Ловкость рук Марголин Филипп

Глава 50

— Спасибо, что пришли, Чарли, — сказал Рик Хамада.

— Всегда рад вас видеть, Рик, — ответил Бенедикт, усаживаясь в кресло напротив прокурора. — Итак, чем продиктована необходимость нашей встречи?

— Делом Блэра. Вы даже отдаленного представления не имеете, какие ушаты всякого дерьма выливают мне на голову с того момента, как мы арестовали вашего клиента.

Бенедикт улыбнулся.

— Ну, почему же. Небольшое представление все же имею.

Хамада отвечать улыбкой не стал.

— Да, наверное. Поскольку наверняка именно вы организовали звонки от губернатора штата, мэра, всех прочих политиков штата Вирджиния и округа Колумбия, которые получали деньги от Блэра.

— Не я, — возразил Бенедикт. — Я в таких высоких кругах не вращаюсь.

— Тогда, наверное, это Джек Пратт делает за вас всю грязную работу.

Чарльз пожал плечами.

— Если и так, то без моего ведома. И еще страшно сожалею о том, что вас достают этими звонками. Однако вы так и не сказали, по какой причине я здесь.

Хамада надул щеки. Затем шумно выпустил воздух.

— Мне приказали предложить мистеру Блэру сделку. Это не моя идея. Лично я считаю свою позицию в этом деле очень сильной. Если б я только смог заполучить копию добрачного соглашения, тогда я бы выиграл его без проблем, но получить ее никак не получается. Манкузо обеспокоен тем, что мы не сможем доказать мотива без этого соглашения, о содержании его известно от нашего единственного свидетеля Барри Лестера. Манкузо нервничает. Ему не нравится, что для доказательства виновности такого видного клиента, как ваш, используются показания какого-то мелкого жулика. Лично я считаю, что Лестер вполне справится. Но я здесь не начальник. Я подчиненный.

— Ну, и что же вы предлагаете?

— Блэр сознается в непредумышленном убийстве, и тогда мы снимаем обвинения в убийстве первой степени. Я сказал Манкузо, что он совершает ошибку, но я не единственный, кто страдает от этих грязных звонков.

— Интересно…

— Даже больше, чем просто интересно, Чарли. На мой взгляд — чистой воды распродажа по бросовым ценам.

— Что ж, передам это предложение своему клиенту, посмотрим, что он скажет.

— А потом сразу ко мне. Могу дать вам только два дня. По их истечении предложение о сделке снимается.

Юристы поболтали еще немного, затем Бенедикт ушел. Как только дверь за адвокатом Блэра затворилась, Хамада позвонил Фрэнку Санторо и сообщил:

— Он только что ушел.

— И куда, как думаете, направился? — спросил детектив.

— Понятия не имею.

— Но вы заставили его задуматься о добрачном контракте?

— Да, разыграл все как по нотам. Теперь остается лишь ждать. Посмотрим, сработает ли ваш план.

— Нет, нет и нет! И речи быть не может! — сказал Хорас Блэр.

— Ну, по крайней мере, хоть подумайте о предложении. Хамада еще не решил, будет ли требовать смертной казни. Даже если нет, вам грозит пожизненное заключение. А так — всего десять лет. А с вашими связями вы, скорее всего, выйдете на поруки гораздо раньше и при первой же возможности.

Лицо Блэра точно окаменело, все мышцы напряглись. Он покраснел от гнева и уставился на Бенедикта.

— Хочу, чтобы вы, наконец, поняли. Я свою жену не убивал! Я невиновен, и не стану признаваться в том, чего не совершал, даже если этот Хамада обвинит меня в переходе через улицу в неположенном месте. Ясно вам или нет?

Бенедикт вскинул обе руки, показывая, что сдается.

— Эй, Хорас, сбавьте обороты! Я на вашей стороне. Я на все сто процентов верю, что вы невиновны, просто исполняю свой долг. И обязан довести до вашего сведения предложение стороны обвинения. Иначе меня просто выгнали бы из коллегии адвокатов.

— Что ж, вы свой долг исполнили, и я не вижу необходимости в дальнейших обсуждениях этого вопроса.

— Так и передам Хамаде.

Блэр все еще злился, когда пришел охранник и отвел его в камеру. Бенедикт был разочарован. Он достаточно хорошо изучил личность Блэра и ожидал, что миллионер не примет предложения, но все же маленькая надежда, что это случится, в нем жила. Если б Хорас согласился, он значительно облегчил бы тем самым жизнь ему, Чарльзу Бенедикту. Но так уж она устроена, эта жизнь. Далеко не всегда легкие решения преподносятся вам на блюдечке с голубой каемочкой.

Глава 51

Хорас Блэр выглядел просто ужасно. Волосы всклокочены, лицо небритое, под глазами залегли темные круги. Накануне вечером охрана поместила в его блок какого-то сумасшедшего, и тот выл, как собака, на протяжении нескольких часов, пока окончательно не выдохся. Еще больше усугубили ситуацию другие заключенные — они орали и на этого психа, и на охранников тоже. Блэр пытался уснуть, закрыл голову подушкой, но крики, вой и шум все равно были слышны, заснуть не удалось, и он чувствовал себя совершенно разбитым.

Хорас привык к тому, что постоянно чем-то занят, а потому вынужденное безделье в тюрьме переносить было крайне трудно. Но ему ничего не оставалось, кроме как просиживать долгие часы, думая о своем деле. Если заснуть не удавалось, он перебирал в уме вещественные доказательства, приведшие его за решетку. Большинство из них просто в голове не укладывались. Все эти странные анонимные наводки. Потом револьвер, которого он никогда не видел до тех пор, пока Фрэнк Санторо не понес его к самому его носу. То же относилось и к другим уликам, найденным полицией в багажнике его автомобиля. И еще Барри Лестер! Каким образом этот жалкий хорек мог узнать об условиях добрачного соглашения и о месте захоронения Кэрри? Но больше всего беспокоил его этот чертов ключ с отпечатками пальцев. Как мог ключ от входной двери оказаться в могиле убитой Кэрри?

Хорас бился над решением этих неразрешимых загадок, когда дверь в его камеру отворилась.

— К вам посетитель, — сказал охранник.

Хорас обрадовался возможности хоть немного отвлечься от этих мучающих его мыслей. Охранник провел его в помещение для посетителей. Блэр ожидал увидеть там Чарльза Бенедикта. Но вместо него увидел Джека Пратта.

— Как самочувствие? — с искренней озабоченностью спросил его Пратт.

— А ты как думаешь? — сердито ответил Хорас. — Не могу спать. Не занимаюсь физическими упражнениями, еда абсолютно несъедобна, и еще светит перспектива быть казненным за преступление, которого не совершал. Уже не говоря о том, что бизнес, которому я отдал всю свою жизнь, теперь пошел прахом!

— О бизнесе можешь не беспокоиться. Люди, которым ты доверял и дал должности, проделывают огромную работу.

И тут весь гнев и раздражение Блэра словно испарились. Он смотрел точно побитая собака.

— Не знаю, долго ли смогу здесь продержаться. Я просто с ума схожу.

— Ты не должен падать духом, Хорас. Не должен сдаваться ни в коем случае. А теперь прошу тебя, попробуй сосредоточиться. Нам надо обсудить один очень важный и безотлагательный вопрос.

Блэр поднял на него глаза. В них светилась надежда.

— Тебе надо сменить адвоката. Ты совершил роковую ошибку, наняв Чарльза Бенедикта.

— Почему? Что ты о нем узнал?

— Совсем мало хорошего и очень много плохого, — ответил Пратт. — Даже если б не знал того, что мне совсем недавно сообщили, все равно бы посоветовал тебе отказаться от услуг Бенедикта. Он рассчитывает заработать себе славу на этом деле. До сих пор вел несколько уголовных дел, связанных с убийствами, но лишь одно из них дошло до суда. Ну, и еще дела, по большей части связанные с наркотиками и проституцией. Вот тут он преуспел. Но один приятель из офиса окружного прокурора намекнул мне, что все эти его победы были достигнуты сомнительным путем.

— К примеру?

— Есть такой Николай Орланский, главарь русской мафии. Большинство заказов по делам, которые вел Бенедикт, поступали именно от него. И многие дела были развалены благодаря таинственному исчезновению свидетелей, улик, а вовсе не потому, что Бенедикт такой уж блестящий защитник. Он боец в легком весе. А тебе, Хорас, нужен человек солидный, с безупречной репутацией. Так что советую избавиться от этого парня. Особенно после того, как он практически провалил слушания по освобождению на поруки.

— Что ты имеешь в виду?

— В суде свидетель не может давать показания, основанные на том, что сказал ему какой-то другой человек, если само это свидетельство призвано выявить истину. Это неписаное правило. Ну, к примеру, допустим, что ты мой свидетель, и я спрашиваю тебя, где восходит солнце. Ты же не можешь ответить: «Сам не знаю, но Джо говорил мне, что вроде бы на востоке»… Однако в этом неписаном правиле есть свои исключения. Свидетель может давать показания на основе того, что кто-то сказал ему, если адвокат, фигурально выражаясь, «открывает ему дверь». То есть, задает вопрос, вынуждающий свидетеля дать показания на основе чьих-то других слов. Бенедикт уничтожил все шансы на твое освобождение из-под стражи, когда стал задавать детективу Санторо вопросы о том, что именно рассказал ему Барри Лестер об условиях добрачного соглашения и твоем признании о месте захоронения. Такую ошибку мог допустить только любитель. Ни один приличный адвокат ее не сделал бы.

Блэр выглядел совершенно раздавленным.

— Не кори себя за то, что нанял Бенедикта, — сказал Пратт. — У тебя просто не было времени подумать об этом сразу после ареста. Ты доверился ему, потому что он дал тебе диск и ничего не потребовал взамен.

Пратт выдержал паузу, а затем сказал:

— Мы с тобой прошли вместе долгий путь, Хорас, и я не только твой юрист, но и друг. Ты ведь доверяешь мне, верно?

— Конечно.

— Тогда я скажу тебе нечто такое, что трудно, даже неприятно слушать. Есть еще одна причина, по которой ты должен избавиться от Бенедикта. Велика вероятность того, что Чарльз специально сделал эту ошибку на слушаниях. Он действовал намеренно, и целью его было оставить тебя в тюрьме.

— Не понимаю, о чем это ты?

— Я пришел не один, встречи с тобой ждет еще один человек. Это Дана Катлер, частный сыщик; она знает о твоем деле больше, чем кто-либо другой. Это она убедила меня в том, что Кэрри убил Чарльз Бенедикт, что с самого начала он старался подставить тебя и сделать все, чтобы в убийстве обвинили тебя.

Хорас выслушал историю Даны о поисках мифического золотого скипетра, о целой цепочке доказательств, приведших ее к заключению, что Кэрри убил Чарльз Бенедикт, что именно он затем решил подставить Блэра.

— Я не смогла разгадать лишь один фрагмент этой головоломки, — заметила в заключение Дана. — Если это Бенедикт убил вашу жену и решил подставить вас, он должен был заполучить ключ от вашей входной двери. Была ли у него такая возможность до того, как полиция обнаружила тело?

Хорас был потрясен до глубины души.

— Боже, какой же я дурак, — еле слышно пробормотал он.

— Бенедикт — очень умный и опасный преступник, — заметил Пратт. — Мы все купились на его трюки.

— Особенно я. И я точно знаю, каким образом он раздобыл мои отпечатки.

И Хорас рассказал Дане с Праттом о том, какое представление с ключами устроил Бенедикт у него дома в тот день, когда принес ему диск.

— Помните, вы говорили мне, Джек, что видели, как Бенедикт показывал фокусы на торжественном обеде в честь вручения призов Коллегии адвокатов?

Пратт кивнул.

— Я мало что понимаю в этом искусстве, но уверен: фокуснику ничего не стоило заменить мой ключ от дома похожим с виду, но которым нельзя было открыть дверь. И еще эти вещественные доказательства в багажнике моего «бентли»… Багажник был заперт, никаких следов взлома не наблюдалось, но у Кэрри был ключ от этой машины. Убив Кэрри, Бенедикт мог спокойно сделать дубликат и использовал этот ключ, чтобы открыть багажник.

— Наверняка так оно и было, — проговорил Пратт. — К сожалению, это всего лишь догадки. Однако у Даны есть план.

Хорас взглянул на девушку. Впервые за долгое время у Хораса Блэра появилась надежда на спасение.

— Я много чего узнала о Бенедикте, — начала Дана, — и поняла главное. Этот тип очень и очень умен. Теоретически знаю каждый его шаг на пути к тому, чтобы вас подставить, вот только доказать ничего пока не могу, поскольку Бенедикт осторожен и не забывает расставлять все точки над «i». Это и поможет нам заманить его в ловушку.

Глава 52

Чарльз Бенедикт проснулся с улыбкой на лице. Молоденькая пышная блондинка, делившая с ним постель ночью, была отлично натренирована содержательницей одного из притонов Николая, и благодаря ее стараниям он чувствовал себя одновременно опустошенным и удовлетворенным. Ничуть не меньше он был удовлетворен и тем, как продвигается его дело.

Тиффани Стар и Григория Карпинского на этой земле больше не существовало, так что на эту тему беспокоиться нечего. Он понятия не имел, обнаружили ли тело Эрнста Бродского, но ему было плевать. Главное, что ни один из этой троицы уже не сможет дать против него показаний.

Да и Хорас Блэр совсем расклеился, и это тоже хорошо. Его надменность произведет самое отрицательное впечатление на членов жюри присяжных, и свидетель из него будет просто никудышный. Тем временем сам Бенедикт сделает по ходу защиты несколько небольших, но роковых ошибок, которые непременно приведут к обвинительному приговору. Когда Хораса упекут за решетку за убийство Кэрри, об этом деле вскоре все позабудут, и тогда он, Бенедикт, будет в полной безопасности.

Чарльз сладко потянулся, поднялся с постели и пошел в ванную принимать душ, как вдруг звонил мобильник. Дисплей подсказал, что беспокоит его Джек Пратт. Отвечать на звонок ему не хотелось, он терпеть не мог этого надменного выскочку, но любопытство взяло свое.

— Привет, Джек? Что стряслось?

— Хорас хочет вас видеть, причем безотлагательно.

— А в чем дело?

— Он сам скажет. Когда сможете подъехать?

В голосе Пратта звучали жесткие нотки, и Бенедикт встревожился.

— Постараюсь успеть к девяти тридцати.

— Постарайтесь, — холодно бросил Джек и отключился.

Бенедикт принял душ, побрился и через час двадцать уже был в тюрьме. Сказал охраннику в приемной, что пришел к своему клиенту, и его тут же проводили в комнату для свиданий. Дверь открылась, и он увидел там Хораса Блэра, Джека Пратта и Бобби Шаца.

— Привет, Чарли, входи, — сказал Шац. Они с Бенедиктом были знакомы по Коллегии адвокатов, встречались на официальных мероприятиях.

Бенедикт не сдвинулся с места. Так и остался стоять в дверях, переводя взгляд со своего клиента на юристов и обратно.

— Что происходит? — спросил он.

— Я решил нанять мистера Шаца, отныне он будет защищать меня в суде, — произнес Блэр. Голос его звучал уверенно и твердо, и Бенедикт тотчас понял, этот человек уже не передумает. Особенно с учетом того, что рядом с ним находятся Пратт и Шац.

Чарльз выдавил кривую улыбку.

— Что ж, Бобби потрясающий адвокат. Буду счастлив выступить в роли помощника мастера такого калибра.

— Вы неверно меня поняли, — сказал Блэр. — В ваших услугах больше не нуждаются. Совсем. Мистер Шац займется всеми аспектами моей защиты.

— Что за дела, Хорас? Это из-за формулировки иска от стороны обвинения или из-за того, что тебя не удалось вытащить на поруки? Я ведь уже объяснял, суд обязан принять к рассмотрению любую формулировку стороны обвинения, а что касается предварительных слушаний, сам знаешь, какие там были приведены свидетельства. Если считаешь, что Шац справился бы лучше, то заблуждаешься.

— Вся проблема в опыте, — заметил Пратт. — Вы эксперт в делах определенного типа. Если бы речь шла о наркотиках, тут и говорить не о чем. Но у вас нет опыта в делах, связанных с убийством, а у мистера Шаца есть.

Бенедикт живо представил себе три тела в лужах крови, однако он тут же взял себя в руки и решил, что лучше всего распрощаться по-хорошему. Он проигнорировал высказывание Пратта и обратился к Блэру, подпустив в голос великодушия.

— Страшно жаль, что ты так настроен, Хорас, но уверяю, теперь ты в надежных руках. Хочу, чтобы ты знал: никаких обид с моей стороны. Желаю тебе только добра. Всего самого хорошего.

— Спасибо. Я ценю то, что ты для меня сделал, — ответил Хорас.

Но Бенедикт сразу почувствовал — эти слова бывшего клиента прозвучали неискренне. Что же произошло, что заставило Блэра отказаться от его услуг?

Бенедикт вызвал охранника, и все четверо, дожидаясь его, молчали. Как только тяжелые металлические двери закрылись за Чарльзом, руки его сжались в кулаки и он с трудом удержался от того, чтобы не врезать как следует по бетонным стенам, идя по коридору к выходу. Это все интриги Пратта, черт бы его побрал. Бенедикт был абсолютно в этом уверен. Некоторое время он размышлял о том, что неплохо было бы подкараулить этого гада в подземном гараже или вломиться к нему в дом и вышибить мозги, но он быстро отказался от этих идей, поскольку ничего от этого не выигрывал. Ему необходимо сохранять спокойствие и постараться трезво оценить ситуацию.

Все улики и вещдоки налицо и указывают на виновность Блэра. Шац, конечно, хорош, но, по мнению Бенедикта, этого было недостаточно для того, чтобы убедить жюри присяжных, что Хорас Блэр не убивал свою жену. Так что, скорее всего, поводов для особого беспокойства нет. Да, конечно, он теряет деньги, которые мог бы заработать на защите Блэра, зато сможет продолжать жить, не беспокоясь, что его вдруг арестуют за убийство Кэрри Блэр. Даже если Щацу удастся вытащить Хораса, копы и прокуроры все равно будут думать, что убил именно он. А если Блэра осудят, несмотря на все старания Шаца, никому и в голову не придет, что это он, Бенедикт, с самого начала старался провалить дело. Ко времени, когда Чарльз припарковался на стоянке за своим офисом, он был почти уверен: то, что его выгнали, в конечно счете, не так уж и плохо.

Бенедикт вошел в здание через боковую дверь. Уселся за стол, стал просматривать почту. Потом позвонил секретарше и спросил, есть ли для него сообщения.

— Звонил Роберт Карри по делу Эрнандеса, потом Мартин Шечер просил узнать о положении дел в «Рейнс». Ну, и еще из Сиэтла звонила какая-то женщина… Мира Блэкеншип.

— Блэкеншип? И что она хотела?

— Просила назначить ей встречу.

— По поводу чего?

— Она не сказала. И телефона тоже не оставила.

Бенедикт нахмурился. Это имя ему ничего не говорило. Что ж, ладно. Если эта Мира Блэкеншип пожалует, он все узнает от нее самой.

Глава 53

На следующий день после того, как Хорас Блэр отказался от его услуг, секретарша Чарльза Бенедикта удивила его, доложив, что звонит Бобби Шац.

— Привет, Бобби? Как дела? — приветливо спросил его Бенедикт.

— Хотел пригласить тебя на ленч.

— Вот как?

— Встретимся в «Венеции» в час? — спросил Шац, упомянув самый дорогой итальянский ресторан в округе Колумбия.

— А с чего это тебе понадобилось встречаться?

— Просто хотел обмозговать с тобой кое-какие детали дела Блэра.

— А твой клиент знает, что мы встречаемся?

— Нет. И я бы не хотел, чтобы он узнал, потому что он непременно разболтает Пратту, а Пратт, сам знаешь, скандальный тип.

Шац умолк. А когда заговорил снова, в голосе его звучали сочувственные нотки.

— Послушай, Чарли, я понимаю, как это неприятно, когда тебя вдруг увольняет клиент, и мне страшно жаль, что это с тобой произошло. На самом деле это Пратт настоял на твоем отстранении. Он, видите ли, возмущен тем, как проходили слушания, затаил на тебя злобу, убедил Блэра, что ты некомпетентен. А когда позвонил мне, я сказал ему, что дело Блэра тебе вполне по зубам и ты справишься. Но он все равно настоял, чтобы тебя отстранили.

Бенедикт специально выдержал паузу — пусть Шац думает, что он не уверен, стоит ли им встречаться. Но пообщаться с новым адвокатом был не против. Это даст возможность узнать о стратегии Бобби, выяснить, какими недостатками страдал его план защиты.

— Хорошо, Бобби. Договорились. Значит, в час, — с улыбкой сказал Бенедикт и разъединился.

Бобби Шац ждал его в отдельной кабинке ресторана, которую всегда резервировали для него по первому же требованию. Метрдотель проводил Бенедикта в дальний конец зала — здесь их с Шацем трудно было увидеть и подслушать. А потом так и застыл у стола в ожидании дальнейших распоряжений.

Бобби спросил Бенедикта, доводилось ли ему обедать в «Венеции» прежде.

— Нет, я здесь впервые, — ответил Чарльз.

— Тогда не возражаешь, если я сделаю заказ? — спросил Шац.

— Валяй.

Бобби заговорил с метрдотелем на беглом итальянском, затем попросил порекомендовать вино. Метрдотель призадумался на секунду, затем назвал марку. Бобби согласился, и метрдотель отошел.

— Тебе здесь понравится, — заверил Шац Бенедикта. А затем перешел к сути.

— У меня еще не было возможности подробно ознакомиться с делом, — сказал он.

— Завтра же вышлю тебе все материалы.

— Спасибо. Но, насколько я слышал, позиции у Хамады сильные.

— Согласен.

— Тогда почему бы тебе не намекнуть, какую ты выбрал линию защиты?

Принесли холодные закуски из овощей и морепродуктов и бутылку вина, и Бенедикт вкратце изложил, как, по его мнению, сторона защиты должна подавать это дело.

— И в чем же тут слабость твоей позиции? — спросил Шац, когда Бенедикт закончил.

— Если честно, не вижу. Имели место анонимные звонки и сообщения. Ты можешь заявить, что они выглядят подозрительно. Ну, и еще я особо подчеркнул на слушаниях, что трудно объяснить, как ключ оказался в могиле.

— Да, думаю, это очень умно, — согласился с ним Шац.

— Но все равно остаются вещдоки, найденные копами в багажнике. И еще это добрачное соглашение.

Шац подался вперед, понизил голос.

— Но ведь у них на руках нет этого добрачного соглашения, я имею в виду, настоящего документа. И это дает мне возможность попробовать развалить все дело. Ведь версия Хамады о мотиве преступления базируется на том, что Блэр убил свою жену, чтобы не отдавать ей двадцать миллионов долларов. Как они собираются это доказать?

Босса Рика Хамады, Рея Манкузо тоже беспокоил этот момент, факт отсутствия соглашения, но Бенедикт решил приберечь этот лакомый кусочек для себя.

— Барри Лестер даст показания о том, что Хорас поведал ему о мотиве, когда они сидели в соседних камерах, — сказал он.

— Ты только вдумайся, Чарли! Все, что якобы рассказал о соглашении Лестеру Блэр, было напечатано в газетах, подобного рода сплетни нельзя принимать всерьез. Я уже отправил одну свою ищейку покопаться в прошлом Лестера, и намерен заняться этим типом вплотную. Я даже думаю нанести обвинению один сокрушительный удар — потребовать, чтобы показания Лестера о добрачном соглашении не принимались к сведению судом, поскольку они являются зеркальным отражением газетных сплетен.

— Хамада может вызвать в суд Пратта повесткой и потребовать, чтобы тот предъявил соглашение, — сказал Бенедикт.

Шац улыбнулся.

— Да нет у него этого документа. Существуют всего две копии. Они не имеют права заставлять подсудимого Блэра свидетельствовать против себя, так что его копия исключается. А где Кэрри хранила свою, никто не знает. Так что Хамада облажается, если рассчитывает предъявить этот документ в суде.

— Что ж, тем больше шансов у защиты, — заметил Бенедикт.

— И не говори. Но если Хамада сможет доказать, что Блэр должен был выплатить жене двадцать миллионов долларов на той неделе, когда ее убили, Хорас может начать прикидывать, как бы поуютней обустроиться в камере для смертников.

Глава 54

Возвращаясь к себе в контору, Чарльз Бенедикт пребывал в прекрасном расположении духа. Еда в «Венеции» была действительно потрясающая, чего никак нельзя было сказать о линии защиты Блэра, выбранной Бобби Шацем. Нет, безусловно, Шац был одним из лучших, но даже великие боксеры, подобные, скажем, Мохаммеду Али, время от времени проигрывают, а талантливейшие питчеры [21] с позором проваливают игру. Если Шац в деле «Содружество против Блэра» будет придерживаться той тактики, о которой говорил, у него есть все шансы стать поверженным колоссом.

Бенедикт вошел в приемную и увидел женщину в очках, с коротко подстриженными черными волосами с проседью. Одета дорого, в строгий темно-серый брючный костюм, черную шелковую блузку, на шее классическое жемчужное ожерелье.

Бенедикт шепотом спросил секретаршу, что за посетительница к нему пожаловала.

— Это Мира Блэкеншип, — тоже шепотом ответила секретарша. — Пришла примерно час назад. Я сказала, что точно не знаю, когда вы будете, но она решила подождать.

— Так это она звонила на днях?

— Да.

— Сказала, по какому вопросу?

— Только сообщила, что информация эта конфиденциальная, и что она будет говорить только с вами.

Обычно Бенедикт оставлял посетителя, явившегося без предварительной договоренности, на растерзание секретарше, но один только вид этой мадам Блэкеншип говорил о том, что деньги у нее водятся, а деньги заслуживают уважительного отношения. И Бенедикт направился к даме. Блэкеншип поднялась из кресла. Адвокат изобразил самую приветливую из имевшихся в арсенале улыбок.

— Я Чарльз Бенедикт. Настолько понимаю, вы хотели меня видеть.

— Мира Блэкеншип, — сказала дама и протянула руку.

Бенедикт пожал ее.

— Чем могу помочь?

Женщина покосилась через его плечо на секретаршу.

— Вопрос довольно деликатный. Предпочитаю обсудить его там, где нас никто не услышит.

— Ну, разумеется.

И Бенедикт провел Блэкеншип к себе в кабинет.

— Я прилетела сюда из Сиэтла, как только услышала, — сказала Блэкеншип, когда Бенедикт затворил дверь.

— Услышали что?

— Что Кэрри Блэр убили. Я была в Азии, делала закупки. Должна была вернуться еще несколько недель назад, но задержалась. Отправила по электронной почте несколько сообщений, звонила, но миссис Блэр так и не ответила. Я очень расстроена. Я так рассчитывала на эту сделку. А вчера прилетела в Штаты и узнала, что миссис Блэр убита, а муж ее в тюрьме.

Бенедикт никак не мог взять в толк, о чем говорит эта дама.

— Не поймите меня неправильно. Кончина миссис Блэр — это, конечно, ужасно, но ведь речь идет о миллионах долларов. И мне хотелось бы знать, может, она оставила какие-то инструкции, или же мистер Блэр заинтересован, несмотря на его… — тут Блэкеншип запнулась в поисках подходящего слова, — нынешнее положение.

Словосочетание «миллионы долларов» сразу пробудило у Бенедикта интерес.

— Простите, а чем именно вы занимаетесь?

— О, извините. Я настолько расстроена, к тому же до сих пор не отойду от этого утомительного перелета… Я арт-дилер. У Мартина Дрейпера есть галерея в Сиэтле. Он продает, в основном, современные произведения искусства — ну, там стекло, полотна местных художников, некоторые из них уже завоевали признание. Но время от времени он получает заказы на приобретение азиатского антиквариата. А я как раз специализируюсь по восточным древностям. Я прожила в Азии несколько лет, у меня остались там хорошие связи. И когда клиент просит раздобыть что-то из этой области, Мартин обращается ко мне.

Блэкеншип умолкла, взгляд ее сфокусировался на чем-то далеком, чем-то таком, что могла видеть только она.

— Этот скипетр особенный, мистер Бенедикт. У Мартина нюх на такие вещи. Он сразу же мне позвонил, но должна признаться, ничем подобным мне прежде не приходилось заниматься.

— А откуда вы знаете Блэров?

— У них летний дом на Исла де Муэрте, это остров неподалеку от побережья штата Вашингтон. И вот как-то раз они зашли в галерею, подбирали предметы для интерьера. Ну, и выбрали несколько, из Японии и Китая. Так я с ними и познакомилась, через Мартина. Мистера Блэра я видела всего раз. Обычно в галерею заходила только его жена — ну, когда бывала в Сиэтле. И я консультировала ее, в случае если она интересовалась каким-то произведением в пределах моей компетенции.

Блэкеншип снова умолкла. Бенедикт ясно видел, она чем-то озабочена.

— В газетах писали, что вы представляете интересы мистера Блэра в суде, — сказала женщина.

Бенедикт кивнул. Его уволили, но это отстранение еще не было официально зафиксировано, так что с чисто формальной точки зрения он все еще оставался адвокатом Хораса.

— Скажите, он упоминал о скипетре?

— Не припоминаю. Может, вы расскажете об этом предмете поподробнее, чтобы я знал, что именно надо обсудить с мистером Блэром?

— Когда в 1453 году султан Мехмет завоевал Константинополь, он опасался, что Рим воспримет это как попытку обретения полной независимости и начнутся новые крестовые походы.

Бенедикт понимающе кивал, хотя понятия не имел, о чем толкует эта дамочка. В колледже они проходили курс всемирной истории, но было это давно, и он не помнил, заходила ли там речь о Константинополе. Чарльз только и знал, что теперь этот город называется Стамбулом и что там живут турки.

— Восточная православная церковь имела большое влияние на массы, — продолжила меж тем Блэкеншип, — а потому Мехмет призвал Геннадиуса, враждебного Западу, и попросил его стать первым патриархом Константинополя под исламским правлением. Геннадиус принял предложение, и тогда султан вручил ему золотой, усыпанный драгоценными камнями скипетр, как символ власти. Затем скипетр исчез, и лишь в 1922 году на базаре в Каире его случайно обнаружил некий Антуан Жирар, французский авантюрист. Жирар потратил много лет на установление подлинности этого скипетра. А потом его убили, а скипетр похитили. И вот недавно к нам обратился человек, который утверждал, что владеет этим знаменитым скипетром. Он оказался в затруднительном финансовом положении в результате неудачных капиталовложений, и был вынужден продать реликвию. И я сразу же подумала о Блэрах.

— Почему именно о Блэрах? Почему не о музее?

— Я могу быть с вами откровенна?