Поцеловать небеса. Книга 1 Тен Юта

– Выйдем!

Я вывела ее в коридор.

– Ты чего приперлась?

– А! Прошлого стыдишься? – хрипло рассмеялась она.

– Саша, чего тебе надо? – сменила я гнев на милость.

– Да так, мимо проезжала. Меня ж опять выкупили. Работу почти нашла. Косметикой торговать возле рынка. Нормально платят.

– Где? – оживилась я.

– Там, в крайней палатке. Им люди требуются…

– Саша, ну ты иди, мне некогда. Извини.

– Денег займешь?

– Саша, я месяц без копейки!

– Так ты сходи туда. Может и возьмут?

Профессию рыночного продавца, живущего на проценты от проданного, я считала подлинным искусством, мне не подвластным. Однако, на следующее утро, меня можно было заметить возле палатки с косметикой и надписью «требуются продавцы».

Девушка продавец ловко раскладывала товар под стекло имитированной витрины. Сама палатка представляла из себя железный шкаф, запираемый на ночь. Таких палаток было в ряду ровно три, и в каждую из них требовался постоянный сменный продавец.

– Наш офис находится через дорогу. Пойди к ним, там с тобой поговорят, может и возьмут, – небрежно объяснила девица.

Я еще не могла тогда знать, что в России пьющих женщин – не я одна. И многие из них стояли здесь, на рынке, до первого грандиозного запоя и растрат. Потом ее меняли на другую, возможно такую же… И все повторялось вновь. Редкая женщина на рынке могла похвалиться своей репутацией. Стареющие проститутки тоже были здесь…

На дворе стояло теплое нежное лето, вернее его майское предчувствие. И находиться в такой палатке, пахнуть косметикой, нежась в тени, показалось мне настоящим счастьем. Вот почему я проявила чудеса убедительности, когда беседовала с хозяйкой этого бизнеса.

– Я смогу! Я уверена, у меня все получится. Да, у меня очень хорошая память, и я доброжелательна к людям!

Хозяйка смотрела на меня с удивлением. Неужели я перестаралась? Но мне предложили выйти на работу на следующий же день.

Как хорошо, что это было лето! И никто не мог увидеть моей дурацкой белой шубы…

Но. Я по-прежнему боялась теней прошлого. И я рисковала, потому что шла торговать в самое центральное и самое проходимое место города.

Я решила вот как. Убежать, спрятаться может каждый дурак. Невелико искусство: поменять место жительства, бросить все к чертям и попытаться забыть. Но вот стать другим человеком, оставаясь на том же самом месте? Победить страхи, стыд, нищету на глазах у тех, кто травит тебя и открыто ненавидит – это поступок. И я осталась на месте, чтобы научиться терпеть и прощать. Уверенность в моей победе не вызывала во мне никаких сомнений.

Работа была предельно проста. Утром мальчик Иван привозил к палатке коробки с товаром, которые мы с вечера набивали доверху изобильным ассортиментом. Мы должны были разложить все тюбики и баночки строго по своим витринным местам, согласно правилу хозяйки. На каждом тюбике существовал яркий ценник. А дальше – кто на что горазд…

Оплата труда была вполне сносной. Сорок рублей за выход и семь процентов с продаж в день. Весь заработок выдавался в конце недели, в день пересмены продавцов. Да, работа начиналась в восемь утра и заканчивалась в два часа пополудни.

На второй день работы я поняла, что для того, чтобы что-то продать, необходимо: отлично знать ассортимент, точно помнить местонахождение товара в коробках, ничего не навязывать покупателю, быть вежливой, и главное – искренне любить того, кто стоит напротив тебя. Людям не хватает тепла и понимания! И они готовы платить за это деньги, думая, что они покупают сейчас тюбик с кремом. Нет. Они заплатили за внимание и заботу, которые я к ним проявила.

Девочки-продавцы были весьма разномастные. Особенно выделялись две – Ирина и Лариса. Монстры продаж. Угнаться за ними не было никакой возможности. Они давно приобрели тот неуловимый хабальский, рыночный акцент, который сразу делал их «в доску» своими с покупателем. Я прислушивалась к их методу, но часть его так и осталась для меня навсегда непостижимой.

Средний дневной план на выручку составлял тысячу двести рублей. Эти девушки могли запросто перекрыть его вдвое. Вечером, на доборе косметики, они ревностно хапали лучший товар, тот, который будет отлетать завтра от рук.

Ничего. Всему свое время.

Однажды, лениво фланируя по ряду палаток, Лариса подошла ко мне с вопросом:

– Сколько?

Ее интересовала тотальная сумма моей выручки.

– Две, – честно ответила я.

– Сколько??? Охренеть? Ну, ты даешь! – она зло посмотрела на меня.

– Да, ладно. Случайность, – скромно опустила я глаза.

Это случилось в конце первой недели. Таким образом, я сразу вошла в тройку лучших продавцов нашей фирмочки. Но это отнюдь не радовало моих товарок. Мне снова начинали завидовать. И это начинало мне надоедать! Не важно.

Теперь я снова имела деньги, и мне становилось приятно жить. Я успевала не только исправно работать, но и постоянно оглядываться по сторонам, каждую секунду ожидая встречи с лицами, причастными к тому, что было…

И действительно, однажды мимо моей палатки прошли те самые бандиты, которые могли видеть меня сначала в общежитии, а затем в сауне. Один из них случайно-внимательно посмотрел мне в глаза, время больно стрельнуло в висок, замерло…

Я представила, как он сейчас вытащит меня отсюда за воротник и… Но время повело его мимо, не замедляя шаг.

За покупками приходила пьяная беременная Дашка, наша проститутка-малолетка. Она не стала церемониться:

– А привет!!! Слушай, мне надо косметики прикупить! Папа денег дал! Смотри, какая я уже беременная! Папуля, иди сюда!

К нам приближался такой же пьяненький папа, совершенно мятого вида.

– Даша, не ори ты так!!!!

Даше не составляло большого труда выложить сейчас и здесь всю мою биографию в двух сильных, коротеньких предложениях. Но она пьяно-обиженно поджала губки и, посмотрев на меня, пальнула:

– Ой, ты че-то такая старая стала!!!!

Я была согласна на все, лишь бы побыстрее отделаться от нее. И вновь пронесло… Даша запнулась, так и не произнеся главного.

Так же, работая здесь, я, наконец, узнала – почему у меня ничего нет…

Однажды утром, стоя на остановке, я увидела, как возле меня неожиданно останавливается иномарка. Знакомые???

Передняя дверь распахнулась, из нее лениво выглянул подпитый симпатичный мужчина и сообщил:

– Садись назад. Там Мартини, сладкое, фрукты. Сейчас поедем, и нам будет так хорошо!

Я невесело улыбнулась, вспомнив, как раньше с радостью принимала подобные предложения.

– Вы извините, но я не могу. Мне надо на работу…

И был дан оттуда ответ:

– Дура… Вот поэтому у тебя ничего и нет!

Он закрыл дверь, и машина растворилась в утренней, сладкой дымке…

Философия жизни. Где же ты был раньше, щедрый принц-вещун?…

Глава 42

С того дня, когда я получила первые деньги, наши отношения с Игорем сразу приняли странный оборот. Я напрочь отказывалась экономить, тратила честно заработанное налево и направо. На все, кроме выпивки.

Я знала, что стоит мне только один раз выпить, как сразу все закончится, и прямо передо мной, на грязном столе появятся те самые тридцать рублей. Я не хотела рисковать. Устала жить, как собака.

Так вот. Игорь повел себя странно. Он совершенно не радовался моим успехам и обретенной финансовой независимости, скорее наоборот. Он почему-то решил, что теперь непременно потеряет меня. Хотя, если он меня тогда не любил, какая, в сущности, могла быть для него разница?

Мы начали ругаться по пустякам. Он объяснял мне, что нельзя тратить все и сразу, надо иметь что-то и на черный день… И тогда в моей голове родилась недурственная фраза:

– Черный день наступает только у тех, кто его ждет! Отстань, я устала жить в нищете! Это мои деньги, как хочу, так и трачу!

– Но ведь если что-то случится, ты опять будешь просить у меня?

Понятно. Ему нравилось, когда я была зависима от него. Мною было проще манипулировать. Но остановить меня не удавалось еще никому. Меня несло, я, словно, ослепла от восторга легкой прибыли.

Девочки продавцы научили меня простому фокусу, как можно брать в день не сто рублей, а сразу двести:

– Ты поснимай ценники с самого ходового товара, и продавай их по нашей договорной цене. А на листочке отмечай, сколько ты получила за день сверх кассы. Это и будет твоя личная прибыль. Только смотри, если менеджер придет, ты должна успеть наклеить старые ценники, а то – штраф!

Мы прибавляли то по рублю, то по два на каждую единицу товара, но в день действительно набегало немало – около ста рублей! В общем, мне так показалось, что деньги полились рекой. Я перестала их считать, потому что знала – наступит утро, и я легко возьму свое. Это было так азартно и весело! Кто бы мог подумать, что искусство продавать окажется одним из моих талантов?

В то время была лишь одна проблема: я действительно любила Игоря. И пока он ходил по моей жизни медленными, тяжелыми, размеренными шагами, я становилась все более зависимой от его объятий, его губ и глаз. Он стал настолько родным человеком, что я уже и не мыслила жизни без него. А то, что он изворачивался и оставался наполовину холоден со мной, добавляло особого смысла моему преследованию.

В общем, все шло и катилось…

Я все так же, с удовольствием, ходила на работу, поднимала тяжелые коробки, шустро торговала, брала от жизни все. Только вот, однажды днем, стоя за прилавком своего маленького косметического балагана, я почувствовала, что из меня фонтаном пошла кровь…

Назло, или к счастью, я была одета в платье, и кровь текла прямо по ногам, в туфли, аккуратными извилистыми струйками… Девочки-продавцы среагировали моментально. Кто-то принес прокладки, кто-то прикрыл меня, пока я исправляла свой конфуз…

Но я выстояла смену до конца, и попала домой только к вечеру. – Игорь, у меня сильнейшее кровотечение, – сказала я пришедшему вдруг Игорю, – По-моему я вообще была беременна. Меня тошнило последнее время.

– Тебя от вечных пьянок тошнит. Ты просто не хочешь со мной сексом заняться, да? Так, ты так и скажи. Я пойму. Меня вечно все кидают, теперь даже и проститутки!

Он уже почти кричал. Или мне это снилось?..

А, может, у него был трудный марлевый день?

Потом я вспомнила, что сегодня мы действительно собирались посидеть у него, так как мама ушла в гости…

– Игорь, при чем тут секс? И какие пьянки? Когда я пила в последний раз? Ты что? И не смей орать на меня! Уходи!

Но он не ушел. Он вдруг совсем, незнакомо озверел, схватил меня за волосы и сильно ударил головой об стену…

Что-то неприятно хрустнуло в шее, а за дверью раздался радостный знакомый голос:

– Задуши ее суку! Она тебе изменяет! – и полетели, побежали прочь шаловливые гадкие Танькины ножки.

Из огня, да в полымя! Господи, что же это такое???

– Не верю тебе! Сука! – продолжал дико горланить мой возлюбленный.

– На, смотри! – и я, выдернув прокладку, грубо сунула ее прямо ему под нос.

Он сразу как-то обмяк, упал на колени, начал мычать, тыкаясь лбом ко мне в живот, просить прощения.

Фу… Я больше не хотела его видеть!

– Я подумал, что ты врешь. Что все вы врете. Я для тебя все, а ты мне – врешь? – и он совершенно некстати расплакался.

– Сейчас Маша придет. Тебе лучше уйти. Она о тебе очень хорошего мнения…

– Да, я пойду…

Где она, та жизнь, о которой я мечтаю?

Я в сотый раз обвела взглядом свое убогое жилище. Нет, не здесь. Пока я здесь, равный не отыщет меня. Мне придется, как верхолазу подниматься отсюда ввысь, преодолевая земное притяжение.

Глава 43

Я все ждала, что моя беда пройдет сама, и не поторапливалась в больницу. Но день поглощал день, а кровотечение все продолжалось с переменным успехом.

К этому времени Игорь вдруг занялся торговлей подержанных автомобилей вдвоем с Мухиным. Они пропадали где-то целыми днями и ночами. Игорь словно жил в гараже, где велась подготовка самого первого образца. Мухин откручивал гайки, Игорек подкрашивал «ляпы». Дело шло…

– Игорь, может мне поехать в больницу? – иногда спрашивала его я.

– Давай отвезу, собирайся! У меня мало времени, – равнодушно-категорично отвечал он.

Так вот просто? Ехать в больницу – означало делать чистку, почти что аборт! Наркоз, боль, женский страх.

– Я очень боюсь…

– Не бойся. Ты не одна такая. Едешь?

– Ладно, давай еще дня два подождем…

Работать становилось невыносимо. Я плохо помню ту цепь событий… Или я выпила, провинилась на работе, а потом поехала в больницу. Или наоборот? Да нет, не наоборот.

У нас на работе внезапно запила Иринка, та самая, одна из лучших продавцов. Когда я увидела ее пьяной вторично, то сразу поняла, передо мной – коллега по несчастью. Такой же алкоголик, как и я.

И мне бы сделать вид, что ничего не происходит, а я сердобольная, начала вести с ней душещипательные беседы, говоря о том, как сильно я ее понимаю.

– А выпей со мной? – предложила она.

– Запросто! – смело согласилась я.

В таком «сыром» состоянии мы простояли за прилавком ровно четыре дня. Иринка оказалась менее ответственной дамой, нежели я. И на четвертый день, она вдруг решила, что вполне готова оставить прилавок и весь товар, чтобы отправиться домой с полной дневной выручкой в кармане. Мы еле остановили ее!

Она дико и зло вращала на нас стеклянными глазами, шаталась из стороны в сторону, буквально раскачивая железную коробку. Страшное зрелище! Я впервые увидела, как выглядит со стороны пьяная, очень пьяная женщина, которая еще вчера была красива и уверена в себе.

В это время к нам подошла менеджер Ольга и в ужасе отшатнулась.

– Ира, ты же пьяна! Кошмар! Где выручка, записи? Что ты продала сегодня?

Ирка небрежно кинула в нее стопку денег, предусмотрительно вытащив оттуда пару сотен.

– На, подавись! Я больше не приду. Вы меня не понимаете! – и она начала отдаляться вялой нетвердой походкой.

Я стояла ближе всех к Ольге, и она сразу учуяла от меня запах спиртного.

– И ты хороша? Сейчас пойдешь к хозяйке с отчетом! Пусть она решает – оставлять тебя или гнать. С ума все посходили!!!

– Знаешь, я сейчас тоже пойду домой. И мне плевать на все! – ответила я, воодушевленная подвигом Ирины.

На тот момент мне уже хотелось только хлеба и зрелищ! В мои планы совсем не входил скучный разговор с хозяйкой. Но если быть совсем честной, то мне было невероятно стыдно на тот момент. И я предпочла лучше потерять все, чем быть наказанной за свое омерзительное поведение.

Ну, все. Работы больше не было. А была только крупная недостача, записанная на наши с Иринкой имена…

Потом, спустя годы, я частенько захаживала к ним в магазин, подбирала себе крема и шампуни. Хозяйка, распознав во мне денежного, компетентного клиента, лично сама протягивала и предлагала свой самый лучший товар. Она не узнавала меня. И это было лучше, чем любая скидка в ее магазине.

Через день после описанных событий, мы с Игорем приехали в приемный покой городской отделенческой больницы.

– Девушка, вы пили сегодня? – спросила медсестра.

– Да, – ответила я. – Пиво.

– Мы не можем вас принять в таком виде. Давайте отложим до завтра, – и нас вежливо выпроводили на улицу.

– Ты дура, что ли? Я за тобой следить должен? Зачем выпила?

– Так у меня же запой, – аргументировала я.

– Ты истекаешь кровью, алкоголем провоцируешь кровопотери. Ты о ребенке подумай!

С утра, как штык, мы стояли на пороге гинекологического отделения. Я пахла ромашкой и мятой. И я боялась, дрожала осенним листом, переполненная обычным страхом женщины, идущей под нож.

– Игорь, пожалуйста, не уходи, пока меня не почистят! Постой тут, на этаже! – я прижалась к нему зябким телом, впиталась в него.

– Я уже и сам боюсь! Перестань. Я подожду.

– А вдруг я умру? Мое сердце не выдержит наркоза!

– Все, успокойся! Все будет хорошо! Иди!

Меня уже звали, чей-то голос летел за мной по больничному коридору…

Здесь надо объяснить, в чем собственно было дело. Никто из врачей не верил, но это действительно произошло со мной. Когда-то давно, еще в Ташкенте, я отправилась на свой первый, премьерный, горький аборт, к знакомому врачу. Вот там-то и случилось так, что общий наркоз на меня почти не подействовал.

Я лежала и чувствовала абсолютно все, что происходило со мной, но не могла связно говорить, только зло мычала, пинала врачей и через десять минут совершенно пришла в себя, а еще через полчаса, пошатываясь, самостоятельно покинула клинику. Знакомый врач был в ужасе…

– Ты наркоманка что ли? – спросил он меня потом по телефону.

Но я не была наркоманкой. Моя уверенность в том, что я не очнусь после наркоза, непременно умру от его передозировки, стояла насмерть с самим наркозом. И наркоз терпел поражение.

В общем, торжественно взбираясь на кресло, раскладывая ноги по подставкам, я завидовала сама себе…

– Я вас сразу предупреждаю – наркоз меня не берет. У вас он как называется? А двойную дозу не выдержит мое сердце!

– Ох, ты умная какая! Всех берет, а ее не берет! Все будет отлично, не переживай! – рассмеялась женщина в марлевой повязке.

– Но мне же будет больно! Вам что новокаина жалко?

– А с новокаином сможешь вытерпеть? – посмеивался анестезиолог.

– Я так понимаю, что вам все равно. Но я вас предупредила. Если я начну пинаться, значит – пора колоть новокаин, – закончила я и с тяжелым сердцем уставилась в потолок.

Вот он, укол в вену. Жидкость идет выше, дальше к сердцу. Сердце стучит, стучит, потому что боится. Оттуда еще выше – в мозг. А мозг тоже боится никогда больше не увидеть Машкиного лица и ее улыбки. Это самый страшный страх!

Минутное помутнение рассудка, и лица врачей расплываются, улыбаясь, голоса их тянутся медом, гудят колоколами, неразборчивы слова… Кружит лампа под потолком. Все проваливается. Где я??? Господи! Нет!

Паника, ужас, страх. Опасность! Сто-о-оп!

И вот, тот самый маленький центр управления всем моим организмом, невероятным, немыслимым усилием поворачивает весь напрасный процесс – вспять! От мозга вниз, через фильтры сердца, упрямые водовороты крови гонят наркоз прочь, обратно, из вены – в шприц! Спасена! Я снова здесь, я чувствую. Я вижу! Я живу!

– Ой, да больно же говорю!!! Сделайте местный наркоз!

Пауза. Шприц. Укол в матку. Они больше не разговаривают со мной. И я ухожу сама с операционного стола, спокойно и не торопясь.

– Наркоманка? – слышу я за спиной.

– Ага, – соглашаюсь я.

А что я еще могу сказать? Так не бывает! Ничего им не объяснишь ни про страхи, ни про боль, ни про центры управления полетом и контролем…

В коридоре я вижу Игоря. Как же я ему рада!!!

– Игорь, милый, вроде бы все закончилось. Ты слышал, как я кричала? Наркоз опять не подействовал. Может, я инопланетянка?

Игорь осторожно обнимает меня, ему тоже многое неясно…

– Иди в палату, тебе полежать надо. Ты здесь останешься на несколько дней до контрольного УЗИ?

– Останусь. Ты там за Машкой присмотри. Деньги у нее есть. Привези ее завтра ко мне?

– Ладно, все иди. Я поехал.

– Я так люблю тебя!!!! – искренне сказала я.

Мне было легко и просто, потому что злая нечеловеческая мука осталась далеко позади.

Глава 44

Я провела на шестом этаже клиники ровно одну неделю. Любое заточение было для меня равносильно смерти.

Но я твердо обещала Игорю, что отныне стану приличным человеком, что пробуду здесь эту неделю, и ему не будет за меня стыдно.

Приемные часы начинались с шестнадцати и заканчивались в девятнадцать. Все это время я находилась на улице, потому что ждала приезда Игоря. Но Игорь был нерасторопен. И чем дольше я его ждала, тем больнее мне становилось. Я всегда сидела на большом камне, у самых ворот, в больничном халатике, не дыша и глядя в одну точку.

– Гляди-ка, какая Русалка! – могла я услышать за своей спиной.

А я лишь курила без остановки, и сама становилась каменной от одной только мысли, что он сегодня не приедет. Но чаще, он все-таки приезжал, под самый конец приема, или уже после него. И мне приходилось выбегать к нему, нарушая всякий больничный режим. Эти ожидания сильно измотали меня, и пошатнули мою веру…

Помню, как он привозил с собой Машку, чтобы усмирить мой гнев и вычерпать обиду. Они стояли под окном и кричали во весь голос:

– Мама! Мама!

Вернее, кричала она, а он весело размахивал арбузом, которые я ненавидела.

– Надо сбежать отсюда, – сказала я вслух соседке по палате, милой девочке Свете.

– Ты что? А вдруг осложнение?

– Я сама – сплошное осложнение. Ничего со мной не случится. Сколько можно тут сидеть???

– А как ты это сделаешь?

– Пока не знаю…

План пришел в мою голову внезапно. В больнице, на этажах, было запрещено курить. Наказанием за это могла стать (смешно сказать) – выписка из больницы без гарантии результата лечения. Это я прочитала на стене, прямо возле процедурного кабинета. Через двадцать минут я уже курила на лестнице, самой близкой к кабинету врачей. А еще через полчаса, в том же кабинете, меня отчитывал врач-гинеколог высшей категории.

План удался, меня выбросили из больницы на следующий же день, и я благополучно вернулась в свою комнатенку, где на столе меня уже ждали заветные тридцать рублей.

Но теперь мне было известно, откуда берутся настоящие честные деньги. Перспектива снова одеваться в секонд-хэнде, экономить каждую копейку меня уже не прельщала. И я вновь отправилась на рынок.

Мой скромный, отчаявшийся вид привлек хозяйку одной из палаток, вернее половины палатки.

Лена делила место аренды пополам, потому что ее оборот не позволял развернуться шире. Здесь продавали вещи…

Я, пока, не умела их продавать, но, пробегая взглядом по Ленкиным дешевым шапочкам, свитерам, кофточкам и носочкам, я уже пыталась составить в уме фразы, которые заставят людей покупать весь этот хлам.

Лена была монументальным человеком. Вся большая, темная, с густыми бровями, грузной походкой и очень добрым сердцем: она в тот же день, незамедлительно, приняла меня на работу.

Моей соседкой по палатке стала тетя Рая, продавщица на пенсии. Она вяло распродавала товар, который залежался в других палатках у ее богатых хозяев.

Удивлению тети Раи, а позже и Лены не было предела, когда в первый же день работы я выложила перед ними выручку на сумму в полторы тысячи рублей. До этого дня, она ни разу не превышала пятисот. Мне показалось, что Лена сейчас поцелует мои руки.

– Лена, да все нормально. Просто повезло…

– Возьми зарплату, – с восхищением сказала она.

– Спасибо, – скромно потупилась я и взяла сто пятьдесят рублей.

Это были, конечно, не те деньги, но…

Освоение шапочно-кофточного бизнеса прошло довольно быстро и успешно. Кто бы мог подумать, что эти вязаные никчемные шапки окажутся столь востребованными?! В народе их с любовью называют «пидорки»! Что ж, пусть будет так.

И я развернула на своем прилавке старую косметическую схему. На каждую ходовую шапочку я накидывала по десять-пятнадцать рублей. И теперь, когда я была весьма заинтересована в реализации, то умудрялась продавать их по десять-двадцать штук в день! Я надевала их на кого угодно, как угодно и когда угодно. Вертелась перед клиентами с зеркалом, ласкала комплиментами благодарные покупательские уши, и люди уходили, уже никогда больше не снимая эту шапочку, натянутую на них с такими заботой и любовью.

Девочки продавцы из палаток напротив умирали со смеху, наблюдая весь этот цирк. Да, ко мне стояла очередь!!! И счастливая Ленка не успевала подносить свой небывалый товар!

Результат? Я клала в карман каждый день по триста-четыреста рублей. А вскоре, Лена арендовала палатку целиком, и я стала отныне монополистом на площади в пять квадратных метров. Моя дочь, впервые за долгое время, была собрана в школу по высшему разряду.

Теперь-то Игорь был вообще не актуален с финансовой точки зрения. Меня вдруг так понесло, и я так взлетела, что стала даже откровенно презирать его вечную привычку экономить на себе. Мы удачно пережили еще два скандала, а после третьего – он совершенно пропал из виду.

Надо сказать, что я сразу захандрила. Перестали радовать деньги, исчез «зритель», стало нечего и некому доказывать. Но однажды, выглянув за угол своей палатки, я увидела, как он стоит и смотрит прямо на меня, не решаясь подойти.

Скучает…

Глава 45

По рынку туда и сюда крутилась цыганка Земфира. Она ловко, ласково гадала всем нам. Мы в ответ – обожали ее и всегда покупали сладости ее дочке.

– Земфира! Поди сюда! – позвала ее я.

– Чего хочешь, дорогая?

– Приворот сможешь сделать?

– На мужика твоего?

– Да…

– Смогу. Садись. Но запомни. Тебе потом будет хуже. Он будет с тобой, шаг от тебя не отойдет. Ты его и гнать будешь, и ругать будешь, а он все при тебе останется. Дышать не даст… Сможешь так?

Так? Да это же просто мечта! И я легкомысленно ответила:

– Смогу!

– Садись, – повторила она.