Распятая Русь. Предания «Велесовой книги» Соловьев Алексей
Славн огладил обритую голову. Ветер шевельнул его длинный чуб.
– Наезжали опять ромеи под видом купцов…
– Почему «под видом»?
– Потому что знаю я двоих. Флавр, священник из Хорсуня, и центурион Полоний, он командует одной из двух центурий городской стражи Хорсуня.
– Знаешь? Откуда?
– Флавр не раз посещал эти земли, призывая славян принять веру Христа. А с Полонием я и бывший князь тиверцев Эллак заключали мир, когда мы вместе ходили под Ольвию против ромеев, захвативших многих его подданных в полон, разоривших несколько селений тиверцев подлым набегом.
– Почему «бывший»? Он погиб?
– Он умер спустя месяц после заключения мира. Ромеи отравили его. Полоний пил с ним на прощание общую чашу их, ромейского, красного вина!
– Тогда почему этот Полоний еще жив? Ты что-то путаешь, Славн!
Князь русов грустно улыбнулся:
– У каждого яда может быть противоядие, князь! Примешь его вовремя – останешься жив. Понимаешь?
Бус надолго замолчал. Соратники были правы – новость требовала долгого осмысления и обсуждения. Кони же тем временем уже достигли княжьего двора.
– Продолжим вечером наедине, – коротко бросил князь, увидев на крыльце поддерживаемую двумя служанками жену. – Я призову вас!
Эвлисия подурнела с лица, сделалась более грузной, как это и свойственно многим женщинам перед родами. Но лицо ее сияло такой неподдельной любовью и радостью, что Бус не выдержал. Соскочив с коня, он подбежал к жене, нежно привлек ее к себе и поцеловал меж бровей.
– Лапушка моя!!! Как же я по тебе скучал!
– Я тоже, ладо! Вышила тебе даже стяг. Пойдем, покажу.
Они прошли сумрачным коридором и вошли в горницу. На большой деревянной рамке был натянут холст, на котором золотыми нитями и льняным многоцветьем был вышит Христос. Но в чертах лица его явственно читался лик Белояра!
Потрясенный князь встал перед женой на колени и прильнул к ее округлому тугому животу. Словно почувствовав прикосновение отца, еще не рожденный сын зашевелился и толкнул Буса в висок…
Глава 22
К вечеру, проведя с Вереном и Славном более часа в неторопливой беседе, Бус зашел проститься перед сном к жене. Чело его было омрачено тяжелой думой о только что услышанном, и это не могло укрыться от внимательного взора любящей женщины.
– Что с тобою, ладо? Какая печаль тебя гложет?
– Князья мне только что поведали о ромеях, что гостили недавно у нас, а теперь отбыли в Киев. Боюсь, не расколют ли они нашу зародившуюся дружбу со Словеном. Мужи сии, чувствую, весьма коварны и многоопытны. Не хочет Византия иметь под боком сильного соседа, вот и шлет на русские земли легатов своих тайных. Ослабит союз молодой, потом готов наведет, от своих северных границ их отвадив. То Константину на руку, а Русколани на погибель!
Лицо Эвлисии также потемнело. Она взяла запястье мужа и прижала его ладонь к своему сердцу.
– Опасайся их, это злые мужья. Флавр несколько раз навещал меня, расспрашивал, что за вера твоя, чтишь ли Христа, готов ли слушаться его наставлений. Проповеди твои называл языческими! Предложил мне перед отъездом в Киев подумать и решиться на немыслимое: чтобы я с ребенком в отсутствие твое уехала с ними в Константинополь. Обещали вырастить из него достойного христианина и вернуть на Непру законным князем. Я для вида обещала подумать, а сама уже хотела бежать в степь. Я боюсь этого Флавра, дорогой, это страшный человек!
Удивительно, но, услышав признание жены, Бус даже просветлел лицом. Те колебания и размышления, что зародились после вечерней беседы с князьями-единомышленниками, улетели прочь! На его землю явились враги, вползли, подобно гробовым змеям, чтобы ужалить в самое сердце! Они не могли свершить этого без воли и решения вышестоящих иерархов, значит, ромеи первыми объявили Русколани войну! А раз так, то все дальнейшие его деяния будут праведны, ибо законы Прави учат защищать свой народ и свою землю до последнего вздоха!
– Рожай спокойно, лада моя! Наш сын и без Византии будет истинным князем на этих землях. Ты, главное, яви его небу и мне живым и здоровым!
Он прикоснулся губами ко лбу Эвлисии, улыбнулся и покинул спальню.
Корабли ромеев спустились по реке из Киева через две седьмицы. Эвлисия к тому дню уже успешно разрешилась от бремени. Сын был крупный, звонкоголосый, многими своими чертами лица похожий на отца. Жрецы на месте заложенного храма Солнца справили все подобающие молитвы. Главный волхв, проведя ночь под открытым небом и наблюдая за звездами, предрек ему долгую жизнь и вечную славу. Малыша назвали Драгомиром, но волхв предупредил:
– Позже ты дашь ребенку иное имя, князь! Боги подскажут тебе, какое. И под тем именем его будут веками славить внуки и правнуки славян!
В честь рождения первенца по традиции отцов в Русграде был объявлен трехдневный праздник. Весть об этом полетела по степи. Именно к началу торжеств и прибыли конные с известием, что ромеи причалили к пристани.
– Выслать для встречи почетную охрану! – приказал Верену Белояр.
– Ты хочешь встретить их, словно дорогих гостей? – изумился князь. – Несущих черноту в своих сердцах, ненавидящих славян?
– Я предупрежден, Верен, а это – то же самое, что и противоядие! Но пока меч мой в ножнах, я должен оставаться хотя бы внешне радушным хозяином. Ты же собери полсотни надежных воев и будь с ними все время в священной роще. Явишься по первому моему зову, если понадобится…
Византийцы прибыли в полдень. Толпы людей стояли вдоль дороги на холм: оставившие строительные работы, подъехавшие из ближайших деревень, последовавшие вслед за князем с его двора. Сам Бус стоял впереди своих бояр и князей родов, с ног до головы облаченный в белые расшитые одежды. Статная осанка, блестящая бритая голова с длинным чубом, гордый взгляд. Наряженные в разноцветье шелков гости, поднимавшиеся на холм, поневоле проигрывали князю западной Русколани.
Шедший первым, уже пожилой мужчина с хорошо развитой мускулатурой и жестким взглядом, остановился за несколько шагов до Белояра. Окинув его взглядом, он дождался второго своего спутника в длинном плаще монаха, шумно сопящего после длительного подъема, и лишь тогда произнес:
– Великий кесарь Константин, повелитель земель Византии, в нашем лице приветствует тебя, князь русов, тиверцев и антов!
К ногам Буса трое спутников говорящего быстро положили несколько подарков. Белояр мельком глянул на них. Судя по дарам, большого почтения ему византийцы не оказывали.
– Благодарю вашего повелителя за внимание, оказанное мне. Скажите, кто вы и с какой целью прибыли в наши просторы?
– Я – Клодий Цецилий, купец, приехал со своими людьми с товарами для племен славян, живущих на Непре. А мой спутник – святой отец Флавр. Его удел – нести веру Христову диким язычникам, дабы спасти их заблудшие души.
Ни один мускул не дрогнул на лице князя. Он ожидал, что Полоний назовется своим настоящим именем. Ложь подтверждала все те опасения, что выказывали на вечернем совете Верен и Славн. Следовало держаться настороже.
– Я и мои товарищи уже окрестились по обряду, установленному Иоанном. И я, Побуда великой Русколани, могу смело заверить святого отца, что сам до конца дней своих буду спасать их души учением праведным! Пусть и его душа уезжает отсюда спокойной.
– Но ты не можешь заменить своим словом учение нашей церкви!! – возмущенно выкрикнул Флавр. – Ты не посвящен в сан!
– Ошибаешься, святой отец! Еще раз повторю, что в сан Побуды, высший духовный сан наших земель, меня посвятили все высшие жрецы Кияра Антского! И я буду нести веру в Свет, в Христа, Коляду и Кришну всем своим братьям-славянам, всем племенам и родам, что придут на наши земли. Я сделаю все, чтобы они отлетали в Ирий готовыми к новой жизни во имя Белобога и Свентовита!! А Свентовит – это и есть Христос!!
– Не хули имя Всевышнего, дикарь!!! – теперь уже просто заорал Флавр. – Гореть тебе за это в геенне огненной!!!
Бус почувствовал гневное шевеление за своей спиной, но не обернулся. Лишь лицо его сделалось более жестким. Князь смотрел на священника немигающим взглядом, и с тем вдруг произошла странная метаморфоза. Флавр медленно встал на колени, совершил земной поклон и громко произнес:
– Прости меня, великий Свентовит, за сомнения мои грешные!..
И византийцы, и славяне загомонили. Полоний-Клодий подхватил своего спутника на ноги и силой поставил рядом.
– Не смотри ему в глаза, – по-гречески шепнул он. – Это чары волхвов!
– Он тебя сейчас не слышит, Полоний! – также на греческом ответил Бус. – Его душа сейчас кается перед Иисусом.
Он чуть подождал и продолжил уже на латыни:
– Ты прощен, Флавр. Но не называй больше славян язычниками, ибо они живут по Ведам, по законам Прави!
Бедный, бедный Флавр!! Потерянным взором обвел он вновь обретенный мир, слеза скатилась по гладко выбритой щеке. Теперь уже по своей воле он опять пал на колени и принялся усердно творить молитву.
Полоний покраснел до кончиков ушей. Не поднимая глаз, он стоял, словно вкопанный. Белояр также не спешил продолжать беседу. Наконец, центурион негромко произнес:
– Поясни тогда мне и моим людям суть веры и учения твоего, князь! Я должен сообщить об этом епископу Иоанну…
Бус обвел взглядом гостей, своих соплеменников, глубоко вздохнул и произнес:
– Все мы – искры великого костра отца нашего, лишь на время попавшие на землю. Нам суждено прожить здесь какой-то срок, погаснуть, снова вознестись в Ирий, чтобы вновь стать частицей костра и вернуться сюда опять!
То, что видим мы сейчас, что говорим и творим, происходит в Яви. Явь – это текущее, то, что сотворено Правью. Навь же – после нее, и до нее была Навь. В Нави тоже есть своя Правь. А в Прави есть Явь!
– Не понимаю, поясни!
– Наши души бессмертны, они приходят в Явь и уходят из нее. В Яви остаются лишь наши тела. Правь бывает высшая и внутренняя. Высшая – это звезды, что указывают нам путь, и мы должны всегда исполнять волю богов. Внутренняя – это внутри каждого, это то, что все называют совестью. От того, как ты живешь по этой Прави, зависит, кому ты служишь: Чернобогу или Свентовиту?! Не смерти должен бояться славянин, а того, какой его душа отправится в Навь. Ибо там своя Правь, и светлая душа будет жить по светлой Прави, а темная – по темной. И в Явь они вновь явятся уже не такими, какими ее покинули. Лишь моля богов и имея чистые души и тела наши, будем мы иметь жизнь с праотцами нашими, в богах слившись в единую Правду. Это тебе понятно, Полоний?
– Да, это перекликается с учением Христа. Это праведники и грешники. И какой же должна быть Правь внутренняя?
– Не нарушай, но исполняй Правь, когда ведаешь, ЧТО надобно делать для Света. Не поднимай меча на богов иных народов, ибо все они суть дети бога единого. Почитай родителей своих, близких своих, как богов, и, продляя жизнь их, твоя да будет продлена. Никогда не вздымай меча на родича своего по крови и по вере, ибо лучше смерть принять, чем посеять рознь в роду своем. Не убивай без нужды ни человека, ни зверя, если он сам не возжелал убить тебя. Не страшись смерти в бою за род свой, ибо павшему за правое дело приготовлено место у трона Свентовита. Не возжелай жену чужую, ибо этим вражду ты породишь меж братьями своими. Не укради чужого. Не лги.
Полоний вновь начал краснеть. Не выдержав, вздел руку, словно защищаясь от потока слов Буса:
– Довольно! Мне все понятно.
Князь Белояр вдруг широко улыбнулся:
– На прощание я покажу тебе, как Правь управляет Явью, ромей! Вы подарили мне этот бочонок вина от чистого сердца, верно?
– Как ты можешь сомневаться, князь?
– А вот боги говорят мне иное. Потому я поступлю следующим образом! В яме сидит один рус, силою взявший жену ушедшего со мною в поход воина. По законам Русколани его ждет смерть. Он будет пить это вино каждый день в течение седьмицы. Если через два месяца не умрет – я отпущу его на все четыре стороны и сам приеду просить прощения за неверие свое. Если же его вынут из ямы бездыханным – готовьтесь к войне!!! Князь Славн, гости прибыли на твою землю. Накорми их, дай подарки и проводи обратно сегодня же. Прощайте… КУПЦЫ!
Бус вновь широко улыбнулся и повернулся к византийцам спиной.
…Через три недели рус в яме умер, корчась в страшных муках и покрываясь кровавым потом…
Глава 23
Шло время, но никаких приготовлений к военному походу Бус не предпринимал. Дни он проводил в граде, следя за успешно возводимыми стенами и сторожевыми башнями. Порою и сам брал секиру, чтобы зарубить углы у возводимых прочных строений. Ночами часто уходил в храм Солнца, следя за звездным небом и устанавливая вместе со жрецами вехи-менгиры для определения положения солнца, луны и ярких звезд. Эвлисия оправилась от родов и довольно часто теперь сопровождала своего мужа в конных проездках по окрестной степи. К ней вновь возвращалась ее прежняя чарующая красота.
Однажды князь Славн не выдержал и спросил Белояра:
– Не пора мне созывать своих воинов для похода на юг?
– На юг? На кого, Славн?
– Но ты же сам обещал ромеям войну?!!
Лицо Буса осталось беспристрастно, лишь глаза выдавали внутреннее напряжение.
– Не нужно бить собаку за то, что она лает на тебя. Лишь когда бросится – руби! Так и здесь, милый мой Славн! Намерение этих двух ромеев убить меня и мою семью – это не желание людей, заселяющих Хорсунь или Сурож. Зачем же подвергать ВСЕХ мечу и огню? Бог не простит русам напрасного кровопролития. Две собаки уползли в свои жилища, так пусть они там и рычат бессильно в нашу сторону!
– А если они вновь появятся на моих землях?
Широкая улыбка легла на лицо князя Белояра:
– Не-е-ет! Одни они не появятся! Знают, что будут с позором изгнаны прочь. Если и придут, то только во главе легионов.
– А что тогда?
– Я ведь тебе уже сказал про собаку, которая бросилась кусать, Славн? Тогда – меч! Соберем силы нескольких племен в один кулак и ответим. Растопыренные пальцы всегда легче по одному отрубать, чем десницу с мечом…
…Прошло чуть менее года. Из Кияра Антского доносились невеселые вести. Большой флот византийцев высадил около двух тысяч ратников на берега Русколани. Они захватили Тмутаракань и закрепились по обе стороны пролива из Меотиды в Понтиду. Князь Дажень Яр не ответил на эту вылазку. Болезнь мучила его уже несколько месяцев, отец Буса с трудом садился в седло, чтобы совершить хотя бы небольшую прогулку на свежем воздухе. Мать сообщала сыну о недугах мужа, о братьях и сестрах, но и только. О помощи или возвращении в Кияр не было ни слова.
– Отец своей гордыней делает то, что не должен делать повелитель, – говорил Бус соратникам. – Он бросает своих подданных без защиты, обрекая на неволю и гибель людей, которые его выбрали. Я послал письмо, предлагая привести свою дружину, но ответа не получил.
– Почему он не пошлет того же Богумира? – удивленно спросил Мирослав.
– Не знаю. Возможно, Богумир вновь ушел к Ра против гуннов.
Безнаказанность всегда порождает дальнейшую наглость. Хлеба уже начали наливаться спелым зерном, когда с юга прибыли гонцы:
– Ромеи вышли из Сурожской земли и захватили несколько кочевий русов. Людей и скот угнали обратно с собой.
– Каким числом?
– Две конные сотни.
– Мирослав, гонца к Славну, пусть ведет свою дружину сюда. Собирай людей, выступаем на юг, как только соединимся. Воинов возглавлю я, в граде останется Верен. Пойдем о дву-конь.
Прошло пять дней, но от Славна никаких известий не поступало. Он прибыл только к концу седьмицы, сопровождаемый лишь малой охраной. Через всю щеку страшно алел свежий шрам, зачерненный присыпанной ранее землей. Увидев Буса, князь русов встал на колени:
– Прости, князь, за горячность и глупость мою…
Белояр долго молча смотрел на Славна. Тот не выдержал, выхватил меч и бросил его к ногам Буса:
– Не молчи!! Лучше заруби прямо на этом месте! Знаю, что виноват, не послушав учений твоих! Думал, один смогу быстро догнать и отомстить…
– Хорошо, что понимаешь. Плохо, что кровь славянскую напрасно пролил. Много ратных потерял?
– Почти всю дружину… Более шести сотен конных там остались.
– Они заманили тебя в засаду?
– Да. Ромеев было не две сотни, а две когорты. Они отрезали мне дорогу через перешеек, заставив принять бой. Две когорты германцев-наемников во главе с Полонием! Прости, княже…
Бус сильной рукою поднял Славна на ноги. Кивнул в сторону валявшегося в пыли меча:
– Убери в ножны. Он тебе еще пригодится, чтобы наказать Полония за его коварство и дерзость. Поезжай в Киев к Словену, расскажи ему все: о своем поражении, о набеге ромеев, о том, как они пытались отравить меня и жену. Пусть сам решает, давать ли мне подмогу или отказать.
Спустя две недели Славн вернулся в Русград. Вместе с ним пришли две тысячи конных полян во главе с воеводой Святославом. Бус соединил их со своими тремя и тотчас отправился на юг.
Глава 24
Славяне шли пятью отрядами, выбросив дозоры вперед и в стороны. Пять широких полос вытоптанной земли протянулись от Непры к югу. Пять черных змей быстро ползли под палящим солнцем, делая остановки у рек, ручьев, озер или просто родников. Жара изнуряла даже привычных к летнему теплу воинов. Ехали почти голыми, набросив только на плечи и голову кусок ткани или шкуры, чтобы не обгореть окончательно. Скота не гнали, лишь табун молодых лошадей, предназначенных для утренних и вечерних трапез, сопровождал каждую тысячу. Бус не велел устраивать загонных охот, чтобы не тратить время. Он хотел появиться на полуострове неожиданно.
По пути русы встретили двух своих собратьев, сумевших бежать из плена. От них Бус узнал, что римские когорты не распущены. Они встали укрепленным лагерем на месте одного из греческих городов, полсотни лет назад разгромленного готами. Кочевавшие по равнинной части полуострова славяне сообщали:
– Центральная часть бывшей Скифии пустынна, готы разгромили все. Там ты найдешь лишь распаханные поля, мелкие селения и стада овец. Римляне живут в городах на побережье. В горах остались племена готов. Если хочешь получить добычу, иди к морю!
– Сможете провести моих воинов к Хорсуню незаметно для римлян в лагере?
– Нет. Такую массу конных они обязательно заметят.
Князь задумался. Терять людей, штурмуя хорошо укрепленный лагерь, не было смысла. По рассказам Богумира он знал, что места стоянок легионеров были подобны крепостям. Но и идти дальше, оставляя за спиной более тысячи опытных воинов, также было неразумно. Он приказал всем тысячникам поставить свои отряды на долгий отдых, а самим прибыть для воинского совета. Мирослав вызвался съездить к лагерю на разведку.
Молодой воевода времени зря не потратил. Уже следующим вечером, нарисовав на куске выделанной овечьей шкуры очертания морских берегов и месторасположения римских укреплений, он подробно отвечал на все вопросы собратьев:
– Старый городской вал обновлен, по верху частокол шести локтей высоты. Ворот двое. Часовых много, при первом нашем появлении из лагеря выехало два десятка конных в железных пластинчатых доспехах. Наши кони быстрее, да они и не старались гоняться. Мы обменялись стрелами и разъехались.
– Итак, им уже известно, что русы рядом? – задумчиво произнес Бус. – Но неизвестно, сколько. Что будем делать дальше? Окружить и брать измором?
– Римляне наверняка пошлют гонца сообщить о набеге, – вымолвил киевлянин Святослав. – Подойдет помощь, драться станет еще труднее. Их нужно как-то выманить в поле.
– Как?
Повисло долгое молчание. Никому не хотелось показаться глупцом и дать опрометчивый ответ. Славн нарушил его первый:
– Пусть к лагерю идет только одна тысяча, остальные пока остаются незаметны для римлян. Дозволь, князь, мне повести моих русов?! Я выманю ромеев за стены в поле и приму с ними бой. А когда в него ввяжутся обе когорты, ты подведешь всех остальных.
Бус испытующе посмотрел на князя русов:
– Это займет много времени, Славн! Тебе придется ввязаться в рубку, в которой римляне сильны. Удержишься ли?
– Смерть в бою – лучшая смерть для мужчины. Я скажу перед боем нужные слова своим братьям, и мы будем стоять до последнего. Клянусь!
– Кто еще что скажет? – обвел Бус взглядом всех остальных.
Один из тысячников негромко произнес:
– Через день-другой мы все должны будем куда-то перейти. Мои люди стоят у небольшого источника. Лошадям уже не хватает воды, потом не будет хватать и травы…
– Трава сухая, нельзя разводить костров. Вспыхнет, словно смола, – добавил другой.
При этих словах князь Белояр словно расцвел. Он поднялся на ноги и обвел боевых товарищей торжествующим взглядом:
– Во-о-о-от!! Мы заставим их принять бой или сдаться! Спасибо тебе, Мстислав! Выступаем все завтра утром. А до этого надо сделать следующее…
…Полоний стоял за забором лагеря и наблюдал за славянами. Медленно и неотвратимо они приближались к лагерю ровными прямоугольниками конного строя. Сухой ветер порывисто дул им в спину. Он понесет стрелы русов легко и быстро, тормозя ответные византийцев. Выводить в поле готов-наемников, бывших под командой центуриона, не было смысла: славян было раза в четыре больше. Не помогут ни длинные мечи-спаты, что пришли на смену традиционным гладиусам времен Цезаря, ни пластинчатая броня на конных и пеших. Собственно всадников под рукой Полония было всего две сотни, они могли бы только прикрыть тыл или фланги пешцев в бою. Самым правильным было одно: ждать прихода легиона Фульвия из Хорсуня. Гонцы уже должны были достигнуть крепости, значит… надо было продержать варваров на месте двое суток. Сегодня он обменяется послами с непрошеными гостями, узнает их требования. Завтра будет торговаться по поводу возможного выкупа. А там… Фульвий наверняка придет с конницей, и вот тогда пусть говорят дротики и мечи!!
– Видит бог, строй этих варваров не уступает нам или грекам! – громко произнес стоявший рядом с Полонием викинг Олаф. – Но я не вижу ни одной лестницы. Неужели они хотят лезть на стены лишь с арканами и крюками на веревках? Тогда мы заполним ров их телами, клянусь Одином!!
– Они не полезут на стены, Олаф, – негромко ответил центурион. – Они просто показывают свою силу, прежде чем начать переговоры. Съезди к ним, узнай имя князя, отвези ему хороший меч и немного золота, выведай, зачем пришли на берега Меотиды. Потяни время, нам нужно выиграть два дня. Не мне тебя учить, верно?
Викинг внимательно посмотрел на своего начальника и кивнул:
– Прикажи протрубить в рог. Я согласен.
Через короткий промежуток времени рог трижды протрубил, ворота открылись и Олаф смело выехал навстречу остановившимся в трех сотнях локтей ото рва русам. Полоний внимательно смотрел, как он съехался с передовыми всадниками, как его провели в глубь рядов. Вернулся обратно он нескоро, ведя в поводу еще одного коня с двумя пустыми мешками на спине. Выражение лица викинга Полонию не понравилось.
– Ну, что? Рассказывай!
– Они хотят коня золота, тогда повернут обратно. Но не это главное. Варвары требуют, чтобы этого коня им привел именно ты!
– Я?! Почему? Кто стоит во главе этих толп?
– Князь Бус Белояр. Я о таком ни разу еще не слышал.
– Белояр…
Полоний смертельно побледнел. Он вспомнил прощальные слова Буса. Значит, тот действительно проверил вино-подарок на каком-то рабе, и тот сдох мучительной смертью, на которую проклятый Флавр хотел обречь самого Буса!! Выходит, теперь пришла его, Полония, очередь?
– Зачем ты сказал, что я в лагере? – почти выкрикнул центурион.
Олаф удивленно глянул на собеседника. В глазах его мелькнула какая-то догадка.
– Во-первых, так всегда принято делать, начиная переговоры. Во-вторых, не смей кричать на меня, я тебе не распутная девка. И в третьих: князь сказал, что ждать ответа он будет не более чем до полудня. Потом штурм!
Центурион долго перебирал пальцами перевязь меча. Наконец глухо вымолвил:
– Ну что же, бой так бой! Ставь людей на стены, Олаф. Надеть доспехи, собрать под рукою все дротики, стрелы. Готы когда-то разрушили этот городок, теперь пусть они его защищают!!
Спустя полчаса частокол густо ощетинился копьями, головами в шлемах, алыми плащами, наброшенными поверх железных доспехов, чтобы металл не слишком накалялся. Полоний приказал выдать воинам все запасы красного вина, что хранились в обозе, и вскоре в сторону славян полетели бранные насмешки. Русы безмолвствовали…
Глава 25
Солнце уже перевалило за высшую точку своего стояния, но князь Белояр не отдавал никаких приказаний. Он то неподвижно сидел на коне, то проезжал на нем между первой и второй линиями своего строя, поглядывая на стены. Русы молча провожали его взглядами. Наконец, Мирослав не выдержал:
– Ответа не будет, князь! Вели атаковать! Люди и кони начинают испытывать жажду.
– Так напои и тех, и других! Мы будем стоять так еще долго.
– Не понимаю тебя, князь?!
Бус усмехнулся:
– Тебе жарко под доспехом из бычьей кожи, Мирослав?! А теперь представь, если б надел ту кольчатую бронь, что я подарил после похода на ягов? Ты бы давно зажарился, верно? Вот и я хочу, чтобы когорты Полония еще потомились в собственном соку. Вялым будет удар, сухим горло, частым дыхание. Мы ведь сами утром просили Дажьбога о помощи на молитве. Вот он нам и помогает…
Белояр хитро улыбнулся, и его улыбка, словно бельчонок, перескочила на лицо Мирослава. Князь похлопал воеводу по плечу:
– Вели тысячникам по очереди сводить своих людей к реке. Ненадолго, только чтобы попить и наполнить бурдюки. Если услышат рог, пусть стрелою летят обратно. Но я думаю, что Полоний сам за стены не выйдет. Тогда к вечеру со свежими силами мы и начнем!
Солнце склонилось к горизонту, но духота не спадала. Легионеры роптали, обливаясь потом под тяжелой бронью. Многие, вопреки приказу, сбросили железо, подставляя ветру потное тело. Другие с руганью покидали стены, чтобы сходить в лагерь и напиться. Но скудные запасы воды в бочках очень быстро закончились, а вода в бывшем городке, увы, была завозной.
– Проклятье!! Долго мы еще будет стоять тут и любоваться на эти довольные морды?! – разнесся дикий крик. – Откроем ворота и железным клином проложим путь к воде. Клянусь Эребом, ради большого глотка я один сомну сотню!!!
Полоний хотел было приказать схватить непокорного воина, но в этот миг в рядах славян началось движение. Они перестроились в одну линию, охватывающую северную стену и загнувшуюся за угловые башни. Образовались многочисленные промежутки, в которых покатились большие катушки из сухой травы, толкаемые сразу несколькими людьми. Два десятка таких самодвижущихся копен неотвратимо приближались ко рву. Тысячи конных шагом тронули лошадей, сближаясь на расстояние лучного боя.
– Они хотят завалить ров!! – громко крикнул Полоний. – Стрелки, бей по людям! Не дать достигнуть рва!!
Но команду проще было подать, чем выполнить! Полетевшие со стены стрелы вязли в сене, не причиняя вреда русам. А вот первая же черная туча стрел, сошедшая с сотен славянских луков, достигла своей цели. Те, кто не успел спрятаться или не сумел вновь надеть панцири, навсегда выходили из боя. Острия били в незащищенные части тела, словно разгневанные осы. Над частоколом виднелись теперь лишь немногочисленные головы, нечастые стрелы прицельно посылались в ответ.
Достигнув рва, катушки пали в него, а русы побежали прочь, прикрывая спины заранее привязанными щитами. В воздух взвились горящие стрелы, дымные следы прочертили дорожки и прервались в сухой плотной траве. Ров запылал одним сплошным жарким языком, жадно лижущим бревна. Новые сотни воинов, теперь уже конные, устремились с вязанками травы вперед. Они крутились гигантской каруселью, подскакивая, швыряя свою ношу и улетая за травой вновь. Запылал частокол, северная часть лагеря стала подобна жерлу вулкана.
– Святослав, Славн, Мстислав! Берите своих людей и к южным воротам! Если попробуют выйти – бить стрелами. В рубку не ввязываться. Если останутся в лагере, дождемся, когда догорит стена и ударим с двух сторон!
Наемники действительно попытались вырваться из пекла через вторые ворота, но были быстро загнаны обратно. Истошно завыл рог, в поле выехал Олаф с закопченным лицом и повязкой на правом предплечье, замахал руками над головой:
– Все, все!!! Заберите золото и Полония!!! Мы сдаемся!!
Спустя час около восьми сотен измученных и израненных легионеров нестройной безоружной толпой стояли за лагерной стеной. Многие опирались на плечи товарищей, не в силах держаться на ногах. Полоний лежал на алом плаще, сильно перепачканный кровью. Князь Белояр сошел с коня и всмотрелся в своего давнего врага.
– У южных ворот дошло до мечей? – полуобернулся он к Славну.
– Нет. Наши стрелы повернули их обратно.
– Значит, ударил кто-то из своих…
Князь поднялся вновь в седло и громко выкрикнул:
– Я хочу видеть того, кто ударил мечом Полония!!!
Немое молчание…
– Клянусь Перуном, он останется невредим! Я даже дам ему золота!
Вновь никто не вышел…
– Если же я не увижу этого человека, вы все будете распяты на уцелевших стенах!!
В толпе тотчас завязалась борьба, и трое готов вытолкнули четвертого.
– Это он, князь, мы видели!
Бородатый гигант испуганно сжался, не смея поднять глаз на анта. Бус вытянул из ножен меч:
– Начатое всегда надо доводить до конца! Добей его, и я вас напою и отпускаю. Я пришел сюда за его головой, не за вашими.
Легионер дрожащей рукой взял рукоять, долго дико смотрел то на лезвие, то на надрывно дышащего бессознательного центуриона. Потом вдруг что-то прорычал и с одного удара отсек Полонию голову.
– Отсчитайте ему тридцать монет, как я и обещал! Труд Иуды всегда должен быть оплачен! – язвительно приказал Бус. – Дать им воды, перевязать раненых, пусть уходят в одних одеждах. Оружие и доспехи собрать! Проверить лагерь, забрать все ценное и… домой, славные мои друзья!! Каждый в конце похода справедливо получит по заслугам!!
Глава 26
Известие о смерти отца князю Бусу привез его брат Златогор спустя три года после похода Белояра в Таврию против римлян. Прошли они без особых потрясений и военных стычек. Благодаря ратным и политическим стараниям первых лет жизни новой, западной Русколани, государство славян на Непре, Танаисе и Днестре заставило уважать себя всех соседей. Русград стал не менее посещаем купцами, чем Киев или Новгород на далеком озере Ильмень, золото и серебро текли в казну князя Белояра, делая славян еще сильнее.
Сын Драгомир рос крепким здоровым ребенком, приятно радуя и удивляя и Буса, и Эвлисию, да и всех окружающих. Наиболее ярко это проявилось в музыке. Без какой-либо учебы со стороны волхвов мальчик к четырем годам уже удивительно красиво мог играть на гуслях. Отец увидел в этом явную волю и милость богов и долго беседовал с главным волхвом:
– У меня не идут из головы твои слова, жрец, что Драгомир – это временное имя моего ребенка. Не пора ли дать ему окончательное?
– Давай вместе проведем сегодня ночь в храме Солнца и спросим ответ у звезд, – ответил седовласый старец. – Ты ведь сам учил народ, что праведно жить – это значит следовать воле богов. Пусть они подскажут.
Боги были милостивы к жрецам храма: небо в ту ночь было абсолютно безоблачным. Полусерп Луны ярко светил на черном бархате, заливая призрачным светом кроны священной рощи. Звезда Спика[34], звезда Севера, знаки Майи[35] и Дажьбога[36] отчетливо виднелись в разных частях небосвода. Короткие вспышки падающих метеоров то и дело вспыхивали над головой. Вычислив взаимное расположение знаков Сварога, главный волхв посмотрел на князя и медленно склонил голову:
– Ты прав, Бус! Твой сын может быть окончательно посвящен. Смотри, как ритмично вспыхивают и гаснут летящие к земле звезды! Словно музыка играет в великом доме Сварога. И Драгомир щедро наделен подобным даром. Так пусть же отныне он зовется Бояном. Пусть песни его прославляют Русколань, будя в душах людей самые светлые чувства! Звуки музыки порою бывают сильнее меча!
– Я согласен, Богуслав! Звезды мне сказали то же самое. Когда ты свершишь обряд посвящения?
– Завтра утром с первыми лучами солнца. Подготовь сына сам по всем правилам наших Вед.
– Я буду рядом с ним в это великое для мальчика утро, Богуслав.
Бус довольно долго помолчал, пристально глядя на звезды. Волхв почувствовал, что князь думает не только о скором обряде.
– Тебя гнетет что-то еще, Бус? Поведай.
– Я давно уже хочу исправить наш старый календарь, подаренный славянам Колядой. Коль мы живем под кругом Сварога[37], наши месяцы, наши праздники богов должны быть привязаны к прохождению небесных знаков богов через какую-то линию. Тогда наш каждый день и вся жизнь будут точно проходить по законам Прави небесной! Согласен?
Старый жрец был поражен. Князь так просто сказал о том, чему учил свой народ вот уже несколько лет. Действительно, небесная Правь должна править на земле каждый день!
– И ты уже знаешь, какая это будет линия?
– Да. Звезда Севера всегда постоянна. Пусть же линия пройдет от наших глаз через нее. Я прошу тебя, Богуслав, заняться постоянными наблюдениями здесь, в Русграде. Как только окажусь в Кияре, попрошу о том же Светозара. Через пару лет мы не только создадим календарь Прави, но и выясним, какое звездное время разделяет наши главные грады Русколани.
(Знаете ли вы, уважаемый Читатель, что такой календарь действительно был создан, и именно по нему живем мы сейчас. Он не уточнялся с года гибели Буса, в нем славянские праздники (Рождество Златы Майи, Перунов день и другие) заменились на современные Рождество Богородицы и Ильин день. Этого календаря придерживается Русская православная церковь, сменившая лишь названия ведических празднеств на религиозные.)
Глава 27
Печальная весть, привезенная Златогором, была, к сожалению, ожидаема первенцем князя Даженя. Старший сын знал, что отец давно и серьезно болел. Гунны стали частенько переходить на правый берег Ра, тесня и захватывая в плен кочевья русов и северян. Оттого под руку Буса все больше стало притекать славян-кочевников и славян-землепашцев, ищущих покоя для своих стад и возделанных полей. Земель же севернее Меотиды и Понтиды хватало для всех.
Братья уединились для вечерней тризны. Эвлисия уложила Бояна спать и с нетерпением ожидала возвращения мужа. Она уже была в курсе планов князя теперь вновь единой Русколани.
– За отца! – поднял рог со священной сурьей Бус.
– За отца! Пусть душа его найдет покой в Ирии и вскоре вновь вернется в новом обличии на твои земли, брат!
– На наши земли!!