Впотьмах Куприн Александр
— Что ж, пеняйте на себя… — охотник махнул рукой, и на поляну из кустов, держа в руках луки с накинутыми на тетиву стрелами, вышли двое парнишек. Оба высокие, крепкие, но по виду — сущие подростки. Трудно сказать, сколько им лет — я бы больше шестнадцати ни одному из них не дала (хотя, на мой взгляд, им и того меньше), но в здешних местах люди взрослеют рано. Мальчишки, хотя и пытались казаться взрослыми и умудренными опытом людьми, все же смотрели на нас с нескрываемым интересом — еще бы, мы для них самая настоящая добыча, которую ищут многие, а вот они ее почти что поймали.
— Что, молодежь натаскиваешь?.. — поинтересовался Эж у мужчины. — Что ж, дело хорошее, полезное… А где же остальные охотнички? Хотя и так понятно — они отправились на наши поиски в иное место, скорей всего вглубь леса, но мальчишек пока что туда решили не тащить, и потому оставили вас здесь присматривать за дорогой, верно?
— Тебе, мил человек, это знать не надо.
— И давно вы нас заметили?
— Да как вас не заметить, если мы не очень-то и прячетесь, да еще и топаете так, что глухой услышит! А привести вас сюда было несложно, вернее, вы своими ногами сюда пришли, силой никто вас не тащил. Так что повторяю: бросайте на землю все свое оружие, все одно вам ничего иного не остается, если жить хотите. Да и куда вам бежать, тем более что вечер близко, а в это время каждый себе укромную щель ищет, где ночь пересидеть можно.
— Не пойдет… — покачал годовой Эж.
— Тогда можно и по-иному… — вздохнул охотник. — Нравится вам это, или нет, но мы вас поймали, а добычу у нас отпускать не принято. Это сейчас светло, и вы храбрые, а вот как к ночи дело приблизится, так сами согласитесь на все, лишь бы…
Внезапно мужчина умолк, словно к чему-то прислушиваясь, даже ухмылка с его лица исчезла. Более того — охотник даже руку поднял, словно призывая всех молчать. Он что, таким образом пытается отвлечь наше внимание, чтоб его парни вновь кинули на нас очередную сеть или что-то иное из своего охотничьего снаряжения? Зря старается, это прием для простаков, а в этом мире легковерные простофили долго не живут.
Молчание затягивалось, а затем и до меня донесся какой-то шум — такое впечатление, будто некто пробирается (ветре, ломится) сквозь заросли, не особо заботясь о том, услышат его или нет. Ого, а вот и мальчишки, ученики охотника, растерянно переглянулись, а сам мужчина, ругнувшись, бросился к охотничьему домику, и, подбежав к двери, стал ее открывать. Как я успела рассмотреть, запор там был самый простой — веревка, наброшенная на ручку двери, и вбитый в стену железный костыль с затянутой петлей. Верно, в здешних лесах просто плотно прикрытую дверь оставлять не стоит — мало ли кто может оказаться внутри… Распутывая веревку, мужчина повернулся к нам, и закричал:
— Ну, чего стоите? Бегите сюда, если жить хотите!
Мальчишки тут же опрометью кинулись к дверям, а мы растерянно застыли на месте, не зная, как поступить. Прошло еще несколько долгих мгновений, и я не столько услышала, сколько ощутила чьи-то тяжелые шаги, которые становились все ближе — не знаю, что это за существо, но оно, без сомнений, направляется сюда. Меж тем мальчишки уже скрылись за открытой дверью, а охотник, стоя на крыльце, закричал нам:
— Быстрей! Он уже близко и ходит быстро! Если не спрячетесь, то пропадете — от хуурха никому не уйти!
Вновь повторять свое предупреждение ему не пришлось, и мы без разговоров бросились к крыльцу. Первым мчался Эдуард, который в стремлении оказаться за крепкими стенами едва не столкнул охотника с крыльца. Эж вел Лидию, которая не могла идти быстро, а я шла последней, стараясь не запутаться в сетке, которая была и на ногах — к сожалению, полностью срезать ее с меня Лидия не успела.
Эж успел подвести Лидию к двери, и та шагнула внутрь домика, а я в этот момент умудрилась упасть на землю прямо перед крыльцом. Увы, желание побыстрей убраться с поляны сыграло со мной злую шутку, и я не заметила небольшой сучок, чуть выступающий на одной из ступеней, в результате чего зацепилась за него одной из бечевок сетки. Этого оказалось достаточно, и я упала, а при попытке встать еще больше запуталась в сетке. Плохо дело…
Не знаю, что со мной было бы дальше, но тут рядом оказался Эж. Несколькими взмахами ножа он перерубил нити, находящиеся возле сучка, схватил меня на руки и поднялся на крыльцо… Именно в этот миг на поляне появился огромный зверь, при виде которого у меня перехватило дыхание, и даже Эж оторопел, что неудивительно — мне показалось, что я вижу перед собой одного из тех динозавров, которых так часто показывают в кино из серии «фильмы ужасов». Впрочем, такое чудо, которое появилось у нас перед глазами, увидишь не в каждом творении кинематографистов: громадина высотой более трех метров, четыре массивные лапы со страшными когтями, длинное тело, покрытое бугорчатыми роговыми пластинами, сильная мускулистая шея, огромная голова, утыканная длинными костяными шипами, мощный хвост, на конце которого находилось острые костяные наросты… Про широкую пасть, просто-таки утыканную длинными острыми зубами, я уже не говорю — от одного ее вида любому станет плохо… Но больше всего меня поразило то, что на груди зверя находились еще две лапы с когтями, пусть и не столь большие, но выглядящие более чем жутко… Думаю, понятно, отчего при виде этого хищника у нас с Эжем пропал дар речи. Не знаю, о чем в тот момент подумал мой спутник, но мне впервые в жизни показалось, что я близка к обмороку.
В отличие от нас охотник не терялся. Одним рывком он втолкнул нас в дом, захлопнул дверь, и задвинул ее на тяжелый засов, после чего засунул в скобы у дверей толстую доску.
— Фу, успели! Надо же, снова он в наших местах объявился… — он перевел дыхание и повернулся к нам. — Я же говорил, что городским в лесу нечего делать! Остались бы сейчас на лесу, то пошли бы на обед хуурху.
Словно в ответ до нас донесся громкий рев зверя, от звуков которого у нас пошел мороз по коже. Похоже, зверь нас заметил, понял, что добыча ушла у него из-под носа, и подобное привело его в самую настоящую ярость. Пока что хищник голосом выражает свое недовольство, и нам остается лишь надеяться, что этим дело и ограничится.
Кстати, где же я слышала это слово — хуурх, причем совсем недавно? А, вспомнила — такого зверя упоминали охотники, которые искали нас в лесу, и решили немного отдохнуть на прогалине у водопада. Эти люди тогда говорили, что хуурх проглотил двух охотников вместе и их одеждой и обувью… Да, понимаю — этот сожрет и не подавится.
— Эж, слезь с меня… — зашипела я, потому что от толчка охотника мой спутник упал на пол, а раз я была у него на руках, то в результате падения оказалась на дощатом полу, а Эж рухнул на меня. — Ты, между прочим, не относишься к числу дистрофиков!
— Да я бы сам рад встать, только один из молодых людей держит у моей шеи свой нож… — Эж был спокоен. — Юноша, неплохо бы убрать куда подальше свою железяшку, а не можно поцарапаться.
— Отойди от него… — приказал охотник.
— Но… — обиженно заговорил мальчишка, но мужчина повысил голос.
— Отойди, я сказал. Сейчас не до того.
— Как приятно знать, что ученик слушает своего учителя… — Эж поднялся на ноги и помог мне встать. — Погоди, дорогая, сейчас я с тебя сетку срежу.
— А этот зверь… Он может уйти отсюда?.. — с надеждой спросил Лидия.
— Он все может, в том числе и продолжать охоту… — мрачно отозвался охотник. — Кто знает, что придет в эту огромную башку!
— И много в вашем лесу таких зверей?.. — спросил Эж у охотника.
— Тут всякого добра навалом… — пробурчал тот в ответ. — А хуурх… Эта зверюга время от времени появляется в наших местах, но успевает столько бед наворотить! Хорошо хотя бы то, что здесь хуурх надолго не задерживается. Знаем, только, что зверь приходит откуда-то с юга, туда же и уходит… Давненько он у нас не показывался, и вот, дождались, объявился!
— Я верно рассмотрела, что у него шесть лап?.. — подобное не укладывалось у меня в голове.
— Сколько есть — все его… — кажется, охотник вновь начинает чувствовать себя хозяином положения. — Урод — он и есть урод. А вы, гости дорогие, садитесь — устали, наверное, после блужданий по лесу.
Осмотревшись, я поняла, что охотничий домик внутри вовсе не так мал, как можно было ожидать. Стол, скамья вдоль стены, печь, небольшой сундук, бочка с водой, дрова, сложенные у печки… Лидия уселась на скамью, Эдуард пристроился рядом, не выпуская из рук вилы — тоже мне, защитник нашелся! Он очень испуган, хотя и не видел зверя, ну да от красавчика трудно ожидать чего-то иного.
Все бы ничего, только вот сейчас мы все молчим и исподволь ожидаем, что станет делать хуурх. Пока что он бродит по полянке, и от его тяжелой походки чуть подрагивает пол в избушке. Медленно текли минуты, а потом раздался сильный удар по крыше, и на нас сверху посыпались труха и сухой мох.
— Что это?
— По крыше хвостом лупит… — буркнул охотник.
— А она выдержит?.. — вырвалось у Лидии.
— Должна…
Судя по всему, те люди, что в свое время срубили эту избушку, были настоящими мастерами своего дела, потому что даже после нескольких ударов мощного хвоста крыша устояла, что привело зверя в еще большую ярость. Теперь он попытался разломать крышу своими короткими передними лапами, но у него ничего не вышло, и тогда хуурх принялся бить хвостом по стенам избушки, но это ни к чему не привело. Прошло еще немного времени, и зверь, издав долгий рев, пошел прочь, во всяком случае, его голос стал удаляться.
— Ушел?.. — с надеждой спросила я.
— Все может быть… — пожал плечами охотник. — Но я бы поостерегся выходить наружу какое-то время. Хуурх своими криками распугал все зверье в округе, и если он не отыщет себе добычи, то может вернуться сюда. Хуже другое: если он своими криками ночное зверье разбудил и распугал, то сейчас снаружи вообще делать нечего.
— А если хуурх в ваш поселок заявится?
— Плохо тогда будет… — мрачно отозвался мужчина. — Было дело, в свое время он туда забрел… Хорошо еще, что половина жителей сумела спастись. Ладно, не будем об этом, поговорим о вас, гости незваные…
Не знаю, когда охотник успел подать условный знак своим мальчишкам, но внезапно один из них — тот, что постарше, прыгнул на спину Эжа, и накрыл ему голову чем-то вроде старой куртки. Все остальное заняло не более нескольких секунд: резким движением тела Эж стряхнул с себя мальчишку, и, сбросив куртку с головы, сам кинулся в атаку. Первым делом он ударил снизу вверх с пружинящим поворотом тела по подбородку охотника, после чего тот, лязгнув зубами, рухнул под ноги второму мальчишке, который явно оторопел от увиденного. Затем Эж повернулся к тому парню, который напал на него, и спокойно произнес:
— Еще раз такое повторишь — без зубов останешься, не посмотрю на то, что ты еще сопляк. А если всерьез меня разозлишь, то и сломать могу что-нибудь, в этом можешь не сомневаться.
— Ладно, все, утром решим, что к чему… — охотник поднялся на ноги, держась рукой за подбородок. — Попытаться все одно стоило… А ты где так драться научился?
— Где учился — тебя туда не возьмут… — отрезал Эж. — А разборки давай отложим на иное время, иначе до утра здесь кто-то не доживет.
— Договорились… — неохотно отозвался мужчина. Спорить готова, что он не успокоится, и ночью все одно постарается нас скрутить. Впрочем, до этого времен надо еще дотянуть каким-то образом.
— Ну, раз сейчас из избушки никому выходить не стоит, то, может, твоя баба хоть обед состряпает?.. — покосился на меня охотник. — Мы с утра на ногах, поесть бы не помешало.
— Возьмешься?.. — посмотрел на меня Эж. Верно — ему, как городскому жителю, непривычно готовить в деревенской печке, зато я, в свое время, вовсю помогала бабушке на кухне.
— А почему бы и нет?.. — пожала я плечами. — Печку топите, давайте сюда горшок, и показывайте, что у вас имеется из провизии…
Очень скоро в печке уже горел огонь, а в большом глиняном горшке тихонько булькало заячье мясо, куда я набросала травы, которые хранились в небольших мешочках. Во втором горшке тушилось мясо индеек — надеюсь, после хорошей готовки его можно будет разгрызть без проблем. Все бы ничего, но в избушке по-прежнему стояло напряженное молчание — охотник с учениками неприязненно смотрели на нас, а мы, в свою очередь, не были намерены доверять этим людям. Все ожидали, когда будет готов ужин — после сытной еды люди, как правило, немного расслабляются, а я считаю, что готовлю неплохо.
За окном темнело, и в избушке зажгли лампу. Надо же, а здесь, в небольшом сундуке, вместе с прочим добром имеется еще и десятка два штырьков для ламп. Хорошо уже то, что проведем ночь не в сплошной темноте.
Я стояла у печки, когда позади меня раздался удивленный голос одного из мальчишек:
— Папа, смотри!
Так, значит, наш охотник — это отец с сыновьями. Все правильно — отец лично обучает детей своей непростой лесной науке… Но на что же они так внимательно смотрят в оконце? На лице мальчишки написано восхищение, а отец явно растерян.
— Что там такое?.. — поинтересовался Эж. — Надеюсь, не хуурх вернулся?
— Там другое… — в голосе охотника послышалась самая настоящая радость, смешанная с досадой. — Кажется, хуурх, и верно, напугал кое-кого из ночных обитателей. Этот зверь, который сейчас пришел к нашему дому — он показывается только ночами, и добыть его — мечта каждого охотника!
— Папа, нет!.. — а вот теперь в голосе мальчишки был испуг.
— Почему нет? Если я добуду его шкуру, то на вырученные деньги мы год можем жить!
— Они же весной парами ходят! Если второй зверь рядом, то…
— Перестань!.. — похоже, что на охотника напал азарт. — Сейчас еще день, а этот зверь днем вообще слепой, не видит того, что у него под носом творится!
— Сейчас вечер… — продолжал мальчишка, но отец повысил голос:
— Хватит, я сказал!
— Да они же нас выманивают!
— Ночью — да, но не вечером!
— Может, для начала поедите… — вмешалась я, но охотник, если можно так выразиться, закусил удила. Он лихорадочно стал собирать свое снаряжение, отмахнувшись от меня:
— Потом, все потом…
Да иди ты куда хочешь!.. — подумалось мне. Надо же, что делает с человеком азарт — ради охоты не боится даже оставлять нас в домике со своими детьми! Неужели не понимает, что когда он переступит порог дома, то его мальчишки останутся здесь с чужими людьми? Впрочем, пусть все решает сам.
Я повернулась к печке, ухватом доставая горшки, а затем вытащила из все того же небольшого сундука несколько деревянных тарелок… Как, интересно, так наш охотник? Вот, и дверь открывается…
Как и опасались детишки, охота у их папаши долго не продлилась. Не прошло и минуты, как охотник ввалился в избушку, и рухнул на пол, и на него было страшно смотреть — весь в крови, одежда разодрана… Да уж, сходил мужик поохотиться! И с чего ему приспичило кидаться в лес?
— Кто это его?.. — спросил Эж, глядя на лежащего мужчину, одежда которого на глазах темнела от крови.
— Тайр… — мальчишка был перепуган. — Это звери такие — они по весне вдвоем охотятся! Один зверь к себе подманивает, а другой рядом прячется, охотится на того, кто к первому приближается. За их шкуру столько платят, что на эти деньги семье год можно жить! Звери умные, но выходят из своих нор только ночами, и потому добыть их очень трудно… Папа вышел, только успел осмотреться, а второй на него и накинулся… Хорошо, что папа далеко от входа не успел отойти!
Теперь понятно, отчего охотник решил рискнуть — как обычно, все упирается в деньги, только вот иногда головой надо думать, перед тем как что-то делать собираешься, но что сейчас об этом говорить…
— Так чего стоите, раздевайте его!.. — только что не рявкнула я, и непроизвольно посмотрела в окошко, надеясь увидеть этого самого тайра. Повезло: зверь сидел едва ли не напротив окна, не отводя глаз от избушки, и я едва не ахнула от восхищения, настолько был красив тайр. Размером зверь был с крупную рысь, но его шкура отливала самым настоящим серебром, и при каждом движении на шерсти хищника словно вспыхивали снежинки. Такое впечатление, что у этого зверя не шкура, а наряд из драгоценных камней. Грациозная посадка головы, уши с кисточками, удивительно красивая морда, и мне даже показалось, что у него осмысленный взгляд… Да разве можно на такую красоту руку поднимать?!
Однако у этой невероятно красивого зверя оказались очень длинные когти и крепкие зубы, и раны, которые он нанес охотнику, мне очень не понравились. Глубокое ранение на бедре, на руке, мягкие ткани разворочены изрядно, хорошо еще что на животе поверхностные ранения, но крови уже потеряно немало, как бы заражение не пошло… Боюсь, охотник дорогой, если не случится чудо, то ты, похоже, отбегался, причем навсегда. Все, что я могу сейчас сделать — так это только наложить повязки, благо в сундуке отыскалось немного чистого холста.
— Что, плохо дело?.. — с трудом произнес охотник, когда я закончила перевязку.
— Бывает и хуже… — я постаралась произнести эти слова как можно более уверенным голосом.
— Надеюсь…
В такой обстановке все наскоро проглотили ужин, а чуть позже мальчишки закрыли ставни на окнах — уже наступила ночь. На лавке устроили нашего больного, а остальные расположились кто где сумеет, а мне только и оставалось, что сидеть возле раненого, и дела его были не из лучших. Ожидаемо стала подниматься температура со всеми вытекающими отсюда последствиями, а сам охотник стал бредить… Единственное, чем я могла помочь этому человеку — так это то и дело укладывать на его горячий лоб сырую тряпку.
Время шло, и сыновья охотника стали о чем-то тихонько переговариваться между собой, а потом подошли ко мне.
— Вас ведь ищут… — заговорил тот, что постарше.
— Предположим… — согласилась я. — Что дальше?
— И вы к реке идете…
— Ну, идем.
— Вам в поселке никто не поможет, а церковники за вашу поимку деньги предлагают.
— Это мы уже знаем.
— Хотите спастись?.. — внезапно выпалил другой мальчишка, тот, что помладше.
— А ты что-то можешь предложить?.. — поинтересовался Эж.
— Давайте договоримся: если вы вылечите отца, то мы вам скажем, как выбраться не только из леса, но и из этих мест.
— Милый мальчик, я ж не волшебница…
— Верно. Нам сказали, что вы колдуны. Вот и спасите отца, наколдуйте ему здоровье, а мы спасем вас. Нам еще одна дорога к реке известна, и там лодка на берегу припрятана…
— Да вы, паршивцы, нам и так все скажете… — начал, было, Эдуард, но Эж его остановил.
— Ребята, ваш отец очень серьезно ранен…
— Вот и лечите его!.. — только что не закричал младший из ребят. — А не то мы вам ничего не скажем, хоть режьте нас на этом самом месте!
Возникла пауза, и все присутствующие смотрели только на меня. На уж, положение, хуже не придумаешь! Что же делать? Отказаться? Не выход из положения… Есть, конечно, у меня одна идея, но она настолько абсурдная, что ранее я ее не решалась произнести вслух. Может, все же стоит попробовать?
— Ну, давай, вспомни, чему тебя учили… — подал голос Эдуард, глядя на меня. — Зря, что ли, медицинскую науку грызла? И про клятву Гиппократа не забудь…
Не обращая внимания на слова красавчика, я вздохнула, и повернулась к Эжу:
— Прокали на огне нож поменьше, а остальные… Когда скажу, аккуратно начнете снимать повязки с раненого…
— Зачем?
— Делайте, что вам сказано.
Вначале охотнику освободили от бинтов руку, и вид у его ран, надо признать, был весьма неприятным. Ладно, нечего тянуть, все одно ничего не изменится… Высвободила из одежды запястье левой руки, взяла нож в правую, и преодолевая внутренне сопротивление, а заодно и сжав зубы, резанула ножом поперек вены под невольное «ах» окружающих. Ой, как больно!
— Ты что делаешь?! — закричал Эж.
— Сообрази с трех раз… — процедила я сквозь зубы, и, зажав порез пальцами, стала ронять горячие красные капли на раны охотника. Кто знает, сколько ему там нужно для быстрейшего заживления, и потому лучше проливать кровь погуще, чтоб образовалась сплошная ровная лужица, без разрывов. Мои спутники не произносили ни слова: нам всем и так ясно, что кровь землян в этом мире является лекарством, удивительным по своей силе, только вот использовать ее таким образом, как это сейчас делала я, ранее никому из нас не могло придти в голову. Если же я ошибаюсь в своих предположениях, то это очень скоро станет понятно…
— Давай теперь я… — начал, было, Эж, но я едва не рявкнула на него, и тот замолк, лишь спросив:
— Бинты накладывать будем?
— Пусть так лежит, без бинтов…
Когда же я закончила свои гм… рисковые манипуляции, то охотник со стороны представлял собой весьма устрашающее впечатление — весь покрытый чужой кровью, с жуткими ранениями… Как говорится, зрителям со слабыми нервами лучше покинуть цирк.
— Как ты себя чувствуешь?.. — спросил Эж, перебинтовывая мое воспаленное запястье.
— Могло бы быть и лучше… — пробурчала я, стараясь не морщиться от боли. Не хотелось даже шевелиться, а потому я села у стены и закрыла глаза. — Отдохну немного, и вы меня пока не тревожьте…
— Конечно!
Когда же я открыла глаза, то уже стояла глубокая ночь, и в комнате слышалось лишь похрапывание мужчин, а еще снаружи раздавалось какое-то царапанье. Ну, к ночным звукам за стенами я уже стала привыкать, относилась к ним, как к неотъемлемой части этого мира, а вот то, что рядом с охотником дежурит Лидия — это меня удивило. Еще мне хотелось спать — кажется, я несколько переборщила с количеством потерянной крови…
— Чего не спишь?.. — негромко спросила я у Лидии.
— Ты проснулась?.. — обрадовалась та. — А уж стала беспокоиться — ты уж который час глаза не открываешь, и даже не шевелишься! Что касается меня, то надо же кому-то сидеть возле больного. Кстати, ему уже много лучше!
— Почему дежуришь ты, а не мужчины?
— Да у меня отчего-то сон пропал, так что я лучше посижу, чем смотреть в потолок и перекатывать в голове дурные мысли…
— Посмотрю, что с нашим больным.
С трудом поднявшись, подошла к лежащему мужчине, и уведенное меня немало удивило, хотя я было готова к чудесам — со стороны складывается впечатление, что ранам охотника, самое меньшее, уже недели полторы: они уже немного затянулись, и кажется, будто заживление происходило чисто, без нагноения и заражения… Выходит, мое предположение о чудодейственной крови землян для людей этого мира оказалось верным.
Надеюсь, мальчишки сдержат свое обещание…
Глава 14
Мы снова идем по лесной тропинке, только сейчас ведем себя более осторожно: неожиданное появление в здешних местах хуурха взбудоражило все здешнее зверье, так что есть вероятность нарваться на одного из тех хищников, которые в иное время сами стараются держаться подальше от людей. К тому же до нас утром дважды доносился рев этого хуурха (чтоб он сдох!), пусть и доносящийся откуда-то издалека, но было ясно, что это жуткое создание бродит где-то по округе в поисках добычи, а такой громадине требуется немало пропитания. Будь на то моя воля, то я бы из охотничьей избушки и шагу не сделала — лишь при одной мысли о том шестилапом чудище у меня холодеет в душе и к горлу подкатывает комок. Но, возможно, именно сейчас у нас есть шанс незаметно пробраться к реке: вряд ли здешние охотники в настоящее время рьяно занимаются нашими поисками. Скорей, дело обстоит совсем иным образом — появление в здешних местах хуурха и связанные с этим опасности отнюдь не способствует желанию людей оставаться в лесу. Думаю, ныне охотники и сами стремятся как можно скорей оказаться рядом со своими семьями — ведь хуурх может придти и в поселок (тем более что однажды это произошло), и тогда мужчинам будет необходимо спасать своих родных и близких.
Впрочем, пока что мы счастливо избегали встреч как с людьми, так и со всеми остальными здешними обитателями, если, конечно, не принимать во внимание мелочь вроде зайцев, змей и птиц. День стоит просто замечательный — солнце, тепло, голубое небо виднеется в просветах среди крон деревьев… Казалось бы — раздолье для зверья, но лес как будто вымер, что неудивительно: когда в округе появляется такой зверь, как хуурх, все здешние обитатели стараются отсидеться в своих норах.
Правда, было одно исключение: лишь стоило нам покинуть поляну, где находилась охотничья избушка, как я заметила змеелису — она появилась из-за кустов, где, очевидно, пряталась все это время.
— Опять ты!.. — покачала я головой, глядя на тренли, которой при виде меня радостно замотала по сторонам своим чешуйчатым хвостом. — Ну, когда ж ты от меня отстанешь-то, а?!
— А разве не ясно?.. — пробурчал Эдуард. — Это двулапое недоразумение уже заждалось, когда же, наконец, для него наступит долгожданный обед. Кажется, терпение у этого создания уже на исходе, да и живот от голода сводит — вот, плетется всего в десятке шагов от нас! Как бы эта тварь тебя еще разок не укусила, так сказать, для подстраховки.
Тут красавчик прав — змеелиса, и верно, подошла к нам что-то уж очень близко, умильно глядя на меня. Более того: я бы сказала, что она, того и гляди, вот-вот начнет наступать нам на пятки! Придется снова отталкивать от нас это ядовитое создание какой-нибудь палкой, а не то она может попытаться снова схватить меня, но уже за ногу. Хотя Эж и говорит, что тренли не нападает второй раз на одну и ту же жертву, однако с уверенностью утверждать подобное я бы не стала — кто знает, что может придти в голову представителю здешней фауны!
Все бы ничего, только вот я чувствую себя далеко не лучшим образом — ран на теле охотника было немало, так что крови на выздоровление этого человека мне пришлось потратить больше допустимого. По моим прикидкам, крови я потеряла грамм триста, не меньше. До анемии мне, конечно, еще далеко, но, тем не менее, кровопотеря дает о себе знать. Вот потому теперь и плетусь, досадуя, что если так пойдет и дальше, то как бы мне не стать помехой для нашего маленького отряда. Да еще и рука болит, причем довольно ощутимо, пальцы в кулак никак не сжать…
Мы идем по тропинке уже не менее пары часов, и сейчас для нас главное — не пропустить место, где справа от узкой лесной дорожки отходит еще одна тропка. Место приметное: там должны находиться три деревца, растущие в ряд, причем одно из них — с необычной красноватой листвой, которую (как нам клятвенно пообещали) ни с какой другой не спутаешь. Именно за этими деревьями и начинается та почти незаметная стежка, что выведет нас к реке, и к спрятанной лодке.
— Сколько времени уже идем, а толку все еще нет… — у Эдуарда кончается терпение. — Не стоило тем мальчишкам доверять! Обманули нас, а мы, как дураки, поверили!
— Обмануть не должны… — покосилась я на красавчика. — Я их здорово припугнула.
Это верно: еще вчера, когда я стала гм… лечить охотника своей кровью, мальчишки смотрели на меня со страхом и надеждой, а сегодня, когда раны на теле их отца стали затягиваться просто на глазах, и он явно пошел на поправку — тогда эти двое стали считать меня кем-то вроде колдуньи. К тому же я сказала этим ребятишкам, что если они попытаются нас обмануть, или же направят к тем, кто нас разыскивает — то в этом случае о выздоровлении отца им придется позабыть. Естественно, что после таких моих слов даже речи не могло быть о том, чтоб мальчишки надули нас хотя бы в малости. Что касается самого охотника, то он, придя в себя, с трудом верил во все происходящее, потому как осознавал, насколько тяжелыми были его вчерашние раны от когтей и зубов хищника. Надо сказать, после этого папаша смотрел на меня с таким гм… неподдельным мужским интересом, что у меня было желание хорошенько ему врезать за слишком наглый взгляд. Так невольно и подумаешь: ну и люди есть на свете — только им станет чуть полегче, вернее, едва лишь выкарабкаются чуть ли не с того света, так сразу внушают себе невесть что! Ну, а у этого охотника, как выяснилось, самомнение о себе едва ли не зашкаливает. Надеюсь, в его дремучую голову не пришла умная мысль о том, что я решила заняться исцелением при помощи колдовства лишь только потому, что ранее он произвел на меня должное впечатление? Впрочем, не удивлюсь, если так оно и есть. Ох уж эти мне излишне уверенные в себе мужики!
Все, что я могла сказать этому мужчине и его детям, так только то, чтоб они помалкивали о том, что видели, а иначе охотника обвинят в том, что он выздоровел при помощи темного колдовства, а такое обвинение в этом мире относится к числу самых тяжких. С этим все согласились, не колеблясь — знали, к каким последствиям может привести всего лишь подозрение в чем-то подобном. Позже Эж нам пояснил, что в городах церковники за такие прегрешения отправляют на костер, а в прибрежных деревушках могут просто утопить, причем без промедления… Н-да, ну и нравы!
Мальчишки настолько дотошно и с такими подробностями рассказали нам о том, как именно следует идти к реке и каким образом действовать дальше, что лично у меня не было никаких сомнений в искренности их слов. Кажется, отец с сыновьями и сами в глубине души мечтали о том, чтоб мы убрались из этих мест как можно дальше, и ни в коем случае не попали в лапы церковников. Нам без возражений разрешили взять с собой кое-какую еду (а Эдуард еще и прихватил глиняную бутылке с каким-то местным хмельным пойлом), и мы покинули избушку сразу же после того, как взошло солнце. Правда, охотник, взяв меня за руку, выдал на прощание нечто совершенно неожиданное — мол, знала бы ты, молодка, как мне жаль, что нам приходится расстаться! Такую красотку, дескать, мне никак не забыть, и досадно, что мы не встретились в иное время!.. С трудом удержалась, чтоб не ответить нахалу то, что просто-таки просилось мне на язык: я тебя, излишне самоуверенного наглеца, тоже век помнить буду, потому как помимо своей воли вынуждена была на твое излечение свою кровь тратить, а ее излишков у меня нет…
Итак, мы идем битых два часа, стараясь как можно быстрее дойти до места, где следует свернуть на тропку, ведущую к реке. Всем хотелось поскорей покинуть этот лес и оказаться у реки, но Эдуард и тут проявлял нервозность: его злила любая остановка, и он стремился как можно быстрей уйти с тропинки — видимо, опасался, как бы вновь не встретиться с охотниками. Все так, но беда в том, что сейчас не только Лидии то и дело требовался отдых, но и мне тоже — я с утра чувствовала себя далеко не лучшим образом, потому как кровопотеря, пусть и не очень значительная, все же дает о себе знать. Когда мы с Лидией в очередной раз присели отдохнуть, Эдуард едва не вспылил:
— Может, хватит придуриваться? Все пытаетесь изобразить, какие вы бедные и несчастные? Да на вас пахать можно!
— Тон сбавь… — посоветовал ему Эж еще до того, как я успела хоть что-то ответить. — Неужели тебе не ясно, что девушки держатся изо всех сил? Просят об отдыхе лишь тогда, когда уже совсем невмоготу! Им вообще полежать бы не помешало, и сил набраться, а они, тем не менее, идут, сжав зубы, и без жалоб!
— Тормоза они, и никто больше… — пробурчал Эдуард. Впрочем, ни у кого из нас не было желания хоть что-то доказывать красавчику, да и смысла в этом никакого не было — Эдуард слышит только то, что желает.
— Будь любезен, уделяй свое внимание не только нам, но и тому, что происходит вокруг… — отрезала я. — Выражать недовольство и трепать языком куда легче, чем приносить хоть какую-то пользу.
Ответить Эдуард не успел — до нас вновь донесся рев хуурха. Правда, этот крик доносился откуда-то издалека, но все равно при этих более чем неприятных звуках у каждого из нас сжалось сердце.
— Чтоб его!.. — ругнулся красавчик, и вновь посмотрел на нас. — Еще и эта образина по округе шляется, ищет, кого бы сожрать, может и сюда заявиться! Идти надо, а вы тут расселись, как две клуши, да еще и пытаетесь недовольно кудахтать!..
— А ну, хватит истерику устраивать!.. — вот теперь уже и Эж повысил голос. — Когда наши спутницы немного передохнут, то пойдут и без твоих понуканий! Ясно, что вопли хуурха крепко действуют каждому из нас на нервы, но здешние леса — это место повышенной опасности, и тут уже ничего не поделаешь. Конечно, мы все сейчас на взводе, но самообладание терять все же не стоит.
Эдуард благоразумно промолчал, но при этом кинул на нас более чем говорящий взгляд — не сомневаюсь, если бы подобное было в его силах, то красавчик, без сомнений, лично б придушил каждую из нас двоих, и притом считал бы себя правым. Да уж, Лидия, «повезло» тебе влюбиться не в того человека — у него, кроме смазливой внешности, да и за душой ровным счетом нет ничего.
Нужное нам место мы отыскали спустя полчаса. Все именно так, как и говорили мальчишки: три дерева в ряд, и у одного из них красноватые листья странной формы — по краям словно идет бахрома. Такое необычное дерево ни с каким иным не спутаешь. Ну, а за деревьями, и верно, начиналась едва заметная тропинка, которую так сразу и не увидишь. Что ж, еще раз убеждаемся в том, что мальчишки нас не обманули. Змеелиса по-прежнему не отставала от меня, и, хотя я уже несколько раз отталкивала ее от себя длинной палкой, было ясно, что расстояние между нами и этим созданием постепенно сокращается. Понятно, что с тренли надо что-то делать, потому как ее терпение (и без того достаточно долгое) вскоре может закончиться, только вот кто бы подсказал, что именно можно предпринять для того, чтоб навсегда отогнать от нас змеелису…
Еще часа полтора (или немного больше) мы шли с небольшими остановками на отдых, пока не остановились на небольшой полянке. Реки все еще было не видно, хотя, по нашим прикидкам, мы до нее уже должны были добраться. Лидия заметно устала, еле шла, вернее, брела, да и я сейчас отнюдь не выглядела образцом бодрости. Ну, раз такое дело, то было решено в очередной раз передохнуть, а заодно и немного перекусить, хотя мне сейчас куда больше хотелось пить. Усевшись на траву, развязала дорожный мешок, который до этого нес Эж, достала оттуда бутылку с водой, сделала несколько глотков, и снова сунула пустую емкость в мешок. Поскорей бы дойти до реки, а то я почти в одиночку выпила целую бутылку. Вновь до нас донесся голос хуурха — надеюсь (все одно ничего больше не остается), что до нас это чудище шестилапое не доберется, хотя при грозных звуках его голоса каждому становится не по себе.
Вынула несколько небольших кусков копченого мяса, которое мы прихватили с собой в охотничьей избушке, только вот аппетита нет, есть не хочется, так что стоит положить мясо назад. В этот момент мой взгляд упал на змеелису, которая стояла всего в двух шагах от поставленного на землю дорожного мешка, и, не отрываясь, смотрела на меня. Я инстинктивно бросила в ее сторону небольшой кусочек мяса, тренли перехватила его на лету и проглотила, не жуя. После этого она вновь уселась рядом, и стала колотить хвостом по земле, ожидая продолжения обеда. Я не стала ее разочаровывать, и второй кусок мяса полетел в кусты, подальше от нас, и тренли кинулась за ним.
— Самим жрать нечего, а она всяких ядовитых тварей кормит… — раздраженно проворчал Эдуард. — Совсем сдурела?
— Да я ж немного ей бросила — уж очень близко змеелиса подошла к нам… — оправдывалась я. Что ни говори, а в чем-то Эдуард прав — в нашем положении не следует разбрасываться едой, пусть даже тренли от нее в восторге. — Признаюсь — просто опасаюсь присутствия этой зверюшки рядом с собой, потому и хочу, чтоб она находилась как можно дальше от меня.
— Как же, не рассказывай нам сказки, что ты ей всего лишь чуть-чуть еды бросила! Недаром эта уродина все еще в кустах сидит, доедает этот, как ты его назвала, маленький кусочек!
Хм, а ведь Эдуард и в этом прав: тренли, и верно, не показывается, хотя там мяса — ей всего лишь на один укус! Змеелиса должна уже быть тут, подле меня, выпрашивая очередную вкусняшку — отстать от меня просто так она не могла. Странно, хотя… Мне невольно вспомнилось, что тренли хорошо чует присутствие посторонних — во всяком случае, вчера, незадолго до нашей встречи с охотником, она враз уловила, что в кустах укрываются люди, и потому какое-то время не показывалась нам на глаза. Неужели…
Я посмотрела на Эжа, и он, кажется, подумал о том же самом. Похоже, нам стоит покинуть это место, и как можно быстрей.
— Уходим!.. — скомандовал Эж.
— В чем дело?.. — испугано спросил Эдуард, но тут же умолк. До нашего слуха донесся какой-то шум — такое впечатление, будто кто-то бежит, не разбирая дороги, ломится сквозь кусты. Выбор небольшой — это или зверь, или человек, и неизвестно еще, кто хуже. А уж если выяснится, что бегущего преследует какая-то местная зверюга… Ой, об этом лучше не думать!
Шум приближался, и спустя несколько ударов сердца на поляну выбежал мужчина, при одном взгляде на которого стало ясно, что он от кого-то удирал — волосы взлохмачены, по лицу струится кровь, из оружия с собой у незнакомца только нож, одежда порвана… Впрочем, одет этот человек был в серый балахон наподобие тех, какие носят церковники, так что было ясно, что перед нами находится один из тех храмовников, что заявились в эти места по наши души. Вот уж кого-кого, а служителей Храма Величия каждый из нас хотел бы обойти десятой дорогой! Как видно, разойтись с ними не получилось…
Сейчас, оказавшись на поляне, и увидев нас, мужчина остановился, и, тяжело дыша, старался придти в себя. Спустя несколько мгновений на его лице появилось изумление — кажется, он не может поверить, что перед ним находятся именно те, на поиски кого он и приехал в эти места.
— О Боги, велика ваша милость!.. — наконец выдохнул он. — Вы привели меня к тем, кого я так давно ищу!
Ну, тебе-то, храмовник, может и повезло, а вот нам — точно нет. И принесла же тебя сюда нелегкая! Мужчине лет тридцать, высокий, подтянутый, широкие плечи… И что это здоровяк забыл в храме? Лучше б делом каким полезным занялся… Впрочем, этот человек один, а нас четверо — как-нибудь справимся!
— От кого это ты так дал деру?.. — поинтересовался Эж. Как видно, он тоже еще не знал, что делать дальше, и потому спросил едва ли не первое, что пришло ему в голову.
— Это ужасное чудовище с шестью лапами, присланное сюда за людские грехи… — церковник все еще не мог придти в себя, но можно не сомневаться, что так легко он от нас не отстанет. — Оно разорвало трех моих спутников… Мне удалось уйти чудом, но я не уверен, что этот нечистый зверь не направился следом за мной…
— Речь, как я понимаю, идет о хуурхе?
— Да! Впрочем, совсем не важно, как называют это мерзкое создание, олицетворяющее людские пороки и прегрешения! Пусть его судьбу решат Небеса — они, в своей бесконечной милости, рано или поздно, вернут его туда, откуда он пришел в эти места… — мужчина вновь обвел нас взглядом, и продолжил более спокойным голосом. — Сейчас речь о вас, грешники. Если хотите, чтоб вам сошел с рук дерзкий побег, то вы все безропотно пойдете за мной. В этом случае наказание за бегство не будет очень суровым, и ваше будущее спасение — только в покорности и послушании, а иначе… В противном случае пеняйте на себя.
В голосе священника была такая уверенность, что мне стало ясно — этот человек убежден в том, что мы ему подчинимся. Странно: казалось бы, численный перевес на нашей стороне, но священник не сомневается в своих силах.
— Шел бы ты своей дорогой, пока мы добрые… — посоветовал Эж. — А еще лучше — бежал отсюда со всех ног, а не как бы хуурх, и верно, не пошел по твоим следам. Давай разойдемся по-хорошему. Поверь — так будет лучше для всех. Мы не видели тебя, ты не видел нас…
Мужчина вновь оглядел нас, вздохнул, а вдруг едва уловимым движением оказался подле Лидии, причем все это произошло так быстро, словно церковник не сделал несколько шагов по направлению к стоящей девушке, а будто перетек с места на место. Но куда хуже то, что одной рукой храмовник прижал Лидию к себе, а вторую руку с ножом приставил к ее горлу.
— Когда я приказываю, меня слушаются… — холодно заговорил мужчина. Я невольно отметила про себя, насколько быстро этот человек пришел в себя после бега по лесу, и к тому же он уже почти не задыхается. Тут и без долгих пояснений понятно, что у священника очень хорошая физическая подготовка. Все верно — на наши поиски должны были отправить умелых людей, и мы имеем дело с одним из них… — Предупреждаю: если дернетесь, я перехвачу ей горло.
— А как же приказ, запрещающий проливать нашу кровь?.. — поинтересовался Эж. Не сомневаюсь, что он сейчас лихорадочно прокручивает в голове все варианты для освобождения Лидии, только вот так сразу и не придумаешь, что можно сделать в столь непростой ситуации. А лезвие ножа у этого человека наточено на совесть, едва ли не до состояния бритвы — если прижмет его хоть немного сильней к коже Лидии, то о последствиях лучше не думать. Пока что Лидия выглядит спокойной, но трудно сказать, как она поведет себя в дальнейшем.
— Иногда обстоятельства складываются таким образом, что можно пренебречь точным исполнение некоторых приказов… — отрезал храмовник. — К тому же нам надо поторопиться: я не обманул вас насчет хуурха — трое моих спутников погибли, чудовище может идти вслед за мной, а эта женщина, к несчастью, не сможет передвигаться быстро, и потому есть реальная возможность вновь столкнуться с тем опасным зверем. Так что или вы досконально исполняете мои приказы, и женщина останется жить, или я перехватываю ей горло — без нее мы сможем идти куда быстрее, и к тому же еще одна жертва на какое-то время отвлечет внимание хуурха, а это сейчас самое важное. Конечно, впоследствии мое начальство может проявить недовольство, но бывают обстоятельства, с которыми даже им придется считаться. В любом случае у меня останется три человека, и поверьте, что я сумею заставить вас бежать со всей прытью, и без излишних разговоров. Ну, а если кто-то из вас откажется подчиняться, то я враз перехвачу ему сухожилия на ногах, и брошу на съедение здешнему зверью. Если уж на то пошло, привести двоих — это тоже неплохо.
— Мы согласны!.. — выпалила я, чтоб хоть немного разрядить обстановку. — Только ее не трогайте!
— Это зависит только от вас… — продолжал мужчина, и меня едва не взбесила уверенность в его голосе. — Бросайте на землю все оружие, какое у вас имеется, а заодно не забудьте и вилы откинуть подальше! Ну, чего медлите? Быстро, я сказал! Кто попытается обмануть меня или схватиться за нож, пусть пеняет на себя! Последствия я вам уже озвучил.
Похоже, особого выбора у нас нет, а то, что этот человек исполнит свои обещания — в этом никто из нас не сомневался. В его голосе и ухватках было нечто такое, что не позволяло усомниться в его словах.
— Не кричи… — после короткой паузы отозвался Эж, бросая на землю свой нож и отталкивая в сторону вилы. — И девушку нашу не пугай — сам должен понимать, что для нее это вредно. Мы не собираемся спорить или возражать, только без оружия в здешних лесах делать нечего. К тому же хуурх то и дело голос подает…
— Вам не хуурха надо бояться, а меня… — усмехнулся мужчина, наблюдая за тем, как Эдуард лихорадочно выкидывает пару своих ножей, и отбрасывает в сторону вилы. — Сейчас мы все без промедлений отправимся в поселок. Кстати, вытряхивайте содержимое своих дорожных мешков.
— Зачем?
— Не надо задавать глупых вопросов. И вот еще что: в дороге я не желаю слышать стонов и жалоб насчет усталости, а потому все свое барахло бросьте здесь — пойдем налегке. Может, еще и пробежаться придется, так что лишний груз будет нам только мешать. И поторапливайтесь.
Делать нечего, пришлось вытряхнуть на землю содержимое наших дорожных мешков. Одежда, еда, немного полотна для перевязки, веревка… Именно она и привлекла взгляд мужчины.
— Ты… — посмотрел он на Эдуарда. — Бери веревку и связывай руки своего приятеля.
— Со связанными за спиной руками идти тяжело… — отозвался Эж.
— Не страшно. Захочешь жить — даже со связанными руками побежишь. А пока стой спокойно, и держи руки за спиной.
Что ж, этот человек верно вычислил лидера в нашем небольшом отряде, и решил его нейтрализовать. Понял и то, что Эдуарда можно не опасаться — возможно, служители Храма Величия ранее уже сообщили подробности о характерах Лидии и Эдуарда тем людям, кого отправили на их поиски, и этот человек знает, чего от них можно ожидать. На меня он не обращал особого внимания, видимо, не принимая всерьез. Я же смотрела на мужчину, стоящего ко мне вполоборота, и по-прежнему держащему нож у горла Лидии, и понимала — надо что-то делать! Ничего толкового в голову не приходило, хотя… Попробовать, пожалуй, можно, пусть дело это рискованное, но выбора, похоже, нет… Повезло, что среди содержимого моего дорожного мешка, которое я вытряхнула на землю, сверху лежит пара кусочков мяса — надо их взять, только вот следует сделать это так, чтоб церковник ничего не заподозрил, ведь он умудрятся держать всех нас под приглядом… А впрочем, тут, пожалуй, можно и не таиться.
— А ты что делаешь?.. — покосился на меня мужчина, когда я наклонилась брошенным на землю вещам. — Я велел не шевелиться!
— Да, конечно… — я поднялась, успев прихватить при этом мясо. — Прошу меня простить…
— А в руках у тебя что?
— Вы не поверите, но я просто поесть хотела… — надеюсь, в моем голосе было достаточно испуга, и к тому же я постаралась придать своему лицу не только испуганное выражение, но еще и некую придурковатость. Выжав из глаз пару слезинок, протянула ладонь, на которой лежали два небольших куска чуть подкопченного мяса. — Я, когда волнуюсь, всегда есть хочу, просто ни о чем ином думать не могу, вот и решила взять их с собой…
— Выбрось… — в голосе мужчины появилось нечто вроде презрения или брезгливости. Кажется, он решил, что он имеет дело с особой недалекого ума или же я просто сдурела от страха.
— Хорошо… — закивала я головой. — Сейчас…
Небольшой кусок мяса полетел в кусты, где, по моим предположениям, спряталась змеелиса. Насколько я уже успела понять, она обычно таится в укромном уголке, не сводит с меня глаз, и без крайней нужды не выходит. Надеюсь, тренли и сейчас там, а еще она должна проглотить угощение, иначе вся моя задумка обречена на провал. Тем временем мужчина, чуть усмехнувшись, отвел взгляд в сторону, наблюдая за Эдуардом, который, наконец-то распутав веревку, подходил к Эжу, который неохотно завел свои руки за спину. Так, момент подходящий, храмовник переключил свое внимание на Эжа, и я, выждав пару мгновений, бросила второй кусочек мяса в сторону церковника, стараясь попасть ему в руку, которой он удерживал Лидию. Расстояние между нами было небольшое, всего несколько шагов, так что промахнуться я никак не могла.
Еще когда кусок был в воздухе, из кустов просто-таки вылетела змеелиса, и в следующее мгновение тренли вцепилась зубами в то место, где мясо ударилось о спину мужчины. От неожиданности церковник отвел руку с ножом от горла Лидии, да и ее саму немного отпустил, обернувшись назад.
— Тренли… вырвалось у него. — Откуда…
Этой пары мгновений растерянности Эжу вполне хватило для того, чтоб оказаться возле мужчины, и он ударил храмовника в нижнюю челюсть, после чего тот сразу рухнул на землю, а я поняла, что напрасно ранее недолюбливала бокс — иногда увлечение этим видом спорта оказывается как нельзя кстати. Эж, в свою очередь, подхватил Лидию, не давая ей упасть, а я бросилась к ним. Однако Лидия не собиралась терять сознание и падать в обморок, и Эж, кивнув мне головой — мол, займись будущей матерью! добавил еще несколько хороших ударов поверженному противнику (пусть это и не соответствует благородным правилам спорта), одновременно с тем откинув ногой в сторону лежащий на земле нож.
— Собирайтесь!.. — скомандовал он нам. — Уходим! Лидия, ты как, идти можешь?
— Я даже бежать могу… бледно улыбнулась та, хотя ее подбородок дрожал. Сейчас я обнимала Лидию, и чувствовала, что ее мелко-мелко потряхивает. Что ж, бедняжку можно понять.
— Честно говоря, я очень за тебя боялся — в твоем положении ощущать нож у своего горла…
— Почему-то я была уверена, что вы меня спасете… — Лидия вытерла слезы. — Хотя, конечно, немного испугалась.
— Ты держалась замечательно… — я собирала наши немногочисленные пожитки, засовывая их в дорожные мешки. — Эдуард, ты чего стоишь столбом? Помогай!
С таким же успехом я могла промолчать — Эдуард стоял, растерянно глядя на нас, и все еще не мог придти в себя от пережитого. Ладно, не стоит впустую сотрясать воздух — помощи от него все одно не дождешься, лучше я сама соберу брошенное на землю добро. Впрочем, ничего иного от Эдуарда ожидать не приходится.
— А этот… — красавчик наконец-то обрел возможность соображать, и кивнул головой в сторону лежащего на земле храмовника. — С ним что делать?
— Пусть полежит, ему полезно… — отмахнулся Эж, поднимая нож храмовника, и отстегивая ножны под него с пояса лежащего человека. — А ты болтай поменьше, и поторапливайся — этот мужик не просто так вспоминал о хуурхе.
— Что, так церковника и оставить?.. — никак не мог успокоиться Эдуард.
— А ты предлагаешь взять его с собой?.. — огрызнулся Эж.
— Нет, но он может очнуться и пойти за нами! Может, его как-нибудь того… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
— Сомневаюсь, что он быстро очухается… — усмехнулся Эж. — А насчет твоего предложения могу сказать только одно — надеюсь, тренли хорошо его цапнула, так что теперь храмовник вряд ли представляет для нас опасность.
Я же смотрела на змеелису, которая и не подумала от нас уходить. Она сидела неподалеку, и переводила взгляд с меня на лежащего на земле мужчину. Если вспомнить, что тренли ест только тех, кого сама укусила, то сейчас перед змеелисой стоит непростой выбор: продолжать следовать за мной, которая отчего-то никак не помирает, или же заняться иной жертвой, в которую она только что вонзила свои зубы, и сейчас та неподвижно лежит на земле. К тому же я все еще нахожусь на своих двоих, а вторая жертва после укуса не шевелится… Если принять во внимание, как нетерпеливо змеелиса стучит по земле своим чешуйчатым хвостом, то можно предположить, что она очень голодна, и просто-таки мечтает поскорей приступить к трапезе. Думаю, тренли быстро сделает правильный выбор. Может, это и негуманно оставлять человека умирать, не оказав ему никакой помощи, но нам сейчас не до высокой морали: когда стоит примитивнейший вопрос «кто кого», то все философские вопросы отходят куда-то на второй план.
Читать бесплатно другие книги:
