Поцеловать небеса. Книга 1 Тен Юта

Но тут наш Коля совершенно осмелел и ответил:

– Оставайтесь! Втроем веселей! А то живу один, как пес… Куда вам идти?

Опешила… А Колян преспокойно разбирал свою дорожную авоську, поглядывал на меня похотливым взглядом самца. Меня передернуло. Я бы лучше еще сто раз переспала с Василием, чем один раз с этой деревенщиной!!!

Вышла на кухню, посмотрела в утреннее небо, ища там ответа на один единственный вопрос: что делать?

Рядом крутилась моя дочь, ничего не смыслящая в вопросах супружества и наследства…

– Маша, что делать?

И как бы она ни ответила, я решила поступить именно так.

– Давай поживем? Там за квартиру неплачено, скоро все равно выгонят. Ты сейчас не работаешь… Может пойдешь опять подъезды мыть? Я тебе буду обед носить, как раньше?

– Посмотрим…

Я вздохнула и ответила Коляну:

– Через день я приму решение.

Но это было сказано лишь для того, чтобы он не подумал ничего лишнего о нас.

Глава 20

Мне было тогда почти тридцать. И мы въехали к Коляну как раз под мой день рождения, что стало закономерным, первым поводом для хорошей качественной пьянки.

По странному совпадению, моя мама в то же самое время нашла себе сожителя, ставшего впоследствии ее законным мужем.

На мой день рождения они приехали вдвоем, наряженные, распомаженные, какие-то величавые. Но вся эта блажь слетела с них после второй рюмки отменного самогона, купленного в третьем подъезде.

Мама поведала нам о том, что она отныне переезжает жить к своему ухажеру, дяде Саше, и они славно заживут в двухкомнатной квартирке.

Но, в отличие от Коляна, дядя Саша не имел ни родственников, ни других каких-либо наследников, что сводило риск мамашиной авантюры к минимуму.

Колян оказался настолько непробиваемым и тупоголовым, что говорить с ним было бессмысленно. Он не знал ничего ни о Булгакове, ни о Пастернаке, не испытывал никаких душевных движений или мук… Он просто хотел меня, и его страсть чаще всего, прорывалась пьяным нежным урчанием, смердящим самогонкой да соленым огурцом. Но, так как комната была одна, речи о сексе не могло быть вообще. Колян и этого никак не мог понять. Его любимейшим трюком было – разбудить меня посреди ночи, стащить с постели, попытаться раздеть прямо на полу и повозиться на мне шумно и отвратно… И естественно, что мое противостояние доводило его до бешенства.

Но чаще он проделывал это днем, когда отсутствовала моя дочь. Меня так выворачивало от одного его вида, что я придумывала тысячу причин, чтобы избежать осуществления его животных желаний, чем ставила под большой вопрос наше пребывание в квартире.

Колян познакомил меня с сестрой. Мария усиленно делала вид, что рада внезапному счастию брата. Она была такая строгая и суровая с виду, что даже ее улыбка производила впечатление оскала. Высокая черноволосая тетка, прожившая жизнь в борьбе за клиническое обогащение. И надо сказать, у нее получилось. Ее трехкомнатная квартира ломилась от мебели, оргтехники и косметики. Машкина младшая дочь была такой избалованной сучкой, что у меня чесались руки отвесить ей подзатыльник за спиной у ее матери. У этой семейки напрочь отсутствовало чувство юмора, вот почему вся эта моя шутка осталась не понятой ими до конца. Но все по порядку…

Когда мы отметили день рождения, наш праздник не закончился больше никогда. Колян, который выпил больше всех, сразу ушел в грандиозный запой, равных которому я не встречала.

Каждое утро он убегал куда-то, возвращался с бутылкой или сразу с двумя, ставил их на стол. Я за это время наводила порядок, немного приходила в себя после вчерашнего.

Надо сказать, что после моего переезда, квартира сильно преобразилась, в ней стало сказочно уютно, что отметила даже соседка, проникшая в нашу квартиру за кружечкой муки.

Итак, он приносил бутылку, сразу выпивал и ему мгновенно становилось хорошо и весело. Глядя на Коляна, на его отвратную слюнявую физию, я понимала, что если не выпью немедленно, то сойду с ума…

Можно было, конечно, и уйти от него. Вот только идти было абсолютно некуда. Хозяйка старой квартиры в бешенстве выставила нас вон за неуплату. У меня даже закончилась временная прописка, без которой я была почти вне закона…

И я медленно проваливалась в болото обстоятельств, в котором мне и суждено было просидеть до следующего заботливого пинка моей судьбы.

Я уважаю себя за то, что, напиваясь иногда до свинского состояния, я никогда не упускала из виду одно обстоятельство – свою совесть. Удивительно, я так и не пропила ее, хотя говорят, что она уходит на дно бутылки одной из первых. Вот почему ситуация всегда оставалась под плавающим, зыбким контролем. Так мы пропили с переменным успехом около двух месяцев. Я теперь знаю, что это такое – не иметь возможности протрезветь и прийти в себя. Реальность так далеко ушла от меня в те дни, что беглый взгляд в окно вызывал лишь удивление от существования чего-то еще помимо этой квартиры.

Единственное, в чем мы преуспели, так это успели собрать дочь к школе. Под моим нажимом, Колян распродал на «блошином» все свои дорогие механические причиндалы для того, чтобы Маша пошла в школу с портфелем и тетрадями. Я всерьез боялась, что больше никогда не стану трезвой. А в одну из ночей я вдруг поняла, что умираю и умру непременно, если все это не закончится. Я лежала на диване полумертвая, полупьяная в полной темноте и вдруг, моя рука стала сама подниматься и опускаться, словно дирижируя невидимым хором, перед глазами заплясали дьявольские огоньки, отовсюду начали раздаваться чужие тихие голоса, поплыла неизвестная музыка. Мне стало страшно-страшно, а это все не заканчивалось. Онемевшее тело больше не принадлежало мне. И тогда я принялась молиться, я просила Господа, чтобы он послал мне прозрение, чтобы простил меня, и чтобы немедленно прекратилось это все! Это была очень жаркая молитва, произносимая сухим обветренным ртом. И Бог услышал меня, как слышит каждого, искренне молящегося здесь, на Земле. Как ни странно, спасение пришло в лице сестры Коляна, Марии. Именно после этой страшной бессонной ночи, когда Колян еще блевал и валялся на диване, трясясь от дичайшего похмелья, к нам постучали. Я собрала все свои силы, чтобы «сделать лицо» и открыла входную дверь. На пороге стояла такая бодрая Мария, что я начала ей завидовать.

– Привет! Николай, опять дохнешь от похмелья? Когда ты уже напьешься? А ты как? – спросила она меня.

– Нормально, – соврала я.

– Послушай, у нас в кафе, где я поваром, требуется посудомойка. Пойдешь? Там платят неплохо и сытая всегда будешь. Сколько можно с этим дураком дома сидеть? Тебе не надоело?

– Маша, я согласна, – выпалила я и сразу поняла, что это и есть то самое единственное, долгожданное спасение, о котором я так мечтала.

Глава 21

В свое время мне открылось множество книг, в которых девушки находили свое счастье, именно будучи посудомойками, начиная от Золушки и заканчивая сестрой Керри. Так почему же и мне не попытать судьбину??? Мне понравилось и само кафе, и то, как Мария быстро и ловко готовила еду для клиентов. Кроме нас там была еще один повар на салатах – Елена. Но безусловными царицами бала блистали две официантки – Лариса и Света. Я поняла, что мне здесь явно не светит.

У каждой официантки были свои постоянные клиенты, которые отваливали им такие чаевые, что мои пятьсот рублей зарплаты уныло сворачивались в тонкую трубочку.

Я так давно не была ни в кафе, ни в ресторане, что забыла об их существовании. И вот теперь, натирая дорогущие тарелки после неизвестных мне людей, я пыталась представить, как однажды, один из них, непременно молодой и красивый, посмотрит на эту тарелку…

Да-да, он посмотрит и скажет: «А кто это так чисто моет здесь у вас тарелки?» Войдет сюда, на эту кухню, увидит меня, такую всю нелепую, с хвостиком, с плохим макияжем, скверно пахнущую, влюбится до беспамятства, и немедленно уведет отсюда в свою страну.

Сейчас, когда я пишу об этом, я не просто улыбаюсь, я смеюсь!

Но тогда, отскабливая салаты от фарфора, я крепко верила в это. Я и не представляла себе другого развития событий.

Получив работу, я сразу стала независимой от Коляна. У меня появились и деньги на еду и сама еда. Но вместе с тем, я приобрела и еще одну проблему. Колян дико ревновал меня. Рабочий день заканчивался за полночь, мы брали в кафе такси и всей компанией разъезжались по домам. Иногда нас забирал Машкин сожитель, Толик.

Мой Колян ревновал меня не только к Толику и таксистам, а даже к перилам в подъезде. И это была настоящая проблема! Он всегда ждал меня на кухне, часто пьяный и злой. В нем устойчиво жил такой перерощенный комплекс мужской неполноценности, что убедить его в моей верности не было никакой возможности! Да, я забыла сказать, что Колян был очень слаб в своей мужской силе.

А мне был не нужен и не важен секс. Никогда. Но никто, ни один из моих многочисленных ревнивых друзей не мог или не желал поверить в это. Я начинала тихо ненавидеть Коляна. Мне в голову приходили мысли, что давно пора уходить отсюда. Здесь больше ничего нет. Но Колян и слышать об этом не хотел! Он страшно злился, что я не пью вместе с ним. И ему совершенно не нравилось мое истинное лицо – чистое, светлое, ответственное и порядочное. Он опешил. Колян думал, что мы будем пить вместе вечно? Нет. Все. Я готовилась к побегу.

За время работы в баре я умудрилась получить водительское удостоверение, и это тоже благодаря Марии. У нее была старенькая машина, «копейка». Маша тоже часто ругалась со своим сожителем Толиком, он то уходил, то приходил, а ездить на работу надо было каждый день. Вот Маше и пришла в голову идея – получить права и прекратить эту зависимость от капризного парня.

– Пойдем учиться со мной? Мне одной скучно!

– Конечно, пойдем! Тем более, что водить я умею.

Машка оказалась никудышным водителем, тормозила левой ногой, путала передачи и педали, выводила инструктора из себя… Но права мы получили ровно в срок, и я до сих пор пользуюсь ими. Искреннее ей спасибо!

Колян продолжал сходить с ума от ревности. Он выдавал мне такие сюжеты, что я просто терялась от его сообразительности и фантазии. Однажды мы сидели у Марии на ее дне рождения, все было так чинно и правильно: полный стол, хороший запах. Я принарядилась и была очень довольна собой. Дети играли в комнате, а мы собрались на кухне. Машка так гордилась и своим домом и самой собой. Никто не хотел портить ее благости. Даже вернувшийся Толик ласково молчал в углу. Потом… я вышла в туалет, а потом на площадку, этажом выше – покурить. Когда же я вернулась, то поняла, что ситуация, странным образом, полностью вышла из-под контроля. Колян смотрел на меня диким зверем!

Прояснилось только дома…

– Ты и Толик заперлись в кладовой на площадке и трахались! Я подходил, подсушивал, там были вздохи! Ты че, охренела? Выметайся из моего дома!

Мне потребовалось минут десять, чтобы понять, о чем он вообще говорит, и еще два часа чтобы развеять хотя бы часть его сомнений. Тогда я поняла, что передо мной совершенно больной человек.

Пора уходить… – не вновь подумала я.

Глава 22

Работа в кафе переставала радовать меня. Руки давно покрылись трещинами и заусеницами, сильно болела поясница, постоянно хотелось спать. И хотя мы работали четыре дня через четыре, усталость стремительно накапливалась.

Официантки нагло хамили и срывали на мне свое плохое настроение. Я была нижайшей по званию там.

Я стала замечать, как Мария и Елена мухлюют, обманывают хозяев, продают через официантов «левые» порции, а полученные деньги делят в конце смены, долго шушукаясь за шкафом. Перепадало и мне с «барского стола», но это было скорее унизительно, чем трогательно.

В довершение всего выяснилось, что повариха Ленка – конченый алкоголик. Она начала попивать на сменах, и будучи не в силах остановится, тешила нас пьяными байками три дня. А на четвертый день она легонько, напоказ вскрыла себе вены прямо над моей раковиной моим же кухонным ножом, которым я чистила картошку по утрам. И все работники тщательно делали вид, что ничего не происходит, и это ее глубокие, личные проблемы.

Дома продолжал упиваться Колян, Машенька исправно ходила в школу. У моей дочери получалось закрывать глаза на все эти передряги, чему я и училась у нее, нежно целуя в макушку. Мы обе знали, что скоро – конец…

Не выдержав этого кругового «оптимизма», я взяла и выпила однажды вечером. Выпила и на следующее утро к великой радости Коляна не пошла в кафе. В итоге, я забросила работу так же внезапно, как устроилась на нее. Нас дважды пыталась навестить Мария, но по доброй сложившейся традиции, дверь наша для нее так и не открылась. Она сделала соответствующие, далеко идущие выводы.

Помню, как потом к нам внезапно зашел великовозрастный сын Марии с девушкой и литром самогона. Меня насторожило тот факт, что сами они не выпили ни капли, а все смотрели на меня так, словно пытались поудобнее приставить к моему виску табельный пистолет.

– Ты когда сваливать собираешься? А то поможем, вещи поднесем! – шепнула мне эта наглая белобрысая девица в прихожей на прощание.

И я помню, что сразу стала трезвой. В моем мозгу сработала сигнализация жуткой, близкой опасности.

Я сразу перестала пить. Мне требовалось собраться, чтобы быть готовой к чему-то, что непременно произойдет.

Но Колян продолжал свое веселье, правда, пить в одиночку ему было неуютно. Вот почему он постоянно домогался до меня то с просьбой выпить, то настойчиво требовал секса. Но основным лейтмотивом по-прежнему оставалась та глупая история с Толиком. Колян прогрессировал, он успел поведать этот сюжет и Марии, и самому Толику, что привело нас к грандиозному скандалу, взаимным обидам и подозрениям.

– Так ты трахалась с ним или нет? – орал он, стоя посреди комнаты в своих спортивных вонючих штанах, брызгая слюной вокруг себя.

Дочь тихо сидела за письменным столом, делала уроки. И вот то, что он сейчас помешал моей дочери, взбесило меня окончательно.

Эх кровь моя, кровушка! Эх сердце мое гордое, русское, запитанное отцовскими горьковскими корнями! Постои за себя!

Я внимательно посмотрела на Николая и тихо сказала:

– Тварь! Я убью тебя сейчас!

И я была действительно к этому готова…

Я подошла к этому пьяному, мерзкому мешку, схватила его за шиворот, и начала бить головой обо все острые углы в квартире. Внезапно, на глаза попалась моя старая печатная машинка, железная, тяжелая, острая…

Я подтолкнула Коляна к ней, развернула лицом к клавиатуре и начала сильно колотить его головой об металл. И если бы не моя дочь, которая видела в это время лицо Коляна и кричала мне:

– Мама, остановись! Ты убьешь его!

Я бы действительно его убила…

Мне пришлось остановиться. Я повернула к себе его гадкую рожу… и окаменела. Он весь был залит кровью… Мне показалось, что у него вытек глаз…

Но никакой жалости не было во мне. Там я впервые поняла, что способна убить человека с особой жестокостью. И эта мысль, впервые, не показалась мне неприятной.

– А теперь, скотина, пошел вон!

Я вытащила его в коридор, который сразу покрылся кровавыми каплями, и выпихнула на площадку, раздетого, разбитого и босиком.

Колян, конечно, не ожидал такого поворота событий, и он был в корне со мной не согласен. Всю ночь он ходил по подъезду от своей двери до двери друга, стучал, матерился, напрашивался на дополнительную порцию моей страсти.

Пришлось вызывать милицию… и мне повезло. Приехали серьезные ребята из ОМОНа. Они совсем не стали спрашивать – в чем тут дело? Просто выловили Колю в подъезде, скрутили, предусмотрительно взяли его ботинки, куртку и увезли в неведомую даль…

Это был мой первый серьезный бенефис, но я так и не уснула. Мешали бурные аплодисменты собственного разума. Дело в том, что у Коляна, кроме сестры, было еще два брата. Один из них жил в городе, а другой в соседнем колхозе. И когда он только успел им сообщить? А может Мария, прознав про дела наши семейные, сделала это? Сам Колян вернулся наутро. Трезвый, злой, разбитый, но гордый.

– Опохмелиться есть? – деловито осведомился он.

– Нет. Но могу сходить. Может и я выпью. Так все осточертело!!!!

– Сходи.

Вид Коляна не сулил ничего хорошего, вот почему я ушла из дома, взяв с собой дочь. Мы обе понимали, что нам сегодня же надо убираться оттуда вон. Вот только вопрос – куда? Я вспомнила, что Василий оставлял мне номер своего пейджера, и скинула ему сообщение, просьбу о встрече. Но, по сути, это ничего не решало.

Я так и не купила спиртного в тот день… Мы зашли в магазин, зачем-то взяли молока, хлеба, дешевой колбасы и спокойно повернули обратно.

Но это было уже как в кино, при замедленной съемке, когда весь зрительный зал точно знает – чем закончится траектория полета объекта в кадре. И смотрят лишь потому, что хотят убедиться в правильности своих предположений.

Воздух наполнился запахом неодолимой тревоги.

Когда мы вошли в подъезд, то сразу услышали угрожающую возню на нашем близком втором этаже. Медленно, шаг за шагом, я поднималась наверх по лестнице.

– Вот она! Держи ее!!!!

Страшный топот надвигающихся ног вывел меня из транса. Но я уже бывала в таких ситуациях. Бежать сейчас было бесполезно. Они бы нагнали меня сразу, на улице. Я решила рискнуть и кинулась к лифту. Нам повезло, дверь сразу открылась и я нажала на кнопку девятого этажа… Все, что мы успели увидеть, это двух крепких мужчин с резиновыми дубинками. С шумными проклятьями они пнули закрывающуюся дверь лифта. Я держала кнопку девять, мой палец словно приклеился к ней. Они держали кнопку вызова, но девятка одержала победу.

– Мама! Мама, кто это??? Я боюсь!!! Что им надо???

– Не бойся, это братья Коляна. Пришло время платить по счетам, доченька…

– Они нас убьют!!!

– Пусть сначала поймают!

Я слышала, что за лифтом бегут. Но они были старше меня, и гораздо медленнее лифта. Когда мы достигли девятого этажа, почти не дав открыться дверям, я сразу нажала на кнопку первого. И это был огромный риск. Ведь один из них мог ждать меня прямо внизу, у выхода из подъезда…

Меня колотило от страха, а ноги начинали предательски подгибаться. На мне были обуты мои единственные новые сапоги на высоченных каблуках, купленные по совету Марии, а на улице уже лег первый снег… Да, борьба будет неравной. Но я поставила на молодость и страх!

Как только дверь лифта распахнулась на первом этаже, мы рванули из подъезда с такой силой, что никто не смог бы нас ни остановить, ни поймать! Ребят с дубинками на пути замечено не было.

И напоследок, выстрелом стартового пистолета, я услышала пискляво-противный голос Анечки, Машкиной дочки:

– А вот они! Вот они! Тетя Вика, а вы куда????

Сучка! Убила бы ее!!!

Мы бежали очень быстро, не оглядываясь, вниз, к кирпичному, туда, где жили раньше. Падали, катились кубарем, кричали и плакали, лишь бы скорее попасть в тот самый двор. Там был телефон, и я хотела как можно быстрее вызвать милицию! Дело в том, что я уже прописалась временно у Коляна и имела там некоторые права.

За нами никто не бежал. И это стало нашим спасением. Безнадежно сломался правый каблук. А в милиции нам ответили, что свободных машин сейчас нет…

Я принялась звонить вновь и вновь, и им пришлось выслать к нам патруль, сняв его с какого-то объекта.

Мы боялись сделать хоть шаг в обратном направлении. Я держала в руках ненужный пакет молока и рыдала от собственного бессилия.

Но нам пришлось вернуться к тому дому, чтобы встретить милицейскую машину.

Вместе со служителями закона, мы торжественно поднялись на второй этаж. Там происходило следующее: два брата Николая, сын Марии и его агрессивная девушка, Катерина ловко, споро выбрасывали на площадку все наши вещи. Причем выбрасывалось все прямо в общий, на две квартиры, тамбур, под ноги соседям, а мебель аккуратно выносили под дверь лифта…

Я даже не могу сегодня подобрать слов для того своего состояния…

На милицию никто не обратил никакого внимания.

– А она тут временно прописана, пьет, куролесит. Вот помогаем переехать! – так сказала Катерина, чье участие в пьесе было мне отчасти понятно. Ведь это будет и ее квартира после смерти Коляна. Катерина была в том нежном возрасте, когда еще имеешь смутное представление о превратностях судьбы.

Сам Колян стоял посреди всего этого хлама и смущенно улыбался мне побитой рожей. Его улыбка говорила мне больше всяких слов. Он был не согласен с мнением толпы, но был слишком слаб, чтобы противостоять ей.

Что ж, теперь я еще и узнала, что испытывали дворяне после революции, когда к ним вваливались такие вот холуи и преспокойно вышвыривали под ноги нажитое, созданное, сохраненное годами…

– Что же мне теперь делать? – дернула я за рукав милиционера. Но он сам был так растерян и так торопился на брошенный объект, что ответил нелепое:

– Вы тут зарегистрированы, заходите и живите, или напишите заявление в милицию. Нам пора ехать.

И они действительно уехали.

Тем временем, работа не останавливалась ни на минуту. Вылетали на площадку мои коробки, пакетики, фотографии. Неприятно-резко вспомнился случай на узбекской таможне.

– Пошли отсюда!

– Куда???? – изумилась дочь.

– Поедем к матери, там разберемся.

– А вещи???

– Маша, хрен с ними! Главное сейчас – это мы!

Глава 23

Всю дорогу до материнского дома я с ужасом проигрывала ситуацию вновь и вновь, но она не только тогда, она даже сейчас не укладывается в моей голове. А когда я думаю об этом, у меня до сих потеют ладони…

Перед визитом к маме, мы, на всякий случай, заехали в отделение милиции и оставили там заявление по всей форме. Никакой живой реакции на нашу беду не последовало.

– Разберемся, идите.

Это было все, что мы услышали в ответ на мои слезы и стенания.

То есть, наша ситуация оказалась самой рядовой. Нас выбросили зимой прямо на улицу, как одноразовый мешок с мусором. Именно выбросили! И никому до этого не было никакого дела… Вот если бы там кого-то убили, или, на худой конец, ранили… тогда бы, возможно, к делу был проявлен подлинный интерес.

А так… подумаешь, история… Ничего особенного. К утру сами разберутся.

Честно? Я давно привыкла к российским превратностям. Я была гражданином этой страны, и я была, одновременно, никем.

Мои пальцы осторожно позвонили в мамину дверь. Мы бывали в этой квартире всего дважды. Обстановка там напоминала скорее склеп, нежели человеческое жилище.

Старые обветшалые обои, плохо крашеные полы. Вся утварь времен семидесятых, повсюду пыль, затхлость, тишина… и непроглядная тьма.

Планировка квартиры была отвратна: две комнаты, прилепленные друг к другу тонкой стеной с деревянной дверью. Кухня – пять квадратных метров. Последний, пятый этаж. Обыкновенная хрущевская «полуторка» безо всякой шумо– и теплоизоляции.

– Кто? – раздался ее настороженный голос.

– Мы мам…

– Щас…

В замке завозился ключ, мама матернулась, открыла дверь и недобро уставилась на нас.

– Мам, нам некуда идти… Нас выгнал Колян и его братья…

– Какого хрена????? И вы решили прийти сюда? Да ты с ума сошла!!! Дядя Саша будет так рад! Он меня еще тогда спрашивал: «С детьми проблем не будет?» И я уверила его, что не будет. Началось! Да когда ты уже от меня отъе…??? Только вас тут и не хватало!

– Мама, заткнись! Ты понимаешь, что с нами случилась беда?

– А я тут при чем? Здесь вам места нет…

Другого приема я и не ожидала, хотя слегка надеялась, что может быть сегодня все будет иначе…

Дядя Саша в это самое время, по невероятному стечению обстоятельств, уехал именно к Коляну… Они собирались вместе сдавать цветной металл этим прекрасным воскресным днем. Но время уже близилось к вечеру, а дяди Саши все не было.

– В общем так, пока его нет, идите отсюда. Иди, ищи деньги, квартиру, или возвращайся обратно к своему Коляну, но чтобы здесь тебя не было!

Моя мама, как и Москва, не верила слезам. Вот почему – плакать здесь было бесполезно. Моя дочь, сразу повзрослевшая, спокойно смотрела на женщину, данную ей в бабушки. Спокойно смотрела и я.

– Пойдем? – тихо спросила я Машу и взяла ее за руку.

Но когда я вышла на улицу, под фонарный свет, под тихий красивый падающий снег и без сил опустилась на остановочную скамейку, я искренне заплакала. У меня не было ни одной мысли, как выкручиваться дальше из этой нелепой ситуации.

Глава 24

Время шло. У меня давно закончились сигареты, и вместе с ними заканчивались силы, терпение, таяла надежда.

Мы совершенно замерзли, сидя на скамейке. Идти на вокзал? Идти в милицию? В ночлежку?

Я вновь посмотрела на небо и обессилено попросила Господа явить мне чудо, дабы не упала вера моя. Явить немедленно, сейчас, сию же минуту!

– Девушка, вы кого-то ждете? – раздался за моей спиной хрипловатый, приятный, мужской голос, который я запомнила навсегда и который узнаю из тысячи.

Я обернулась и увидела перед собой невысокого молодого человека, в дурацкой черной шапочке, явно выпившего в соседней забегаловке. Он был настроен весьма шаловливо и продолжал:

– Меня зовут Миша. А вас?

– Вика.

– Очень приятно! Так что вы здесь делаете?

– Нам некуда идти…

– Как некуда? – Миша даже слегка протрезвел.

И я, не боясь потерять уже ничего, вкратце описала ситуацию первому встречному.

– Да это ерунда! Щас решим!

Миша немедленно развернулся, подбежал к стоящей рядом «ГАЗели», поискал в ней водителя, поговорил с ним о чем-то.

– Девчонки! Сейчас поедем ко мне. У меня трехкомнатная квартира здесь, рядом!

– Да вы что? Это невозможно. Мы ведь даже не знакомы…

– Не бойтесь! Я живу с теткой! Тетя Рая – замечательный человек! А там видно будет. Но сначала заедем за вашими вещами, я с водителем договорился.

– У меня нет денег.

– У меня есть.

Был ли у меня выбор? Миша оказался таким прытким молодым человеком, он так легко расстался с круглой суммой денег, которые планировал пропить сегодня же, что я обмякла и полностью отдалась его власти.

Господи! Нам предстояло вновь вернуться к этому дому. Но сейчас уже не было так страшно.

В подъезде, у лифта, стоял наш диван, наши кресла и сервант. А на диване сидел тот самый дядя Саша, которого потеряла дома мать…

– Дядь Саш, а ты чего здесь? – сердобольно спросила я.

– А вот сижу… Дверь не открыли. А вещи стоят, я и охраняю.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Дядя Саша перенес инсульт в свое время, слегка прихрамывал, был чудаковат и вышел родом из детдома. По большому счету его жизнь была еще страннее нашей. Вот почему, в будущем, я никогда не обижалась на него всерьез.

Примерно через час, мы уже въезжали к Мише. Нам удалось забрать только ту часть вещей, которая оказалась снаружи. Дверь нам так и не открыли, а ключей от второго замка у меня не оказалось.

– Мама, там же наша кошка осталась. Там и книжки, и портфель! Как я в школу пойду? А вдруг кошка с голоду умрет???

– Маша, давай все по порядку. Мы могли умереть сегодня на улице, замерзнуть, понимаешь? Сейчас мы спасены. Значит, решим и другие проблемы…

Тетя Рая оказалась на редкость адекватным человеком. Она не любила Мишу за непредсказуемость и агрессивность, но ситуацию поняла правильно. Она ни разу не сказала нам ни одного плохого слова. И за то короткое время, что мы прожили там, я искренне полюбила ее. В квартире у Миши была зафрахтована своя комната, как у взрослого. Тетя Рая проживала в двух остальных.

Мы пробарахтались у гостеприимного Михаила ровно одну неделю. Все это время я спала с ним в одной постели, а Маша спала в комнате тети Раи.

Терпеть присутствие чужого мужика было более, чем неприятно. Но я иронично заметила себе, что для меня это уже должно было войти в привычку.

Маша потом призналась мне, что тетя Рая жутко храпела, а тонкое одеяло совсем не согревало по ночам.

– Ну почему же ты мне сразу не сказала? – изумилась я.

– А что можно было изменить?

– Я бы отдала тебе наше одеяло…

– Да, ладно. Было и прошло, – улыбнулась она.

За ту неделю требовалось решить множество проблем. И первой из них были Машины школьные принадлежности. Если бы Миша не поил меня исправно красным крепленым вином, я бы сделала это сама. Но я снова проваливалась в то зыбкое болото, перед которым меркнет любая реальность. Я топила в нем свой страх и неумение жить среди людей.

Мы выпивали с ним вечером. Утром, когда Миша уходил на работу, торговать запчастями на рынке, я покупала себе еще бутылочку. А вечером снова приходил Миша, и круг ровно-правильно замыкался. История повторялась. Миша не хотел, чтобы мы уходили, и держал меня заложником полной бутылки спиртного.

В конце концов, я допилась до того, что моя маленькая дочь смело отправилась сама за своими вещами и кошкой. Она рассказала потом, что отыскала сестру Коляна – Машку, пришла вместе с ней в квартиру.

Мария с издевкой расспрашивала ее про наше житье-бытье. Но моя дочь не стала особенно распространяться.

– Мама, наши вещи так и валяются в тамбуре. Я куртку еле отыскала! А Колян сейчас там не живет. Они его куда-то отправили. И кошку я тоже не нашла. Машка торопила меня.

– Доченька моя, прости меня, дуру!!! Прости, что не поехала с тобой!! Мы найдем твою кошку, обязательно! Она не умрет!

– Я ей там еду положила. Вылезет – поест. Правда ведь?

– Конечно, поест. Нам надо сходить к матери, спросить у нее денег и снять квартиру. Надо уезжать отсюда и начинать нормальную жизнь!

В это время в комнату вошла тетя Рая и добавила:

– Да, вам надо бы переезжать. Мишка и себя-то покормить не может. Живет на мою пенсию. А ее на всех не хватит. Так что думай…

Глава 25

Но все было не просто. Денег надо было много. Квартира, переезд, житье первое время…

Я умудрилась остановить новый запой, потом вспомнила про Васю и назначила ему встречу через пейджер.

Василий приехал в указанное место и очень внимательно выслушал меня.

– Денег я тебе дам, но только на первый месяц. Больше у меня нет. А ты сейчас поедешь со мной в одно место? Я хочу тебя.

– Конечно, поеду. Куда?

– К другу домой. Там сейчас пусто.