Чужими руками Григорьева Юлия

– Куда?

– В Париж!

– На какие шиши, позволь узнать?

– Продавай эту халупу – и поехали. Снимем квартирку… на Монмартре… И я займусь наконец делом, ради которого появился на свет!

– Ах! Какая патетика! «Делом жизни»! «Появился на свет»! Что-то твой талант за тридцать лет не принес тебе ни гроша!

– Потому что связался с тобой! А ты оказалась авантюристкой!

– Не будь у тебя этой авантюристки – ты уже давно протянул бы ноги!

– Кто знает… – ухмыльнулся Супермен.

Что-то в его ухмылке меня насторожило. Уж не списался ли с какой-нибудь шалавой парижской? Сидит же какого-то дьявола все вечера в Интернете. А что, если?… Бабское чутье подсказывает, что Сеня начал игру против меня.

Женская интуиция – великая вещь! Меня она еще никогда не подводила! Я опасность чувствую задолго до того, как она станет реальностью. Шахматные задачки жизни просекаю, как мастер спорта. А уж что касается мужских подлян – тут я и вовсе гроссмейстер.

– Ладно! – примирительно говорю я. – Чем собираешься заняться?

– Хочу в Лицен съездить.

– Зачем?

– За впечатлениями.

Врешь, стервец! Глаза бегают, как у воришки неопытного!

– Лучше в бильярдной плинтусы поставь. Впечатлений будет – масса! А уж эмоций – и того больше.

– Не хочу больше домом заниматься! – негромко ответил Супермен. – Без толку все это! Не в свое дело влезли!

– У нас нет выбора!

– Выбор есть всегда! – многозначительно ответил он. – Надо только его увидеть!

– Ты видишь?

– Да!

– И в чем же он?

– Я уже сказал. У меня накопилось много фотографий. Еще несколько задумок есть. Продаем эту фазенду – и в Париж!

– Ладно! – отвечаю я и встаю. – Оставим пока эту тему.

– Отвезешь в Лицен? – спрашивает Супермен.

– Не получится. Я сегодня еду в Миттельберг. В банк надо заехать. Еще раз попытаюсь выбить новый кредит. А еще Хольцман зачем-то просил заехать. Поедешь со мной?

– Нет! Не хочу видеть, как ты унижаешься, выпрашивая кредиты.

– Между прочим, я делаю это не только для себя. А для нас обоих!

– Пустое это! Не дадут тебе денег! Мне уже давно ясно, что с бизнесом у нас ничего не получится. Удивляюсь, что ты так долго не хочешь это понять.

– Если ничего не делать и даже не пытаться – конечно, не получится! Вместо дела бесцельно болтаться по Лицену, наверное, приятнее… Что тебя туда так тянет?

– Просто так. Проветриться. На людей посмотреть. Себя показать. Я уже одуреваю от одиночества. Поговорить не с кем.

– Раньше тебе хватало общения со мной…

– Раньше. Раньше была Параша. А теперь Прасковья.

– Ну и черт с тобой! Делай что хочешь!

– Так отвезешь? Или мне такси вызывать?

– Денег, что ли, много?

– На такси пока есть.

Этот засранец действительно вызывает такси. И через час, помахав мне ручкой, уезжает. Смотрю вслед удаляющейся машине. Терпеливо жду, когда она отъедет подальше. Я уже знаю, что мне надо делать. Я иду в спальню Супермена и включаю компьютер.

Через пятнадцать минут убеждаюсь, что чутье меня не подвело. Мой Супермен активно общается с дамочкой под ником Клэр. Внимательно разглядываю ее фотографию. Ревность заставляет меня искать в сопернице недостатки, но мне приходится признать: симпатичная стервочка. Молода. Лет на пять меня младше. Все при ней. Стройна. Перечитываю их переписку и понимаю, что девка – офранцуженная русская.

Познакомились они на сайте любителей фотографии. Дамочка тоже увлечена светописью, как предпочитает называть фотографию Супермен. Накатала восторженный коммент на одну из работ моего благоверного. Кстати, довольно старую, сделанную еще в Питере. Утренний туман над Невой. Фотография и правда удачная. Хотя таких в Сети немерено. Супермен в ответ поблагодарил Клэр и в свою очередь похвалил ее работу. Смотрю на фотку синего цветочка, и в груди закипает злость. Этот занюханный колокольчик впечатлил моего любимого? Да быть не может! Это он на бабу запал!

Читаю переписку дальше и убеждаюсь, что так и есть. Передо мной – классический образец навешивания лапши на уши тщеславной бабенке. Вот уж в чем есть у Супермена талант, так это – в охмуреже представительниц бабского племени.

Супермен восхищается работами Клэр. При этом осторожно вставляет в комментарии к фоткам комплименты красоте автора. Сначала сдержанные:

«Меня трудно удивить фотографиями Эйфелевой башни. Потому что хороших работ с ней очень много. Я смотрел на фото и думал: как же это тебе удалось? Чтобы сделать из банального сюжета шедевр, одного таланта мало! Очень важны личностные качества автора! Красота его души! И собственная красота! Вот почему задача оказалась по силам именно тебе! Поздравляю!»

Понимаю: Супермен проверяет, так сказать, правильно ли выбрана наживка. Клэр польщена, но и смущена немного:

«Ты меня перехваливаешь! Работа неплоха, сама вижу, но на шедевр не тянет».

Супермен понял, что бабенка заглотила наживку. И грамотно грузит жаждущую признания и славы дамочку:

«Конечно, эту работу никто на „Лучшее фото года“ не номинирует. Но ты на верном пути».

Дальше – больше. И вот уже девочка просит Супермена стать ее наставником:

«Если бы ты мог приехать в Париж! И дал мне несколько уроков».

Девочка не намерена терять время! Уроки ей понадобились! А мой Супермен прямо-таки рвется к ней:

«Не только собираюсь. Мне просто необходимо выбраться из дыры, в которой я оказался в силу обстоятельств. Здесь я задыхаюсь! Думаю, что уже осенью буду в Париже».

Вот как! Он уже знает, что уедет! А я-то, дура, ни сном ни духом!

Дочитываю переписку до конца. Мой супруг настолько самоуверен, что не считает нужным удалять компрометирующие письма. Еще одна жалоба турка:

«Сейчас я живу в австрийских горах. Как мне обрыдли мертвые скалы!»

Бабенка реагирует правильно. С точки зрения персоны, заинтересованной в том, чтобы увлечь мужика:

«Согласна с тобой. Талант – это костер. Если его не подпитывать – он превращается в бесплодное тление. Тебе надо выбираться из заточения».

Супермену эти слова – как мед на душу:

«Ты права. Как я рад, что есть на свете человек, который это понимает!»

Нахожу страничку Клэр. Дамочка живет… Так я и знала! В Париже! Вот почему мой благоверный так рвется во Францию. Это только для меня он говорит про Монмартр, про Эйфелеву башню. На самом деле он мечтает об этой бабенке. Снова изучаю ее портрет. Хватает сил признать, что девица хороша собой. Тонкие черты лица. Выразительный взгляд. В том, что она затащит Супермена в постель, – никаких сомнений. По глазам вижу – отменная стерва. И ненасытная хищница. Эта выпьет из моего Супермена все соки. Он, конечно, мужик не слабый. Долго продержится.

В груди возникает сосущее чувство ненависти к нежданно объявившейся сопернице. И к Супермену. Как ни верти, но он предатель.

Выключаю компьютер. Иду в спальню и падаю на постель. Лежу на спине с открытыми глазами, смотрю в потолок.

Что-то в моей жизни пошло не так, как надо. Сначала история с Лизкой. Мне удалось повернуть ее в свою пользу. Но где он, выигрыш? Да, есть австрийское гражданство и собственность. Но развернуть бизнес, как мечталось, пока не получается.

И большой вопрос, получится ли. Одной трудно. До сегодняшнего утра я все еще надеялась сделать из Супермена единомышленника. И вот – на тебе! Получай, фашист, гранату!

Все-таки я сильная женщина! Постепенно способность хладнокровно оценить ситуацию возвращается. Ничего страшного не случилось. Может быть, это даже хорошо. Предательство Супермена – это сигнал, знак, что надо форсировать решение проблем. В самом деле, жить и покорно ждать, когда дом развалится, когда придут описывать его остатки за долги, – нет, это не по мне. И этого не будет!

Глава 19

Всю дорогу до Миттельберга из головы не выходит последний разговор с Суперменом. И открывшаяся правда про его предательство.

Как все было ясно и просто, пока мы были всего лишь любовниками! И как все изменилось теперь, когда наши мечты сбылись!

Сначала из наших отношений исчезла романтика. А потом появилась и стала медленно, но неуклонно нарастать отчужденность. Сегодня мы чужие. Это факт. Я ему больше неинтересна.

Почему это случилось? Может быть, он не любил меня никогда? Уверена: я самая лучшая из всех женщин, которыми он обладал. Тогда в чем дело? В особенностях мужской психики? В том, что мужчины, как бы ни была хороша жена или любовница, всегда верят, что следующая будет еще лучше?

Если бы нас, как и прежде, объединяла общность интересов, никакие неудачи в бизнесе не убили бы в нас оптимизм. Потребность друг в друге. Любовь, наконец.

Ну вот я и произнесла это слово. Любовь. А была она между нами? Признайся сама себе, Зоя Андреевна, разве твои отношения с Суперменом были любовью? Да ничего подобного. Это было плотское стремление друг к другу вечно недотраханной самки и страдающего избыточным сперматогенезом самца. Грубо? Да. Но это правда.

Что общего было у тебя с Суперменом в Питере? Кроме постели – ничего. Его никогда не интересовали мои заботы, мои проблемы, мои планы на жизнь. А я… Я в душе посмеивалась над его уверенностью в собственной гениальности. Он устраивал меня как любовник, а больше мне от него ничего было не надо. В мужья его взяла, чтобы привязать к себе породистого самца. И в надежде, что Гераклом он может быть не только в постели, но и в домашнем хозяйстве.

В сумочке верещит мобильник. Смотрю на экран, и глаза лезут на лоб. Этот номер телефона я помню наизусть. Вениамин Аркадьевич! С чего бы это? Что ему от меня нужно? Он работал на Зою Андреевну. Но ее больше нет! Мое имя – Лиз! Откуда он узнал мой номер телефона?

Несколько секунд медлю: ответить или нет? Не отвечу – буду маяться догадками, зачем я ему понадобилась. Значит. Съезжаю на обочину и останавливаюсь.

– Слушаю вас!

– Здравствуйте, Зоя Андреевна!

Такое обращение – как удар обухом по голове. Это еще что? Мало мне проблем с домом и Суперменом!

– Вы ошиблись! – сухо говорю в трубку.

– Не отключайте телефон! – громко командует мой собеседник.

Почему-то я слушаюсь.

– Я знаю, что вы – Зоя Андреевна! – продолжает Вениамин Аркадьевич. – Знаю, что вы теперь живете под именем своей сестры. Но не волнуйтесь! Я не собираюсь создавать вам проблемы. Наоборот, я звоню, чтобы передать предложение, которое поможет вам их решить.

– О чем вы говорите? Какое вам дело до моих проблем?

Мой собеседник понизил голос, словно опасаясь, что нас подслушивают. Теперь его баритон звучит с проникновенностью мантры:

– Я все знаю, Зоя Андреевна!

Ничего не понимаю. Он знает про Клэр? Откуда?

Уже следующая фраза детектива проясняет, что он имеет в виду не то, что я думаю:

– Про ваши, скажем так, сложности в бизнесе… Больше того – я знаю способ, как одним махом решить их! Нам необходимо встретиться! Я могу подъехать, когда вам будет удобно.

Я молчу, не зная, что ответить. Мой собеседник терпеливо ждет.

Вениамин Аркадьевич – частный детектив. Я нанимала его следить за Лизкой. Но это было давно, и это было в Питере. О том, что я превратилась в Лиз Штейнбах, он не может знать. Но – знает. Откуда? И чем это мне грозит?

– Называйте место и время, Зоя Андреевна! – прерывает затянувшееся молчание мой собеседник.

Словно понял, что заинтриговал меня. И я не решусь отказаться от встречи. Хотя бы для того, чтобы выяснить, чего мне опасаться.

– Я живу…

– Я знаю, – опережает меня Вениамин Аркадьевич.

– Вы что, следите за мной?

– Все проще, Зоя Андреевна! – смеется Вениамин Аркадьевич. – Сорока на хвосте принесла! Так что насчет встречи? Могу подъехать хоть сейчас. Я нахожусь совсем рядом.

Понимаю, что не успокоюсь, пока не выясню, почему и откуда он так много знает обо мне.

– Вообще-то, в данную минуту я еду в Миттельберг.

– Я как раз в Миттельберге! – ликует Вениамин Аркадьевич. – Давайте здесь и пересечемся! Когда и где?

– У меня кое-какие дела. Я не знаю еще, когда освобожусь…

– Это не страшно. Я подожду, сколько будет нужно.

– Ну… хорошо. Я позвоню.

– Прекрасно! Буду ждать!

Телефон давно отключился, а я все еще сижу и тупо смотрю перед собой. Мимо меня проносятся машины. Каждый раз поток воздуха за ними заставляет мой автомобиль покачиваться.

Что означает этот звонок? Какое предложение ко мне у Вениамина Аркадьевича? Он знал о моих отношениях с Лизкой, знает о том, что я живу под ее именем, напрашивается вывод, что детектив собирается меня шантажировать. Догадался, что в действительности погибла не Зоя, а ее сестра, что Зоя живет и здравствует в Австрии под именем почившей в бозе Елизаветы, – и увидел в этом возможность подзаработать?

Но он сказал, что хочет предложить мне быстрый способ избавления от навалившихся на меня проблем. Он сказал: «одним махом». Только это. Ни намека на угрозу разоблачения. Врет? Не стал угрожать, чтобы не спугнуть меня? Но проговорился по Фрейду? Намек был ему нужен, чтобы заручиться моим согласием на встречу? А истинную цель он объявит, когда мы встретимся? Может быть, и так.

Так тогда, может быть, не стоит встречаться? Нет, это будет неправильно. Лучше как можно раньше узнать, кто есть ху, как говорил Горбачев. Ну что ж. Значит, мы увидимся.

Включаю поворотник и выезжаю на асфальт.

Через час я в Миттельберге. В городке уже прилично ориентируюсь. Движение здесь спокойное. Я вообще уверена: тот, кто ездил по Питеру, по дорогам любой страны может ездить с закрытыми глазами.

Еду к Хольцману. Пытаюсь сообразить, зачем я ему понадобилась. На ум ничего не приходит. Ладно. Сейчас все прояснится.

Ставлю автомобиль перед высоким крыльцом уютного особнячка.

Хозяин адвокатской конторы «Хольцман и сыновья» встречает меня в холле. Небольшого росточка, с выраженным брюшком и вторым подбородком.

На щеках и носу – красная сеточка – знак принадлежности к числу любителей попить пивка. Обмениваемся приветствиями, и герр Хольцман ведет меня в свой кабинет. Вежливо предлагает кофе. Услышав мой категорический отказ, интересуется настроением. Потом что-то говорит о погоде. Время от времени бросает на меня внимательный, я бы сказала, ощупывающий взгляд. Не плотоядный. Сексуального интереса я у него не вызываю. Не в том возрасте старичок. Нет, взгляд у него, я бы сказала, недоверчивый. Будто он все время проверяет какие-то свои предположения.

Может быть, ему кажется, что я не похожа на клиентку Лиз Штейнбах, с которой он раньше имел дело? Исключено! Мы встречаемся не первый раз. Тогда что? Стараюсь не подавать вида, что меня беспокоит его настороженность.

Наконец ритуал соблюден. Хольцман достает из стола папку с бумагами:

– Я пригласил вас, фрау Штейнбах, чтобы выполнить весьма деликатное поручение. – Он извлекает из папки два конверта, соединенных скрепкой. Один пухлый, второй совсем тонкий. Читает прикрепленную к толстому конверту бумажку.

– Около года назад вы поручили мне отслеживать состояние дел хозяйки отеля «Горный орел». И в случае, если я обнаружу, что дела идут, мягко говоря, неважно, передать ей вот это.

Герр Хольцман поднимает со стола и показывает мне толстый конверт. Вижу на нем убористый рукописный текст. Почерк моей единоутробной сестрички! Привет от Лизки с того света!

– Потом из России пришло второе письмо. Вот оно!

Герр Хольцман поднимает второй конверт. С рукописной надписью. Тот же почерк! Еще один привет?

Герр Хольцман держит конверты перед собой и пристально смотрит на меня. Он чего-то ждет. Но чего?

В висках стучат молоточки. Сердце-вещун подсказывает мне, что я должна, обязана прервать молчание. Но многое, если не все, будет зависеть от того, что именно я скажу. Если он догадается, что появление на свет этих конвертов – неожиданность для меня…

Мой мозг чувствует смертельную опасность! Где-то глубоко в нем включилась и часто мигает красная лампочка тревоги. Вместе с ней заработала сирена. Сначала ее звук еле слышен даже мне. Но с каждым оборотом она звучит все громче. Еще немного – и этот ужасающий вой вырвется наружу. Он долетит до ушей насторожившегося Хольцмана. Адвокат убедится, что его опасения подтверждаются. Он окончательно поймет, что перед ним мошенница. И мне – конец!

В критический момент в голове яркой молнией мелькает спасительная мысль.

– Его я тоже просила передать владелице «Горного орла». – С улыбкой говорю я, глядя в лицо Хольмана. – На тех же условиях!

Это – блеф! Если я ошиблась, то меня уже ничто не спасет!

Я смотрю с темные зрачки старого адвоката и силюсь понять – угадала я или нет? Хольцман не позволит мне понять это. Придумает, как завершить разговор, и отпустит меня с миром. Но едва я выйду за порог – позвонит… Куда? В полицию? Или у них есть еще какие-то спецслужбы? Впрочем, неважно. В любом случае за мной приедут сегодня же!

Но я угадала! Хольцман облегченно вздыхает. Напряжение на его лице сменяется мягкой улыбкой человека, который только что избавился от тревожных мыслей. Адвокат протягивает мне конверты:

– Признаюсь вам, фрау Штейнбах, что за свою долгую жизнь я впервые оказался в столь… странном положении. Мне хочется задать вам один вопрос. Можно?

– Конечно! Что вас интересует?

– Сразу оговорюсь: вы не обязаны на него отвечать! – предупреждает меня адвокат.

– Спрашивайте, герр Хольцман! – весело говорю я, убирая конверты в сумочку. – От вас у меня секретов нет!

– Зачем вам понадобилось оставлять мне конверт… для самой себя? Да еще и второй присылать?

Не могу сдержать улыбку:

– Это же очевидно, герр Хольцман! Обстоятельства складывались так, что у «Горного орла» мог поменяться владелец. То есть владелица. Все шло к этому. И тут мне пришла в голову мысль пошутить над покупательницей. Я не видела в своей шутке ничего предосудительного. В конце концов, она – моя приятельница. Поймет. После вместе посмеемся. Потом, уже в России, в Питере, мне пришло в голову, как сделать шутку еще более веселой. Та к появился на свет второй конверт. Но случилось так, что сделка сорвалась. Отель остался у меня. Придется мне самой посмеяться над своей шуткой.

По глазам Хольцмана вижу, что он мне верит и не верит одновременно. Почему? Что заставляет его сомневаться?

Адвокат будто услышал мой вопрос.

– Но, раз отель остался за вами, что же вы не пришли за конвертами раньше? – спрашивает он. – Вы имели полное право забрать их до назначенного срока.

Грустно вздыхаю. С виноватой улыбкой смотрю в его сморщенное лицо:

– Я забыла!

Герр Хольцман сокрушенно качает головой. «Ох уж эти женщины!» – читаю я в его глазах шутливый укор.

Поднимаюсь, чтобы уйти. Стряпчий идет проводить меня до двери. Обмен любезными улыбками. Благодарю его за добросовестное исполнение моих поручений. Заверяю, что и впредь буду иметь дело только с ним. Герр Хольцман признателен. Он говорит мне, что у него еще никогда не было столь обаятельной клиентки. Я могу быть уверена: он и впредь будет мне верным слугой.

Сажусь в машину. Что-то многовато за последние сутки тревожных событий. Жила себе спокойно, думая только о ремонте отеля, бизнесе, долгах да кредитах, и вдруг новости, одна хуже другой, посыпались как снежный ком. Супермен со своими капризами. Клэр. Послание от сестрички с того света. Вениамин Аркадьевич еще. Кстати, я же обещала ему позвонить!

– Да, Зоя Андреевна! Вы где? Понимаю. Проезжайте вперед до перекрестка и поверните направо. Увидите кафе. Может быть, вы в нем бывали. «Седой павлин». Нет? Ну все равно. Не заметить его невозможно. Тут отличная парковка. Заходите внутрь. Я сижу за столиком у окна. Впрочем, вы меня узнаете. Я тут один.

Вениамин Аркадьевич совсем по-детски хихикает.

Уже поднимаясь на крыльцо кафе, чувствую, как внутри меня нарастает волнение. Вениамин Аркадьевич поднимается с кресла, приветливо улыбается.

– Здравствуйте, Зоя Андреевна! Рад вас видеть!

Пододвигает мне стул. Садится напротив. Улыбка на его лице как приклеенная.

За прошедшее с нашей последней встречи время он совсем не изменился. Разве что сорочка и костюм более дорогие. И галстук. И часы на руке швейцарские. Не помню, какие у него были раньше, но явно не эти. Несколько секунд молчим. Детектив разглядывает меня. А я его.

– Давайте сразу договоримся, Вениамин Аркадьевич, что вы будете звать меня моим официальным именем. Если по-русски, то я – Елизавета Андреевна. Для вас можно короче – Лиза. Если по-немецки, то я – фрау Штейнбах. Можно – Лиз. Договорились?

– Хорошо! – просто ответил Вениамин Аркадьевич. – В конце концов, это не принципиально.

Он кладет на столик визитную карточку цвета платины. В углу – логотип известной в России фирмы. Читаю: «Выскребенцев Вениамин Аркадьевич. Специалист». Кладу карточку обратно на стол. Замечаю:

– Скромная у вас должность. А как же с детективным агентством?

– Это было временное занятие. Отчасти вынужденное. Так уж сложились обстоятельства. В ожидании лучших времен пришлось побыть ищейкой.

– И чем же вы теперь занимаетесь?

– Сейчас все поймете. Как вам здесь живется?

– Спасибо. Все хорошо. Осваиваю новое для меня дело. Ремонт отеля. Раскрутка. Дел хватает. Самое главное, что мне это нравится.

Вениамин Аркадьевич улыбается:

– Рад за вас! Но, если не возражаете, давайте перейдем к делу? Я – человек занятой. Вы тоже. Чего нам ходить вокруг да около?

Вениамин Аркадьевич откидывается на спинку кресла, кладет руки на подлокотники и начинает говорить:

– На сегодняшний день я официально, как вы уже знаете, работаю на скромной должности в серьезной фирме. Но вы, я думаю, не забыли, что такое российская реальность. Главная моя работа – оказание услуг одному известному человеку. Мой босс мечтает о собственном шале в горах Австрии. Вообще-то его планы еще серьезнее. Ему хочется иметь здесь собственный замок. Но это – в перспективе. Пока речь идет об участке. Он приезжал в эти места покататься на горных лыжах. С тех пор влюблен в них. Попросил меня подыскать что-нибудь приличное для будущего замка. И тут я вспомнил про вас…

– Чем же вам интересна моя скромная персона? Что вы меня не забыли сразу же после того, как получили гонорар за последнее поручение?

– Это оказалось невозможным! – рассмеялся бывший детектив. И тут же посерьезнел. – Эта, казалось бы, обыденная история вдруг приобрела такой пикантный вид, что я всерьез ей заинтересовался!

Напросилась! Противный холодок в груди. Да что это за день такой!

Изо всех сил стараюсь, чтобы в моем вопросе звучало одно только равнодушие:

– То есть?

– Когда я узнал о трагической гибели Зои Андреевны, а потом и ее мужа, то как профессионал проанализировал известные мне факты. Про, мягко говоря, неприязнь между Зоей Андреевной и ее сестрой. Неверность супруга Зои Андреевны. Естественно, у меня появились какие-то догадки о причинах случившегося.

Вопрос вырывается помимо моей воли:

– И какой же вывод вы сделали?

– Предварительный был таким: смерть Зои Андреевны не была несчастным случаем!

– А что же это?

– Убийство!

Качаю головой:

– Я тоже так думаю. Ее убил муж. Иначе: с чего ему покончить с собой?

– Может быть – так. А может быть, и нет… – задумчиво отвечает Вениамин Аркадьевич.

Его лицо и горы за его спиной начинают расплываться в тумане, состоящем из разной формы клубочков. Они кружатся в танце. И вдруг складываются в нечеткую картинку. Это занавеска ванной! Хорошо видны большие красные маки на ней. Полочка с феном на стене слева. Моя рука тянется к нему…

Резко встряхиваю головой, и видение исчезает. Передо мной снова внимательные глаза Вениамина Аркадьевича.

– У вас есть другой претендент на роль убийцы моей сестры? – негромко спрашиваю я.

– Как вам сказать! – вздыхает Вениамин Аркадьевич. – Я очень сильно сомневаюсь, что это был муж Зои Андреевны.

– Но если убил кто-то другой, с чего бы это Василий покончил с собой?

Вениамин Аркадьевич смотрит мне в лицо:

– Так ведь он любил… погибшую!

Он не сказал: «жену». Замялся перед тем, как произнести это слово. И в конце концов заменил его на нейтральное.

– Если любил, то чего же тогда завел любовницу?

– Ну знаете, фрау Штейнбах! Жизнь – штука очень непростая! А чужие души, как говорится, – потемки! Мы в своих собственных не всегда можем разобраться.

– А я уверена, что это сделал он! Больше некому!

– Некому! – согласился Вениамин Аркадьевич. – Если не считать…

Он замолкает. Смотрит куда-то в сторону. Перевожу взгляд туда же. Над близлежащим утесом парит орел.

– Так что? – резко спрашиваю я.

– Если не считать того, кому смерть Елизаветы Андреевны была выгодна, – говорит Вениамин Аркадьевич.

Спрашиваю его:

– А выгодной смерть Лизы стала для меня. Так?

– Так! – соглашается Вениамин Аркадьевич.

Смеюсь ему в лицо:

– Вы меня разочаровали! Я-то считала вас высококлассным профессионалом! Нет, Вениамин Аркадьевич! Я не убивала сестру! Воспользовалась ее смертью – это да! Глупо было не воспользоваться! При нашем-то сходстве.

– Возможно, что все было именно так! – согласился бывший детектив. – Тем лучше! Нам будет легче говорить о том деле, ради которого я здесь!

– Да! Давайте-ка вернемся к нему. Вы остановились на том, что вашему боссу нравятся эти места. И что дальше?

– Он поручил мне подобрать подходящее место. Я сразу вспомнил про вас. Приехал. Посмотрел. Отправил шефу фотографии этих мест. Он одобрил мой выбор. И поручил мне переговорить с вами о покупке вашего участка.

Вот так неожиданность! Мысль о том, что все проблемы можно решить, просто-напросто продав недвижимость, даже не приходила мне в голову. Потом ее озвучил Семен. Но не могло быть и речи, чтобы сделать это ради него. После того как я узнала про Клэр. Но теперь… Когда оказалось, что к отелю проявляет интерес серьезный человек… А следовательно, есть шанс провести успешную сделку… Ведь это выход! Продать! Рассчитаться с долгами! И уехать. Куда? Да хоть и в Париж! Раз Супермену эта столица разврата так нравится! А там – видно будет! Отвадить его от наглой бабенки будет не так уж сложно! Пригрожу Семену: если не перестанет страдать по этой стерве – откушу ему яйца.

Но нельзя же показывать потенциальному покупателю, что его предложение меня заинтересовало. Потому отвечаю с некоторым удивлением:

– Но я не собираюсь его продавать.

– А это для вас – самый лучший выход! – уверенно отвечает Вениамин Аркадьевич.

Снова хмурюсь: