Распятая Русь. Предания «Велесовой книги» Соловьев Алексей

Глава 17

Славяне двигались на запад. Более семи тысяч воинов захотели отправиться в степи Понтиды вместе с молодым князем. С ними шли и их семьи, стада, дома на колесах. Неспешно двигались длиннорогие быки, одномастные коровы, черные стада овец, табуны лошадей. Широкая полоса выеденной до корней травы и разбитой копытами земли оставалась за переселенцами. Многие из славян впервые совершали такое далекое кочевье.

Бус ехал вместе с Эвлисией. Родосская царевна легко смогла сменить колесницу на седло, и теперь, подобно бывшим хозяевам этих земель – амазонкам, горделиво оглядывала бескрайние просторы со спины спокойного иноходца. Ей, выросшей среди морского простора, степь нравилась больше, чем вздыбленные горы, окружающие священный Алатырь. Жребий брошен, теперь она – царица новых просторов. Жена человека, сердце которому раскрылось при первой же встрече.

– Там, куда мы едем, уже есть город? – спросила она мужа.

– Нет. К северу Киев и Голунь, у моря Ольвия греков. Но мы поставим град! На земле русов поставим, не может быть княжество без сердца!!

– Ты уже знаешь, где?

– Мы, славяне, ставим грады там, где чувствуем силу земли, идущую наверх. Там сливаются силы Сварги небесной и Ящера, бога подземелий, там волхвам легче всего общаться с богами.

– Ты так и остался язычником, милый, – улыбнулась Эвлисия.

– Я, Побуда земли славянской, учу людей тому, чему учил Христос: идти в этой жизни земной по законам Прави. Заповеди Христа – заповеди Прави! Язычник же тот, кто в Яви земной готов поклониться Чернобогу ради достатка и благополучия своего. Не называй меня и моих друзей более этим словом, любимая, ибо наш бог – Свентовит!!

– Не буду.

Бус замолчал. Перед его глазами вновь встала сцена прощания с близкими за воротами Кияра. Дажень, растерянно глядевший на тысячи добровольно покидающих свои обжитые земли людей. Мелида с глазами, красными от слез, не желающая смотреть на мужа. Златогор, которого старшему брату с трудом удалось уговорить остаться в Кияре. Нежная Лебедь, подарившая долгий прощальный поцелуй. Сотни людей, машущих руками и бросающих венки под копыта уходящих вдаль лошадей…

– Я плохой муж, – грустно улыбнулся Бус Эвлисии. – Я вырвал тебя из стен одного дворца и не подарил второго. Теперь ты – простая кочевница.

– Ты подарил мне себя, милый, – подъехав вплотную, положила княгиня руку на плечо князя. – Твое тепло меня согреет лучше любого очага. А дворец ты мне еще подаришь! Я же в ответ одарю тебя сыном, новой надеждой земель славянских. Я, кажется, уже начала носить его в себе!

Князь изумленно посмотрел в глаза Эвлисии, поймал ее веселый взгляд и по-мальчишески широко улыбнулся в ответ:

– Я готов нести тебя на руках, радость моя!! Слава Сварогу, что он свел тебя со мною!

– И Христу тоже слава, – шепнули губы молодой женщины.

До города Танаиса, что лежал в месте впадения одноименной реки (Дон. – Прим. авт.) в Ментиду, кочевники шли по землям пятигоров, белояров, новояров. Подъезжали князья племен, встревоженные появлением столь большого количества людей и скота на их равнинах: не гунны ли сорвали с насиженных мест братьев по крови. Успокоенные, приглашали Буса и Эвлисию в свои шатры, щедро угощали, пили священную сурью и заключали договоры о вечной любви и помощи.

Через широкий Танаис переправлялись на больших дощаниках. Множество русов и греков, проживавших недалеко от реки, услышав о возможности заработать звонкое серебро, поспешили на помощь князю. Они же научили Буса, как конный воин может быстро преодолеть любую водную преграду. Плотик из камыша привязывался к конскому хвосту, на него складывалась одежда и оружие. Сам ратник плыл, также держась за это немудреное плавающее средство. По словам славян, гунны преодолевали таким способом даже великую Ра!

На правом берегу Дона остановились на несколько дней. Из Танаиса прибыли купцы, охотно скупавшие сухие шкуры домашнего скота, тарпанов, антилоп, лис. Взамен славяне брали дорогую соль, наконечники для стрел и копий, ткани. По словам купцов, до самой Непры-реки торжищ переселенцам больше не встретится.

Славян-земледельцев, привыкших выращивать хлеб в предгорьях Алатыря, радовала черная жирная земля новой родины. Они порою с детской улыбкою на лице погружали в нее мечи, разглядывали и гладили испачканные лезвия и все больше мечтали о том дне, когда можно будет железным оралом нарушить девственность дикой степи. Все чаще и чаще князь ловил на себе их вопрошающие взгляды: «когда?» Но сердце-вещун продолжало биться ровно.

До Непры оставалось чуть больше поприща пути, когда вдали показалась возвышенность, опоясанная столь редкой в этих местах дубравой. Бус встрепенулся. Подтолкнув горячего скакуна пятками, карьером полетел к холму, соскочил с седла. Эвлисия, Мирослав и еще с десяток спутников следовали за ним. Тенистая прохлада поглотила их, звон бегущего из-под земли широкого ключа порадовал слух. Затем вновь засияло солнце. Бескрайние просторы открылись с высоты взглядам антов.

Бус стоял на самой вершине, направив к земле широко раскрытые ладони. Глаза его сияли. Князь достал из вьюка кольцо от кольчуги, подвешенное на длинной льняной нити, взял ее в пальцы. Почти сразу маленький кусочек железа принялся описывать в воздухе широкие круги.

– ЗДЕСЬ мы заложим свой новый град, други!! Здесь, в этом святом урочище, поставим храм Солнца! Здесь забьется новое сердце Русколани! Мирослав, прикажи послать отряды во все концы, пусть собираются сюда князья и простой люд. Я не хочу нарушать традиций наших предков, попрошу их согласия на мое княжение над ними! Пусть выбирают, люб ли я им.

– Как же ты назовешь свой город, повелитель? – спросила Эвлисия.

– Как? Мы встали на земле русов, дорогая. Так пусть же он носит гордое имя этого могучего племени – Русград!!

Глава 18

Весть о том, что в нижнем течении Непры сын русколанского князя Даженя заложил новый город, что русы и тиверцы на общем вече признали его своим князем и согласились содержать княжью семью и дружину, быстро распространилась вокруг. Из соседней Ольвии приехало несколько греков, которые под видом купцов простояли у Русграда несколько дней, больше беседуя с Бусом, Эвлисией и ратными, чем торгуя незатейливым привезенным товаром. Священник, сопровождавший лжекупцов, провел с бывшей царевной целый день, услышав о том, что ее муж проповедует языческие веды, пересмотренные с точки зрения христианства. Он же потом с пеной у рта спустя несколько недель доказывал совету иерархов в Константинополе:

– Этот наглец, этот гнусный варвар, осмелившийся назвать себя новым Мессией, должен быть убран с лица земли любой ценой!! Мы только что добились своего в Никеях, изгнав из мозгов верующих египетскую ересь Ария. А теперь что прикажете делать, если князь Белояр привлечет на свою сторону скифов, германцев, азиатов? Как мы понесем имя Христа в дикие степи и леса, если они будут поклоняться этому дерзкому скифу, величая его учение тем же именем? Мне уже вручили ехидно громадного осетра[29], едва я начал знакомиться с новым соседом. С улыбкою вручили!!

– Не горячись, Флавр, – улыбнулся епископ Григорий. – Мы не будет созывать по поводу твоих тревог нового собора. История знает немало примеров, когда даже ярые гонители христиан становились их столь же ярыми сторонниками.

– Ты имеешь в виду царя армян Трдата Третьего?

– Хотя бы.

– Тогда возле князя русов должна найтись новая жертвенная дева Рипсимеянка, смерть которой потрясет варвара до глубины души.

– Или просто чаша с ядом, вовремя оказавшаяся под рукой, – подал голос другой священник.

– Иоанн тоже прав, – все тем же мягким голосом продолжил Григорий. – Судьба нового князя славян, надеюсь, в наших руках, и решать ее надо неспешно. Мы займемся этим чуть позже. Пока же поговорим о последних новостях из Рима, это больше тревожит мой разум и сердце…

…Тем временем Бус знакомился со своими новыми землями. С провожатыми тиверцами и во главе малой дружины он объездил земли западнее Непры. Они дважды переплывали большие реки, двигаясь в сторону заката солнца, пока встреча с большим отрядом готов не заставила повернуть обратно. К счастью, предводитель германцев Алп, подчинявшийся самому Германареху, не был настроен воинственно. После обмена подарками и совместного пиршества готы и славяне мирно разъехались. На прощание Алп широко улыбнулся в лохматую бороду:

– До скорой встречи, Бус!

– Ты… хочешь побывать на наших землях, Алп?

– Я – лишь пылинка на плаще моего конунга. А ему уже стало скучно на берегах Дуная. Есть два пути для копыт наших коней – юг и восток. Юг – это легионы Рима. Восток – степи скифов. Ему решать!! Я бы двинул свои тысячи к великой Ра.

Бус не нашелся, что ответить. Алп еще раз довольно засмеялся и направил коня прочь.

Мирослав, слышавший всю эту прощальную беседу, подъехал к своему князю:

– Ты думаешь, великий Германарех и впрямь может прийти на наши земли?

– Его большому войску всегда нужно платить много. Готы уже служат у самого Константина Византийского. Их ратные получают золото в Риме. У моего отца и меня осталось лишь два пути: либо также нанимать у царя готов воинов против тех же гуннов, либо… точить мечи.

– Да, но если Алп не врал, то Германарех может выставить против нас гораздо больше воинов.

– Думаю, что не врал. Этот силач из племени невров, а их люди никогда не лгут! Значит, пока готы еще стоят на Дунае, нам надо искать союзников и вспятить гуннов за Ра!

– Каких союзников? Где?

– Севернее нас княжества Киевское, Голуньское. Воронежское. Это наши братья по крови. Если они чтут Веды, то… нам есть о чем поговорить. Поворачиваем лошадей на Киев, Мирослав!!

Глава 19

Киев высился на прибрежных горах Непры ломаной потемневшей деревянной линией крепостных стен. Высокий дубовый тын стоял на искусственном валу. Две воротные башни и четыре угловые неприступно-сурово смотрели на широкую реку, на длинные причалы, на проплывающие мимо суда и поднимающихся по дороге людей. И днем, и ночью на них стояли дозорные, всматривающиеся в далекий горизонт. Враг мог появиться в любой момент с любой стороны, и вовремя подать сигнал тревоги, успеть закрыть тяжелые дубовые ворота, окованные листовым железом, – их первейшая задача.

Буса и его спутников поразило количество судов, отдыхавших у причалов со спущенными парусами. Здесь были и триеры, и галеры, и биремы, и хеландионы с большим отсеком для перевозки скота в средней части, и ладьи, и ушкуи. На берегу у причалов кипел торг, разбито было множество шатров, дымились многочисленные костры. Когда подъехали ближе, услышали и говор греков, и мурлыкающие голоса византийцев, и слегка лающую речь азиатов. Ну и, конечно же, родной славянский говорок, покрывающий все!

– Богат должен быть князь этого народа, коль через него такая торговля проходит, – вымолвил Бус. – И греческие города золото и серебро благодаря купцам получают. А мы только на сопровождении караванов свою толику берем! Говорил я отцу: в Тмутаракани[30] и Танаисе[31] причалы и торжища надо делать! Морской путь из Ментиды[32] во греки быстрее и безопасней, чем по суше. Купцы непременно по нему ходить будут! А сейчас Танаис после готов в запустении лежит, пользы от него Русколани нет никакой. Не слышит меня отец!!

– Ничего, князь! Дажень Яр не вечен, будешь и ты во всем княжестве полным хозяином, – тихо молвил постоянно находившийся поблизости Мирослав. – А пока и здесь можешь золото с купцов брать.

– Как?

– Князь русов Славн говорил мне, что пороги на Непре-реке для гостей с севера и юга – неприятность большая. Нередко там даже небольшие отряды гуннов или готов реку перекрывают и хода не дают. Перейми пороги – и все эти суда, что ныне зрим и что завтра в Ольвию, Корсунь, Византий или Ильмень пойдут, поневоле дань тебе платить будут. Не забеднеют, поди!

Бус повернулся, встретил лукавый взгляд ближайшего помощника и, не удержавшись, хлопнул его по плечу.

– Ты, Мирослав, царю греков Одиссею б не уступил, живи в давние времена! А тот был славен своей хитростью.

– Анты никогда в дураках не ходили.

На этом шутливый разговор поневоле закончился. Над воротной башней громко протрубил рог, возвещая князю и городу о прибытии гостей. Бус согнал с лица улыбку, поправил кожаные доспехи и меч и взбодрил уставшего коня толчком пяток.

За воротами гостей поджидала вратная охрана. Громадный ратник, весьма похожий своею фигурой на матерого медведя, заступил путь:

– Кто вы такие и зачем в град наш пожаловали?

– Я – Бус Белояр, сын князя Русколани Антской Даженя Яра и князь Русколани на Непре!

Ни один мускул не дрогнул на лице великана, хотя в глазах и промелькнула тень удивления.

– Вам придется спешиться и подождать, пока не будет доложено князю.

– Как зовут князя киевского, воин?

– Словен!

С этими словами ратник чуть шагнул в сторону и широким жестом пригласил Буса и его людей к коновязи возле крепостной стены. Незаметно подняв глаза, князь заметил на верху башни десяток воинов, готовых при необходимости пустить в дело свои легкие копья. Это ему понравилось.

«Молодец, Словен! Перед незнакомцами ворота не закрывает, честь оказывает, но и воли лишней не дает. Исправно дружину содержит…»

Ожидание было недолгим. От терема, видневшегося в центре града, прискакал немолодой всадник в богатых одеждах, шапке, опушенной соболем, и в зеленом шелковом плаще.

– Князь Словен ждет вас на своем дворе! Добро пожаловать в Киев, гости дорогие!

За тыном княжеского двора по славянской традиции уже были раскатаны белые льняные дорожки, сходящиеся у высокого дубового кресла с сияющим золотым кругом в навершии. От ворот до кресла, на расстоянии в десяток локтей друг от друга, стояли, подобно окаменевшим статуям, вооруженные вои. Направлявшееся уже к горизонту солнце ярко отражалось от начищенных шлемов, металлических доспехов, кончиков копейных насадок. За ними на почтительном расстоянии толпились дворовые мужики и девки. Сам князь сидел в белых льняных одеждах, алых сапогах и с непокрытой головой, с интересом глядя на гостей.

По знаку Буса двое русов приблизились к креслу и с поклоном положили к ногам Словена прекрасный меч работы киярских мастеров и серебряную цепь с золотой восьмиконечной звездой, бросившей солнечные блики на обувь князя. Словен протянул правую руку, оба подарка тотчас были поднесены ему его приближенными.

– Меч – это понятно! Это подарок воина воину. Хороший закал! Но почему звезда, поясни.

– Мы все живем под звездами, Словен. Они диктуют нам свою Правь, которой подчиняется Явь. Когда звезды отворачиваются от людей, для них наступает Навь, смерть… Я хочу, чтобы твоя звезда была с тобою вечно!

Киевлянин долго осмысливал услышанное. Потом вдруг встал, надел на шею подарок, расправил цепь. Сделал несколько шагов навстречу Белояру и раскрыл руки для объятия:

– Я уже слышал о тебе, князь Бус! Рад, что наконец-то вижу. Пусть мой дом будет и твоим домом. Добро пожаловать всем!!

Толпа радостно загомонила при этих словах своего князя.

Спустя час на том же самом месте уже стояли длинные столы, покрытые ослепительно белыми скатертями. На них слуги таскали кувшины с питьем, громадные блюда с непровской разваренной рыбой, чаши, мисы с кашами, прочую снедь. На задворках пылали два костра, над которыми на длинных вертелах вращались кабанья и оленья туши. Главный жрец прочитал молитвы богам, и теперь все перед застольем подняли наполненные священной сурьей рога к небу, славя Сварога и Сваргу. Выпив напиток, приступили к трапезе. Утолив первый голод и наполнив несколько раз чаши хмельным медом, пирующие загомонили. То и дело ладони новых друзей хлопали по иным ладоням, по спинам, по плечам.

– Что привело тебя ко мне, Бус? – испытующе-насмешливо заглянул Словен в глаза сидящего в соседнем кресле гостя. – Только желание познакомиться или что-то еще?

– Прежде всего узнать, какого соседа подарил мне Господь.

– Господь? Ты говоришь, как грек, Бус! Ты что, отказался от Рода и его детей?

– Нет, и никогда этого не сделаю! Давай поговорим об этом завтра, когда хмель не будет кружить нам головы. Скажи, ты не сможешь помочь мне приплавить по Непре лес для моего Русграда? Я заплачу.

Словен усмехнулся.

– А если мне потребуется помощь от тебя, ты тоже заговоришь о серебре?

– Нет, – смутился Бус.

– Тогда не ставь киевского князя ниже князя Русколани! За любовь и дружбу я денег не беру!

Хмель явно уже бродил в крови и Буса, и Словена. Нетрезвый задор то и дело прорывался наружу, не выплескиваясь, впрочем, за края княжеского приличия. Поэтому неудивительно, что на вопрос Буса: «И против ворогов-язычников, Веды наши не исполняющих, тоже поможешь?» – киевский князь хохотнул:

– Биться вместе предлагаешь? Хорошее дело. А твои вои хотя бы бороться могут?

– Не обижай моих антов и русов, Словен!

– Давай тогда испытаем! Ставь своего против моего. Пусть покажут, на что способны без оружия! Любомир, выйди из-за стола, яви свое умение гостям с далеких гор!

Гул за столом затих, когда Любомир и Мирослав, скинув рубахи, встали друг против друга на чистой земле. Какое-то время они всматривались друг в друга, затем ант сделал неуловимое движение вперед, желая сделать захват. Но Любомир еще более молниеносно шагнул в сторону, перехватил запястье противника и подтолкнул того еще дальше. Позорно засеменив ногами, Мирослав с трудом устоял на ногах. Русколане ахнули, киевляне ехидно засмеялись.

Разгоряченный ант уже по-медвежьи пошел на полянина, пытаясь сжать пальцы на запястьях и предплечьях. Но и здесь не смог достигнуть желаемого: Любомир странно-волнообразно работал руками, сводя на нет все попытки бывалого воина. Дождавшись же, когда Мирослав на миг прекратил натиск, с силой толкнул того в грудь, уронив-таки на коротко окошенную траву. Словен торжествующе посмотрел на Буса:

– Еще повторим?

– Никогда не видел ничего подобного, – честно признался Белояр. – Научить сможешь?

– Это древняя борьба нашего рода. Ей обучают моих воинов волхвы. Суть внешне проста: нападающего потяни, стоящего толкни, руками работай, как медведь! Но учиться надо несколько месяцев! Если останешься погостить надолго – волхвы обучат и тебя!

Лицо Буса между тем из растерянно-огорченного понемногу стало ехидно-насмешливым.

– Так ты веды волхвов своих против Мирослава выставил, князь? Хорошо, давай попробуем еще раз! Теперь слово будет за нашими волхвами. Я сам приму в схватке участие, а ты вели позвать того богатыря, что встречал нас у ворот.

Вскоре вновь два поединщика стояли друг напротив друга с обнаженными торсами. Словен небрежно бросил своему воину: «Не покалечь только гостя!» Действительно, на фоне громады мышц невысокий князь Русколани смотрелся ребенком.

– Ты готов? – вопросил Белояр, пристально глядя в глаза противнику. Но тот не ответил.

Воин стоял завороженно-неподвижно, сохраняя стойку. Затем начал понемногу выпрямляться, руки его опустились, напряженные мышцы расслабились.

– Молодец! А теперь иди и забери кубок с медом у своего князя!

Весь стол завороженно смотрел, как гигант действительно направился к княжескому креслу. Словен встал, лицо его сделалось багровым. Он схватился за рукоять ножа, намереваясь извлечь его из ножен. Громкий голос Буса опередил киевлянина:

– Стой! Все, проснись и иди к воротам!

Великан какое-то время постоял, словно ошеломленный, затем непонимающе обвел вокруг себя взором. Белояр поспешил к Словену:

– Не ругай его, князь! Он просто исполнял мою волю, потеряв свою. Этому меня учили НАШИ жрецы.

– И ты тоже сможешь обучить меня? – не поверил Словен.

– Да. Но не менее чем за год, а я не смогу гостить у тебя так долго!

Киевский князь всмотрелся в веселое лицо Буса и улыбнулся сам:

– Клянусь Триглавом, я всегда буду готов привести своих воинов по первому же твоему зову, князь!

– Я тоже. За дружбу полян и русов, друзья!!

Глава 20

Голуньский князь Дых со старшим сыном Голотой смотрели с крепостного тына, как навестивший их накануне князь западной Русколани Бус Белояр с тремя сотнями своих всадников неспешно удалялись на восток. Они держали путь на реку Танаис к князю воронежцев Бобрецу. Стоявшее уже высоко солнце словно указывало им путь. Ночной дождь прекратился, тяжелые облака расползались в стороны, являя на горизонте широкую полосу сочно-голубого неба. Дых задумчиво произнес:

– Смотри, Сварог и Дажьбог указывают им путь далее. А над нами тучи стоят. Может, мы были вчера неправы, сын мой?! Может, этот пришедший на Непру князь и впрямь послан нам всем богами?

– Он просто выгнан своим отцом! Степь полнится слухами, что старый Дажень Яр не пожелал видеть возле себя вероотступника. Как может Сварог помогать этому Бусу, если тот взял веру греков? Вот пусть теперь и просит своего Христа, а не нас!

Голота ехидно засмеялся, потом вдруг резко замолчал и уже совсем иным, сухим голосом, добавил:

– Зачем куда-то идти и класть наших воинов, если нам никто не угрожает? О готах мы не слышали уже более десяти лет. Гунны? Пусть они сначала с Бобрецом потягаются! Пусть их кости на берегах Танаиса забелеют. Ослабнут гунны – мы их здесь добьем! Ослабнут воронежцы – их земли под себя заберем. Согласен?

Дых с явной неприязнью посмотрел на сына:

– Мне сейчас чудится, что я слышу голос не моего сына, а купца-еврея. Неужто ты в жизни своей только будешь следовать лишь своей выгоде? Мне слова князя Белояра ближе, Голота! В разобщенности славян наша слабость. Значит, чтобы стать сильными и не уступать наших земель, градов, жен, скота ни готам, ни гуннам, ни ромеям, мы должны быть дружны. Пожалуй, придет беда – я поспешу на его зов со своими будинами!

Голота вновь хмыкнул, но продолжать беседу не стал.

А в это время Бус еще и еще раз прокручивал в памяти вчерашний вечер. Какие слова надо было сказать доживающему свой век голуньскому князю, чтобы убедить того в своей правоте и необходимости единения Киева, Голуни, Воронежца, Русграда и Кияра? Неужели только большая беда и кровь способны подвигнуть к этому глухих и слепцов? С его сыном все стало ясно с первых же минут! Будущий наследник княжеского стола был труслив и жаден. Его можно было просто купить, пообещав побольше долю в добыче или сразу выложив серебро, и голуньские ратные вынут за Русколань свои мечи из ножен. А если ему пообещают то же самое враги? Откажет ли он им или…?

«Будь доволен тем, что Словен побратался с тобой на прощание. Его непры и поляне многочисленны и сильны, его сыновья смело идут до самого Ильменя, не страшась готов. Объединившись с ним, я стану не слабее отца. А в союзе трех мы можем смело выступать даже против Германареха! Вот только захочет ли Дажень исполнять волю ставшего нелюбимым сына? Сможет ли сердцем принять то, к чему был холоден всю свою жизнь? Боюсь, что нет…»

– Дневать будем, князь? Смотри, какие хорошие травы и озерки!

– Дневать?

Бус развернул кусок выделанной кожи, на которой Словен набросал ему карту рек до самой Ра.

– Нет, не будем. Попоим коней и двинем дальше. К вечеру должны достигнуть большой реки, что в Танаис впадает, там встанем на отдых на несколько дней. В Воронежец надо приехать на свежих лошадях, отдохнувшими и сытыми.

Уже в сумерках они действительно вышли на отлогий берег полноводной реки, заросший камышами, ольхой и осинами. Запылали костры, спутанные лошади принялись жадно хрустеть в низинах еще сочной высокой травой. Наутро была объявлена большая охота.

Загон проводился по старым степным правилам. Несколько человек заняли места стрелков на небольшом возвышении недалеко от заросшего камышом берега. Остальные растянулись длинной цепью, закольцевав и берег, и кусок открытого поля, заросшего высокой травой. Сближаясь, они гнали все живое в середину. Звенели тетивы луков, свистели стрелы, лилась кровь…

Бус уже почти опустошил колчан, когда на него вышла кабанья семья. Подсвинки заметались при виде всадников, а вот секач и старая свинья словно застыли на месте, тяжелым взглядом смотря в глаза князя. В их тяжелых фигурах, фыркающем дыхании, обреченности смертников, готовых дорого продать свои жизни, была такая решимость, что Бус вздрогнул.

– Все!! Пусть уходят! Хватит на сегодня лить кровь.

Он первым дернул повод коня, отъезжая в сторону. Свинья хрюкнула, и все стадо шустро исчезло в желтеющем камыше. Лишь шевеление пушистых головок указывало его дальнейший путь к жизни и свободе.

Мирослав иронично глянул на князя, тот лишь улыбнулся в ответ:

– Нет, я не струсил! Просто отвагу врага тоже надо уважать, Мирослав. Они б вспороли брюхо моего коня, спасая свое потомство. Пошли бы под рогатины, но собою прикрыли детей. Разве ты это не прочитал в их глазах?

– А если б на месте этих свиней были гунны?

– Любой враг, вложивший меч в ножны, достоин прощения и переговоров. Нельзя ненависти позволять безнаказанно творить зло и лить кровь! Иначе она никогда не кончится… Труби в рог, пусть все едут сюда. Пора обдирать добычу и разжигать костры.

Воронежец встретил Буса закрытыми воротами и малочисленными воинами на стенах, настороженно вглядывавшимися в вооруженных гостей. После коротких переговоров выяснилось, что князь Бобрец увел основную дружину навстречу гуннам, переправившимся на правый берег Ра. В граде остались лишь съехавшиеся под защиту стен русы-землепашцы и жившие от вод Танаиса рыбаки.

– Когда ушел князь? – спросил Бус, пытливо всматриваясь в глаза старого воина, оставленного за старшего.

– Три дня назад.

– Дашь проводника, знающего округу?

– Пошто?

– Пойду вдогон. Помогу вашему князю.

Воин удивленно поднял кустистые брови вверх.

– Прости, князь, но поясни: какая тебе в этом корысть? Не помню, чтоб раньше ты с Бобрецом нашим встречался.

– Нет у меня никакой корысти. Хочу лишь, чтоб жили мы, славяне, дружно и полюбовно, и всегда готовы были помочь друг другу против язычников поганых!

Старый ратник какое-то время обдумывал услышанное. Затем согласно кивнул и произнес:

– Заводи свою дружину в город, князь! Пусть люди откушают и помоются. Ввечеру тронетесь, я дам вам двух толковых провожатых.

Берегов великой Ра дружина Белояра достигла к началу вторых суток. Еще издали все ратники услышали неистовый шум битвы, лязг стали, ржание раненых лошадей, яростные крики людей. Поэтому, когда воин из головного дозора во весь опор помчался навстречу основному отряду, Бус подтолкнул коня и сам поспешил ему навстречу.

– Сеча, княже!!

– Слышу. Чья берет?

– Степняков гораздо больше, чем воронежцев. Мыслю, не сдюжат долго, надломятся.

– Айда, глянем!

Князь не стал выезжать на видное место. Спешившись, он достиг излома бугра и окинул взором округу.

Гуннов действительно было намного больше, чем славян. Словно двумя блистающими на солнце руками, они охватили врубившихся в строй врага ратных Бобреца, сжимая их с трех сторон. Над полем боя, словно рой мух, постоянно метались стрелы, все более стремясь к центру. Воронежцы вот-вот должны были сломаться и покатиться назад.

Бус всматривался считаные минуты. Решение пришло само, мгновенное и точное!

– Скачи назад. Вели Мирославу втянуться вон в ту балку. Я там дружину перейму.

Когда сделавшиеся серьезными вои достигли своего князя. Бус громко выкрикнул:

– Там наши братья погибают!! Поможем же им! Ударим на язычников сзади, и да будет Матерь Сва с нами! Никому не кричать до начала сшибки. Вперед!!

Видели ли вы когда-нибудь вешние воды, прорвавшие затор и неудержимо катящиеся вперед, неся перед собою мусор и вертя беспомощные щепки и старую траву? Вот так и сотни антов вынеслись из горловины оврага, блестя шеломами, мечами и насадками копий. В этот последний миг атаки невозможно было не кричать, и воздух содрогнулся от рева трех сотен глоток. Впрочем, не только воздух… сердца уже начинавших торжествовать победу гуннов тоже!

Словно острый нож сквозь масло, прошли славяне сквозь толпы врага и соединились с братьями по крови. У тех при виде неожиданной подмоги словно удесятерились силы! С новой яростью мечи заметались в воздухе, круша щиты, плюща шелома, рассекая плоть. Разрезанные крылья некогда единого целого не выдержали, сотни рук рванули удила коней, поворачивая их вспять. Маленькие степные лошадки кочевников полетели врассыпную, подобно пчелам, за которыми погнались свирепые шершни. Многим еще суждено было потерять своих хозяев-всадников!..

Два князя, воронежский и русгородский, съехались над усеянным павшими телами полем. Седой Бобрец и темноволосый Бус какой-то миг посмотрели друг на друга, а потом пожилой князь первым протянул руку для приветствия.

– Я еще не знаю твоего имени, но уже твердо знаю одно: до конца дней своих буду верным тебе другом!!

– Зовут меня Бус, князь. Я тоже верю, что наш союз будет долог.

– Бус? Так это ты заложил новый град на Непре-реке? Слухи о великом Побуде уже достигли ушей моих. Но давай дальнейшее знакомство отложим до вечерней тризны, князь! Смотри, похоже, твои молодцы перехватили их главного?!

Действительно, трое антов вели на аркане грузного гунна в дорогих посеребренных доспехах. Руки его были скручены, с небольшой раны на правой скуле на чешуйчатую бронь сбегали темные капли крови.

– Кто таков? – зло спросил Бобрец. Один из его воев тотчас перетолмачил вопрос.

– Я – Баламбер-хан, сын великого Орду.

– Тебе не хватило земель на том берегу Ра, хан? Зачем ты пришел на мои земли?

– Сильный должен покорять слабого! – высокомерно ответил Баламбер. Голова его гордо вздернулась вверх, глаза заблистали.

– Так кто из нас слабый вышел? – хмыкнул Бобрец.

– Сегодня Тенгри-хан[33] отвернулся от своих детей, – уже глуше бормотнул пленник.

– Да, и навсегда! Я позабочусь, чтобы ни один из вас не вернулся на левый берег Ра!!

Наблюдавший молча за этой беседой Бус вмешался:

– Позволь, княже? Скажи, хан, ты бы мог дать слово, что больше никогда не приведешь своих людей на этот берег Ра? В обмен на жизнь твою и твоих людей? Мы даже оставим тебе часть скота и обоза.

Бобрец хотел вмешаться, но Бус властно пресек его, вздев раскрытую ладонь:

– Зачем ты идешь на земли славян, хан? На севере племена, платящие выход готам. Заставь их платить тебе, если не боишься Германареха. Там меха, а это лучше, чем скот и хлеб.

– Ты отпустишь меня сразу и без выкупа? – недоверчиво переспросил Баламбер.

– Да, если ты мне поклянешься именем Тенгри-хана не мстить воронежцам и забыть про наши земли! – твердо ответил Бус.

– А мы, в свою очередь, готовы будем смешать с тобою кровь, хан, – неожиданно добавил Бобрец. – Ты хочешь побрататься сразу с двумя славянскими князьями?

Гунн долгое время молчал, переводя глаза с одного на другого собеседника. Затем поднял слегка согнутый указательный палец вверх, направив его на Буса:

– Ты, наверное, сам бог, явившийся людям! Простой смертный не может быть столь великодушен!

– Ну что ж… считай, что тебе предлагают побрататься с богом, – усмехнулся Бус.

– Я принесу клятву дружбы у вечернего костра! – торжественно заявил Баламбер. – И все золото, что я забрал в этом походе у циньских купцов, – ваше! А сейчас позвольте сообщить радостную весть моим князьям и воинам, будущие братья?!

Когда Бус и Бобрец остались одни, пожилой князь усмехнулся:

– Я не сразу понял, что ты задумал, Бус! Хотел даже поссориться. А теперь признаю: ты и впрямь велик! Пусть теперь готы направляют свои мечи на степняков! Гунны ведь действительно умеют держать данное слово, этого у них не отнять.

– Братья – тем более, – усмехнулся Бус. – Сегодня, благодаря тебе, я приобрел не одного, а сразу двух союзников. Пойдем, воздадим почести нашим павшим воинам! Проводим их в Ирий!

Глава 21

Бескрайние степи пожелтели. Травы легли на землю, уже не перекатываясь длинными волнами под напором вольного ветра, а лишь устало вздымаясь и вновь опадая, словно старая женщина, с утра работавшая в поле. Дожди много дней не посещали берега Непры, обнажились косы, обмелели старицы и озера. Но все так же бил на перекате жерех, глуша мощным хвостом малька, все так же парили в небе ястребы, высматривая зазевавшегося сурка или зайца. Дикая природа продолжала жить своей привычной жизнью.

Бус со своей дружиной возвращался не спеша. Они гнали стадо баранов, взятое у гуннов, четыре десятка длиннорогих мощных быков – дар князя Бобреца. По его словам, такие быки, приученные к ярму, лучше годились для вспашки жирного чернозема, чем лошади. Воронежец советовал новому другу скрещивать коров именно с этой породой, прадедами которой были мощные степные туры.

С тихой радостью встречал Белояр кочевья семей антов и русов, пришедших с ним от святой горы Алатырь. Дикая степь обживалась, помогая плодить новые стада, рождать новых детей. С легкой тревогой он думал о жене, у которой вот-вот должны были прийти сроки родов. Когда вдали завиднелись священная роща и холм, он невольно толкнул коня пятками, переводя его на рысь. Остававшийся все это время за старшего князь Верен не терял времени зря. Контуры будущего города уже обозначились глубоким рвом и высоким валом. На волокушах от реки подтаскивались очищенные от ветвей дубовые стволы: киевский князь Словен начал выполнять свое обещание, плавя новому другу длинные плоты. На центральной площади уже белели свежими стенами княжий дворец и жилье для дружины.

Верен встретил Буса у будущих ворот вместе с князем русов. Славн первым поклонился до земли.

– Как княгиня? – нетерпеливо спросил Белояр.

– Ведуньи говорят, что днями должна разрешиться. Прочат тебе сына, князь!

– Слава Триглаву! О готах не слышно ничего?

– О готах нет. Но есть иное… Славн, поведай князю, что мне вещал!

Руский князь заметно острожал лицом.

– То долгая история будет. Может, за трапезой, дружина голодна.

– Вкратце поведай сейчас, – нетерпеливо перебил его Бус. – Теперь не успокоюсь.