Поцеловать небеса. Книга 1 Тен Юта

– А чего их жалеть, если ты их у меня сперла!!!

Я внимательно посмотрела направо, там сидела та самая Людка, с которой мы вот только что побывали на задании.

– Что значит сперла? Ты понимаешь, что ты говоришь??? – я буквально озверела от такой наглости.

Они жрали за мой счет весь и вечер и теперь что???

– У меня в кармане были деньги, которые я только что взяла у клиента. А теперь… их нет! Отдай, они мои!!!

– Сколько она у тебя украла? – оживилась Ленка.

– Сто пятьдесят!

– Выворачивай карманы! – рявкнула Ленка уже мне.

Но дело в том, что у меня не могла быть столько денег. Изначальная сумма составляла сто рублей, полученная к ней – сто пятьдесят…

Прокушали мы ровно двести с копейками. А значит, у меня могло остаться в лучшем случае – пятьдесят рублей. Но у девочек было плохо с математикой. И деньги, которых я не брала, их совсем не интересовали. Рядовой официальный бунт был затеян совсем по другой причине…

Я с надеждой посмотрела на остальных девчонок, но все делали вид, как будто незнакомы со мной. Даже Сашка, отвернувшись, спокойно курила в темноте. Не было на месте Генки. А водитель предусмотрительно вышел из машины…

Что ж… ищите…

Естественно, что никаких денег никто не нашел. Меня обозвали и сукой, и дрянью, и наделили прочими эпитетами. Я дала им наиграться вволю и сказала:

– А теперь я пойду домой. Это возможно?

Но как только я вышла из машины в сторону телефона автомата, чтобы набрать Генку и поставить его в известность о своем уходе, как ко мне подлетела Ленка и схватила за волосы.

– Ты так легко не отделаешься! Иди в машину, раздевайся! Может, ты внутри деньги спрятала. Быстро! А то сейчас запинаем!

И вот тогда мне вновь стало по-настоящему страшно. Я успела подумать и о прошлом, и о будущем, и о дочери, которая спит сейчас и верит в чудеса…

Я сделала, как они просили, разделась и продемонстрировала, что ни внутри, ни снаружи я не имею, указанных ими, средств… Девчонки визжали от ярости. Безмозгло отобрали мои последние пятьдесят рублей. Что было бы там дальше? Я не знаю… Но провидение в лице водителя, вмешалось в ход событий.

– Так, ладно, повеселились и хватит! Давай я тебя домой отвезу!

Он выгнал особо агрессивных девчонок на улицу, оставив в машине только двоих и меня.

– Ну и вид у тебя сейчас! – засмеялся он.

– Заткнись! Убью!

– Ладно, куда тебя везти?

– К Диме, – не раздумывая ответила я…

– К какому Диме?

– Вези, я покажу.

По дороге я расплакалась от бессилия и лютой обиды на этот жестокий мир…

– Послушай, Саня! Ты вот что… скажи Генке, что я больше никогда к нему не приду. Никогда!!! Ты понял меня? И мне по хрену, как он на это отреагирует. Я больше ничего не хочу и не боюсь. Саня, вы отстаньте от меня, иначе я обязательно пойду в шестой отдел! У меня там знакомый работает! Все! Приехали!

– Это ты все Генке объяснишь сама. До завтра, дорогая! – и он оскорбительно заржал на прощанье.

Я была настроена более, чем решительно. Одна из многих вещей, которых я не прощала – было ложное обвинение. Этот позор я не собиралась ни терпеть, ни прощать. И стоя перед дверью Дмитрия, который возможно был сейчас не один, и вообще был не тут, я поклялась, что я сделаю все для того, чтобы больше никогда не видеть тех людей, которые так сильно унизили меня.

Глава 36

Дмитрий был один и в шоке.

– Ты откуда такая…

– У тебя зеркало есть?

– В ванной…

Я подошла к зеркалу и онемела. Передо мной стояло жалкое существо, лохматое, измазанное тушью и слезами, пахнущее перегаром, опухшее и в общем, безобразное… Я не знала, как выйти отсюда назад, в коридор, где стоял «околдованный» мною Димка…

Мда…

– Дим, я умоюсь? Можно? Меня избили… А у тебя расческа есть?

Я говорила и говорила, не останавливаясь, превозмогая ужас, боль и страх. Я не представляла, как выйду завтра из этой квартиры на улицу, без косметики, без денег, в сапогах со сломанными, теперь уже двумя, каблуками… Осталось только нарваться здесь же на Коляна или его сестру… Боже…

Я в бессилии, внезапно и искренне, попросила Господа о чуде. Упала на колени, прижалась горячим лбом к розовому кафелю. Пусть оно произойдет немедленно, прямо сейчас. И пусть укрепиться вера моя! Аминь?

– А хочешь, я тебя помою? С шампанским? Помнишь, как мы мылись? – услышала я за своей спиной.

– Хочу… – незамедлительно прошептала я.

Наступившее утро было не только трудным, но и переломным. Я вышла в мир мятой, не выспавшейся, разбитой в прах, но готовой к борьбе. Дима выпустил меня без особого сожаления, снабдив деньгами на такси. Но я сэкономила и поехала домой на автобусе, с двумя пересадками.

Нетрудно представить, что ожидало меня вечером на «точке» Смешочки, разборки, унижения. Меня опустили. Так это называлось в их мире. И теперь я для них никто. Но, меня там больше не будет! Не будет и все!

Я промучилась целый день от страхов и жуткого похмелья. Страхи усиливались от каждого шага по коридору, от каждого звука на улице или в моей голове. Близился вечер… Но я не собиралась никуда идти. И моя уверенность росла во мне с каждым часом, вопреки всем законам логики. К девяти часам я настолько осмелела, что сходила в общий туалет, в конце коридора, даже не оглянувшись на противоположную входную дверь.

Щелчок, такой тихий, внезапный. Все. Я устала бояться! И мир, видимо, сразу изменил свое отношение ко мне.

Под окном вальсировали машины. Я упрямо не подходила к окну и не хотела знать – кому они принадлежат. Моя дочь, знающая про все, внимательно наблюдала мои метания по комнатушке, молчала и очень сильно верила в мою удачу.

– Боженька, я хочу, чтобы у мамы все было хорошо! – беззвучно шептали ее губы.

И Чудо вновь произошло!… Генка не приехал за мной в этот вечер. Прождав его до полуночи, я спокойно легла спать, ибо ждать дальше не было никакого смысла. Но Генка не приехал за мной и на следующий день, и еще не следующий… Он больше никогда не приезжал… И я называла это Чудом. Я не знаю, что произошло там, на «точке», но про меня словно забыли. И забыли качественно – навсегда! Я боялась поверить в это. Я буквально не дышала, чтобы не всколыхнуть ту благость, которая, наконец, снизошла на нас…

Глава 37

Дни, которые наступили затем, удивляли своею новизной и унылой искренностью. Они были настолько одинаково-пустыми, прозрачными, бесперспективными, что в ушах стоял чистый звон бьющегося стекла.

Из оставшихся средств были только те пятьдесят долларов, которые… моя же дочь спрятала от меня…

– Мань, отдай деньги!

– Я приду из школы, поеду, обменяю их и потрачу на продукты! Ты же их пропьешь, мам…

– Маша, не выводи меня! Если я не выпью, то просто умру! Ты не можешь себе представить, что такое похмелье!

Я пила уже более пяти лет, и я не могла остановить это по мановению волшебной палочки. Мне действительно было плохо! Совсем как тогда, у Коляна. Я уже боялась оставаться одна, потому что с утра была совершенно беспомощна. Мне требовалась посторонняя помощь для того, чтобы дойти до туалета или просто одеться.

Теперь-то я знаю, что это происходило от критически пониженного давления и постоянного недоедания. Я ничего не ела уже более пяти дней, только пила. Мое воспаленное сознание напрочь отказывалось вникать во что-либо. Мой мозг, как папье-маше, был прочно проклеен страхом. Появились признаки социофобии, я начала шарахаться от людей. Меня мучили жуткие головокружения. Но как только я выпивала всего один глоток…

– Маша, я умру, если не выпью. Правда. Маш! – клянчила я…

– Мам, нет. Так ты никогда не остановишься…

И как только я представила себе эту перспективу – просидеть еще один день у окна, вздрагивая при каждом постороннем шаге по коридору, в ожидании неизвестно чего… я взорвалась!

– Хорошо, умная ты моя! Я выбью из тебя эти деньги!

Откуда только силы взялись? Но я подошла к ней и ударила ее по лицу. Потом схватила за длинные волосы, которые так любила, и сильно потянула на себя.

– Отдай деньги, слышишь? И иди куда хочешь! Не смей мне здесь указывать!!!

Она тут же послушно отогнула красный ковер и достала оттуда проклятую бумажку. Ее взгляд абсолютно взрослого человека, был наполнен ненавистью. Потом она взяла свой портфельчик, молча поправила прическу, которую делала с таким трудом и вышла за дверь. Мне стало плохо. Это был самый жуткий момент в моей жизни! Я вдруг подумала, что больше никогда ее не увижу. И нечеловеческая, дикая боль родилась в самом сердце, пронзила его насквозь, навсегда.

– Что же ты делаешь, дура… У тебя ведь больше никого нет… Ты с ума сошла… – шептала я, глядя в зеркало, на свое поганое, нечеловеческое, омерзительное отражение, – Сволочь! Ты с сошла с ума!

Я отыскала свою дочь только поздно вечером, когда приехала на такси к родной маме. Маша сидела на старом диванчике вся заплаканная и такая родная. Я встала перед ней на колени, притянула к себе, обняла и тоже расплакалась.

– Ну, прости меня, милая… Вот увидишь, все будет хорошо! Ведь хуже уже не бывает. Пойдем домой? Такси ждет!

– Ах ты, сука, ребенка избила! Я тебя материнства лишу! – орал мне вслед любитель справедливости, преисполненный решимости и энергии Ян.

– Заткнись! – был дан ей ответ.

Все то время, пока плавно кружась, заканчивались единственные пятьдесят долларов, я снова думала.

Неприглядность происходящего с нами повергала меня в нечеловеческий ужас… И тем не менее, медленно обводя взглядом комнатушку, в которой я оказалась случайно, скользя взглядом по обшарпанным синим стенам, по угрожающе нависшей с потолка штукатурке, вглядываясь в трещины и сколы разбитого оконного стекла, ощущая всем своим телом сырой холодный воздух, идущий через окно сквозняком прочь в дверь, я начинала явно осознавать, что дно достигнуто. И в этом виделся один единственный, ощутимый плюс – падать дальше было просто некуда… А значит, вот с этого самого места, отсюда, должен начаться подъем… Непременно, немедленно, наверняка! О, как сильно я поверила в это!

Еще были реально-ощутимы ночные страхи, еще чудился под окном Генкин голос и снилась проклятая «точка», куда меня привозят силой, наперекор моему желанию.

Но с утра я начинала думать и помнить только о том, что вот сейчас, немедленно что-то произойдет. Это немедленное – постучится в дверь! Главное – успеть открыть ее вовремя, оказаться дома. Воздух потяжелел, наполнился неповторимым запахом надежды…

Глава 38

В дверь постучали.

– Сережа? – не поверила я своим глазам…

На пороге стоял соседский паренек, торгующий газетами. Мы как-то выпивали с ним вместе и, кажется, даже были близки. Косенький, худощавый мужчина без возраста спросил:

– Тебя с хорошим парнем познакомить? У меня тут есть один на примете. Тебе понравится.

– Кто такой? Я его знаю?

– Может, и знаешь… Он в соседнем доме живет. У него там еще машина во дворе стоит. Золотистая иномарка, – многозначительно добавил он.

И тут я вспомнила, как не раз бегала в тот самый двор за самогоном, курила у подъезда и смотрела прямо на этот самый золотистый «Фольксваген». Делая скорые, торопливые затяжки я стояла и думала: «Как было бы хорошо, если бы меня возили вот на такой машине, заботились обо мне, любили. И не один раз, а всегда!»

– Знакомь, Сережа. Там разберемся… Может и знаю.

– Давай, мы вечером придем? Ты дома?

– Я теперь всегда дома. Приходите.

Меня сразу неодолимо потянуло к зеркалу. Там я увидела воспаленное, распухшее от слез и спиртного чужое молодое лицо. Стало понятным, что никакая косметика сегодня мне не поможет. Лицо пьющего человека…

«Ладно, к вечеру разойдусь», – решила я.

Именно в этот день я уже не пила, потому как финансовая часть вопроса решилась не в мою пользу. А выпить хотелось безумно! И помню, я тогда еще подумала, что если тот человек мне не понравится, то хотя бы выпью с ним за знакомство. Эта мысль меня серьезно обрадовала, и я начала приводить лицо в относительный порядок.

Мысли о том, что могу не понравиться я, в голове замечено не было.

– Маш, меня сегодня с кем-то приличным познакомят. Сережка приходил.

– Здорово. А с кем?

– Говорит, что наш сосед. Может мы его и знаем… Игорем зовут.

– Мам, смотри повнимательнее. Сколько можно ошибаться?

– Не бойся, я теперь стала такая умная!

– Знакомься, только не здесь.

– Я выйду в коридор.

И в это самое время отчетливо раздались шаги.

Я предусмотрительно подошла к двери и открыла ее сразу, после первого стука. Сразу вышла в общий коридор под готовые соседские прицелы.

Прямо передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, плечистый, слегка цыганской темной масти, с усами и бровями достойными всяческого восхищения.

Нет. Я не знала его и никогда не видела раньше. Мне он показался писаным красавцем, но слегка медлительным и нерасторопным. Так мы и стояли, пока Серега не разрядил обстановку:

– Игорь. Вика. Знакомьтесь! Я пошел.

Игорь так смущался, что его смущение передалось и мне. Он пришел не только с Сергеем, но и со своей собакой породы колли. Я не удержалась:

– Маша, ты только посмотри какая здесь собака! Мы ведь с тобой хотели точно такую же.

Я радостно заглянула в дверь и увидела злое лицо дочери.

– Мам, отстань! – прошипела она.

– Это кто тут с собакой пришел? – вылетела Танька.

Она все еще боялась нападать на меня, но кто мог ей помешать накинуться на неповинную собаку, пришедшую ко мне?

– Игорь, давай выйдем отсюда? – предложила я.

Совершенно растерянный Игорь поплелся за мной в подъезд.

Мы постояли молча, и я уже начинала терять терпение. Похоже, вечер становился томным, срывалось запланированное веселье. Пришлось немедленно взять инициативу в свои руки, как я буду делать это отныне всегда, пока мое место будет рядом с ним.

Я произнесла невинную фразу, которая почему-то запомнилась Игорю навсегда:

– Ну что, мы идем знакомиться?

– Пойдем, – оживился он. – Приходи через час по адресу…

В это время на станции тяжело громыхнул состав, крикнул тревожно и пошел с места. Тук-тук-тук – запели его колеса.

Поехали… С отправлением вас! Так все и началось…

Квартира Игоря оказалась настолько запущенной, что я невольно оторопела. Нет, там была и хорошая мебель, и аппаратура, и посуда, и еда. Но сам дом, старенький деревянный, двухэтажный уже давно начинал давать крен. Трещины в потолке и дощатом полу, запах сырости, старые разбитые рамы, создавали общую унылую картину. Этот дом тоже был посвящен железнодорожникам. Ну, в чем они так провинились?

Мне понравилось, все, что он приготовил к нашей «долгожданной» встрече: рыбные консервы, соленые огурчики, две бутылки водки, лимонад и даже колбасу. Я давненько не сидела так по-царски!

Игорь был очень обходителен, скромен и разговорчив только на общие темы.

После третьей я сказала:

– Я ведь из Ташкента!

– Да ты что??? – недоверчиво изумился он. – Я – тоже! Приехали сюда в девяносто четвертом. А ты?

– Мы в девяносто шестом… Надо же, как здорово! Я никогда тебя раньше здесь не видела… Странно.

– Я сейчас почти никуда не выхожу. Мы развелись недавно, жена уехала в Москву вместе с дочкой. Сама понимаешь, как мне сейчас тяжело!

– Могу себе представить. Но мы это поправим! – весело пообещала я.

Чем дольше мы разговаривали, тем теплее и чище становилось у обоих на душе. О сексе не было и речи.

И вдруг я подумала: добрые люди ему непременно расскажут, кто я, откуда и чем занималась последнее время… И все, и он уйдет… А я уже почти любила его и хотела согреть своим чистым нерастраченным теплом… Как быть? Может, я сама ему все расскажу? Физическое омерзение ко лжи, взятое наследством от папы, все равно даст себя знать… И пусть будет то, что будет! Если это он, тот самый, кого я так долго ждала, он все поймет и даже не вздрогнет от моего ненужного откровения…

Уже давно наступила ночь. Мы с Игорем сидели в обнимку на диване, глядя в телевизор, и не видели его. Я уютно положила голову ему на плечо, такое широкое, надежное и необходимое.

– Игорь. А давай поженимся? – внезапно пролепетала я.

– Ты что? Пьяная?

– Нет, я серьезно. Ведь очевидно, что мы встретились не случайно. Слишком много совпадений. Ладно, забудь. Я же пошутила.

Но я не шутила. Я действительно уже точно знала, что эта встреча, если не навсегда, то вероятнее всего, надолго. Мы неожиданно идеально совпали в мирах, в нашем отношении к жизни, а все остальное было лишь вопросом времени.

Глава 39

Так началась еще одна не моя жизнь. Игорь стал захаживать к нам, прикармливать мою дочь. Я в материнской надежде смотрела на нее. Как она скажет, так и будет.

– Мам, он мне нравится. Он так хорошо воспитан. Никогда не войдет, пока ему не скажут – заходи. Мне нравится его скромность.

Ну что ж. Это был первый кандидат, который действительно был достоин нашего внимания. Он резко отличался от всей той шатьи-братьи, которая окружала нас много лет… И он это сразу понял.

Наше бедственное положение светилось во всем. Оно читалось и по голодным взглядам, и по вечному отсутствию сигарет и продуктов в доме. Мы даже несколько раз утащили продукты у кухонного алкоголика, которые он неосторожно оставил на нашем столе…

Игорь взял ситуацию под мнимый контроль.

– Я буду давать тебе по тридцать рублей в день, на продукты. Больше у меня нет… А ты рассчитывай эти деньги таким образом, чтобы их хватало. Больше ты не получишь ни рубля!

Игорь в ту пору торговал марлей на базаре. Марля покупалась кем-то и зачем-то. Но сам бизнес был смешон до безобразия…

Нет, ну надо же! Тридцать рублей в день! Мне это показалось оскорбительным, но вполне разумным выходом. Однако, выпить на эти деньги я уже не могла… Бутылка пива – девять рублей, водки – тридцать восемь… На хорошую пьянку надо было копить неделю… Я умирала со смеху, когда высчитывала копейки, чтобы уместить в них лапшу «Доширак», половину килограмма сахара или пачку сигарет. Но… У меня не было другого выхода.

Игорь относился ко мне с такой осторожностью, словно я носила в кармане тротиловую шашку. Он никогда не опускал вытянутой руки, на расстоянии которой держал меня. И меня, привыкшую к быстрым победам, это не могло не раздражать. Когда дело дошло до секса, выяснилось, что он не может быть со мной.

– Я перенес большую душевную драму, и я очень любил свою жену. Мне теперь все равно – женщина передо мной или стена.

Вот так поворот!

Интересно, а поможет ли мой приобретенный опыт возбудить этого спящего красавца? Я безрезультатно промучилась с ним всю первую неделю, но он никак не мог ни начать, ни кончить. Черт!!!… И когда мое терпение уже почти иссякло, он внезапно ожил, зашевелился, захотел и смог!

Я очень гордилась собою в ту ночь. И я понимала, какую неоценимую услугу я ему оказала.

Мы продолжали встречаться, выпивать, бегали по вечерам на берег реки. В общем, были очень рады происходящему и даже ценили его.

Но два человека, совершенно незнакомые между собой, одновременно, не сговариваясь, затеяли ненужную игру.

Первая – Татьяна. Как только она увидела, что я встретила мужчину, явно превосходящего все ее ожидания, она словно с цепи сорвалась! Одновременно она смекнула, что отныне я лишена персональной охраны.

– Тебя теперь и не узнать, шалава! Честной стала да? Где ты его только нашла? Ты ему все про себя рассказала?

– Таня, ты успокойся. Или сама расскажи. Тебе может помочь чем?

Она сладко жалила меня из-за каждого угла, но гораздо страшнее слов, были ее неадекватные действия. Она могла запросто сбросить на пол мои вещи в сушилке, очень любила высыпать мусор мне под дверь. Но ее любимым, смертельно опасным трюком было: высунуться из кухонного окна, далеко вытянуть руку с банкой и… плеснуть отменных помоев в мое окно. Все свои действия она сопровождала зловещим сатанинским хохотом. И самым неприятным было то, что эти действия были не только недоказуемы, но еще и смешны для окружающих. Холодная война не прекращалась ни на минуту! Теперь, возвращаясь домой, я не могла себе даже представить, что именно меня там ждет… И если вдруг она затихала на время, я пугалась. Я ждала от нее новой, откровенной дряни.

Честно? Я даже сейчас, спустя столько лет, не решилась бы встретиться лицом к лицу с этой женщиной, выжившей и пережившей стольких людей в том темном грязном коридорчике. И когда я вспоминаю о ней, мои разум и тело цепенеют.

Вторым моим врагом того времени стал Сашка Мухин, закадычный дружок Игоря. Игорь имел неосторожность привести его ко мне в гости на чай…

– О, да вы живете шикарно! Ремонт вам совсем не требуется, – брезгливо начал он. – А работаете где?

– Я не работаю…

– Значит, спонсор нужен? Если Игорек откажется, я соглашусь, – засмеялся он, нагло разглядывая мои грудь и ноги.

Я сидела ни жива, ни мертва. Я почувствовала, что эта сволочь что-то обо мне знает, или может запросто узнать…

– Игорь, чтобы его ноги тут больше не было! – кричала я, как только Саша ушел.

– Я сам не знаю, чего его понесло, я его таким никогда не видел. Извини. Больше не приведу.

Пора было открывать карты. Потом будет поздно.

– Игорь, я хочу сказать тебе… понимаешь… нам было очень трудно, ну и, в общем, я работала на «точке». Недолго, всего месяц! – выпалила я и закрыла глаза.

Он сейчас уйдет… Он сейчас уйдет.

– Я знаю, – прошептал он.

– Ты знал? И не ушел от меня???

Мое сердце немедленно наполнилось такой любовью и благодарностью к этому человеку! Я гордилась им. Он знал кто я, все знали, кто я… Но он шел ко мне наперекор всему…

– Да, знал. Мухин сказал. Он ведь с Генкой знаком. Их любовницы – подружки. Я когда рассказал Сашке про тебя, он навел справки, остальное ты знаешь…

– Вот дрянь!

– Да нет. Он был свидетелем того, как я чуть не умер после ухода жены. Теперь боится, что я снова обожгусь. Иди сюда…

Он притянул меня, крепко обнял.

– Все. Больше ничего не бойся. Я с тобой. Я буду с тобой.

– А ты сможешь меня полюбить? Когда-нибудь?

– А ты торопишься? Возможно, что смогу. Мне надо время. Я больше никому не верю.

– Я понимаю, и я подожду…

– Кстати, с Генкой мы договорились. Он ведь хотел вернуться за тобой…

– А что вы сделали?

– Не твое дело. Забудь про все.

И в этот момент я почувствовала себя ни больше, ни меньше – Джулией Робертс из фильма «Красотка».

Глава 40

Я полюбила Игоря открыто и преданно. Это было настолько очевидно, что замечали все, кроме него самого.

Каждый вечер я шла под его окна, и если вдруг его не было, то покорно сидела на скамеечке, ожидая, когда он вернется. Я жила этим ожиданием двадцать четыре часа в сутки. Между нами не было никаких средств связи, кроме интуитивной.

Дома я не отрывала взгляд от окна, боясь пропустить его неторопливый шаг. И если он так и не появлялся, я принималась плакать и пить горькую на все тридцать рублей, ни в чем себе не отказывая…

Любовь к нему была тяжела, потому что он сам был тяжел. Игорь медленно выполнял развороты, долго просчитывал любые риски и комбинации. А я, человек моментальных действий, бесилась от этой неповоротливости.

И мы ругались. Он срывался на меня за пьянку. И если бы не секс, которым я ему очень угодила, он бросил бы меня непременно.

В поддержку марлевого бизнеса, Игорь таксовал по ночам… И для меня стало огромным удовольствием – ездить с ним вместе, рядом. Мы болтали, зарабатывали деньги, потом неторопливо пили кофе, слушали веселую музыку. Его «Фольксваген» частенько барахлил, и я мастерски научилась его толкать, чтобы запустить двигатель! Это была уморительная картина, когда я на каблуках картинно вставала у заднего бампера и начинала сдвигать с места тяжелую машину. Но все получалось, и я успела привыкнуть к этому. Казалось самым обычным делом!

Через месяц после нашего знакомства, к Игорю из Ташкента приехала мама и осталась жить навсегда. Это не могло не повлиять на наши с ним отношения…

Я больше не имела свободного доступа к своему любимому. Но от этого моя любовь стала только сильнее.

Естественно, что его мама невзлюбила меня с первого взгляда. А темпераментный Мухин выложил ей всю правду обо мне…

Время шло. В те годы я совершенно не задумывалась о том, сколько мне лет. Мое вечно припухшее лицо еще не приняло на себя ни единой морщины. На вопрос – сколько мне лет? – я всегда крайне затруднялась с ответом. И, тем не менее, это был лучший женский возраст – тридцать.

И пока мои бывшие и будущие подруги подсчитывали дивиденды от удачных браков и вытирали сопли «рогатым», богатеньким мужьям, я лихо просаживала эти лучшие годы, меняя их на полпинты пива в любой забегаловке.

– Ну-ка скажи мне рецепт твоей красоты и молодости? – спрашивал меня мой враг по холодной войне, «любимая» Татьяна.

– Рецепт? Простой! Пей без остановки, не ешь ничего, да бегай по мужикам. Времени нет стареть, понимаешь? – дерзила я.

– Ты прямо француженка, актриса! Послушай, тебе место не с нами, свиньями, а в роскошном особняке! Ты здесь не смотришься…

Да, знаю я все это! Но почему-то всегда оказываюсь в куче дерьма, поблескиваю уныло, живу без огранки, терплю присутствие нестерпимого. Кончится ли это???

Особого шарма мне добавляли мои дерзость и смелость. Я немного переборола социофобию, освоилась в предлагаемых обстоятельствах и научилась лгать самой себе. На все ненужные разговоры за спиной, я буквально набрасывалась в ответ. Мне даже дали прозвище – Никита, по одноименному, модному в те времена, сериалу.

И теперь ребята-алкоголики, кутящие за моей стеной на общей кухне, рисковали быть побитыми прямо мною, без вмешательства персональной охраны. Те злость и агрессия так больше никогда и не ушли из меня. Я думаю, что они были всегда и просто вырвались на свободу в определенный момент.

И только Танька откровенно игнорировала мою смелость. Она думала, что я не буду драться со старухой? Или она была смелее? Да, нет, просто она была там хозяйкой, а я – ничем, жалкой квартиранткой. И эта расстановка сил позволяла ей делать то, что она делала. Впрочем, Таньку боялись все, считая ее полоумной…

Глава 41

Те тридцать рублей, определенные на мое содержание, давно начали раздражать меня. И я начала подумывать, где бы взять настоящих, не кукольных денег?

Совсем неожиданно меня навестила Сашка, та самая, которая была мне знакома еще с «точки».

– Ну, как ты тут? – завистливо спросила она, оглядывая Игоря профессиональным взглядом.

Саша изменилась. В глазах – жуткий холод, пустота, злоба, алчность. Они полетели искрами прямо мне под ноги.