Чужими руками Григорьева Юлия

– А вы?

– Мне отдохнуть надо! Много выпила. Я скоро уеду. Есть дела в городе. Только ты не говори никому. Хорошо?

Светочку трогает мое доверие:

– Хорошо, Зоя Андреевна! Не скажу!

– Ну и славно! Иди!

Оставшись одна, иду в ванную. Долго смываю с себя феромоны мальчишки. Еще до отъезда на базу в моей голове начало складываться представление о том, как мне жить дальше. Неудачная попытка скандала не выбила меня из колеи. Секс с Вадиком защитил от подступавшей депрессии. Помог отогнать прочь заворочавшиеся в душе сомнения. А откровенный разговор со Светочкой окончательно расставил все по местам. Я давала девчонке советы, а на самом деле говорила о себе. Учение Амриты – как свет в конце тоннеля, не дает мне безвольно расплыться бесформенной слизью в беспросветной темноте будущего. Я не собираюсь сдаваться на милость победителя! И уж тем более – мириться с ролью жертвы.

Глава 15

Выезжаю за ворота базы отдыха и за первым же поворотом останавливаюсь, чтобы позвонить. Хотя тут нет и не может быть гаишников, говорить на ходу не люблю. Набираю номер Василия.

– Слушаю!

– А где «здравствуй»? – спрашиваю.

– Ну, здравствуй! Чего звонишь?

– Хочу узнать твои планы на сегодня.

– Никаких планов. В гараж собираюсь.

– На обед домой придешь?

– Да нет! Тут перехвачу. Захватил бутерброды.

– Ну ладно! Пока тогда!

– Пока!

Поговорили. Не спросил даже, как корпоратив проходит. Это меня, конечно, не огорчило. Что мне нужно, я узнала. Василий собирается пробыть в гараже до вечера. Чудненько.

Хотя мой план оставить след в памяти бывших сослуживцев и не удался, главная задача выполнена. Запомнят Зою Андреевну! Навсегда запомнят!

Еще раз спасибо тебе, Амрита! Как легко ты научила меня жить, не думая о возможной скорой смерти! Я уже не боюсь умереть. Но и торопить переход в вечность не собираюсь. Кто его знает, как оно там будет? Амрита ничего об этом не пишет. Одно ясно: там у меня не будет моего чудесного, молодого, жадного до радостей жизни тела. Амрита говорит, что оно не понадобится.

Тогда вообще непонятно, в чем смысл вечного существования в каком-то неведомом состоянии. Каково это: если ты – только Сознание. И больше ничего. Тебе не надо одеваться. Наряжаться. Радоваться красивым тряпками и дорогим украшениям. Мужчины не будут оглядываться, чтобы восхититься совершенством твоей фигуры. Да их ведь тоже не будет! В чем же тогда смысл такого бессмертия? Амрита пишет: душа всегда будет жить в вечном космосе. А что такое душа – не пишет. Она пишет: Сущность. А как она выглядит, эта Сущность? Никак. Невидима. Неосязаема. Бесплотна. Как же она тогда чувствует? Никак, что ли? В общем, торопиться в вечный космос – это как идти туда, не знаю куда и неизвестно зачем. Раз все там будем – беспокоиться не о чем. Вот бы только с сестричкой да мужем разобраться.

Я сворачиваю к дому Супермена. И через десять минут звоню в его дверь. Долго, очень долго за дверью царит тишина. Мое терпение на исходе, и я звоню снова. Наконец слышу какие-то шорохи. Ворочается ключ в замке. Сонный Супермен недоуменно смотрит на меня. Похоже, он не понял, кто стоит перед ним. Улыбаюсь ему:

– Привет! Это я! К тебе в гости! Пустишь?

Супермен все еще таращит на меня глазищи, отходит в сторону. Я делаю шаг вперед. За спиной щелкает замок захлопнувшейся двери.

– Ты что? Не рад?

– Ничего не понимаю… – бормочет Супермен. – Ты?

– Ну слава богу! Узнал!

– Откуда ты взялась? Ты же на корпоративе!

– Не вынесла разлуки! А ты, как мне кажется, не рад! Или я ошибаюсь?

Сонная одурь сходит с небритого лица Супермена. На его губах проснулась и заиграла озорная улыбка.

Права ли ты, Амрита? Хороша ли вечная жизнь в холодном космосе? Заменит ли она радости земной жизни? Что принесет блаженство бесплотной, бесчувственной душе? Не окажется ли, что там мы будем только вспоминать с тихой грустью о навсегда утерянных радостях любви?

Мы неподвижно лежим рядом друг с другом. Наши глаза закрыты.

Но прав был Соломон! «Все проходит!» Как бы ни были неистовы волны могучего шторма, они обязательно стихнут, и на смену им придет блаженный штиль. Так и страсть уступает место тихому умиротворению.

– Почему ты так рано вернулась?

– Я же сказала! Соскучилась!

– Не ври!

Я открываю глаза. Возмущенно хлопаю ресницами:

– Ты мне не веришь?

– Что там стряслось? – вопросом на вопрос отвечает Семен.

Снова закрываю глаза. Несколько секунд лежу молча. Откуда в этом самце взялась проницательность? Женское, вообще-то, чувство. Несвойственное мужчинам.

– Так что? – не выдерживает Супермен.

Я вздыхаю:

– Ты прав! Стряслось.

– Что именно?

– Я напилась, как… зюзя. Устроила маленький дебош. Обозвала всех, включая босса, идиотами. Хамами. Лицемерами. Ну – и так далее.

– И тебя с треском выгнали! – продолжил за меня Супермен. – Не только с корпоратива, но и с работы. Без выходного пособия.

– И с «волчьим билетом», – добавляю я.

– И что теперь? – после небольшой паузы осведомляется Семен.

Похоже, он ничуть не удивился. Словно всегда знал, что я плохо кончу.

– Не знаю… Может быть, работу новую буду искать. А может быть, не буду…

– Интересно, – с едким сарказмом отвечает Супермен. – Могу я узнать, какая муха тебя укусила, что ты так там разошлась?

– Я же сказала. Напилась…

– Так я тебе и поверил!

– Ты лучше вот что скажи. Что ты будешь делать, если меня не станет?

– В каком смысле? Если ты бросишь меня? Ты об этом?

– Нет. Ну мало ли что может случиться. Например, какой-нибудь придурок въедет в мою машину. Еще что-то…

– Не нашла ли ты, моя радость, другого?

Вот это поворот! Ему про Фому, а он – про Ерему! Как заставить его серьезно отнестись к тому, что я собираюсь сказать? Мне надо, чтобы он поверил! Пожалел. Испугался за свою возлюбленную. Иначе… нехорошо иначе.

– Я не это имела в виду…

– А я это! Олигарх, что ли, подвернулся? С мешками денег?

– Нет, милый! Никакого олигарха я не нашла! Да и не искала. Мне ты нужен! Но я подумала: что ты будешь делать, если вдруг меня не станет? Если… убьет меня ревнивый муж?

– Кто? – презрительно кривится Супермен. – Твой муженек? Да он же – ни рыба ни мясо!

Мне становится даже обидно за своего благоверного:

– Ну, допустим, не такой уж он… безвольный. А кроме того. Самые жестокие убийства совершают трусы и слабовольные.

– Самые жестокие убийцы – женщины! – заявляет Супермен. – После психов, конечно.

– Ладно! – примирительно говорю я. – Мы отвлеклись. Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Что тут скажешь? – пожимает плечами.

– Тебе все равно, что со мной будет?

Супермен обнимает меня. Нежно целует завиток возле уха. По моей коже пробегает волна озноба. Я осторожно, чтобы не обидеть его, отстраняюсь. И тихо шепчу:

– Не надо!

– Почему? – тоже шепотом спрашивает мой возлюбленный.

– Ты же знаешь. Шея и ухо – мои самые слабые места. Еще раз к ним прикоснешься – я, как «феррари», с полоборота заведусь. А ты еще не восстановился. Конфуз получится. Тебе это надо?

– Ты меня провоцируешь?

Я целую его небритую щеку:

– Ну что ты, дорогой! Я тебя берегу! Ты мне очень-очень нужен!

Я отодвигаюсь от него. Потом сажусь:

– Ладно, милый! Пора мне!

– Куда? На работу тебе не надо. Ты же уволена. Да и выходной сегодня.

– Домой поеду!

Супермен обиженно сопит. Такой большой! Такой сильный! А обидчивый – как ребенок!

– Да не к мужу я тороплюсь! Домой! Себя в порядок привести. Да мыслями собраться!

Супермен продолжает сопеть.

Какие же вы, мужики, странные! Все вы – эгоисты! Что жена, что любовница для вас – собственность! Ведь я замужем! Мало ли что между мужем и женой бывает. Может быть, я решила помириться с ним? Какая может быть ревность? Правда, наш случай – особенный. Но ты же этого не знаешь!

– Ладно! – преодолевая себя, примирительно говорит Супермен. – Когда увидимся?

– Не знаю, милый! – грустно отвечаю я, застегивая бюстгальтер. – Может быть, никогда!

– Ты что? – почти выкрикнул Супермен. – Ты это о чем?

Пожимаю плечами. В зеркале на дверце шкафа вижу, как на мое лицо набегает тень вселенской печали:

– Да так… Кто его знает, какие мысли в мою дурную голову взбредут? Сейчас приду домой, сяду в кресло, переберу свою жизнь непутевую… Кто знает – вдруг решу, что жизнь – дерьмо! Никакого смысла в ней нет. А раз так, возьму да и сигану с балкона! Ведь мы, женщины, существа непредсказуемые!

Супермен опускает волосатые ноги на пол. Испуганно смотрит на меня:

– Ты чего это, Зоя? То вопросы задаешь идиотские. Теперь вот это… Что случилось? Неужели из-за работы своей так расстроилась? Да наплюй ты на нее! С твоими-то данными – да работу не найти?

– Дело не в работе, дорогой!

– Тогда в чем?

– В смысле жизни!

Супермен протяжно свистит. Поднимается. Натягивает трусы. Набрасывает на себя халат. Потом решительно подходит ко мне, обнимает:

– В таком настроении я тебя никуда не пущу!

По моей щеке бежит слеза. Слизываю ее языком. Горькая. Утыкаюсь лицом в могучую грудь друга.

Мы стоим молча. Супермен огромной ладонью гладит меня по вздрагивающей спине.

– Ну перестань! – шепчет он. – Будь паинькой!

Он берет меня на руки и садится. Я оказываюсь у него на коленях. Мне тепло и уютно. Чувствую себя как в далеком детстве, когда вот так, на коленях бабушки, находила защиту и утешение от несправедливости и Лизкиных обид.

– Почему тебе так плохо? – участливо спрашивает Супермен. – Ты что-то скрываешь от меня?

– Какие у меня могут быть от тебя тайны? Тут другое…

– Что?

– Мне тут на днях девчонка в кафе книжку оставила почитать. С виду книжица – ничего особенного. Брошюрка, можно сказать. Я сначала даже брать ее не хотела. А потом. Будто что-то меня подтолкнуло. Домой принесла. Прочитала. Очень интересная книжка!

– О чем?

– О смысле жизни. О вечности.

– А-а-а, – разочарованно тянет Супермен.

Начинаю объяснять ему суть учения Амриты.

Рассказывая, смотрю в лицо друга и вижу в его глазах озорные искорки.

– Ты что? Не веришь?

Он улыбается:

– У тебя тушь на щеках! Ты такая страшная!

Вскакиваю с его колен и мчусь приводить лицо в порядок.

– Представляешь, мы с тобой будем жить вечно! – кричу я ему из ванной. – Разве это не здорово?

– Здорово, конечно, – отзывается Супермен. – Только рано нам с тобой об этом думать. Занятие для стариков.

Выхожу из ванной, становлюсь в дверном проеме.

– Тебе, может быть, и рано. А мне – самое время.

Мой возлюбленный оборачивается ко мне. На лице недоумение:

– Да что с тобой сегодня?

Подхожу к нему. Заглядываю снизу вверх в глаза:

– Все еще не знаю, как тебе сказать…

– Как есть, так и говори!

– Я узнала, что меня хотят убить!

– Кто? – выдохнул Супермен.

– Муж с его любовницей так решили…

Я сказала это таким обреченным тоном, что Семен мне поверил сразу и безоговорочно.

– Как ты узнала?

– Неважно…

– Не ошибаешься?

– Нет! – качаю я головой.

– У него что – баба есть? – кривит рот в презрительной усмешке.

Мне почему-то обидно за Василия. Все-таки он мой муж.

– Есть у него баба! И между прочим, очень даже неплохая. Почти как я!

– Ты ее знаешь?

Мне вдруг становится грустно. Опускаю голову. Негромко говорю:

– Знаю, Сема.

– И кто она?

Я долго молчу. Тупо смотрю в чашку и медленно кручу в ней ложечку. Сказать? Теперь, наверное, надо!

– Сестра моя.

Супермен несколько секунд молчит. Наверное, обдумывает услышанное. Потом негромко произносит:

– Ситуация!

– Обычная ситуация! – небрежно бросаю я. – Сколько угодно таких было. И еще будет.

– Ладно! – приходит в себя Супермен. – Есть у него любовница! Что дальше?

Нехотя рассказываю суть дела.

Супермен внешне спокоен. На лице – никаких эмоций. Но я вижу, что ему интересно.

– Такие вот дела, мой дорогой! – заканчиваю я свой рассказ. – А ты решил, что я стала шизофреничкой. Навязчивой идеей страдаю. Поторопился с выводами!

– Не надо тебе идти домой! – заявляет Супермен.

Я улыбаюсь:

– Жалко меня стало?

– Мне не до шуток! – отрывисто говорит Супермен. – После того, что ты рассказала…

В груди поднимается волна нежности к моему герою.

– Спасибо, милый! Так приятно и радостно сознавать, что я тебе дорога! Я ведь сначала очень испугалась! Но сейчас… Рассказала тебе… И страх прошел!

– Я не хочу, чтобы этот рогоносец тебя убил! Я сейчас пойду и вправлю ему мозги! Если они у этого мудилы есть.

– Не вздумай! Сдуру в тюрягу напросишься.

– Ну просто по-мужски поговорю с ним. Чтобы знал: если с тобой что-то случится – ему тоже будет кирдык!

– Спасибо, Сема. Но не надо им мешать!

– Не понял, – хлопает Супермен глазищами. – Раз ему нужна твоя сестричка – пусть к ней сваливает! А мы с тобой останемся.

Одобрительно киваю:

– Хороший план! Только он не годится, родной мой!

– Почему?

– Потому что я – баба избалованная! Нищета – не для меня! Я себе цену знаю!

– У тебя есть что-то на уме?

– Да нет пока ничего. Подчинюсь судьбе. Приду сейчас домой. Убьет муж – значит, так тому и быть. Не убьет. Тогда видно будет, что делать.

– Ты это брось! «Так тому и быть!» Погоди! Я с тобой поеду!

Супермен бросается одеваться.

– Куда?

– К тебе! – отвечает мой герой.

– Вот этого не надо!

Супермен замирает. Смотрит пристально на меня:

– Почему?

– Ты же ненормальный! Грохнешь Василия, а мне что потом делать? Всю жизнь тебе передачки носить? Свидания по полгода ждать?

– Да зачем мне этого слизняка убивать? Руки только пачкать.

– Все! Ничего больше не говори!

Супермен покорно замирает. Потом начинает целовать мою ладонь. Убираю руку. Мы обнимается, целуемся. Убедившись, что Супермен успокоился, отстраняюсь от него.

– Не езди сейчас домой! – просит меня Супермен.

– Я не сразу домой. По магазинам хочу побродить. Василий сейчас в гараже. Сказал, что поздно придет.

– Ты действительно не хочешь, чтобы я с тобой поехал? – снова спрашивает меня Супермен.

– Да! Так будет лучше!

Глава 16

Запускаю двигатель. Перед тем как тронуться с места, смотрю на окна квартиры Супермена. Он стоит, сложив руки на груди, и смотрит в мою сторону. Мой единственный друг на всей огромной Земле. Вот только до сих пор не знаю, верен он мне или нет. Надежный или может подвести? Скорее бы уж это прояснилось!

Я не смирилась с тем, что меня могут замочить. Страшно, если смерть будет болезненной. Кровавой. Мучительной. Но я искренне верю, что заговорщики выберут самый гуманный из всех возможных способов. Не потому, что не хотят причинить мне страданий. Просто из соображений собственной безопасности. И удобства. Если это слово применимо к задуманному двумя негодяями злодейству.

«А не лукавишь ли ты, Зоя, сама с собой?» – задаю себе вопрос. «Встречу смерть совершенно спокойно…» Как бы не так! Воображение рисует встречу с Василием. Его лживые, бегающие глаза. Лепечущие что-то невнятное губы.

Фу! Видеть все это, чувствовать и сознавать, что каждое мгновение, каждую секунду это ничтожество может броситься. Ведь он неврастеник! Он же запросто может сорваться! Не выдержать напряга, в котором находится с того самого дня, когда согласился на Лизкино предложение. И может тупо кинуться на меня с ножом! Молотком! Удавкой! А то и вовсе попытается задушить голыми руками. Вот всего этого я точно боюсь! Я же не смогу покорно позволить ему совершить его грязное дело. Я же, помимо своей воли, начну сопротивляться! Мне будет больно! И страшно! Потому что в такой ситуации страх появится сам собой. Что бы я там ни решила, как бы ни убеждала себя, что умрет только тело, а душа моя бессмертна, все равно буду визжать от ужаса.

Перед глазами, как наяву, картина борьбы с набросившимся на меня Василием. Его сверкающие ненавистью глаза. Его искривленный в гримасе безумия рот. И руки! Холодные, с неровно остриженными ногтями и черными полосками под ними!

По коже пробегает волна озноба. Нет! Только не это! Я не позволю себя убить!

Мне всегда нравится водить машину. Даже в плохую погоду я получаю от этого удовольствие. Сегодняшний день – не исключение. У меня есть свободное время, так почему бы и не покататься. Тем более что в выходной движение не слишком интенсивное. По радио передали, что загруженность дорог оценивается в три балла. Это совсем немного.

Но разъезжаю я по улицам не просто так. Мне надо убить время. Успокоиться. Сосредоточиться. Чтобы то, что должно случиться, не сорвалось из-за собственной глупости.

На парковке перед торговым центром вижу свободное место и сворачиваю на него. Выхожу из машины и иду в магазин. Стекло, бетон, люстры. Шмотки, тряпки, безделушки. Выпученные глаза покупателей перед витринами. Равнодушные лица продавцов.

Слоняюсь из отдела в отдел. Зачем-то перебираю кофточки, блузки, юбки. Рассматриваю ценники. Каждый раз рядом тотчас возникает фигура продавщицы. «Вам помочь?» Задаю вопросы. Пропускаю мимо ушей ответы. Благодарю и прохожу дальше. В отделе косметики вздрагиваю, увидев в зеркале Василия. Что ему тут делать? Следит за мной, что ли? Липкий страх сбегает капелькой пота между лопатками. Ноги становятся ватными. Шея деревенеет. С трудом поворачиваю голову. Облегченно вздыхаю: обозналась! Это не Василий. А похож! Фигурой. Походкой. И куртка, как у моего!

У кафешки останавливаюсь. Очень кстати! Во рту пересохло. Подкалываю себя: а чего перед Суперменом храбрилась? Трусиха ты, Зоя Андреевна!

На витрине кафешки красивые пирожные. Особенно мне нравится одно, с ягодками клубники. Решаю, что имею право не только выпить кофе, но и нарушить диету.

Терпеливо жду официантку. Из подсобки доносится ее веселый смех. По репликам понимаю, что она болтает с дружком. Уж больно они двусмысленные. Расстались час назад, наверное, а уже соскучились! Эх, молодость!

Стучу костяшками пальцев по стойке. Девушка сворачивает разговор и выходит из подсобки. Круглое, добродушное лицо усеяно веснушками. Взгляд невинный. Желание высказать недовольство тем, что она заставила дожидаться ее, пропадает. Делаю заказ.

– Садитесь за столик! Я все принесу! – говорит она.

Все до единого столики свободны. Покупатели еще не нагуляли аппетит. Выбираю тот, что в дальнем углу. Чтобы за спиной никого не было. Зато мне виден весь зал кафешки. И коридорчик, прилегающий к нему. Очень удобно. Я вижу всех, кто находится тут или проходит мимо. Ловлю себя на мысли, что раньше я предпочитала, чтобы меня все видели. Снова страх?

Пирожное свежайшее. Кофе обжигающий. Не торопясь, наслаждаюсь вторым завтраком. В коридорчике появляется высокий мужчина. Супермен?

Мужчина сворачивает в ближайший отдел и скрывается за колонной. Теперь я могу рассмотреть лишь удаляющуюся спину. Снова обозналась.

Что с вами, Зоя Андреевна? Глюки начались? То Василий пригрезился. Теперь вот Супермен. Уж не шизофрения ли?

Выхожу из магазина. Смотрю на часы. Домой мне еще рано. Спускаюсь с крыльца и медленно бреду к набережной. Шагаю вдоль гранитного парапета.

Река в эту зиму не замерзла. В мутной темно-серой воде отражается лежащее на крышах домов небо, проткнутое шпилем Нахимовского училища. Останавливаюсь около подростка с удочкой в руках. Сначала мне кажется, что на руках мальчишки красные перчатки. Потом понимаю: нет, это они у него замерзли. Негнущимися пальцами паренек пытается насадить на крючок белого червячка. Неужели в Неве еще водится рыба?

Кажется, я не заметила, что удивилась вслух? Рыбачок бросает на меня быстрый взгляд:

– Еще как водится! Вчера братан шесть штук поймал!