал Стас.
На этот раз каждое движение покойного верог отдавалось нешуточной болью – вот скальпель полоснул по руке, и словно огненным бичом стегнули по предплечью. Вот кровопийца аккуратно сжал громадными плоскогубцами горло, и воздуха снова, не в первый уже раз, стало не хватать…
– А ю олл райт? – проступил сквозь тающий образ Стаса Вереск. Оборотень был голым, но за счет длинных царапин и множества кровоподтеков таковым не выглядел. – О, йес.
Иво попробовал встать, но ноги его не слушались. Перед глазами плавали разноцветные круги, руки были словно ватные.
Кое-как поднеся ладони к голове, он пустил в ход «анальгин». Стало легче, но не очень – разве что голова слегка прояснилась, но боль, словно десяток метров раскаленной колючей проволоки, окутывала все тело.
Рядом, постанывая, приходил в себя Маж, чуть дальше Вереск, разорвав футболку на груди Атаниэля, пытался понять, бьется ли у него сердце.
– Какого, тутти-ту, дьявола, – медленно пробормотал альв, вставая. – Я помню, как разбилось стекло, затем вроде бы меня ударили по голове… Что это было, тутти-там?
– А ю олл райт? – повернулся к нему оборотень. – Экселлент…
– Нападение маах'керу, – объяснил Иво. – Ты, кстати, говорил, что в «Ложе» оборотней нет.
Маж, покачивая головой, подошел к Вереску и Атаниэлю. Катер прибило к высокой набережной и начало аккуратно постукивать о бетон. Находившиеся вверху туристы принялись радостно фотографировать разбитое лобовое стекло.
Вереск, видимо, нашел способ, как привести в чувство Атаниэля – элохим приподнялся на четвереньках, в то время как оборотень пошел вглубь кабины и начал подбирать одежду.
Едва придя в себя, бескрылый подошел к штурвалу, подвинул бесчувственного хозяина и, усевшись на место капитана, завел двигатель.
– Куда плывем? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, добавил дизелю оборотов.
Натужно урча, кораблик медленно, но уверенно начал набирать скорость.
Иво наконец смог осмотреться – они были между Гороховой улицей и Московским проспектом, сразу за маленьким мостиком, названия которого воспитанник слаш не помнил, а скорее всего, никогда и не знал.
На катер сверху смотрели люди, и не только они – в толпе на мостике находился как минимум один дейвона и двое Часовщиков. Надеяться на то, что «Ложа» еще не знает о том, что они здесь, не стоило.
– Нас обнаружили, – сказал Иво.
– Кто бы сомневался, – Вереск успел не только одеться, но и найти «переводчик». – Плывем как можно быстрее и как можно дальше.
– Братишки, уберите пса с левого борта, – попросил элохим. – Я его туда сбросил, накинув канат.
Иво выглянул и обнаружил, что пес-маах’керу действительно висит на веревке, обвязанной вокруг неожиданно длинной шеи.
– И приведите в чувство хозяина нашего катера, – вновь по-просил элохим. – Заорав, он спас меня.
Вереск проскользнул мимо Иво и перерезал веревку, так что труп с бульканьем ушел в воду. Маж занялся хозяином «Косатки», но тот, хотя и явно был жив, в себя не приходил.
– У него есть телефон? – поинтересовался Атаниэль.
– Есть, тутти-ту, – альв вынул из кармана бесчувственного человека старый «Эрикссон».
– Дай сюда, я вызову такси. – Элохим забрал трубку у альва. – Хозяина придется оставить на катере, я ему денег побольше в карман положу. Семь и небо, его наверняка возьмут в оборот, но с собой его тащить нереально. Приводите пока себя в порядок.
Атаниэль быстро дозвонился до диспетчерской такси, договорился о месте и времени встречи. Альв сидел на покосившемся во время свалки сиденье и то ли размышлял, то ли медитировал. Вереск стоял за спиной элохим и смотрел вперед.
Иво попытался восстановить цепь событий. Вот он выпил два коктейля. Или три? Этот момент помнился смутно. Затем вроде бы нырял. Один или два раза. Момент подъема словно провалился в бездну памяти и никак оттуда не выковыривался.
Затем был сон – почему-то не с Еремеем, а со Стасом. Почему? Может быть, дело в алкоголе? Неправильный ход мыслей. Скорее надо понять, почему сны в последнее время были с Еремеем. Началось это вчера, незадолго до подключения к источнику. Хотя не так уж и незадолго, почти сразу после больницы.
Больница. Врач-верог, врач-сатра… «Цветок»! Точно, «цветок» и его «побочные эффекты», о которых говорил врач!
Иво пробежался руками по карманам, но волшебной вещи там не было. Зашел вглубь каюты – бардак здесь был просто ужасающий: сломанные сиденья и выгнутый в точке крепления откидной столик, ровный слой битого стекла, бурой жижи, в которой смешались виски, мартини и кровь, куски сыра и мяса.
А в углу, за помятой стопкой из десятка пластиковых стаканчиков, лежал «цветок» – неприметный и абсолютно с виду целый. Иво поднял его, отметив, что вещь тут же начала слегка светиться, и сунул ее во внутренний карман куртки.
– …Я откинул его, – Вереск, видимо, рассказывал Мажу, что случилось, пока тот был в отключке. – Второй собирался перегрызть Иво горло, защищать Иво я не мог, их и так было двое на меня одного, и я ударил по краю стола сверху, слегка оглушив врага столешницей, и выкинул Иво в окно, надеясь, что он в воде придет в себя.
Так вот кто его скинул в воду! Воспитанник слаш испытал смешанные чувства – с одной стороны, Вереск спасал ему жизнь, с другой – чуть не убил.
– Ты был без сознания, – продолжал тем временем оборотень. – Врагов – четверо. Хозяин катера забился в угол, двигатель заглох. Атаниэль, видимо чтобы не драться в тесной кабине, вылез наружу. Двое против него – и двое против меня. Мне нужен был момент, чтобы поменять облик, с двумя псами как человек я проигрывал совершенно точно. Хозяин достал нож и попытался ткнуть одного из маах'керу, тот отвлекся, я в этот момент перекинулся, хозяин это увидел и заорал, его тут же вырубили, чтобы не голосил особо.
– Дальше я скажу, – не переставая управлять катером, заявил Атаниэль. – На крик хозяина один из моих противников отвлекся. Рядом с ним был швартов. Я «длинной рукой» накинул веревку на шею отвлекшемуся оборотню, а сам бросился на второго, при этом попробовал пнуть первого, чтобы уронить его с катера. Дальше, извиняйте, не помню. Но, видимо, столкнуть удалось, от рывка оборотень под собственным весом сломал себе шею.
– Атаниэль спихнул одного маах’керу с катера, – вновь заговорил Вереск, – и вместе со вторым сквозь разбитое стекло провалился в кабину. Причем оба остались лежать. Тем временем на меня наседали двое маах'керу, и я, если честно, просто пытался выжить – вывернуться, не подставить горло, увернуться. Это были опытные бойцы, мне и против одного-то было бы сложно, а с двумя я заведомо проигрывал. Сколько это длилось, сказать не могу, но потом раздался выстрел, и я смог отскочить в угол. Стрелял Иво. Один из моих противников кинулся на него, со вторым мне было уже чуть легче – во всяком случае, я весил чуть больше него, и он был уже старый. На самом деле все они были старыми, но еще крепкими. Против одного я мог держаться долго. Затем я услышал, как Иво сказал, что собирается убить моего противника. Почему он сразу не выстрелил, я не понял.
– Я не знал, кто из вас – кто, – признался воспитанник слаш.
– Это же очевидно! – воскликнул Вереск.
– Тебе очевидно, тутти-ту, а человеку – нет, – сказал альв. – Дальше можете не рассказывать, в то, что с одним оборотнем вы вдвоем справились, я верю, тутти-там. Куда трупы дели?
Вереск замялся, потом честно признался:
– Они все еще живы были, кроме повешенного Атаниэлем. Я скинул их за борт, и если маах'керу в России хотя бы примерно такие же, как в Квебеке, то все они выживут.
– Ясненько, тутти-ту, – Маж покачал головой. – В «Ложе Петра и Павла» нет маах'керу, но это ничего не значит. Среди тех, кто готов служить «Ложе», есть и альвы, тутти-ту, и джинна, и люди, и Часовщики, и оборотни. Но что это за маах’керу, которые решили справиться с нами без помощи магии, я не знаю.
– Братишка, на этот вопрос никто не ответит, – ехидно заметил Атаниэль. – Вереск, может, это родичи пришли по твою душу?
– Нет, – отрезал маах'керу, воспринявший шутку серьезно. – Они мне незнакомы, я не встречался с представителями этой стаи, иначе наверняка опознал бы их запах.
– Прогулки по городу становятся все более опасными, – усмехнулся Атаниэль. – А у меня ведь есть пара поводов пожить чуть подольше!
Он подвел катер к причалу, направил его между речным трамвайчиком и моторной лодкой.
– Куда прешь, скотина! – заорал из моторки дюжий мужик в камуфляже без знаков различия. – Если прижмешь меня, всю жизнь платить будешь!
Элохим спокойно открыл дверь каюты и крикнул:
– Сто баксов заработать хочешь?
– Что надо сделать? – насторожился мигом сбавивший тон мужик.
– У нас тут швартовы потерялись, и хозяин в обморок упал, надо устранить недостатки, – Атаниэль подмигнул.
Иво не видел, как его друг выглядел сквозь Пелену, но вид у элохим наверняка был разбойничий и помятый.
– Ни фига себе, – заглянул в окно каюты мужик. – Пятьсот баксов, катерок привяжу, но хозяина будить не буду, свалю от греха подальше.
– Согласен, – Атаниэль заглушил двигатель, выпрыгнул на пристань и придержал катер, пока с него сходили Иво, Вереск и Маж. Затем отсчитал пять сотенных купюр.
За всей этой сценой из речного трамвайчика наблюдали около двадцати туристов, один из которых был джинна, судя по кепке с флажком, из ФРГ.
– А теперь – бегом, – сказал Атаниэль. – В ста метрах отсюда должна быть «Волга» с номером семьсот двадцать шесть, это наше такси.
Водитель такси, стоящего на углу набережной Фонтанки и Лермонтовского проспекта, едва завидев бегущую в его сторону четверку парней, сдал назад, – однако позади был перекресток, – и тут же рванул вперед. Но, не доезжая десяти метров до вырвавшегося вперед Атаниэля, резко затормозил и заглох.
– От нас не уйдешь, – сообщил элохим, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье. Мгновением позже в автомобиле устроились остальные трое. – По-моему, у тебя передние суппорта подклинивает.
Таксист, седой грузин, с ужасом смотрел на пассажиров, переводя взгляд с одного на другого.
– Поехали, тутти-ту, это мы вас вызвали, – заявил сзади Маж. – Суппорты уже наверняка в порядке.
– Вы грабители? – опасливо поинтересовался таксист.
– Мы клиенты, – ответил Атаниэль, выкладывая на торпеду стодолларовую бумажку. – Если через двадцать минут будем на углу Кавалергардской и Суворовского – получишь столько же.
Машина тут же тронулась. Иво подумал, что таксист наверняка повез бы их и без денег, настолько сильно они напугали его.
– А я знаю вас, – сообщил таксист. – Вы вчера на Дворцовой площади стрельбу устроили. Ваши фотографии по телевизору показывали, и еще сгоревшую машину около Исаакиевской площади.
– Не читайте отечественных газет, – порекомендовал Атаниэль.
– Чем быстрее вы нас довезете, тутти-ту, – добавил сзади Маж, – тем меньше шансов, что завтра покажут вашу сгоревшую машину.
Грузин вцепился в руль и прибавил газу. Иво, которого фраза альва покоробила, вдруг понял, что Маж абсолютно прав. Любой, оказавшийся рядом с ними – что Трориэль, что хозяин катера, – ежесекундно рисковал жизнью и имуществом.
– Да все нормально, – спокойно отозвался Вереск, глядя в затонированное окно на Фонтанку, по которой, ревя сиренами, плыли два катера с надписью «ОМОН». – Спокойно доедем, расплатимся и разойдемся.
Однако Иво уже совсем не был в этом уверен – и по сосредоточенному лицу Атаниэля и по ехидно-безумному Мажа было понятно, что большинство «Святых бастардов» разделяет его мнение, а не вариант Вереска.
Переехав через Аничков мост и только набрав скорость, таксист резко затормозил, повинуясь жесту выскочившего непонятно откуда инспектора ГАИ.
– Сержант Васильев, проверка документов, – заявил милиционер. – Скорость превышаем?
– Ну, семьдесят-то можно, я тридцать лет за рулем, – начал оправдываться таксист.
Читать бесплатно другие книги:
