Кто посеял ветер Нойхаус Неле
Его коллега, до сих пор сидевший с безучастным видом, положил на стол портфель, открыл замок, вытащил конверт и небрежным движением подвинул его в сторону Боденштайна.
— Что это?
— Ее фотографии, — лаконично ответил Херродер.
Это был стройный загорелый мужчина. Заостренное лицо, выдающийся подбородок, черные, словно кнопки, глаза и агрессивное выражение придавали ему сходство с доберманом.
— Взгляните на них. Может быть, она известна вам под другим именем.
Оливер взял конверт, достал фотографии и просмотрел их. Анника. Анника с мобильным телефоном у уха. В компании рыжеволосого мужчины. Анника и рыжеволосый мужчина в автомобиле. На тротуаре оживленной улицы какого-то крупного города. За стойкой бара. На фотографиях она выглядела моложе, ее лицо было полнее, чем сейчас. Последние месяцы явно не пошли ей на пользу.
— По какому поводу она разыскивается? — осведомился Боденштайн. Четыре пары глаз воззрились на него, но, благодаря его железной выдержке, они видели лишь неподвижное лицо. И то, что у него участился пульс и повлажнели от холодного пота ладони, тоже осталось для них тайной.
— Мы подозреваем госпожу Зоммерфельд в убийстве человека, изображенного вместе с ней на фотографиях. Его зовут Сьеран О’Салливан. Он был свободным журналистом и писал на экономические темы для английских и американских газет.
Боденштайн подумал, что ослышался. Анника убила О’Салливана? По какой причине?
— Кроме того, она может быть причастна к убийству сообщника О’Салливана в Швейцарии.
Боже милостивый! Боденштайну стоило больших усилий скрыть охватившее его волнение.
— Почему вы следили за этой женщиной? — Он с видимым безразличием положил фотографии обратно на стол. Такого вопроса Шторх и Доберман явно не ожидали.
— Наблюдение велось не за госпожой Зоммерфельд, а за О’Салливаном. И вели его не мы, а сотрудники отдела конституционной безопасности. Но случилось так, что вначале мы вышли на нее, — ответил Шторх. — О’Салливан принадлежал к международной группе климатологических скептиков. Тщательно отслеживались его контакты с госпожой Зоммерфельд, сотрудницей Немецкого климатологического института, тесно связанного с федеральным правительством и ООН.
Слова Шторха звучали убедительно. Почему Анника скрыла от него, что ее подозревают в убийстве двух человек? Она рассказала ему совершенно другую историю!
— О’Салливан написал множество статей, в которых подвергалась острой критике климатологическая политика федерального правительства, пользующегося консультационными услугами Немецкого климатологического института. Наряду с этим он опубликовал книгу, посвященную данной тематике. Предположительно, по заданию своей организации он связался с госпожой Зоммерфельд с целью получения от нее важной секретной информации.
Боденштайна это не интересовало.
— Когда и где был убит этот человек?
— Вечером тридцатого декабря прошлого года, — ответил Шторх. — Его тело было обнаружено в номере берлинского отеля. Орудие убийства впоследствии было найдено в квартире госпожи Зоммерфельд. К сожалению, ей удалось скрыться.
У Боденштайна похолодело внутри. Все это в корне отличалось от того, что рассказала ему Анника. Какая же из этих версий соответствует действительности?
— Каким образом был убит этот человек? — спросил он.
— Свыше сорока ножевых ранений, — ответил Доберман. — Госпожа Зоммерфельд во второй половине дня тридцатого декабря была выпущена из психиатрической больницы. Она попала туда после того, как совершила нападение на профессора Айзенхута двадцать четвертого декабря.
В этой части история совпадала с тем, что рассказала ему Анника — правда, в ее версии нападение отсутствовало. По сей день она ничего не помнила о событиях сочельника 2008 года. Боденштайн бросил на Айзенхута испытующий взгляд.
— Мне даже сейчас трудно в это поверить, ведь на протяжении более чем двенадцати лет она была моей ближайшей сотрудницей, — сказал тот негромким голосом. — Мне казалось, что я хорошо ее знаю, но, как выяснилось, я ошибался.
Его лицо оставалось неподвижным, но по глазам можно было догадаться, как трудно ему сохранять видимость внутреннего спокойствия. Если Анника говорила правду, для него в этой игре на кону стояло очень многое. Неужели настолько многое, что ради этого можно было убить человека?
— В ходе расследования выяснилось, что незадолго до Рождества в Цюрихе был заколот американский гражданин, — продолжал Доберман. — Тоже в номере отеля. Этот человек принадлежал к той же группе воинствующих климатологических скептиков, что и О’Салливан. И госпожа Зоммерфельд как раз в это время находилась в Цюрихе.
— Почему отдел конституционной безопасности заинтересовался этими случаями? — спросил Боденштайн. — Они скорее относятся к компетенции полиции.
Шторх и Херродер обменялись взглядом.
— Для этого есть основания. — Вдаваться в подробности Хейко Шторх был, по всей очевидности, не готов. — Наш разговор строго конфиденциален — надеюсь, мне не нужно напоминать вам об этом.
— Не нужно, — ответил Боденштайн. — Правда, боюсь, вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь. Но мы будем держать ухо востро.
— Выбудете держать ухо востро, и никто иной, — резко поправил его Шторх. — Это дело высшей степени секретности. Больше знать вам ничего не нужно, Боденштайн. Если вам станет известно местонахождение этой женщины, сообщите нам.
Оливер молча кивнул. Что за чертовщина? Почему руководство отдела конституционной безопасности так старается скрыть это дело от глаз и ушей общественности? Какое отношение имеет к этому Айзенхут? Но главный вопрос заключался в том, кто в действительности убил Сьерана О’Салливана и почему.
Здания региональной уголовной инспекции словно вымерли. Только в К-2 царило оживление. Информация из криминалистической лаборатории Земельного ведомства уголовной полиции, небольшими порциями поступавшая по электронной почте и факсу, ложилась на письменной стол Остерманна.
— Пия! — крикнул он через открытую дверь. — Удача! Представь себе, ДНК из дела Гроссмана имеется в базе данных!
Пия вскочила со стула, будто ее ударило током, и поспешила в его кабинет. Может быть, после всех тупиков, в которых она оказывалась, расследование наконец сдвинется с мертвой точки?
— Ну что? Ты уже знаешь имя?
— Один момент. — Его пальцы быстро пробежали по клавишам, и он, сощурив глаза, сосредоточенно вгляделся в экран монитора. — На рваной перчатке, к сожалению, ничего не оказалось, зато на теле Гроссмана были обнаружены волосы и частички кожи, ему не принадлежащие. — Он поднял голову и улыбнулся. — Иоаннис Ставрос Теодоракис.
В течение нескольких мгновений Пия боролась с охватившими ее чувствами, чтобы иметь возможность ясно мыслить. Она опустилась на стул, стоявший рядом со столом Кая, и сжала ладони в кулаки.
— Я знала это с самого начала, — мрачно произнесла она. — Ну, теперь мы поговорим с этим лжецом по-другому!
Остерманн взял телефонную трубку.
— Я позабочусь о санкции на арест.
— Да, хорошо. И еще нужна санкция на обыск в его доме. Возможно, нам удастся найти там ботинки, оставившие следы в здании «ВиндПро». Тогда мы прижмем его окончательно.
— Я ее получу.
— И еще. Ты сможешь пригласить сюда Радемахера? Во вторник вечером он куда-то ездил и умолчал об этом…
У Пии зазвонил мобильный телефон. Она достала его из кармана брюк и ответила.
— Это я, — прозвучал в трубке дрожащий женский голос. — Вы просили меня позвонить вам, если я что-нибудь замечу.
Вот ведь люди! Считают, что их все обязаны узнавать по голосу!
— Кто это? — с раздражением спросила Пия.
— Ингрид Мейер цу Швабедиссен. Из Кенигштайна, с Кирхштрассе.
Пию осенило. Женщина с чесночным запахом, владелица дома, в котором располагается зоомагазин.
— Появилась госпожа Хиртрайтер. Она поднялась по лестнице и сейчас находится в своей квартире.
Пия вскочила со стула, напугав Кая так, что он выронил трубку.
— Что я должна делать? — прошептала в трубку домовладелица.
— Ничего. Пожалуйста, ничего не предпринимайте, — настоятельно произнесла Пия. Кай с любопытством смотрел на нее. — Оставайтесь там, где вы есть. Я сейчас направлю к вам своих коллег.
— Хорошо. — В голосе женщины послышалось легкое разочарование. — Госпожа комиссар!
— Да? — Мысленно Пия была уже далеко.
— Мне причитается какое-нибудь вознаграждение? Ведь я сообщила вам важную информацию.
Невероятно. Люди всегда думают только о деньгах.
— Этого я не знаю, — холодно ответила Пия. — Спасибо за то, что позвонили, госпожа…
Имя женщины вылетело у нее из головы. Прервав разговор, Кирххоф велела Каю послать два автомобиля в Кенигштайн на Кирхштрассе. В этот момент в дверях появился Боденштайн.
— Объявилась Фрауке Хиртрайтер, — сообщила ему Пия взволнованным голосом. — И в это же время приходит известие о том, что на теле Гроссмана обнаружены следы ДНК Теодоракиса!
Она поспешила в свой кабинет и достала из ящика стола служебный пистолет. Оливер прошел за ней и закрыл за собой дверь.
— Что у тебя? — Она мельком взглянула на него, роясь в корзине для бумаг в поисках санкции на арест Фрауке Хиртрайтер.
— Я зайду попозже. Кое-что произошло. Мне нужно ненадолго съездить домой, но я быстро вернусь.
Что-то в его тоне побудило Пию поднять голову.
— Ты это серьезно? Нам скоро предстоит…
— Возьми с собой Крёгера. Он в своем кабинете, — бесцеремонно перебил ее Боденштайн, что обычно ему не было свойственно. — Позвонишь мне, скажешь, где находишься, и я туда подъеду.
Он уже взялся за ручку двери, когда Пия вытащила из папки санкцию на арест.
— Думаю, твой аккумулятор разрядился, — резко бросила она ему, после чего схватила рюкзак и вышла из кабинета, не удостоив шефа взглядом. — Тогда увидимся позже. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Она не берет трубку, — сказал Марк с волнением в голосе. — И Ника до сих пор не появилась. Я жду здесь уже около часа.
— Да, действительно, странно. — Фрауке достала связку ключей и открыла заднюю дверь магазина. Марк протиснулся вперед, заглянул в кладовую, в офис и затем прошелся по помещению магазина.
Ничего. Никаких следов Рики. Чтобы в субботний полдень магазин был закрыт — такого на его памяти еще не было. Где Ника? Почему Рики не отвечает ни по мобильнику, ни по домашнему телефону? И в приюте для животных никого нет. Может быть, она по случаю хорошей погоды приехала пораньше, чтобы покататься на лошади, и упала с нее? Или поссорилась с Янисом из-за этой стервы Ники? Перед мысленным взором Марка проносились разные сцены, одна страшнее другой. Он вернулся в офис. Тем временем Фрауке включила компьютер и теперь возилась с кофеваркой. Сильно озабоченной она не выглядела.
— Наверняка произошло что-то нехорошее, — угрюмо пробормотал Марк. — Возможно, Рики узнала, что…
— Что узнала? — спросила Фрауке, сразу проникшись любопытством.
Марк колебался. Болтливая Фрауке едва ли была тем человеком, которому можно довериться, но ему требовалось поговорить с кем-нибудь, чтобы облегчить душу, снять с нее страшную тяжесть.
— Вчера вечером я случайно увидел, как Янис и Ника… тискались, — нерешительно произнес он, избегая встречаться взглядом с Фрауке. — В кухне дома у Рики.
— Подумаешь! Когда-нибудь это должно было произойти, — весело отозвалась Фрауке. В ее голосе прозвучали презрительные нотки. — Озабоченный Янис и две женщины в доме. Ничем хорошим это кончиться не могло. Рики сама виновата.
— В чем же она виновата? — Как всегда, Марк чувствовал себя обязанным защищать Рики от малейшей критики.
— Я знаю, что ты боготворишь Рики, — сказала Фрауке. — Но она вовсе не так идеальна, какой тебе кажется.
— Что… что ты имеешь в виду? — Ему вдруг вспомнилась отвратительная картина, которую он наблюдал в четверг вечером.
— Если врать так, как это делает Рики, неизбежно потеряешь всякое самоуважение, — заявила Фрауке и со вздохом опустилась на стул.
— Рики не врет! Мне она никогда не врала!
— В самом деле? — Фрауке злорадно ухмыльнулась, заметив смятение Марка. Тот судорожно сглотнул и промолчал. Ему на память пришла эсэмэска, в которой Рики сообщала, что плохо себя чувствует. Спустя час он видел, как она, пребывая в добром здравии, ссорится с Янисом, а потом совокупляется с ним.
— Да, одни способны на это, другие нет, — продолжала Фрауке. — Я всегда была слишком глупой и слишком честной. Но рано или поздно правда открывается. У лжи ноги коротки.
— Почему ты так говоришь? — Возмущения у Марка явно поубавилось. — Мне казалось, ты любишь Рики.
— Я ее и люблю. Но я всего лишь ее коллега, а не подруга. Но на месте Яниса я почувствовала бы, что меня обманывают самым бессовестным образом. — Фрауке презрительно фыркнула. — Никакая она не богатая наследница! И еще учеба в элитном университете в Америке… Ха! Три семестра на факультете маркетинга заочно! Из-за обмана от нее сбежал ее последний парень, но и после этого она не поумнела. Наверное, ее уже ничто не исправит. Так что она не совсем та, за кого себя выдает.
— Я… я не понимаю, о чем ты, — сказал Марк, совершенно сбитый с толку.
— Рики несколько приукрасила свою биографию, поскольку та казалась ей не слишком впечатляющей. — Фрауке пожала плечами. — Этим занимаются гораздо больше людей, нежели принято считать. Большинство из них отдают себе отчет в том, что они лгут, но Рики сама верит своим сказкам.
— Значит, она не изучала космическую технику в Стэнфорде? — прошептал Марк недоверчиво.
Фрауке вытаращила глаза и расхохоталась.
— Космическую технику? В Стэнфорде? — Она смеялась, не в силах остановиться, пока по ее лунообразному лицу не потекли слезы. — Боже милостивый! Она тебе сказала такое? И ты ей поверил? — Задыхаясь от смеха, она оперлась рукой о стол. — Это примерно то же самое, как если бы я утверждала, что являюсь примой балета Большого театра!
Марк вышел из себя.
— Перестань смеяться! — крикнул он. — Ты просто завидуешь Рики, потому что сама толстая и страшная!
Он пожалел, что доверился Фрауке. Схватив свой шлем, Марк, разъяренный, выскочил во двор. Черт бы подрал эту глупую корову! Он найдет Рики и без ее помощи.
Пия включила сигнал левого поворота и повернула на Кирхштрассе. Соблазненные прекрасной летней погодой, люди целыми семьями в массовом порядке покинули свои дома и заполнили торговую улицу маленького таунусского городка. Поскольку не было видно ни одной парковочной площадки, она направила служебный автомобиль во двор за «Раем для животных». Неожиданно прямо перед ней возник человек на мотороллере.
— Осторожно! — Она с такой силой нажала на тормоз, что сидевшего рядом с ней Крёгера швырнуло вперед, и ремень безопасности немилосердно сдавил ему грудь. Сидевший на мотороллере юноша резко повернул руль, добавил газа и промчался мимо автомобиля, царапнув по крылу.
— Вот идиот! — выругалась Пия, больше напуганная, чем рассерженная. Крёгер выпрыгнул из автомобиля и выбежал на улицу. Пия бросила взгляд на крыло, украшенное толстой царапиной красного цвета. Теперь придется писать объяснительную!
— Удрал, — объявил Крёгер. — Но я запомнил его номер и сделаю запрос на задержание через ZEVIS[28].
Пия кивнула и огляделась. Где же коллеги, которых направил сюда Кай? Они уже давно должны были быть здесь! Перед тремя гаражами стояли красный внедорожник и серебристый «Мерседес» Людвига Хиртрайтера. У нее забилось сердце. Фрауке еще была здесь. Если повезет, она, Пия, очень скоро распутает это дело. Возможно, даже получит благодарность.
Дверь дома открылась, и на пороге появилась домовладелица. Увидев Пию, она стала красться вдоль стены. На ее морщинистом лице, обрамленном белоснежными волосами, появилось выражение крайнего возбуждения.
— Госпожа комиссар! — произнесла она громким полушепотом и замахала руками. — Она сейчас находится в магазине! На первом этаже!
— Возвращайтесь к себе, — коротко сказала Пия. — Я зайду к вам позже.
Госпожа Мейер цу Как-Ее-Там кивнула и послушно скрылась в доме. Тем временем Крёгер закончил говороить по телефону.
— Что будем делать? — спросил он.
— Коллег ждать не будем, — решила она. — Кто знает, когда они приедут. Пошли.
Крёгер поднялся по ступенькам невысокой лестницы и постучал в серую металлическую дверь с надписью «Рай для животных — Доставка». В замке заскрежетал ключ. Пия и Крёгер переглянулись. Дверь открылась, и они увидели Фрауке Хиртрайтер.
— А-а, добрый день, — произнесла она беспечным тоном, переводя взгляд с Пии на Крёгера. — Чем могу быть вам полезной?
— Добрый день, госпожа Хиртрайтер, — сказала Пия, и напряжение, которое она испытывала все это время, спало. — У нас имеется санкция на ваш арест.
— Что? В чем дело? — Ее лицо вытянулось от удивления. Либо она была прекрасной актрисой, либо действительно не имела понятия, что уже два дня ее разыскивают по всей Германии.
Пия вынула из кармана джинсового жилета розовый листок, развернула его и протянула Фрауке.
— Просим вас проехать с нами, — сказала она. — Вы подозреваетесь в убийстве вашего отца.
Ее темный «комби» стоял прямо перед воротами сада. Марк нажал на тормоз и остановился. Толкнув мотороллер в заросли крапивы, он сорвал с себя шлем и положил его на заднее сиденье. При виде его собаки в транспортных ящиках радостно залаяли. Ключ зажигания торчал в приборной панели, сумка Рики лежала на переднем пассажирском сиденье. Было очевидно, что она совсем недавно зашла в дом и скоро должна вернуться. Рики никогда не оставляла надолго собак в автомобиле, и особенно в солнечную погоду, поскольку «Ауди» быстро нагревался. Марк открыл грузовой люк, чтобы собаки хотя бы могли дышать свежим воздухом.
Перепрыгнув через низкие ворота, что он проделывал довольно часто, он пересек лужайку быстрым шагом. Его взгляд скользнул по клеткам для животных, стоявшим в тени кедра. Стол и стулья были придвинуты ближе к стене дома. На них лежали аккуратно сложенные стопки полосатых желтых и белых подстилок для сидений. Когда Марк увидел гриль, в его душе снова поднялась волна злости на Яниса, о котором он совершенно забыл в своей тревоге за Рики. Он не знал, на кого больше злится — на Яниса, который его обманывал и использовал, или на Нику, которая своим появлением все испортила. Резкая боль пронзила его голову, лицо исказила гримаса, и он прижал ладони ко лбу. Нет, не сейчас! Сейчас головная боль ему была совсем не нужна! Сначала он должен узнать, что случилось с Рики.
Марк проник внутрь дома через приоткрытую дверь террасы.
— Рики! — позвал он и нерешительно вошел в кухню.
В раковине мойки высилась гора немытых тарелок и бокалов. Посудомоечная машина была открыта. На плите стояли кастрюли и электрический вертел, на столе — открытая бутылка шампанского. Он еще раз позвал Рики и прислушался. Ни звука, если не считать биение его сердца. Боковым зрением Марк заметил какое-то движение и в страхе повернул голову. Рыжая кошка вошла в кухню через дверь, ведущую в спальню и ванную.
— А-а, это ты, — прошептал он. — Что здесь происходит? Где Рики?
Кошка подошла к нему и понюхала его ноги. Он наклонился и погладил ее по шелковистой шерсти. Она заурчала, выгнула спину, затем мяукнула и исчезла с быстротой молнии. Может быть, хотела, чтобы он следовал за ней? Марк сделал глубокий вдох, шагнул в узкий коридор и заглянул в спальню. Постель была не убрана, на полу в беспорядке валялись несколько платьев. Он задрожал всем телом, однако, тем не менее, прошел дальше и толкнул дверь ванной. Кошка запрыгнула на выложенный плиткой приступок ванны и восседала там, словно египетская статуэтка, глядя на него своими большими глазами янтарного цвета.
Марк сделал шаг вперед и замер на месте. Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел, чтостерегла кошка в ванной.
Во двор въехал полицейский автомобиль и припарковался позади служебного автомобиля Пии. Из него неторопливо вышли два сотрудника полиции и огляделись. Кирххоф рвала и метала.
— Где вас носит? — набросилась она на них. — Мы ждем здесь уже больше получаса, черт возьми!
— Из Гласхюттена поступил вызов на кражу в магазине, и поэтому пришлось немного задержаться, — ответил один из полицейских. — У нас всего два автомобиля.
— Ладно, теперь это уже не имеет значения. — Пия покачала головой.
Фрауке Хиртрайтер уже сидела на заднем сиденье ее служебного автомобиля. Она не оказала сопротивления, лишь пожала плечами и вернула Пии листок с санкцией на ее арест, после чего безропотно позволила надеть на себя наручники.
— Мне только нужно выключить кофеварку и забрать свою сумку, — сказала она.
Это Пия взяла на себя. Она выключила кофеварку, забрала из офиса сумку Фрауке и закрыла заднюю дверь магазина.
— Мы используем вас и второй автомобиль еще для одного задержания, в Шнайдхайне, — сказала Пия коллегам из Кенигштайна и дала им адрес Теодоракиса. — А пока отвезите госпожу Хиртрайтер в свой участок и поместите ее в камеру.
Она исключала вероятность того, что арестованная отважится скрыться во второй раз, но, тем не менее лучше перестраховаться. Еще один прокол — и Энгель снимет с нее голову. Фрауке с трудом вылезла из салона и пересела в полицейский автомобиль, который после этого выехал со двора.
Крёгер расхаживал взад и вперед, разговаривая по телефону, а Пия вдруг увидела домовладелицу, которая ждала ее, выглядывая из-за двери.
— Неужели она действительно убила своего отца? — поинтересовалась старая женщина с нескрываемым любопытством. Убийца в собственном доме — с такой сенсацией она станет неоспоримой звездой среди соседей, по крайней мере на некоторое время.
— Это нам пока неизвестно, — ответила Пия, к ее немалому разочарованию. — Большое спасибо за ваш звонок, госпожа… Мейер. Вы оказали нам огромную помощь. И если вы еще что-нибудь увидите или услышите, незамедлительно сообщите мне, хорошо?
Женщина лучилась счастьем. Ее серые будни украсило столь увлекательное приключение!
— Да, конечно. Непременно. — Она с готовностью закивала головой.
Пия выдавила из себя улыбку и пошла к своему автомобилю. Крёгер последовал за ней.
— Ну, что? — Она села на водительское сиденье и пристегнулась ремнем безопасности. — Выяснил ты что-нибудь о владельце мотороллера?
— Да, и это довольно интересная информация, — ответил Кристиан Крёгер, усаживаясь в автомобилбь. — Представь себе: мотороллер этого парня зарегистрирован на имя нашего покойника.
— Что-что? — Пия в изумлении уставилась на коллегу. — Хиртрайтера?
— Нет. — Крёгер пристегнулся ремнем безопасности. — Рольфа Гроссмана.
Оба полицейских автомобиля стояли на улице. Один из полицейских, который хорошо знал местность, предложил послать одну машину на проселочную дорогу, на тот случай, если Теодоракис попытается бежать через сад. Пия согласилась и поехала к дому, где проживали Теодоракис и его подруга. Безвкусное здание из шестидесятых, как и почти все дома в округе. Между тем Крёгер запросил у своего начальства подкрепление, чтобы сразу после ареста Теодоракиса произвести тщательный обыск в его жилище. Санкцию можно было оформить потом.
Перед гаражом соседнего дома отец семейства и два его сына-подростка мыли автомобиль, а рядом, в палисаднике, дед косил уже и без того аккуратно постриженную траву. Настоящая обывательская идиллия городского предместья. Когда автомобили остановились, один за другим, старик в палисаднике отложил в сторону газонокосилку и заковылял к ограде.
— Сегодня у них и так народу было, как в голубятне, — сказал он, не дожидаясь вопросов, — и опять полиция…
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Пия.
— Ну да, час назад здесь уже была полиция. С обыском.
— В самом деле? — изумилась Пия. — Полиция?
— Да, они были в гражданском. Естественно, я спросил их. Мне, как соседу, было интересно, с какой стати незнакомые люди выносят из дома ящики и мешки для мусора. — Он порылся в кармане вельветовых брюк, достал носовой платок и вытер бусинки пота, выступившие на покрасневшей лысине.
— Так. А господин Теодоракис и госпожа Францен? Что они говорили при этом?
— Я их не видел. Он, должно быть, дома. Во всяком случае, его ржавая колымага на месте. — Он пренебрежительно махнул головой в сторону черного «БМВ» третьей модели. — Этот молодой человек всегда очень вежлив, но нам сразу показалось, что с ним что-то не так.
Старик перегнулся через ограду и заговорил вполголоса заговорщическим тоном:
— У моей жены острое чутье, и она считает, что, возможно, он террорист… законспирированный. Вроде тех, что захватили самолеты в Америке. Он немного смахивает на араба, не правда ли?
Пия заметила, что Крёгер с трудом сдерживает улыбку. Но что же все-таки здесь происходило час назад? Старику наверняка рассказали какую-нибудь небылицу.
Из его дома вышла местная специалистка по терроризму в шортах-бермудах в клетку и рубашке-поло и с любопытством воззрилась на них. Они привлекли внимание также и отца семейства с сыновьями.
Крёгер извлек пистолет.
— Шли бы вы лучше домой, — посоветовал он старику с серьезным выражением лица. — Если террорист будет сопротивляться при задержании, может начаться стрельба.
Старик в страхе отпрянул назад и поспешил ретироваться. Пия хихикнула.
Крёгер подмигнул ей и, ухмыльнувшись, убрал пистолет в кобуру.
— Прошу прощения, — сказал он. — Я просто не мог удержаться.
На небе не было ни единого облака. Солнце палило немилосердно. Очевидно, старик распространил страшное известие среди соседей, ибо вся хозяйственная деятельность вокруг внезапно замерла. Улица словно вымерла. Свежевымытый автомобиль сох под солнечными лучами, рядом лежал небрежно брошенный шланг и стояло ведро. По крайней мере, шутка Крёгера разогнала всех потенциальных зевак. У Пии зазвонил мобильный телефон.
— Мы в саду, — сообщал один из сотрудников полиции. — У ворот стоит автомобиль с двумя собаками внутри. Все спокойно.
— Хорошо. — ответила Пия. — Оставайтесь там, будете обеспечивать прикрытие. Мы идем в дом.
В сопровождении Крёгера и полицейского она прошла через палисадник и поднялась по лестнице. Входная дверь была открыта. Пия слегка толкнула ее, вошла внутрь, где царил полумрак, и оказалась в просторной прихожей, откуда можно было сразу попасть в кухню. Справа находились дверь и лестница на второй этаж. Слева узкий коридор вел в залитую солнцем жилую комнату с окнами до пола и открытым камином.
— Есть кто-нибудь в доме? — крикнула Пия, напряженно вслушиваясь в тишину. — Полиция!
Она сделал несколько шагов вперед. Крёгер не отставал от нее. Старик-сосед что-то говорил об обыске. Дверь действительно была не заперта. Что же здесь все-таки произошло? По затылку Пии пробежали мурашки.
— Господин Теодоракис! Госпожа Францен! — Ее нервы были на пределе.
С Крёгером у них было полное взаимопонимание. По его кивку Кирххоф достала пистолет и сняла его с предохранителя. Она далеко не впервые входила в чужое жилище, не зная, что ее там ожидает, но каждый раз все было по-новому. Она не пользовалась бронежилетом. Ей невольно подумалось о Кристофе и о том, как не нравится ему этот аспект ее работы. Она попыталась отогнать эти мысли, но из-за напряжения ею овладело другое чувство, совершенно неуместное в данной ситуации: страх.
— Ну что? — прошептал Крёгер, похоже, заметивший ее нерешительность. — Может быть, я пойду вперед?
— Нет. — Она решительно вошла в коридор.
Слева находилась спальня, справа… У нее перехватило дыхание, а сердце заколотилось из-за мощного притока адреналина. На полу из белой кафельной плитки перед ванной стоял на коленях молодой человек. Когда в дверях появилась Пия, он испуганно посмотрел вверх, держа при этом кухонный нож. Его руки и светлая тенниска были залиты кровью. Ему было от силы шестнадцать-семнадцать лет. Уже не ребенок, но еще и не взрослый. Несформировавшиеся, нежные черты лица, наполовину скрытые занавесом из светло-русых волос.
— Положи нож на пол! — скомандовала Пия решительным тоном и направила на него пистолет.
Юноша пристально смотрел на нее в течение нескольких секунд, затем вскочил на ноги, выронив нож. Тот со стуком упал на кафельную плитку. Пия не была готова к нападению и отшатнулась назад, к Крёгеру, ударившись головой о дверной косяк. Ее коллега тоже был застигнут врасплох и не успел вовремя среагировать. Юноша выскользнул у него из рук, молниеносно прошмыгнул мимо стоявшего в прихожей полицейского и выбежал через открытую дверь кухни в сад.
— Проклятье! — выругался Крёгер. — Такого со мной еще не случалось.
— Коллеги его скоро поймают.
Пия потерла ладонью болезненную шишку на голове, вложила пистолет в кобуру и огляделась. Крёгер исчез, она стояла в ванной одна. Ее взгляд уперся в окровавленный нож.
— Да, здорово, — пробормотала она и глубоко вздохнула. — Кажется, я опять вытащила красную карточку.
Немного поколебавшись, она собралась с духом и заглянула в ванну.
На покрытом сеном полу было тепло и душно, но тем не менее Марк дрожал всем телом. Он прополз в самый конец конюшни и теперь лежал на тюке соломы и плакал, закрыв ладонями лицо. Рики! Она лежала в ванне такая бледная и окоченевшая! Он никогда не забудет эту картину. Полицейские наверняка подумали, что это он убил ее, тогда как он хотел всего лишь помочь ей освободиться с помощью ножа! Марк съежился. В доме Рики произошло что-то ужасное! По всей вероятности, это сделал с ней Янис, чтобы избавиться от нее и спокойно забавляться с Никой! Или Рики застигла их вдвоем, началась ссора, они напали на нее… и убили. Поэтому-то Ника и не появилась сегодня в магазине! Марк безуспешно пытался унять дрожь. Ему чудом удалось ускользнуть от полицейских. Даже в саду двое находились в засаде. Но почему? Что им там было нужно? Резкая боль в голове лишила его способности мыслить.
Марк зажмурился. От пыли у него чесались глаза. Огнем горели царапины на теле, полученные во время бегства сквозь кусты боярышника. Порез на пальце оказался глубже, чем он думал, и теперь довольно сильно кровоточил. Марк перевернулся на спину, поднял руку над головой и зажал рану. Кровь текла по запястью и предплечью и капала на лицо. Это было хорошо. Постепенно его дыхание выровнялось, он немного успокоился. На смену сильной головной боли пришла тупая пульсация.
Пока он не узнает, что случилось с Рики, ему не будет покоя. Поднявшись на четвереньки, Марк пополз к фронтону, преодолевая тюки с сеном. Там имелось небольшое окно, выходившее на улицу. Внезапно его колено наткнулось на что-то твердое.
Он ойкнул от боли, остановился и принялся ощупывать предмет обеими руками, поскольку в конюшне стоял полумрак, и было плохо видно. Предмет был продолговатым и торчал между двух тюков. Марк схватился за него и тянул его вверх до тех пор, пока тот не выскочил и не ударился с лязганьем о низкую потолочную балку. У Марка перехватило дыхание. В руках он держал ружье!
Она была готова к худшему. Однако вместо зверски расчлененного трупа увидела мумию. Кто-то обмотал тело лежавшей в ванне Фридерике Францен матерчатой клейкой лентой до самого рта. Глаза ее были закрыты.
Пия склонилась над ней и пощупала ее сонную артерию. Пульс был слабым, но равномерным. Она вздохнула с облегчением, подняла с пола нож и принялась резать ленту, что оказалось делом весьма нелегким по причине ее дьявольской клейкости. Ей пришло в голову, что обыск в доме производили явно не ее коллеги, поскольку они не имеют обыкновения перепеленывать хозяев жилища. Хотя порой у них и чесались руки сделать это.
В доме зазвучали голоса. В дверях появился Крёгер.
— Парень от нас сбежал. Но его мотороллер стоит у дороги. Этот тот самый, который поцарапал твой автомобиль. А это кто?
Слегка растрепанный и вспотевший, он, невзирая ни на что, не утратил хладнокровия, которым всегда славился.
— Хозяйка дома, — процедила Пия сквозь зубы. Она злилась на себя из-за того, что у нее тряслись руки. Клейкая лента так плотно прилегала к телу, что она боялась поранить женщину ножом.
— Тебе помочь? — спросил Крёгер.
— Сама справлюсь, — проворчала Пия.
— Нужно сначала вытащить ее из ванны, иначе ничего не получится. — Он вынул из ее руки нож.
Пыхтя от напряжения, они подняли все еще находившуюся без сознания женщину на край ванны и затем аккуратно уложили ее на пол.
Пия провела предплечьем по влажному от пота лбу. От довольно долгого стояния в согнутой позе у нее болела спина. Крёгер сосредоточенно орудовал ножом вокруг лица Фридерике Францен. Он осторожно отлепил кусок ленты, закрывавший ее рот.
— Смотри, мумия приходит в себя. — Крёгер передал нож Пии и похлопал госпожу Францен по щекам. — Эй! Вы меня слышите?
Голова женщины безвольно болталась из стороны в сторону. Наконец она открыла глаза.
— Что такое… где я? — пролепетала она с выражением недоумения на лице. — Кто вы?
— Кирххоф, уголовная полиция Хофхайма, — ответила Пия. — Мы с вами встречались.
Женщина смотрела на нее несколько секунд затуманенным взглядом, пока к ней не вернулась ясность видения, после чего ее глаза расширились от ужаса. Она хотела подняться, но ее руки все еще были плотно примотаны к туловищу.
— Потерпите еще немного, — сказал Крёгер и заработал быстрее.
Когда ее руки оказались свободными, Крёгер и Пия помогли ей встать на ноги. Она слегка покачивалась.
— Лучше сядьте, — предложила Пия. — Что, собственно, с вами произошло?
— На меня… напали, — невнятно и как будто с некоторым удивлением произнесла женщина. Она положила руку на лоб и встряхнула головой. — Я вышла из дома и вдруг вспомнила, что забыла в кухне свою сумку. И вдруг… увидела двух мужчин. Они… они прыснули мне чем-то в лицо и… и…
Будучи не в состоянии продолжать, она заплакала. По ее щекам вперемешку со слезами текла тушь для ресниц. Пия протянула ей коробку с салфетками «Клинекс-Тюхерн», которая стояла на ящике рядом с раковиной.
— Вы узнали кого-нибудь из них? — сочувственно спросила она.
Всхлипывая, госпожа Францен покачала головой и провела кулаком по перепачканному лицу.