Кровь королей Цормудян Сурен
– И еще кое-что… – Олвин кивнул на свисавший с пояса Покойника нож.
Деранс Ментан сгорбился и повесил голову, стараясь не смотреть на еду. Он мог не смотреть, но от запаха деваться было некуда.
Позади послышались шаги. Олвин. Он обещал еды. Но когда накормит? Когда?!
Удар был столь неожиданным, что сердце едва не разорвалось. Стул рванулся под Ментаном, словно необъезженный скакун. Еще падая, клир почувствовал, как на голову натягивают мешок. И сразу стало невозможно дышать.
– Я же говорил: не лги мне, хранитель! Говорил?! – закричал Олвин, садясь на грудь клира и затягивая мешок вокруг шеи.
Ментан сучил ногами, дергался, мотал головой, тщетно пытаясь освободиться от мешка. Опальный вестник повернул голову и кивнул Шону Арчеру.
Тот держал нож наготове. Он схватил безымянный палец левой руки Ментана и стал медленно вводить острие под ноготь. Пленник, несмотря на нехватку воздуха, заорал и задергался еще сильней. Олвин ждал, когда страх удушья возьмет свое. Главное – не задушить. Острие ножа входило все глубже. Наконец Тоот сдернул мешок. Деранс судорожно наполнил воздухом легкие и снова закричал от боли.
– Хватит пока, – сказал Олвин.
Арчер убрал нож.
– Ты понимаешь, что сам виноват, хранитель?! Понимаешь?!
Тот не отвечал. Только дергался и кричал.
– Давай еще, – кивнул опальный вестник.
Острие ножа теперь погружалось под ноготь мизинца. Вопли усилились.
– Что нужно налить в чашу, хранитель?! Что?! Кровь?! Человеческую кровь?! Может, твою?!
– Не-е-ет!!!
– Тогда что, отвечай! Только ты можешь прекратить боль! От тебя это зависит! Отвечай!!! Что будет с камнями, если их прокалить?! Отвечай!
– Испортятся! Они испортятся – орал сквозь слезы Ментан.
– А что надо налить в чашу?! Кровь?!
– Ртуть! Драконью ртуть! Прекратите! Я все скажу!
Олвин кивнул Шону. Тот прекратил пытку.
– Что такое драконья ртуть? Говори. – Тон вестника снова стал спокойным.
– Ты же и так все знаешь, – простонал пленник.
– Ты понятия не имеешь, что я знаю, а что нет. Я могу задавать вопросы только для того, чтобы проверить твою честность. Давай, отвечай.
– Две… Две субстанции… У истых драконов, не пеших… в брюхе две субстанции. Драконья желчь и драконья ртуть. В пасти, на нёбе, протоки. Тоже два. Через них он выплевывает эти субстанции, и перед мордой дракона они смешиваются, образуя то самое пламя…
– Откуда тебе это известно?
– Трактат… Трактат сира Кристобаля Толбиака о драконах, писанный в семьсот тридцать третьем году от восхода второй луны… Там сказано все… И… была у меня книга о том, как пользоваться самописцем… Там отрывки из этого трактата… о драконьей ртути…
– Кристобаль Толбиак убил последнего дракона почти семь веков назад. Где же брать эту ртуть?
– Убил… но не последнего… Может, последнего в Гринвельде… но их тысячи… до сих пор…
– Где? – изумленно выдохнул доселе молчавший Карл Лысая Гора.
Лесной король тут же хлопнул его по плечу, чтоб умолк.
– Во второй чаше… – простонал Деранс.
– Во второй чаше? – нахмурился Олвин.
– Да… Вторая чаша Первобога… Второй мир… Это огромный материк за океаном Предела. Там драконов тьма… Небеса ими кишат.
– И как оттуда доставить ртуть? Как ее взять у дракона, чтобы он тебя не спалил?
– Великий магистр… Он давал нам драконью ртуть… А где брал, не знаю… Правда, не знаю… Все, что нам было положено знать, это как пользоваться самописцем…
Олвин задумчиво подошел к столику и сдернул последнюю тряпицу. Взял две лежащие под ней книги и показал пленнику.
– Книга о том, как пользоваться самописцем? – спросил Тоот.
– Да… – выдохнул пленник.
– А почему твой самописец пуст? Почему в нем не было драконьей ртути?
– Каждое полнолуние и два дня после него и каждое новолуние и три дня после него нам строго-настрого велено выливать из чаши ртуть.
– Зачем?
– Не знаю… Дайте воды… Но указание строжайшее, и мы его исполняем… Клиры не задают вопросов великому магистру… клиры исполняют его волю…
– А ведомо ли тебе, тупица, что магистр твой – предатель? Что книги эти написаны тайнописью колдунов Мамонтова острова? Откуда, по-твоему, Созомен Вульдегорн взял самописцы и книги?
– Это все добыча… Добыча, взятая в походе принца Горана и нынешнего короля Хлодвига на Мамонтов остров…
– Добыча?! – оскалился Олвин. – Наивный глупец!
– Слушай… Вестник… мы не задаем вопросов великому магистру… Ты знаешь это не хуже меня… Дай воды… И еды…
– А может, в книге написано, как эту ртуть приготовить алхимическим способом?! – заорал вдруг Олвин, и пленник вздрогнул.
Испуганно зажмурившись, Деранс молчал.
– Ты все еще пытаешься хитрить, глупый клир. Ты все еще думаешь, что хранишь свой обет и защищаешь честь ордена. Все еще не веришь, что великий магистр был изменником, а вовсе не я. Отвечай: только ли от истого дракона можно получить драконью ртуть?!
– Н-нет. Ее умеют делать алхимики. Но это страшная тайна…
– Для тебя самая страшная тайна, Ментан, в другом: какую новую пытку я придумал. Поступим так. И это твой последний путь к спасению.
Олвин подошел к трапезному столу и положил на блюдо немного обжаренной в яйце фасоли и хлеба.
– Взгляни сюда. Эй! Я говорю, взгляни сюда.
Пленник поднял голову.
– Слушай внимательно, клир. Когда ты напишешь точный, дословный перевод свитков, ты получишь это и кубок вина в придачу. Остальное – когда переведешь обе книги. И помни, ты понятия не имеешь, что в них я могу разобрать, а что нет. Может, я понимаю все, что там написано, а может – ни единого слова. Это будет проверкой на честность. И за тобой будут присматривать. Попытка разорвать подлинники обойдется тебе очень дорого. Невообразимо дорого.
– Д-да…
– Пойми, Деранс, я не желаю тебе зла. Так что если вынудишь меня, я буду злым вдвойне, ибо ты заставишь меня делать то, чего я не хочу. Понимаешь?
– Да… понимаю…
– Надеюсь, – кивнул Олвин.
– Карл, будь добр, присмотри за ним. Мы сейчас, – сказал Тоот, увлекая за собой Шона и Роберта.
Они снова оказались в соседней комнатке, на сей раз втроем.
– Как ты узнал, что эту ртуть умеют получать алхимики? – спросил Арчер, когда дверь закрылась. – В книге вычитал?
– Я и не знал. Сказал наугад. Подумал, что неспроста драконья ртуть так часто мелькает в письменах. Если бы там говорили лишь о том, что ее надо налить в чашу, то упомянули бы разок-другой. Я просто предположил, а клир подтвердил.
– Хитер ты, однако, – хмыкнул Шон.
– Боевой вестник, как-никак… Роберт, пергамент у вас найдется?
– Да, вестник. И чернила есть.
– Нет, чернила не годятся. Вдруг клир осмелится залить подлинник – надсмотрщик помешать не успеет. Есть ли у вас свинец?
– Свинец? – удивился Роберт. – Да, есть. Но для чего?
– Свинцовый стилус неплохо пишет без всяких чернил. Можно смастерить стилус из растертой в порошок жженой кости. Смешиваешь порошок с животным клеем, и готово. Такой стилус еще лучше, но делать его дольше. Да. Нужно, чтобы кто-то все время присматривал за клиром.
– Насчет этого не беспокойся, Олвин.
– Благодарю. Так, Шон.
– Слушаю. – Арчер скрестил руки на груди.
– Я не взял в цитадели магнетитовый стилус. Не знал. Расскажи еще раз про этот, как его… путевод…
– Компас.
– Да, компас. Это ведь магнетитовая стрелка на блюдце, так?
– Так.
– А какого эта стрелка размера?
Арчер растопырил ладонь и уставился на нее.
– Ну-у, чуть тоньше мизинца и вдвое длинней.
– Значит, если раздобыть такую стрелку, то она сгодится как стилус для самописца.
Олвин задумчиво потер подбородок.
– Почему бы тебе не выкрасть стилус из какой-нибудь цитадели? – усмехнулся лесной король.
– Второй раз не сработает. Новость о похищении клира наверняка обошла весь орден. Цитадели теперь настороже. Сунуться в любую – верная погибель.
– Ну хорошо, допустим, ты получишь стилус. Что дальше? У тебя нет драконьей ртути. А если достанешь и ее, то какой со всего этого прок?
Олвин улыбнулся.
– Быть может, мы сумеем получить ртуть, когда будет готов перевод. А прок… Смотри, в новолуние и полнолуние все цитадели должны сливать из чаши драконью ртуть. Для чего?
Лесной король задумался на некоторое время, но затем пожал плечами.
– Не знаю, какая-нибудь магия… полная луна и все такое?
– Но ты же не веришь в магию, – засмеялся Олвин. – Может, выливать ртуть надо потому, что в такие дни великий магистр получает послания? От его хозяев, колдунов Мамонтова острова? И клирам приказано сливать ртуть, чтобы они ненароком не прочли то, чего им знать не положено. Улавливаешь?
– Хм…
– А теперь вообрази: получив драконью ртуть и собрав самописец, мы будем читать переписку врагов. Мы же узнаем все их сокровенные тайны.
Робер и Арчер переглянулись. Звучало заманчиво.
– Но компас раздобыть нелегко, – вздохнул Шон. – Уж я-то знаю. Торнайцы хранят тайну надежно, никакими посулами их не соблазнишь. Они отдают компасы только Тассирии. Ведь Торнай подчиняется империи. Оттого-то тассирийские мореходы самые искусные.
– Не самые, – усмехнулся Олвин. – Самые-самые – это корсары Странствующего королевства.
Покойник фыркнул.
– Проще получить тассирийскую корону, нежели корсарский компас.
– Ладно. Сперва дождемся от пленника перевода.
Чуть позже, когда Роберт и Карл Лысая Гора направились в большую пещеру, чтобы выбрать толковых ребят для охраны пленника, а заодно распорядиться насчет пергамента и свинца, здоровяк шел позади предводителя и хмуро смотрел ему в спину. Похоже было, что Карла одолевают сомнения, говорить о которых он не очень-то хочет.
– Робб, – вымолвил он наконец.
– Да, дружище? – обернулся Роберт, продолжая идти.
– Послушай, мне надо тебе кое-что сказать.
– Так говори.
– Но тебе это придется не по нраву, Робб.
Лесной король остановился.
– Друг мой, у нас, кажется, есть обычай: каждый вправе высказать все, что его тревожит. Любые сомнения. На том и стоим, верно?
– Так-то оно так…
– И в чем же дело?
– Ответь мне, Робб, кто в нашем лесном братстве король? Ты или этот чужак Олвин? Сдается мне, что сейчас верховодит он.
– Карл, – вздохнул Роберт, – у нас нет королей. Этим прозвищем меня наградили деревенские простаки да лесные племена. А Олвин, может, и чужак. Но ведь все мы когда-то пришли в лес чужаками. Он отдал кучу монет в общий сундук, когда явился, и в цитадели вестников прихватил не меньше. Так какой же он чужак?
– Деньги, Робб, – малая плата за то, что вскорости лесным королем станут считать его, а не тебя. Подумай об этом, Робб, – посоветовал здоровяк.
Лесной король вздохнул.
– Хорошо, брат, я подумаю. И благодарю тебя за откровенность. Идем.
Глава 8
Человек в краю гигантов и отравленный болт
Оказалось, что караван среди прочего вез с собой немного коз и овец. Леон узнал об этом, когда стали разбивать лагерь у небольшого водопада. Слуги устанавливали шатры и разводили костры, ограждая их цепочками камней (в речке, текшей от водопада, их было с избытком). Парнокопытные ехали в той огромной телеге, что тянуло множество верблюдов. Всех коз и большинство овец отвели в загон, наспех поставленный впритык к каменной стене, с которой не так давно спустился караван. Несколько овец забили, тут же нарезав их мясо на кубики, которые отправились в наполненные крепким вином чаны.
– Когда же охота начнется? – ворчал Харольд Нордвуд.
Он то и дело точил и без того острый меч и вслушивался в диковинные звуки, доносившиеся из лесной чащи.
– Императорская охота – такое дело. – Фатис Кергелен изобразил сладкую улыбку. – На то она и императорская. Сначала слуги поставят лагерь. Потом – пир по поводу благополучного прибытия в земли пеших драконов. Потом – жертвоприношение богам с просьбой о благополучной охоте и не менее благополучном возвращении.
– Скука смертная, – поморщился рыцарь. – А ты сам чего слугам не помогаешь?
– В мои обязанности это не входит, господин.
Странно было смотреть, как слуги, вольные люди, таскают камни, возводят шатры, готовят яства для пира, а раб без дела прохаживается туда-сюда, сложив руки на выпирающем животе и спрятав кисти в широких складках рукавов.
Сквайр Брекенридж думал об ином. Он подолгу смотрел на восток, где они в последний раз видели огромных зверей, именуемых «шагающими горами».
– А эти исполины не придут сюда и не потопчут нас? – спросил, не выдержав, Кристан.
– Не беспокойтесь, молодой господин, – отозвался Фатис. – Костры уже разведены. «Шагающие горы», как и все пешие драконы, до ужаса боятся огня и дыма. Разумеется, любой дикий зверь опасается огня, но пешие драконы в особенности. В ту далекую пору, когда небеса нашего мира были наполнены ревом огнедышащих пастей и хлопаньем кожистых крыльев истых драконов, они чаще всего охотились именно на пеших драконов. В том числе и на свирепых хищников. Ведь пешие драконы – крупнейшие сухопутные твари. А большому куску рот радуется. Истые драконы бросались с высоты на пеших, изрыгая пламя. Они поджаривали добычу раньше, чем смыкали зубы на дымящейся плоти. И ужас перед этим пламенем передавался по крови из поколения в поколение. Оттого-то, покуда горят костры, ни один пеший дракон к лагерю не приблизится.
– Надеюсь, что все так и есть, – кивнул Кристан. – Это немного успокаивает.
– Вам не о чем волноваться, молодой господин. Все так и есть.
Тем временем весьма крупный вооруженный отряд во главе с Вимгарином Залманарри отправился сопровождать большую телегу куда-то на юг. В самой телеге устроилось до полудюжины слуг с приспособлениями для рытья.
– Куда это они? – полюбопытствовал Нордвуд.
– Пока телега не пропахла дымом, ее надо убрать подальше. Слуги сделают плоскую песчаную насыпь, на нее закатят телегу. Затем снимут колеса и стенки.
– И для чего все это?
– Телега сия, господин, предназначена для дракона. Они найдут подходящее место, куда нужно будет заманить чудище, и оставят там основание телеги.
Сир Харольд поморщился:
– Мудрено все у вас. Наша охота куда проще, и ража в ней поболе будет.
– Но у вас нет пеших драконов, – в очередной раз улыбнулся евнух. – Это не то же самое, что загонять кабанчика, уж поверьте.
– Можно подумать, ты в этом силен.
– Я читал разные книги…
– Ах, книги, – махнул рукой Нордвуд.
– В книгах, господин, есть все сущее, а также все вероятное и все невозможное. Они позволяют видеть дальше, чем могут глаза, слышать больше, чем могут уши, и знать больше, чем может разум.
– Как это? – с сомнением взглянул на раба Кристан.
– Посредством букв, молодой господин. Вы не представляете, на что способны две дюжины закорючек, расставленных на пергаменте определенным образом.
– Сестрица моя зато представляет, – тихо произнес Леон. – Любит она чтение. Только не заумное, как ты, а сказки. Про героев и любовь.
– Герои и любовь – это, конечно, сказки, – многозначительно покачал головой Кергелен.
Леону было грустно. Он тосковал по Инаре. А как вспомнил изумрудные глаза Элиссы, широко распахнутые, как руки для объятий, затосковал и по дому. По матери с отцом, по безобразному палачу Блэйду со скрипучим голосом, по древнему садовнику Мортимеру Фишу. Ну и конечно, по волчаре Вэйлорду. Не вспоминал он лишь о тупике на улице Роз, где прошло много вечеров в доме удовольствий мамаши Сиргаритки. Стыдно было за хмельные часы, проведенные на ложе с визгливыми блудницами. Несколько ночей, что они с Инарой смотрели на звезды, были стократ дороже всех былых похождений. Оттого не терпелось поскорей покончить с охотой и вернуться в Эль-Тассир. Но здесь, в охотничьем лагере, в мире пеших драконов всеми как будто овладела странная вялость. Вроде слуги и проявляли расторопность, но это ни на миг не приближало Леона к возлюбленной. Ведь охота еще и не начиналась. Даже отряд во главе с ниччаром Залманарри пока не скрылся из виду.
– Как же мы охотиться будем, если дымом пропахнем? – вопрошал тем временем Кристан Брекенридж.
– Видите водопад и пруд под ним? – указал кивком Фатис. – Всем причастным к охоте перед выходом надлежит совершить омовение. Затем облачиться в новые, особые одежды. И обмазаться прибрежной глиной из речки.
Раб присел рядом с молодым сквайром, глядя, как Нордвуд точит клинок.
– Мечи едва ли пригодятся на охоте, – сказал он после долгого молчания.
– Догадываюсь, – отозвался охранитель, которого тоже угнетало нетерпение, хотя едва ли так же сильно, как гринвельдского принца.
– Будем надеяться, что ни гапторы, ни драконьи львы сюда не пожалуют. Тогда не помогут ни мечи, ни арбалеты, ни гастрофеты [4].
Молодой Брекенридж уставился на раба.
– О чем ты толкуешь, Фатис? Драконьи львы?
– Да. Есть такие пешие чудища. Они меньше тиранодракона. Но опасней тем, что умеют устраивать засады. Тиранодракон огромен и могуч, но глуп. Он видит жертву и с воплями кидается на нее, круша все на своем пути. А драконий лев замрет в чаще и не шелохнется, пока жертва не окажется на расстоянии пары скачков. Тиранодракон считается королем пеших драконов. Но и у людей король часто бывает глупым и безобидным, в отличие от тех, кто менее заметен, но наделен умом.
– О глупых королях ты тоже в книжках вычитал? – рассеянно проворчал Леон, глядя в темнеющее небо. – И как это раб смеет произносить подобные речи?
– Я знаю, что вы не донесете на меня. А еще знаю, что вы предпочитаете откровенность подобострастию.
– Погоди-погоди, так твари могут прийти сюда? – перебил Кристан. – Ты же говорил, они боятся дыма.
– Драконьи львы боятся. Но есть в этом краю существа, которых дым не пугает. Гапторы. Они немногим выше человека, но опасней тиранодракона.
– Это чем же?
– Тем, что они очень умны, юный господин. Дым гапторов не страшит, поскольку их далекие предки редко становились жертвами истых драконов. Столь мелкая добыча не привлекала огромных крылатых тварей. А если дракон и замечал их, они умели от него уйти. И в охоте им нет равных. Даже драконий лев не может соперничать с гапторами. Они охотятся небольшими стаями, как волки. Только они гораздо терпеливее волков. Тиранодракон кидается на все, что шевелится, кроме разве что «шагающей горы». А гапторы могут целый день выслеживать жертву, оставаясь незамеченными. Они способны оценить жертву. Что делает лев, если видит буйвола и человека? Он выберет буйвола, ведь тот крупнее, а значит, сытнее. Гаптор же всегда выберет человека. Потому что понимает: человек опасен.
– Человек опасен? – удивился молодой Брекенридж. – Для него? Я что-то не пойму.
– Да, юный господин. Вы помните, что стало с могучим тиранодраконом на потешной травле во время пира? Помните, как люди закололи чудовище, перед которым трепещет все живое? Гапторы не терпят соперников. Они умны и скрытны. Они могут часами находиться в десяти шагах от вас, но вы их не заметите.
Кристан невольно уставился на ближайшие кусты, а раб тем временем продолжал:
– И передние лапы у гаптора развиты прекрасно, не чета скрюченным, чахлым ручонкам тирана или драконьего льва. Их когти с легкостью вспарывают кожу трирога. Прыжку их позавидует пума. И если гаптор дал вам себя увидеть, значит у вас за спиной другой гаптор уже занес свою лапу…
– Фатис, – негромко засмеялся сир Нордвуд, – хватит нагонять на мальчишку страх. Гапторы водятся далеко на западе. Здесь владения тиранодраконов. Ибо здесь обитают «шагающие горы», на которых охотятся тираны. Как бы ни был глуп тиранодракон, он не потерпит в своих охотничьих угодьях гапторов. И твои разумнейшие убийцы это прекрасно понимают. Нет их на сотни лиг вокруг.
– Вижу, сир Нордвуд, – хитро улыбнулся Кергелен, – вы хорошо подготовились к путешествию в драконий край. А вот вы, юный сквайр, неважно.
– Чего? – захлопал глазами Брекенридж.
– Плохо вы подготовились, молодой господин.
Харольд снова тихо засмеялся. А Кристан переводил непонимающий взгляд то на него, то на евнуха.
Ночь спустилась почти незаметно. В тени каменной стены сумерки и так царили большую часть дня. Кроме того, лагерь окружали непролазные чащи. В основном причудливые растения напоминали папоротники и хвощи, но были гораздо крупнее. Может, и не столь высокие, как корабельные сосны Абертинского леса или Волчьего мыса, но повыше гринвельдских дубов и кленов. Они тоже мешали свету проникнуть в небольшую долину, где расположились охотники. По-настоящему светло здесь бывало редко – лишь когда солнце стояло в зените.
На небе одна за другой зажигались яркие звезды. С закатом не пришел холод, как это было в Море Зноя. Здесь, в краю гигантов, ночь хранила дневное тепло, лишь немного разбавляя его приятной прохладой.
Леон выбрал место поровнее, разложил циновку. Бросил сверху набитый овечьей шерстью мешок и улегся, устремив взор в звездное небо.
– Леон, ты что же, снаружи спать собрался? – удивился Харольд Нордвуд.
– Хочу глядеть на звезды, – негромко отозвался принц и вздохнул.
Без нее звезды казались такими холодными. Но когда он смотрел на них вместе с Инарой, было тепло на сердце и спокойно на душе. И весь мир исчезал, оставляя им двоим вечность любви и бесконечность пространства.
Где-то далеко затихало раскатистое урчание «шагающих гор». Даже им требовался сон. Из чащи доносились новые причудливые звуки. Просыпались звери-полуночники. Заливались сверчки и кузнечики. Судя по звуку, здесь они были куда крупней, чем где бы то ни было. Мягко журчал водопад. Потрескивали поленья в кострах, изредка легкая дымка проплывала над головой, закрывая на несколько мгновений звезды.
Вернулся отряд императорского ниччара, без телеги. Слуги отвели верблюдов в стойло и положили им корма. Почти все разошлись по шатрам, и мир постепенно освобождался от звуков людской суеты, возвращаясь к первозданности. Леон словно оказался в райских кущах, в живописном саду, перед дворцом самого Первобога. Клиры говорят, что достойнейшие из праведников придут к Отцу богов на пир в честь своей смерти. И повезут их боги на своих колесницах. И сам бог Мартиан будет играть на золотой лютне и петь песню, которой встретит усопшего Арпелия. И бог ремесел и гостеприимства Инварин откроет ему сверкающие врата, которые сам выковал. И богиня Мия будет очаровывать его прозрачным нарядом, волнующим сердце полускрытыми прелестями. И вечно юная Юния встретит его радостными возгласами как брата. Она, наверное, похожа на Элиссу… И озорной Юлий начнет шутить, но совсем беззлобно, а бог воинских дел Октавиан подарит ему алмазный меч. И богиня плодородия и урожая Септица накроет роскошный стол. А еще есть Октиния, Новелла и Децимус… Они ведь тоже там будут? Только Феролин останется где-то в морской пучине.
Нет-нет, все не так… Райские кущи там, где Инара. Куда бы ни занесла судьба, лишь бы вместе с ней. Это и будет для него раем…
– Инара, – тихо проговорил заморский принц, чувствуя, как тяжелеют веки. – Инара, – шепнул он еще раз, прежде чем сон завладел им без остатка.
Мириады звезд кружили по ночному небу, словно играя в салочки. Но вдруг, будто дети на окрик родителя, вернулись на свои места и замерцали, издавая еле слышный, тонкий перезвон. Девичья рука поднялась к полной, непривычно большой луне и погладила ее кончиками пальцев. Лунный свет стал ярче и одновременно мягче. А извечно скорбный лик луны расплылся в улыбке.
Леон тоже протянул руку. Она ведь так близко. Он хотел коснуться ладони Инары. Но понял, что все же она далеко. Как странно… Он огляделся. Они стояли на двух одинаковых башнях. На самых вершинах. И башни эти уходили на мили вниз, пронзая перину облаков. Эти башни подпирали сам небесный свод. И можно было коснуться луны. Он потянулся и толкнул ночное светило к Инаре. Луна неторопливо поплыла в сторону любимой. Наложница улыбнулась доброй улыбкой и встретила луну нежной ладошкой. Толкнула назад. Но та вдруг поднялась еще выше.
– Леон, – тихо пропела Инара, – забери меня.
– Любимая, я не могу дотянуться, – с тяжестью в сердце ответил он.
– Мне холодно и страшно… – Она больше не улыбалась, на лице застыл страх.
– Милая, тебе нечего бояться. Я здесь! Слышишь?!
– Но между нами бездна, Леон…
– Но ведь наша любовь преодолеет любые расстояния, разве нет, Инара?
Девушка внезапно вздрогнула и обернулась.
– О боги!
– Что? Что такое, любимая?!
– Они идут убить меня! Леон!
Он уставился в бескрайнее небо позади нее. Но там ничего не было. Только ночь и мерцающие огоньки звезд.
– Никого нет, Инара! Мы здесь одни! Только ты, я и звезды!
– Они идут за мной, Леон! – Она подошла к самому краю и потянулась рукой к возлюбленному.
– Осторожней!
– Забери меня, мой принц! Мой лев, молю, защити меня!
Она тянулась все сильнее, и теперь только пальцы ног касались края башни.
– Осторожней, Инара!
Он сделал то же самое, потянулся к ней. Между их руками всего пара дюймов. Но эти дюймы непреодолимы!
– Мне страшно, Леон!
– Осторожней!!!
Она потеряла равновесие и сорвалась.
Читать бесплатно другие книги:
