Вечный Потапенко Игнатий

Глава 24

Я обернулась, и мое сердце остановилось. Это был не тот человек, которого я ожидала, – и все же это был он. Чувство вины нахлынуло на меня, как волна, но победило бесконечное облегчение, которое я испытала при виде его.

– Что ты сделаешь со мной, Аласдер, если у меня будут притязания на твою пленницу? – Пейтон Маклин провел рукой по своим коротким волосам. В его взгляде сверкнула смертельная ненависть. – Подумай хорошенько, викинг, ведь эта девушка принадлежит мне!

Быстрыми шагами он подошел ко мне и, подняв меня свободной рукой, поцеловал мою шею и крепко прижал меня к своей груди.

Я цеплялась за него, не доверяя своим дрожащим ногам и желая только одного – чтобы он увез меня отсюда. Только сейчас я заметила Шона, который тоже держал в руках меч и, казалось, готов был поддержать брата в бою.

Аласдер презрительно сморщился, а Натайра яростно втягивала ноздрями воздух.

– Ты не заберешь ее у нас! – решительно возразил Аласдер. – Она принадлежит нам. Мы ее не отпустим.

Шон шагнул вперед и остановился перед светловолосым великаном.

– Она не принадлежит этому месту! – предупредил он его, пронзая взглядом.

– Что ты уже знаешь об этом? – спросил Аласдер и нанес Шону сильный удар по плечу.

– Больше, чем ты думаешь, и я говорю серьезно. Ты уступишь нам Саманту – и я оставлю тебе твою жизнь!

Аласдер рассмеялся:

– Мы бессмертны, помнишь?

– Бессмертны? Возможно, но рядом с Сэм не неуязвимы.

Он высоко взмахнул своим клинком и порезал Аласдеру предплечье. Теперь два меча были направлены на Шона, потому что Натайра тоже схватилась за оружие.

Шон посмотрел на нас и хитро подмигнул мне.

Черт, он знал! Знал, что этот Пейтон не бессмертен. Тогда почему он напрашивается на эту битву?

Пейтон заметил, как я напряглась, и успокаивающе сжал мою руку. Его челюсть дернулась, когда он поднял меч, чтобы защитить меня.

Совершенно равнодушный к опасности, в которой мы все пребывали, Шон повел плечами, словно разогреваясь перед боем.

– Два против двух, – трезво оценил он. – Мы можем дико наброситься друг на друга, тогда удача может быть с вами, а может быть и с нами. – Он указал мечом на мужчин, которые все еще стояли вокруг них и глазели. – Мы достаточно часто сражались вместе, чтобы знать, что у нас не получится легкого боя друг с другом. Но сейчас, похоже, с повиновением у твоих людей проблемы, а если ты или мы будем ранены, что станет с женщинами?

Натайра горько рассмеялась.

– Я могу позаботиться о себе, не волнуйся! – воскликнула она, целясь в грудь Шона.

– Я знаю, что ты владеешь своим мечом лучше любого из этих парней, – признал Шон. – Но против них всех… ну, это может быть интересно. Возможно, они не смогут тебя убить – из-за проклятия, но, когда они закончат с тобой, ты пожалеешь об этом, не так ли?

Я видела, что Натайра колеблется. Воины вокруг нас, казалось, по-прежнему уделяли особое внимание мне и черноволосой ведьме и через одного держали в руках оружие.

Даже от Аласдера не ускользнуло напряжение вокруг нас.

– Это не только мои люди, это также люди Каталя. Они не станут предавать его, причиняя вред своей хозяйке, – сказал он.

Шон громко рассмеялся:

– Возможно, они пощадят Натайру, но Саманта бесполезна для них и будет мертва. – Он указал на Иана. – А действительно ли они уважают тебя? Может, ты сам предаешь Каталя, желая для себя его сестру, хотя Натайра обещана моему брату?

Раздался одобрительный ропот, и Натайра отступила на шаг. Над нами собиралась непогода, такая же угрожающая, как и наша ситуация.

– Что задумал Шон? – прошептала я Пейтону, но тот в ответ лишь едва заметно качнул головой.

– Вот мое предложение, и оно не подлежит обсуждению. Мы заберем Саманту. Вы позволите нам спокойно уйти. – Шон подошел ближе к ним и понизил голос: – Ни Блэр, ни Каталь тогда не узнают, что вы оба вместе были здесь.

Натайра презрительно фыркнула:

– Никогда! Без Саманты мы ничего не чувствуем! Я не откажусь от своего счастья снова! – воскликнула она, но Шон не обратил внимания на ее возражения.

– Взамен, – продолжил он, – вы получите еще один день. На один день больше, чем вам полагается. День, когда вы сможете предавать Блэра, и он не узнает об этом.

Я глубоко вдохнула. Что он там делает? Неужели он действительно хочет заключить сделку с двумя людьми, которым нельзя доверять? Воцарилось электризующее напряжение, когда все, так же как и я, ждали ответа Аласдера. Тот посмотрел на Натайру, и, наконец, она схватилась за его руку.

– Да, – согласился викинг и сунул меч обратно в ножны.

Шон посмотрел на нас и виновато скривился:

– Не теряйте время, уходите. Я беру на себя людей Каталя. Пейтон и Сэм… будут поблизости, чтобы выполнить свою часть сделки.

Светловолосый великан обвел взглядом меня, Пейтона и, наконец, Шона, после чего кивнул и положил руку на талию Натайре.

Они скрылись в ночи, и Шон тут же приказал людям Аласдера отправляться обратно в лагерь к повозкам с налогами Каталя. Через несколько мгновений тело Иана было спрятано, и Шон подошел к нам:

– Еще бы чуть-чуть… Я бы не стал ставить последнюю рубаху на то, что мы действительно в безопасности. Но я пригляжу за этими парнями, а Натайра и Аласдер… кто знает, что происходит у них в головах, так что держитесь рядом со мной. – Он похлопал брата по плечу и улыбнулся мне своей несравненной улыбкой. – Пейтон сказал, что благодаря вашей любви проклятие в конце концов будет разрушено. Я уже сегодня благодарю тебя за то, что ты влюбилась в моего бесполезного брата, потому что только представь себе, что теряют женщины, – он указал на свое тело. – Действительно жестоко со стороны Ваноры, а?

Я покачала головой. Казалось, что я попала не в тот фильм. Я провела самые худшие часы в своей жизни, а Шон мог размышлять о таком!

Он обнял меня, прежде чем начать радостно насвистывать, так, словно все это было для него совершенно обыденным делом.

Наедине с Пейтоном мне вдруг показалось, что мир замер. Ни одна птица не кричала в ночи, ни одно дуновение ветерка не заставляло шелестеть листья, и даже журчания реки не было слышно. Только мое сердце стучало у меня в ушах, когда я медленно отодвинулась от него и посмотрела ему в лицо.

Мне показалось, что он сердится на меня. Черт, о чем я думала? Что он будет рад видеть меня такой? Что он вообще делал здесь – в этом давно ушедшем времени? Он просто стоял и смотрел на меня.

– Пейтон, – взмолилась я. Мне нужны были утешение, тепло, его любовь, но он только поджал губы.

– Не сейчас, Сэм. Не сейчас! – Он поднял меня на руки и зашагал сквозь густые деревья, словно точно знал дорогу. Он крепко прижимал меня к своей груди, но не говорил ни слова. Я закрыла глаза, надеясь, что он не увидит моих слез. Я разрушила все, за что мы так долго боролись.

Я была величайшей идиоткой всех времен и народов – буквально.

Пейтон был в бешенстве. Его сердце так яростно билось, что ему казалось, будто ребра вот-вот сломаются. Больше всего он хотел бы убить кого-нибудь, чтобы высвободить злость, которая кипела в нем. Он все еще дрожал при мысли о том, в какой опасности была Сэм. Он чуть не опоздал! Увидев ее там, лежащей в грязи, всю в крови… он подумал сначала, что она мертва!

С каждым шагом он яростно утрамбовывал землю, надеясь, что его это успокоит.

Она подвергала опасности себя и его своим легкомыслием – и ради чего? Потому что он был прав? Потому что она хотела вернуться к тому человеку, которым он когда-то был – но не мог больше никогда быть?

Пейтон почувствовал ее слезы у себя на груди. Как ему хотелось поцеловать ее в губы, но в то же время он испытывал желание встряхнуть ее и закричать. Кричать до тех пор, пока она не поклянется никогда больше не покидать его и никогда больше не оплакивать его старое «я». Но он видел, через что ей пришлось пройти, и, кроме того, это не залечит раны, которые они нанесли друг другу.

Папоротник рос здесь из каждой расщелины скалы и, словно воздушная подушка, покрывал лесную почву. С каждым шагом аромат растоптанных листьев поднимался вверх, успокаивая напряженные нервы Пейтона.

Прямо перед ним лежало озеро. Котел из шелковых гладких камней, нефритово-зеленый, сверкающий сквозь мох и листья, на которые падали капли воды, как осколки света, когда поток низвергался со скалы.

Пейтон вспомнил, что в будущем автобусы, полные туристов, останавливались совсем рядом, чтобы потом позволить целым потокам людей как бы случайно обнаружить это волшебное место. Цена цивилизации. Но сегодня здесь не было ничего и никого, кроме него и девушки, которая только что довела его до отчаяния.

С трудом он пытался совладать со своими чувствами и сделать то, что было необходимо.

Он поставил Сэм на ноги и посмотрел ей в лицо. Кровь осталась на ее волосах, и большой синяк окрасил скулу в темный цвет. Она дрожала и явно держалась из последних сил.

Пейтон осторожно погладил ее по щеке. Чувства разрывали его надвое. Хотя между ними было столько всего, беспокойство и боль от того, что она испытала, лишили его дыхания, и сердце его судорожно сжалось.

– Пейтон, пожалуйста. Скажи хоть что-нибудь! – умоляла Сэм, вытирая слезы с лица. – Я должна объяснить тебе это.

Она потянулась за его рукой, но он отстранился от нее. Юноша не мог ясно мыслить, когда она прикасалась к нему.

– Не сейчас, Сэм!

– Нет, сейчас! Пейтон, пожалуйста! Ты должен меня выслушать! Я не хотела…

– Я хочу… но не могу сейчас с тобой разговаривать! Я… – он глубоко вдохнул, – Сэм, пожалуйста, давай сначала помоемся. Мы поговорим позже.

Он провел рукой по волосам, желая, чтобы проклятие снова лишило его всяких чувств, потому что эмоции вот-вот задушат его. Большие, мокрые от слез глаза Сэм смотрели на него, ища помощи.

– Почему? – закричала она и последовала за ним, когда он повернулся к ней спиной. – Почему ты так злишься на меня?

Его ярость взяла верх, и он прижал Сэм к стволу дерева. Поднял руки над головой и прижал ее своим телом к шершавой коре. Его лицо было всего в нескольких миллиметрах от ее, при каждом вдохе он чувствовал запах крови.

– Потому что мне невыносимо видеть тебя такой! – горько огрызнулся он. – Потому что я вижу перед собой, что эти парни могли с тобой сделать! Потому что я вижу твою кровь, когда смотрю на твое изодранное платье, а не кровь Иана. – Пейтона трясло, и он понимал, как громко сейчас говорит, но он не мог иначе. – Черт возьми, Сэм! Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?

– Пейтон…

– Нет, Сэм! Я задаюсь вопросом, почему ты бросила меня, почему ушла без единого слова. Ты жалеешь, что спасла меня тогда? Я даже больше не уверен, любишь ли ты меня или того Пейтона, которым я был! Эти вопросы разрывают меня на части, Сэм! Ты понимаешь это? А потом я нашел тебя, полуголую и окровавленную, и думал, что ты мертва!

Смирившийся и отчаявшийся, он отпустил ее и отступил на шаг. Сэм потирала запястья, и Пейтон презирал себя за то, что причинил ей боль. Он хотел отвернуться, но Сэм удержала его.

– Я люблю тебя, Пейтон, – прошептала она, преградив ему путь. Ее волосы скрывали синяк, но она убрала их за ухо, словно хотела, чтобы от него ничего не было скрыто. – Я никогда не собиралась причинять тебе боль. Я не хотела, чтобы ты беспокоился обо мне.

Она смотрела на него так настойчиво, что он не мог не поверить ей. Все в нем хотело положиться на ее слова, но страх, охвативший его при виде ее, все еще сидел так глубоко, что он не мог так просто простить ее. Тем не менее сейчас она нуждалась в нем. Поэтому он оставил свои страхи, сомнения и опасения и погладил ее пальцы, переплетенные с его.

– Пойдем, – прошептал Пейтон и повел ее вниз, к реке. Деревья здесь низко нависали над поверхностью, защищая их от посторонних глаз. Лишь редкие солнечные лучи находили дорогу под пологом листьев, и прохладная сырость витала в воздухе. Но не поэтому по спине Пейтона пробежала дрожь, когда он увидел, как Сэм безмолвно спустила разорванное платье до бедер и развязала пояс, так что оно бесшумно опустилось на землю.

При виде ее у него перехватило дыхание. Темные кровоподтеки на груди, руках и бедрах Сэм. От отпечатков рук Иана, так жестоко проступивших на ее коже, у Пейтона на глаза навернулись слезы, и все, что только что стояло между ними, разом стало неважным. Обуреваемый чувствами, он понес ее в воду, приветствуя холод, который облегчал не только ее раны. Его милая Сэм! Что ей пришлось пережить? Ему хотелось самому перерезать Иану горло.

Осторожно он поставил девушку на ноги и начал зачерпывать воду руками. Очень медленно он смывал с ее кожи грязь и с каждым вдохом осознавал, что чуть не потерял ее.

– Я люблю тебя, Сэм, – прошептал он, не прерываясь.

Она не ответила, но слезы, бегущие у нее по щекам, были ему ответом.

Когда Пейтон в последний раз полил водой ее плечи, ее кожа была красной от холода и она дрожала.

– Так лучше? – спросил он и поцеловал кончик ее носа.

Он не мог не восхититься ее отвагой, когда она, стиснув зубы, кивнула. Сэм обвила руками его тело и глубоко вдохнула. Затем один раз она полностью погрузилась и ополоснула волосы, прежде чем выплыть на поверхность.

– Мне холодно! – задыхаясь, сказала она и ухватилась за руку Пейтона, чтобы не поскользнуться на речной гальке.

Сэм посмотрела ему в глаза:

– Ты можешь согреть меня, Пейтон? – Она прижалась к его губам. – Заставить меня забыть о том, что произошло сегодня?

Он поднял ее и крепко прижал к груди.

– Не думаю, что ты когда-нибудь забудешь об этом, Сэм, – пробормотал он, и по его лицу пробежала темная тень. Он тоже не сможет забыть. – Но мы оставим это позади, – пообещал он и, выбравшись из воды, которая унесла с собой всю грязь и кровь, вернулся обратно на солнце.

Глава 25

Когда ты узнаешь правду, тьма поглотит тебя – но ты будешь счастлив.

Пейтон закрыл глаза и вспомнил улыбку Сэм.

– Прости меня, – прошептал он и опустил факел.

Пламя пожирало древесину, превращаясь в яркий пылающий столб слепящего света, прежде чем все огни с демоническим шипением обрушились в воду. Горячий пар поднимался вверх, и теперь призрачные деревянные сооружения исчезли во тьме.

Пейтон прижался лбом к доскам, дрожа всем телом.

– Прости меня, Сэм, что я когда-либо сомневался в нас.

Он посмотрел вверх, на ночное небо. Буря стихла, ветер улегся, унося с собой тучи. Ярко сияли звезды на небосводе, как прежде горели огни, даря Пейтону внутренний покой. Воздух, ясный, как озарение, вливался в его легкие, помогая ему встать. Длинные влажные волосы упали ему на лоб, а на голой груди блестел пот.

Стоя здесь, он вдруг почувствовал себя свободным. Вина все еще лежала на нем, но она весила уже не так тяжело, как прежде. Он принял свою судьбу как свое покаяние и знал о будущем, в котором он избежит этого одиночества. Сэм, его Сэм – она сдержит свое обещание и спасет его.

Если раньше он сомневался в ее любви, то теперь признал, что решение, которое она вынуждена была принять, оказалось не легче его. Как он мог упрекать ее в том, что она все это время держала его сердце в своих руках?

Беата была права.

Когда ты узнаешь правду, тьма поглотит тебя – но ты будешь счастлив.

Пейтон глубоко вдохнул. Как только он покинет эту платформу, проклятие Ваноры снова заберет у него все его эмоции. Вероятно, его чувства были частью магии этого места – ведь он должен был чувствовать, чтобы прийти к какому-то решению.

Он погладил шрам в форме полумесяца на подбородке.

Она, задыхаясь, бежала по лесу, он шел за ней по пятам. Он злился на себя, потому что раздирающие его чувства были связаны с тем, что его пленница сбежала от него. Потому что его сердцебиение менялось, когда он смотрел ей в глаза, потому что его разум желал, чтобы она не была его врагом. Пейтон отбросил ветви в сторону и поспешил за ней. Она смело карабкалась по склону, и ему пришлось усмехнуться, когда она потеряла равновесие и сползла вниз. Догнать ее не составило труда, и, прежде чем она снова поднялась на ноги, он бросился на нее. Она подняла руки, и ее кинжал нашел свою цель.

Выругавшись, он поднял ее руки над головой, одновременно пресекая любое дальнейшее противодействие, прижимая ее к земле своим телом.

Кровь капала с его подбородка на ее платье.

– Ifrinn! Ты ведьма! – Ему не составило труда удерживать ее одной рукой, в то время как другой он держался за подбородок. – Ты еще пожалеешь об этом!

Он вырвал у нее кинжал и засунул себе за пояс.

– Отойди от меня! Отпусти меня! – закричала она и дернулась изо всех сил, видимо, не отдавая себе отчета в том, что ее движения делают с ним.

– Дьявол меня побери! О чем ты вообще думаешь? Думаешь, тебе далеко удастся уйти в одиночку? Ты предпочитаешь быть убитой какими-нибудь разбойниками на дороге, чем поехать в замок Буррак под нашей защитой?

– Под вашей защитой? Ха! Разве не ты только что сказал, что я враг? Какую защиту можно ожидать от врага?

Она попыталась просунуть колено между его ног, чтобы избавиться от него, но вместо этого платье соскользнуло выше. Он безжалостно сжал ее, и ее дыхание участилось. Она беспомощно посмотрела на него.

Тихим голосом он попытался успокоить себя самого и девушку:

– Ты не должна меня бояться. Мне не нужно насилие, чтобы понять, что ты знаешь. – Он подвинулся ближе, потому что она опьяняла его. – Никакого насилия, чтобы получить то, что я хочу.

Его губы почти касались ее. Его дыхание скользило по ее коже, а его глаза должны были подсказать ей, как сильно он ее хочет. Их голые ноги были переплетены, они были так близки…

Его взгляд поймал ее и ясно дал понять, что сейчас произойдет. Он опустил голову.

– Пейтон, пожалуйста… – с трудом произнесла она.

Юноша коснулся шрама. Он все еще был там, даже после того, как Сэм давно вернулась в свое время. С этого момента он знал, что любит ее, хотя она была его врагом. Если он уже понял это тогда, то почему ему когда-либо приходили в голову сомнения?

Их любовь победила ненависть. Она победит и время!

Пейтон закрыл глаза, прыгнул вниз головой в черный ледяной поток, позволил тьме поглотить себя – и был при этом счастлив.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к биению сердца Пейтона под своей щекой и наслаждаясь его знакомым ароматом. Было почти как дома, на уютном диване.

Я была слишком измотана, чтобы говорить, даже зная, что в конце концов нам придется это сделать.

Открываться, когда человек так уязвим, трудно.

– Сэм? – нарушил тишину Пейтон, и я слегка подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он закрыл глаза и сцепил руки за головой.

– А?

Он посмотрел на меня:

– Почему ты здесь? В 1741 году, я имею в виду.

Я села. На его вопрос была тысяча возможных ответов. Из-за Аласдера или Натайры, из-за меня, картины в доме священника или записи в церковном реестре, из-за него или проклятия Ваноры? Все это было причиной – или ничего из этого. Я вернулась, потому что это была моя судьба.

Я могла бы сказать, что Аласдер заставил меня сделать это, что именно он настоял на том, чтобы я отправилась в это время, но это было бы только половиной правды. На самом деле угроза Аласдера была всего лишь каплей, которая переполнила бочку и дала мне принять решение. Но как мне объяснить это Пейтону?

– Потому что я люблю тебя, Пейтон… и моя вина в случившемся обрекла тебя почти на триста лет страданий. Я здесь, чтобы избавить тебя от проклятия. Ведь это то, чего ты хотел, не так ли?

Я дрожала, но не от холода, а потому, что чувствовала себя недостаточно сильной, чтобы вести этот разговор о вине и разочаровании.

Пейтон тоже выпрямился и накинул мне на плечи свой плащ. Он казался неуверенным, потому что пожал плечами.

– Я идиот, Сэм. – Он беспомощно покачал головой и схватил мои руки. Нежно он поцеловал кончики моих пальцев, прежде чем переплести свои пальцы с моими. – Последнее, чего я хочу, – это ранить тебя своими глупыми разговорами или подвергнуть опасности. Ты – моя жизнь, Сэм, и я не хочу больше ни дня быть без тебя.

– Я знаю, именно поэтому тебя так мучило проклятие. Мне жаль. Если бы я только могла разрушить его раньше, то избавила бы тебя от всего этого! Мы все равно могли бы быть вместе, я могла бы остаться здесь, с тобой. Назвать это планом было бы преувеличением, но так я, по крайней мере, думала…

– Ты останешься со мной! Со мной! Я человек, который ждал тебя двести семьдесят лет – и не жалел об этом ни единого дня. Теперь я понял, что проклятие и мое прошлое – это мое покаяние, и ты спасла меня. – Он поцеловал меня. – Сэм, ты так бесконечно давно изменила мою жизнь, и даже мое старое проклятое «я» теперь понимает, какой подарок сделала мне судьба. Я уже не сомневаюсь и никогда не должен был этого делать. Ты и я, мы должны быть вместе, но не в этом времени. Не среди войны и врагов, а в нашем времени, рядом с твоей семьей!

Я была сбита с толку. Откуда эта внезапная смена чувств?

– Пейтон, я… а что с Кайлом? – Я все еще чувствовала себя такой виноватой. – Его смерть угнетает меня, и все же я уже не могу этого изменить.

– Кайл умер, Сэм. Это часть жизни, mo luaidh, делать выбор, а затем принимать его последствия. Я, ты, он… мы все действовали, как казалось нам правильным. Ни у кого никогда не было злого умысла, и судьба руководит нашими поступками. Иногда нам так больно, и поэтому мы очень хотим изменить наш выбор… – Он сглотнул, и я увидела, что он желал именно этого. – Иногда люди умирают. Люди, которых мы любим. И поскольку мы так любили этих людей, эта боль будет сопровождать нас всю оставшуюся жизнь. Сохрани это чувство, потому что благодаря ему Кайл жив в наших сердцах.

– Ты сказал, что предпочел бы повернуть время вспять. Разве ты не попытался бы сделать все по-другому?

Этот разговор причинял такую боль. Я видела перед собой Кайла, и с каждым ударом мое сердце болело.