Впотьмах Куприн Александр

— И давно они вас преследуют?

— Несколько дней.

— Так не пойдет… — покачал головой Лесовик. — Если б за вас храмовники всерьез взялись (а, по вашим словам, все обстоит именно так), то вы бы от них вряд ли сумели уйти. Для поисков грешников и ослушников у святош есть своя братия, причем хорошо обученная этому непростому делу. Встречаться с той братией никому не советую: мало того, что они хороши как воины, так еще и в вере непоколебимы. Уйти от них очень сложно, так что уж простите покорно, но у меня есть некие сомнения в ваших словах. Да и здешние жители ради благоволения церковников будут землю носом рыть, и если бы хоть кто-то из них вас заметил, то сдали б святым братьям без раздумий.

Мне отчего-то вспомнился молодой мужчина в одежде храмовника, убегающий от хуурха, которого мы встретили, когда направлялись к реке за лодкой. Я еще тогда обратила внимание на то, как этот человек уверен в своих силах, и насколько быстро он двигается. Если б не змеелиса, которая укусила этого мужчину, то еще неизвестно, сумели бы мы уйти или нет…

— Нам повезло — на том берегу хуурх объявился, и потому все тамошнее население предпочитает дома сидеть и молитвы творить, чтоб беду от себя отвести. Им сейчас не до того, чтоб за беглецами охотиться… — усмехнулся Эж. — Мы сами от хуурха еле ушли, можно сказать, едва ли не из-под носа у него улизнули. Да и сейчас стоит только вспомнить об этой громадине, так мороз идет по коже!

— Я этого зверя никогда не видел, но о нем наслышан… Что ж, предположим, все так и есть… — судя по голосу Лесовика, мужчина с изрядной долей скепсиса отнесся к услышанному. — И все же, отчего церковники идут за вами следом?

— У нас отсутствие взаимной любви… — развел руками Эж. — Вернее, они нас любят, а вот мы их нет. Тем не менее, эти праведные люди прилагают все усилия, чтоб вернуть нас, грешных, под свою заботу, опеку и покровительство, и более уже никогда не выпустить из-под своего крыла.

— И что вы намерены делать дальше?

— Нам бы от этих мест подальше уйти, а потом спрячемся так, что нас никто не найдет.

— Ну-ну…

Лично мне очень хотелось спросить Лесовика, кто те шестеро мужчин, которых мы встретили в лесу, после чего наш проводник предпочел свернуть на иной путь. Только вот понятно, что на этот вопрос правдивого ответа я не получу, а еще неизвестно, как наш новый спутник среагирует на мои слова — он человек недоверчивый, построит еще себе далеко идущие выводы… Лучше помолчать, своих проблем хватает выше крыши.

— Ладно, оставим все разговоры на потом, сейчас мы все устали… — Лесовик чуть помедлил, а потом продолжил. — Вот что: вы сейчас возьмите два моих мешка и поставьте их возле плиты, которая закрывает вход в эту пещеру.

— Зачем?.. — не поняла я.

— Потому что я так сказал… — оборвал меня мужчина. — Да, и не советую заглядывать внутрь мешков — чревато. А если вас все же любопытство одолеет, то знайте, что мешки затянуты особым узлом, который так просто не развязать, а если все же сумеете это сделать, то позже я все равно пойму, куда вы свой нос сунули.

— Мог бы и не предупреждать… — Эж поднялся со своего места. — Нам своих секретов хватает, не хватало нам еще в чужих копаться!

— Похвальное решение… — Лесовик не удержался от язвительности.

Не говоря ни слова и стараясь не обращать внимания на мужчину, мы поставили дорожные мешки Лесовика возле входа. Какие же они тяжелые, не понимаю, как мужчины их тащат! Затем Эж отправился на свою лежанку, а я, присев подле Лидии, обратилась к Эжу:

— Знаешь, ложись-ка ты первым спать, а потом я тебя разбужу.

— Ты, вообще-то, и прошлую ночь не спала из-за ядовитого слизня на окошке.

— Зато ты сегодня такую тяжесть на себе весь день тащил, что должен был полностью вымотаться… — улыбнулась я. — А то, что у тебя уже глаза слипаются — это даже со стороны видно. Так что тебе сейчас не стоит отчаянно бороться со сном — все одно проиграешь. И с дамой лучше не спорить, она все равно окажется права.

— Желание дамы — закон… — согласился Эж, укладываясь на свою лежанку, и через несколько секунд он уже спал. Я же решила немного поговорить с Лидией — она тоже очень устала, но если у Эжа куда более крепкая нервная система, то с нашей будущей матерью все обстоит иначе. В ее состоянии нужна постоянная поддержка, сочувствие и просто добрые слова — увы, иначе никак, так что мне приходится брать на себя функции психотерапевта. К тому же на Лидию каждый день падают большие физические нагрузки, и я не перестаю удивляться, как ее организму все еще удается со всем этим справляться, особенно если учесть, какой сегодня был тяжелый день — мы прошли немало. Надеюсь, у меня пока что получается в очередной раз успокоить будущую мать, но если и дальше будет продолжаться такой же бег по лесу, то о последствиях лучше не думать.

Когда же Лидия уснула, то я какое-то время еще сидела около нее, вслушиваясь в дыхание девушки и держа ее за руку. Кажется, с ней все в порядке. Итак, все спят (во всяком случае, я на это рассчитываю), то, значит, и мне можно спокойно посидеть.

Взгляд то и дело приковывали к себе мешки Лесовика, стоящие у входа. Интересно, что в них находится? Впрочем, выяснять это у меня нет желания — ясно, что там не конфеты, так что пусть Лесовик не беспокоится, что я могу туда заглянуть.

Конечно, за сегодняшний день я устала, и сейчас мне очень хотелось спать, только вот делать это не следует ни в коем случае. Место здесь какое-то неприятное, словно давит на тебя что-то — впрочем, это ощущение возникло у каждого из нас едва ли не с той поры, как только мы вышли и леса, и направились к холмам. Нет, тут надо быть настороже, а не то мало ли что может приключиться! Достаточно вспомнить прошедшую ночь, когда я задремала, и мы все едва не погибли от ядовитой слизи, а потому сейчас лишний раз не помешает прислушаться к тому, что происходит за стенами. Кажется, снаружи пока все тихо, хотя, если вспомнить, как Лесовик торопил нас, чтоб успеть добраться до укрытия, пока не наступила темнота… Без сомнений, тут все далеко не так просто. А еще мне показалось, что наш проводник не столько спит, сколько дремлет, наблюдая за мной сквозь полуприкрытые глаза. Неужели боится, что я в его мешки полезу? Ну, если он не желает ни на миг упустить из вида свои ненаглядные мешки, то сделал бы доброе дело — вызвался дежурить, а не следил бы за нами, подозревая в гнусных замыслах.

Какое-то время в пещерке стояла тишина, в которой слышалось лишь дыхание спящих людей, да еще светился штырек в лампе, и все это создавало чувство безопасности. Окружающее казалось настолько умиротворенным и спокойным, что у меня невольно стали закрываться глаза. Чтоб не уснуть, я встала, сделала несколько шагов, и тут услышала скрежет снаружи — такое впечатление, будто некто провел чем-то острым по каменной плите, закрывающей вход. Ну, в этих местах острым может быть многое, в том числе длинный коготь, острый клык или костяной нарост на теле… Впрочем, в перечень колющих и режущих предметов на теле у здешних хищников весьма богат, так что можно предположить все, что угодно. Понятно, что мой сон враз пропал, будто его и не было, тем более что почти сразу же снаружи донеслось нечто, очень похожее на громкое змеиное шипение. Затем этот звук очень скоро перешел на тонкий визг, причем весьма пронзительный, просто-таки ввинчивающийся в уши, и это несмотря на то, что от источника звука нас отделяла толстая каменная стена.

— Что там такое?.. — испуганно спросила Лидия, которую разбудил этот странный вопль.

— Не обращай внимания… — беспечно отозвалась я. — Похоже, снаружи поднялся небольшой ветер, а рядом есть что-то вроде узкой каменной воронки, потому и получается, что ветер свистит в том месте на редкость отвратительно.

Объяснение, конечно, не выдерживало никакой критики, но Лидии оно показалось вполне убедительным, да и свист почти сразу же прекратился, так что она вновь уснула. Наступившая тишина долго не продлилась, и вскоре до моего слуха вновь стали доноситься странные звуки, которые явно принадлежали ночным обитателям этого мира, которые с наступлением темноты пробудились ото сна и вышли на охоту. А интересно, как они выглядят, те существа, что находятся неподалеку отсюда? Впрочем, лучше этого не знать, да и лишнее любопытство к добру не приведет — понятно, что если человек ночью окажется за стенами этого убежища, то назад он уже не вернется.

Трудно сказать, сколько времени на нас доносились эти звуки — во всяком случае, мне показалось, что это длится очень долго. Когда же все они стихли, я вначале, было, обрадовалась, только мое хорошее настроение очень быстро сошло на нет — уж очень странной и давящей была эта наступившая тишина. Сама не знаю отчего, но мне вдруг стало жутковато — показалось, что я слышу непонятный шепот, проникающий в мозг, лишающий сил и разума, затем на меня накатило нечто вроде панической атаки, захотелось сжаться и заткнуть уши, или же бежать отсюда как можно дальше. Одновременно с тем я поняла, что вслушиваюсь в тишину за стеной в надежде вновь услышать шум и рычание — сейчас они казались мне едва ли не самыми желанными звуками в мире. А еще мне отчего-то было страшно смотреть в сторону плиты, которая закрывала вход в нашу пещеру… Заломило в висках, затылок отозвался глухой болью, и я невольно схватилась за голову — это, наверное, не иначе, как от усталости и постоянного нервного напряжения…

— Что, голова болит?.. — услышала я негромкий голос Лесовика. Он не спал и смотрел на меня. Хорошо еще, что в его голосе нет насмешки.

— Есть немного… — отозвалась я. — Пройдет… Ты почему не спишь?

— Хоть и вымотался за день, а сна нет… — устало произнес мужчина. — Бывает… Да, и вот еще что: ты не бойся, они сюда не пройдут.

— Кто «они»?.. — не поняла я.

— Неужели сама не догадываешься?

— Нет.

— Ну и хорошо… — мужчина закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Мог бы и ничего не говорить — я б ничуть не расстроилась. Хотя, надо признать, он меня озадачил.

Эжа я разбудила лишь тогда, когда у меня не осталось сил бороться со сном. Коротко рассказала ему о тех звуках, которые ранее доносились из-за стены и все еще доносятся снаружи, а заодно и тех словах, что мне сказал Лесовик. К счастью, голова у меня болела уже не так сильно, но от непонятного давления и часто накатывающих панических атак я так и не избавилась. Состояние было такое, что хоть волком вой.

— Теперь понятно, что не одному мне так паршиво… — подосадовал Эж, потирая виски. — Голова раскалывается… Говоришь, это началось не сразу?

— Нет, вначале казалось, что рядом ходят звери — во всяком случае, до меня доносились их голоса. А теперь наступила тишина, только вот она какая-то на редкость неприятная.

— Так, посмотрим… — Эж подошел к плите, закрывающей вход, и положил на нее свою ладонь. Судя по нахмуренному лицу, молодому человеку что-то очень не понравилось.

— Подойди сюда… — кивнул он мне. — И положи свою руку на этот камень.

Говоря откровенно, сейчас мне больше всего хотелось спать, а вовсе не шевелиться лишний раз, но Эж не стал бы звать меня понапрасну. Вздохнув, поплелась к входу, но когда положила свою ладонь на камень, то от неожиданности сразу же отдернула руку — плита была не просто холодной, а, можно сказать, ледяной. Такое впечатление, будто плита насквозь проморожена зимней стужей.

— Что это?.. — я растерянно посмотрела на Эжа.

— Это значит, что мы находимся в очень опасном месте… — хмуро ответил тот. — Теперь я понимаю, отчего наш проводник так торопился добраться сюда до захода солнца.

— Зато я ничего не понимаю.

— Дело в том, что в этом мире по ночам и своих укрытий выходят не только хищники, но и иные сущности. Кстати, с одной из них мы уже встречались.

— Когда?.. — от усталости и боли в висках я плохо соображала.

— Ночью в Тарсуне, когда мы увели из храма нашу беглую парочку, и шли по улицам города. Их называют ночными призраками.

Верно, было такое! Тогда мы увидели полупрозрачную колышущуюся фигуру человека, которая по воздуху скользила к нам. Помнится, тогда меня больше всего испугали ярко-красные глаза этого… существа, которыми оно смотрело на нас. А еще это призрачное создание явно стремилось напасть на кого-то из нас. Отогнал это существо Эж, бросив в него серебряную монету…

— А почему ты думаешь, что здесь…

— О таких созданиях в тюремной камере шло немало разговоров… — Эж вновь приложил руку к плите. — Многое в рассказах о них, конечно, привирали, но и того, что есть в действительности, хватает с лихвой. Они, эти существа, выходят из своих нор и укрытий только по ночам, ищут тех, у кого можно забрать тепло и жизнь, причем предпочитают охотиться не на животных, а на людей. Почему на людей? Видимо, они вкуснее, да и сил от человека можно забрать куда больше, чем от животного. Именно потому, там, снаружи, в данный момент находится немало гм… оголодавших сущностей, мечтающих вцепиться в нас, грешных. С одиночными призраками еще можно справиться, но если навалятся кучей, то ни о каком спасении и речи быть не может. Рискну предположить, что в данный момент за стеной находится целая толпа этих омерзительных созданий, которые пытаются пробиться сюда. Знаешь, почему нам сейчас так плохо? Просто те, что сейчас находятся по ту сторону плиты — они воздействуют на нас, пытаясь оглушить, подчинить, вытащить наружу.

— Но этот холод…

— А разве не ясно?.. — перебил меня Эж. — От этих сущностей всегда веет могильным холодом, и без человеческого тепла им не прожить. На Земле подобных тварей в старину относили к числу тех, кого называют нечистью. Но наш мир — он где-то очень далеко, а здешняя нечисть — это куда более неприятный вариант того, что мы знаем по нашим старым сказкам и бабкиным страшилкам. Если сейчас кто-то из нас окажется снаружи, то очень скоро от него останется только скелет, обтянутый кожей.

— Совсем как вампиры.

— Что-то общее есть… — согласился Эж. — Только вампиры пьют кровь, а эти сущности выпивают тепло, жизнь и душу.

— А как же люди от них спасаются?

— Разве не ясно? Днем эти твари не показывается — дневной и солнечный свет для них губителен, а ночью люди закрывают все окна и двери в своих жилищах. Конечно, простое окно от такой твари не спасет, и потому-то даже в доме у самого последнего бедняка серебряная стружка или серебряная пыль вделаны в оконные рамы и дверные проемы. Без таких мер безопасности тут не выжить. Так что главное оружие против здешней нечисти — это серебро.

— Погоди… — испугано прошептала я. — А если те, что находятся за стеной…Вдруг они сюда проберутся?

— Это вряд ли… — покачал головой Эж. — Конечно, те, что извне пытаются сюда забраться — нервы они нам, конечно, помотают, да и отдохнуть не дадут, но внутрь не проберутся.

— Мне бы твою уверенность!

— Так это же очевидно!

— Для кого как… — покосилась я на спящего проводника. — Ты совсем как Лесовик. Тот тоже соизволил сообщить мне, чтоб я ничего не боялась: дескать, они сюда не пройдут!.. Успокоил!.. Теперь ты говоришь мне примерно то же самое! И что я должна думать? Извини, но сейчас ночь, я устала и спать хочу, так что моя умственная деятельность в данный момент буксует на месте, и причина вашей уверенности до меня, грешной, никак не доходит! Хотя… Неужели?! Там серебро?!

— Дошло?.. — усмехнулся Эж. — Лично мне это окончательно стало ясно только вечером, когда Лесовик велел поставить его бесценные дорожные мешки у входа в нашу пещеру. Я, конечно, ощущал, что мой груз очень тяжел, и даже прикинул, что это может быть, но… И вообще, сейчас время позднее, ложись спать. Утром поговорим.

— Надеюсь, к тому времени головная боль пройдет.

— В этом не сомневайся. Как только ночные обитатели уберутся к себе, нам всем сразу легче станет.

— Твоими бы устами…

Уже засыпая на лежанке, подумала о том, что если в дорожных мешках Лесовика, и верно, находится серебро, то наш путь по лесу может грозить непредсказуемыми последствиями — ведь серебро в этом мире ценится куда дороже золота. Ну, от нечисти серебро нас защитит, а вот что касается людей — тут вопрос открытый…

Не сказать, что утром все мы были жизнерадостны и полны сил — что ни говори, но долгое ментальное воздействие так быстро не проходит. Главное — больше не было того странного шепота, который если не сводил с ума, то забирал силы и воздействовал на душу. Ни у кого из нас не было аппетита, так что завтрак не занял много времени. Лидия выглядела хотя и уставшей, но чуть отдохнувшей, а вот о Лесовике такого не скажешь — бледный, и, без сомнений, с температурой. Похоже, его рана на ноге все-таки воспалилась.

— Как чувствуешь себя?.. — спросила у мужчины.

— Хорошо… — буркнул тот. — Что тебя еще интересует?

— Мне бы ногу твою посмотреть… — начала, было, я, но Лесовик зло огрызнулся:

— Чего ты там не видела? Любопытство, знаешь ли, до добра не доводит.

— У тебя ранение, а ты вчера весь день тащил на себе тяжелый груз. Твоей ноге подобные нагрузки явно не пошло на пользу. Потому и прошу…

— Я что, неясно сказал? У меня все в порядке! Ладно бы чем-нибудь другим интересовалась, куда более завлекательным…

Мне только и оставалось, что молча отойти в сторону. Судя по всему, Лесовик относится к числу тех людей, кто предпочитает не видеть собственные раны и недуги — так спокойнее.

— Слышь, Лесовик, скажи честно и без обид — где мы оказались?.. — поинтересовался Эж. — Дело не в простом любопытстве — мы тут ночью наслушались всякого, и я скажу так: к самым спокойным местам этого мира здешние края точно не отнести! Честно признаюсь — рассвета еле дождался!

— Главное — ты его дождался, и мы вместе с тобой… — пробурчал в ответ мужчина. — Будь у меня выбор, я б сюда никогда не сунулся, и уж тем более вас бы сюда не потащил, только вот иного выхода не оставалось, как в эту хрень пойти… Да, и вот еще что — оставшуюся воду особо не расходуйте, в здешних местах с водой небогато.

— А что именно произошло ночью?.. — спросила Лидия. Она, по-счастью, почти все время спала, и мерзкого шепота не слышала. — Я один раз проснулась, но…

— Просто обитатели здешних мест, которые любят гулять в темноте, немного расшумелись… — подробности я решила опустить.

— Если я верно понял, то здесь очень плохое место?.. — продолжал расспросы Эж.

— Не просто плохое, а одно из самых паршивых, какие я только встречал в своей жизни, а видеть мне довелось немало… — раздраженно отозвался Лесовик. — Скажу больше: если б вчера не было такого солнечного дня, то я вряд ли решился бы пойти сюда… Хотя, пожалуй, все одно пошел бы — выбирать не из чего. Одно радует — вряд ли у кого хватит ума направиться вслед за нами в эти места… Впрочем, полной уверенности в этом у меня нет, а это, как понимаете, не радует… Значит, так: сегодня нам надо пройти эти холмы и дойти до леса.

— А потом?

— Потом видно будет… Так, сдвигайте камень и молите всех Богов, чтоб сегодня был такой же ясный день, как и вчера.

Ну, тут все понятно без долгих пояснений — похоже, в этих местах обитают такие существа, которые хоть и живут во тьме, но могут выйти наружу даже днем, когда пасмурно и нет солнца. Конечно, сейчас утро, но стоит лишь вспомнить, что здесь творилось ночью, как у меня начинается если не нервная дрожь, то нечто похожее. Хм, чем дольше я нахожусь в этом мире, тем больше удивляюсь, каким непонятным образом человеческий род вообще умудрились здесь выжить!

Однако делать нечего, и мы с Эжем взялись за плиту, немного сдвинув ее в сторону. Солнечный луч, осветивший вход в пещеру, показался мне самым красивым зрелищем в мире! Когда же плиту полностью сдвинули в сторону, то мне захотелось даже не выйти, а высочить из нашего темного убежища.

— Кажется, все в порядке, хотя в этих местах о безопасности говорить не стоит… — Лесовик поднялся со своего места и, заметно прихрамывая, направился к выходу, а за ним двинулись и мы — ни у кого не было желания оставаться здесь надолго.

Оказавшись снаружи, вздохнула полной грудью — как хорошо! Утро сегодня было замечательным — яркое солнце, на синем небе ни облачка, теплый легкий ветерок… Хорошо, особенно если учесть, что под весенним солнцем даже окружающие нас серые каменистые холмы с редкими пятнами зелени выглядят как оригинальные фотографии из рекламного туристического буклета. Разумеется, осенью тут по-настоящему мрачно, зато весной ландшафт смотрится весьма своеобразно, только вот нам сейчас не до того, чтоб любоваться окружающим пейзажем, да и непонятное давление на душу так никуда и не пропало, хотя стало полегче.

Первым делом поставили на прежнее место плиту, подсыпали вокруг нее щебенку, даже кое-где положили тонкие пласты мха — Лесовик хотел, чтоб никто посторонний (если этот некто придет в здешние места) не понял, что за этой плитой находится небольшая пещера. Наш проводник — он что, вновь рассчитывает когда-то вернуться сюда? Похоже на то. Впрочем, не мое это дело — пусть выведет нас отсюда, а потом отправляется, куда хочет.

— Значит, так… — заговорил Лесовик, закидывая за спину свой дорожный мешок. — Идите за мной, и помалкивайте — здесь не то место, где стоит шуметь.

— И все же мне хотелось бы узнать… — начал Эж, но Лесовик его перебил.

— Лишнего знать тоже не следует, а что надо, я вам и так скажу. Слушайте: это место, где мы сейчас находимся, называется Ведьмино Варево, и все разумные люди стараются обходить его десятой дорогой. Думаю, причина должна быть понятна, ведь название говорит само за себя. Здесь и днем ходить опасно, а уж про темное время и говорить не стоит — в живых никто не останется. Так что выполняйте все, что я вам буду говорить — тогда уйдем отсюда на своих двоих и без потерь.

— Звери днем тут ходят?

— Куда же без этих тварей! Молитесь, чтоб никто из них не попался нам на пути.

— И далеко тянутся эти холмы?.. — спросил Эж. — Я хотел сказать, насколько оно большое, это самое Ведьмино Варево?

— Как сказать… Если б у меня нога не болела, то к полудню мы бы ушли отсюда, а сейчас, думаю, пойдем немного медленней. Как холмы минуем и в лес зайдем — вот тогда можно перевести дух. Но даже если покинем это место, то надо как можно дальше в лес зайти — хотя здешние обитатели предпочитают свои каменные убежища, но и в лес они тоже заглядывают.

Да уж, ничего не скажешь — ободрил! Ну да выбора у нас нет, а потому мы молча пошли вслед за прихрамывающим Лесовиком. Дорога, как таковая, отсутствовала, а позже я поняла, что Лесовик старается идти между холмов, делая все, чтоб не подниматься на них, за что ему большое спасибо — Лидии подъемы в гору даются тяжело.

Серый камень под ногами, редкие пятна зелени, тишина, не слышно голосов птиц… Вроде и солнце на небе светит, а вокруг все кажется неприятным, пусть даже это место притягивает взгляд какой-то безжизненной красотой — серой, однотонной, и в то же время непонятно чем завораживающей. Может, какая-то художественная душа и придет в восторг он окружающего пейзажа, но в нашем маленьком отряде таких одухотворенных натур не нашлось. Лично я согласна и дальше так идти, лишь бы как можно быстрей миновать это место и не встретить никого из здешних обитателей. Все бы ничего, но отчего-то очень скоро мы все стали уставать, и когда пришло время отдыха, то едва ли не попадали на землю — настолько все были вымотаны.

— Тяжело?.. — спросил нас Лесовик, когда немного отдышался. — Можете не отвечать — я и сам вижу, как вам несладко. Понимаю — в этом месте у любого человека силы тают, как снег под солнцем, и это надо как-то перетерпеть. Когда минуем Ведьмино Варево — тогда полегче станет.

— А кто так назвал это место?.. — поинтересовалась я.

— Люди назвали, кто ж еще… — пробурчал Лесовик. — И есть за что… Красотуля, почему ты такая любопытная? Все с расспросами лезешь…

— Не любопытная, а любознательная… — усмехнулась я. — А это разные вещи.

Мужчина ничего не ответил, лишь неприязненно покосился на меня. Дыхание у Лесовика тяжелое, и я могу утверждать, что чувствует он себя, говоря откровенно, весьма паршиво. Надеюсь, когда сумеем покинуть это неприятное место, то не только нам, то и этому мужчине станет полегче.

Мы молча посидели еще какое-то время, выпили по паре глотков воды, и уже, было, собрались идти, как Лесовик вдруг поднял руку:

— Тихо!

Вообще-то мы и без того помалкивали, но после команды Лесовика едва ли не замерли на месте. Кажется, что вокруг все без изменений, однако через несколько секунд мужчина ругнулся:

— А, чтоб тебя!

— Что случилось?.. — Эж оглянулся по сторонам.

— Не туда смотришь… — Лесовик кивнул направо. — Без встречи все же не обошлось, чтоб их всех!..

Посмотрев, куда указывал мужчина, я в первое мгновение оторопела, а потом растерялась, и было из-за чего — с холма по направлению к нам ползло создание, которое в первый момент я приняла за змею. Правда, почти сразу стало понятно, что подобной рептилии я ранее не только не видела, но и вообразить себе не могла: очень толстое желтовато-серое чешуйчатое тело длиной не менее трех метров, по бокам которого были короткие отростки, напоминающие лапы сороконожки. Но больше всего поражала огромная голова — она была сплошь покрыта длинными острыми шипами, причем их было так много, и они были настолько длинны, что змея (или как там правильно назвать это создание) ползла, высоко поднимая свою огромную страшную голову над землей. Меж шипов просто-таки светились красно-зеленые глаза, а приоткрытый рот с длинным раздвоенным языком был настолько страшен, что у меня едва не потемнело в глазах. А еще сразу стало понятно, что этой змеюке достаточно ударить своей шипастой головой кого-то из нас, и длиннющие острые шипы пробьют не только человеческое тело, но еще и кости. Не сказать, что движения змеи были уж очень стремительными, но и так ясно, что нам от нее не уйти. Впрочем, бежать я вряд ли смогу — у меня ноги отчего-то онемели в прямом смысле этого слова, и, как бы я не старалась, не могу сдвинуться с места.

— Это что… то есть, это кто?.. — прошептала я, невольно прикрывая собой Лидию.

— Молчите и не дергайтесь!.. — скомандовал Лесовик, не глядя на нас, и тут я заметила в его руке тонкий серебристый диск. Чуть примерившись, Лесовик метнул диск в сторону ползущего чудища, но он пролетел рядом с головой змеи, не задев ее. Не знаю, что подумал наш проводник, но в следующее мгновение в его руках появился еще один диск, который спустя несколько мгновений отправился вслед за первым. В этот раз посыл оказался куда более точным, и диск попал в шею змеи, немного ниже головы, почти полностью перерубив шею, и теперь голова змеи висела на лоскуте кожи. Из раны тотчас же хлынула бледно-розовая кровь, а огромное тело стало извиваться и кидаться из стороны в сторону, приближаясь к нам. Надо немедленно бежать отсюда, тем более что онемение в ногах прошло — похоже, что таким образом змея одурманивала своих жертв. А змеиное тело с головой, болтающейся на лоскуте кожи, казалось, с каждым мгновением приобретало все большие силы, подползая к нам: один яростный удар — и нас раскидает кого куда! Да и голова, почти отделенная от тела, и не думала умирать — длинный раздвоенный язык то втягивался, то вытягивался, зубы пытались укусить, а красно-зеленые глаза светились еще ярче. Кажется, даже в таком состоянии змея пыталась добраться до нас.

— Собирайтесь, мы уходим! Быстрей!.. — скомандовал Лесовик, закидывая за спину свой дорожный мешок. Мы медлить не стали, бросились за мужчиной, боясь оглянуться назад, и надеясь на то, что эта тварь не поползет за нами.

Однако мы успели сделать всего несколько десятков шагов, как Лесовик снова остановился. Сейчас слова были не нужны — мы увидели, что из-за груды серых камней стрелой вылетел большой зверь, и встал напротив нас, в ярости колотя себя хвостом по бокам. Ох, ну что за страшилища здесь водятся, все жуткие, как на подбор! Очередной представитель обитателей серых холмов внешне чем-то отдаленно напоминал огромного тигра, только вот его тело было покрыто костяными пластинами, в промежутках между которыми росла короткая темная шерсть, а с головы и до хвоста располагался гребень из пластинчатых шипов. К этому следует приложить мощные лапы с длинными когтями и на диво большую голову, на которой светились желто-красные глаза. Сейчас этот зверь раскрыл свою пасть немалых размеров, и, глядя на нас, издал грозное рычание. Если он на нас кинется, то все, наш путь здесь и закончится…

— Стоите и не шевелитесь… — прошептал Лесовик. — Даже дышите через раз…

Да какое там «шевелитесь», у меня, можно сказать, руки и ноги отнялись при виде этого зверя. Медленно тянулись секунды, мы замерли на месте, а хищник все стоял напротив нас, по-прежнему колотя себя хвостом по бокам. Похоже, выбирает себе жертву, или же прикидывает, как нас всех раздавить одним прыжком. Что ж, это у него получится без проблем… А еще я заметила на свалявшейся шерсти хищника засохшие бурые пятна — без сомнений, это последствия его последней трапезы. Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно зверь несколькими прыжками промчался мимо нас, направляясь к змее, огромное тело которой по-прежнему извивалось на земле, приближаясь к нам и поливая сухую каменистую почву бледно-розовой кровью.

Все дальнейшее произошло быстро: подбежав к змее, хищник одним сильным ударом лапы отмахнул голову змеи от тела, и та отлетела в сторону, правда, не очень далеко. Зверь же тем временем вцепился зубами в чешуйчатое тело, и с заметным трудом потащил его в сторону, туда, где была небольшая ложбинка между двумя холмами… Я же не могла отвести взгляд от змеиной головы, которая и не думала умирать, и подавала все признаки жизни. Более того — она даже стала медленно, но ползти по земле, причем по направлению к нам…

— Чего стоите?.. — встряхнул меня голос Лесовика. — Ходу!

Дважды повторять не пришлось, и мы едва ли не побежали, стараясь как можно быстрей покинуть это место. Тем не менее, я то и дело оглядывалась назад, но, к счастью, хищник не стал преследовать нас — видимо решил, что уже имеющейся добычи ему хватит.

Когда же мы в очередной раз, пройдя довольно большое расстояние, остановились на отдых, то очень долго молчали — разговаривать не было сил. Однако, немного отдышавшись, я не удержалась от очередного вопроса:

— С кем это мы столкнулись?

— С порождениями Ведьминого Варева… — неохотно отозвался Лесовик. — Тут еще и не такие твари встречаются — некоторые до конца жизни в кошмарах снятся. Нам несказанно повезло, что сумели от этих двоих избавиться… Плохо то, что из-за этой ползающей твари я два таких хороших диска потерял! Других таких и не найти будет…

— Главное, живы остались… — устало произнесла Лидия.

— Это верно. Ничего, еще побарахтаемся.

— Не знаю, как все вы… — продолжала девушка. — А у меня при виде этой змеи ноги отнялись.

— У всех было то же самое… — Лесовик потер лоб ладонью. — Есть такая особенность у некоторых здешних тварей, когда они охотятся — словно одурманивают жертву: она все понимает, но с места сдвинуться не может.

— А этот зверь… Я думала, что он на нас набросится!

— Зачем охотиться на кого-то, если рядом есть раненая добыча, которую можно взять без особого труда?.. — буркнул мужчина. — Бери и ешь, пока другие не отобрали.

— Он по нашим следам не отправится?.. — спросил Эж.

— Не думаю… — Лесовик поморщился — как видно, его нога болела все сильней. — Видно, что вы городские — ничего не видите и не соображаете. Такой здоровенной змеи этому хищнику хватит надолго, а на запах крови побежит все то зверье, что находится неподалеку. Вы, конечно, не заметили, а вот мне несколько раз попадались на глаза здешние зверюги, бегущие в одну сторону… Догадываетесь, куда? Верно, к тому месту, где сейчас тот хищник свою добычу грызет. Змея большая, с ней разом не управиться даже тому зверюге, и потому того, что останется от его обеда, и на остальных хватит. Там скоро такая грызня пойдет — не до нас будет…

— А меня больше всего напугала голова этой змеи… — поежилась Лидия. — Она еще и ползти пыталась!

— Да уж… — вздохнул Лесовик. — Если эту голову в ближайшее время никто не съест, то не удивлюсь, если у нее вновь отрастет туловище — здесь все возможно, во всяком случае, о подобных вещах мне рассказывали, и не раз. Скажу больше: если это произойдет, то знайте — змеюка нас всех запомнила, и если кто-то из нас, грешных, вновь хотя бы приблизится к Ведьминому Вареву, то она его почует и начнет за ним охоту.

— У меня такое в голове не укладывается!.. — покачала я головой. Нет уж, мне бы этот чужой мир покинуть поскорей, а уж о том, чтоб вновь вернуться сюда, даже мысли не возникнет.

— А как думаете, отчего это место считается проклятым?.. — усмехнулся Лесовик. — Вы не видели и малой части того, что происходит в Ведьмином Вареве.

— Кстати, а почему эта местность носит такое название?

— Да потому что если пойти левее, то мы подойдем к огромному оврагу, соваться в который я не посоветовал бы даже злейшему врагу… — устало произнес мужчина. — Вполне достаточно заглянуть в тот овраг сверху, и увидишь, что он почти до середины заполнен клубами то ли темного дыма, то ли серого тумана, причем все это марево словно кипит, не переставая. Больше того: на его поверхности появляются такие фигуры и образы, от одного вида которых у человека напрочь сносит крышу, а заодно лишает разума. Знаете, сколько таких излишне любопытных в тот овраг свалилось? Между прочим, некоторые и сами туда прыгнули, причем с блаженной улыбкой на лице… Мало у кого сил хватило оттуда уйти, и они раз и навсегда посоветовали другим и близко не подходить к тому страшному месту. А еще из оврага иногда таким смрадом несет, что вдохнувший может отравиться, причем насмерть. Случается, что этот смрад облаком расползается по холмам, и тогда тем чужакам, которые в то время оказались здесь, не позавидуешь… Потому-то в этих местах не могут обитать обычные звери и птицы. Но самое плохое в том, что именно в Ведьмином Вареве гнездится уж очень много темных сущностей, которые выходят по ночам из своих укрытий, и от них не спастись. Понимаете теперь, отчего я так торопился добраться до укромного места до наступления темноты?

— Ничего себе… — покачал Эж головой.

— Вы даже представить себе не можете, что тут случается… — продолжал Лесовик. — Как думаете, отчего мне сюда идти не хотелось? Конечно, это не самоубийство, но нечто похожее, вроде игры на выживание. В Ведьмином Вареве есть возможность остаться живым лишь в том случае, если окажешься здесь в солнечный день — для многих из здешних обитателей солнечный свет губителен. В общем, молитесь всем Богам, каких только вы знаете, чтоб они помогли нам миновать это место, потому как днем тут тоже всякой пакости хватает.

— А сколько нам еще идти?

— Много меньше того, что мы уже прошли. Один-два привала — и Ведьмино Варево окажется позади.

А вот это хорошая новость! Сейчас мы хотели только одного — побыстрей убраться отсюда, и это придавало нам сил. Радовало и то, что Лесовик, похоже, не ошибся, говоря о том, что часть здешнего зверья сейчас сбежалась к тому месту, где в данный момент находятся печальные останки змеи. Во всяком случае, какое-то время мы шли спокойно, и, кроме мелких зверюшек странного вида, никого не встречали на своем пути. Правда, некоторые из этих небольших созданий вели себя довольно агрессивно, но открыто нападать не решились, а на их шипенье и оскалы Лесовик не обращал внимания.

Я уже начала, было, вглядываться в ближайшие холмы, ожидая, когда же они, наконец, закончатся, и мы окажемся в лесу, который сейчас мне казался спасением. Наверное, именно потому я и заметила на одном из холмов движение сбоку от нас — кажется, это какой-то местный зверь, причем он движется в том же направлении, что и мы. Ну, идет себе и пусть идет дальше, только немногим позже я поняла, что он движется бок о бок с нами, пусть даже на некотором расстоянии от нашего небольшого отряда.

— Лесовик… — начала я, но тот лишь пробурчал.

— Вижу, не слепой.

— Вы о чем говорите?.. — не понял Эж.

— Вон, посмотри… — кивнула я головой. — Идет параллельно с нами.

— Похожа на гиену… — оценил зверя Эж.

— Не знаю, кто такая гиена, но от такой твари, что идет рядом, ничего хорошего ждать не стоит… — подосадовал Лесовик.

Я уже давно поняла, что у Эжа зрение куда лучше, чем у меня, но непонятного зверя сумела рассмотреть лишь тогда, когда он внезапно появился недалеко от нас. А ведь, и верно, внешне чем-то напоминает гиену, только вот ростом почти вдвое выше своего земного сородича, челюсти у этого существа еще более мощные, шкура с длинной шерстью грязно-серого оттенка, нет ни кожистых наростов, ни костяных гребней. А еще он и не думает нападать на нас, что уже хорошо, но и уходить, кажется, не собирается, движется на расстоянии десяти шагов.

— Как-нибудь шугануть бы ее, эту зверюгу… — предложил Эж.

— Не вздумай!.. — повысил голос Лесовик. — И старайтесь на эту тварь лишний раз не смотреть.

Рады бы не смотреть, только зверь принялся описывать круги вокруг нас, то забегая вперед, то семеня неподалеку. Все бы ничего, но глаза у этой гиены… Их обычными словами не описать, звери так не смотрят — взгляд просто в душу проникает, и становится на редкость неприятно. А еще гиена принялась издавать непонятные звуки — то ли стон, то ли скулеж, то ли нытье, и от этих звуков уже через минуту нас стало потряхивать, и голова пошла кругом. Не выдержал даже Эж, и рявкнул во весь голос:

— Пошла отсюда, зараза!

Не поверите, но мне показалось, что после этого гиена довольно усмехнулась, и лишь усилила свое нытье. Тут уж и я не удержалась, подняла с земли камень и швырнула в ухмыляющуюся морду зверя!

— Получи, раз напросилась! Уходи!

Брошенный мной камень улетел в пустоту, а гиена враз оказалась от нас шагах в двадцати. Это еще что такое, ведь только что рядом была?! А еще в ее нытье явно послышались издевательские нотки.

— Я вам сказал, чтоб не отвлекались!.. — рявкнул Лесовик. — И нечего камнями кидаться — все равно не попадете.

Ладно, стоит держать себя в руках и помнить о том, что существа, живущие в Ведьмином Вареве, просто не могут быть обычными существами. Вот она, эта самая гиена, семенит рядом, но менее чем через минуту эта паразитка вдруг растаяла на глазах, и оказалась едва ли не в полусотне шагов от нас, и почти сразу же исчезла, а ее беспрестанное нытье, навевающее жуть, раздалось сзади, за спиной Эжа.

— Что происходит?.. — растерянно произнесла Лидия.

— То и происходит, что отдыха у нас не будет до того времени, пока мы Ведьмино Варево не минуем… — бросил нам мужчина. — Потерпите, иначе уйти из этого проклятого места никак не получится…

Несколько минут ничего не происходило, лишь гиена показывалась то там, то здесь, а затем в моей голове словно раздался шелестящее — скрипучий голос:

— Стой! Все равно не уйти…

Самое отвратительное в том, что я и сама ощутила, что мне не хочется идти дальше, надо бы присесть на камень, отдохнуть, а еще лучше поспать на теплой земле… Сознание стало затягивать туманом, глаза стали закрываться сами собой… Видимо, этот голос услышали все, потому что Лесовик обернулся к нам, и закричал:

— Вперед, не слушайте! Осталось пройти немного, как-нибудь продержитесь, потом отдохнете! Поднажмите, если получится!..

Не сказать, что эти слова придали нам особой бодрости, но чуть уверенней мы себя почувствовали. И хотя голос в голове по-прежнему приказывал мне остановиться, ныл-скулил-шелестел, перед глазами словно поплыл туман, но я, стиснув зубы, шла вперед, крепко держа за руку Лидию, хотя не могла отделаться от ощущения, будто я не иду, а, стоя на месте, перебираю ногами.

Трудно сказать, сколько времени это продолжалось, но потом стало легче, голос в голове становился все тише, а затем и вовсе пропал. Больше того — я уже не чувствовала того давления, которое постоянно давило на душу все то время, когда мы были в Ведьмином Вареве. Постепенно вернулось сознание, и я поняла, что мы все сидим на ковре из красноватого мха, а серые каменные холмы находятся в паре сотен метров от нас. Я чувствовала себя настолько измотанной, что не было сил даже разговаривать. Молчали все, лишь спустя какое-то время Эж произнес:

— Еще немного — и я бы с ума сошел.

— Не ты один. Считайте великой удачей, что эта тварь встретилась нам в конце пути по Ведьминому Вареву, а не в начале… — устало произнес Лесовик. — Тогда бы мы там и остались лежать, среди холмов. Как звать это существо — не знаю, но мне говорили, что в этом проклятом месте есть такие порождения темных сил, которые сводят людей с ума, лишают сил и желания двигаться… Нам довелось встретить одно из таких существ.

— Почему этот зверь на нас не накинулся? Мы бы вряд ли сумели дать ему отпор.

— Повезло!.. — отрезал мужчина, но было понятно, что он не хочет говорить, в чем тут дело. — В общем, так: сейчас передохнем, а потом отправимся дальше. Тут есть еще одно укрытие — там и остановимся…

— Далеко идти до этого укрытия?

— Как получится.

Вновь вставать и идти куда-то не было ни сил, ни желания, но лучше уйти подальше от этого жуткого места, и потому через четверть часа мы, вздыхая, поднялись на ноги и направились вслед за Лесовиком, который хромал все сильней. Надо сказать, что и выглядел он, мягко говоря, неважно — лицо красное, в испарине, дышал тяжело… Говоря откровенно, сил идти у нас уже почти не было, шли только на упрямстве. Кроме того, желание оказаться как можно дальше от Ведьминого Варева было сильней усталости, так что мы без возражений направились дальше, и очень скоро оказались в лесу. Вот уж чего от себя не ожидала, так того, что обрадуюсь, оказавшись в здешней чаще. Конечно, тут тоже нет ничего хорошего, но здесь все же куда безопасной, чем среди тех серых холмов с их жуткими обитателями.

Можно считать удачей и то, что на нашем пути по лесу не встретилось никакого зверья — кажется, близость Ведьминого Варева дает о себе знать, и здешние обитатели без крайней нужды стараются не приближаться к этим местам.

К укрытию, о котором говорил Лесовик, мы добрели часа через два, и то, что увидели, нас не обрадовало, как, впрочем, и нашего проводника. Маленькая избушка, стоящая на крохотной полянке, явно нуждалась в ремонте — видно было, что в ней давно не было людей. Достаточно сказать, что дверь висела на одной петле, а крыльцо и часть стен поросли коротким зеленым мхом. Единственная радость — рядом с лужайкой протекал крохотный ручеек. Осень хорошо, а не то у нас воды практически не осталось.

Внутри было немногим лучше — на полу иголки от хвойных деревьев, сухие листья и прошлогодняя трава — похоже, их сюда принесло ветром. Два небольших оконца с треснувшими слюдяными пластинками, несколько закопченных плоских камней, лежащих вплотную друг к другу — видимо, на них раскладывали огонь… Даже не знаю, можно ли в этом месте оставаться на ночевку.

— Да уж, убежищем это можно назвать весьма условно… — сделал вывод Эж..

— Надо бы здесь хоть немного прибрать… — огляделась я по сторонам. — Сейчас веник наломаю и подмету…

— Погоди… — Лесовик сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и подрагивающими пальцами пытался распутать узел на своем дорожном мешке, только это у него плохо получалось. — Вначале костер разведи, и отвар мне приготовь, а уж потом все остальное. Сейчас ягоды достану…

Однако в следующее мгновение мужчина уронил голову на грудь и замер — потерял сознание. Пришлось нам с Эжем укладывать Лесовика на пол, и подсунуть ему под голову один из наших дорожных мешков.

— Что с ним?.. — испуганно спросила Лидия.

— Очень высокая температура — кажется, с ногой у него сейчас совсем плохо, недаром последний час он еле передвигался. Сейчас я, конечно, посмотрю, но… Кстати, Эж, достань ягоды из его мешка — он их не успел вынуть. Надо будет отвар сделать, хотя при такой температуре этот отвар для больного — как для зайца стоп-сигнал, вряд ли толком поможет… Что ты там копаешься?

— Я так и думал… — произнес Эж, доставая из дорожного мешка пригоршню каких-то небольших слитков. — Смотрите — это серебро, причем почти чистое.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Поверь, знаю. Еще посмотрите на это… — Эж достал из мешка туго набитый мешочек из толстой кожи, и развязал тесемки — внутри лежали красноватые камешки разного размера. — Спорить готов — это необработанные драгоценные камни. В мешке есть еще пара таких же мешочков, и ясно, чем они наполнены. Уверен, что в том мешке, который я тащил на своем горбу, примерно такое же содержание. Теперь понятно, отчего груз за моими плечами весил так немало.

Если принять во внимание, что серебро в этом мире ценится куда дороже золота, да еще к этому следует прибавить такое количество необработанных драгоценных камней… Получается, что содержимое двух мешков, которые находятся в этой избушке, стоит немыслимых денег.

— Это что, все его?.. — растерянно поинтересовалась Лидия, кивнув в сторону Лесовика.

— Нет… — покачал головой Эж, укладывая назад в мешок серебро и камни. — Боюсь, тут все куда сложнее.

— Не поняла…

— Знаете, что старается избежать каждый человек?.. — вздохнул Эж. — Отвечу сразу: никому не хочется оказаться в драке, когда идет схватка за огромный куш, потому как имеется огромное количество желающих зубами выгрызть свой кусок, а также есть реальная возможность, что тебя при той дележке раздавят и не заметят. Боюсь, как бы мы с вами не оказались близки к той драке, причем можем угодить в самый центр…

Просто не знаю, что тут и сказать! Можно подумать, нам своих неприятностей мало…

Глава 19

— Эй, ты чего делаешь?.. — зло спросил Лесовик. Он не так давно пришел в себя, но, судя по всему, был настолько измотан и чувствовал себя так плохо, что был не в состоянии подняться на ноги. Единственное, на что у него хватало сил, так это немного приподняться на руках. Пока что Лесовик по-прежнему лежал у стены, и неприязненно смотрел на нас, вернее, на Эжа, который пытался соскоблить с серебряного слитка немного стружки. Сейчас дом в избушке был подметен, в нем наведен относительный порядок, заодно мы наломали целую гору веток — не на голом же полу нам спать! Понятно, что из этой избушки сегодня мы никуда не пойдем — после пути по Ведьминому Вареву мы все настолько умаялись, что и речи не могло быть о том, что сегодня следует продолжить путь. Еще на камнях в доме был разложен небольшой костер — надо приготовить Лесовику отвар из сушеных ягод, хотя, если учитывать нынешнее состояние этого человека, никакого проку от него для больного не будет.

— То есть как это — что?.. — покосился на мужчину Эж. — Оконца треснуты, надо замазать их глиной или еще чем-то, что может застыть, а чтоб никакая пакость в те окошки не пролезла, надо в эту самую замазку добавить немного серебра. Все просто. Кстати, порог и косяки тоже не помешает обмазать с внутренней стороны — так спокойнее.

— Это не твое серебро и не смеешь его трогать… — в голосе Лесовика прозвучала нотка угрозы, но Эж не обратил на нее никакого внимания.

— Конечно не мое, хотя пока я его тащил, чуть не надорвался. Ты, впрочем, тоже. Я, конечно, не лекарь, но при больной ноге переть такую тяжесть на горбу — это, знаешь ли, чревато. Впрочем, это твои проблемы, меня они не касаются. Что касается серебра и всего прочего, то хоть верь, хоть нет, но оно мне и даром не надо, и будь на то моя воля — трогать бы в твоем мешке ничего не стал. Только вот эта избенка, где мы сейчас находимся — она чуть живая, да и Ведьмино Варево отсюда располагается не сказать, что далеко, а потому нам надо себя хоть немного обезопасить. От этого слитка я много не возьму — так, наскоблю немного, чтоб в замазку добавить, а все остальное заберешь.

— Не надо было в мой дорожный мешок лезть! За такие дела обычно руки обламывают по самые плечи.

— Да ты ж сам узел распутал, чтоб сушеные ягоды оттуда достать, а потом сразу же сознание потерял. В итоге мешок развязал, а ягоды оттуда так и не вынул. Понятно, что когда мы их стали доставать, то все остальное увидели. Конечно, все мои уверения ты оставишь без внимания, но, тем не менее, знай, что нам до этого твоего барахла и дела нет.

Лесовик ничего не ответил, но чуть заметная ухмылка на его лице дала нам понять, что этот человек пропустил эти слова мимо своих ушей. Впрочем, сейчас нет смысла хоть что-то ему доказывать — все одно не поверит.

В данный момент меня куда больше беспокоила Лидия, но (не знаю, каких Богов благодарить за это!) она хоть и была полностью вымотана тяжелой дорогой, но рожать, по-счастью, пока что не собиралась. Беда в том, что сроки родов становятся ближе с каждым днем, и я от всей души надеюсь на то, что этот счастливый момент в ближайшее время не наступит, и детишки чуть погодят со своим появлением на свет. Сейчас будущая мать лежала на куче хвороста, на которую мы с Эжем постелили свои куртки, и, глядя на уставшую Лидию, я очень сомневаюсь, что завтра она сможет отправиться в путь. Ей бы еще денек-другой полежать, прийти в себя, сил набраться…

Впрочем, короткий отдых и нам не помешает — после сравнительно недолгого пути по Ведьминому Вареву все мы чувствуем себя уставшими до предела. А еще на плече Эжа, там, где находится ожог, ткань рубашки присохла к полотну перевязки — похоже рана и не думает заживать, хотя еще вчера я была уверена, что дело пошло на лад. С досадой отметила, что моя рана на руке тоже отчего-то воспалилась, и дает о себе знать ноющей болью… Ох, ну когда же мы вернемся в цивилизованный мир, туда, где есть антибиотики, лекарства и нет антисанитарии?!