Весеннее пробуждение Браун Т.
– Да, – кивнула Виктория, – я приехала за тобой. Ему необходимо с тобой увидеться. Он в плохом состоянии.
– О нет! – вскочила Пруденс. – Но ведь он поправится?
– Доктора считают, что да, но…
– Но – что?
Пруденс в ужасе замерла на месте. Что еще могло случиться?
Виктория замялась.
– Его ждет долгое восстановление. Как физическое, так и душевное.
Пруденс понимающе кивнула. Все образуется. Если она сможет находиться рядом с Эндрю, все будет хорошо. Он жив и, в отличие от многих солдат с легкими ранениями, его уже не пошлют обратно на фронт.
– Можно мне с ним повидаться?
– Да, поедем. Я не отпускала шофера.
Пруденс начала торопливо собираться, но ребенок внутри вдруг зашевелился – видимо, ему передалось беспокойство матери, – и ей пришлось остановиться.
– Ты в порядке? – с тревогой спросила Виктория.
Пруденс закусила губу и кивнула:
– Да, наверное.
Она застегнула пальто и плотно обмотала шею шарфом. Перед самым выходом из квартиры вспомнила о пудинге, вернулась на кухню и сняла кастрюлю с плиты. Надо будет передать Мюриэль и Кейти, что она не придет, чтобы не волновались. Разум еще проворачивал какие-то бытовые детали, но в сердце уже бушевало горе. Пруденс взяла сумочку, тщательно заперла дверь, хотя на самом деле ей хотелось в отчаянии колотить кулаками по стене, как бьющийся в истерике ребенок.
С напускным спокойствием она прошла вместе с Викторией к машине и забралась внутрь. Не менее спокойно задала все полагающиеся вопросы о ранениях и возможном выздоровлении Эндрю. Судя по всему, Виктория нашла Эндрю совершенно случайно, когда его привезли с полевого перевязочного пункта. Рана на ноге воспалилась, инфекция вызвала жар. Врачи думали, что он не выживет, но Эндрю выкарабкался. Как только он достаточно окреп для путешествия, Виктория договорилась об отправке в госпиталь и получила разрешение сопровождать раненого. В конце концов, речь шла о муже ее сестры. Последнюю фразу Виктория сопроводила улыбкой, но Пруденс нашла в себе силы лишь благодарно сжать ее руку.
Дорогу до госпиталя Пруденс помнила смутно, ей казалось, что с того момента, как она заметила глядящую в ее окна Викторию, прошло всего несколько секунд. Район, куда они приехали, показался знакомым, и в ответ на ее вопросительный взгляд Виктория кивнула:
– Тут поблизости жили Бронсоны. Помнишь, мы часто катались на велосипеде с их девочками?
Пруденс не забыла, но причина крылась не в детских воспоминаниях. И тут она вспомнила, почему район выглядит знакомым. Щеки залила краска стыда. Здесь она встретила Себастьяна после переезда в Лондон. После высказанной вслух обиды он поцеловал ее, а она позволила, несмотря на то, что уже была замужем за Эндрю. Больше подобного никогда не повторялось и не повторится. Если подумать, тот случай помог ей понять, как сильно она любит Эндрю.
Который сейчас лежит на больничной койке, без одной ноги.
Пока они шагали через превращенный в госпиталь особняк, Пруденс готовила себя к тому, чтобы не показывать перед мужем слабости. «Будь храброй, – твердила она себе. – Не дай ему разглядеть твой страх или то, как гнетет тебя мысль, что вскоре придется заботиться не только о новорожденном, но и муже-инвалиде». Ей просто хотелось показать Эндрю, как сильно она его любит и сожалеет о том, что ее поступок привел к таким ужасным последствиям.
Виктория проводила ее в помещение, которое, видимо, в свое время служило музыкальной комнатой или гостиной. Железные кровати и утки на фоне красно-золотых обоев выглядели кощунственно.
Но Пруденс уже не замечала ничего, кроме Эндрю. Она едва сдержала порыв с криком броситься к нему и вместо этого степенно подошла к кровати. Он лежал с закрытыми глазами, и у Пруденс защемило сердце при виде его изможденного лица. Тонкое одеяло скрывало крепкое тело, закаленное годами работы на ферме. Пруденс старалась не смотреть на пустое место, где должна была находиться нога. Ее собственные ноги подкосились, и она бессильно опустилась на колени рядом с низкой койкой. Нежно обвела пальцем вены на тыльной стороне кисти. Эндрю не пошевелился. Тогда она взяла его руку в свою и прижала к губам, мысленно умоляя мужа открыть глаза.
Тихие слезы текли по щекам и капали на постель, а Пруденс все ждала, глотая грозящие прорваться рыдания. Наконец Эндрю очнулся. Он обвел комнату невидящим взглядом и вдруг заметил жену. Когда-то сердце Пруденс завоевала доброта его карих глаз, еще до того, как она поняла, что любит его. И сейчас глаза оставались прежними, хоть и затуманенными болью и морфием. Эндрю заморгал, чтобы сосредоточить взгляд, и заплакал. Пруденс прижала его ладонь к своему мокрому лицу.
– Только погляди на нас, ревем как маленькие, – сказала она, пытаясь придать тону шутливый оттенок.
Эндрю покачал головой и слабо улыбнулся:
– Прости… за это. Такого мы не планировали.
Пруденс всхлипнула:
– Любимый, я только хотела, чтобы ты вернулся домой живым, и мой план ты исполнил.
– Я вернулся, но не целиком.
От его голоса, хриплого от горя и злости, у Пруденс свело желудок – настолько тяжело было его слышать.
Виктория поставила рядом с кроватью ширму, но та давала лишь иллюзию уединения. Пруденс внезапно поняла, что их разговор могут слышать другие раненые, и понизила голос:
– Твой разум и душа не пострадали, и у тебя остались две руки, чтобы обнять меня и нашего ребенка.
Она старалась говорить твердо и уверенно, но голос предательски дрожал. Эндрю пытливо всматривался в ее лицо, и Пруденс открыто встретила его взгляд. Он не должен знать, что жена перепугана и убита горем не меньше его самого.
Эндрю отвел взгляд и уставился в потолок:
– Ты когда-нибудь слышала об одноногом ветеринаре?
Пруденс сглотнула слезы:
– Любимый, тебе отрезали лишь часть ноги, и мы все решим, когда придет время. А сейчас тебе надо поправляться, чтобы не пропустить появление на свет маленького Горация.
При упоминании о ребенке взгляд Эндрю смягчился, что тут же отметила Пруденс. Если разговоры о будущем сыне приносят мужу облегчение, она использует их, чтобы вдохновить его на тяжкий труд, каким станет поправка и привыкание к увечью.
Веки Эндрю потяжелели, и Пруденс поняла, что визит его утомил. Она нагнулась и поцеловала Эндрю в лоб. По его лицу пробежал отблеск улыбки, и Эндрю нежно приложил ладонь к ее животу. На глаза Пруденс снова накатились слезы, но она быстро заморгала, чтобы сдержать их.
– Я вернусь, когда ты немного отдохнешь, хорошо?
Эндрю кивнул. На лице от усталости залегли морщины.
Виктория просунула голову за ширму, в ее глазах тоже стояли слезы.
– Доктор хочет поговорить с тобой до ухода.
Пруденс с любовью и благодарностью сжала руку Виктории. Слава богу, что Вик нашла Эндрю и позаботилась о нем. Иначе… Нет, Пруденс не позволила себе даже в мыслях представлять, что могло случиться.
Она послушно прошла за Викторией в небольшую гостиную. Ее оставили нетронутой после переоборудования дома в госпиталь. На стенах были синие обои с узором из белых бархатистых ирисов. Над камином из белого мрамора висело массивное зеркало в позолоченной раме. Камин украшали пышные драпировки из королевского синего бархата, и Пруденс поневоле задумалась, как в нем разводили огонь и при этом ухитрялись не поджечь весь особняк. Чопорная мебель в стиле французского Возрождения говорила не в пользу хозяев дома. Неужели они действительно увлекаются этой эпохой, подумала Пруденс, или просто пошли на поводу у дурного вкуса?
– Вот. – Виктория протянула теплую влажную тряпку. – Приведи себя в порядок.
– Неужели я так плохо выгляжу? – дрожащими губами улыбнулась Пруденс.
– Ах, Пру, ты при желании не сможешь выглядеть плохо. – Виктория склонила голову набок. – Ладно, сейчас ты похожа на выжатую швабру, но очень привлекательную.
Пруденс вяло засмеялась, и довольная Виктория отправилась на поиски врача. Оставшись одна, Пруденс подошла к позолоченному зеркалу и всмотрелась в свое отражение. На отекшем от беременности лице выделялись красные глаза и нос. Виктория покривила душой. Она выглядела ужасно. Пруденс промокнула лицо и подколола волосы, насколько это удалось без расчески. Дверь за спиной отворилась, и Виктория представила ее доктору Санборну, пожилому седоволосому джентльмену с серебристыми усами. Вместо белого халата на нем был расстегнутый черный пиджак, а поверх жилета тянулась старомодная цепочка от часов.
– Очень рад знакомству, милая. – Глаза доктора метнулись к животу Пруденс и тут же вернулись к ее лицу. – Прошу вас, садитесь. Мисс Бакстон, будьте добры, принесите мне и миссис Уилкс чая.
Они уселись в неудобные кресла перед камином.
– Приношу свои извинения за такой холод, – сказал доктор Санборн. – Нам постоянно не хватает людей. Обычно я стараюсь развести огонь перед приемом родных и посетителей. Горящий камин делает комнату намного уютнее, вы не находите?
Пруденс открыла рот, чтобы ответить, но доктор и не думал останавливаться. Слушая его бодрый отрывистый голос, она подумала, что этот человек вряд ли склонен к сантиментам. Ну конечно, ведь он привык иметь дело с рыдающими родственниками и не оставит ей шанса впасть в истерику.
– Помимо видимых глазу ранений, ваш муж также перенес весьма необычную лихорадку. Сначала мы думали, что причина кроется в инфекции голени – рана действительно ужасно воспалилась. Но даже когда мы промыли ее, странные приступы жара не прекратились. Единственное предположение, что он подхватил редкий вирус, о котором нам ничего не известно.
Пруденс облизнула мгновенно пересохшие губы и пожалела, что Вик долго не приносит чай.
– А сейчас все прошло? Я имею в виду лихорадку.
– Похоже на то. Приступов не наблюдается уже больше недели.
– А почему мне ничего не сообщили о его ранениях? – вдруг спросила Пруденс. – Я понимаю, что Эндрю пришлось оставаться во Франции, пока он был слаб для переезда, но ведь меня должны были известить?
– Вам следует спросить об этом мисс Бакстон, – пожал плечами доктор. – Возможно, учитывая ваше положение, она хотела сообщить вам лично.
Пруденс кивнула. Да, весьма похоже на Вик.
– А теперь позвольте перейти к ранениям вашего мужа. Я знаю, что сейчас вам трудно воспринимать это как удачу, но, поскольку он потерял лишь нижнюю часть ноги, коленный сустав остался полностью в рабочем состоянии.
Доктор расплылся в улыбке, будто преподнес рождественский подарок, но Пруденс непонимающе покачала головой:
– Я не знаю, что это означает.
– Это значит, что он сохранил способность сгибать ногу, миссис Уилкс. А если учесть последние достижения в протезировании, то он сможет ходить намного лучше, чем другие пациенты. Возможно, ему даже не придется пользоваться тростью после того, как он привыкнет к протезу. Конечно, он будет прихрамывать, но в целом его походка будет выглядеть естественнее, чем если бы ногу отрезали выше колена.
Пруденс и хотела бы разделить энтузиазм доктора, но была так напряжена, что смогла лишь кивнуть.
Впрочем, доктора Санборна вроде удовлетворила ее реакция.
– У него хорошие перспективы, но многое зависит от настроения. И к несчастью, мы уже много раз наблюдали, как потерявшие конечности ветераны впадают в уныние. Крайне важно поддерживать его боевой дух. До физического выздоровления еще долгий путь, поэтому не думаю, что ваш муж захочет в скором времени подбирать протез. По крайней мере, до марта точно. Когда он будет готов, ему сделают примерку.
Пруденс сделала глубокий вдох и попыталась переварить новости.
– Сколько он еще пробудет в госпитале?
– Давайте не загадывать вперед, договорились? Сложно сказать. Если все пойдет хорошо, я бы надеялся отпустить его домой к февралю. Перед выпиской его примет специалист. Не волнуйтесь, он получит лучшее лечение и уход, все уже устроено.
От внезапно изменившегося мира голова пошла кругом. Доктора, протезы, специалисты. Лечение будет стоить целое состояние. А сколько заплатит армия? И тут Пруденс осознала, что сказал доктор, и нахмурилась:
– Кем устроено?
Доктор Санборн недоуменно уставился на нее:
– Бакстонами, разумеется. Лорд Саммерсет прислал записку, где говорится, что все расходы за лечение Эндрю Уилкса следует направлять ему.
Пруденс задохнулась от потрясения. Грудь сдавило так, что стало трудно дышать. Она пыталась глотнуть воздуха, и доктор вскочил на ноги:
– Миссис Уилкс? Вам плохо?
Голова кружилась, и Пруденс вцепилась в ручки кресла, чтобы не упасть. Прикрыв глаза, она повторила упражнения, которые делала Виктория при приближении приступа астмы: досчитала до трех и сделала неглубокий вдох. Через несколько мгновений к ней вернулась способность дышать нормально. Встревоженный доктор держал ее за плечи.
– Все хорошо. Спасибо.
Неужели это правда? Что могло вызвать добрый жест со стороны человека, который вышвырнул ее из своего дома, словно она не более чем живое напоминание о семейном позоре?
Доктор с озабоченным видом сел в свое кресло:
– С вами уже случалось подобное? – (Пруденс отрицательно покачала головой.) – Понимаю, все это неожиданно, но, учитывая ваше положение, я начинаю беспокоиться. У вас есть кто-нибудь на примете, кто сможет помочь? Мисс Бакстон прекрасно бы подошла, но через неделю ей придется вернуться во Францию. Может, кто-то еще? – (Пруденс опять покачала головой.) – Когда вашего мужа выпишут из госпиталя, вам придется нанять сиделку. Иначе никак. Ей не обязательно находиться рядом с вами круглые сутки, но вам нужно заботиться о себе и отдыхать, миссис Уилкс, ради ребенка. Если хотите, пару раз в неделю я могу присылать одну из наших сиделок, а счет отправлю лорду Саммерсету.
– Нет, благодарю. – Пруденс подняла руку. – Я вспомнила, что есть человек, который сможет помочь.
– Очень хорошо, миссис Уилкс, – кивнул доктор. – Хотите заглянуть к мужу перед уходом?
С этими словами он поднялся. Пруденс поняла, что прием окончен, тоже осторожно встала и поблагодарила доктора Санборна. Вошла Виктория и проводила ее по коридорам в палату. Эндрю все еще спал. Она немного постояла, глядя на него. Раньше он всегда беспокойно спал, дергал ногами, ворочался, иногда даже разговаривал. Сейчас при виде бледного, исхудавшего лица с такими знакомыми добрыми чертами Пруденс вдруг отчетливо осознала, насколько все плохо. Она не могла заставить себя взглянуть на пустое место в ногах под одеялом. Руки затряслись, и Пруденс затошнило.
Она сглотнула, сделала глубокий вдох, потом молча кивнула Виктории и отвернулась. Ей не хотелось оставлять Эндрю в таком состоянии, но доктор был прав: нельзя забывать о себе. К тому же требовалось высказать Виктории несколько неприятных слов.
Глава четырнадцатая
Всю дорогу до машины Виктория без умолку болтала. Она знала, что стоит перевести дыхание, и Пруденс задаст ей взбучку, и даже догадывалась почему. Без сомнения, доктор Санборн сообщил ей, что дядя Конрад готов оплатить все медицинские расходы Эндрю, если их не покроет армия. Учитывая историю их знакомства, гордость Пруденс наверняка заставляла ее негодовать при мысли о благотворительности, несмотря на крайнюю необходимость. Поэтому Виктория продолжала бессмысленную болтовню, хотя сама ощущала ее неуместность – ведь они только что оставили Эндрю одиноко и беспомощно лежащим на больничной койке.
Хотя Виктория не обладала особыми познаниями о беременности, даже она видела, что Пруденс выглядит не слишком хорошо. Еще до того, как рассказала Пруденс об Эндрю, она заметила ее бледность и тени под глазами. Вряд ли беременным женщинам полагалось так выглядеть. С другой стороны, Виктория не могла похвастаться широким знакомством с ними. Большинство дам ее круга в ожидании ребенка после пятого месяца уже не показывались на людях.
Когда они садились в машину, Виктория краем глаза заметила, что Пруденс повернулась к ней и поджала губы, от чего ее рот превратился в прямую, некрасивую линию. У Виктории в голове мелькнуло сравнение с сердитым попугаем, но она тут же передумала делиться этим замечанием с Пруденс – вряд ли та оценит.
Поскольку Пруденс явно собиралась заговорить, Виктория поспешно спросила:
– Ты голодна? Может, заедем куда-нибудь пообедать? – И тут ее осенило, какой сегодня день. – Ах да, все же закрыто. Тогда хочешь, поедем к Кейти? Уверена, они не обидятся за опоздание. Особенно когда узнают… Нет? Ладно. Тогда поехали ко мне. – Она вскинула руку, чтобы предупредить возражения. – Нет, я больше ничего не желаю слышать. Тебя нельзя оставлять одну. Ты и так с ног валишься. Элинор и Сюзи должны быть дома. Устроим настоящий праздник. – Она завершила речь вымученной улыбкой.
Внезапно навалилась усталость, и Виктория откинулась на спинку сиденья. Ей сегодняшний день тоже дался тяжело. Две недели она почти не отходила от постели Эндрю, а когда сошла с корабля на английском берегу, только и думала о том, чтобы продержаться, пока не найдет Пруденс и не отвезет ее к мужу. Облегчение от наконец-то выполненной задачи вылилось в краткий прилив энергии, но он уже заканчивался, и на смену ему приходила глубокая усталость.
Виктория устроилась поудобнее и прикрыла глаза, надеясь, что Пруденс не станет ругать ее слишком сурово.
– Виктория?
Она приготовилась к худшему.
– Ммм?
– Спасибо, что привезла Эндрю домой.
У Виктории перехватило горло. Не открывая глаз, она протянула руку, и Пруденс с готовностью ее сжала.
– Не за что.
Остаток дороги они молчали. Виктория знала, что не стоит рассчитывать на забывчивость Пруденс или тешить себя надеждой, что все сойдет с рук, но сейчас Пруденс требовалась лишь ее поддержка.
В квартире было темно, но натоплено. После того как Виктория привезла Эндрю в госпиталь, она не заезжала домой, а сразу поспешила к Пруденс.
– Сюзи? – позвала Виктория. – Элинор?
Ей не терпелось, чтобы Элинор поскорее взглянула на Пруденс, дабы убедиться, что с ней все в порядке.
Из кухни в длинный коридор примчалась Сюзи. Круглые, как блюдца, глаза выделялись на узком лице. На ней было красное платье с короткими кружевными рукавами, а волосы зачесаны в более свободной манере, чем обычно.
– О, мисс Виктория! Я не знала, что вы приезжаете сегодня. Почему вы не предупредили, мисс?
Сюзи стрельнула глазами в сторону кухни.
Увидев взволнованно приплясывающую на месте служанку, Виктория догадалась, что причина не только в неожиданном приезде хозяйки. Но она так устала, что даже не пыталась разобраться, в чем дело.
– Я не знала, когда доберусь до дома. Сюзи, что происходит? Где Элинор?
– Мисс Элинор сказала, что после смены навестит мать, но долго у нее не задержится. Мы решили приготовить простой рождественский ужин, пикшу под белым соусом с картофельным пюре. Вам с Пруденс тоже хватит. Хотя прошу прощения, но у Пруденс такой вид, что ей лучше присесть.
Виктория обернулась. Сюзи оказалась права: Пруденс слегка покачивало.
– Идем в гостиную, – потянула ее за руку Виктория. – Сюзи, будь добра, разожги камин посильнее. Я поставлю чайник.
– О, мисс, не беспокойтесь. Я сама все сделаю. На вас тоже лица нет. Присядьте, а остальное предоставьте мне. Просто вы так неожиданно приехали, вот я и удивилась.
Виктория нахмурилась, но спорить не стала. Она действительно очень устала. Пока Сюзи хлопотала над Пруденс, Виктория рухнула в любимое кресло. Маленькая служанка накрыла ноги Пруденс пледом, принесла хозяйке одеяло. Виктория чувствовала, как начинает оттаивать. Когда речь заходила о прислуге, отец испытывал противоречивые чувства, но всегда хорошо им платил и относился как к членам семьи. Виктория следовала его примеру и, как и сэр Бакстон, ни разу не пожалела о своем добросердечии.
Сюзи растопила в камине жаркий огонь и скрылась на кухне, готовить чай.
– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила Виктория у Пруденс.
– Так, словно могу проспать целую неделю. Боюсь, что до дома сегодня не доберусь.
– Не волнуйся, дорогая. Подберем тебе что-нибудь из моих ночных сорочек, и переночуешь здесь, свободная кровать есть.
Пруденс кивнула.
– Почему ты так поступила, Вик? – неожиданно спросила она.
Виктория вздрогнула. А ведь она уже надеялась, что сегодня неприятного разговора удастся избежать.
– Я должна кое в чем признаться, – вздохнув, сказала она.
– Неужели? – фыркнула Пруденс.
– Сиди тихо и слушай. – Виктория нахмурилась. – Не перебивай.
– Не думаю, что в твоем положении стоит выдвигать требования.
Виктория сбросила одеяло. Внезапно ей стало жарко.
– Пойду посмотрю, почему Сюзи так долго не несет чай.
Она торопливо выскочила в коридор и замерла как вкопанная. Сюзи стояла в обнимку с каким-то мужчиной и целовала его со страстью, в которой прослеживался определенный опыт. Виктория непроизвольно открыла рот:
– Сюзи!
Служанка отскочила от мужчины, будто тот внезапно превратился в соляной столб.
– Прошу прощения, мисс Виктория. Я не знала, что вы сегодня приезжаете. – Она зажала рот рукой, словно сболтнула не то, и Виктория вопросительно подняла бровь. – То есть я хотела сказать: Гарету, мистеру Джонсону, негде встретить Рождество, а раз вы уехали и Элинор ушла, вот я и подумала, то есть… – Сюзи сложила перед собой руки и опустила голову. – Мне очень стыдно, мисс Виктория.
– И поделом.
– Тогда я откажусь от места.
При этих словах мужчина даже в лице переменился, и Виктория впервые обратила на него внимание, забыв на минуту о служанке. Он неловко вертел в руках кепку. Небольшого роста, чуть выше Сюзи, и старше ее лет на десять. Зато под взглядом Виктории он выпрямился и не опустил голову.
– Что вы можете сказать в свое оправдание, мистер Джонсон?
Он еще выше задрал подбородок и смело взглянул ей в глаза:
– Прошу прощения, что вошел в дом без вашего приглашения, мисс. Но я не жалею о том, что поцеловал Сюзанну, если вы об этом. Мы не сделали ничего дурного. Я люблю ее и готов жениться, но она все время отказывается. Говорит, еще слишком молода, чтобы понять, чего хочет, и не допустит, чтобы я решал за нее.
От удивления Виктория заморгала, и тут из гостиной выглянула Пруденс.
– Что происходит? – в растерянности спросила она.
Виктория взмахнула рукой:
– Спрашивай у Сюзи, я сама ничего не понимаю.
Служанка гордо представила своего ухажера, и Викторию снова поразило его самообладание в таких неловких обстоятельствах. Гаррет повернулся к ней:
– Я бы не хотел, чтобы Сюзанна потеряла из-за меня место, мисс. Моя семья живет в Йоркшире, и Сюзанна не хотела оставлять меня на Рождество в одиночестве. Она всего лишь проявила доброту.
– Я не собираюсь увольнять Сюзи за это, хотя было бы лучше, если бы она не сочла нужным вас прятать. Просто я думала, как мне с ней повезло и что без нее мы как без рук.
Впервые в голубых глазах мужчины промелькнуло негодование.
– Подозреваю, что вы поступите, как и все богатые дамы: просто найдете себе другую служанку. Но мне пора.
Он кивнул Пруденс и Виктории и сжал руку Сюзи:
– Увидимся в среду вечером, как всегда.
Сюзи кивнула, и он ушел.
– Так вот чем ты занята в выходные? – накинулась на нее Виктория. – Ах ты, хитрая лиса!
Сюзи попробовала скрыть улыбку, но попытка не удалась. Она явно гордилась своим кавалером. Засвистел чайник, и Сюзи погнала девушек в гостиную.
– Идите отдыхайте, я принесу чай и печенье. Вы же с ног валитесь.
Когда они снова уселись в кресла, Пруденс тут же перешла в наступление:
– Ты хотела сделать признание.
Виктория вздохнула. Все равно рано или поздно придется все рассказать.
– Когда ты попросила меня обратиться к Колину, я не стала этого делать. Я пошла к дяде Конраду.
На лице Пруденс мелькнула боль, и Виктория почувствовала себя несчастной.
– Почему?
– Потому что никто не заказывает симфонию у флейтиста. В таких случаях обращаются к дирижеру. Дядя Конрад обладает связями и властью, каких Колину не увидеть еще долгие годы. Я знала, что ему ничего не стоит организовать перевод Эндрю, а вот Колину это вряд ли бы удалось.
Пруденс опустила взгляд на свои руки:
– Ох, Вик. Ты же знаешь, что он обо мне думает.
– А ты знаешь, что думаю я. Ты – Бакстон. И дело не только в воспитании, хотя нас растили одинаково. В тебе столько же фамильной крови, сколько и во мне.
– Мир устроен совсем по-другому, – покачала головой Пруденс. – По крайней мере, твой.
Ее слова отдавали горечью, и Виктория подошла к Пруденс, опустилась на колени рядом с креслом и обвила ее руками.
– Это не мой мир, и он меняется. Ты сама это знаешь. Дядя Конрад купил Ровене аэроплан. Какие еще доказательства тебе нужны?
Пруденс всхлипнула и засмеялась одновременно.
Виктория посмотрела на нее снизу вверх:
– Пру, он даже не задумался. Сказал «да, конечно». И когда я написала ему о ранениях Эндрю, в ответном письме он попросил отсылать ему все счета, которые не оплатит армия.
Пруденс уставилась на огонь, и Виктория молча наблюдала, как играют на ее красивом лице отсветы пламени.
– Что мне делать, Вик? Все так изменилось.
– Ты будешь любить мужа и ребенка и заботиться о них в меру своих возможностей. Все будет так же, как если бы с Эндрю ничего не случилось. Тебе не следует торопить события, как и всем нам.
Виктория подумала о Ките, воюющем где-то на чужой земле. Вспоминает ли он о ней? А если его действительно отправили в тыл врага, как она боялась с самого начала? Если с ним что-нибудь случится? Сообщат ли его семье? И соизволит ли миссис Киттредж известить ее? Сердце заныло от тревоги. Она так и не получила ответа на свое письмо и ужасно волновалась. Обычно Кита трудно было упрекнуть в излишней молчаливости. Виктория сжала руку Пруденс и неожиданно взмолилась от всего сердца: «Господи, пусть с ним все будет хорошо. Даже если он возненавидит меня до конца жизни и никогда больше словом не обмолвится. Лишь бы он был жив. Прошу тебя, пусть те сказанные в пылу ссоры слова не станут последними».
Ровена стояла перед мистером Дирксом. Она знала, что выглядит ужасно, но не хотела тратить время на то, чтобы привести себя в порядок. Хотя, возможно, и следовало бы. Всю ночь она провела, согнувшись в три погибели в аэроплане, а когда рассвело и наступил ясный погожий день, подняла самолет в воздух и долетела до завода. Одежда на ней измялась и так и не просохла, волосы спутались.
Мистер Диркс бросил на нее один взгляд и с ходу принялся отчитывать:
– Вы хоть представляете, как мы волновались, когда Альберт совершил посадку, а вы так и не объявились? Я уже собирался высылать людей на поиски. О чем, черт побери, вы думали?!
Она сделала глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие. Не было никаких сомнений, что именно так Диркс разговаривал со своими подчиненными мужского пола.
– Я выполняла свою работу, а она состоит в том, чтобы переправить сюда «BE2» в целости и сохранности. Так получилось, что я взлетела с опозданием после Альберта, и он, вероятно, проскочил грозу. У меня не осталось иного выбора, кроме как приземлиться и переждать ее на земле. – Ровена вскинула бровь. – Или вы предпочли бы, чтобы я рискнула и повела аэроплан в непогоду?
Налившееся кровью лицо мистера Диркса сливалось с рыжими волосами, а вена на виске, казалось, вот-вот лопнет.
– Не дерзите мне! Где вы провели ночь?
– В аэроплане, где же еще. Гроза разгулялась не на шутку, и я не смогла найти укрытие. Да и что мне было делать? Появиться в сочельник на пороге незнакомых людей и попроситься на ночлег? Не говоря о том, что тогда пришлось бы бросить дорогой самолет без присмотра на несколько часов.
Диркс насупился, и Ровена с трудом сдержала улыбку. Она знала, что ее разумные объяснения вызывают у него раздражение, а потому скрестила руки на груди и принялась ждать ответа. Неожиданно для себя она обнаружила, что ситуация ее забавляет.
– Ладно. Отправляйтесь домой встречать Рождество. Вы заслужили отдых, да и моим нервам не помешает покой.
Ровена наклонила голову и дерзко улыбнулась:
– А вы не собираетесь похвалить меня за то, что поступила правильно?
– Нет! – рявкнул мистер Диркс. – И веселого Рождества.
Она засмеялась и вытянула перед собой руки:
– Я в полном порядке, видите? Неужели нам больше не нужно переправлять аэропланы? Зачем тогда вы отсылаете меня домой?
Мистер Диркс с размаху стукнул кулаком по столу:
– Почему вы не можете просто сделать то, что вам велят? Я уже говорил, что дам вам пару выходных. Все, разговор окончен. Я отвезу вас домой, чтобы вы встретили Рождество с семьей. Увидимся послезавтра, тогда и поговорим об аэропланах!
Ровена отдала честь, и он с ворчанием подхватил пальто и сумку. Должно быть, Диркс собирался провести праздники с Уэллсами. Ей хотелось узнать, отпустят ли Джонатона домой на Рождество, но она не стала спрашивать. Это не ее дело, и не важно, что Джон сгоряча наговорил на той улице в Брайтоне.
Она устроилась поудобнее в «роллс-ройсе» мистера Диркса и прикрыла глаза. Мысль о небольшой передышке казалась манной небесной. К тому же тетя Шарлотта и дядя Конрад будут волноваться, если она не появится к рождественскому ужину. Дорога займет около четырех часов при условии, что мистер Диркс второпях не проколет шину. Она едва успеет привести себя в порядок к столу.
Ровена проснулась через пару часов и спросонья не сразу поняла, где находится. Должно быть, мистер Диркс останавливался, чтобы накрыть ее одеялом. Несмотря на выстуженный изнутри автомобиль, Ровена не замерзла.
– Я думал, вы решили превратиться в Спящую красавицу, – пробурчал он.
– Где мы? – спросила Ровена, оглядываясь.
Солнце висело низко над горизонтом, и машина ехала вдоль голых, залитых закатным солнцем холмов.
– Примерно в часе езды от Кембриджа. Уже недалеко.
Ровена потянулась и потерла лицо. Каждая косточка протестовала против проведенной в аэроплане ночи, да и сон на заднем сиденье автомобиля не прибавил сил. Волосы прилипли к щеке, и Ровена с уверенностью могла сказать, что еще ни разу в жизни не обходилась так долго без щетки и зубного порошка.
Мистер Диркс протянул ей флягу и сэндвич с сыром:
– Я не догадался захватить с собой воды, но бренди поможет утолить жажду. Немного алкоголя пойдет вам на пользу, только не говорите дяде и тете.
Ровена сделала долгий глоток и чуть не задохнулась от крепости.
Читать бесплатно другие книги:
