Святые бастарды Туров Тимур

Глава 9

Со стен большой комнаты мигали полторы сотни плоских мониторов, на каждом из которых отражалась жизнь какого-то места в Санкт-Петербурге. Среди этих мест были и знакомые любому туристу Петропавловская крепость, Гостиный двор, Исаакиевский собор и многие другие исторические места.

Однако имелись здесь и какие-то дворы, двери, скамейки в парках – места, даже часть которых узнал бы не каждый коренной обитатель города. Время от времени то один монитор, то другой издавал негромкий писк и показывал небольшое окошко с информацией, данной настолько мелким шрифтом, что рассмотреть ее было бы сложно даже с расстояния в метр.

Но двое находившихся в комнате не обращали внимания ни на мониторы, ни на писк. Один из них, сероглазый высокий блондин, сидел между двумя полукругами столов, уставленных разнообразной офисной техникой, второй – безволосый и словно с бельмами в каждом глазу – ходил вокруг, заставляя собеседника крутиться вместе с комфортным кожаным креслом.

– И поэтому, я считаю, необходимо вмешаться немедленно, – произнес сероглазый, завершая долгий монолог.

– Вмешаться? – иронично поинтересовался лысый. – Ты, рука «действующих», говоришь мне, командору «разговаривающих», что мы должны вмешаться?

– Ну, на самом деле в рангах между нами всего одна ступень, – сероглазый хмыкнул. – А наш командор в Амстердаме и, судя по всему, надолго. Я исполняю его обязанности, и я не мизинец и не ладонь, ты не должен чувствовать себя уязвленным. Ты считаешь, что собранной мною информации недостаточно?

Лысый недовольно поморщился:

– Ты не до конца понимаешь ситуацию. К сожалению, сейчас никакой повод, кроме разве что прямого нападения на нашу резиденцию, не будет достаточным для того, чтобы мы выступили открыто против Желтого Ока. О том, что именно они помогли «Ложе Петра и Павла» в девяносто втором вытеснить нас с Миллионной улицы, знаем только мы, и доказательств у нас нет. О том, что «Ложа» вместе с Оком проводит масштабный эксперимент на Стрелке Васильевского острова, знаем тоже только мы, и на этот раз – только с твоих слов. Ты сам сказал, что прямых доказательств нет, есть только статистика и данные анализа.

– «Эксперимент»? – удивился сероглазый. – Ты называешь «экспериментом» то, что убило предыдущего магистра Санкт-Петербургского отделения Изумрудных Крыльев?

– Давай я перескажу твою историю, и ты сам решишь, как это выглядит. Итак, в две тысячи первом под асфальт между Дворцовым и Биржевым мостами закатали некий прибор. Определяя нужные кандидатуры на подъездах к этому месту и управляя двумя светофорами, неустановленные лица, предположительно маги «Ложи Петра и Павла» совместно с магами из Петербургского Желтого Ока, за два с половиной года устранили не менее тридцати магов и видных деятелей из разных объединений Санкт-Петербурга, каждый из которых так или иначе мешал либо «Ложе», либо «Оку». Я все правильно изложил?

– В общих чертах – да, – согласился сероглазый.

– А теперь ответь мне на несколько вопросов. Во-первых, как ты докажешь, что хотя бы одна смерть не была естественной? Они умирали от инфарктов, от того, что не справились с управлением машиной и врезались в столб или стену, от кровоизлияния в мозг и от множества разных – РАЗНЫХ – причин, причем большинство скончалось довольно далеко от указанного тобой места, а некоторые даже на следующий день после посещения Стрелки Васильев-ского острова. Не отвечай, не стоит.

Предположим, мы докажем всем, что все было именно так, как ты говоришь. Вскроем асфальт и – не обнаружим там ничего. Потому что фактов у тебя нет, кроме того, что дорожные работы там проводились и при этом присутствовали некие маги, что, впрочем, довольно естественно, так как в Военно-морском музее рядом с местом ремонта находится наблюдательный пункт «Ложи Петра и Павла».

Итак, мы вскроем асфальт, ничего там не найдем и останемся крайними. А пока мы будем его вскрывать, заклинание, которое ты просмотрел, так как увлекся прибором, сработает и благополучно убьет всех присутствующих – в тот же день или на следующий. Я тебе верю и восхищен твоей работой с информацией – как ты соединил все эти смерти, вычислил место, где все жертвы были в тот день или предыдущий, узнал, когда там вскрывали асфальт и так далее. Но доказательств у нас нет, Желтое Око благодаря негласной связи с «Ложей» значительно усилилось.

Война между двумя орденами, развязанная нами, будет иметь большой резонанс, и при этом мы почти гарантированно проиграем. Ты знаешь, почему командором «разговаривающих» стал я, а не Михаил? Он лучший стратег, у него стальная хватка. Нет, не знаешь? А я скажу. Потому что мы проиграли важный бой и стали слабее, потому что надо было не воевать, а выживать. С девяносто второго года мы остались в тех же границах, у нас есть глаза и уши во всех объединениях, мы в любой момент готовы к обороне. Но к наступлению мы будем готовы только тогда, когда наше преимущество будет очевидным и исход войны – недвусмысленным.

– А если этого не будет никогда? – поинтересовался сероглазый.

Его собеседник улыбнулся, и стало понятно – если этого не будет никогда, значит, открытого столкновения никогда и не произойдет.

– У тебя связаны руки, но и связанными ты делаешь немало, – кивнул на экраны лысый. – Я вижу, ты отслеживаешь эту компанию из альва, элохим и человека. Они великолепно поработали сегодня.

– Я не планировал этого, – честно признался сероглазый. – Но они могут преподнести еще немало сюрпризов. За ними следят постоянно, иногда я немного помогаю, но, боюсь, они убьют себя сами – у них нет стопоров.

– В любом случае, присмотри за ними, – с начальственными интонациями произнес лысый. – Главное, не вмешивайся в конфликты.

– Конечно, – ответил сероглазый. В этот момент отчаянно запищал один из экранов на стене, картинка сильно приблизилась, и стал виден старый элохим, идущий по набережной рядом с Исаакиевским собором. – Интраэль!

– Хитрый лис, – сказал лысый. – Полтора года назад я был уверен, что «Ложа» сомнет их, но у них открылся источник, он воспитал несколько очень сильных магов, укрепил ряды «белых», после чего Креон не решился начинать конфликт…

Эти двое не любили друг друга – один все время старался показать, что второй ему не ровня, а второй игнорировал эти намеки.

Впрочем, это не мешало им уважать друг друга и поддерживать, естественно, настолько, насколько вообще «разговаривающий» может поддержать «действующего», и наоборот.

– Засыпал я три часа назад управляющим небольшой разборкой, – Часовщик открыл ключом дверь старенького «Мерседеса» S-класса. Даже в темноте было видно, что его серый кузов сильно проржавел. – Через десять минут после того, как проснулся, стал ее владельцем. А еще через сорок минут выяснилось, что сделка готова сорваться!

Во дворе было темно, почти все окна в домах уже погасли, фонари не горели.

– Объясни еще раз, что произошло? – Иво сел рядом с води-телем.

– Я ждал Атаниэля у своих друзей, которые были готовы мне дать денег взаймы, – Часовщик глубоко вздохнул, успокаиваясь, затем крутанул ключ в личинке замка зажигания. К удивлению Иво, мотор завелся сразу, и звук оказался негромким и приятным. – По дороге шеф со мной разговаривал, мы обсуждали детали – ну, что и как будет, если я, пока он не выкупит бизнес, еще машины в разбор возьму и тому подобное. И вдруг он кричит: «Нападение! Маж, они по колесам бьют!» А потом уже мне: «Срочно, улица Листьева, дом семнадцать, квартира четыре, первая дверь напротив входа, скажи Иво, что нас маах’керу атаковали около телецентра!» И все. Вот я и приехал за тобой… И за канадцем вашим. Поедем сейчас к нашим, в сам конфликт они не полезут, а вот амулетами и советом помогут.

– Понятно, – Иво ситуация не нравилась, и он совершенно не представлял, как он сможет хоть что-то сделать против маах’керу, которые смогли захватить Атаниэля и Мажа. – А куда конкретно мы едем? Мосты ведь разведены?

– А ты не слышал про Обуховский паром? – поразился Тек-Чат. – Как можно жить в Петербурге и не слышать про него? Все маги знают, что когда мосты разводят, Часовщики запускают паром. Это подлые джинна придумали строить Большой Обуховский мост, который называют еще «Вантовым», вытянули денег из бюджета на эту махину, чтобы не платить Часовщикам!

И действительно, через пару минут машина свернула с дороги, проехала под «кирпич» в большие ворота, миновала два больших, явно заводских здания и приблизилась к компании из полудюжины автомобилей, два из которых были громоздкими и странными произведениями Часовщиков. В ближайшем, единственном незатонированном из всех, сидела пара джинна, оттуда доносилось веселое рэгги.

Иво огляделся – место казалось смутно знакомым, хотя в этом районе города он бывал очень редко. Вроде бы это была набережная промзоны неподалеку от проспекта Обуховской Обороны. Съезда к воде не имелось, машины стояли на асфальтированной площадке в тридцати метрах от Невы. Никакого парома видно не было, и как на него заезжать, тоже выглядело непонятным, но остальные спокойно ждали.

А еще через пять минут между машин пробежался мальчишка-Часовщик, собиравший со всех по двести рублей за переправу. Затем к берегу словно из ниоткуда подплыл паром – площадка метров сорок на сорок, дальний и ближний края ее были заострены. Из ближайшего края выдвинулась аппарель, легла на асфальтированную площадку. Машины по одной поднялись в воздух и перенеслись на паром, возвышавшийся над водой метров на пять.

Затем они одна за другой съехали по аппарели на приемную площадку, которая словно квадратик из пятнашек скользила по палубе, расставляя автомобили как можно компактнее.

Тек-Чат аккуратно съехал вниз, словно по эстакаде, площадка с машиной скользнула в сторону и поставила «Мерседес» почти у выхода – джинна в «Пежо» поместили гораздо дальше.

– Блат? – поинтересовался Иво.

– Ну, своих-то как не уважить? – вопросом на вопрос ответил Часовщик.

Паром двинулся и с места набрал большую скорость. Противоположного берега они достигли за пару минут. Затем машины по одной поднялись вверх и переместились на набережную.

Несмотря на то что дно у автомобиля подрагивало, мотор и ходовая работали исправно. Тек-Чат шел стабильно на скорости сто – сто десять километров в час, легко обгоняя часть попутных машин и спокойно уступая тем, кто ехал быстрее.

Через двадцать минут он достиг проспекта Энгельса и почти сразу свернул во двор, с помощью амулета активировав маскировку.

– А сам не мог бы так сделать? – поинтересовался Вереск. – Простое же заклинание.

– Так – не мог, – ворчливо отозвался Часовщик. – Это почти полный аналог «белого плаща» элохим, считай абсолютный «отвод глаз». Здесь в любом месте могут быть агенты «Ложи», и я бы очень не хотел, чтобы они нас обнаружили.

Следующие минут пять Тек-Чат кружил по дворам, заезжая в одну арку и выезжая в другую, но ни разу не выбираясь на большие улицы.

– Мы кружим на одном месте, – констатировал Вереск.

– Да, – нервно ответил Часовщик. – Я очень осторожен! Не могу же я привести к родственникам «хвост»?

Иво удивленно посмотрел на водителя. Буквально несколько часов назад Тек-Чат уверенно и легко уходил от погони, спасая его, Мажа и Атаниэля, и в нем не было ни страха, ни осторожности, только азарт и веселье.

А сейчас это был словно другой Часовщик. Впрочем, возможно, его изменила новость о том, что разборка «Мерседесов» и «БМВ» может перейти в его личную собственность – кто-то говорил Иво, что Часовщики иногда становятся очень жадными, и это может даже походить на приступ психической болезни.

– Приехали, – заявил наконец Тек-Чат, тормозя в небольшом дворе, окруженном со всех сторон четырехэтажным домом.

Из двора был только один выезд сквозь узкую арку, фонари здесь горели тускло, и свет во всех окнах был погашен.

– Куда дальше? – поинтересовался Иво, выйдя из машины.

Позади него хлопнул дверцей Вереск, а Тек-Чат еще только заглушил двигатель. Часовщик посмотрел на Иво, и лицо его отразило нечто вроде сожаления.

– Что-то не так… – успел сказать Вереск перед тем, как Иво провалился в забытье.

На этот раз Стас издевался над куклой, подвешенной на дыбе. Белая комната, казавшаяся некоей абстракцией из-за сглаженных углов, оставалась неизменной, фразы покойного верог также не блистали разнообразием, и Иво вновь попробовал вырваться из запрограммированного круга – но не смог.

Воспитанник слаш решил обдумать сложившуюся в реальности ситуацию. Мысли о предательстве Тек-Чата и невозможности сделать что-либо сразу загнали Иво в такое мрачное состояние духа, что кино со Стасом в главной роли показалось едва ли не комедией.

Тогда он попробовал поразмышлять о чем-то другом, более приятном. Долго не мог нащупать тему, но в какой-то момент подумал о Ленке Соколовой, и воспоминания нахлынули потоком.

Это случилось в конце девятого класса. Все парты были заняты, за двумя сидело по одному человеку – Иво в задних рядах и Витька Богатырев за первым столом. Сосед Богатырева, Илюха, тогда как раз приболел, и бугай Витька в тоске без закадычного приятеля изрисовывал тетради боевыми роботами из японских мультфильмов. На новенькую, сделавшую шаг в его сторону, Богатырев так посмотрел, что она сразу же уверенно пошла к столу Иво в самом конце третьего ряда.

– Привет, меня зовут Лена, я раньше жила в Купчино, а теперь – на Кораблестроителей, и у нас трехкомнатная квартира, в нашей школе мест не было, меня направили в вашу, – без передышки выдала девчонка, поставив алый портфель с двумя розовыми крылатыми слониками на стул возле Иво. – Можно, я сяду с тобой, потому что за первым столом мне не рады?

Она была выше Иво сантиметров на десять, светло-русые волосы в модном тогда «каре» покачивались, обрамляя узкое симпатичное лицо с ангельскими голубыми глазами.

– Можно, конечно, – согласился Иво, сдвигая учебник геометрии со второй половины столешницы ближе к себе. – Меня зовут Иво.

Неизвестно, что именно рассказали Ленке позже остальные девчонки – скорее всего, про то, что он «странник», – то есть не такой, как все. Про то, что он живет без матери, и его отец – алкоголик. Про то, что у Иво нет друзей и вообще для девушки из трехкомнатной квартиры с улицы Кораблестроителей он, пожалуй, худшая партия из всех возможных, включая хамоватого Богатырева и заикающегося Смагина.

А может, ей никто ничего и не рассказывал, а она сама сделала выводы. Первые дни Ленка нервничала и словно проглатывала знаки препинания при разговоре, но довольно быстро выяснилось, что девчонка она сообразительная, начитанная, и учителя просто не нарадовались на нее.

Полтора месяца до окончания девятого класса они сидели за одним столом, изредка перекидываясь фразой-другой, но на переменах и тем более после уроков вместе время не проводили. Иво в тот период подтянул все «хвосты» – ему хотелось показать новенькой, какой он умный. Тогда же он смог уговорить слаш, которого считал своим отцом, купить ему новый костюм.

Правда, костюм оказался пустой тратой денег – к концу лета Иво вытянулся, и в десятый класс пришлось закупаться снова, на этот раз, правда, как обычно – в секонд-хенде.

А Ленка пересела от него к Лизе Тепловой. В общем, вполне логично – они и жили недалеко друг от друга, да и места в классе теперь было гораздо больше, несмотря на то что из двух параллельных сделали один. Доучиваться последние два года средней школы решили не все.

Как ни странно, Витька Богатырев остался. Правда, через полтора года он подсел на героин и опустился, – но тогда, в самом начале десятого класса, всерьез рассчитывал окончить школу, сходить в армию и пойти учиться на налогового полицейского.

– Ты будешь умирать вечно, – Стас в очередной раз дернул за лоскут кожи, свисавший с бока куклы.

Иво усмехнулся – жалкое зрелище.

В десятом классе Иво впервые в жизни танцевал с девушкой. И это была Ленка. Обычно он не ходил на школьные дискотеки: не было ни желания, ни денег. Но в тот раз Иво нашел на улице пятисотрублевую бумажку, к тому же он точно знал, что Соколова будет на осеннем балу, и решил попробовать все сделать по правилам.

Он купил бутылку портвейна, гордо сказав в окошко ларечнику с короткими рожками и острым подбородком: «Мне «Три топора»!», и выпил половину под неодобрительными взглядами пары старушек, сидевших на скамейке неподалеку. Бутылку с остатками пойла он спрятал в кустах.

Отдал на входе сорок рублей, прошел сквозь галдящую толпу и у двери в актовый зал увидел ее. Среди девиц, из-за обилия грима похожих на клоунов, Ленка выглядела просто потрясающе. Иво вскользь поздоровался с ней, проходя мимо, а затем встал в темном зале, в котором хоть как-то освещалась только сцена – несколько прожекторов с поплавленными цветными пластинками светили туда сверху.

Играла музыка, парни и девушки выплясывали и кривлялись, по углам стояли юнцы, умудрившиеся протащить спиртное на праздник, и втихомолку пили, через весь этот бардак ходили завуч и две учительницы – русичка и химичка, высматривая нарушителей порядка. Причем если завуч действительно пыталась следить за порядком, время от времени вылавливая кого-нибудь с бутылкой, то учительницы плевать хотели на порядок. Иво видел – им самим хотелось на дискотеку, правда, наверное, не на эту.

Он стоял в стороне ото всех и ждал совпадения двух вещей – чтобы Лена была в зале и заиграла медленная музыка. Когда она вошла в зал, стало понятно, почему девушка стояла в коридоре – вместе с ней был парень из одиннадцатого класса. Иво не знал его и, в общем-то, знать не хотел.

Диджей включил что-то медленное и иностранное – Иво не разбирался в музыке, ему не на чем было ее слушать. Центр зала сразу же освободился, редкие пары топтались на месте.

– Можно тебя пригласить?

Ленка удивленно посмотрела на Иво. Одиннадцатиклассник, промедливший в первые такты, насупился и сделал шаг вперед, чтобы поставить наглеца на место, но девушка удержала его и шагнула к Иво.

Это было странное ощущение – касаться руками девичьей талии, чувствовать почти невесомые руки на плечах. Иво не умел танцевать, поэтому просто переступал с одной ноги на другую под музыку и смотрел в глаза Лене. Она была невозмутима и загадочна, как Сфинкс.

Танец кончился внезапно. Потом были школьный двор, крики, драка – в общем-то, в этом Иво и не сомневался и даже был готов к такому. Одиннадцатиклассник беспорядочно махал руками и выкрикивал угрозы, а воспитанник слаш просто выбрал момент и ударом в скулу свалил противника на землю.

Однако потом вышел другой парень, более ловкий и сильный, и уже Иво то и дело валялся на земле, но, в отличие от ухажера Ленки, он каждый раз вскакивал и бросался вперед, стараясь ударить, если не удавалось – толкнуть, а если не получалось и это, то войти в клинч и укусить противника.

Его могли запинать прямо там, в школьном дворе, но противник оказался с чувством юмора и некоторой долей благородства.

– Все, хорош, – сказал он, когда Иво в очередной раз поднимался с земли. – Нашелся ванька-встанька! Пусть будет боевая ничья.

Они пригласили Иво выпить, у ребят была водка. Но Иво мутило после портвейна, проглоченного больше часа назад, и от предложения он отказался.

Тот, с кем Иво дрался во второй схватке, весь учебный год здоровался с ним. Остальные, в том числе и ухажер Лены, его игнорировали. Самое плохое было в том, что и сама Ленка после этого случая стала избегать Иво, хотя иногда он ловил ее изучающий взгляд.

– Просыпайся уже, – голос Стаса изменился, хотя верог все так же продолжал измываться над куклой. – Какие все же вы, люди, нежные!

Иво открыл глаза, не понимая, где он находится.

Над ним склонился сатра, и это был Амниссос, хромой из Петергофа.

– Значит, так, человек. Во-первых, если ты попытаешься сбежать или полезть в драку, то я тебя могу случайно убить – ты в очень плохом физическом состоянии, поверь мне, – сатра грустно улыбнулся. – Во-вторых, я пока что не враг тебе.

– А почему я тогда связан? – Иво был спеленат, как младенец, – и руки, и ноги скручены и привязаны к телу.

– Потому что я тебе не доверяю.

Они беседовали в большом, освещенном лампами дневного света помещении без окон, на стенах которого висели «шведские стенки», а на полу лежали маты. Рядом с Иво лежали связанные и без сознания Атаниэль и Маж. Напротив воспитанника слаш на корточках, с вывернутыми назад коленями, сидел Амниссос.

Сатра со времени последней встречи не изменился – все тот же потертый камуфляж без знаков различия, те же усталость и настороженность во взгляде.

– Это вы нас поймали?

– Нет, – покачал головой сатра. – Вас поймали Часовщики. А мы вас выкупили.

– Зачем? За сколько? – Иво понимал, что у него все равно нет денег или ценностей для того, чтобы торговаться, но почему-то захотелось узнать цену, назначенную за него и его друзей.

– Сумму скажу легко – сто тысяч евро. И можешь мне поверить, в преддверии войны это были не лишние деньги, и я еще отвечу за них. А вот причину объяснить мне гораздо сложнее.

Амниссос легко встал с корточек, подошел к стене, затем обернулся и добавил:

– Я очень рассчитываю, что ты скажешь мне, зачем я вас выкупил.

Иво задумался. Удивляло то, что сатра разбудил не Мажа или Атаниэля, а его. Впрочем, возможно, его сочли самым безопасным, а то и самым глупым, слабым звеном.

– Вы боялись, что мы попадем в «Ложу Петра и Павла» и там у нас вызнают о том, что вы участвовали в организации нападения на Одиннадцатый равелин?

– Хорошая попытка, – сатра грустно рассмеялся. – Но это не может быть основной причиной. «Ложа» нападет на нас в ближайшее время, так или иначе. Поводом больше, поводом меньше… Думай.

Иво заворочался, устраиваясь поудобнее. Руки и ноги затекли, он их почти не чувствовал. Куда делся Вереск? Возможно ли, что Тек-Чат соврал не полностью, и в захвате альва и элохим действительно принимали участие маах'керу? Тогда будет понятно, почему здесь нет канадца – вряд ли оборотни выдадут своего. Если он виноват в чем-то, то скорее сами его накажут.

– Вы хотите, чтобы мы воевали с вами против «Ложи», – наобум сделал предположение Иво.

– Плохая попытка, – констатировал Амниссос, вновь присаживаясь на корточки возле пленника. – У меня под началом восемнадцать магов. Кроме нас, в клане есть служба безопасности со своими сатра и те, кого можно назвать ополчением. И большая часть этих сатра – гораздо лучшие бойцы, чем ты или Атаниэль. За сто тысяч евро я мог бы купить хорошее оружие, что куда более предсказуемо и надежно, нежели вы.

– Тогда зачем вы нас выкупили? – Иво надоела эта игра. – Скажите прямо.

Амниссос опять встал и прошелся по помещению. Он не торопился с ответом, и Иво вдруг озарило – сатра сам до конца не знал, зачем выкупил мальчишек у Часовщиков!

– Мы проигрываем, – наконец тихо сказал Амниссос. – Постепенно сдаем позиции. В Москве клан Ксенфа вырезал почти всех наших в ходе Десятилетней войны. «Ложа Петра и Павла» за последние пятнадцать лет отняла у нас треть территорий и четыре источника. Мы можем выиграть битву, но войну мы проигрываем. В начале девяностых я ездил в Грецию отдыхать. Там есть клан сатра с древней историей, среди них время от времени встречаются предсказательницы, пифии. Они не контролируют свой дар, просто время от времени говорят кому-то из встречных, что с теми случится. Их не любят за это, первыми пифиями Дельфийского оракула, прославившими храм Аполлона, были именно они, затем они поссорились со жрецами, и Дельфийский оракул стал профанацией, но это уже другая история.

Мне там сделали предсказание, о котором я не просил. И в этом предсказании было сказано про четырех мальчишек из разных сфер. В Петергофе вас было трое, я подумал об ошибке пифии. Но Часовщики предложили мне уже четверых мальчишек – элохим, альва, человека и оборотня. И хотя оборотень умудрился сбежать, я понял – ошибки быть не может.

Когда у тебя есть деньги, ты можешь положить их в банк, и они сохранятся. Можешь вложить в дело, и они приумножатся, но очень небыстро. А можешь сыграть на них в казино, и тогда либо все проиграешь, либо получишь мгновенную прибыль.

А теперь представь, что началась инфляция. Банки стали ненадежны, бизнес может развалиться, а деньги каждую секунду теряют в цене. А тебе срочно, просто жизненно необходимо приумножить имеющийся капитал. И ты делаешь ставку в казино, а она играет! И ты выигрываешь! Но понимаешь, что этого мало.

Однажды я уже поставил на вас – и выиграл. Вы сделали невозможное, в Интернете гуляет фотография Петропавловской крепости, сделанная с Троицкого моста, – за Пеленой это просто красивое фото, а для тех, кто видит все как есть, – это изображение чуть покосившегося Одиннадцатого равелина с черной дырой в боку. И эту фотографию скачивают, чтобы поставить в качестве обоев на компьютер, ее обсуждают и комментируют в Петербурге и далеко за его пределами все, кто знает, что такое Одиннадцатый равелин.

Вы за один день сделали для того, чтобы подорвать авторитет «Ложи», больше, чем я за двадцать лет явных или незримых войн. И я собираюсь еще раз поставить на вас. Но так как это будет моя последняя ставка – ста тысяч евро в клане мне никто не простит, – я хочу быть уверенным, что она хотя бы попробует сыграть.

– Что было в предсказании? – Иво уже один раз сталкивался с чем-то подобным, когда Маж в состоянии транса говорил Атаниэлю, куда надо ехать.

Наверняка предсказать что-то не на ближайшую минуту, а на срок больше десяти лет куда сложнее, но оснований не верить в предсказание у Иво не было.

– Сам текст предсказания для вас не важен, – сатра внимательно посмотрел на воспитанника слаш. – Ты можешь сказать, что будут делать альв и элохим, если я их разбужу и отпущу?

Иво подумал и сразу понял – первым делом Атаниэль найдет Тек-Чата и убьет его. Маж, скорее всего, примет в этом участие. Затем начнутся поиски денег – возможно, элохим сможет заложить бизнес кому-то из обычных людей, из тех, кто не видит сквозь Пелену. Но любая поездка по городу будет рискованной – наверняка все уже будут знать о том, кто нанес удар по Одиннадцатому равелину, а желающих заработать на врагах «Ложи» окажется немало.

– Скорее всего, Атаниэль попробует отомстить Тек-Чату, Часовщику, заманившему нас в ловушку, – честно ответил Иво. – А потом мы будем искать деньги, чтобы собрать снаряжение для борьбы с «Ложей».

– И все это в городе, в котором вас ищут все, кому не лень, – продолжил сатра. – Плохая ставка, не правда ли?

– Я могу убедить Атаниэля отложить месть Тек-Чату, – предложил Иво. – Но вопрос с деньгами все равно останется.

– А если вы решите его, что будете делать?

Иво вновь задумался. Если у них будут деньги, они смогут найти источник. А вот что дальше, воспитанник слаш даже приблизительно не представлял. Для Атаниэля обретение источника являлось одной из важнейших целей, и, получив его, он наверняка уступит инициативу Мажу. Альв наверняка собирается убить всех, кто прокачал с его помощью свое тело Силы, – а это некоторое количество шишек из «Ложи Петра и Павла».

– Я думаю, мы начнем войну, – ответил Иво. – Партизанскую.

– Пионеры-герои, – с оттенком зависти произнес Амниссос. – Если вы повторно «взорвете Одиннадцатый равелин», я думаю, мы сможем попробовать собрать еще одну коалицию. Сейчас все думают, что происшедшее – случайность, но если «Ложу» еще раз щелк-нуть по носу, маги всего города задумаются. На меня можете больше не рассчитывать. После того как я отпущу вас, сто тысяч евро для тех, кто решает главные вопросы в моем клане, будут потеряны, и потерял их я лично. В лучшем случае я стану рядовым бойцом, о худшем я предпочитаю не думать.

Сатра нагнулся и перерезал веревки. Если Амниссос в начале разговора опасался, что воспитанник слаш на него нападет, то он был о его физической форме очень хорошего мнения.

Иво попытался встать, но со стоном свалился обратно – и ноги, и руки затекли настолько, что вообще не чувствовались. А через несколько секунд начала приходить боль – и в основном почему-то болели суставы.

– Я оставлю вам все свои деньги, – Амниссос усмехнулся. – Думал поменять старый «Сузуки» на новую «Тойоту», но вчера снял все в банке, как чувствовал, клянусь корнями Мирового Древа… Мертвым машины все равно не нужны, сыновья у меня уже взрослые, сами заработают, если что понадобится. А если вдруг после всего, что сейчас завертится, мы все останемся живы, я спрошу с вас эти деньги.

Он достал из кармана пачку долларов, положил ее на маты. Затем снял что-то с шеи Атаниэля, повторил операцию с Мажем, сказал: «Через пару минут проснутся», и вышел из помещения. Иво успел заметить в проеме закрывающейся двери еще двоих сатра – они явно ждали своего начальника.

Постанывая от боли в ногах, парень подполз к Атаниэлю и по-пробовал развязать узел, но пальцы слушались еще плохо, а затянуты веревки были на совесть.

– А нож оставить? – заорал Иво вслед ушедшему Амниссосу.

Но тот уже не слышал его. За приоткрытой дверью явно уже никого не было.

Глава 10

В тот момент, когда в шею Иво впилась иголка, Вереск начал движение. Он не знал, откуда грозит опасность, но тысячи поколений предков-оборотней дали своему потомку хорошие инстинкты – мальчишка выгнулся, заметил росчерк иглы, воткнувшейся в бок «Мерседеса», а затем метнулся в сторону высокой арки – един-ственного выхода из двора-колодца.

Он мог перекинуться в волка, но тогда пришлось бы оставить одежду и вещи на милость нападавших, а этого в чужом городе он себе позволить не мог.

– Держи сученыша! – завопил кто-то сверху.

Сразу после этого грохнул многократно отраженный стенами выстрел.

– Уйдет же!

И еще дважды догнал Вереска звук выстрела, причем второй раз – вместе с резкой болью в бедре. Оборотень даже не снизил скорость, он знал, что легкие раны – а эта, судя по всему, была такой – заживают на нем быстро.

Выскочив из-под арки во втором дворе – точной копии первого, разве что арок здесь было две, – Вереск мгновенно свернул направо, подпрыгнул, цепляясь за небольшой козырек над подъездом, подтянулся, закинул ногу и влез наверх. Отсюда он мог следить за всеми выходящими из-под арки, в то же время оставаясь для них невидимым – вряд ли преследователи будут искать его вверху.

Однако в следующие несколько минут ничего не происходило. Вереск испытывал желание спуститься и вернуться, помочь Иво, однако в стае его еще в детстве научили ждать – и объяснили, что переходить к действиям можно только полностью спокойным и готовым ко всему.

А спокойствия Вереску сейчас недоставало.

Он попробовал восстановить цепь событий. Иголка в шею Иво прилетела бесшумно и сверху-слева, видимо, из окна второго или третьего этажа. Выстрелы раздались позже и четко сзади – стрелял Тек-Чат, сомнений в этом у оборотня почти не было. Значит, врагов как минимум двое, может быть, больше, но не слишком – иначе они начали бы преследование.

Успокоившись, Вереск спустился, открыл дверь подъезда и вошел, рассчитывая, что в старом здании может оказаться второй вход – с другой стороны, как раз там, где остался стоять «Мерседес» Тек-Чата.

Подъезд оказался непроходным, но с другой стороны было окно, сквозь грязное стекло которого оборотень увидел, как двое Часовщиков затаскивают в автомобиль бессознательного Атаниэля.

Вереск мгновенно скатился по лестнице к выходу, выскочил, услышал урчание мотора, прибавил ходу и все равно не успел – машина уже тронулась, когда он вбежал во двор.

Тек-Чат – а за рулем был он – направил автомобиль прямо на Вереска. Оборотень успел отскочить в последний момент, машина пронеслась мимо и скрылась под аркой. Оставаясь в человеческом облике, канадец не смог бы догнать автомобиль, впрочем, и в волчьем обличье у него не получилось бы долго гнаться за Часовщиками.

Промедлив и потеряв несколько мгновений, Вереск понял, что теперь «Мерседес» он не догонит, даже если обернется волком. Враги уезжали, увозя с собой троих если не друзей, то уж точно един-ственных знакомых, которые помогали ему в этом душном, жарком и непонятном городе.

Оборотень шагнул в сторону арки, еще не зная, что он собирается делать. И тут из тени вышел человек в белой футболке и таких же джинсах – Вереск готов был поклясться, что мгновение назад его там не было, не чувствовался его запах, не ощущалось его тепло.

– Осторожнее, – поднял указательный палец незнакомец. – Я не враг. Помочь спасти друзей я тебе уже не смогу, а вот дать адреса тех, кто на вас напал, – вполне. Надо?

– Что ты за это хочешь? – Вереску не понравился этот тип. Выглядел он высоким худощавым блондином с серыми глазами, но оборотню показалось, что этот облик – не более чем маска.

– Сейчас – ничего, – ответил незнакомец. – А когда-нибудь потом, если мы оба будем живы, может быть, что-нибудь и спрошу.

Эта расплывчатая формулировка, по мнению Вереска, практически ничего от него не требовала. Кроме того, остаться сейчас здесь, без денег и цели ему совсем не хотелось. Денег незнакомец не предлагал, зато мог дать цель.

– Я согласен, – Вереск протянул руку, чтобы скрепить сделку.

Однако незнакомец проигнорировал ладонь оборотня.

– Тогда смотри сюда, – в тусклом свете фонарей в руках незнакомца появилась карта Петербурга. – Первый – Лан-Рин, живет на улице Марата, дом шестьдесят восемь, квартира сто девяносто семь. Работает в скупке мастером по ремонту сотовых телефонов, адрес скупки – Владимирский проспект, дом сорок два. Там он появится обязательно, у него в сейфе лежат все сбережения, сумма немалая, Часовщик никогда не оставит такую…

– А Тек-Чата я все равно убью, – Атаниэль положил обратно на маты пачку купюр и растер руки. – Какую «Тойоту» Амниссос собирался взять за девять тысяч долларов? «Ярис»?

Пока альв и элохим приходили в себя, Иво успел им не только пересказать свой разговор с Амниссосом, но и выйти за дверь – осмотреться. За дверью были лестница и окно, и в окно виднелась улица Савушкина – спортивный зал находился неподалеку от метро «Черная речка».

– Тебе бы, тутти-ту, только ворчать, – альв улыбнулся. – Сатра отдал нам все свои сбережения, выкупил нас у Часовщиков, а ты еще и недоволен!

Элохим замер, обдумывая ответ, а потом рассмеялся.

– Ты прав, братишка. Мы живы и при деньгах, и я рассчитываю, что еще до темноты мы найдем источник. Но каков подлец! Дождался, пока я напишу на него доверенность с правом перепродажи, хитростью выяснил адрес, где остались Иво и Вереск, а потом, едва нотариус вышел за дверь, двумя выстрелами в спину снял нас с Мажем!

– Тек-Чат? – уточнил Иво.

– А кто еще, тутти-ту, – подтвердил Маж. – Ничего, эта скотина свое получит, иголки со снотворным я ему еще припомню. Правда, теперь встает вопрос – где закупать оборудование, учитывая, что Часовщикам мы больше доверять не можем, тутти-там?

– Не можем доверять Каддаги, – элохим пристально посмотрел на альва. – В Петербурге их не так много. А вот Таккати, которые у нас в большинстве, доверять можно.

– Как ты их различаешь, тутти-ту? – поразился Маж. – Они же все на одно лицо! Ну, кроме женщин. Хотя, по большому счету, тутти-там…

Иво краем уха слушал разговор. То, что Атаниэль не помчался сразу мстить Тек-Чату, было в основном заслугой Мажа. Альв сразу отмел это предложение, пока еще Иво даже не успел сказать об условии сатра. Атаниэль буйствовал, но Маж помог ему расставить приоритеты – Тек-Чат не нес больше смертельной опасности, и вопрос с его уничтожением можно было отложить – хотя бы на некоторое время.

– Это то, что касается Каддаги, – Иво пропустил мимо ушей кусок лекции Атаниэля о Часовщиках, но элохим не собирался останавливаться. – А если говорить о Таккати, которых у нас больше, чем других племен, то эти гораздо менее религиозны. Внешне очень похожи, но у наших более длинные мочки. Но проще всего Таккати узнать, когда покупаешь у них что-нибудь – как, например, вчера сделал Вереск. Они не любят тех, кто пытается торговаться, и обязательно попробуют всучить тебе самое худшее. При этом вроде бы все твои условия выполнены! То есть если ты будешь брать у Часовщика-Таккати валенки за сто рублей и скажешь, что у тебя только девяносто восемь, но нужны теплые, то получишь самые толстые валенки с кучей мелких дыр. Ведь про хождение зимой по снегу речи не было! Но заплати им то, что они просят, – и ты получишь в точности то, чего хочешь. Все, у меня руки-ноги отошли, поехали отсюда?

– Поехали, тутти-ту, – согласился Маж. – Но я все равно Часовщикам теперь не доверяю.

– Ты никому не доверяешь, – улыбнулся Атаниэль.

– Почему же? Тебе доверяю, тутти-там. Иво доверяю.

– А Вереску? – элохим прищурился.

– Вереску – пока нет, тутти-ту, – альв помрачнел.

– Ты параноик, братишка!

Маж замер. Иво подумал, что сейчас начнется. Альв все время был на грани, и казалось, вот-вот вспыхнет, не хватало только спички, и элохим только что перешел черту.

Но маленький маг только передернул плечами и тихо сказал:

– Зато это не я доверился Часовщику, тутти-там, который продал нас первым встречным.

И вышел за дверь.

Теперь уже замер Атаниэль. Он беспомощно взглянул на Иво, затем на выход из спортзала, а потом мотнул головой и шагнул следом за другом. Воспитанник слаш тяжело вздохнул и пошел за ними.

У него болели суставы, их словно выкручивало. Сразу после освобождения Иво думал, что это следствие затекших мускулов, но теперь было ясно, что дело в чем-то другом.

Выйдя, воспитанник слаш прижал дверь, и она захлопнулась с мягким щелчком. Снаружи на ней висело расписание занятий по рукопашному бою в клубе «Аякс».