Смерть Британии! «Царь нам дал приказ» Ланцов Михаил
От автора
Уважаемые читатели, вы держите в руках шестой – заключительный том романа с рабочим названием «Александр», повествующий о приключениях нашего с вами современника в не очень отдаленной древности (в XIX веке).
Кто он, наш герой? Сирота, потерявший всех своих родных в детстве и выросший в детском доме. Старший прапорщик ВДВ. Орденоносец. Ветеран первой Чеченской войны, демобилизованный по увечью, потерявший обе ступни на мине… Простая и суровая судьба. Она сломала многих, лишив их веры в себя и перспектив в жизни. Но Александр не только не опустил руки после выхода калекой на «гражданку», но даже напротив – смог достигнуть немалых успехов в горниле «девяностых» и «нулевых». Его бизнес, все-таки не переживший несколько разборок с бандитами, оставил после себя вполне приличную сумму денег. А его упорство, ум и трудолюбие подарили ему два высших образования (мировая экономика и отечественная история) и огромный кругозор, в том числе в вопросах, которые непосредственно не касались его работы. Развивалось у него также и любопытство, критический ум и гибкость мышления, так как задачи, с которыми он сталкивался, простыми не назовешь. Все это не так уж и мало. По крайней мере, таким «букетом» мало кто может похвастаться из наших с вами современников.
Впрочем, главная особенность его характера и сознания заключалась в необычной для его ровесников психической организации. Дело в том, что Александр не вынес из своего детства тот прекраснодушный гуманизм, человеколюбие и индифферентную нерешительность, что цвели пышным цветом в душах многих людей поздней советской эпохи, по какому-то чудовищному недоразумению считаясь непременными чертами характера любого хорошо воспитанного и культурного человека. Наш герой оказался на удивление неразборчив в методах и средствах, да и сострадание испытывать оказался не приучен ни к себе, ни к другим людям. Из-за чего выглядел нередко этаким упорным и подслеповатым носорогом, который мрачно и неумолимо шел к намеченной цели. Какой? Странной, страшной и необъяснимо притягательной… той, которая не раз посещала каждого из нас. Ведь согласитесь, что вечным огнем греет душу многих идея о том, чтобы пусть и не в нашем мире, пусть где-то в другой сборке пространства и времени, но добиться превращения его Родины во что-то безмерно великое. Кроме того, слишком сильно самолюбие Александра уязвило падение Советского Союза, переживаемое им как личное поражение. Слишком больно и тошно ему было от созерцания того мракобесия, что закрутилось в последующие годы… Ведь на его глазах рушилось все то, что строили огромными усилиями его предки. Отцы, деды, прадеды… Недоедая. Недосыпая. Отрывая от себя все самое лучшее для того, чтобы их детям жилось лучше. Ему больно и стыдно за происходящее вокруг. Но что лично он мог сделать, когда вся страна тряслась, будучи охваченной лихорадочной страстью к «джинсам и кока-коле», потеряв всякие жизненные ориентиры и сгорая в огне нарастающего духовного и нравственного разложения?
Вот на этой-то волне нашему герою и сделали предложение, от которого тот не смог отказаться, начав тем самым новый жизненный путь юного Александра Александровича Романова, будущего Императора Российской империи Александра III с «прошивкой» из будущего. Путь долгий и непростой, по пояс в крови. Путь длиной в пятьдесят четыре года, с 10 марта 1855 года по 10 марта 1909 года. Путь к своей мечте, ради которой он был готов на все.
Post scriptum. Дабы не тешить различные злобные натуры, хочу отметить, что в этом фантастическом романе все выдумано автором, а любые совпадения случайны.
Пролог
21 октября 1876 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец
Уже пятые сутки шел мелкий мерзкий дождик, превративший практически все и вся в одну сплошную кашу. Серое небо надежно скрывало землю от скудного осеннего солнца и создавало эффект непонятной сумрачности. Как будто не день на дворе, а раннее утро или поздний вечер.
Александр задумчиво смотрел на то, как капли, стекающие с крыши, отбивают приглушенный, неспешный ритм о подоконник. Он был полон печали и скорби. Вчера по глупой случайности ушел из жизни его настоящий друг и верный соратник – Николай Иванович Путилов. Единственный человек в этом чуждом ему мире, с которым он мог общаться честно, искренне и практически ничего не скрывая.
Еще никогда ему не было так тошно от потери близкого человека. Хотелось забыться и просто не думать о том, что произошло. Утонуть или в крепком алкоголе, или в работе. Впрочем, все это оставалось только внутри у Александра. Внешне же он вполне держался, представая перед своими подданными и соратниками Императором из нержавеющей стали, которого, казалось бы, ничто не могло сломить или выбить из колеи. Но лишь единицы знали, чего ему это стоило.
Спустя два дня жители Москвы смогли увидеть похоронную процессию, которая не спеша двигалась под практически проливным дождем. Хорошо хоть, что все ключевые дороги Москвы смогли покрыть брусчаткой, а то бы и без того неприятная процедура прощания превратилась в натуральный ужас. Мало радости и удобства – идти по колено в раскисшей земле.
Впрочем, несмотря на достаточно качественную дорогу благообразность шествия спасло только личное участие Императора, который шел за гробом первым. Особенно после того, как проливной дождь обернулся настоящим ливнем с градом и порывистым ветром. Однако пока процессия шла последнюю пару верст до Донского кладбища, буйство стихии стремительно спадало. А после того как гроб пронесли через ворота – вообще все «мокрое дело» прекратилось, порывистый ветер быстро разорвал сплошную завесу туч и на землю стали пробиваться отдельные лучи, создавая несколько фантастическую картину.
– Добрая примета, – глядя на это, громко сказал мокрый до нитки Александр. Но сильно промокшие и продрогшие участники процессии не очень-то и обрадовались сказанному. Для них в тот момент важно было только одно – переодеться в сухую одежду и где-нибудь погреться. А еще лучше – чаю горячего выпить или глинтвейна. Не все были столь крепки духом, как их сюзерен.
Со дней грандиозного триумфа Императора в 1871–1872 годах, когда он смог разгромить извечных противников России с большой выгодой для Отечества, изменилось многое. А смерть Николая Ивановича стала чертой, которая обозначила этот не самый радужный этап в жизни России и Императора.
Часть 1
«Детские болезни» большой империи
Пустите доброго человека! Пустите доброго человека, а не то он выломает дверь!
«Айболит66»
Глава 1
Федор Дмитриевич ехал в своем купе к месту службы после излечения в лечебно-оздоровительном центре в Абхазии. Три месяца ушло на то, чтобы зажила его рана и он полностью восстановился. Не так мало, но и не слишком быстро, но ему хватило и вылечиться и отдохнуть. Поэтому он ехал в часть в приподнятом настроении и особенно расцвел, когда в Царицыне к нему подсел его старый знакомец, которого он не видел много лет – со времен начала Азиатской кампании по завоеванию Средней Азии и Восточного Туркестана.
– Вижу, Федор Дмитриевич, вы в отменном настроении, – обратился к нему Андрей Иванович.
– Да как тут не удивляться. Сколько лет прошло с той нашей встречи?
– Уже почитай четыре года уже, – улыбнулся Андрей Иванович.
– Время летит неумолимо, – покачал головой с наигранным разочарованием Федор Лаврененко.
– И не оставляет без своего поощрения верных сынов Отечества, – улыбнулся Хрущев, кивнув на майорские погоны своего попутчика.
– Да, – махнул Федор Дмитриевич, – то пустое.
– Так-то оно так, однако вам изрядно повезло. Я, как вы видите, все никак из ротмистров выбраться не могу.
– Аттестацию не получается пройти?
– Именно! – с экспрессией заявил ротмистр Хрущев. – Уже семь раз рапорт подавал, собирал все рекомендации, но при баллотировке заваливаюсь.Даже не знаю, что теперь делать. За выслугу только шевроны вешают, а толку с них немного.
– А что же вы так? Не готовитесь к аттестации как следует? Я вот перед каждой собирал все увольнительные и уходил в отпуск для подготовки, совершенно зарываясь в книгах.
– Признаюсь, я так не поступал, – с некоторым удивлением произнес Хрущев.
– Вы что же, как есть пытались пройти? По наитию?
– Федор Дмитриевич, помилуйте, я уже свыше десяти лет в армии! Куда мне бумажки штудировать да всякие глупости читать? Мне жизнь армейская знакома изнутри и очень добротно. Вот, посмотрите, – махнул Хрущев на свой «иконостас». Федор взглянул на два креста с мечами, три Георгиевские медали[1] и на некоторое время задумался. – Что? Впечатляет?
– Да, такие награды просто так не дают, – согласился с Андреем Ивановичем майор Лаврененко.
– Вот и я о том же, – с горестным сожалением махнул рукой Хрущев. – Не понимаю, просто не понимаю, почему из-за этой дурацкой аттестации я не могу получить майора.
– Она ведь проверяет ваши знания как офицера, а не личную храбрость, которой вам, судя по всему, не занимать.
– К чему вы клоните? – подозрительно спросил Хрущев.
– Личное мужество – это не единственная добродетель в бою, – развел руками Федор Дмитриевич. – По крайней мере, так нас учит Его Императорское Величество.
– Ах, вы об этом, – скривился Андрей Иванович. – Им, – Хрущев показал пальцем наверх, – кажется, что скакать впереди отряда и вести его в бой – не есть святая обязанность офицера. Что я должен заниматься чем-то еще, прячась за спины своих людей. Какой же солдат пойдет за мной, если я за него прячусь, боясь подставить свою голову под вражеские пули и сабли?
– Все верно, дорогой мой Андрей Иванович, личная храбрость очень важна. Но ложка, как говорится, дорога к обеду. – Лаврененко задумался на несколько секунд, после чего усмехнулся. – Тут вот какое дело. Я ведь сейчас заочно учусь на очередных курсах повышения квалификации Московской Императорской военно-инженерной академии и много чего интересного узнал.
– Готовитесь к аттестации на полковника?
– Да. Это сложный этап, но если я его пройду, то мне откроется дорога в генеральские чины.
– Книжные генералы у нас какие-то получаются, – усмехнулся Хрущев.
– Не без этого, – улыбнулся шутке Лаврененко. – Так вот, понимаете. Чем выше по рангу офицер, тем дальше он должен быть от опасности. Вот сержант или поручик – те да, на передовой прыгают, в рукопашные схватки ходят. Они ведут за собой бойцов вперед. Воодушевляют примером. Но не побежит же генерал впереди своей дивизии? Согласитесь, Андрей Иванович, что это выглядит глупо.
– Пожалуй.
– Вот и получается, что уже даже поручики должны не впереди бежать, размахивая револьвером или саблей, а управлять своими людьми. Даже поручики, – повторил Федор Дмитриевич. – Причем – команды не «Айда за мной!», а распределение задач между сержантами и капралами. Первое звено – туда, делает то и то. Второе отделение занимает оборону в том секторе. И так далее. При этом самому в бой по возможности не вступать, а крутить головой и смотреть, что происходит, чтобы оперативно реагировать на изменение боевой обстановки.
– Какие-то трусливые у тебя офицеры выходят.
– Так нас учат воевать в академии, ставя во главу угла управление личным составом, а не стремление лично пострелять из винтовки или добавить на свой счет еще несколько зарубленных врагов. Не поверите – уже майором работы бумажной столько, что голова кругом идет. Я ведь сейчас в штабе полка служу.
– Вот оно что, – улыбнулся Андрей Иванович. – А я думаю, что же не так в том, что вы говорите. Вроде бы командир батальона так размышлять не должен.
– Как должен размышлять командир батальона, я думаю, лучше видно аттестационной комиссии, – вернул грубость Федор Дмитриевич. – Его Императорское Величество постановил так воевать и так думать, от того и пляшут. Или вы считаете, что его новое учение о войне оказалось негодным?
– Конечно! Обычная глупость!
– Не боитесь так говорить об Императоре?
– Вы же офицер, а не базарная баба, чего мне бояться? – С вызовом спросил Хрущев.
– Продолжайте.
– Я думаю, что Александр – просто очень удачливый человек, который воспользовался ситуацией и более хитростью, чем воинским искусством, добился военного успеха. Ну не может офицер сидеть в тылу и дергать за ниточки! Личная храбрость, выучка и пример – вот основа русского воинского мастерства. Коли ты кавалерист, так изволь возглавить атаку лично, а не наблюдать за ней издалека. Ты отец своих солдат, которых и ведешь за собой. Разве не так?
– Так. Но то уровень управления младшего командного состава и унтер-офицеров. Вы поймите, дорогой Андрей Иванович, что, находясь на острие атаки даже во главе батальона при современном бое, вы не можете им управлять. Отдали приказ двигаться туда-то, и все. А что там творится на флангах – никому не ясно. Особенно если наступать по-новому, рассыпным строем, гибко управляя ротами и взводами, а не как раньше – батальонной коробкой двигаться на позиции врага. Война изменилась. Слишком изменилась.
– Да что в ней поменялось-то? – скептически переспросил Хрущев.
– Все, – улыбнулся Лаврененко. – Можно сказать, что война времен Наполеона Бонапарта и сейчас – две большие разницы. Вспомните – еще семьдесят лет назад лихая атака кирасир могла решить исход сражения. Сейчас же она обречена на провал из-за губительности стрелкового и артиллерийского огня. Вы даже не представляете, насколько печально мне это осознавать.
– Да бросьте! Вы же были со мной в этой Богом проклятой Азиатской кампании. Я своими глазами видел решительные успехи от атак легкой кавалерии белым оружием на этих бандитов.
– И я в них участвовал. Но это не показательно. Они туземцы, практически лишенные хорошего вооружения и дисциплины. Будь на их месте ваши рейтары – нас бы просто расстреляли. А у них нечем было стрелять. Да и с оружием все очень грустно – даже сабли не у всех, а у кого есть – толком и пользоваться ими не могут. Ведь вы должны знать, что атаки белым оружием нам строго запрещали проводить по собственной инициативе на начальном этапе кампании. А потом, когда выбили практически всех опытных бойцов, так они в ход и пошли. Не раньше. Вчерашний пастух с саблей воином не становится. Особенно учитывая тот факт, что у них практически нет никакой системы подготовки этих ополченцев.
– Так-то оно так, но …
– А что «но»? Поставь туда же полк германского ландвера, вооруженный нормальными винтовками, и все. Мы бы умылись кровью. О том много писалось по опыту военных кампаний 1871 и 1872 годов. По старинке мы можем воевать только с недисциплинированными и необученными дикарями, лишенными нормального вооружения. И все.
– Федор Дмитриевич, я думаю, вы сгущаете краски.
– Нисколько, – отрезал Лаврененко. – Я уже не первый год в этом всем убедился. Потому и сижу на штабной работе. Это мой задел для ухода в другой род войск. Нет и не будет у кавалерии будущего. Прошлое не вернуть. Да, ее никто не упразднит, но ее роль на войне, чем дальше, тем сильнее будет падать. Уже сейчас в боевых расписаниях штатных армейских корпусов ей отводится роль боевого охранения и вспомогательных разъездов. А боевые формирования крупнее эскадрона имеются практически исключительно только в нашем с вами любимом кавалерийском корпусе.
– И куда вы собрались?
– В инженерно-саперные войска.
– Что?! – искренне удивился Хрущев. – Кавалерист пойдет строить мосты и копать окопы?!
– Почему нет? Я уже год выписываю журналы «Моделист-Конструктор» и «Техника – молодежи»[2] и, признаться, нашел в них много интересного. А инженерно-саперные части сейчас очень интенсивно насыщаются современной техникой.
9 июня 1881 года Федор Дмитриевич Лаврененко был отобран для командования 1м кирасирским батальоном, разворачиваемым под Орлом. Это было первое механизированное воинское подразделение в мре, правда, совершенно секретное, потому и названное таким странным образом.
Андрей Иванович Хрущев же незадолго до того погиб во время очередной стычки на российско-китайской границе. Его беспримерное мужество во время контратаки позволило сбросить закрепившуюся банду с ее оборонительных рубежей и обратить в бегство на территорию Национальной республики Китай. Дожидаться подхода вызванной артиллерийской батареи он не стал, понадеявшись на удаль молодецкую и острую саблю. Хотя запертая банда никуда не могла деться со своих позиций и под пули лезть не желала – ситуация была патовой. А от его эскадрона рейтаров после этой атаки осталось меньше трети бойцов. Если бы Андрей Иванович подождал пару часов, продержав банду запертой, то подошедшая батарея ее быстро и стремительно выкосила бы шрапнелью. Но он не подождал. Почему – никто на этот вопрос ответить не смог. Может, ума не хватило, а может, просто пожелал получить новую боевую награду. В любом случае поступок был совершен неразумный – и банду упустили, и людей потеряли. Конечно, подобных вещей в газете не писали, но из-за такой выходки ротмистра Хрущева «взгрели» личный состав всего первого кавалерийского корпуса. Немалой кровью давались офицерам старой закалки уроки новой войны. А некоторым так и вообще – не давались никак. Их так и хоронили, не сломленных духом новой войны.
Глава 2
На дворе стояла тихая, спокойная ночь. Красиво и умиротворенно. Казалось бы, что в такую прекрасную пору ничего не должно произойти ужасного, однако именно в этот день случилась трагедия – от рук исламских фундаменталистов погиб Насер ад-Дин шах Каджара – прогрессивный правитель Персии и друг русского Императора. А вместе с ним и вся его семья, собранная по случаю торжеств в Мраморном тронном зале дворца Голестан в Тегеране. Пятьсот килограммов динамита в подвальных помещениях сказали свое веское слово – помещение тронного зала сложилось, как карточный домик.
– Огромный заряд! – Александр расхаживал по кабинету в раздражении. – Как так получилось, что в резиденции оказалась такая мина?
– Ваше Императорское Величество, – министр иностранных дел Российской империи Александр Михайлович Горчаков устало протер глаза. – Мы полагаем, что шаха предал кто-то из ближайшего окружения. Сейчас Владимир Николаевич, – кивнул он на начальника Имперской разведки Ковалева, – и Андрей Павлович, – еще один кивок, теперь уже по другую руку, на имперского комиссара[3] по персидской миссии Стоянова, – работают над этим вопросом.
– Когда вы сможете точно выяснить обстоятельства дела?
– Предварительные сведения будут у нас не раньше чем через месяц, – произнес Андрей Павлович Стоянов.
– Хорошо, – Император немного успокоился и сел за свой стол. – Шах был нашим фундаментом влияния в Персии. Он умер. Наследников нет. Какой текущий расклад по Персии? Как мы можем сохранить там свое присутствие? У вас есть хотя бы примерный сценарий событий?
– По всей видимости, – начал Ковалев, – данное убийство – не столько внутреннее дело, сколько следствие успеха чьей-то разведки. Главным конкурентом в регионе для нас являются англичане. Думаю, их уши рано или поздно выглянут.
– Я согласен с Владимиром Николаевичем, – кивнул Андрей Павлович. – И хочу отметить – пятьсот килограммов взрывчатки просто так к совершенно диким фундаменталистам попасть не могли. Никто бы им просто не продал – себе дороже. Значит, мы имеем дело с хорошо проведенной диверсией, которая устранила выгодного России политика в Персии. Великобритания только год назад смогла наконец заключить мир с Империей Сикхов, признав ее независимость и территориальные приобретения. Позиции Туманного Альбиона в регионе Индийского океана очень шатки до тех пор, пока она его не отгородит от России полосой отчуждения из государств с англофильской элитой.
– Вы хотите сказать, что англичане планируют переориентировать Персию на себя? – переспросил Император.
– Они бы не отказались, но вряд ли способны сейчас это сделать. Но вот гражданскую войну в Персии они устроят совершенно точно. По скудным сведениям, которыми мы располагаем, в северо-западной Индии расположилось несколько военных лагерей, в которых добровольцы-мусульмане готовятся к войне за освобождение Персии от русского влияния.
– Хотят использовать сикхский сценарий против нас?
– Думаю, что да. На нашей стороне небольшая, но вполне боеспособная, по местным меркам, армия, все старшие офицеры которой учились в России. На стороне англичан – имамы, которые активно мутят воду по всей Персии.
– Александр Михайлович, – обратился Император к Горчакову, – как вы считаете, в Персии можно провозгласить шахом кого-нибудь из старших офицеров?
– Безусловно. Но пойдут ли за ним все подданные? Это вопрос. Сейчас в Персии нет легитимного лидера, а те, кто претендуют на этот пост, очень слабы.
– Получается, что англичане хотят стравить этих шавок… – задумчиво произнес Александр.
– И что это даст?
– Вопервых, сильное разорение государства, что снизит и без того низкий боевой потенциал Персии. Вовторых, позволит в перспективе развалить Персию на несколько мелких «держав», куда более слабых и убогих. Втретьих, прикрываясь хаосом, они получат возможность проводить диверсии на железной дороге Солнечногорск[4] – Тегеран – Басра. Это приоритетное направление, потому что оно позволяет очень серьезно сокращать время пути товаров из Индии в Европу. Второстепенной может стать строящаяся магистраль Тегеран – Красноград[5] – Каменногорск[6] – Семиречинск[7] – Верный[8] – Новосибирск. Я убежден, что там будут происходить диверсии и нападения на персонал.
– Вы думаете, что они попытаются максимально разрушить важные для нас объекты?
– Именно. Полагаю, что основная причина подобного покушения – заблокировать работу нашей железнодорожной магистрали, идущей от берегов Персидского залива в глубь страны. Все остальное менее существенно.
– Персидская армия не сможет защитить нашу железную дорогу, она слишком слаба.
– Именно по этой причине я вас очень прошу, Александр Михайлович, найдите как можно скорее безусловного лидера среди персидских офицеров и признавайте его законную власть. Пусть даже ради этого его придется признать внебрачным сыном покойного шаха и золотой рыбки. Вы поняли меня? Выбираем. Делаем ставку. Играем. Без промедлений и волокиты. Лучше всего, если вы сможете притянуть за уши, с одной стороны, родство, пусть и дальнее, с покойным шахом, а с другой стороны – устроите открытое голосование среди старших офицеров. Нам нужно, чтобы они признали его лидером.
– Я вас понял, Ваше Императорское Величество, – кивнул Горчаков.
– После завершения этой процедуры мне нужно, чтобы вы добились от нового шаха права России защищать наши железные дороги и имущество. То есть разрешение на введение воинского контингента в Персию.
– Какой порядок войск?
– Мы направим туда все четыре бронепоезда и двадцать пять тысяч личного состава.
– Его люди могут начать возмущаться. Ведь это открытая интервенция, – повел бровью Горчаков. – Как ее ни называй.
– Взамен наш новый шах и друг получит от России стрелковое оружие и боеприпасы в достаточно большом количестве. Думаю, оперировать такими объемами, как сто тысяч винтовок В58, вы вполне можете. И по тысяче патронов к каждой. Мы передадим это оружие ему бесплатно.
– Пулеметы? Пушки?
– Эти вещи пойдут за отдельную плату. Но вопрос вполне обсуждаем. По моделям ориентируйтесь на старые механические пулеметы и пушки Армстронга.
– А если новый шах пожелает винтовки нашего производства?
– За отдельную плату – все что угодно. В пределах разумного, естественно.
– Я вас понял, – кивнул Горчаков.
Глава 3
Две тысячи очень плохо вооруженных бойцов исламского фронта создали на железной дороге завал из сожженного локомотива и заняли оборону по сторонам от него.
– Товарищ майор, – обратился к командиру бронепоезда совсем юный поручик. – Наблюдатели видят неподвижный локомотив. Он сожжен. К нему прицеплены вагоны. Часть путей перед ним разрушена.
– Противник?
– Да. Есть какое-то движение. Кое-где мелькают непонятные люди.
– Хорошо. Арсений Иванович, – обратился он к своему заместителю. – Дайте холостой выстрел по курсу.
Прогремел холостой выстрел. Впрочем, залегшие повстанцы никак на него не отреагировали, кроме как вжавшись в землю сильнее.
Прошла минута. Две. Три. И майор не выдержал:
– Арсений Иванович, давайте начнем беседу. Пройдитесь шрапнелью по позициям этих странных гостей. На пассажиров поезда они не похожи. Значит – это те, кто его разграбил и сжег.
– Так точно! – козырнул Крупский и направился к внутреннему переговорному устройству.
Спустя двадцать секунд глухо ударила первая короткоствольная 74мм полковая пушка. Потом вторая. Третья. Четвертая. А потом по-новой. И так пять раз.
Эффект получился весьма зрелищным. Уже после первых выстрелов залегшие повстанцы занервничали, а к концу пятого десятка – на всем пространстве возле сожженного локомотива уже творились хаос и жуткая паника. Эти дети пустыни никогда не сталкивались со шрапнелью, и первое знакомство оказалось им не по вкусу.
Командир бронепоезда приник к смотровой щели и около минуты наблюдал за тем, как, совершенно деморализованные, повстанцы пытались убежать из зоны обстрела и спрятаться где-нибудь. Внутри бронепоезда застыла тишина – все ожидали развития событий, уж больно странной показалась засада. Да, конечно, бронепоезда тут вряд ли кто-то мог ожидать, но с таким подходом и обычный локомотив не факт, что остановишь.
Майор отстранился от смотровой щели и задумался. Его взгляд медленно плыл по внутреннему помещению. Это был его первый бой. И он ему не нравился. Слишком он был похож на избиение младенцев. Вот он встретился с командиром ближайшей к КП пулеметной башни. В глазах Петра Арнольдовича читался вопрос, позволение на открытие огня по повстанцам. Но Иван Алексеевич отрицательно покачал головой. Губить лишние жизни он не хотел.
И в этот момент в бронепоезд с диким грохотом что-то ударило. Да так, что у всех зазвенело в ушах.
Командир вопросительно взглянул на Арсения Ивановича. Тот кивнул и рванул к внутреннему переговорному устройству.
– БЧ3, я Первый. Доложите обстановку.
– Я БЧ3. Имеем попадание. Два легкораненых. Броня не пробита.
– Откуда?
– Правый борт. Устаревшая пушка. Откатывают в укрытие.
– Вас понял. Отбой…
– Валерий Иванович, – обратился к командиру бронепоезда Арсений Иванович, но доклад прервался новым попаданием. Таким же оглушительно звенящим. После чего спустя пару секунд завопил зуммер переговорного устройства.
– Да. Первый на проводе.
– Докладывает НП7. С контркурса приближается отряд кавалерии. Наблюдаю до семи десятков. Вижу динамитные шашки.
– Вас понял. Отбой.
– Валерий Иванович…
– Всем боевым постам, – перебил его командир бронепоезда. – Огонь на поражение по готовности.
– Есть всем постам!
Спустя несколько секунд где-то с кормы бронепоезда ударил длинной затяжной очередью пулемет. Послышались приглушенные взрывы. Видимо, какие-то пули все-таки задели некоторые динамитные шашки.
Вот ухнуло первое и второе орудие. Заработали короткими очередями то тут, то там пулеметы. Снова что-то с оглушительным звоном ударило в борт бронепоезда. Потом еще раз. И еще. И еще.
Бой продолжался.
Складки местности и большое количество небольших каменистых гряд очень способствовали тому, чтобы из них быстро выкатывать на прямую наводку пусть и устаревшие, но пушки. Выкатили. Выстрелили и сразу назад, под уклон. Если повезет.
А рядом то здесь, то там выглядывали повстанцы со своими переделочными винтовками Энфильда и стреляли, пытаясь попасть по смотровым щелям и задеть хоть кого-то. В общем, было чего опасаться.
Спустя час, получив три пробития и сорок шесть попаданий, потеряв ранеными половину экипажа и пятерых убитыми, бронепоезд «Григорий Потемкин» начал сдавать назад, стремясь отступить на безопасную дистанцию. Но из боя не выходил, продолжая отвечать шрапнельными выстрелами и пулеметными очередями.
– Валерий Иванович, – заместитель обратился к раненому командиру, которому вторичным осколком, отколовшимся от брони, выбило глаз. – Валерий Иванович, что делать будем?
– Доложите обстановку, – сквозь зубы произнес майор.
– Все орудия целы. Три пулемета повреждены и вести огонь не могут. Боекомплект – примерно по сорок выстрелов на пушку и по тысяче патронов на пулемет. Бронепоезд имеет повреждения, но некритические. То есть он на ходу.
– Что по личному составу?
– Плохо. Половина лежит с ранениями. Несколько человек убито. Остальные чрезвычайно устали.
– Почему я не слышу очередных артиллерийских выстрелов?
– Судя по всему, им нечем стрелять. Пытались подползти и закидать динамитными шашками, но мы пресекли эту инициативу. Сейчас только постреливают из своих ружей. Впрочем, безрезультатно.
– У них еще есть пушки? – с нажимом повторил вопрос Валерий Иванович.
– Все наблюдаемые орудия противника выведены из строя.
– Хорошо, – усмехнулся командир бронепоезда.
– Прикажете покинуть зону обстрела?
– Ни в коем случае. Какие пулеметы разбиты? Носовые?
– Так точно.
– Их можно заменить?
– Для этого нужно выйти из зоны обстрела. Работы требуют выхода наружу.
– Отходите на пять миль. Выставьте наблюдение. И меняйте. Возьмите для этих целей по одному из кормовых. Потом снова попробуем.
– Есть!
Ремонтные работы затянулись на три часа и не принесли желаемого результата. Удалось восстановить работоспособность только одного фронтального пулемета из трех поврежденных. У остальных оказались слишком повреждены шаровые установки. Впрочем, даже при таком раскладе на пятый час после отхода бронепоезд медленно стал продвигаться вперед. Сопротивления не было. Ни одной живой души. Только трупы и разбитые старые гладкоствольные пушки.
И только спустя еще час Валерий Иванович узнал, что повстанцы ушли быстро и налегке, побросав все тяжелое имущество и добив раненых, дабы те не смогли ничего поведать русским.
Спустя три дня в передовице «Московской правды» вышла статья о беспримерном героизме русских воинов, которые смогли выстоять под ударами превосходящих сил противника. Ведь на поле осталось до двух тысяч убитых повстанцев и двадцать пять разбитых пушек разного калибра. Бронепоезд принял бой и выиграл его. Первый серьезный бой в разгорающейся гражданской войне Персидской державы.
Глава 4
Император лежал на массажном столе и предавался задумчивости и воспоминаниям. В конце концов, что еще делать в течение ближайших двух часов?
Был конец 1877 года, и Александр, оглядывая внутренним взором мир, с легким, трепетным ужасом понимал то, насколько все изменилось по сравнению с историей, изучаемой в его прошлой жизни. Послезнания в политике и международных отношениях больше не работали и не давали никаких бонусов. Настолько, что приходилось играть самостоятельно, как говорится, «от бедра».
Войны шестидесятых и семидесятых годов, переигранные с грамотным вмешательством русских, так исказили карту мира и Европы, что их стало не узнать. Многие державы канули в Лету, многие народились, многие стали совершенно другими.
Германская империя – безусловный материковый лидер старого мира, у Александра получился довольно слабым, даже несмотря на то что территориальные приобретения вызванные разделом Франции, вышли более вкусными. Но вот то напряжение, та цена, которую за это пришлось заплатить, вышла совершенно непомерной. Фактически игра завершилась успехом на пределе возможностей. Да что и говорить, одних потерь в живой силе, в виде раненых и убитых, за три войны (с Данией, Австрией и Францией) менее чем за десять лет оказалось почти столько же, сколько Германская империя оставила на фронтах Первой мировой войны. Меньше, конечно, но не существенно. А учитывая, что ее военная машина и степень мобилизации общества в указанных обстоятельствах были значительно ниже, чем во время Первой мировой войны, причина, по которой ее пупок не развязался от натуги, оставалась совершенно непонятной, практически голой мистикой.
Аналогичный удар Германская империя получила по промышленности и экономике в целом, которая к концу 1877 года находилась в крайне сложном положении. Само собой, не без помощи Александра, который переманивал самых толковых специалистов и администраторов работать в Россию, не брезгуя даже просто обычными рукастыми и головастыми рабочими высокой квалификации. Да и рыночные механизмы весьма либеральной экономики, установленные в 1872 году первым Императором Германской империи Фридрихом I, позволяли русским специалистам резвиться на биржах и очень серьезно портить жизнь наиболее адекватным производствам Германии своими спекуляциями, что время от времени приводило даже к банкротствам и распродажам имущества с молотка.
Берлин был уже не тот. Да, он контролировал больше земель, но его возможности оказались ощутимо ниже тех, что имелись у него в реальности, знакомой Александру по учебникам истории из его прошлой жизни.
Франция вообще оказалась разделена между Германской, Испанской и Российской империями, Британским, Ирландским и Окситанским королевствами, Швейцарской конфедерацией и Итальянской диктатурой. Растерзали, разорвали на куски и ограбили настолько, насколько было только возможно. Александр даже экспонаты музеев вывозил в Россию большими грузовыми судами. О банках или какой-либо серьезной промышленности бывшей Французской империи можно было вообще позабыть. Банки канули в Лету с большей частью своего персонала, сгорев в огне открытых грабежей, а фабрики и заводы встали, вскоре полностью лишившись оборудования, которое победители демонтировали и утащили к себе практически полностью. Ограбление Франции было тотальным. Лютым и беспощадным – каждый из участников раздела боялся, что скоро придется вернуть свой кусок пирога, поэтому пытался выжать из него максимум.
Повезло разве что французским колониям, которые разделили между собой преимущественно Москва и Мадрид.
Мадрид… о да! Альберт Ротшильд, сбежавший из горящей Вены при помощи Александра, стал фактическим руководителем этой Испании и его другом, превратив ее за десятилетие из затхлого королевства в слабенькую, но империю. Разгром Португалии в союзе с Россией. Участие в погроме Второй французской империи. Успех в ряде колониальных операций. Вот неполный перечень тех военных и политических успехов, которых удалось добиться этой умирающей стране. Даже более того – Испанская империя стала строить современный океанский флот, да не курам на смех, а серьезно, чем вызывала опасения в Лондоне и Риме.
Соединенных Штатов Америки не было. Вообще. Вместо них развились четыре государства: Североамериканские Соединенные Штаты (федерация), Конфедерация Штатов Америки, Конфедерация индейцев Америки и Унитарная Республика Калифорния, захватившая все западное побережье. Понятно, что такое политическое положение дел вряд ли способствовало могуществу региона, а разруха в духе «девяностых», «утечка мозгов» и капиталов в Россию окончательно ставили жирную точку в перспективах развития этого горячего региона. Особенно старались индейцы, которые были готовы наброситься на любого, кто усомнится в их праве на жизнь в своем суверенном государстве.
Впрочем, их северные соседи – канадцы, тоже «пошли под нож», оказавшись поделенными между Москвой, выкупившей львиную долю акций компании Гудзонова залива, и Лондоном.
Таким образом, Северная Америка вместо земли обетованной, в которой сбываются все мечты, представляла в этой реальности озлобленный клубок противоречий и взаимных обид, поверх которого лежали интересы American Investment Bank, созданного Александром с целью выкачивания ресурсов из региона. Финансовые пирамиды, аферы, провокации, рейдерские захваты хоть сколь-либо успешных предприятий… Северная Америка образца конца 1877 года очень сильно походила на территорию бывшего Советского Союза после его разгрома в 1991 году, только в чрезвычайно утрированной форме.
Италия на фоне всех остальных европейских государств очень серьезно отличалась. Вопервых, она была диктатурой, а не монархией. Вовторых, там развивался зародившийся на полвека раньше фашизм. И втретьих, она оказалась единственной страной в Европе, которая смогла не только не потерять свою экономику в том вихре, что закрутился усилиями Александра в шестидесятых, но и значительно ее укрепить. Фактически Италия к концу 1877 года оказалась единственным современным промышленным центром Европы… дико, конечно, но тем и удивительнее. Правда вот с колониями у нее не сложилось. Совсем.
Великобритания понесла свое первое серьезное поражение от туземцев – сикхов, взращенных в московских военных училищах и академиях, из-за чего потеряла половину Индии. Второе ей нанесли эфиопы, опять-таки под чутким руководством из Москвы. Удары сыпались на голову Туманного Альбиона один за другим. Впрочем, успехи тоже имелись. Например, Лондон смог приобрести приличную долю материковой Франции. Впрочем, и тут ему пришлось умыться кровью – французы сумели утопить в боях почти все броненосцы англичан, большую часть их боевых парусников и добрую половину гражданского флота, превратив Великобританию из Владычицы морей в обычную страну, обладающую просто хорошим флотом. И это не считая того, что кроме утопленных судов к 1876 году полностью погибла в боях вся кадровая армия и львиная доля моряков как военного, так и гражданского флота. Армейские казармы и корабельные кубрики наводнили практически ничему не обученные новички и дилетанты. Да и финансовые потери, вызванные беспорядками в Индии, потерей рынков сбыта в Южной Америки, Южной Африке, Эфиопии, Египте, Ближнем Востоке и Малой Азии, очень сильно сказались на промышленности и бюджете этой великой державы. Конечно, никто ее не выгонял из клуба мировых лидеров, но она уступила первое место настоящему лидеру – Российской империи, причем с очень серьезным отрывом.
О да… Россия за двадцать один год ударной деятельности Александра преобразилась до неузнаваемости.
Победа над Австрийской империей в коалиционном союзе с Пруссией и Италией дала Москве (да, да, именно Москве, ибо столицу Александр перенес туда сразу после восшествия на престол) не только Галицию, Буковину и Закарпатскую Русь, но и герцогство Пользен, которым Берлин расплатился с Россией за участие в военной кампании. Само собой, не сразу, а поняв, что никаких шансов самостоятельно разгромить подготовившуюся к войне Австрийскую империю не имел. Разгром Османской империи привел к присоединению большей ее части, получению контроля над черноморскими проливами и созданию ряда хорошо контролируемых протекторатов. Захват большей части Ближнего Востока и фактическая оккупация Персии давали просто колоссальные геополитические бонусы, в том числе и контроль за одним из самых лучших нефтяных месторождений в мире. Создание гигантской, но практически не контролируемой колонии, занимающей почти всю Южную Африку, порождало новые просторы для переселенцев, ведь черный континент в те годы был очень плохо заселен даже аборигенами. Выкуп Синайского полуострова у Египта, включая зону будущего Суэцкого канала, давал шанс в будущем получить контроль над всем морским евроазиатским трафиком. Присоединение Туниса, Марселя, Кипра, Крита и кучи греческих островов, которые до 1871 года находились под контролем Османской империи, дополняли общую картину изменения средиземноморской геополитики, выводя во многих ее вопросах Россию на ведущее место. Подчинение Гавайскогокоролевства и оккупация части Никарагуа и сооружение там эрзацверсии трансатлантического канала выводило Москву на совершенно иной уровень контроля Тихого океана.
Вот неполный перечень территориальных приобретений, совершенных усилиями Александра. А ведь он умудрился «сыграть партию», а то и не одну, в Китае, Японии, Средней Азии, Южной Америке, Швеции, Ирландии, Дании и так далее. Мир ужаснулся от совершенно непомерной и беспринципной активности нашего героя. И это не считая поистине колоссальных преобразований внутри государства, которые по масштабам мало чем уступали революции. Чего стоит, например, фактический разгром дворянства в 1867 году, когда он подавил попытку государственного переворота такими жестокими методами, что львиная доля поместного и высшего дворянства просто прекратила свое физическое существование. Или создание советской системы экономики с разделением денежных оборотов и корпоративной схемой организации производства? Ведь именно этот шаг позволил ему начать ударно проводить индустриализацию, сооружая не только новые заводы, но и учебные заведения, сельскохозяйственные заготовительные предприятия и многое другое.
Мир изменился настолько, что его было уже не узнать. Все перевернулось. Российская Императорская Красная Армия[9] пугала Европу своим могуществом и совершенством вооружения. Отечественная экономика развивалась совершенно колоссальными темпами. А тысячи и десятки тысяч километров прекрасных железных и шоссированных дорог, разрастаясь, скрепляли тело Империи. Шло ударное заселение Сибири, Дальнего Востока, Северной Америки, Южной Африки. Медицинская и гигиеническая революции запустили процесс мощного демографического взрыва, порождающего неиссякаемые потоки переселенцев в новые земли…
Александр очнулся от неги своих воспоминаний. Прекрасная тайская массажистка закончила процедуры и откланивалась, изящно изгибаясь своим стройным и соблазнительным телом. Впереди же его ждало чаепитие под спокойную и умиротворяющую китайскую традиционную струнную музыку, совмещенную с партией его любимой игры в го[10], ради которой он держал при дворе несколько выдающихся игроков на государственном обеспечении.
Глава 5
Старший инженер опытного завода № 17 Федор Абрамович Блинов[11] уже третий час пререкался со своими коллегами. Больше всего в жизни он не любил подобные производственные совещания и особенно такие, при которых требовалось утвердить итоговый проект, что позже начнут реализовывать в металле.
Ругань стояла такая, что он на какое-то время закрыл глаза, стараясь отвлечься и подумать. Но, как назло, ничего в голову не шло. Кроме боли, пульсирующей в висках со все нарастающей силой.
– Хватит! – закричал Федор Абрамович, перебивая всех. – Хватит, – уже спокойнее повторил он. – Мы здесь собрались, чтобы не бороды рвать друг другу, а делом заниматься…
– Так, а мы…
– Молчать! – взревел Блинов, затыкая несообразительного товарища. – Вы все знаете, что Его Императорское Величество объявил конкурс и высочайше соизволил доверить участие в нем нам. Всего два опытных производства вкупе с конструкторскими бюро при них привлечены к этому ответственному делу, о важности которого вы все хорошо уже поняли по тому количеству сотрудников Имперской контр-разведки, которые прибыли на наше предприятие. Где-то там трудится коллектив нашего оппонента в этом непростом деле – этого немца Карла Бенца. Вы хотите ему проиграть? Вы хотите ему и всему миру показать, что русские инженеры хуже других?
– Нет, ну что вы такое…
– Молчать! – снова Блинов резко пресек попытку продолжить «несанкционированный митинг» в его кабинете. Это было на него не похоже, но нервы Федора Абрамовича уже просто не выдерживали. Он не мог больше терпеть. – Сейчас мы находимся на грани того, чтобы сорвать план работ. Ничем страшным нам это не грозит. Кроме того, что этот Карл сможет нас опередить. Вы все отлично понимаете, что дело, порученное нам, далеко от простоты и фривольности, а потому терять каждую минуту нам просто преступно. Вы меня все хорошо поняли? – Блинов раздраженно выждал минуту, теребя в руках карандаш. – Отлично. А теперь приступим к делу с пониманием того, что мы делаем.
Через несколько недель в Николаевском дворце инженеры представляли императору отчет.
– Ваше Императорское Величество, – Блинов с парой помощников представляли готовый проект малого пулеметного танка на закрытом совещании, где присутствовали только они, Александр и Карл Бенц – старший инженер опытного завода № 18, занимавшийся разработкой легкого бронеавтомобиля для аналогичной ниши. – Мы решили использовать рядный, карбюраторный двигатель, работающий на бензине.
– Вы же сами стремились поставить туда паровой двигатель высокого давления. Что не так?
– Он очень хрупкий. Мы провели небольшие эксперименты и пришли к выводу, что подобные силовые агрегаты не стоит ставить на аппараты, которые будут испытывать сильные удары. У нас в половине опытов паровик глох после удара платформы в дерево. Даже тогда, когда дерево ломалось. Причем двигатель не просто так прекращал работать, а получал ряд дефектов в самой тонкой и уязвимой его зоне – парогенераторе.
– Бензиновый двигатель у вас готов хотя бы в опытном прототипе?
– Да. Сейчас мы работаем с седьмой версией, проводя его испытания, – кивнул головой Блинов.
– И как успехи? – вклинился Бенц.
– Мы воспользовались материалами покойного инженера Найденова, так любезно нам предоставленными, и смогли добиться весьма ощутимых успехов. – Карл обернулся к Императору, и тот кивнул ему в ответ.
– Да, Карл, ты получил их копию. Федор, продолжай.
– Так вот. Двигатель вышел – просто загляденье. Мы взяли за основу двигатель НД15, который планировали ставить в опытный грузовой автомобиль, и стали его доводить до ума. Конструкция, на наш взгляд, оказалась очень смелой, поэтому мы решили не замахиваться на подобные вершины.
– Федор Абрамович, – снова не выдержал Карл Бенц, плясавший от такого же двигателя, – не томи. – Блинов улыбнулся, разгладил усы и продолжил:
– Рабочий объем… – Александр слушал и с легким раздражением переводил заявленные характеристики в привычные меры. Получалось, рядный восьмицилиндровый двигатель, имея рабочий объем в семь литров, выдавал пятьдесят лошадей. Не бог весь какие параметры, но при массе около пятисот килограммов он был лучшим двигателем из тех, о которых слышал Император в этой истории. Конечно, была еще подделка Карла, но у того именно двигатель стал главной проблемой конструкции – он никак не мог добиться стабильной работы даже в пределах часа, потому что стремился завершить идею инженера Найденова. Но никак не получалось. Важным преимуществом, которое давал двигатель Блинова, была низкая степень сжатия, позволявшая его эксплуатировать на бензине любого качества, – …таким образом, я могу сказать, что двигатель, безусловно, удался. Осталось его только доработать и подготовить к серийному производству.
– Что же вы тогда его дорабатываете? – съязвил Карл.
– Он очень чувствителен к загрязнению. Кроме того, мы не можем никак обойтись без опорных подшипников коленчатого вала. Применение баббитовых вкладышей приводит к ощутимому росту расхода топлива и очень сильно увеличивает расход масла. Да и вообще – биений и вибраций становится больше. Но они ведь только на опытном предприятии производятся и отпускаются с огромными проблемами даже для наших нужд.
Читать бесплатно другие книги:
