Вечный Потапенко Игнатий
Пейтон протянул ко мне руку, выругался и опустил ее.
– Я клянусь тебе в одном, Сэм: ничто не может разрушить нас, mo luaidh. Ничто. И слова – неважно какие – не помогли бы мне принять свою судьбу. Ты мне ничего не должна. Совсем наоборот. – Он опустил взгляд. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, Сэм. Я… – Пейтон горько улыбнулся мне. – Я был слаб, – извиняющимся тоном признался он. – Я забыл клятву, которую дал тебе, и при этом каждый день своей жизни надеюсь стать человеком, достойным твоей любви. Скажи мне, Сэм… это было правильно, отпустить тебя? Я имею в виду… с кровью Ваноры…
Я кивнула:
– Ты выжил. Проклятие Натайры разрушено.
– И, несмотря на это, ты здесь.
Это был не вопрос, а утверждение. Он придвинулся чуть ближе и поморщился от боли.
– Это невероятно… Я не ожидал снова тебя увидеть, прежде чем наше предназначение исполнится.
Я вспомнила, как размашисто викарий вчера вписал наши имена в церковный реестр.
– Может быть, это часть нашей судьбы – быть здесь сегодня, – размышляла я вслух, и Пейтон улыбнулся.
Он снова осторожно приблизился, и только пот на его лбу показал мне, как много сил ему потребовалось для этого. Я ненавидела делать это с ним. Я ненавидела Ванору за ее проклятие!
– Ты можешь представить, каково это, быть мертвым? Это про меня, но только я жив! Представь себе самый красивый закат, который ты когда-либо видела: восхитительные краски, теплое свечение на коже. Чувство, которое разливается внутри тебя в этот момент, – счастье, удовлетворение или восхищение. Раньше моя жизнь была такой, но теперь все серо. Хоть я и вижу цвета, я ничего не чувствую. Ты сделала так, что теперь все иначе! У меня нет слов, чтобы объяснить тебе, как ты перевернула мою жизнь. С тех пор как я впервые увидел тебя, я больше не могу без тебя. С тех пор как я тебя знаю, я чувствую!
Так в далеком будущем Пейтон рассказал бы мне о своей бессмертной жизни. И если мое предназначение было быть здесь, то потому, что я должна была искупить все это. Возможно, он был прав. Слова не помогут ему. Но, возможно, это поможет.
Я встала и подошла к парапету. Хотя я повернулась к нему спиной, я чувствовала его взгляд.
– Я хочу подарить тебе кое-что, Пейтон. – Я указала на небо над нами, и Пейтон тоже поднялся. Я знала, что он вспомнил ту ночь, когда привел меня сюда.
– Сэм, не… – прошептал он и сделал шаг ко мне. Всего несколько сантиметров отделяли нас теперь, и я видела, как ему больно.
Я невозмутимо продолжала:
– Только у меня нет ничего особенного, что порадовало бы бессмертного шотландца.
Он хотел остановить меня, когда я указала на начинающийся закат.
– Не делай этого… – Он задыхался, и слезы, которые текли по его щекам вниз, преломляли слабый свет заходящего солнца.
Небо светилось самыми ослепительными красками, когда солнце медленно опускалось за серые горы, переливаясь из золотого через оранжевое в фиолетовое.
– Почувствуй, Пейтон. Почувствуй этот момент. Тепло, краски… и меня.
Ветер развевал его волосы в мою сторону, словно хотел коснуться меня. Я знала, что это причинит ему боль, но все же протянула ему руку.
– Слишком много всего, Сэм. Так много ощущений… меня практически разрывает на части. – Он дрожал, а губы его превратились в тонкую белую линию. – И все же я не хочу, чтобы это прекратилось.
Его рука обхватила мою, и он дернулся назад, словно обжегся, но не отпустил меня.
Стоя бок о бок, мы молча смотрели вниз с каменного парапета, погруженные в свои чувства. Каждое дуновение ветра на нашей коже, каждую пылинку, вспыхнувшую светом, и каждое биение сердца друг друга мы впитывали в себя, чтобы запечатлеть это мгновение в вечности.
Так много всего надо было сказать, так много всего прояснить, но мы просто стояли и робко держались за руки. Я почувствовала не только его агонию, но и его счастье, когда он большим пальцем погладил мою ладонь.
Солнце уже давно зашло, предоставив свою сцену танцу звезд, которые заняли свои места на темно-синем небе рядом с луной.
Перламутром мерцала река на западе, отделявшая земли Маклинов от земель Стюартов, а горы на севере были неясными темными фигурами вдалеке. За ними лежало мое будущее. Туда я скоро вернусь. В тени пяти сестер Кинтайла, а оттуда в свое время.
– Пейтон? – прошептала я, чтобы не так резко нарушать магию момента.
– Да?
Его голос раздался очень близко от моего уха, а его теплое дыхание гладило мой затылок.
– Боюсь, что вскоре мне придется уйти.
– Боюсь, я знал, что ты скажешь это.
Но никто из нас не двинулся. Каждый ждал, когда другой сделает первый шаг.
– Как долго ты еще можешь оставаться?
– Недостаточно долго, Пейтон. Никогда не будет достаточно. Так что не будем терять ни минуты. Утро наступит слишком быстро.
Пейтон поднял одну бровь. Некоторое время он ничего не говорил, а только смотрел мне прямо в глаза.
– Ты хочешь провести со мной ночь? – сказал он наконец и хитро подмигнул. И вдруг все стало несколько двусмысленно.
Кровь прилила к моим щекам.
– Я… я не это имела в виду!
Пейтон рассмеялся и потянул меня за собой вниз.
– Ладно, не думаю, что тебе стоит беспокоиться о том, что я слишком близко к тебе. Твое присутствие почти убивает меня.
Его слова пробудили во мне воспоминания, и у меня закружилась голова. Казалось, вся наша жизнь, все наши переживания и чувства – один большой круговорот. Все снова и снова вело к началу. К нашей любви, которая была сильнее времени и пространства.
Мы лежали рядом и смотрели в ночное небо. Нам не нужно было разговаривать, чтобы прогнать темноту. Наши сердца тоже понимали друг друга. Только кончики наших пальцев соприкасались, и даже это, казалось, доводило Пейтона до предела того, что он мог вынести. Но каждый раз, когда я пыталась отстраниться, чтобы ему было легче, он крепко держал меня.
– О чем ты думаешь, Пейтон?
Он улыбнулся:
– Ты не хочешь этого знать, Сэм. Поверь мне.
Я приподнялась и посмотрела на него:
– Нет, Пейтон. Я хочу знать.
Он глубоко вдохнул:
– Помнишь тот день, когда ты вытащила стрелу из груди Фингаля?
Я кивнула. Это было то, чего я никогда не забуду.
– Я смотрел на тебя, склонившуюся над его раной, и мое сердце билось только для тебя. Несмотря на то что мой отец лежал на столе и боролся за свою жизнь, я думал о тебе. Я хотел быть рядом с тобой, Сэм. Уже тогда я понял, что ты особенная. Несмотря на множество забот, занимавших меня тогда – выживет ли мой отец, удастся ли покончить с похищениями скота, или же ты, Кэмерон, действительно мой враг, – именно тебя я увидел, когда закрыл глаза.
Он выглядел почти смущенным в лунном свете, когда продолжил говорить:
– Именно в тот момент я впервые задался вопросом, каковы на вкус твои поцелуи, Сэм. – Он рассмеялся и схватил меня за руку. – Когда ты убежала в лес, я не боялся, что ты сбежишь. Нет, я боялся никогда не получить ответ на этот единственный вопрос.
Он встал и откинул назад волосы.
Пейтон Маклин, горец, которого я люблю. Его накидка была скреплена на плече клановой брошью и уложена вокруг бедер аккуратными складками. Sporran висел на серебряных цепях, а в ножнах в сапоге был его Sgian dhub. Он выглядел впечатляюще, и мне не составило труда вспомнить, что и я тоже хотела поцеловать его с самой первой встречи.
– Ты хочешь знать, о чем я думаю? Я скажу тебе. Я не могу быть рядом с тобой, Сэм. Это так больно. Нет слов, которые могут описать, как… как это больно, Сэм. Каждое прикосновение – мучение. Как будто я погребен под скалами, твое присутствие отнимает у меня воздух, и моя грудь едва выдерживает давление. Но… где-то среди этих скал, среди этой агонии есть желание почувствовать твою кожу на моей, Сэм. Прикоснуться к тебе, обнять тебя и разделить с тобой мою жизнь. – Он посмотрел на меня, и его взгляд пылал, когда он подошел ко мне и поднял на ноги. – Я хочу вытерпеть всю боль этого мира, лишь бы ответить на этот единственный вопрос, который снова овладел моими мыслями даже сейчас, – каков на вкус твой поцелуй, Сэм?
Я затаила дыхание, когда он наклонился ко мне, взял мое лицо в свои руки и закрыл глаза от боли.
– Я люблю тебя, Сэм, – прошептал он, когда, дрожа, коснулся моих губ.
Его поцелуй был нежным, осторожным и настолько был полон любви, что я изо всех сил старалась удержаться на ногах. Когда я со вздохом опустилась на него, он резко втянул воздух, но позволил своей руке остановиться на моей спине, чтобы поддержать меня. Его сердце слишком быстро билось о мою грудь, и всего через несколько секунд он оттолкнул меня от себя.
Он отступил на шаг и бессильно оперся о парапет.
– Господи, – выдохнул он, и улыбка исчезла за болью.
Я тоже ощутила боль, потому что в первых лучах восходящего солнца показался силуэт всадника. Паника охватила меня, когда я поняла, сколько уже времени.
Взгляд Пейтона последовал за моим, и он застыл.
– Это невозможно, – прошептал он и перекрестился, прежде чем ошарашенно посмотреть на меня.
Я кивнула, потому что горло у меня вдруг сжалось.
– Я же сказала, что ты жив. – Я вытерла слезы с глаз, пытаясь справиться с чувствами, обуревавшими меня.
Пейтон вздрогнул, посмотрел на черный силуэт в золотом свете и подошел ко мне. Двумя быстрыми шагами он преодолел расстояние и схватил мои руки. Отчаяние было в его взгляде.
– Сэм, я… не уходи. Пожалуйста, mo luaidh. Не оставляй меня снова одного.
Я переводила взгляд с него на всадника и обратно. Мое сердце разрывалось, и теперь я тоже это чувствовала: это было так больно!
– Пейтон, пожалуйста… ты должен отпустить меня, – умоляла я его, разрываясь на части. Если бы он сейчас держал меня в своих объятиях, то я не знала бы, что сделаю.
– Нет, Сэм, я не могу. Однажды я отпустил тебя – и это едва не погубило человека, которым я был. Просто не хватает времени…
– Его никогда не хватит, Пейтон. Даже если я останусь с тобой, пока не умру, тебе все равно придется жить еще лет двести без меня. Я постарею и когда-нибудь умру, а тебе придется жить с этой болью. Ты и я – наша любовь, она в будущем. Вон там! Смотри, Пейтон.
Я подошла к парапету и заставила его посмотреть вниз. Посмотреть на себя.
Я не хотела его оставлять. Не хотела толкать его назад, в холод своей проклятой жизни, в ад без чувств, в жизнь без счастья. Потребовались все мои силы, чтобы отвернуться от него в самое темное время его жизни. Особенно когда он так на меня смотрел.
– Сэм… – Он осекся и беспомощно покачал головой: – Я понимаю, о чем ты говоришь и что ты чувствуешь. И я знаю, что в твоем времени тебя ждет твоя семья. То, о чем я прошу, эгоистично, но умоляю тебя, Сэм, я не знаю, что со мной будет без тебя.
– Ты станешь этим человеком, Пейтон! Человеком, который женился на мне, который – моя жизнь и мое будущее! Ты станешь им. Верь в себя и в нас, ведь это… – я подняла руки и закрыла ими шпиль башни и восход солнца, – это реальность, Пейтон. Так будет между нами, позже. Я хочу целовать тебя и любить – без той боли, которая чуть не убила тебя.
– Я тоже хочу этого, Сэм, но…
Я печально опустила голову.
– Для этого я должна вернуться. – Я закрыла глаза, потому что не могла видеть, как он страдает. – Отпусти меня, Пейтон, потому что ты ждешь меня там. Это прощание будет нашим новым началом, Пейтон, потому что я больше не хочу жить без тебя.
Он молчал, и я почувствовала, как он сделал шаг назад.
– Пейтон? – Я выдохнула и открыла глаза. Я могла заглянуть в глубину его души. Вся его боль открыто лежала в ней, как смертельная рана плоти.
– Я недостаточно силен, чтобы отпустить тебя еще раз, – прошептал он.
– Я не покидаю тебя, Пейтон. Я возвращаюсь домой. К тебе. Моя жизнь за тебя, так было всегда.
Он вытер рукавом мокрые от слез глаза, и губы его скривились в вымученной улыбке. Его плечи опустились вперед, словно он проиграл битву.
– Спасибо за подарок. – Мышца на его челюсти дернулась. – Я буду беречь его, в глубине души, пока мы не встретимся снова.
Я кивнула и шагнула к проему, ведущему вниз с вершины башни.
Темная бездна отделит меня от этого человека на ближайшие столетия.
Я поставила ногу на первую ступеньку, когда рука Пейтона коснулась моей щеки.
– Твой поцелуй, Сэм. Он на вкус как лето. Как бесконечное лето.
Он повернулся ко мне спиной. Я видела, как затряслись его плечи и, как и мои, его слезы неудержимо потекли по щекам.
Глава 31
Я не могла дышать, не могла думать. Я спаслась от боли, раздирающей меня, и выбежала во двор. Я споткнулась, ослепнув от слез, но сильные руки Шона подхватили меня:
– Сэм, что…
– Спасибо, Шон, люблю тебя за то, что ты сделал, – заплакала я, крепко обнимая его.
Он гладил меня по спине и шептал гэльские слова куда-то мне в волосы. Задыхаясь, я оторвалась от него и, хотя дрожала всем телом, чувствовала себя потерянной, как ребенок, я была готова вернуться домой. Шон помог мне сесть в седло и подал поводья.
– Прощай, lassie. – Он поцеловал меня в щеку. – Мой брат ждет тебя.
Я вытерла слезы с лица и посмотрела через ворота замка на холм, где силуэт Пейтона все еще темнел на фоне утреннего света.
– Ты не пойдешь с нами? – спросила я хрипло, потому что мое горло болело от сдерживаемых слез и проглоченных слов, которые навсегда останутся невысказанными.
– Нет, я постараюсь найти Аласдера и Натайру. Чтобы они не доставили вам неприятностей. А теперь иди, он ждет тебя!
– Ему больше никогда не придется этого делать, Шон, – пообещала я, глядя на вершину жилой башни. Я ничего не могла разглядеть. Может, так было лучше? Хотя мне было невероятно больно, я сохраняла само– обладание.
– Я не прощаюсь с тобой, Шон, потому что скоро увижу тебя снова. До скорой встречи, mo brthair!
Он кивнул и ударил коня по крупу.
– Slan leat, – донеслись до меня его прощальные слова, когда я оставила позади замок Буррак и его обитателей и направилась к человеку, завладевшему моим сердцем.
Никогда больше я не буду сомневаться, никогда больше ничего не встанет между мной и Пейтоном. Наше счастье уже сейчас.
Он смотрел в мою сторону, пока я шла к нему, но он не смотрел на меня. Только когда я до него добралась, он опустил взгляд, выскользнул из седла и подошел ко мне. Он поднял меня с лошади и заключил в свои объятия.
– Ты здесь, – с благодарностью сказал он и поцеловал меня. Он чуть не сломал мне ребра: такимим крепкими были объятия, и это показалось замечательным.
– Почему ты плачешь? – спросила я, когда он оторвался от меня.
Пейтон поцеловал уголки моего рта и нос, прежде чем бросить быстрый взгляд на вершину башни.
– Я был прав. Ты на вкус как лето.
– Пейтон…
Еще один поцелуй заставил меня замолчать, и я хотела только одного.
– Пойдем домой, Пейтон, – пробормотала я, и он кивнул, но остался рядом со мной.
– Если мы пойдем сейчас, Сэм… – он убедительно посмотрел на меня, – не оглядывайся назад, хорошо?
Я колебалась. Могла ли я это сделать? Уйти, не оглянувшись назад? Не зная, стоит ли Пейтон все еще там, наверху, и смотрит мне вслед?
– Сэм, обещай мне это! – потребовал он, и я почувствовала, как он дрожит.
– Почему для тебя это так важно?
У меня перехватило дыхание, когда он поднял на меня глаза.
– Потому что это убивает меня, Сэм, – отпустить тебя. Та часть меня, которая стоит там, наверху, потеряется, если ты еще раз взглянешь на него. Я с трудом выдерживаю боль в своей памяти, так что, пожалуйста, обещай мне.
Я знала, что он говорит правду.
– Моя жизнь за тебя, Пейтон, – дала я ему слово, проведя пальцем по его шраму на подбородке. – И моя любовь.
Мы сели на лошадей, и, как и обещала, я не оглянулась, когда мы направлялись на север. Пейтон на вершине жилой башни не увидел бы, как я плакала, не заметил бы, как я кусала губы от подавленной боли и как дрожали мои руки, когда я вела лошадь, которая все больше и больше отдаляла меня от него. Пейтон рядом со мной молчал. Его взгляд был нежным и полным утешения, хотя я знала, что в своей памяти он ощущал агонию нашей разлуки так же сильно, как и я.
– Tha grdh agam ort, Сэм, – заверил он меня, держа свою лошадь совсем близко от моей. Так мы продолжали наш путь, приближаясь километр за километром, час за часом к последней великой задаче.
После всего, что произошло, после всего, что с нами случилось и что мы пережили, оставалось только одно. Мы должны были вернуться в свое время, чтобы, наконец, отпустить все это.
Пейтон дошел до холла. Обессиленный, он опустился на скамью, подперев голову руками. Опустошенный, он почувствовал, как проклятие Ваноры залечивает рану в его сердце. Все больше и больше утихала боль, которую причинило ему прощание с Сэм. Это проклятие было его судьбой так же, как ему суждено было встретиться с Сэм и поставить ее в своей жизни выше всего остального. Она была его надеждой и его будущим, и он знал, что когда-нибудь она станет его великим счастьем. Он откинул назад длинные волосы и послал за пивом, когда вошел Шон. Он нес сверток под мышкой.
– Ciamar a tha thu? – поинтересовался он, как чувствует себя Пейтон, и приказал служанке принести и ему пива.
Пейтон скривил лицо, но улыбнулся:
– Похоже, у меня есть будущее.
Шон рассмеялся и взял у служанки кружки. Более полную он взял себе, другую сунул брату.
– Да, brthair, у нас оно есть. Slinte! – С этими словами он поднял свое пиво и чокнулся с Пейтоном.
– Ты думаешь… – спросил Пейтон после того, как сделал большой глоток, – ты думаешь, проклятие заставит меня забыть о моих чувствах к Сэм в какой-то момент?
– Неужели ты этого хочешь?
– Нет, конечно, нет. Но что, если я не смогу этому помешать? Если когда-нибудь я не смогу вспомнить ее лицо, ее глаза и ее теплый смех? Больше двухсот лет – это вечность…
Шон усмехнулся и положил на стол завернутый в мягкую кожу сверток.
– Мой свадебный подарок тебе. Поскольку ты пропустил свой большой день – или все еще впереди, это как посмотреть, – у меня есть кое-что, что должно тебе возместить это. – Он подтолкнул сверток к брату.
От Пейтона не ускользнул выжидающий взгляд брата, а сам он все еще изо всех сил пытался поверить в свадьбу, о которой Сэм рассказала ему на башне.
– Что это?
– Тетя Кендра изобразила Сэм в день вашей свадьбы. Ты не должен беспокоиться о том, что забудешь ее, брат.
Рука Пейтона задумчиво покоилась на коже. Он благодарно посмотрел на Шона, но не сделал попытки открыть подарок.
– Чего ты ждешь?
Пейтон все еще колебался.
– Благодарю тебя, Шон, но, если я посмотрю на портрет, это затмит мои воспоминания – а этого я не хочу. Не представляю, каково было бы забыть Сэм. Но ни одна картина не сможет показать мне все то, что я пытаюсь сохранить в своем сердце. – Он покачал головой и опустошил кружку. – К тому же не к добру видеть жениху невесту до свадьбы, – пошутил он, отодвигая подарок Шона.
– Не хочешь?
– Знать, что портрет существует, мне достаточно. Это доказательство того, что все будет так, как обещала мне Сэм. Кто из нас уже знает, что когда-нибудь будет хорошо? Остальное, Шон… Это доверие, так?
Шон по-прежнему вопросительно смотрел на него.
– И что нам теперь делать?
Пейтон с сожалением улыбнулся:
– Дышать, брат. Я просто буду продолжать дышать, пока не наступит день, когда я верну свою жизнь.
Как будто шотландское нагорье приложило особые усилия, чтобы даровать нам несравненное прощание с этим временем, и показало себя с самой лучшей стороны. Горы волшебно сияли на рассвете, и мы ехали в течение дня по их одиноким долинам, по их изрезанным вершинам, и они дрили нам панорамы, которые запечатлелись в нашей памяти.
Ночи были мягкие, так что мы могли лежать под открытым небом и любоваться светящимся небосводом, пока сон не овладевал нами.
Мы много говорили после того, как оставили Буррак, и нам стало легче на душе. Пейтон с глубокой печалью в голосе рассказывал о ночи проклятия Ваноры. Ни одной детали он не пропускал, и, хотя я была напугана его поступками, после этого мы смогли сделать выводы, которые отправили все это туда, где оно произошло, – в другую жизнь.
Ободренная его откровенностью, я тоже в конце дня заставила себя рассказать в точности о событиях, произошедших год назад. Мы сидели у небольшого костра, и я рассказала о Кайле и о судьбоносном письме, а также о причастности Натайры к смерти Росса и о том, что всего этого никогда бы не случилось, если бы я не путешествовала во времени.
Пейтон удивленно посмотрел на меня и пошевелил угли.
– Твое присутствие здесь не имеет никакого отношения к тому, как все сложилось, Сэм. Как ты можешь в это верить? – Он бросил палку в пламя и повернулся ко мне: – Ненависть Стюартов к Кэмеронам с самого начала привела к концу этой вражды. К битве. Эта борьба началась за несколько поколений до этого. После смерти Гранта Стюарта она растянулась на десятилетия и в конце концов легла на наши плечи. Но это произошло бы в любом случае, Сэм. Даже без тебя, Росса или Кайла. – Пейтон поцеловал меня в висок и покровительственно положил свою руку на мою. – И Кайл… – Он закрыл глаза, вспоминая своего младшего брата, но улыбнулся. – Кайл был сорванцом. Он наслаждался каждым мгновением своей жизни. Я часто задавался вопросом, знал ли он втайне, что у него не так много времени, предчувствовал ли он свою слишком раннюю смерть – и потому жил так радостно и безмятежно.
Я сглотнула, потому что мысль о судьбе Кайла была тяжела для меня.
– Его смерть была неизбежна, Сэм. Он был между фронтами, оскорблял Натайру Стюарт и насмехался над Блэром, которому клялся в верности. Независимо от того, что произошло… его судьба была предопределена.
– Ты действительно так думаешь? – спросила я, и по моей спине пробежал холодок, хотя я сидела близко к огню.
– Да, Сэм. Я так думаю. И Кайл хотел бы, чтобы ты тоже так думала.
Пейтон заправил прядь волос мне за ухо и убедительно посмотрел на меня:
– Есть ли еще что-нибудь, что стоит между нами, Сэм? – Он поцеловал меня, и его руки переместились на мою спину. – Если между нами все в порядке, mo luaidh, и возможно новое начало, то скажи мне, Сэм, ты все еще хочешь меня?
Я чувствовала себя легко, когда потянула его за собой в траву.
Вес его тела на мне, его лицо в миллиметрах от моего и дыхание, которое согревало мне щеку… это напомнило мне о моменте в лесу, как я бежала тогда от Пейтона и моих чувств к нему. Чтобы остановить меня, он бросился на меня, и его взгляд отразил – так же как и сейчас – его желание. И как тогда, я попросила его наконец поцеловать меня.
– Пейтон, пожалуйста…
Я сунула руки под его рубашку и погладила по спине, ощущая сильные мышцы, целуя его со всей любовью, что могла ему дать. Нетерпеливо Пейтон расстегнул брошь и стянул рубашку. Я провела пальцем по шраму на его сердце, пока юноша расстегивал пояс на моем платье.
– Ты считаешь разумным любить Кэмерон? – спросила я, когда Пейтон стянул с моих плеч платье.
– Это самое разумное, что я когда-либо делал, – прошептал он.
На следующий день погода резко изменилась. Над нами внезапно сгустились темные тучи, и вспышки молний сопровождали зловещие раскаты грома.
Хотя я и не была справедливой ведьмой, я понимала, что говорит ветер: Натайра близко!
Пейтон тоже почувствовал надвигающуюся опасность. Снова и снова он смотрел на горизонт, оглядывался, и его рука лежала на рукояти оружия.
Мы медленно продвигались вперед. Ветер бил нас изо всех сил, словно хотел остановить. Около полудня мы увидели их. Двух всадников на горизонте.
– Черт, Пейтон! Что нам теперь делать?
Ужас охватил меня. Не может быть, чтобы снова что-то встало на пути у нашего счастья!
Я хотела нащупать свой кинжал, но Пейтон крепко держал мои руки.
– Не думаю, что они еще догонят нас, Сэм. Мы почти добрались. – Он указал на вершину холма перед нами. – За этой горой находится наша цель. – Он успокаивающе погладил меня по плечу и щелкнул поводьями, чтобы подстегнуть свою лошадь для последнего отрезка пути. – Мы скоро будем дома, обещаю, mo luaidh.
Чуть позже мы добрались до памятного камня. Поднялась буря, и ледяной ветер кусал нашу кожу. Волосы разметались по моему лицу, и Пейтон тоже прикрыл глаза.
– Они должны знать, что придут слишком поздно, – размышляла я вслух.
Пейтон схватился за поводья моей лошади, когда мы проезжали мимо заброшенной хижины. Юноша осматривал лес позади нас.
– Натайра – ведьма. Она никогда не сдается.
– Все равно она проиграет, – заметила я, когда камень показался перед нами. С жутким предчувствием я выскользнула из седла.
У нас получилось. И все же знание того, что сейчас произойдет, парализовало нас, и мы молча приблизились к камню. Предстоящее путешествие во времени заставило меня замереть еще до того, как я позволила своим пальцам осторожно скользнуть по камню. Молния сверкнула над нами.
– Неужели ты думаешь, что пять сестер когда-нибудь пройдут по этому пути? – крикнула я против ветра, чтобы отвлечь себя от того, что нам надо было сделать.
Пейтон посмотрел на горы, в которые друид превратил своих дочерей, и покачал головой:
– Нет, я так не думаю. Для того, у кого нет надежды на хороший конец, окаменевшее сердце лучше, чем разбитое. А они так красивы, что мне просто хочется верить, что они таким образом обрели покой.
Не могла не согласиться с ним. Даже в эту бурю заснеженные вершины пяти сестер Кинтайла вздымались к небу с неповторимой грацией, которая наворачивала на глаза слезы, даже если не знать правды об их судьбе.
– Домой? – спросил Пейтон и сжал мою руку.
Человек, который был моей жизнью, который все время держал мое сердце в своих руках и чья любовь делала меня целой, вытащил свой кинжал.
– Прости меня, но это единственный путь, – прошептал он, когда моя кровь окрасила его клинок.
Глава 32
Натайра почувствовала, что они проиграли еще до того, как лошадь Пейтона понеслась им навстречу. Ведьма ощутила это, потому что ее настоятельное желание остановить девушку Кэмерон стало слабее. Потому что надежда на жизнь рядом с Аласдером угасла, а память об их последней совместной ночи сияла слабее, чем несколько минут назад.
Девушка ушла, и без нее проклятие Ваноры снова набрало силу.
Она опустила поводья и посмотрела на Аласдера. Он тоже заметил перемену. В его взгляде было сожаление.
– Мы опоздали, – прошептала Натайра, соскользнув с седла. Она почувствовала слабость и опустилась на колени.
– Мне жаль, дорогая.
Она презрительно фыркнула, и ее страх, что снова придется жить без любви Аласдера, разозлил ее.
– Тебе жаль? – закричала она. – Это все? Что теперь? Что нам делать? Неужели ты не понимаешь, что скоро мы снова ничего не будем чувствовать?
Аласдер сел рядом с ней и привлек ее в свои объятия. Она противилась ему, но он оставался непреклонен.
– Натайра, – прошептал он ей на ухо и прислонился лбом к ее виску. – Послушай! Больно только сейчас. Завтра ты уже не будешь грустить по этому поводу и больше не будешь скучать по любви. Так что и в этом есть что-то хорошее.
Она плакала, а Аласдер продолжал целовать. Девушка снова и снова удивлялась, каким нежным может быть воин. Воин, чья битва теперь была проиграна, как и ее.
– Я боюсь завтрашнего дня, – наконец призналась Натайра, цепляясь за Аласдера. – Что будет с нами?
Читать бесплатно другие книги:
