Сам себе Тарантина (сборник) Дихтяр Юрий
La musica della mafia – «Nun c\'e pirdunu»
Нет ничего хуже, когда ломают кайф.
Я очнулся от удара в челюсть. Меня отбросило, и я ударился головой о какую-то железку. Затем кто-то схватил меня за ногу и потащил из машины. Ничего не понимая, я схватился за водительское сидение, но это не помогло и меня выволокли наружу. В живот врезался ботинок, потом ещё раз, и ещё. От боли я скрутился калачиком и получил ещё удар по рукам. Меня стошнило.
– Вот, урод, он весь заблевался, – раздался голос сверху. – Вставай, мудило.
Я даже после полученных ударов никак не мог прийти в себя. Где я, когда я, зачем я, кто меня бьёт и чей это голос?
– Поднимайся, – повторил голос.
Я попытался встать на колени. Живот горел огнём, не давая разогнуться. Вокруг была темнота, не считая какого-то света сбоку. Фары, понял я. Ночь. Лес. Я ехал с Мэгги в машине. Память возвращалась. Пара остроносых туфлей перед глазами.
– Да ты ему, наверное, всю требуху отбил, – сказал второй голос. – Пусть лежит.
У меня получилось стать на колени, упёршись лбом в землю.
– Мик! Ты же Мик? Мы тебя уже обыскались.
Чья-то рука схватила мои волосы и потянула, закидывая голову назад.
Я промолчал, только сплюнул остатки рвоты и закашлялся.
– Мик, где наши деньги?
Меня пнули в бок, и я снова упал. Но теперь мог видеть тех, кто со мной говорил. Двое незнакомых парней и третий – Назарио Ганчи. Этого парня я знал. Мы росли в одном квартале. Мы с итальяшками особо не конфликтовали, но и не дружили. Они всегда держались сами по себе. Он никогда не был на первом плане в их компании, как говорят, в пятом ряду восьмой слева. Но потом как-то попал в бригаду Ковалли. Приоделся, купил себе крутую тачку. Перевёз семью в лучший район.
– Это он, – сказал Назарио. – Точно он. Я его знаю. Микки, как дела, старик?
– Хреново.
– Да уж. Давай, попробуй встать. Не лежи на холодной земле.
– Что вам нужно?
– Микки, ещё один тупой вопрос, и я отрежу тебе ухо. Ты же прекрасно знаешь, что нам нужны деньги.
Я снова попытался подняться. Боль была уже не такая острая, я мог хотя бы нормально набрать воздуха в лёгкие.
– Давай, давай, вставай.
Они терпеливо ждали, когда я поднимусь на ноги. Я прислонился к машине, чтобы снова не упасть.
Мы по-прежнему находились в лесу. Только небо было немного светлее, должно быть, начинало светать. «Бьюик» стоял на обочине, его фары освещали задницу чёрного «Ренж Ровера». Я осмотрелся в поиске Мэг, но нигде её не увидел. Парни Ковалли с довольными ухмылками рассматривали меня. Ну, что ж, наверное, они сделали свою работу. Один в нетерпении потирал ладонью кулак. Есть такие парни: если бы ему дали волю, он бы просто забил меня до смерти, забыв о том, что у меня нужно ещё и что-то узнать. К чёрту миллион, если можно так весело развлечься.
– Итак, Мик, вернёмся к деньгам. Только не нужно врать. Мы всё равно узнаем правду, но для этого тебе придётся пройти через ад. Лучше скажи сразу, и умрёшь быстро и безболезненно.
– Назарио, у меня нет денег. Вот, то, что в карманах.
– Хорошо. Нам спешить некуда. Я тебе всё расскажу, а ты потом отдашь бабло. Ты грохнул того парня в «Караване». Он не наш человек, но он заключил какую-то сделку с мистером Ковалли и привёз деньги ему. Потом ты перестрелял пол-этажа, ну это твои личные радости, тут у нас претензий нет. На камерах видно, как ты выносишь из отеля две сумки. Портье сказал, что посадил тебя в такси. Так? И куда ты поехал? Правильно, на вокзал. Нам сказал таксист. Но ты никуда не уехал с вокзала. Значит, что? Деньги в камерах хранения, так? Или у тебя был сообщник, и ты отдал деньги ему. Но, Микки, эту версию мы отбросим. Ты бы хрен доверил эти деньги даже собственной матери. Значит…
– Они в камере хранения, – сказал я. – На вокзале.
– Вот, молодец, почти не соврал. Генри, прочисти ему мозги.
Тот придурак, что чесал кулак, подошёл и мощным хуком сбил меня с ног. Я снова оказался на земле. В голове защебетали ангелы, в глазах всё расплывалось, а левая скула разрывалась от боли. Наверное, он растрощил мне кости.
– Вставай, Микки.
Мне помогли встать и снова прислонили к машине.
– Мик, я ещё не закончил. Не нужно меня перебивать. А тем более врать. Мик, а зачем ты поехал в аэропорт? Посмотреть, как взлетают самолёты? Копы узнали твою рожу. А один всё рассказывал в новостях, что чуть не арестовал тебя. И тебя вспомнил ещё один таксист, помогший поднести сумки. А вот домой ты припёрся с пустыми руками. Зачем-то убил детектива. Мик, ты что, не знаешь, что нельзя убивать копов? Даже мы их не убиваем. Каждый зарабатывает, как может. Они же борются с преступностью только потому, что им за это платят зарплату. Это их работа. А ты сразу ножом в шею. Хотя, знаешь, эту свинью нужно было сбить машиной, когда мама ещё носила его в животе. А потом ты пропал. Дилер сказал, что ты накупил наркоты, в лавке тебя тоже вспомнили. И всё. Но мы не тупые свиньи из убойного отдела, которые только и делают, что заливаются кофе в кабинетах. Твоя подруга взяла машину на прокат. Как-то быстро она свалила из своей халупы. И это нас насторожило. А в каждой прокатной машине есть маячки. Ты наверняка знаешь об этом. И вот мы здесь. Теперь тебе не придётся нам врать. Просто отдай ключи. Это всё, что нам нужно. Возможно, мы даже не убьём тебя. Прострелим колени и всё. Может, кто-то пожалеет тебя и довезёт до ближайшей больницы.
Назарио достал сигарету и закурил.
– Где Мэг? – спросил я.
– С ней всё в порядке.
– Вы её убили?
– Какая разница?
– Просто скажи. Тебе трудно?
– Она в багажнике. Зачем тебе эта девка? Ты совсем не о том думаешь.
– Да. Наверное. Если она жива, отпустите её. Пожалуйста. На мне и так куча трупов.
– Это точно. Ты разошёлся не на шутку. Ну, хорошо, мы отпустим её. Паоло, достань девку.
Мэг выглядела не очень хорошо. Вся левая сторона лица была покрыта сплошной гематомой. Глаз заплыл, кровь из разбитой губы залила подбородок. Но она крепко стояла на ногах, и правый глаз горел ненавистью. Пока они избивали её, я лежал в отрубе на заднем сидении. И ничего не слышал. У меня была пушка. А я просто спал.
Паоло держал её за волосы. Второй рукой достал пистолет и приставил к её виску.
Я услышал щелчок.
– Вот, Мик, я её сейчас отпущу, – Паоло улыбнулся, показав ровные белые зубы.
– Убери ствол, – рявкнул Назарио, – пока не будет денег, никого не убиваем. Итак, Мик, мне уже надоело. Где ключи? Где деньги?
– Я всё скажу. Только ты не поверишь. Послушай, у меня нет ключей. И денег нет. Я всё просрал.
– Как это?
– Можете забить меня до смерти, но это ничего не изменит. Я отдал ключи.
– Кому?
– Одной негритоске с Пятнадцатой улицы. Я убил её сына. Это всё, что я могу сказать. Рассказывать подробности нет смысла. Вы всё равно не поверите. Единственный выход – поехать к ней. Если я соврал – поступайте как знаете. Больше мне сказать нечего.
– Ах, ты, сука! – вдруг заорала Мэг. – Как это отдал ключи? Зачем? Долбанный торчок!
Она дёрнулась в мою сторону, но Паоло держал её крепко.
– Прости. Я не знал, как тебе сказать.
– Да отпусти ты меня! – крикнула она на мафиози, и тот разжал кулак.
Мэгги вырвалась, бросилась ко мне, я увернулся и ударил в живот. Она задохнулась от боли, упала на землю и зарыдала.
– Так, хватит этих семейных драм. Грузите их в машины, и поехали за ключами. Микки, если ты соврал, я перекручу тебя на мясорубке. Как зовут эту негритянку?
– Я не знаю.
– Ты хочешь сказать, что отдал ключи какой-то чёрной бабе, даже имя которой не знаешь?
– Именно так, Назарио.
– Слава Иисусу, что я не принимаю наркотики.
Мэгги опять засунули в багажник «бьюика», и третий мафиози, отмороженный здоровяк, сел за руль. Меня затолкали на заднее сидение «Ренж Ровера». Назарио сел в кресло водителя, а Паоло возле меня, не выпуская из руки пистолет.
Живот сводило судорогами, а левая щека горела огнём. Глаз заплыл, и я им уже не видел. Назарио поставил диск с бесконечными неаполитанскими песнями. Хриплые голоса под аккомпанемент самодельных гитар монотонно фальшивили одинаковые нудные напевы. Всю дорогу я боялся, что сблюю, и меня пристрелят за то, что испортил салон. Но всё обошлось. Оказывается, мы не так далеко отъехали от города. Через полтора часа оказались на Пятнадцатой улице. Небо посветлело, но было ещё рано для первых прохожих. – Вот здесь, – сказал я, указывая на дом, в котором обитала ведьма.
«Ренж Ровер» припарковался на тротуаре, прямо перед дверью.
– Выходи, пойдём, – сказал Назарио и вышел из машины.
– Я не пойду, – пробормотал я.
Паоло удивлённо посмотрел на меня и больно ткнул стволом в бок. Но я схватился за спинку переднего сидения мёртвой хваткой. От одной мысли, что опять увижу эти жуткие глаза, меня охватила паника.
– Я сказал – выходи, – твёрдо произнёс итальяшка.
– Лучше пристрели меня. Я туда не пойду. Можешь отрезать мне ухо, пальцы, нос, хер, но только не тащи меня туда!
– Микки, по-хорошему!
– Нет! – заорал я.
Назарио открыл дверь, схватил меня за воротник и потащил, пытаясь вытащить из машины. Паоло толкал в спину. Но я держался стойко. Даже удар рукояткой пистолета по пальцам ни на миг не заставил ослабить хватку.
Паоло приставил ствол к моему виску. Я повернулся к нему и заорал, чтобы он поскорее уже меня пристрелил.
Назарио отпустил меня и заглянул в глаза. Не знаю, что он там увидел, но только сплюнул под ноги и сказал:
– Паоло, следи за ним. Если что – смело делай из него инвалида, только язык оставь, чтобы мог говорить. Микки, ты точно не врёшь? Какая квартира?
– Вторая. Первый этаж налево. Вот здесь, – я показал на окно с чахлой геранью на подоконнике.
– Хорошо. Если ты соврал…
Назарио достал пистолет и позвал того, который сидел за рулём «бьюика». Я заворожённо смотрел, как они заходят в дом. Даже стены не спасали меня от такого близкого соседства с кошмаром.
В окне загорелся свет. Я не отрывал взгляд от закрытых штор, и фантазия рисовала кадры из самого мрачного фильма ужасов. Долго ждать не пришлось. Раздался выстрел. Вот и всё колдовство. Ха, даже ведьмы беспомощны перед этими шустрыми макаронниками. Сколько у тебя ни будет вяленых черепов, сушёных куриных лапок и чёрных свечей, всё равно найдётся пуля, которой плевать на магию, колдовство и прочую мистическую чепуху. Эзотерика чужда куску свинца. У пули самый материалистический взгляд на жизнь. Мне даже стало легче. Зло победило зло. Но одно зло наше, родное, понятное. А другое – потусторонняя срань. И пусть лучше оно сдохнет.
Назарио вышел один, обошёл машину. Паоло открыл дверь со своей стороны и получил пулю в лоб. Его отбросило на меня. Я инстинктивно оттолкнул тело, и оно бесформенным мешком выпало наружу прямо под ноги Назарио. Я весь был забрызган кашей из крови и мозгов. Но это чепуха. Я посмотрел на Назарио и чуть не задохнулся от ужаса. У него не было зрачков. Сплошные белки с маленькими точками в центре. Он поднял пистолет и выстрелил. Но, то ли дрогнула рука, то ли со зрением у него что-то случились из-за таких окулистских проблем, но он промазал, стреляя почти в упор.
Это меня спасло. Я вывалился из машины, и упал на землю. Второй выстрел не достал меня. Пуля выбила щербинку в бетонной ступеньке.
Я видел остроносые ботинки. Насколько мгновений они не двигались, а потом направились с целью обойти машину. Я приподнялся и увидел лежащий на полу машины пистолет Паоло. Ну, конечно, я не мог не воспользоваться таким подарком судьбы.
Назарио обходил машину целую вечность. Что бы там ни сделала с ним ведьма, но он стал конкретно притормаживать. Я встал на ноги, прикрывшись открытой дверью. Наконец, Назарио вышел из-за морды машины, никуда не спеша. Остановился, увидел меня, широко улыбнулся, словно встретил старого друга и стал медленно поднимать пистолет.
Я всадил ему пять пуль в грудь и живот. Он ещё несколько секунд стоял, как ни в чём не бывало, а потом ноги подогнулись, он упал на спину и уставился в небо застывшими глазами без зрачков. Я осторожно подошёл, и от вида этих глаз снова охватила паника, и я сделал ещё два выстрела, чтобы исправить ему лицо. Пусть лучше дыры в глазницах, чем такое.
Я бросил пистолет и побежал. Но добежав до первого угла, остановился. Чёрт, там Мэгги в багажнике! Да ну и чёрт с ней. Зачем она мне? Неужели я не справлюсь без неё? Я стоял посреди перекрёстка раздираемый сомненьями. Все сделки с дьяволом заключаются на перекрёстке. Я и так уже в очереди в ад. Но никаких договоров кровью не подписывал! До этой секунды. Если не помогу ей, то прямо сейчас спустятся чёрные тени, вырвут моё сердце, запечатают в хрустальной колбе душу и отправят прямо к Мефистофелю.
Я побежал обратно, открыл багажник, помог Мэг выбраться и потащил за собой. Но она вырвалась и посмотрела на меня испепеляющим взглядом. Выглядела она ужасно, что тут говорить, но что-то щёлкнуло во мне, и я почувствовал такую нежность. Мне захотелось защитить её даже от самых мелких неприятностей.
– Мик, где ключи?
– Забудь, бежим.
– Нет! Пока я не узнаю, шагу не ступлю.
– Мэг, посмотри, – я кивнул в сторону двух трупов. – Это сделала она. Я лучше сдохну вшивым голодранцем, чем попробую забрать у неё ключи.
– Тогда я могу забрать всё?
– Мэгги, нужно уходить.
– Уходи.
Она пошла к джипу, подняла брошенный мною пистолет, забрала пушку из рук Назарио и направилась в двери. И тут дверь открылась, и на пороге появилась сама ведьма. Ничего страшного в ней не было. Обычная негритянка в линялом ситцевом платье.
– Мэг, беги! – крикнул я.
Мэгги оглянулась, потом перевела взгляд на ведьму и выстрелила из обоих стволов. Негритянку отбросило обратно в подъезд, Мэгги прыгнула следом, и я слышал только выстрелы. Пока не кончились патроны. И наступила тишина.
В районе, где стрельба – дело обычное, нормальный человек не станет высовывать нос, чтобы не схлопотать шальную пулю. Я смотрел на окна домов. Нигде не шелохнулась ни одна штора, не дрогнула ни одна жалюзинка. А я стоял, заворожённо ожидая, когда выйдет Мэг.
Или когда появятся копы. Или когда выползут зомби, чтобы отомстить за свою мамбо, или когда расстрелянная ведьма выбросит на улицу голову Мэг, и у головы будут глаза без…
Мэгги вышла через несколько минут, неся в обеих руках связки ключей. Прошла мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Ничего не оставалось, как идти за ней, и я побрёл следом, как побитый провинившийся пёс.
The Hillbilly Moon Explosion – «Buy, Beg Or Steal»
Я часто замечал, что у женщин больше воли и жажды жизни. И характер у них покрепче. Например, если бы меня заставляли целыми днями стоять у плиты, стирать, штопать, менять вонючие памперсы, а за это получать по лицу от пьяного мудака, которого ты должна потом ублажить по полной программе после того, как он смачно прорыгается после приготовленного тобой ужина, я бы давно висел в петле с довольной улыбкой на лице, что это всё, наконец-то закончилось. А они терпят, они выживают любым способом, потому что они продолжатели жизни, а мы её прожигатели. И я знавал крутых пацанов, которые ломались от какой-то мелкой неприятности, впадали в депрессии, спивались и изливали свои проблемы на тех же женщин.
Это я к тому, что если бы не Мэг, то вариантов у меня было не много – поджариться на электрическом стуле, повисеть на крюке для разделки мяса, пока меня будут обрабатывать ребята из мафии, или покончить с жизнью, чтобы не мучиться. Потому, что после всех стрессов я больше походил на использованную губку для мытья посуды. Соображал туго, двигался медленно, и мне было наплевать на то, что со мной будет. Я даже подсознательно ждал конца. Побыстрее.
Мэгги доставила меня на ферму к сестре. Мы угнали старенький «Форд». Думаю, хозяин перекрестился, что не нужно платить, чтобы сдать его на свалку.
Ферма стояла посреди поля в нескольких милях от цивилизации. Крепкий деревянный двухэтажный дом. Куры, индюки, две коровы, десяток овец, молчаливая серьёзная немецкая овчарка и рыжий толстый кот. Вот и вся ферма. Но всё это висело на плечах Сисиль, сестры Мэг. Летом нанимала людей, но сейчас урожай был собран, и она осталась в компании с двухлетней дочкой. Как выяснилось, муж Сисиль бросил её, как только родился ребёнок. И она каждый вечер молилась, чтобы он не вернулся.
От такой женщины я бы тоже сбежал. В ней чувствовалась такая сила, что любой мужик ощущал бы себя рядом с ней бабой. И сила эта была даже не физическая, хотя и этого добра у неё было в достатке. Видел я, как она колет дрова. Сила у неё в характере, во взгляде, в руках, упирающихся в бока, в голосе. Сказала – отрезала. Взглянула – прибила.
В первый же день я понял, что пропал. У меня не было ни одной таблеточки, ни одного косячка. Совсем ничего. И в этих бескрайних полях вряд ли найдётся кто-нибудь, приторговывающий наркотой. Если вообще кто-то найдётся.
Сисиль сказала, что не потерпит наркош в своём доме. И попросила достать в погребе какие-то овощи. Когда я спустился вниз, то обнаружил, что он пуст. Пока я осматривался, Мэгги и Сисиль вытащили лестницу. И я остался сам в сыром подвале. К вечеру скинули старый матрас в пятнах и пару одеял. Я умолял выпустить меня, угрожал, благим матом орал, в надежде, что услышит кто-нибудь из посторонних. Ближайшие посторонние находились, правда, далековато. Что они хотят? Ключи Мэг оставила у себя. Номера ячеек я ей не сказал. Вернее, сказал другие номера, но она понимала, что я наврал. Поэтому у нас были две половинки, каждая по отдельности совершенно бесполезные. Но какой смысл сажать меня в погреб?
Я понял это на второй день, когда меня разбила ломка. Весь кайф, который я получал раньше, теперь компенсировался болью. Не буду подробно описывать те метаморфозы, которые со мной происходили в течение недели. Потому что вряд ли вам интересно, чем я блевал, сколько часов провёл на ведре, которое мне спустили в качестве толчка, как выкручивает суставы и кости, как слепнешь, потеешь и воняешь. Как лежишь, колотясь в ознобе, и нет сил дойти до ведра и лежишь весь в дерьме, и просто хочется сдохнуть, чтобы поскорей прошла боль. И сон не приходит, чтобы хоть как-то забыться.
Мэг спускала мне воду, сменную одежду, какие-то таблетки, чтобы хоть немного снять боль, еду, которую я почти всегда успешно выблёвывал.
Пару раз появлялся Луис, но я ничего не соображал, и он уходил ни с чем. Не знаю, что он хотел. Отомстить? Так чего ждать? В состоянии ломки я был беспомощнее котёнка. Вот и отомстил бы. А может, он и не приходил. Может, это был просто бред.
Понятия не имею, сколько дней я провалялся в этой сырой и тёмной дыре. Я уже перестал надеяться на освобождение. Просто лежал на зассаном матраце и скулил от боли. Говорят, ломка всухую, без всякой поддержки препаратами и витаминами запоминается на всю жизнь.
Смутно помню, как меня вытащили из погреба и отмачивали в ванне. Очнулся я в мягкой чистой постели, отмытый от вони, дерьма и мочи, выбритый и пахнущий одеколоном. Боль почти прошла. По сравнению с тем, что было, можно сказать, что я чувствовал себя на миллион. В комнате никого не было. Я полежал несколько минут, разглядывая балки на потолке и пытаясь собрать мысли в кучу. Встав с кровати, обнаружил, что на мне женская хлопковая сорочка. Моих вещей не нашёл. Сил не было, и я еле волочил ноги. Дошёл до двери, и мой нос учуял запах жареного мяса. Аж слюнки потекли.
Выйдя из комнаты, побрёл прямо в кухню. И обнаружил там Сисиль, возившуюся возле печки.
– Привет, – сказала она, не оборачиваясь.
– Привет.
– Как насчёт перекусить?
– Надеюсь, ты жаришь целую свинью.
Я сел за стол, и Сисиль поставила передо мной миску с супом. Жиденькую похлёбочку с колечками морковки и зелёным луком.
– Куриный бульон. Тебе лучше начать с него. Как ты?
– Ещё не понял.
Сисиль села напротив меня с чашкой кофе.
– Где Мэг? – спросил я.
– Спит у себя. Мик, что вы там натворили?
– А она не рассказывала?
– В общих чертах. Мик… – она долго молчала, и я не торопил. – Мик, мне кажется, она сошла с ума. Я жутко устала от вас.
– А что с ней?
– Не знаю. Она говорит, что всё нормально, но я слышу, как она разговаривает с кем-то в комнате. Иногда срывается на крик. И выходит оттуда бледная, как побелка, и глаза у неё, как будто она там привидение увидела.
Я чуть не поперхнулся супом. Призраки от нас никак не отстанут. Теперь они взялись за Мэг. Со мной эти дни общаться было бесполезно.
– Я знаю, что с ней, – сказал я. – Но ты всё равно не поверишь.
– Попробуй.
– Она действительно увидела там привидение.
– Очень смешно, – Сисиль допила кофе и встала.
– Ничего смешного.
– Это точно. Ладно, я пошла. Нужно скотине корм подсыпать. Не хочешь помочь?
– Не сейчас. Я еле на ногах стою.
И тут над нами раздался крик. Что-то упало. Комната Мэгги была прямо над кухней.
– Опять началось, – вздохнула Сисиль и пошла к лестнице. Я за ней. Когда мы зашли в комнату, Мэг сидела на кровати с окаменевшим лицом, уставившись куда-то в угол. Глаза от страха, казалось, вылезут из орбит. Там, куда она смотрела, ничего не было. Пусто. Просто стена. И тут Мэгги заорала, замахала руками, словно отмахиваясь от назойливых насекомых:
– Пошла вон, сука! Оставь меня! Сгори в аду!
– Мэг, что с тобой? – спросил я.
Наконец, она обратила на нас внимание, и сразу же снова уставилась в угол.
– Там эта сука! Убейте её! Сделайте с ней что-нибудь!
– Там никого нет, – сказала Сисиль.
– Там та негритянка? – спросил я.
– Да! Микки, ты видишь её?
– Нет. Но я знаю, что она там. Что она делает?
– Просто стоит и смотрит на меня своими рыбьими глазами. И вся в дырках от пуль и в крови. Мик, что это такое? Ты кто такая, тварь? – заорала она.
– Пойдём, – я подошёл к Мэгги, обнял за плечи и помог подняться. – Просто не смотри на неё. Сделай вид, что её нет. И ей надоест. Если бы она могла что-то тебе сделать, то давно уже разобралась бы с тобой. Пошла вон! – крикнул я пустому углу. – И сыночку своему привет передавай.
– А я здесь, – услышал я голос.
Луис стоял у окна в летнем кремовом костюме и в соломенной пляжной шляпе.
– Иди в жопу, – сказал я ему. – И мамашу свою забирай, лживый сучонок! Правильно я тебя тогда пристрелил.
Сисиль махнула рукой, мол, разбирайтесь, придурки, сами со своими тараканами и ушла.
– Она тут не одна? – прошептала Мэгги.
– Не беспокойся, для тебя одна. Луис, солги мне ещё раз – тебя только я могу видеть? А мамочку твою только она?
Покойник лишь улыбнулся ехидно. И исчез. И призрак мамаши, по видимому, тоже, судя по тому, как Мэгги облегчённо выдохнула.
Призраки приходили по несколько раз на день. Луис даже облюбовал кресло. Он каждый раз менял наряды и жрал всякие сладости. Пытался что-то рассказывать, но я не обращал на него внимания. Мэгги тоже спокойнее стала реагировать на ведьму. Мы поняли, что кроме как надоедать, они не могли никак навредить. Они уже принадлежали иному миру, нематериальному. Однажды я бросил в Луиса вилку. Она прошла сквозь него и упала на кресло. Хренова голограмма. Все эти фильмы про полтергейсты, духов, способных передвигать мебель, швыряться посудой и убивать людей – полная лажа. Они могут только делать вид, что стоят, сидят или ходят, сторить страшные рожи и нудить.
Сисиль не видела их и не слышала. Ей было легче.
Пока я корчился в погребе, на ферму приезжали гости. Сначала местный шериф, хорошо знавший хозяйку. Задал пару вопросов о Мэгги, выпил стакан воды и уехал. На следующий день заявились агенты ФБР. И тоже отправились ни с чем, оставив визитку. «Позвоните, если что-нибудь узнаете о сестре». Придурки. Потом завилось трое ребят, сказали, что они друзья Мэгги. Сисиль всем говорила, что Мэгги заезжала на час, одна, заняла денег и сказала, что едет в Филадельфию. Последние гости были особо недоверчивы, но Сисиль пригласила их на обед, накормила жареным кроликом, бобами и угостила крепким пойлом собственного приготовления. А ещё рассказывала бесконечные истории из детства Мэгги. И уговаривала остаться на ужин. Она им так надоела, что они просто сбежали.
Мэгги в это время отлёживалась на втором этаже под кроватью.
Больше никто не приезжал. Я, немного оклемавшись, стал помогать по хозяйству и проводил кучу времени с дочкой Сисиль. На домашних харчах отъелся, контуры лица округлились, даже румянец появился.
У Сисиль мы пробыли полтора месяца. Я всё пытался выведать, где Мэгги прячет ключи, а она в свою очередь – номера ячеек. Но недоверие друг к другу таяло, я даже стал замечать признаки симпатии ко мне и иногда посещали мысли, что неплохо бы было остаться с ней. Ведь миллион на двоих – это намного больше, чем миллион пополам отдельно каждому. Да и без наркотиков я чувствовал себя одиноким и никому не нужным.
Однажды меня разбудила Мэг. Было рано, за окном только брезжил рассвет. А поле вместо чёрно-рыжего стало белым. Выпал первый снег.
– Мик, – сказала Мэгги, присев на край кровати, – тебе не кажется, что пора ехать за деньгами? Сколько можно здесь сидеть?
– Но как?
В полумраке комнаты я мог рассмотреть только силуэт.
Мэг встала, дотянулась до ночника над кроватью и зажгла свет.
Я просто обомлел. Передо мной стояла настоящая леди. Строгий серый костюм, меховая накидка на плечах, туфли на высоком каблуке. Причёска, которую я видел только у моделей. Макияж настолько изменил черты лица, что я сначала не узнал её.
– Вот так.
Она бросила взгляд на спинку стула, на котором висела одежда.
– Это твой костюм. Надеюсь, размер подойдёт.
– Причём здесь это барахло?
– Ты туп, дружок. Мы оденемся так, что нас никто не узнает. Но мы не будем прятаться. Мы должны быть на виду. С гордо поднятыми головами и расправленными плечами. Наглые и броские. Тогда копы, которые буду пасти камеры хранения, в жизни не подумают, что это именно мы пришли, чтобы забрать пару сумок, набитых капустой. А они пасут, будь уверен, если знают про миллион.
– Откуда ты знаешь, что они подумают? Это же копы. Они сами не знают, что может взбрести им в голову.
– У тебя есть другие варианты?
Я развёл руками.У нас был богатый гардероб. Сисиль съездила в город и привезла целый мешок шмоток. Мы слепили четыре комплекта – первый – успешная семья в строгих костюмах. Даже очки у нас были в тонких оправах под золото.
Второй – техасские ковбои. Фишка моего костюма – сапоги с декоративными шпорами и широкополая шляпа с лихо загнутыми вверх полями. У Мэг – безвкусное платье с рюшками, дурацкий чепчик и высокие сапоги. И джинсовые куртки.
Третий – яркие лыжные костюмы, шарфы и вязаные шапочки.
И четвёртый – латекс и кожа. И целый пакет фальшивого пирсинга.
И в этом мы должны появиться в аэропорту. Да ещё так, чтобы на нас все оглядывались. С фурором.
Идиотский план. Но лучше я ничего не мог предложить.
Мы выехали вечером, когда стемнело, на стареньком пикапе «Додж», который нам одолжила Сисиль.Нам повезло. Из-за нелётной погоды терминал аэропорта кишел людьми. Ожидающие отлёта сидели, где только можно примостить задницу.
Мы шли нарочито медленно и уверенно. Я никогда не носил деловых костюмов, поэтому чувствовал себя самым настоящим боссом. Вот только в очках всё расплывалось и теряло чёткость. Мэгги держала меня под руку и громко рассказывала на ходу придуманную историю про вымышленных Джона и Мэри. Смеялась она на весь зал.
– Какие ячейки? – спросила она тихо между приступами смеха.
– Где ключи?
Пришло время вскрывать карты. Что ж, других вариантов я не вижу.
– Сто двенадцатая.
– Вперёд! – и она зацокала каблучками.
Она шла так, что мужики оглядывались и пускали слюнки, бросая жадные взгляды на стройные ножки и подтянутые ягодицы. Наверное, каждая женщина способна так преподнести себя, но не каждая об этом догадывается.
Сумка была на месте. Я открыл змейку, сунул в ячейку дорожный саквояж и стал перекидывать в него пачки. Мэгги в это время поправляла свой наряд: приглаживала на боках пиджак, подтягивала чулки и бросала томные взгляды на особо любопытных дрочил, чем всё внимание переманивала на себя. Я уложился в полминуты. Закрыл прилично поправившийся саквояж, застегнул изрядно похудевшую сумку. Мэг захлопнула дверцу, заперла и ключ бросила в декольте. Мы так же шумно и вальяжно вышли на улицу, не торопясь дошли до «Доджа».
У нас получилось! Идиотский план сработал. Может, никто и не ждал нас. Не важно. Главное, что мы успешно вынесли четверть денег. И это была самая сложная часть. В остальных костюмах у нас должно вообще пройти, как по маслу.
Следующую ходку мы запланировали сделать часов через шесть. Мэгги забралась на заднее сидение. Мы перекусили нехитрыми деревенскими харчами, которые там завернула Сисиль. На улице лучше не светиться лишний раз. Мэгги свернулась калачиком и уснула. Мне сон не шёл, и я просто курил, попивая ещё горячий кофе из термоса.
– Хороший костюмчик! – я вздрогнул от неожиданности и расплескал кофе на брюки.
На соседнем сидении сидел Луис, одетый точно в такой костюм, как у меня. И на носу у него были точно такие же очки. Я отвернулся и продолжал курить, игнорируя его присутствие.
– Ты, конечно, можешь делать вид, что меня здесь нет. Но проблема в том, что я есть. Я рядом и очень переживаю за тебя. Микки, ты последний лох, ты знаешь об этом? Как ты мог довериться этой сучке и её сестре? Я-то знаю их планы. И хочу, чтобы и ты знал. Мы же кореша, правда? Ты видел, как Сисиль рубит головы индюшкам? Так она их выращивала, кормила, ухаживала за ними. Они для неё как родные. А ты кто для неё? Наркоша, провонявший дерьмом и блевотиной её погреб. Тебя она замочит без всяких угрызений совести. За пол-лимона она бы вырезала всю твою семейку, если бы она у тебя была, всех твоих знакомых и случайно попавшихся незнакомых. И Мэгги твоя ничем не лучше. Мою любимую матушку она расстреляла, ни на секунду не задумавшись. Крепкий орешек, не тебе с ней тягаться. А ты пускаешь слюни, и надеешься, что у вас может снова что-то получиться. Ни хрена у вас не получится. Мэгги только и ждёт, когда вы заберёте деньги. А потом ты присоединишься ко мне и моей мамочке, и сможешь насладиться всеми прелестями загробной жизни. Но поверь мне, у тебя вряд ли будут такие бонусы, как у нас. Ты сразу оправишься в ад.
Я молчал и даже не глядел в его сторону.
– Твоё дело, Микки, я тебя предупредил. Загляни под сидение, на котором я сижу. Ты будешь удивлён. Пока, дружище. Будешь должен.
И он исчез.
Под сидением я нашёл пистолет с полной обоймой. Стараясь не особо шуметь, разрядил обойму и положил оружие на место. Вот, тварь! Я оглянулся и посмотрел на спящую Мэгги. Ладно, заберём деньги, потом решу, как лучше поступить. Без неё будет сложнее.Мы по очереди переоделись на задних сидениях. Я был похож на настоящего ковбоя. Мэгги напялила на меня парик и приклеила усы. Она вела себя как ни в чём не бывало. Словно и не помышляла о том, чтобы сделать во мне несколько дырок. Меня так и порывало ткнуть ей в лицо пушкой и спросить, что это и зачем? Думаю, что в её глазах я увидел бы ответ. Но я решил подождать и взять её на горячем. Тогда не понадобились бы никакие объяснения.
Оставшиеся полсумки мы вынесли ещё легче, чем первые. Кому интересны техасские придурки? На нас бросали ехидные взгляды и ухмылялись. Плевать. Пусть хоть засмеют нас всей толпой. Только бы дали забрать деньги. Мэгги выглядела, как деревенская клуша, а мне не хватало нотки конского навоза, шпор на сапогах, кнута и седла на плече.
В лыжных костюмах мы заявились уже под вечер. Перед этим я задремал сзади, а Мэг читала за рулём. Сквозь сон я услышал, как она с кем-то разговаривает. Или это мне приснилось.Последняя ходка у нас была запланирована на полночь.
Это было ужасно. Мэгги сбрила мне виски, оставив на голове гребень, который покрасила в малиновый цвет, залив его специальной краской из баллончика. И увешала всего пирсингом. На каждое ухо по пять колец, в нос, на губы. Это ужасно мешало. Затем накрасила мне губы чёрной помадой, подвела глаза. Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулся. Себя она тоже раскрасила и увешала железками.
Читать бесплатно другие книги:
