Скажи любви «нет» Воло Фабио

– Не увиливай от ответа.

Несколько секунд она стояла молча, по-прежнему не отводя от меня своего взгляда.

– Ты все-таки потрясающий человек.

– Что?

– Ты всегда так поступаешь. Каждый раз, когда я стараюсь что-то выстроить, ты возвращаешься и рушишь все, что мне с таким трудом удалось слепить. Каждый раз ты готов стереть меня в порошок, и каждый раз, только-только я встану на ноги, ты снова возвращаешься.

– Но на этот раз все будет совсем по-другому.

Она еще раз посмотрела на меня, и ничего не сказала. Я знал, о чем она подумала. О том же самом думал и я. О моих обещаниях, которые я слишком легко давал ей в прошлом. Она еле заметно улыбнулась. Когда она заговорила, в ее словах я не услышал ни неприязни, ни упрека. Говорила она очень спокойно. И тогда, именно в ту минуту, у меня впервые появилось ощущение, что я навсегда потерял ее. Я мог сколько угодно настаивать, но весь ее вид ясно говорил мне об этом.

– Мне жаль, что тебе плохо… Я знаю, что это такое, но еще раз повторяю: я не злюсь на тебя. Серьезно.

На моем лице, должно быть, отпечаталось похоронное настроение, потому что она, казалось, с жалостью смотрела на меня. Наверное, поэтому она добавила:

– Ну, хочешь, мы сейчас пойдем, посидим в кафе, если ты уже все купил.

Я молча кивнул, и мы вышли из магазина. Я словно потерял дар речи. Меня сильно смущало ее спокойствие. Неожиданно встретившись со мной, она вначале смешалась, но потом держалась очень спокойно и естественно, говорила ровно, без запинки. Она ни слова не сказала невпопад, ее голос ни разу не дрогнул, вид у нее был довольно безразличный. По крайней мере я не заметил в выражении ее лица никаких особых проявлений чувств. Создавалось впечатление, что наш роман действительно остался для нее в прошлом, что она и в мыслях уже не возвращалась к нему.

Мое убеждение в том, что нам суждено принадлежать друг другу, сидело, оказывается, лишь в моей голове. Только сейчас я начал сознавать это. Теперь мне все стало ясно.

– Мне надо забрать мороженое. Ты помнишь его вкус?

– Да, я часто сюда захожу. Я теперь живу в этом районе.

– Ты не живешь больше в старом доме?

– Нет, та квартира по-прежнему моя, но с некоторых пор я живу здесь. Я думаю, тебе известно, что я выхожу замуж?

– Да, я знаю.

– Мы живем теперь здесь, на квартире у Фабрицио, а в своей я жить больше не буду.

Его имя болью резануло мне по сердцу. Она же не сказала просто « с ним». Зачем она показывает мне, как он важен для нее? Я не стал ей говорить, что однажды подкараулил его возле работы, чтобы посмотреть, как онвыглядит, а потом напрасно ждал ее под окнами.

Я чувствовал себя раздавленным. Изображал спокойствие, которого у меня уже давно не было, меня мучила боль, я не мог больше выдавить ни слова о нас с ней. Не знаю, как я набрался смелости, но у меня все-таки вырвалось:

– А что, если мы не пойдем в кафе, а возьмем мороженое и съедим его у меня дома?

Она не стала сразу отказываться. Помедлила несколько секунд:

– Лучше в кафе. Мне скоро пора домой.

– А что у тебя за дела?

– Ничего особенного.

– Да ладно, идем. Так хоть на мою квартиру посмотришь. Там теперь все по-другому. Съедим мороженое, я сварю тебе кофе, потом вернешься домой. Я обещаю, что не буду больше тебе звонить и оставлю тебя в покое.

Она прямо посмотрела мне в глаза:

– Ты должен пообещать мне это, даже если я не пойду. Если ты меня действительно любишь, ты оставишь меня в покое.

Я промолчал. Я ждал ответа на мое предложение. Я знал, что она никогда не согласится, но она уже стала такой далекой от меня, что терять мне больше было нечего.

– Хорошо, я пойду к тебе.

Секунду спустя, на заднем сиденье моей машины уже лежали наши пакеты с едой. Только теперь их отнесут в разные дома. Когда я сел за руль и она оказалась справа от меня, мне захотелось отправиться, не вылезая из машины, на край света. Уголком глаз я бросал взгляд на ее ноги и колени. В руках она держала упаковку с мороженым. Я боялся, что она передумает и попросит меня остановиться. Но она сидела спокойно. И не говорила, что хочет выйти.

– Как Никола поживает?

– Хорошо. С ним сейчас живет одна девушка.

– Никола пустил к себе в дом девушку?

– Да, и что тут такого?

Когда я стал медленно подниматься с ней по лестнице, мне показалось, что я начинаю ворошить свое прошлое. Я вспомнил, как мы в первый раз поднимались ко мне после того памятного вечера. Как мы впервые занимались любовью.

Сейчас все было по-другому. Не столько для меня, сколько для нее. Для меня вообще ничего не изменилось. Меня и в эту минуту неудержимо влекло к ней, я и сейчас был готов сделать то же, что и в первый раз: силой притянуть ее к себе, прижать к стене и осыпать поцелуями.

Но только теперь стена встала между нами.

36. Прерванное молчание

Мы с отцом сели напротив доктора.

– Ну, вот, наконец-то, я познакомился с вашим сыном… Большая честь для меня!

Потом врач перевел взгляд на меня и, забыв, что совсем недавно предложил мне перейти на ты, добавил:

– Если в вашем рекламном ролике найдется какая-нибудь малюсенькая роль, вы меня позовите, я сразу приеду… много денег я не попрошу.

– Все будет зависеть от того, что вы нам скажете, – в тон ему шутливо ответил я.

Доктор взял в руки папку и раскрыл ее.

– Посмотрим, что они там написали.

Мы разом замолчали. Все, включая врача. Я смотрел на его руки, державшие лист с результатами анализов. Руки у него были загорелые, а белые рукава халата только подчеркивали золотистую смуглоту его кожи. Мы с плохо скрываемым волнением нетерпеливо ждали ответа доктора, и его смуглые от загара руки наводили на мысль о несправедливом устройстве мира. Я пытался предугадать ответ врача по еле заметным изменениям в выражении его лица. Я не отрывал глаз от его лица и никак не мог понять, мелькнула ли на его губах сдержанная улыбка или их искривила гримаса сожаления.

Мы сидели, ожидая приговора врача, и неожиданно мой отец нарушил молчание.

– Доктор, я хотел бы, чтобы вы были предельно откровенны со мной, скажите мне всю правду, без недомолвок.

– Не волнуйтесь, я дам вам прямой и ясный ответ.

– Спасибо.

Врач умолк на несколько секунд, показавшихся нам вечностью, потом вздохнул и сказал:

– Обследование показало, что у вас злокачественная опухоль.

Жизнь остановилась. У меня только мелькнула мысль, что отец скоро умрет. И вместе с ним часть меня.

Но доктор не выглядел слишком огорченным. В его словах не слышалось скорбной интонации.

Я снова непроизвольно положил руку на колено отца, но так и не решился повернуться к нему и посмотреть ему в глаза.

Он уже уходил от меня. На этот раз навсегда.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами умирающего. И в тот миг, пусть скорая смерть грозила ему, а не мне, в моем сознании стремительно промелькнула череда картин: он со мной в детстве, я с ним уже взрослым, я и мама…

– Но, к счастью, – продолжал доктор, – опухоль еще не дала метастазов.

– Что это значит?

– Это значит, что вам очень повезло. Вас своевременно, пусть и совершенно случайно, направили на обследование, его результаты позволяют вам бороться с болезнью, не опасаясь серьезных последствий. Если бы вы опоздали с обследованием на несколько месяцев, тогда бы вы находились в совсем другом положении и надежд на удачный исход, возможно, оставалось бы крайне мало. Результаты биопсии позволяют сделать вывод, что у вас, как я уже сказал, аденокарцинома, но без метастазов.

– Следовательно? – прервал я врача. Я ожидал более внятного и определенного ответа.

– Вашего отца надо оперировать. Я не буду зачитывать вам медицинское заключение, в нем слишком много специальных терминов, так что вряд ли оно будет вам понятно. Могу только сказать, что вашему отцу необходимо сделать операцию.

– Но смерть ведь ему не угрожает, правда? – спросил я, все еще добиваясь от врача ясного, успокаивающего ответа, без медицинских терминов.

– Нет, я не вижу смертельной опасности.

Я посмотрел на отца, и хлопнул его по плечу, как обычно ведут себя с закадычными друзьями. Я был безумно рад. В один миг я из ада перенесся в рай.

– Спасибо, доктор. – Я его благодарил так, словно это была его заслуга, словно он был виновником моей радости, словно он был сам Господь Бог.

Теперь уже отец стал донимать врача своими расспросами:

– Когда надо ложиться на операцию? Вы удалите у меня легкое? Это опасная операция? Вы уверены, что моя жизнь вне опасности? Мне придется делать химиотерапию и лучевую терапию? Меня подключат к кислородному прибору, мне придется жить с ним всю жизнь?

Доктор жестом руки остановил его:

– Позвольте мне ответить подряд на все ваши вопросы.

– Я повторяю, речь идет об аденокарциноме без метастазов. Мы вас прооперируем, но при этом нет необходимости удалять все легкое, мы удалим только небольшую часть легкого, это совсем не опасно, вам не придется делать химиотерапию, а тем более лучевую терапию. Никаких кислородных аппаратов. На короткое время вам пропишут постельный режим, потом все придет в норму. Если бы вы пришли на несколько месяцев позже, то картина была бы совсем другой… В данном же случае опасность вам не грозит.

Я откинулся на спинку стула и, стараясь не привлекать к себе внимания, облегченно выдохнул. Перед уходом мы пожали друг другу руки. С медсестрой доктора я договорился о дне следующего посещения. Покидая кабинет врача, я посмотрел на сидящих в коридоре больных и пожелал всем незнакомым мне людям получить тот же ответ, который только что дали нам.

Мы с отцом зашли в бар выпить кофе. Он к кофе взял еще и рожок. Отец надкусил рожок, а потом попросил:

– Позвони маме.

Я позвонил ей и сказал, что папа вне опасности, что ему сделают операцию, но обещают, что она не будет сложной.

– Ты будешь говорить? – спросил я у отца. Он отрицательно покачал головой, стараясь не испачкать руки и одежду потекшим вареньем.

Мы не спешили встать из-за столика, как будто пришли в бар отдохнуть после тяжелой работы. Я взглянул на отца и вдруг заметил, что он уже не тот, каким был раньше. Человек, на которого я сейчас смотрел, был моим новым отцом, только что подаренным мне судьбой. Я нашел его именно тогда, когда боялся потерять, он сидел здесь, рядом со мной. Вместе с ним я вновь обрел утраченное время, которое он нес с собой. Я впервые осознал, что значило для меня это время, какое сокровище попало в мои руки. Это время было бесценно, потому что раньше мне казалось, что оно ушло от меня, что я потерял его навсегда. Это время, думал я, будет скоротечным и вместе с тем бесконечным. В тот миг мне страстно захотелось жить полной жизнью, а не пускать ее на самотек. Я понял, что и с ней я тоже не могу больше бездарно упускать время. Прошло уже два года, ведь это целая вечность. За эти два года мимо меня бесследно пронеслась нескончаемая вереница переживаний, которые мне уже не дано испытать. В отношениях с ней и отцом я загубил слишком много подаренных мне возможностей. Вот время, которое я ищу.

– Папа, ты понимаешь, что это был вопрос времени? А ты упорно не ходишь на обследования.

– Ты прав.

Мы вернулись домой. Мама просто светилась от счастья и сразу, на пороге, обняла меня.

– Ты его должна обнимать, а не меня…

– Я знаю, знаю… но, дай я и тебя обниму.

Я остался у них обедать. Это был самый вкусный обед в моей жизни. Я объяснил маме все, что ей надо сделать, отдал график посещений врача и все остальное.

– В любом случае я приеду, когда придет время ложиться на операцию.

Теперь мне хотелось как можно больше времени проводить рядом с ним. Но после кофе у меня появилось желание уехать. Мне хотелось побыть одному. Я попрощался с ними. Мама принялась мыть посуду, мы с отцом вместе вышли из дома. Он спустился к себе в подвал, а я сел в машину.

Я уже позвонил Николе и Джулии, сообщил им радостную новость. Я вел машину, выключив музыку, почти всю дорогу проехал с опущенным стеклом. Я хотел видеть небо, а не скользить, как раньше, по нему взглядом, мне хотелось вобрать в себя свежего воздуха.

37. Мы

Она, та самая женщина, которая бросила меня, ушла от меня и скоро выйдет замуж, ходит по моему дому, а я смотрю на нее, слежу за ее движениями и походкой, которые я уже давно выучил наизусть. Я вижу, как она на миг замирает на пороге и прижимает руки к дверному косяку, не решаясь сразу войти в комнату.

– Хочешь пить? Принести воды?

– Да, спасибо.

Я иду на кухню и замечаю, что у меня дрожат руки. Я наливаю в стакан воду и слышу, как звонит ее телефон. Я боюсь, что кто-то или что-то помешает нашей встрече. Она берет телефон, смотрит на дисплей, и не отвечает. Потом переводит свой сотовый в режим «без звука»: телефон продолжает звонить, но сигнала не слышно. Только мигает экран.

У меня непроизвольно вырывается:

– Это он?

– Да.

– Ответишь? Я уйду, если тебе неудобно при мне разговаривать.

– Я ему потом позвоню.

До чего же меня раздражает этот хренов инженер со своими звонками! Меня бесит, что сегодня он ее мужчина. Не знаю, дуется ли он сейчас на нее за то, что она ему не отвечает. Но меня своим звонком он вывел из себя.

– Он ревнивый?

Молчит, не отвечает. Вместо этого говорит, что я научился ухаживать за цветами.

– Это мне отец помогает.

– Твой отец?

– Да, он как-то нарочно приехал, чтобы привести их в порядок, и, в общем, спас их. Теперь время от времени он приезжает и ухаживает за ними.

Я смотрю, как она пьет воду. Мне кажется, что она стала еще красивее.

– Ты хорошо выглядишь, очень красивая… как всегда.

Она садится на диван. Снова ничего не говорит.

– У тебя больше нет телевизора?

– Я купил видеопроектор. У меня теперь стена вместо экрана.

– У него такая большая картинка?

– Практически во всю стену. Я опускаю жалюзи.

– Что ты делаешь?

– Когда в комнате светло, то плохо видно.

– Не надо… это ни к чему.

– Я только хотел тебе показать.

– Неважно, я уже все поняла.

Мы оба замолкаем, молчание разделяет нас.

– У меня остались твои вещи, ты их забыла.

– Какие вещи?

– Книга, пара трусиков…

– Можешь оставить их себе.

Я кладу мороженое в ее вазочку.

– Держи, это тебе. Крем-брюле и шоколадное. То, что ты любишь.

Я сажусь на диван рядом с ней. Вскоре она встает и идет к книжным полкам.

– Книг, по-моему, стало в два раза больше.

– Ну, не в два раза, но кое-что прибавилось. Надо купить новый стеллаж, мне не нравится класть книги стопками.

Я подхожу к ней, теперь я у нее за спиной. Я улавливаю ее запах. Я протягиваю руку за книгой и почти наваливаюсь на нее, так что ей приходится отодвинуться. Я иду по тонкому льду. Я осторожно подбираю слова, остерегаюсь сделать неверное движение, неловкий жест. Я боюсь, что мое лицо выдаст меня, что на нем отразятся мой страх и вожделение. Тянусь включить музыку, но вовремя одумываюсь: нет, лучше не надо, она может подумать, что я пытаюсь создать романтическую атмосферу. Я не понимаю, она на самом деле так спокойна или только делает вид. Если она притворяется, то держится превосходно, потому что ничем не выдает себя. И прежде всего выглядит совершенно невозмутимой.

– Мне нравится твоя новая мебель. Она подходит к этой комнате. Мне вообще этот дом всегда нравился.

– Тогда почему бы тебе не вернуться? Этот дом еще дышит тобой, все в моей жизни еще напоминает о тебе, я не перестаю говорить о тебе. Оглянись вокруг: ты здесь, среди этих стен, видишь знакомые вещи, тарелки, простыни. Многое из того, что здесь есть, ты сама покупала. Возвращайся… Ты ведь уже здесь, ты всегда была здесь, чтобы вновь все воссоединить, тебе надо только сказать «да».

Она улыбается, облизывает ложечку с мороженым и ни слова не говорит мне в ответ. Я иду на кухню за тарелкой.

– Вот, посмотри. Это моя любимая тарелка, я ем только на ней. Видишь, до чего я докатился, я кладу себе еду на битую тарелку, потому что это ты отколола у нее край. Ты ее помнишь?

– Да, помню.

– Мне не нужна новая посуда, мне больше нравится пусть и щербатая, но твоя тарелка. И когда я ее мою, мне приятно ощущать под пальцами ее шероховатую щербинку, я тешу себя надеждой, что если я ее потру, как лампу Аладдина, то ты вернешься ко мне. Я ее не поменяю ни на какую другую тарелку в мире. Вернись и избавь меня от этой патетики, я в нее впадаю, потому что она создает для меня иллюзию твоей близости. Я становлюсь жалким. Помоги мне, избавь меня от этой муки. – Я с улыбкой заканчиваю свою декламацию. Она улыбается. Мы вместе начинаем смеяться. Когда она смеялась, жизнь замирала. Всегда. И сейчас это так.

– Уж если ты так заговорил, то мне, наверное, и в самом деле придется подумать, как тебя спасти.

Мы продолжаем шутить, вспоминаем все вещи, которые она постоянно роняла или теряла. Неожиданно она спрашивает:

– Я могу пройти в ванную?

– Зачем ты спрашиваешь, ты и так знаешь, где она. Пока она занята в ванной, я стараюсь определить, что мне надо делать, что лучше говорить, как себя вести. Открываю дверь на террасу и выхожу сделать пару глотков свежего воздуха. Я думаю, что сейчас самый удобный момент для того, чтобы уговорить ее вернуться ко мне, пусть я и чувствую, что она уже отдалилась от меня. Мы с ней шутили, и у меня создалось впечатление, что дело сдвинулось в лучшую сторону. Я должен снова рассмешить ее, быть веселым, живым, забавным.

Пока я придумываю, что ей сказать, она выходит из ванной и опережает меня:

– Будет лучше, если я сейчас пойду.

А я думал, что она поправляла прическу, чистила перышки.

– Прошу тебя, не уходи.

– Нет, я пойду, так будет лучше.

– Еще пять минут.

– Перестань, мы не на сцене. Мне действительно пора идти. Было на самом деле приятно вернуться сюда, посмотреть на дом. Ну, и с тобой встретиться.

– Я тебя отвезу.

– Спасибо, не надо.

– Но у тебя с собой сумки с продуктами.

– Не переживай, они легкие.

Она надевает жакет, берет свои сумки и идет к двери. Я цепенею, сердце у меня обмирает. Она стоит перед дверью моего дома, как в тот раз, когда уходила от меня, а я так и не нашелся, что сказать ей. Как в тот раз, когда я потерял ее. Мы смотрим друг на друга, она обнимает меня, два раза прикладывается к моей щеке с дежурным поцелуем.

– Пока, Лоренцо.

Я не могу разжать губы. Я не могу даже промычать простое «пока». Но потом у меня вырывается:

– В прошлый раз, когда ты уходила отсюда, ты умоляла меня не молчать, сказать хоть что-то тебе на прощанье… Ты помнишь? Ты стояла там же, где и сейчас, и просила меня сказать хоть слово, не стоять с каменным лицом. Это ты помнишь?

– Да, помню.

– На этот раз я прошу тебя не уходить. Я молю тебя, останься. Вернись ко мне, и останься со мной навсегда.

– На этот раз все уже по-другому. Уже слишком поздно, Лоренцо.

– Совсем не поздно. Послушай, я знаю, чтобы жить со мной, тебе пришлось от многого отказаться, но вот сейчас я здесь, перед тобой, и я уже совсем другой, я изменился.

– Теперь это невозможно. Слишком поздно, Лоренцо. Я ухожу. Выпусти меня, пожалуйста.

– Ты должна вернуться сюда. Ты должна перебраться к нам. Я хочу любить тебя, хочу, чтобы ты была рядом со мной, хочу постоянно видеть, чувствовать тебя и знать, что ты здесь. Хочу за ужином с друзьями опустить руку тебе на колено. Хочу вместе с тобой возвращаться в машине домой, обсуждать прошедший день и стараться понять, что в нем было не так. Я хочу засыпать, просыпаться, есть, разговаривать с тобой. Ну же, решайся, прошу тебя. Я хочу разговаривать с тобой, глядя тебе в глаза, или что-то кричать тебе из другой комнаты. Я хочу видеть тебя каждый день, смотреть на твою походку или на то, как ты открываешь холодильник. Я хочу, чтобы из ванной до меня доносился шум твоего фена. Мне нужно, чтобы каждый день я мог сказать тебе, что ты значишь для меня. Я хочу иногда спорить с тобой. Я хочу видеть твою улыбку, вытирать твои слезы. Я хочу, чтобы за ужином в ресторане или в гостях ты говорила мне, что нам пора домой, что ты устала и у тебя слипаются глаза. Я хочу оказаться рядом с тобой, когда тебе надо помочь застегнуть платье. Я хочу сидеть напротив тебя, когда за завтраком на море ты надеваешь темные очки, я хочу угощать тебя самыми вкусными кусочками фруктов. Я хочу пойти в магазин и выбрать для тебя сережки. Я хочу хвалить твою новую прическу, я хочу, чтобы споткнувшись, ты хваталась за мою руку. Я хочу смотреть, как ты выбираешь себе новые туфли. Я хочу забыть эти два года, прожитые без тебя, потому что они прошли впустую, без всякого смысла.

Давай начнем все сначала. Представим себе, что это только вчера ты собиралась уйти, а я успел остановить тебя. Давай вообразим, что слова, которые я говорю тебе сейчас, я сказал уже два года назад. Давай сделаем так, чтобы эти два года превратились всего в две минуты. Мы сможем это сделать. Мы все можем. Мы можем вернуться туда, где уже были когда-то, и откроем для себя много нового. И это новое будет прекрасно.

Но прежде всего я хочу, чтобы у нас был ребенок. Я хочу, чтобы он был похож на тебя, чтобы у него были твои глаза. Я хочу, чтобы по утрам в воскресенье он залезал к нам в кровать и устраивался между нами. А мы с тобой начнем его щекотать. Ведь есть ты, и есть я. Есть мы с тобой. И мы всегда останемся нами. Я сделал это открытие. Прошу тебя, останься.

– Слишком поздно, Лоренцо, слишком поздно.

– Нет, не поздно, прошу тебя, вернись ко мне, вернись, вернись…

Она приближается ко мне, подносит палец к губам, и подает мне знак: тсссссссс.

– Хватит, Лоренцо.

Я смолкаю. Смотрю ей в глаза, ловлю ее палец и целую его. Я жду, что она сразу отдернет палец от моих губ. Но нет, она позволяет мне сжать ее кисть, я осыпаю ее быстрыми поцелуями. Потом я целую ее запястье, руку. Ни звука не слетает с ее губ. Наверное, мне пора бы оторваться от ее руки и попытаться уговорить ее задержаться еще хоть на чуть-чуть, но я не в силах остановиться, я уже у ее локтя, потом у плеча, с него я попадаю на плечико ее жакета и по нему, как по мосткам, добираюсь до ее шеи. Я втягиваю в себя запах ее кожи. Я, не отрываясь, целую ее, и уже знаю, что чем дольше я ее целую, тем быстрее приближаюсь к развязке. Я знаю, что целую ее сейчас в последний раз. И пусть мой последний раз продлится еще на несколько мгновений. Пока она еще позволяет мне прикасаться к ней.

Я уже не скрываю своих желаний. И продолжаю ее целовать. Я целую ее в губы. Я ощущаю на своих губах вкус ее губ, и мое сердце вздрагивает от радости. Я не могу оторваться от них. Она чуть разжимает свои губы. Я чувствую нежное прикосновение ее языка. Даже в наш первый раз я не испытывал такого сильного потрясения. Даже в наш первый раз я не испытывал такого опьяняющего ощущения. Я не могу поверить в происходящее, мне кажется, что я в бреду. Я схожу с ума от любви. Сердце колотится в горле. Я теряю рассудок.

Я продолжаю целовать ее, сжав ладонями ее лицо. Она выпускает из руки жакет, и он медленно падает на пол. Я прижимаю ее к стене. К той самой стене, у которой мы занимались любовью в наш первый вечер. Моя рука скользит ей за спину, ладонью я ощущаю застежку ее платья, пальцами захватываю язычок молнии и стягиваю его вниз. Я расстегиваю ее бюстгальтер. Моя ладонь сразу вспоминает форму ее груди, пальцы узнают ее соски и родинку в ложбинке между грудей. Я ладонью приподнимаю ее грудь, и начинаю сжимать и целовать ее. Другой рукой я захватываю ее волосы на затылке, у самой шеи, и властно тяну за них вниз. Ее лицо задирается вверх, а горло словно создано для того, чтобы я впился в него губами и зубами. Она начинает расстегивать мою рубашку, а мои руки уже лежат на ее бедрах.

Все мои сомнения и колебания исчезли, от неуверенности не осталось и следа. Мы медленно сползаем по стене на пол. Мое лицо скользит между ее ног. Ее руки лежат на моей голове. Наконец, я припадаю к ней губами, и ее пальцы тут же впиваются в мой затылок. Я узнаю ее страстный порыв, она всегда так делала. Я все узнаю, и все меня потрясает. Мои ощущения стократ сильнее, чем в наш первый раз. Мне до боли знакомы каждый вздох, каждый стон, каждое прикосновение, каждый поцелуй, и в то же время я чувствую в них что-то новое, неизведанное. Она прижимает к себе мою голову, тяжело дышит, ее тело напряжено, потом по нему пробегает дрожь. Я знаю, если ее тело дрожью отвечает на мои ласки, то через несколько секунд я почувствую ее вкус. Я выучил ее наизусть. Через несколько мгновений она уже истекает. В мои губы, в мой рот. Она. Моя женщина.

Я знаю, что сейчас она начнет отталкивать меня от себя, и, как это бывало раньше, едва она прикасается к моей голове, я начинаю сопротивляться. Потому что, как всегда, я не могу оторваться от нее. Пока она приходит в себя, я стягиваю брюки и сдвигаю в сторону ее трусики.

Наше сближение стремительно, неудержимо, нам нечем дышать. Но едва я вхожу в нее, как нас охватывает ощущение долгожданного покоя, будто мы приплыли к заветному месту. Словно мы пристали к нашему берегу. Мы смотрим в глаза друг другу, как будто и не было этих двух лет, словно до нас ничего не существовало. Я впитываю в себя жар ее кожи, ее груди растекаются под тяжестью моего тела, ноги сжимают мои бедра.

– Я тебя ненавижу, – внезапно говорит она мне.

– Ты не можешь меня ненавидеть, ты меня любишь, – отвечаю я.

– Нет, я тебя не люблю. Я тебя ненавижу.

– Ты меня любишь, ну, скажи, что ты меня любишь. Я чувствую, как ее ногти впиваются мне в спину.

– Скажи, что любишь меня. Я знаю, что ты меня еще любишь… Скажи мне это.

Теперь уже она раздирает ногтями мне кожу.

– Мне больно.

– Я знаю.

– Ну, скажи, что ты любишь меня.

– Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу.

Она пытается оттолкнуть меня, высвободиться из-под меня.

– Хватит, убирайся, не наваливайся на меня… Отпусти, слезь с меня, пошел прочь!

– Перестань!

– Это ты перестань! Оставь меня в покое… Я тебе сказала, не трогай меня.

Она в ярости отталкивает меня. Я хватаю ее за волосы и тяну к себе.

– Мне больно.

– Я знаю.

– Отпусти.

– Скажи, что любишь.

– Прекрати, выпусти меня! Я тебя ненавижу, я же сказала, я тебя ненавижу.

Я даю ей пощечину.

– Скажи, что любишь меня.

– Хватит! Я тебя не люблю, я тебя ненавижу.

Я снова пытаюсь войти в нее. Ее ноги стали как каменные, не раздвигаются. Я снова даю ей пощечину.

– Раздвинь ноги.

– Не приставай ко мне.

Я опять хлещу ее по лицу, по одной, потом по другой щеке. Она больше не сопротивляется, я ложусь и вхожу в нее. Я сжимаю ее голову руками и впиваюсь взглядом в ее глаза. Я еще сильнее сжимаю ее лицо, большие пальцы моих рук сдавливают ее щеки. Она мотает головой из стороны в сторону, пытаясь освободиться от моих рук. Я заставляю ее замереть и смотреть мне в глаза. Она порывается укусить меня.

– Кончай кусаться! Скажи, что любишь меня.

Она глядит мне в глаза, в этом взгляде отражается вся она. В этом взгляде я узнаю женщину, которую люблю.

– Скажи, что ты любишь меня. В ее глазах стоят слезы.

– Я люблю тебя, люблю, люблю.

Страницы: «« ... 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

«… Моторная лодка, только что обогнавшая катер, колыхалась на воде почти что рядом. К ней подплыла с...
«… – Стой, ребята, стой! Межпланетный корабль! Упал на Косматом лугу. Слышали?.. Как землетрясение!М...
«… В дверь стучат. Павел вздрагивает (он вздрагивает теперь от каждого неожиданного звука), спрыгива...
Герой рассказа А. Григорьева, усталый и больной, приезжает в некий провинциальный город. Не в силах ...
Поводом к написанию рассказа послужила двадцатая годовщина ссылки Салтыкова (арестован 21 апреля 184...
«Детский мир, как я уже сказал, расширяется концентрическими кругами, и самые сильные привязанности ...