Год грифона Джонс Диана
— Ладно, ладно, — сказал Перри. — Но, боюсь, тут есть одно условие. Я отнесу вас за десять миль отсюда, и там вы сделаетесь нормального роста. А если попытаетесь вернуться сюда, то снова станете маленькими.
Человечки заверещали еще пронзительнее. Перри потряс головой. От их писка у него заложило уши.
— Ах, вы не выполнили поручения? Меня это не волнует. Как по мне, вы и так натворили достаточно. Этот бедолага бродит с таким видом, будто на него дом рухнул.
И, не обращая внимания на писк «Нам поручили не Коркорана!», он расправил крылья и полетел с ассасинами за город. В десяти милях от города было несколько ферм, где Перри обычно кормился, и он решил, что сейчас самое время пообедать. Насчет Коркорана Перри был прав. К тому времени, как Перри успел как следует подкрепиться, волшебник вышел во двор и поплелся в «Белого льва», необращая внимания на студентов, хлынувших на улицу после лекции Мирны. В эту неделю Коркоран совсем забросил преподавание. Большинство студентов сообразили, что к чему, и благоразумно перестали посещать занятия. Коркорана это не волновало. Его вообще теперь мало что волновало. Он даже не поднял головы, когда рядом со статуей волшебника Поликанта опустился огромный черный грифон. И не оглянулся, когда послышался громкий хлопок, сопровождающий появление Блейда. Радостные вопли Эльды лишь заставили его поморщиться.
— Оо, так ты уже избавилась от вешалки! — сказал Блейд Клавдии.
Он почувствовал себя несколько обманутым. Клавдия поняла его чувства.
— Это снова вышло случайно, — объяснила она. — Тот волшебник, который это сделал, превратился в барный табурет.
Она захихикала, и на щеке у нее появилась веселая зеленоватая ямочка.
Блейд посмотрел на смеющуюся Клавдию и понял, что ему по большому счету плевать на эту вешалку.
— Да ну? — сказал он. — В самом деле? И тоже рассмеялся.
Но тут подошли Фелим с Рёскином и сунули Киту с Блейдом свои расчеты.
— Мы так думаем, что перенести человека на Луну, в принципе, возможно, — сказал Фелим, — если объединить усилия нескольких магов. Вы бы не согласились нам помочь?
— В воздушном пузыре, — добавил Рёскин, показывая свои чертежи. — Вот в таком.
Блейд с интересом взял бумаги, а Кит склонился над ним, чтобы тоже посмотреть. Ольга пояснила:
— Эльда так расстроилась, когда погиб лунный корабль Коркорана! И она уговорила нас придумать другой способ отправить его туда.
Грифоны не краснеют. Поэтому Эльда просто заерзала на месте. Ей сделалось ужасно неловко.
— Он был такой несчастный! — сказала она. И зачем только она всем разболтала, что Коркоран напоминает ей плюшевого медвежонка? Лучше бы она никому и никогда этого не говорила! — Но вам не стоит беспокоиться, — серьезно добавила она.
— Ну, лично я не очень понимаю, зачем комуто лететь на Луну, но, судя по расчетам, это вполне реально, — сказал Блейд. — Кит способен дать более сильный толчок, чем любой, кого я знаю. Что скажешь, Кит?
— Давайка взглянем еще раз на этот воздушный пузырь, — сказал Кит. — Мы же не хотим Коркорановой смерти.
Он подцепил когтем чертеж Рёскина и принялся его разглядывать.
— Я бы удвоил толщину стенок, — сказал он наконец. — Всегда должен быть запас прочности, и к тому же чем больше воздуха будет спрессовано в стенках, тем надежней будет пузырь. Ну что я могу сказать, Блейд? Давай ковать, пока горячо. Вон там, у главных ворот — это не Коркоран? Притащить его сюда?
— Боюсь, как бы это не выбило его из колеи! — поспешно сказала Клавдия.
— Мы за ним сходим, — вызвалась Ольга.
Коркоран уже выходил за ворота, когда услышал за спиной топот. Он оглянулся и с легким удивлением увидел слева от себя Ольгу, а справа — Лукина, изрядно запыхавшегося.
— Вы ведь попрежнему хотите полететь на Луну, правда? — спросил Лукин.
«Ну вот, — подумал Коркоран, — теперь они надо мной насмехаются!»
— Если хотите, — сказала Ольга, откидывая с лица завесу волос, — Кит с Блейдом могут отправить вас туда прямо сейчас!
«Кит с Блейдом… — подумал Коркоран. — Два могущественнейших волшебника на свете…» Он оглянулся через плечо. Там и в самом деле сидел Кит, а Блейд, казавшийся рядом с ним крохотным, как ребенок, оживленно обсуждал чтото с Рёскином, который казался крохотным рядом с Блейдом. Они передавали из рук в руки какието бумажки. Фелим стоял рядом с Эльдой и чтото объяснял: его смуглые руки совершали мощные, размашистые жесты, как будто молодой человек творил заклинания. Рядом с Фелимом стояла Клавдия и кивала. Быть может, Ольга не шутит… Быть может, это и впрямь возможно?
Коркоран поправил свой скромный белый галстук.
— Что ж, попытка не пытка! — произнес он.
Они вернулись с волшебником к статуе, Кит коротко объяснил, что они собираются делать, потом припал к земле и расставил лапы пошире, для устойчивости. Блейд поспешно выстроил всех кольцом вокруг Коркорана, так, что Эльда держала Кита за правую лапу, Рёскин за левую, а сам Блейд встал напротив Кита, между Клавдией и Фелимом, в то время как Лукин и Ольга растянули руки как можно шире, чтобы круг вышел поровнее.
— Ну, поехали! — сказал Блейд.
Вокруг Коркорана начал конденсироваться воздушный пузырь. Волшебник с любопытством оглядывал его изнутри. Пузырь разрастался и твердел, наливаясь прелестной дымчатой голубизной. В это время над Домом заклинателей показался неторопливо летящий Перри. Увидев, что происходит рядом со статуей, он издал испуганный вопль и круто пошел вниз.
— Стойте! — орал он. — Не берите эту, как ее там!
Он плюхнулся на мостовую самым жалким образом, совершенно недостойным взрослого грифона, и, спотыкаясь, пошатываясь во все четыре стороны и отчаянно размахивая крыльями, чтобы удержаться на ногах, заторопился к статуе.
— Стойтеее!
К этому времени дымчатоголубой пузырь окутал уже всех, кто стоял вокруг Коркорана. Перри еще успел увидеть, как они тоже принялись озираться, изрядно озадаченные. А потом пузырь исчез, и Перри сбило с ног поднявшимся ветром.
Перри уныло поднялся на ноги и поплелся к статуе.
— И поделом мне, глупому. Нечего было учить людей чему попало! — сказал он, глядя в облачное небо, хотя знал, что ничего там не увидит. — Очевидно, они отправились на Луну все вместе!
— Нет, — возразила статуя волшебника Поликанта. — На Луну они не попали. Они пролетели мимо.
Перри сделал по инерции еще шаг, потом замер и уставился в каменное лицо статуи.
— Ээ… это вы сказали?
— Ну да, — ответила статуя. — Я говорю, они пролетели мимо Луны. Ведь двое из них — невезучие! И меня чрезвычайно раздражало, что никто до сих пор так и не попытался с этим разобраться.
— Но воздухуто им хватит? — спросил Перри.
— Смотря для чего, — ответила статуя. — Я ведь не знаю, куда они полетели.
Глава 16
Кверида прибыла в самый разгар дня. Свой городской дом волшебница уступила подруге, и потому она отправилась прямиком в Дом целителей, поставила Простофилю в конюшню, договорилась насчет комнаты для себя и позаботилась о том, чтобы ее не забыли пригласить к обеду. Через час она появилась в университете. За ней следовала процессия из трех молодых целителей, каждый из которых бережно нес кошачью корзинку.
Перри следил за ней с крыши Дома заклинателей. Он сразу понял, кто такая Кверида. Но сейчас пожилая волшебница очень походила на змею, которая так и ищет, кого бы ужалить. И Перри счел за лучшее дать ей время утихомириться.
Волшебница направилась прямиком в зал совета. Когда Перри пробрался туда, изо всех сил стараясь казаться как можно меньше, скромнее и неприметнее, под столом, у крошечных ножек Квериды, уже лежали рядком три придушенных мыши. Кверида сидела за столом, обложившись бумагами и конторскими книгами. Там же стояло блюдечко с молоком: Сабрина после всех дорожных передряг наотрез отказалась кушать на полу. Справа и слева от волшебницы стояли волшебник Денч и волшебник Финн. Оба выглядели совершенно несчастными.
— Предположим, я еще могу простить, что верхний этаж этого здания превратили в роскошные апартаменты для волшебников, — говорила Кверида. — Но двух вещей я вам никогда не прощу. Денч, будьте любезны, объясните, как вы допустили, что Коркоран выбросил на ветер такую кучу денег?
Волшебник Денч поежился.
— Ну, вы понимаете, полет на Луну… Чрезвычайно престижный проект…
— Ах, престижный! — прошипела Кверида. — Престижный, значит? Да Коркоран не более способен долететь до Луны, чем вы сами! И вы это прекрасно знаете!
Перри сделался еще меньше и на цыпочках шмыгнул в угол. Он понял, что дал Квериде слишком мало времени и утихомириться она не успела.
— А вы, Финн, — продолжала ректор, — разве вы не заметили, что университетские обереги… А вы кто такой? — рявкнула она на Перри. — Вы, там, я к вам обращаюсь! Что вы тут шныряете?
Перри остановился и почтительно обернулся к Квериде. Да, с этой волшебницей приходится считаться! Далеко не всякий способен заметить Перри, когда он сам этого не хочет.
— Я — Перри, сударыня.
— Перри? — нахмурилась Кверида.
— Периан Атрек, — уточнил Перри. — И, боюсь, я вынужден сообщить вам еще более печальные новости…
Кверида вскинула брови.
— Периан Атрек, волшебник? Я про вас наслышана. Но я и понятия не имела, что вы грифон. Прошу прощения. Если вы надеялись устроить научную конференцию с волшебниками нашего континента, вам придется обождать. У нас тут кризис. Университетские защитные заклятия на ладан дышат.
— Я знаю, сударыня, — ответил Перри. — Потому я здесь и остался. Понимаете, мне поручили четырех грифонов, объявленных вне закона. Я подписал с нашим правительством договор, что я позабочусь о том, чтобы их безболезненно обезвредили…
Кверида воззрилась на него как змея, готовая напасть, и осведомилась:
— Грифон по имени Джессак, случайно, не из них?
Перри кивнул.
— Ну, Периан, — сказала она, — я вам это еще припомню! Так это вы их ко мне отправили?
— Нет, вовсе не к вам! — возразил Перри. — Я просто наложил на них заклятие, чтобы они отправились туда, где их обезвредят. Это было очень сложное дело, сударыня, потому что они практически неуязвимы для магии, а сам я их обезвредить не мог: они мои дальние родственники. Сперва я пригнал их сюда, поскольку рассудил, что в университете наверняка полно могущественных магов, которые сумеют с ними управиться, и был изрядно шокирован, обнаружив, что университет практически обессилел. Мне даже пришлось позвать на помощь, иначе бы юной Эльде не поздоровилось. А потом, когда они улетели, я остался здесь, чтобы посмотреть, не смогу ли я както восстановить могущество этого заведения. Но у меня ничего не получилось. Наверно, это оттого, что Коркоран отказался меня принять.
Кверида возвела очи к ребристым каменным сводам.
— Как это на него похоже! Я с каждой минутой все больше сержусь на Коркорана. Финн, вы, кажется, собирались мне сказать, где его можно найти.
— Вовсе нет! — возразил Финн. — Он… ээ… недоступен.
— Чушь! — прошипела Кверида. — Разве что он в самом деле улетел на Луну.
— В томто и дело, — уныло сказал Перри. — Он действительно улетел на Луну. Только они, кажется, промахнулись.
Они и сами поняли, что промахнулись, когда увидели, как Луна пронеслась мимо. Коркоран застонал. Лицо у него посерело, зубы клацали, и он крепко обхватил себя за плечи, стараясь не смотреть на далекие звезды в черном небе за пределами пузыря и на крошечный, стремительно уменьшающийся в размерах шарик Земли.
— Я всегда боялся высоты! — повторил он уже не в первый раз.
— Да заткнитесь же вы наконец! — рявкнула на него Эльда.
Ей и самой стало неловко оттого, что она на него рявкнула, но ей приходилось хуже, чем Коркорану, оттого что она была гораздо крупнее. Она не могла ни расправить крылья, ни встать на лапы. Кит пытался прижать ее к стенке, но ему и самому было не на что опереться. Они медленно вращались в этом шаре, и остальные тоже медленно вращались в разных направлениях, и от этого у Эльды закружилась голова и ее начало подташнивать. К тому же она не рассчитывала, что тут окажется так холодно. Холод пробирался сквозь шерсть и перья. Особенно доставалось крыльям. В конце концов Эльде начало казаться, будто она вотвот превратится в огромную ледышку. Находчивый Рёскин бормотал заклятия жара, и Блейд ему помогал, но воздушный шар, казалось, отдавал тепло вовне тем стремительнее, чем упорнее они трудились. А уплотнить стенки оказалось нечем: они быстро убедились, что снаружи нет ничего, чем их можно было бы уплотнить, и вообще ничего нет.
— Мы забыли об обогреве и пренебрегли гравитацией, — сказал Фелим, печально дрожа. — Нельзя ли повернуть обратно?
— Чтобы придать нам обратное ускорение, мне нужно чтото, от чего можно оттолкнуться, — сказал Кит.
Коркоран снова застонал.
— Ничего у нас не выйдет, так и будем лететь, пока весь воздух не кончится!
Все с тревогой поглядели на спрессованный воздух, составлявший оболочку шара. Определить, насколько она плотная, было практически невозможно. Голубой туман выглядел поразному с разных точек зрения. Ну что ж, хоть сколькото осталось, и то утешение!
— Пожалуйста, постарайтесь не падать духом, — сказала Ольга Коркорану. — Подумайте о том, как удачно вышло, что все мы тоже оказались с вами. Одному вам было бы куда хуже.
— Да, но вы ведь тоже используете воздух! — воскликнул Коркоран. — Вы все тоже дышите! А грифоны — больше всех. Изза вас я погибну!
Никто не попытался напомнить Коркорану, что он мечтал о подобном путешествии в течение многих лет и что они хотели ему помочь — или, по крайней мере, показать ему, что это возможно. Всем было не до того. Только Рёскин в перерыве между заклинаниями буркнул чтото насчет неблагодарных крысюков. А Блейд, попрежнему передавая Рёскину свою силу, сказал:
— Знаете, я просто не понимаю, в чем дело. Это же простейшая телепортация. Обычно, когда переносишься, то прибываешь на место практически мгновенно!
— Значит, мы переносимся на очень дальнее расстояние, — рассудил Лукин.
Но не успел он это сказать, как они наконец прибыли на место, где бы это место ни находилось. Послышался негромкий хруст, и шар замер. Он до половины зарылся в красную каменистую землю. На небе ослепительно сияло солнце. Само небо было очень странного цвета: нечто среднее между голубым и розовым. Несмотря на яркое солнце, было попрежнему ужасно холодно. Все вскочили на ноги и с опаской окинули взглядом голую пустыню, уходящую к горизонту. Горизонт почемуто оказался очень близко. Их длинные, странные тени уходили чуть ли не на половину видимого расстояния. Чем дальше, тем ярче становилось солнце и тем розовее становилось небо. Малопомалу путешественники сообразили, что тут, должно быть, утро. К тому времени, как солнце сделалось достаточно ярким, чтобы звезды наконец растаяли в розовом небе, изза горизонта одна за другой стремительно выкатились две довольно маленькие луны.
Это зрелище, видимо, доконало Коркорана. Он закрыл лицо руками и завыл в голос.
— Только воющего волшебника нам тут не хватало! — сказал Кит и наложил на Коркорана заклятие оцепенения.
Глаза у Коркорана выпучились от ужаса, но, по крайней мере, выть он перестал.
— Кит, это же жестоко! — упрекнула Клавдия.
— Да, — признался Кит, — пожалуй, ты права. Он не виноват, что от него нет никакого проку.
Он снял с Коркорана заклятие оцепенения и вместо этого лишил его сознания. Против этого никто возражать не стал.
— Извините, — сказал Блейд, когда Коркоран рухнул на землю — впрочем, куда менее тяжело, чем можно было ожидать.
Блейд нахмурился, размышляя, что это может означать, и сказал Клавдии:
— Мы с Китом только что вернулись с войны, и, боюсь, мы оба привыкли быть безжалостными. А почему ты была единственной из всех, кто не испугался до потери сознания по пути сюда?
Клавдия покраснела так, что сделалась темнооливковой, и опустила голову, так что ее темные волосы упали ей на лицо.
— Это все мое невезение, — сказала она. — Оно связано в первую очередь с путешествиями. У меня во время путешествий всегда случаются какието неприятности, но я всегда в конце концов прибываю туда, куда ехала. Так что я знала, что куданибудь мы непременно доберемся, понимаешь?
— Могла бы и предупредить, что ты невезучая, — буркнул Кит. — Так вот почему заклятие, лежавшее на вешалке, было таким запутанным!
— Наверно, да, — сказала Клавдия, попрежнему не поднимая головы.
— Так это, значит, мы изза тебя оказались в этой дыре? — сказал Кит.
— Ну, — вмешался Лукин, — возможно, отчасти и изза меня тоже. Когда я берусь за магию, непременно получается какаянибудь дыра или яма.
— Ямато как раз кстати, — заметил Рёскин очень хриплым голосом — слишком хриплым даже для него. — Сдается мне, что без нее мы бы тут либо замерзли, либо зажарились, где бы это «тут» ни находилось. Так что голову на поверхность лучше не высовывать.
Все поспешно сели или легли. Фелим сказал:
— Это мне урок! Надо сперва о деле думать, а уж потом о собственных амбициях. Поделом мне! Я хотел доказать, что я был прав, а Коркоран ошибался, и где мы теперь?
Кит, который по себе знал, каково это — отрекаться от собственных амбиций, сказал:
— Но ведь ты в самом деле был прав! Мы сюда добрались. Просто нужно было все продумать потщательнее. И к тому же никто не принял в расчет двух неудачников. Иначе бы мы давно были на Луне. Кстати, как ты думаешь, где мы сейчас?
Фелим, похоже, немного утешился.
— Все равно, если мы выкрутимся из этой истории, надо мне впредь быть поосмотрительнее, — сказал он. — А насчет того, где мы — мне кажется, Коркоран так заорал потому, что понял это. Может, приведем его в чувство и спросим?
Блейд взглянул на растянувшегося под ногами Коркорана.
— Ну, может, и придется, — сказал он, — если мы сами не догадаемся. Проблема в том, что мне нужно знать, где мы находимся, для того, чтобы попасть в какоето другое место. Кит может дать толчок, но я должен задать направление. Кит, когда будем отправляться обратно, сделай поправку на то, что здесь все предметы легче, чем на Земле, ладно?
Рёскин хлопнул себя по колену так сильно, что рука подскочила.
— Вот это мне нравится. Не «если», а «когда»! Вот это я понимаю, оптимистичный подход к магии!
— Нас так учили, — сказал Блейд. — Но мне не хочется сидеть в пузыре и смотреть, как наша Земля проносится мимо, как это было с Луной. Так что прежде, чем делать чтото еще, надо разобраться с нашими неудачниками.
— А воздух? — спросил Кит. — Я бы сперва с воздухом разобрался. Тут, вообще, воздухто есть?
Ольга подалась вперед.
— Может, я попробую спросить?
Все с удивлением обернулись к ней. Она откинула волосы за спину и объяснила:
— Понимаете, из стенок этой ямы на нас смотрят очень странные стихии. Мы им ужасно интересны. Возможно, они сумеют нам помочь.
Естественно, все тут же повернулись и уставились на стенки ямы. Существ, о которых говорила Ольга, разглядели далеко не все. Легче всего это далось Рёскину и Лукину. Кит и Эльда долго вертели головами, потому что, когда они смотрели краешком глаза, им казалось, что они действительно различают какието лица, похожие на земляные комья с круглыми глазами из гальки, но когда они поворачивались, чтобы получше их разглядеть, перед ними оказывалась только кирпичнокрасная земля. Клавдии показалось, что она увидела какоето одно лицо, и все. А Блейд с Фелимом вообще не видели ничего, кроме сухой, каменистой земли.
Ольга прикрыла глаза и попыталась вслушаться в сухие, каменистые голоса. Это было все равно, что слушать разговор на иностранном языке, который ты когдато учил, но потом забыл. Постепенно Ольга начала разбирать отдельные слова этого, состоявшего в основном из щелчков и слабого постукивания языка.
— Они хотят знать, — сказала она через некоторое время, — правда ли, что мы прилетели с голубой планеты. Воздушные стихии из пузыря говорят, что это так и есть, но они им не верят. Я им сказала, что это правда. А они говорят, что это — красная планета.
Все заговорили разом.
— О боги! — воскликнул Блейд. — Так мы на Красной планете!
— Драконы называют ее Марс, — пояснил Кит.
— Будь проклято мое невезение! — простонала Клавдия.
— Ого! Значит, мы здорово отклонились от намеченного маршрута, — заметил Фелим.
— А как же нам теперь вернуться? — осведомилась Эльда.
— А наши стихии не говорят, сколько воздуха у нас осталось? — настойчиво поинтересовался Рёскин.
Лукин спросил:
— А наши стихии не могут переводить для тебя?
— Мне не хотелось бы их обидеть, — ответила Ольга Лукину. — Я теперь уже гораздо лучше их понимаю. Вот сейчас они говорят, что мы ужасно большие и мягкие. Они удивляются, что сквозь нас виден свет солнца.
Тут все одновременно заметили, что в пузыре сделалось очень жарко. Солнце поднималось все выше.
— Ах, чтоб тебе! — сказал Кит, и над пузырем развернулось нечто вроде большого зонтика.
Увы, на зонтик ушла немалая часть их драгоценного воздуха. Все услышали шипение и испуганно переглянулись, когда их внезапно накрыла огромная тень. В яме снова сделалось ужасно холодно. На внутренней стороне зонтика стали образовываться теплые капли воды, которые начали стекать по стенкам пузыря. Благодаря этому стенки пузыря сделались куда виднее. И обнаружилось, что они стали вдвое тоньше, чем были.
— Сбейтеська в кучу, — распорядился Блейд. — Я, пожалуй, не решусь больше использовать согревающие заклятия. Сдается мне, что на магию уходит куда больше воздуха, чем на все остальное.
Все сгрудились в центре пузыря, кроме Ольги, которая попрежнему стояла, прислонясь к влажной стенке пузыря. Она задумчиво сказала:
— Они говорят, что уже несколько тысяч лет не видели растаявшей воды. Они буквально зачарованы этим зрелищем. Я спросила насчет воздуха. Они говорят, воздушные стихии тоже все заморожены.
Во влажной тени становилось довольно душно.
— Попроси их прислать нам воздуха, — сказал Рёскин, — а то мы все задохнемся. У нас в шахтах воздуху и то больше!
Ольга снова прислушалась.
— Они поссорились изза этого, — сказала она, ко всеобщему ужасу. — Воздушные хотят лететь с нами. Они хотят повидать наш мир. А земляные говорят, что это нечестно. Они тоже хотят повидать голубую планету.
— Ну, так скажи, пусть один из них тоже полетит с нами, — нервно предложил Блейд. — А я могу создать связь между ним и остальными, чтобы они тоже могли видеть все, что увидит он.
Последовала мучительно долгая пауза. Наконец Ольга откинула волосы за спину и протянула руки. От стенки ямы отделилось нечто, похожее на обыкновенный ком красноватой земли, и, точно жаба, прыгнуло прямо сквозь стенку пузыря в руки Ольге. Она, улыбаясь, поднесла его к лицу, словно держала котенка.
— Связь создать я и сама могу, не беспокойся, — сказала она Блейду. — Сейчас соберутся воздушные стихии.
По стенкам пузыря чтото застучало, зашелестело, и снизу, изпод ног, словно бы потянуло сквознячком. Под зонтиком закружились мелкие светлые хлопья, похожие на снежинки, и со дна и со стен ямы взвились такие же хлопья, которые прилипали к стенкам пузыря, точно железные опилки к магниту. Не прошло и нескольких секунд, как стенки пузыря оказались облеплены толстым слоем белых, сверкающих хлопьев. Всем казалось, будто они попали в снежный заряд. Все внутри пузыря погрузилось в голубоваторозовый сумрак. Однако дышать стало значительно легче.
— Спасибо! — с энтузиазмом сказал Рёскин. — Ольга, скажи им спасибо!
На его лице внезапно выступил пот, и даже с косичек в бороде начали падать капельки пота. Все взглянули на него и тут же отвернулись. Они поняли, что для гнома нет ничего страшнее, чем остаться без воздуха. И до сих пор Рёскину, видимо, казалось, что его худшие кошмары осуществляются.
Снаружи на стенки пузыря налипали все новые замороженные воздушные стихии. Земляной ком сидел на руках Ольги, источая сдержанное возбуждение. А Блейд обернулся к Клавдии.
— В чем именно выражается твое невезение?
Клавдия развела зеленоватыми ладонями.
— Да во всем! Все выходит наперекосяк. Особенно магия. Хуже всего бывает, когда я отправляюсь в путешествие. Причем каждый раз случается чтото новое, так что я даже не знаю, чего ожидать. Мне случалось попадать в снежную бурю в разгар лета, и под оползни, и в наводнения, и в грозу… То меня ждут не в том месте, то мы потеряем тележку с припасами, то дорога рушится, и приходится делать огромный крюк. То лошади охромеют, то дерево рухнет поперек дороги. То… то… Вот, например, когда я ехала в университет, то начала с того, что потеряла карту — помоему, ее съели муравьи! — и мы заблудились и взяли слишком далеко к востоку, дорога вывела нас к пропасти и там оборвалась. Пришлось поворачивать назад. Легионеры говорили, что попытаются хотя бы доставить меня обратно в Кондиту. Они сердились и смеялись надо мной — так всегда бывает, когда люди сталкиваются с моим невезением. Но вместо того чтобы вернуться в Империю, мы забрели в джунгли, полные аллигаторов, и пришлось поехать на север, чтобы их обойти. А потом начались дожди. Они все никак не прекращались, и наконец небо очистилось, мы увидели на горизонте город, где находится университет. И отправились туда. По счастью, Тит распорядился, чтобы мы выехали с большим запасом времени. Он теперь всегда так делает. И всетаки я в конце концов туда добралась. Потому что мое невезение действует именно так.
— Давай разберемся, — сказал Блейд. — Ты ведь не использовала магию для того, чтобы ускорить путешествие, так?
— Конечно нет! — сказала Клавдия. — Легионерам бы это не понравилось.
— А может быть, следовало бы, — предположил Кит. — Все это очень похоже на сильный дар к перемещению, который какимто образом выбился из колеи.
— Да, очень похоже, — задумчиво согласился Блейд. — А когда она сознательно применяет магию для путешествия, нас уносит на другую планету. Очень сильный дар.
— Но ведь у меня все идет наперекосяк, не только путешествия, — возразила Клавдия.
— Так это само собой, — объяснил Блейд. — У каждого мага есть одна, максимум две основных способности. Вот, к примеру, Ольга беседует с существами, которых я даже не вижу. И если основная способность какимто образом искажается, все остальное тоже идет наперекосяк.
Ольга, чье лицо казалось розовым в странном полумраке, посмотрела на Лукина и пробормотала:
— Это объясняет, откуда взялись мои чудовища!
Блейд сидел, положив подбородок на руки и упершись локтями в костлявые колени, и задумчиво разглядывал Клавдию. Девушка отвернулась, явно пав духом.
— Ну, извини, — сказал Блейд. — Ты ведь поняла, да? Это твои собственные чувства искажают твою магию!
— Я не желаю, — сказала Клавдия, упрямо опустив голову, — не желаю признавать, что Вермахт был прав!
— Не знаю, что там тебе говорил Вермахт, — сказал Блейд, — но мне за тебя ужасно обидно. У меня такое ощущение, что ты должна быть не менее могущественной, чем Кверида. Нука, дай подумать… Я часто бывал в Кондите, но тебя видел только однажды. Ты, наверно, часто уезжала?
Клавдия кивнула.
— Я, должно быть, все это время была на Болотах, с матерью. Она настаивала, чтобы я половину времени проводила с ней.
— А где тебе больше нравилось, в Империи или на Болотах? — спросил Блейд.
— Мне… — начала было Клавдия, но тут же осеклась и закрыла лицо руками. — Я все время пыталась убедить себя, — сказала она наконец, — что мне одинаково нравится и там и там. Но теперь, когда я вижу, что тут важна правда, я понимаю, что мне и там и там было одинаково плохо. Ну, в смысле, я очень люблю свою мать — и я любила бы ее еще больше, если бы она не ворчала так много, — а Тита я просто обожаю, но когда я на Болотах, мне всё и все дают понять, что я нездешняя, я имперка, а когда я в Империи, то там мне еще хуже, потому что для всех я всего лишь грязная болотница — из грязи да в князи, и все такое. Ты хочешь сказать, что я уродилась невезучей оттого, что я полукровка?
В глазах у нее стояли слезы, огромные, блестящие, зеленоватые в этом метельном полумраке.
Блейд энергично замотал головой.
— Нетнет! У полукровок как раз обычно способности более сильные. Погляди хотя бы на Кита с Эльдой, помесь льва, орла, человека и кошки. Нет, я имею в виду, что ты провела большую часть жизни, мотаясь между двумя местами, где тебе было плохо. А поскольку дар перемещаться у тебя чрезвычайно сильный, то он, разумеется, исказился. Это был твой способ визжать и брыкаться, пока тебя таскали тудасюда.
Слезы стоявшие в глазах у Клавдии, наконец пролились и покатились по ее впалым щекам.
— Ну да, конечно, в этом все дело! И как я сама не догадалась! Но что же мне теперь делать?
— Забудь о своем детстве, — посоветовал Блейд. — Детство кончилось. Теперь ты волшебница и можешь жить где захочешь.
Клавдия смотрела на Блейда, не отрывая рук от щек с дорожками от слез. Но ее лицо начало медленно расплываться в улыбке.
— Ох! — сказала она и полной грудью вдохнула морозный, головокружительно свежий воздух.
И тут Блейд неприметно кивнул Киту. Кит протянул когтистую лапу и дернул.
— Вот, — сказал он, выбрасывая чтото невидимое за белоснежную стенку пузыря. — С одной неудачницей разобрались. Остался второй.
— Со мной разбираться нечего, я про себя и так все знаю! — ощетинился Лукин. — У меня все изза того, что я не хочу быть королем. Как подумаю, что когданибудь мне придется править, так сразу хочется зарыться в глубокую яму и остаться там навсегда. Так что, естественно, как только я пытаюсь совершить какоенибудь магическое действие, у меня сразу получается яма. И с этим никто ничего сделать не сможет.
Фелим очень внимательно слушал, как Блейд разбирался с причинами невезучести Клавдии. И теперь он подался вперед и присоединился к допросу.
— А почему ты не хочешь быть королем? — спросил он. — Меня это всегда удивляло. Я — это понятно, я всегда хотел стать именно волшебником, но у тебято склад ума совершенно иной, и ты явно способен на большее, чем просто сидеть и зубрить заклинания.
Лукин удивленно заморгал. Потом призадумался.
— Понимаешь, быть королем — это такое нудное занятие! — сказал он наконец довольно капризно. — Все приходится делать так, и не иначе, потому что ты король, ты должен подавать пример. И денег вечно нету — а к тому времени, как я стану королем, их будет еще меньше, — и мы даже не можем позволить себе как следует протопить замок, и все из рук вон плохо, потому что туры разорили королевство, и…
— Погоди, — перебил его Блейд. — Ты говоришь о том, как обстоят дела в настоящий момент у вас в Лютерии, и о том, как ведет себя твой отец. Король не обязательно должен вести себя именно так. Если твой отец — самый унылый и мрачный человек, какого я знаю, это не значит, что и ты должен быть таким же.
— Или так же бездарно обращаться с деньгами, — вставил Кит.
Рёскин, будучи гномом и будущим гражданином Лютерии, навострил уши.
— То есть как это — бездарно обращаться с деньгами? — возмутился он.
— Ничего подобного! — сердито возразил Лукин. — Отец умеет обращаться с деньгами! Только у нас их просто нет.
— А папа всегда говорит, что он не умеет, — встряла Эльда. — Дерк говорит, что король Лютер, похоже, воображает, будто зарабатывать деньги и даже думать о том, как это можно сделать, — ниже его достоинства!
Лукин разозлился еще больше.
— Но ведь мой отец не может разводить крылатых коней или сделать себе состояние на разумных голубях, как ваш папочка!
— Ну да, — сказал Кит. — Он не может. Но ведь тыто можешь!
Лукин гневно уставился на грифона. Он так плотно стиснул зубы, что вздувшиеся желваки на щеках в этом странном освещении делали его лицо похожим на череп. Кит ответил ему невозмутимым взглядом.
— Жалко, что ты настолько крупнее меня! — процедил Лукин сквозь стиснутые зубы.
— Попридержика молот! — сказал Рёскин. — Я согласен с Фелимом. Я тебя не понимаю. Ты же встречался с кузнечными мастерами? Видал, как они держатся за свою власть? Они готовы убивать ради того, чтобы ее не лишиться! А ты?
Лукин пожал плечами и малость расцепил зубы.
— Меня это не волнует. У меня все равно никакой власти нет.
— Ну да, и ты поехал учиться на волшебника, чтобы ее обрести, — сказал Блейд. — Разумно. Так что же тебе не нравится? Ответственность? Мне показалось, что ты как раз не против быть главным и брать ответственность на себя.
— Ну, может, и нравится, — признался Лукин. — Только у меня ведь нет такой возможности. Послушать моего батюшку, так можно подумать, что я попрежнему десятилетний мальчишка. Хотя он в этом не виноват. Просто он упустил изрядный кусок нашей жизни, когда матушка увезла нас в деревню, подальше от туров. И так и не сумел наверстать упущенное. Эта трещина… — Лукин осекся.
Ольга, которая все это время баюкала в ладонях довольный комок земли, подняла голову и посмотрела на Лукина сквозь пелену волос.
Читать бесплатно другие книги:
