Убийство с первого взгляда Макнил Фергюс

25

Пятница, 10 августа

Какой-то козел занял его законное место. Харленд едва не захлебнулся от ярости, вцепился в руль и надавил на газ. Машина рванулась вперед и проскочила мимо дома. Не хватало еще терять время на поиски свободного пятачка! Наконец ему удалось отыскать просвет на противоположной стороне улицы, и инспектор с трудом втиснулся, колесами на тротуаре, позади огромного белого фургона. Выключив двигатель, он немного посидел в ожидании, когда перестанет бешено биться сердце и успокоится дыхание, а с глаз спадет кровавая пелена. Все это такая ерунда. Не стоит обращать внимание.

Харленд запер машину и устало побрел по Стэкпул-роуд, разглядывая выходящие на улицу окна квартир. Сквозь щелки в неплотно прикрытых шторах он видел отдыхающих на диванах людей, разноцветное мерцание телевизионных экранов. Дошел до соседского участка и окинул взглядом веселенький сад, в котором яркие розовые цветы были аккуратно посажены вокруг большого куста с красными листьями. Пространство же перед домом инспектора напоминало заброшенный бесхозный пустырь, на котором сорная трава пробивалась прямо через щели между плитками дорожек. Маленькие кустики, росшие вокруг, зачахли без ухода и погибли. Впрочем, за растениями всегда следила Элис, а он не знал, как это делается, да и не имел желания.

Харленд отпер дверь, вытащил из почтового ящика пачку рекламных брошюр и буклетов, раздраженно смял их в кулаке и прошел в дом. Эта навязчивая реклама словно насмехалась над ним, напоминала, что дом стоит пустой.

Правда, пустым он не был.

Элис по-прежнему присутствовала здесь, находилась в каждой комнате. Обычно он пытался отвлечься от невеселых размышлений, сосредотачиваясь на работе, — задерживался в управлении допоздна и так уставал, что не мог думать ни о чем ином, кроме как о сне. Иногда предавался похабным мыслям о других женщинах. Но присутствие Элис ощущалось всюду — веселая и печальная, нетерпеливая и робкая, она заполняла собой дом. Она будто бы постоянно протягивала ему руку, но Харленд не мог и никогда уже не сможет дотронуться до нее.

Он тяжело вздохнул и опустил ключи в вазочку. В полной тишине металл громко звякнул о фарфор. Харленд прошел на кухню.

Ему говорили, что со временем станет легче, что боль постепенно утихнет. Но этого не происходило. Да, он научился находить в себе силы и справляться с горем и отчаянием, просто заставлял себя не думать об Элис, выбросить ее из головы. Но он не был глупцом. И не имело значения, как называли многомудрые ученые мужи свои теории, — все равно в лучшем случае он сознательно себя обманывал, а в худшем — предавал Элис.

Харленд взял в холодильнике пиво и закрыл дверь кухни. В свое время Элис прикрепила на дверь на магнитике маленькую фотографию, на которой были запечатлены они вдвоем. Харленд остановился и печально уставился на снимок — двое довольных жизнью людей улыбались ему из далекого прошлого. Фотография, он это хорошо помнил, была сделана в Девоне, куда они уехали на уик-энд. Они шли по тихому пляжу, совместная жизнь их только начиналась, и столько всего еще ожидало впереди… Проклятье! Он сделал глубокий вдох, немного успокоился и посмотрел на Элис: ее длинные светлые волосы в солнечном свете казались золотыми, на губах играла улыбка, в глазах застыло озорное выражение. И рядом он сам, хохочет над какой-то ее шуткой. Головы их склонились друг к другу, и они бесконечно счастливы. Как же он сейчас завидовал самому себе прежнему и как же ненавидел того человека, в которого превратился. Элис была бы разочарована.

Харленд отвернулся от снимка, прогоняя воспоминания, подошел к кухонному столу и принялся рыться в ящике в поисках открывашки. Даже здесь было столько мелких предметов кухонной утвари, которыми он никогда не пользовался; они словно лежали ему назло, специально, чтобы его помучить. Харленд закрыл глаза, понимая, что убежать от прошлого не удастся. Не сегодня, по крайней мере.

Ему срочно требовалось подышать свежим воздухом. После нескольких секунд борьбы с замком он открыл дверь черного хода и вышел в маленький внутренний дворик. Там он тяжело опустился прямо на ступеньки, зажег сигарету и, привалившись к дверному косяку, стал бороться с подступающими слезами.

Не здесь. И не сейчас. Нужно выкурить сигарету и выпить пива, чтобы успокоить нервы.

Так он сидел в полном одиночестве и наблюдал, как зажатая между пальцев сигарета медленно превращается в пепел. В самые тяжелые минуты Харленд, бывало, задумывался: а не лучше ли было бы, если бы они вообще не встретились? Боль и горечь утраты переносить было невероятно тяжело, а будущее вдруг оказалось лишено всякой надежды. Ему повезло найти женщину, быть с которой ему предназначалось самой судьбой, но он ее потерял. Теперь все лучшее, все светлое кануло в прошлое, и осталась только глухая тоска. Снова Харленда охватило ужасающее чувство вины, и он с отвращением отбросил прочь дурные мысли. Они были его недостойны.

Из одного из соседних двориков прилетел аппетитный запах барбекю. Он слышал веселые голоса, но не мог разобрать слов. С тяжелым вздохом Харленд поднялся на ноги и вернулся в дом, чтобы приготовить ужин.

На самом деле есть не хотелось, но пришлось себя заставить. Это было своего рода уступкой — пускай и неохотной — памяти Элис. Приготовить что-нибудь, что понравилось бы ей. Иными вечерами занятия стряпней помогали убить время, давали возможность отвлечься от горьких дум. Но сегодня это не сработало бы. Харленд решил ограничиться тем, что разогрел пищу в микроволновке, и, пока она остывала, включил телевизор. Доносящиеся с экрана голоса кое-как развеивали гнетущую тишину, но Харленд не обольщался: впереди его ожидала тяжелая ночь.

Позже, прибрав со стола и вымыв посуду, он стоял в коридоре возле лестницы и смотрел на темный лестничный пролет. Он чертовски устал, но это была та усталость, прогнать которую не помог бы и сон. Подниматься не хотелось, но Харленд все же положил руку на перила и заставил себя пойти наверх. Постеленный на втором этаже толстый ковер, некогда такой уютный и домашний, теперь совершенно заглушал звуки шагов и еще больше усиливал ощущение пустоты и одиночества. Харленд постоял в нерешительности перед закрытой дверью спальни и медленно повернул ручку.

Дверь бесшумно открылась внутрь, и он вошел в осиротевшую навсегда комнату. Лучи неяркого закатного солнца проникали в спальню через кружевные тюлевые занавески, когда-то выбранные Элис, и освещали край заброшенного супружеского ложа. На полу лежали длинные тени.

Все здесь оставалось так же, как прежде: висит в гардеробе одежда, на прикроватном столике расставлена косметика и средства по уходу за кожей, рядом с настольной лампой на книжке, которую она читала, стоит маленькая красивая шкатулка с драгоценностями. Он настойчиво отвергал все предложения помочь разобрать вещи покойной жены, потому все здесь осталось, как было при Элис. Но не все. Зеркало «украшала» уродливая паутина трещин — дело рук Харленда, когда он в ту ночь вернулся в пустой дом. С тех пор он ни разу не спал в этой комнате.

Здесь присутствие Элис ощущалось намного сильнее, и значительно сильнее было чувство безвозвратной потери. Когда он приходил на кладбище, приносил на могилу цветы, все было по-другому, он был каким-то отстраненным, и казалось даже, будто это произошло с другим, незнакомым человеком. А в спальне… В ней Харленд разговаривал с женой, оплакивал ее…

Одеяло было на ощупь мягким и теплым — совсем не похоже на то, которым он укрывался, когда спал внизу на софе. Он медленно прилег на свою сторону кровати и достал сложенную под подушками ночную рубашку Элис. Повернулся лицом вниз, крепко зажмурил глаза и погрузил лицо в мягкую шелковистую ткань. Запах ее тела и волос, ее одежды всегда успокаивал Харленда, дарил чувство уюта, но даже этого удовольствия он оказался теперь лишен; он лежал и понимал, что не может вспомнить ее запах. Свернувшись клубочком, Харленд зарылся головой в подушки, протянул руку на другую половину кровати, будто хотел обнять супругу…

И зарыдал.

26

Среда, 15 августа

— Как наши дела, Грэхем? — спросила Джин.

Харленд сидел, сложив руки на коленях, и глядел на бежевый ковер. Сегодняшний визит не был похож на предыдущие: пропало обычное нежелание общаться с психотерапевтом, осталась только огромная усталость и покорность, как будто силы окончательно покинули его. Он поднял взгляд на Джин и выдавил тусклую улыбку. На женщине сегодня был простой серый пиджак, юбка до колен и лакированные туфли; бесцветные волосы собраны сзади в пучок. Глаза их на мгновение встретились, и сразу же Харленд снова уставился в пол.

— В последнее время… было трудно, — запинаясь, признался он. — Эти несколько недель…

Джин спокойно смотрела, как он выжимает из себя слова, помолчала и негромко сказала:

— Да, последний раз мы встречались несколько недель назад. Может быть, расскажете мне, что происходило в это время?

Харленд сделал вдох, постарался успокоиться, потом кивнул:

— Я пропустил несколько сеансов. Прошу меня простить.

— Ничего страшного, — успокоила его Джин. — Просто расскажите, как ваши дела.

Харленд откинулся на спинку кресла.

— Как на качелях: то вверх, то вниз, — начал он, умолк и покачал головой. Притворяться не имело смысла. — Причем в последнее время — вниз. Не знаю — может, мне просто нужно больше спать, но меня все раздражает, и я с трудом могу сдерживать свои чувства.

Он посмотрел на Джин, желая, чтобы она заговорила сама. Ему же говорить сегодня было трудно.

— Вижу. — Джин села прямо и положила блокнот на красивое колено. — У вас последнее время были проблемы со сном?

— Да, было несколько тяжелых ночей.

— Вы снова не можете заснуть?

Харленд поднял глаза и кивнул.

Врач сделала запись в блокноте, потом склонила голову и внимательно посмотрела на инспектора:

— И почему вы бодрствуете?

Разве это не понятно?

— Я много думал об Элис. Часто вспоминал ее.

Он почувствовал, что должен быть очень осторожен со словами, чтобы не сказать лишнего и не подойти к опасной черте.

— Это ясно, — покачала головой Джин. — В какое время суток вы больше всего о ней думаете?

— Обычно вечером, — пожал плечами Харленд. — Когда я прихожу домой, бывает, что все и не так плохо, но вот ближе к ночи…

«…становится все хуже и хуже».

— В последние пару недель вы думали о ней чаще?

Он кивнул, глядя в пол, и ничего не прибавил.

— Так, — протянула Джин. Помолчала и спросила: — Как вы думаете, что могло послужить к этому толчком?

Харленд сгорбился:

— Я заснул в нашей постели. — Заколебался, потом вздохнул и уточнил: — В нашей старой постели.

Джин оторвалась от своих записей:

— Обычно вы спите в другой комнате?

— Да.

Не нужно усложнять — надо говорить как можно короче. По некоторым причинам ему не хотелось рассказывать врачу о том, что ночует он на софе в гостиной.

Джин положила блокнот на стол и, сцепив руки, склонилась над столом:

— Почему вы оказались там, в вашей старой постели?

Харленд отвлекся от созерцания ковра. Внезапно он ощутил себя голым и беззащитным.

— Не знаю. Думаю, мне просто нужно было почувствовать, будто она рядом.

— Хорошо, — кивнула врач. — И что случилось?

— Я лег на кровать и, должно быть, уснул… — Он испустил тяжелый вздох. — Я видел сон об Элис.

— Вы помните этот сон?

— Угу.

— И можете мне рассказать?

— Мы были вдвоем, на лугу среди высокой травы… развлекались, так сказать…

— Развлекались?

Харленд низко наклонил голову, словно пытаясь получше припомнить сон.

— Мы занимались любовью, — выдавил он наконец.

— Понимаю.

Харленд крепко зажмурился. Он очень надеялся, что Джин не заметила его смущения, что она не сможет представить, как он проснулся и в первые секунды не понял, где находится и что произошло, как удивленно озирался в поисках Элис, пока ему не открылась ужасающая истина. Он не хотел, чтобы врач знала, как он сел в постели и безутешно разрыдался, обнаружив, что в трусах у него липко и тепло. Это было уже слишком: такое унижение вдобавок к понесенной потере.

Его снедали стыд и страх. Только не молчать, нужно срочно что-то сказать, продолжить разговор.

— Может, мне нужно просто пить меньше кофе, — предположил Харленд со слабой улыбкой.

Несколько секунд Джин молча рассматривала его своими большими голубыми глазами.

— Скажите, Грэхем, после кончины Элис у вас были с кем-либо сексуальные контакты?

Она все знает!

Да, она в точности догадалась, что произошло, но по крайней мере давала ему возможность представить ситуацию в более выгодном свете.

— Нет, — тихо ответил Харленд.

С удивлением он обнаружил, что обсуждение этой темы вызывает у него приятную дрожь. Возможно, ему просто стало немного легче, оттого что он приоткрыл личные тайны перед другим человеком? Или же его возбуждает сам факт разговора о сексе с женщиной? Джин, несомненно, была хорошенькая. Глядя на ее стройные ножки, Харленд с ужасом ощутил, как его охватывает вожделение.

— Нет, — еще тише повторил он, — я ни с кем не встречаюсь.

Его раздирали внутренние противоречия, но Харленд усилием воли подавил дурные мысли, как прежде он справлялся с нежелательными эмоциями.

Просто закопай их поглубже, лиши доступа кислорода, и они задохнутся.

Он сжал зубы и заставил себя выдержать пристальный взгляд психотерапевта.

— Хорошо, Грэхем, — произнесла она после длительного молчания. — Были ли со времени нашей последней беседы какие-то еще значительные события, о которых мы могли бы поговорить?

И самое тяжелое оказалось позади. Последующие вопросы Джин касались других тем — работы, питания, физических упражнений, — так что оставшаяся часть сеанса прошла для Харленда без проблем.

Однако, пока он сидел за столом врача и, глядя на висящие за ее спиной часы, считал минуты до конца встречи, внутри его стало нарастать странное чувство раздражения, неприязни. И в отличие от недавней похоти, побороть эти ощущения было невозможно.

27

Четверг, 16 августа

Харленд вошел в комнату для совещаний. Настроение у него с самого утра было отвратное и вряд ли в ближайшее время могло улучшиться. Он поставил кружку с кофе на стол, подошел к окну, поглядел на проезжающие по улице машины и рассеянно подумал, хватит ли у него времени, чтобы сбегать вниз и выкурить сигарету. Раздумья его прервал скрип открывающейся двери. Харленд обернулся: вошел сержант Поуп, а за ним Мендель. Инспектор вздохнул, обогнул стул и уселся на свое место.

— И с какой целью у нас эти посиделки? — фамильярно поинтересовался Поуп, раскрыв записную книжку и глядя на двух других полицейских поверх очков.

— Анализ хода расследования убийства в Северн-Бич, — негромко сообщил Харленд. — Кроме того, с нами хочет переговорить суперинтендант.

— Должно быть, что-то серьезное, — задумчиво протянул Поуп.

Мендель перехватил взгляд инспектора, но промолчал. Оба хорошо знали, как все будет происходить, но изменить ничего не могли.

Блейк явился, когда часы пробили десять. Он ворвался в комнату, стремительно прошел к своему месту во главе стола и уже выдвинул стул, но садиться не спешил.

— Доброе утро, — поприветствовал он присутствующих, словно только что их заметил. — Все собрались? Да-да, вижу. Хорошо.

После этого он наконец сел, наклонился вперед и положил сцепленные руки перед собой на стол.

— Итак, — начал суперинтендант. — Я пристально следил за этим делом об убийстве в Северн-Бич на протяжении последних нескольких недель и думаю, сейчас настало время сесть и откровенно побеседовать о том, где мы находимся в нашем расследовании и какие нам видятся перспективы.

Харленд слушал эту тираду, а сам не спускал глаз со стоящей перед ним кружки кофе. Правильнее было бы сказать: откровенно побеседовать о том, какие перспективы видятся Блейку.

— Грэхем подробно информировал меня о ходе расследования, но я подумал, что было бы полезно собрать вас всех и всем поговорить. — Суперинтендант замолчал, посмотрел всем по очереди в глаза и холодно улыбнулся. — Джеймс, может быть, вы начнете?

— Сэр? — Мендель привстал со стула.

— Мне интересно услышать вашу точку зрения, — пояснил Блейк. — Как, по-вашему, продвигается дело?

— Ну, — начал Мендель, быстро посмотрел на инспектора и тут же перевел взгляд на суперинтенданта, — история, конечно, странная. Поначалу казалось, что тут нет ничего необычного, все стандартно: у приятеля девушки поехала крыша, и он ее… Еще я предполагал: может, все произошло случайно, что это дело рук какого-то извращенца. Хотя, если по-честному, я в это никогда до конца не верил.

Поуп при этих словах неодобрительно посмотрел на коллегу, но промолчал, и Мендель продолжил:

— В общем, так это выглядело вначале, но потом все изменилось, когда мы идентифицировали тот ключ как пропавший с места убийства в Оксфорде.

— Продолжайте, — попросил Блейк.

— Ну, — пожал плечами Мендель, — когда мы связали два этих преступления, прежние теории уже больше не подходили. Мы вели розыски в разных направлениях, но не нашли ничего общего между двумя жертвами, и, принимая во внимание расстояние между Северн-Бич и Оксфордом, вполне вероятно, что убийца откуда-то не из здешних мест.

Харленд слушал сержанта и нервно постукивал носками туфель по полу. Он начинал потихоньку приходить в ярость. Какого черта задумал Блейк? Чего он хочет добиться, так в открытую копая под него, Харленда? Ведь этому напыщенному идиоту и так уже все известно. На хрена выслушивать по второму разу?

— Затем мы узнали про убийства, совершенные в Брайтоне и Хэмпшире, — продолжил Мендель. — И опять не удалось обнаружить никакой явной связи с другими жертвами, за исключением «сувенира», который в каждом случае переходил от одной жертвы к другой.

— «Сувенир», говорите? — пробормотал Блейк, не поднимая глаз. Все его внимание было сосредоточено на кончике указательного пальца, который выписывал на столе колечки. — Какое-то странное вы выбрали определение.

— Выходит, что так, сэр. — Мендель быстро взглянул на инспектора и пожал плечами. — Так или иначе, похоже, что мы столкнулись с чем-то большим, чем просто единичное убийство. Оно может оказаться связанным с неизвестно сколькими еще нераскрытыми убийствами. И мы находимся, можно сказать, в самом выгодном положении с точки зрения хронологии событий.

— Я, кажется, опять вас не понимаю.

— Я хочу сказать, что некоторые подобные случаи произошли несколько месяцев назад. Наш — один из самых последних. Собственно говоря, нам известно лишь об одном более позднем — это убийство в Хэмпшире.

— Понимаю, — задумчиво покивал головой Блейк. — Спасибо, Джеймс.

Харленд посмотрел на шефа, и внезапно до него начало доходить, что же сейчас на самом деле происходит. Суперинтендант вынудил Менделя сформулировать те шаткие позиции, на которых они находились, а теперь в игру включится Поуп и начнет мутить воду.

— Рассел?

— Да, сэр? — откликнулся тот и преданно уставился на шефа.

— А что вы думаете об этом деле?

— Оно оказалось очень непростым, — начал вещать Поуп. Он оперся локтями о стол, явно наслаждаясь вниманием аудитории. — Поначалу все факты указывали на то, что мы имеем дело с неудавшейся попыткой изнасилования или с чем-то подобным. В дельте Северна уже случалась пара похожих происшествий, поэтому логично было разрабатывать эту гипотезу.

Харленд заскрежетал зубами, глядя, как Блейк одобрительно кивает. Ничего путного из этого выйти не могло.

— Ключ, который обнаружили на теле Викки Сазерленд, похоже, указывал на связь, существующую между нашей жертвой и мужчиной, которого убили в Оксфорде, — продолжал Поуп. — Полицейские в Темз-Вэлли теперь полагают, что их случай может быть также связан с делом о трупе, вынесенном волнами на берег в Брайтоне. Ну а Менделю действительно удалось обнаружить среди вещей, находившихся при недавно убитом в Хэмпшире мужчине плеер, принадлежавший мисс Сазерленд.

— И каков же ваш вывод? — поинтересовался Блейк.

— Сэр, все эти случаи могут являться делом рук одного человека. Возможно, мы имеем дело с серийным убийцей, но мне кажется, нам не следует зацикливаться на этой версии. Мы не должны делать поспешные выводы.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что, если нечто, принадлежавшее одной жертве, потом всплывает в другом месте, это вовсе не означает наличия прямой связи. — Поуп оглядел остальных сидящих за столом. — Я хочу сказать, что украденный у одной из жертв предмет вполне мог оказаться впоследствии у другой жертвы, и такая ложная связь между двумя преступлениями способна увести нас в неверном направлении. Не подумайте, будто я утверждаю, что в нашем случае все было именно так, — я просто предостерегаю от слепой веры в одну-единственную версию.

Мендель протестующе затряс головой:

— Да, конечно, это очень правильно: не делать поспешных выводов, не зацикливаться на одной версии, но «сувениры» — наша единственная реальная зацепка в этом деле. Нам необходимо понять их значение. И мы обязательно должны выяснить, есть ли в цепочке следующее звено, что-то, образующее связь с очередным убийством.

— Если оно вообще будет, это следующее убийство, — буркнул Поуп.

Со своего места во главе стола суперинтендант безмятежно наблюдал за пикировкой сотрудников. Харленд с недовольным видом отвел взгляд. Все происходило именно так, как спланировал этот старый мерзавец! А Поуп, не задумываясь, сыграл свою дурацкую роль.

— Разрешите мне сказать? — негромко попросил Блейк, и за столом моментально воцарилась тишина. — Я благодарю вас, джентльмены, и думаю, для всех очевидно, что, пока у нас есть несколько версий для разработки, дело это остается очень непростым, и нам, возможно, потребуется еще раз проанализировать все имеющиеся факты, для того чтобы наилучшим образом провести расследование и вычислить преступника. Мы не можем полностью игнорировать гипотезу о том, что наш убийца все же может быть из местных, и нам необходимо показать, что мы предпринимаем все возможные усилия, чтобы…

Он сделал многозначительную паузу, быстро взглянул на каждого из сидевших за столом, потом откинулся на спинку кресла и посмотрел на часы на противоположной стене.

— В то же время я не отвергаю и вашу версию, связывающую это преступление с недавним убийством в Хэмпшире, так что, вероятно, сейчас именно тамошняя полиция должна находиться на переднем крае расследования.

Харленд едва не подскочил на стуле.

«Какого черта?» — подумал он, а вслух сказал:

— Прошу прощения, сэр, но именно мы связали воедино все эти случаи. Мы обнаружили связь нашего убийства с тем, что было совершено в Оксфорде, а сержант Мендель высказал догадку, которая помогла обнаружить плеер у мужчины, убитого в Хэмпшире. — Слова лились из него потоком, оставалось только контролировать себя и не сорваться на крик. — А до того времени это были просто три не имеющих отношения друг к другу нераскрытых преступления.

Но, еще не закончив пламенную речь, Харленд уже понял, что проиграл.

Черт, как глупо!

Блейк снисходительно посмотрел на него, — так почтенный родитель глядит на нерадивого дитятю, — вздохнул и сказал:

— Грэхем, я немного знаком с ходом расследования. Я внимательно изучаю ваши отчеты, — подчеркнул он, — и понимаю, сколь значительные усилия приложили ваши люди в ходе расследования. И я это ценю.

Он помолчал и, убедившись, что дальнейших возражений не последует, продолжил:

— К сожалению, людские ресурсы, имеющиеся в моем распоряжении, ограниченны, а впереди у нас будут и другие дела, также требующие к себе внимания.

— Сэр, — воскликнул Мендель, всерьез обеспокоенный тем, что им фактически затыкают рот.

Но Блейк поднял в предупредительном жесте руку:

— Я просто хочу сказать, что нам, вероятно, придется основательно подумать и правильно расставить приоритеты на ближайшие несколько недель. — Голос суперинтенданта звучал неторопливо и размеренно, а слова казались разумными и убедительными. — Хороший генерал ввязывается в те сражения, которые может выиграть, но я всецело уверен, что нам еще придется проявить настойчивость и упорство, если мы хотим добиться успешного завершения расследования этого дела.

Он по очереди одарил подчиненных твердым взглядом.

— Посмотрим, как будут развиваться события в ближайшие недели. Я понимаю, что необходимо провести еще ряд изысканий, уточнить имеющуюся информацию, — так что давайте подождем, не всплывут ли какие новые важные факты, а дальше я уже переговорю с ребятами из Хэмпшира. Но как бы там дальше ни было, я хочу, чтобы вы все знали: вы исключительно хорошо потрудились над этим делом. Мне приятна мысль о том, что именно наше управление первым обнаружило связь между этими нераскрытыми преступлениями.

Ублюдок уже говорит о расследовании в прошедшем времени…

Харленд низко опустил голову. Его душили гнев и в то же время чувство досады на самого себя за проявленную глупость.

Когда суперинтендант покинул комнату, из всех троих лишь Поуп выглядел удовлетворенным.

— Одну минуту, сэр, — виновато произнес Джош, споласкивая чайник.

— Не торопись, — пробормотал Харленд.

Он не спеша вошел в кухню и привалился к стене. Потер виски, потом запрокинул голову и уставился невидящим взглядом в потолок. Так он и стоял некоторое время, слушая, как бежит из крана вода, как щелкнула кнопка включения электрического чайника и тот тихонько зашумел. Со вздохом он отлепился от стены и направился к раковине, чтобы выплеснуть из кружки кофейную гущу.

— Джош, планы на сегодняшний вечер не поменялись?

На пороге, прислонившись к двери, стояла констебль Ферт.

Молодой полицейский повернулся к ней, смущенный:

— Что ты хочешь сказать? Вроде бы ты говорила про завтрашний день.

— Нет. — Женщина выпрямилась и немного раздраженным голосом сказала: — Сегодня. Я специально сделала пометку, чтобы напомнить тебе.

Джош нахмурился и уставился в пол:

— Вот черт!

— Эй! — Ферт подошла ближе и попыталась заглянуть ему в глаза. — Так ты идешь или нет?

— Я не могу, — пробормотал Джош. — Я обещал Мэри, что свожу ее сегодня на вечеринку на борту яхты «Текла». Готов поклясться, ты говорила, что фильм будет завтра.

Ферт вздохнула и смерила его испепеляющим взглядом:

— Джош, да смилуются над нами Небеса, если ты когда-нибудь станешь детективом.

Харленд непроизвольно улыбнулся и обернулся к двери. Констебль встретилась с ним взглядом, и лицо ее смягчилось.

— Простите, сэр.

— Ничего страшного. — Он подошел к Джошу и похлопал его по плечу: — Одним людям требуется много времени, чтобы стать детективом… — он усмехнулся, — а другим нужно столько же времени на приготовление чая. Верно, Джош?

Молодой человек с опаской поднял голову, кивнул и пробормотал:

— Да, сэр.

Ферт собралась уходить, но остановилась в нерешительности и задумчиво уставилась на Харленда.

— Нас тут собралось несколько человек — хотим сегодня вечером съездить в развлекательный центр «Уотершед», — объяснила женщина. — Там будет специальный показ «Грязного Гарри», и есть лишний билетик. Если вы, конечно, заинтересуетесь.

Харленд оперся о стол.

«Спасибо, но…»

Он собирался сказать «нет». Это была автоматическая реакция на все предложения коллег и друзей провести вместе время, — после смерти жены он не переносил подобные мероприятия, — но что-то во взгляде Ферт его остановило.

Ведь в этом нет ничего особенного — просто дружеское приглашение из разряда тех, что делаются сплошь и рядом.

— Сэр? — Ферт вопросительно приподняла бровь.

— Ну… — Он вдруг отчетливо представил ожидающий его пустой дом и сказал: — Если вы не против, то я согласен.

— Здорово! — Лицо ее засияло. — Фильм начинается без пятнадцати восемь. Мы встречаемся примерно в семь у «Питчера и Пьяно». Знаете, где это?

Конечно, Харленд знал — это место находилось в десяти минутах ходьбы от его дома.

— Да-да, — кивнул он Ферт.

— Превосходно! Тогда увидимся там.

Она повернулась к двери и едва не врезалась в Менделя.

— После вас, мадам! — Сержант театральным жестом воздел руки кверху и посторонился, чтобы пропустить женщину к выходу.

— Извините, сэр. Спасибо.

Мендель подождал, когда она выйдет, потом неспешно прошествовал к раковине, взял чайник и взвесил его в руке. Убедившись, что воды хватит на троих, он одобрительно кивнул Джошу, перевел взгляд на инспектора и в изумлении приподнял брови.

— Чему, черт возьми, вы улыбаетесь? — спросил озадаченный сержант.

Когда Харленд и Ферт вышли из маленького кинозала на идущую вдоль берега дорогу, дул ветер и стало заметно прохладнее. Остальные из их компании шумно вывалились следом в темноту, прилагая усилия, чтобы стоять прямо на качающейся плавучей пристани. Лишь кое-где на воде сверкали одинокие огоньки. Харленд полез в карман в поисках сигарет.

— Так, — возвестил Грегг и посмотрел на часы, — сейчас без четверти десять. Перехватим где-нибудь по кружечке пивка?

— Только не здесь, — заявил Джеймисон, молодой коренастый сержант из участка в Саутмиде. Он с печальным видом взглянул на расположенный рядом бар, в котором было полно народу, и пояснил: — Мне неохота весь вечер проторчать в очереди.

— А как насчет «Страуса»? — спросила его подружка Кирсти, занимавшая должность полицейского общественной поддержки. У нее были вьющиеся рыжие волосы и сильный бристольский акцент. — Он недалеко отсюда, но там значительно спокойнее.

— Я согласен, — кивнул Грегг. — Идемте.

Он повернулся и стал пробиваться между группками людей и выставленными на улицу переполненными столиками.

Харленд остановился. Он с мрачным видом пытался прикурить, сражаясь с дующим с моря ветром, однако пламя зажигалки плясало и никак не желало поджечь сигарету. Остальная компания уже двинулась следом за Греггом, а Ферт задержалась и с растущим изумлением наблюдала за тем, как инспектор крутится в разные стороны и натягивает на голову куртку, чтобы зажечь эту треклятую сигарету.

— У вас все в порядке? — спросила женщина.

Без привычной формы, в кожаной куртке и линялых джинсах, она выглядела совсем по-другому. На футболке Харленд заметил надпись — что-то на французском, что он не смог разобрать.

— В такие дни курильщикам приходится нелегко, — вздохнул он, потом сложил ладони лодочкой, щелкнул зажигалкой один раз, второй и наконец с третьей попытки смог зажечь сигарету. — Понимаете, о чем я?

Женщина усмехнулась, и они бок о бок направились следом за коллегами.

— Люблю я это место, — сказала она, глядя через металлическое ограждение на покрытую мелкой рябью бухту. — Здесь показывают множество классных фильмов, которые практически невозможно увидеть в обычных кинотеатрах.

— Знаю, — кивнул Харленд. — Я сам частенько там бывал. Правда, последний раз ходил уже около года назад. Но мне всегда нравился этот кинотеатр. Там более спокойная, непринужденная атмосфера, чем во всех этих многозальных киноцентрах.

Они повернули налево и медленно зашагали по широкому пешеходному мосту Перо. Шаги их отдавались гулким металлическим эхом над темной водой пролива.

Ферт чуть склонила голову на бок, будто прислушивалась, а потом обернулась и посмотрела на оставшийся позади кинотеатр.