Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах Мышалов Савелий
– И что вы особенного подсмотрели в тот единственный раз?
– Любопытна обстановка, в которой все происходило. Боже упаси, кому-то опоздать! Когда Валерий Васильевич заходил своей знаменитой походкой – у него был размеренный шаг, и поэтому когда он, словно нес себя – в помещение, там воцарялась мертвая тишина. Никто не смел рта раскрыть. Это у Бескова слово непременно предоставлялось помощникам: может, добавят по делу. Никита Павлович тоже просил ассистентов высказаться. А Лобановский – нет. Только сам говорил минут десять. После чего команда погружалась в автобус. Причем к задержавшимся с отъездом был не менее строг, чем с опоздавшими на установку.
– Почему, он не жаловал лишних на предматчевой установке? Боялся утечки информации?
– Я, грешным делом, тоже думал, что главная причина в этом. По прошествии времени понял: предыгровая установка для Лобановского не столько «священная корова», сколько важное средство максимальной концентрации футболистов перед выходом на поле. Сужу об этом хотя бы по тому факту, что из тренерской работы он никакого секрета не делал даже перед иностранными соперниками.
Во всяком случае, когда перед чемпионатом мира в Италии мы проводили 20-дневный сбор на базе местного «Интера» под Миланом, на тренировки приезжали и Фабио Капелло (нынешний тренер сборной Англии. – Прим. Г.К.), и Аригго Сакки (бывший наставник «Милана» и национальной команды Италии. – Г. К.). Более того, когда Морозов всполошился и прибежал к Лобановскому со словами «Васильич! Ты смотри – они же там сидят и все пишут!», Лобановский ответил:
– Да пусть пишут!
И привел сравнение:
– Если выведаешь рецепт того или иного замечательного торта, сможешь его испечь?
То есть объяснил: той, видимой стороны тренировочного процесса, что доступна посторонним, ему не жалко. А скрытые аспекты тренерского искусства и технологии – тот же учет пульсового режима – и в бинокль не разглядишь. Конечно, кое о чем зарубежные коллеги догадывались. Недаром они уважительно называли Лобановского «колонео» (в переводе с итальянского – «полковник». – Прим. Г.К.).
– Чему вас научили годы, проведенные рядом с великим тренером?
– Дотошности, стремлению знать все до последней мелочи. К каждому разговору с Валерием Васильевичем необходимо было тщательно готовиться. Любой сбор начинался с того, что на рабочий стол Лобановского ложился анализ состояния футболиста на текущий день по двум направлениям, педагогическому и медицинскому.
– Какие его уроки остались в памяти?
– Поскольку я участвовал в организованном на его принципах тренировочном процессе, то поучиться было чему. Тем более, многие вещи носили новаторский характер. Например, во время интенсивных занятий Лобановский запускал знаменитую скоростно-силовую «круговую тренировку» по 8 «станциям». То есть она проходила на пределе возможностей футболистов, а меня просили контролировать пульс. Тогда, правда, я это делал вручную.
Максимальное достижение во время прохождения станций фиксировалось на уровне 180–190 ударов в минуту, иногда – до двухсот. А в интервале между упражнениями (серию провели, потом пауза) контролировался пульс. С исходного показателя – 140 ударов в минуту – начиналось повторное выполнение упражнения. Так достигался эффект воздействия нагрузок.
Во все это я вникал, многое даже старался за Лобановским записывать. Когда проводил утреннее обследование, то благодаря его информации знал, какая работа происходила накануне. То есть Валерий Васильевич в отличие от иных тренеров сборной активно включал меня в процесс ее подготовки.
– Значит, вы становились активным участником занятий, проходивших под руководством Лобановского, а не созерцателем на бровке поля, как это происходило обычно?
– Вот именно! Перед чемпионатом мира-1990 Лобановский отрабатывал, допустим, упражнения по прессингу, а мне уже были известны параметры функциональных сдвигов, происходящих в подобной ситуации на поле. Или тяжелое занятие «игра один в один»: форвард должен на скорости обыграть стоппера и ударить по воротам, а защитник обязан играть с ним так, как он ведет себя во время матчей в единоборствах. Причем все происходило с повторами – как говорят в кинематографе, ребята «проводили дубли».
Не ограничиваясь прежней ролью стороннего наблюдателя, по знаку Валерия Васильевича я был готов после упражнений контролировать – при помощи футболистов – показатели их пульса. Я ведь был хорошо знаком с режимами работы Лобановского и ответной реакцией организма на ту или иную нагрузку. Здесь считаю его своим Учителем. Потому что у него все проходило по науке. Причем свой игровой опыт он практически не использовал.
– Вы рассказывали об эпизоде, в котором присутствующие на тренировке сборной СССР видные иностранные специалисты конспектировали Лобановского. А были у него старательные ученики в собственном клубе?
– Конечно! Впервые я это подметил в Монреале-1976. Условия, в которых ребята жили в олимпийской деревне, были, мягко говоря, спартанскими. В комнату с двухэтажными, как в казарме, кроватями заселяли по восемь человек. Так что хочешь не хочешь, но все были друг у друга на виду. Тогда-то я и увидел, что после каждой тренировки Валерия Васильевича сначала Фоменко, а за ним Буряк, Блохин, Коньков доставали свои дневники и что-то записывали. Заметьте: все они, включая присоединившегося к ним в 1988 году Михайличенко, стали потом тренерами.
– То есть задумываясь о своем будущем после ухода из большого спорта, они брали уроки у выдающегося наставника. Кто из тех, конспектировавших Лобановского, по тренерскому уровню приблизился к нему?
– Первым я бы назвал Алексея Михайличенко, бывшего наставника сборной Украины и киевского «Динамо». Так сложилась судьба, что несколько лет назад, когда «Локомотив», где я давно работаю, проводил под руководством Юрия Павловича Семина сбор в Испании, туда приехало и киевское «Динамо». Михайличенко в ту пору работал главным тренером родного клуба, помогали ему динамовские ветераны – Анатолий Демьяненко и Михаил Михайлов. Мы занимались на соседних полях. Поэтому я хорошо разглядел, что все упражнения у них строились точно так же, как у Лобановского: и хронометраж, и поведение самого Михайличенко…
Словом, понял, почему получила столь широкое распространение полуслух-полушутка, что он – «внебрачный сын» Валерия Васильевича – настолько Алексей во всем копировал наставника.
Его можно считать хорошим тренером, достойным наследником Валерия Васильевича. Он, будучи игроком, всегда отличался острым, критическим умом, способностью самостоятельно анализировать, делать правильные выводы из побед и поражений. Иное дело, что дискутировать с Лобановским было себе дороже. Но Алексей и не спорил. Он позволял себе иметь на все собственную точку зрения. Так что я подчеркну: да, он во многом воспроизводит тренера Лобановского. Но не копирует!
По тому же, похоже, пути пошел Коньков. Но он, судя по имеющейся у меня информации, где-то перебарщивал. Я по сей день с большим уважением отношусь к этому футболисту и человеку. Несмотря на его тяжелый, я бы даже сказал, жесткий характер, у нас сложились теплые, дружеские отношения. Будучи тренером, Коньков не стал мягче.
Когда Анатолий работал с «Таврией», мне довелось отдыхать в Симферополе. Так там разве что самый ленивый не говорил: «Коньков – Лобановский № 2». На самом деле, даже в столь жесткой характеристике не было перебора. Потому как по сравнению с тем, что в плане нагрузок и отношений с подопечными вытворял Коньков, его знаменитый безжалостным отношением к себе и игрокам Учитель мог «отдыхать».
– Получается, Валерий Васильевич оказался настоящим Учителем. Ученики-то из его «школы» вышли хорошие!
– Совершенно верно! То, что он не выступал в роли сердобольной няньки; то, что за ним по пятам шла молва – мол, неприступный, не терпит дискуссий, жесток в нагрузках; про «тропу смерти» к месту и не к месту поминали, – еще не говорит о том, что он почти не задумывался о будущем подопечных. Думал! Да еще как! И к смене своей присматриваясь, дорожку-то ей торил. Заметьте: Валерий Васильевич никого из тех, кто у него играл, не бросил. Всем нашел работу в футболе. Единственное, если не ошибаюсь, исключение – Блохин.
Судьба Олега после его ухода из большого футбола для меня загадка. Ведь Лобановский никогда не приглашал его в свой штаб, ни динамовский, ни в сборной – даже после возвращения из Кувейта и Эмиратов. Вероятно, причина тому – тяжелый характер, казавшаяся излишней Валерию Васильевичу амбициозность Блохина.
Но ведь и Олег не пропал. Мне, правда, не довелось его близко наблюдать «на капитанском мостике». Но и по тому, что видел, могу рассказать много положительного. По-моему, он дальше других «выпускников школы Лобановского» отошел от концепций Валерия Васильевича. Но, на мой взгляд, тренерское кредо Блохина собственное, а программа – все-таки от Лобановского. Ее, замечу, брали за основу все знаменитые выходцы киевского «Динамо». Во всяком случае, большинство придерживались, например, режимов работы «А», «Б», «Д», о которых я вспоминал в начале нашего повествования о Валерии Васильевиче.
– Вот такая непростая, но непреходящая любовь, которую на украинской земле сегодня можно назвать всенародной. Доказательство тому – память, которую там с особой бережностью хранят об этом незаурядном игроке и выдающемся тренере. Очень удачная, на мой взгляд, скульптура установлена у входа на киевский стадион «Динамо» (один из авторов проекта слушал в институте лекции Валерия Васильевича). Весьма чтим и посещаем мемориал на Байковом кладбище, где похоронен Лобановский. В киевской школе № 319, в которой он учился, открыт музей. Одна из улиц Киева носит имя этого замечательного спортивного деятеля второй половины ХХ века (ему посмертно присвоили звание Героя Украины). А сколько болельщиков и какие солидные команды участвуют в ежегодном международном турнире памяти Валерия Васильевича!
– Действительно, на Кубок Лобановского приезжают известные клубы и сборные. Вот и мой «Локо» несколько лет назад счел за честь участвовать в его розыгрыше. Правда, мне с «железнодорожниками» приехать, увы, не удалось – я ногу сломал и остался дома. Надеюсь в следующий раз наведаться в Киев, пообщаться с Адой, вдовой Валерия Васильевича, положить цветы на могилу человека, чей живой пульс помню до сих пор и которого продолжаю считать своим Учителем.
Глава 22
Как «сплавили» автора никем так и не понятого «искреннего футбола»
– Савелий Евсеевич! Насколько понимаю, с Эдуардом Васильевичем вы впервые пересеклись в 1965-м, будучи врачом сборной СССР морозовского созыва?
– Когда мы познакомились, Малофеев был совсем молод – 22 года. Уже хорошо сложенный спортсмен. Выделялся необычайной выносливостью, что нетипично для форвардов. Ибо этим качеством в футболе отличаются хавбеки и крайние защитники – у них наибольшой объем работы в игре. Вот с таким исключением я и заметил Малофеева, опытного, трудолюбивого, целенаправленного. Сначала игрока, а потом и тренера.
Малофеев Э.В. Нападающий. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер Белорусской ССР. Заслуженный тренер СССР. Родился 2 июня 1942 г. в Красноярске.
Воспитанник заводской команды (г. Коломна Московской обл.). Выступал за «Авангард» (Коломна) (1960), «Спартак» (Москва) (1961–1962), «Динамо» (Минск) (1963–1972). Чемпион СССР 1962 г.
За сборную СССР провел 40 матчей, забил 6 мячей. Сыграл 4 матча за олимпийскую сборную СССР. Также за сборную СССР сыграл в 1 неофициальном матче. Участник чемпионата мира 1966 г. (4-е место). Участник первенства Европы 1968 г.
Старший тренер футбольной школы «Динамо» (Минск) (1972–1973). Тренер «Динамо» (Минск) (1974–1975). Начальник «Динамо» (Барнаул) (1976). Главный тренер «Динамо» (Барнаул) (1976–1978), «Динамо» (Минск) (1978–1983, 1988–1991), олимпийской сборной СССР (1983–1884), сборной СССР (1984–1986), «Динамо» (Москва) (1985–1987), ЦС «Динамо» (1987–1988), «Асмарал» (Кисловодск) (1992), «Динамо-Газовик» (Тюмень) (1993–1994, 1995), «Смена» (Минск) (1995), «Анжи» (Махачкала) (1996), «Псков» (Псков) (1998–2000), сборной Белоруссии (2001–2003), «Каунас» (Каунас), Литва (2006). Спортдиректор «Хартс» (Эдинбург, Шотландия) (2006). Главный тренер МТЗ-РИПО (2006–2007). Тренер «Шилуте» (Шилуте, Литва) (2007). Главный тренер «Динамо» (Санкт-Петербург) (2008–2010).
Награжден орденом Трудового Красного Знамени (1983). По ходатайству Федерации футбола Белоруссии награжден Изумрудным орденом УЕФА «За заслуги» (2009).
– У меня традиционный вопрос, как тест: каким пациентом он оказался для вас?
– Меньше всех доставлял хлопот – играл без травм.
– Будучи игроком, блистал интеллектом?
– Увлекался литературой, поэзией, чего-то постоянно выписывал… Спустя годы эти тетради заметил у Малофеева-тренера.
– Когда и при каких обстоятельствах вы с ним впервые оказались в штабе сборной?
– В конце 1983-го Лобановский ушел в отставку со всеми помощниками.
– В их числе – и вы…
– Безусловно. Но я формально остался в штате Федерации футбола. Весной 1984-го сформировали олимпийскую сборную, которую с подачи председателя Спорткомитета СССР Грамова возглавил Эдуард Васильевич.
– Каким образом произошло его назначение?
– Если быть до конца точным, ту команду весьма короткий период тренировал светлой памяти Евгений Александрович Рогов, потом еще кто-то, затем вакансия оказалась свободной. В те годы Малофеев возглавлял минское «Динамо».
В начале 1984-го в Ленинграде проходил ежегодный международный юношеский турнир памяти вице-президента ФИФА Гранаткина на призы «Недели». В один из январских дней в спортивно-концертный комплекс города на Неве заехал Грамов, наблюдавший за матчами из ВИП-ложи. В разговоре с Колосковым, обсуждая затянувшийся кадровый вопрос, он предложил, указав пальцем: «Чего так долго ищете тренера первой сборной, когда он вон где сидит». Двумя рядами ниже за перспективными футболистами наблюдал Эдуард Васильевич, чье имя тогда было на слуху. С этого момента поиски наставника главной команды страны завершились.
– Получается, вы встретились почти 20 лет спустя. Малофеев не возражал против вашей кандидатуры?
– Когда он перешел в другую структуру, там неплохо трудился врач лужниковского диспансера Михаил Михайлович Кузнецов, работавший доктором сборной СССР по спортивной гимнастике в период ее расцвета. Наверное, он устраивал Эдуарда Васильевича.
Безусловно, кто-то скажет: меня навязали ему. Да, я тогда оставался в большом футболе. А мое назначение состоялось, не стану скрывать, с подачи Колоскова. Наверное, здесь положительную роль сыграл и недавно входивший в штат Федерации футбола Сальков, тогда трудившийся помощником Малофеева.
– То есть с Владимиром Максимовичем вы какое-то время считались коллегами?
– Да, но хорошие контакты у нас установились давно. В 1974—1978-е годы, когда он работал старшим тренером донецкого «Шахтера», я неоднократно приезжал в команду с контрольной проверкой участников сборной страны тех лет (Анатолий Коньков, Виктор Звягинцев, Юрий Дегтярев).
– На каком фоне у вас возобновились взаимоотношения с Малофеевым в новом качестве?
– Доктор Кузнецов вернулся в диспансер, а я начал работать с новым главным тренером национальной команды. Он в интеллигентной форме представил меня ребятам. Проблем с общением с ним никогда не возникало. Эдуард Васильевич – человек открытый. Правда, как и все, с заморочками.
– Одна из них – тренерский фанатизм?
– Точнее, запредельная, на тысячу процентов, убежденность в правоте принципов, которые он проповедует. Например, «счастье нужно искать у чужих ворот» или «играть надо на половине поля противника». Как и Лобановский, Малофеев отдавал должное функциональной готовности, считая: если футболист физически не соответствует определенному уровню, то в команде делать ему нечего.
– Получился парадокс, он – идейный ученик Валерия Васильевича?
– Наверное. Однако Эдуард Васильевич не следовал его идеям и, тем более, не называл своим учителем. Зато Малофеев, будучи в меру образованным, чуть ли не всегда носил с собой собственноручно изготовленный цитатник. Увлекаясь классической литературой, делал выписки «крылатых фраз» во время чтения любимых поэтов – Блока, Есенина, Маяковского… Он их использовал на предматчевых установках, во время теоретических занятий. Что вызывало сарказм ребят. Ведь для них подобное общение – необычно, если не странно.
Малофеев, действительно, постоянно твердил об «искреннем футболе». Но что это такое, никто толком не понимал. Тогда, как бы в противовес Лобановскому, он не считался сторонником максимальных нагрузок, интенсивности занятий. Их конечная цель по Лобановскому – высокий уровень работоспособности футболистов. Малофеев же – сторонник большого объема тренировок.
То есть идеи Валерия Васильевича он воспринимал формально. Когда он руководил первой сборной, ребята просто уставали. Они занимались без перерыва аж 2 часа! Особенно недовольство выражали киевляне, поскольку у Лобановского они занимались, как правило, 1 час, максимум – 75 минут.
Вместе с тем, чуть ли не на всех всесоюзных тренерских форумах Малофеев активно обвинял Лобановского в том, что у него нагрузки носят запредельный характер. Эдуард Васильевич резко возражал против главного лозунга Валерия Васильевича – «слабый умирает». Хотя сам, будучи старшим тренером минского «Динамо», не мог знать всей подноготной тренировочных режимов Лобановского.
Помните, во время дискуссии в Федерации футбола в конце 1983-го после принципиального поражения нашей сборной португальцам в отборочном раунде первенства Европы он чуть ли не кричал, требуя от Лобановского покаяния (Малофеев, на самом деле, принимал религию).
Еще один «минус» Эдуарда Васильевича: несмотря на то, что он неформально общался с ребятами, оставался подозрительным и мнительным. В 1970—1980-е, когда Малофеев работал в Минске, у него возник конфликт с командой. За нее выступали Алейников, Гоцманов, Гуринович и другие великолепные футболисты. Малофеев считал, что они ни много ни мало «сдают» матчи. В конце концов сам покинул клуб. В действительности ситуация выглядела совершенно иначе.
В спортивном манеже, под крышей, состоялась их заключительная встреча в рамках первенства страны против столичного «Спартака», не претендовавшего на «золото» в 1982-м. Тогда циркулировали слухи: чтобы не позволить киевскому «Динамо» занять 1-е место, «красно-белые» и минчане временно стали «единомышленниками». То есть москвичам было выгоднее уступить питомцам Малофеева, нежели дать «зеленый свет» подопечным Лобановского в их очередном походе за звание сильнейшего клуба страны.
Белорусские футболисты победили, став в первый и последний раз чемпионами СССР, а Эдуарда Васильевича срочно пригласили тренировать олимпийскую сборную, которую тогда, кстати, возглавлял Сальков. Но Москва отторгла Малофеева. Пускай он потом спас команду из сложнейшего турнирного положения, завоевал путевку в Лос-Анджелес, в союзной федерации «пожарника» не поддерживали. А тут еще случился политический бойкот Олимпиады-1984.
По своему характеру Малофеев столь же противоречив и контрастен, как многим известный черно-белый памятник Никите Хрущеву на Новодевичьем кладбище, выполненный скульптором Эрнстом Неизвестным. Может, главный тренер не всегда давал объективные оценки функционального состояния футболистов на командных собраниях. Когда об этом говорилось на теоретических занятиях – это одно. Иной подтекст возникал, когда во время обсуждения минувших матчей Эдуард Васильевич пенял многим, считая, что они отбывали «номер» на поле. Что, безусловно, также не нравилось ребятам.
Да, он поддерживал здоровый образ жизни, не увлекался алкоголем. Однако внешний вид главного тренера не всегда, мягко говоря, устраивал его подопечных. Не знаю даже, как об этом рассказывать, но попробую.
Например, Малофеев, выходя на пресс-конференцию в Мексике, незадолго до первенства мира-1986, мог надеть цивильный пиджак, а под него – рубашку и галстук-«селедку» цвета хаки, которые выдавали военным как униформу, затем спортивные брюки и немыслимую обувь. Подобный «прикид» сразу становился притчей во языцех. Тогда как большинство ребят в сборной, особенно киевские динамовцы, очень аккуратно и со вкусом выходили в свет. Тем более, многие из них работали с наставниками (Лобановский, Симонян), отличавшимися безупречным гардеробом.
А когда Эдуард Васильевич (и заодно Сальков) появлялся на тренировках в бесформенных хлопковых носках, которые к тому же выпускались у нас без резиночек, их подопечные, не выдержав, обращались ко мне: «Ну, поговорите, пожалуйста, с ним! Ведь так выглядеть на публике неудобно, несолидно!»
– А в команде, кроме Мышалова, не нашлось человека, который мог Малофееву сделать замечание по данному поводу?
– Тем не менее я посчитал некорректным подходить с подобным выговором к главному тренеру. Поэтому озабоченность футболистов передал начальнику команды Рогову, чей внешний вид как раз отличался в лучшую сторону. Он постарался, чтобы Малофеев внес коррективы в свой дресс-код.
– Эдуард Васильевич прислушивался к критике со стороны подчиненных?
– В принципе – да. Правда, если это не противоречило его убеждениям. Когда не сомневался в «искреннем футболе», то говорил футболистам: «Ваши премии лежат в чужих воротах. Чтобы получить их, забивайте!» Эту установку сборная СССР (основа – игроки олимпийской) великолепно выполнила, одержав знаковую победу на знаменитой лондонской арене.
АНГЛИЯ – СССР – 0:2 (0:0). 2 июня 1984 г. Товарищеский матч. Лондон. Стадион «Уэмбли». 40 000 зрителей.
СССР: Дасаев, Сулаквелидзе, Чивадзе (к), Балтача, Демьяненко, Алейников (Поздняков, 80), Литовченко, Оганесян, Зыгмантович (Гоцманов, 20), Родионов (Протасов, 87), Блохин.
Голы: Гоцманов (54), Протасов (89).
В тот памятный вечер, насколько позволяли возможности, мы отметили в отеле наш с Малофеевым общий день рождения!
– Если не секрет, кого пригласили за стол?
– Всех, кто оказался рядом. Конечно, тренерскую бригаду, даже кого-то из англичан, включая Боба Робсона, тогда возглавлявшего национальную команду (о своем общении с ним расскажу позже). Кстати, хозяева долго находились в шоке после сенсационного поражения – им казалось, что приехала «сборная СССР» в явно не сильнейшем составе. Между прочим, еще несколько игр наша команда под руководством Малофеева провела очень хорошо.
СССР – ШВЕЙЦАРИЯ – 4:0 (4:0). 2 мая 1985 г. Отборочный матч ХIII чемпионата мира. Москва. Центральный стадион им. В.И. Ленина. 95 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Сулаквелидзе, Вишневский, Демьяненко, Ларионов, Алейников, Гоцманов, Литовченко (Беланов, 79), Гаврилов, Протасов, Кондратьев (Черенков, 72).
Голы: Протасов (18, 39), Кондратьев (44, 45).
Заметьте, во 2-м тайме Федор Черенков впервые вышел на поле после болезни, связанной с психическими отклонениями. Тут надо отдать должное Малофееву, пригласившему спартаковца на сбор невзирая на случившееся. Тот активно готовился, а когда главный тренер решил его выпустить на замену, переполненный стадион отреагировал оглушительными аплодисментами. Поскольку болельщики догадывались, что происходило с лучшим тогда футболистом страны. Думаю, если Эдуард Васильевич остался бы во главе команды и на чемпионате мира в Мексике, он Черенкова взял бы туда. В отличие от Лобановского, оставившего Федю дома.
– Как я понял из ваших слов, исход Малофеева из сборной начался с того, что он постепенно терял взаимопонимание с динамовцами Киева и Тбилиси?
– Своеобразным спусковым крючком к началу процесса назревавшей отставки главного тренера стал скандал, возникший после неожиданного разгрома сборной.
ДАНИЯ – СССР – 4:2 (2:1). 5 июня 1985 г. Отборочный матч ХIII чемпионата мира. Копенгаген. Стадион «Идретспарк». 45 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Сулаквелидзе, Поздняков, Демьяненко, Балтача, Алейников, Гоцманов, Литовченко (Зыгмантович, 23), Гаврилов, Протасов, Беланов (Кондратьев, 70).
Голы: Элкьяер (16, 20), Протасов (25), Лаудруп (61, 64), Гоцманов (68).
После матча состоялось шумное и неприятное (по своей атмосфере) закрытое собрание, где Малофеев главными виновниками провала назвал центральных защитников. В ответ ребята раскритиковали, на их взгляд, неправильную тактику, выбранную тренерским штабом.
– Кто из футболистов оказался смельчаком?
– Обвинения предъявил Сулаквелидзе, поскольку ему не удалось нейтрализовать Лаудрупа. Хотя Тенгиз говорил по-русски плохо, его отпор прозвучал аргументированно: «Как я мог справиться, когда вы мне дали другое задание – играть в зоне при моей готовности «держать» форварда персонально?»
Тбилисский стоппер – один из защитников, который очень нравился Рогову. Ведь тот в свое время выступал на той же позиции. Причем ему, начальнику сборной при Малофееве, нравилось, когда его преемники в обороне врезались в нападающих… Жесткий Сулаквелидзе, долго игравший в сборной, нередко так и действовал. Без него тренеры даже не мыслили выводить команду на поле. А тут ключевому стопперу предъявили серьезное обвинение. Однако не только Сулаквелидзе, но и его одноклубник Чивадзе, капитан сборной, а также киевляне признали тактическую концепцию тренеров ошибочной. Мол, в противном случае мы не могли потерпеть поражение, пропустив столько мячей.
– Подобная дискуссия – своеобразный вотум недоверия Малофееву и его штабным соратникам?
– Согласен. Правда, три месяца спустя в Москве состоялся ответный матч с нашими обидчиками.
СССР – ДАНИЯ – 1:0 (0:0). 25 сентября 1985 г. Отборочный матч XIII чемпионата мира. Центральный стадион им. В.И. Ленина. 100 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Г. Морозов, Чивадзе, Демьяненко, Бубнов, Ларионов (Заваров, 26), Гоцманов, Черенков, Алейников, Протасов, Блохин (Кондратьев, 79).
Гол: Протасов (50).
Разбалансировка команды продолжилась и в 1986-м, незадолго до первенства мира, начиная с зимних сборов в Мексике, которые, отмечу, успешно провел Малофеев. В рамках первого из них мы участвовали в двухдневном турнире на Канарах.
ИСПАНИЯ – СССР – 2:0 (1:0). 22 января 1986 г. Товарищеский матч. Лас-Пальмас. Стадион «Инсулар». 25 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Г. Морозов, Чивадзе, Демьяненко, Бубнов, Бессонов, Гоцманов (Литовченко, 75), Черенков (О. Кузнецов, 61), Заваров (Зыгмантович, 51), Дмитриев (Кондратьев, 56), Блохин.
Голы: Салинас (25), Элой (85).
Уступив на старте, успешно поборолись за 3-е место. Чивадзе тогда заметил: «Сезон начинать с поражения нельзя». Тем не менее между ведущими футболистами и Малофеевым продолжились расхождения относительно тактики игры. Словом, обострялось закрытое от посторонних глаз и ушей противостояние главного тренера и подопечных, хотя и нагрузки, и занятия, на мой взгляд, выстраивались грамотно.
Во время следующего – февральского – сбора разместились в Толуке (2400 м над уровнем моря), расположенном выше Мехико. Там я на практике изучал процессы акклиматизации в условиях высокогорья. К чести Малофеева, строго следовавшего рекомендациям медиков, он аккуратно готовил команду к ответственным стартам. На основе разработанного мною вопросника я ежедневно собирал данные о сне, самочувствии, артериальном давлении, пульсе, аппетите…
У ребят ухудшение перечисленных параметров и ощущений произошло в период от 4-го до 8—9-го дня пребывания в Толуке. Ребята пережили дискомфорт высокогорья на 6—7-е сутки: в частности, Сергей Балтача зашел ко мне, жалуясь на тошноту и головокружение. То же самое ощущал и я. Пришлось попросить массажиста сделать мне укол. Общее недомогание длилось сутки – позже прекратились обращения во врачебный кабинет. Да и объективные показатели улучшились.
– Они свидетельствовали о завершении акклиматизации?
– Да. Ведь матчи чемпионата мира, напомню, предстояло провести в высокогорной Мексике. Поэтому для руководства сборной была крайне актуальна тематика вопросов, которыми я занимался. Малофеев очень внимательно относился к данным, которые я ему регулярно предоставлял. Держа их в уме, главный тренер вел команду, сохраняя объемы тренировок, но особой интенсивности на занятиях не ощущалось. Тем не менее во время сбора ребята успели выполнить большой объем работы.
«Атлас» (Мексика) – сборная СССР – 0:3 (0:2).15 февраля 1986 г. Гвадалахара. Стадион «Халиско».
СССР: Дасаев, Бессонов, Балтача, Демьяненко, Бубнов, Заваров, Морозов, Черенков, Алейников, Дмитриев, Блохин.
Голы: Дмитриев (13), Заваров (20, 68).
Однако в контрольных матчах с более солидными соперниками игра не просматривалась – главный тренер от футболистов требовал то, что те не могли демонстрировать. Малофеев указывал: «Надо играть на чужой половине поля». Чивадзе, Блохин и другие ведущие сборники переспрашивали наставника: «Если противник не даст играть на «своей» территории, что тогда делать?» Ребята чувствовали себя не в своей тарелке.
МЕКСИКА – СССР – 1:0 (1:0). 19 февраля 1986 г. Мехико. Стадион «Ацтека». 40 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Бессонов, Балтача, Демьяненко, Бубнов (Кондратьев, 75), Заваров, Ларионов (Алейников, 55), Г. Морозов (О. Кузнецов, 46), Зыгмантович (Черенков, 65), Дмитриев, Блохин.
Гол: Агирре (38).
Вернулись домой. Кстати, утомительные тренировки впоследствии принесли пользу игрокам. Малофеев не форсировал подготовку. Наверное, мог иначе проводить занятия, но здесь отдам ему должное: главный тренер «тормозил» ребят, чтобы те преждевременно не набрали оптимальную форму.
СССР – АНГЛИЯ – 0:1 (0:0). 26 марта 1986 г. Товарищеский матч. Тбилиси. Стадион «Динамо» им. В.И. Ленина. 62 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Бессонов (Литовченко, 57), Чивадзе, Демьяненко, Бубнов, О. Кузнецов, Гоцманов, Заваров (Добровольский, 75), Алейников, Кондратьев, Родионов (Блохин, 57).
Гол: Уоддл (67). Не реализовал пенальти Чивадзе (16).
Поэтому Эдуард Васильевич закономерно поддержал парадоксальную идею, высказанную научной бригадой (ее возглавлял профессор, доктор педагогических наук Марк Александрович Годик, впоследствии – председатель научно-методического совета Российского футбольного союза): прервав в апреле чемпионат страны, отправить сборную в Симферополь. Чтобы провести там разгрузочный сбор и спарринг-матчи. Один из них – против сборной Крыма – оказался симптоматичным: после 1-го тайма счет был 0:2, а после того как встреча закончилась поражением – 2:3, Малофеев бросил убийственную фразу: «Все ясно – ребята «сплавляют» меня».
РУМЫНИЯ – СССР – 2:1 (1:0). 23 апреля 1986 г. Тимишоара. Стадион «1 Мая». 25 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Г. Морозов, Чивадзе, О. Кузнецов, Демьяненко, Рац, Яремчук (Литовченко, 81), Черенков (Родионов, 41), Бессонов (Алейников, 58), Протасов, Блохин (Гоцманов, 72).
Голы: Хаджи (14), Родионов (67), Кэмэтару (80). Не реализовал пенальти Чивадзе (44).
Статистики под порядковым № 321 записали очередной матч сборной. В предыдущем, против англичан, они отметили 1-й пропущенный ею гол и 1-е поражение на домашнем поле после многолетней впечатляющей серии. После апрельской неудачи знатоки записали 1-й забитый в том сезоне гол и 1-е в истории поражение от румынской сборной. Также обратили внимание на то, что никогда наша сборная не терпела четыре поражения подряд от национальных команд (общий счет – 1:6).
После того как уступили в Тимишоаре, провели собрание. На нем я не присутствовал. Как мне рассказывали ребята, там вновь схватились ведущие футболисты с тренерами.
– Что стало одним из симптомов, предвещавших отставку Малофеева?
– Информация дошла до спортивного руководства. Чаша терпения переполнилась.
СССР – ФИНЛЯНДИЯ – 0:0. 7 мая 1986 г. Москва. Центральный стадион им. В.И. Ленина. 38 000 зрителей.
СССР: Дасаев (к), Г. Морозов, Чивадзе, О. Кузнецов, Демьяненко, Рац (Гоцманов, 75), Яремчук, Яковенко (Блохин, 70), Бессонов, Протасов (Родионов, 46), Беланов.
Ничья на фоне заурядной игры. За 26 дней, оставшихся до первой встречи в первенстве мира со сборной Венгрии в Ирапуато, нужно было предпринять нечто экстраординарное. В те же дни – 2 мая – киевское «Динамо», обыграв в Лионе (Франция) мадридский «Атлетико», завоевало Кубок обладателей еврокубков. Я до сих пор убежден: чрезвычайно важную роль в физическом состоянии триумфаторов сыграло их пребывание на мексиканском высокогорье. Спустившись на равнину и выдержав сроки реадаптации, киевляне получили ощутимую прибавку накануне решающих мартовских встреч в розыгрыше Кубка УЕФА.
– Итак, с одной стороны, клуб, который славно вошел в историю советского футбола, с другой – национальная команда, терпевшая хронические неудачи. Соответственно, у людей, принимавших решения в той сфере, начало созревать радикальное решение.
– Действительно, руководители Спорткомитета СССР во главе с Грамовым занялись кадровым вопросом.
– Кто его им подсказывал?
– Видимо, партийные и спортивные чиновники активно обсуждали между собой незавидную ситуацию в сборной. Тогда они приняли соответствующее решение. В результате – делегация во главе с Грамовым и первыми лицами Федерации футбола, прибыв в Новогорск, провела беседы с ребятами. Но Марат Владимирович пригласил на разговор с глазу на глаз только меня.
– У вас был опыт общения с ним во время обсуждения провала триумвирата сборной на первенстве мира в Испании-1982. Неужели Малофеев не предчувствовал отставку?
– Судя по всему, нет.
– А вы, как человек опытный?
– Тоже нет. Ведь до первенства мира оставалось всего ничего. Не думаю, что кто-то мог предположить молниеносную «смену караула». Может, некоторые игроки оказались более осведомленными? До сих пор ничего не знаю об этом.
– Как этот процесс происходил, так сказать, в лицах?
– В день начала майского сбора мы с Малофеевым договорились о встрече. Он жил недалеко от стадиона «Динамо», на Масловке. Я добирался в Новогорск на своей машине, а Эдуард Васильевич оставался «безлошадным»: «Савелий Евсеевич, будете проезжать мимо, подхватите меня». Мы приехали в Новогорск, по дороге разговаривая о том о сем. В первой половине дня провели этапное углубленное обследование с участием специалистов НИИФК во главе с Годиком. После тестов принесли телефонограмму из Москвы: «Малофееву и Рогову срочно прибыть в Федерацию футбола СССР».
– Даже после этого сигнала вы не предчувствовали, что тучи сомкнулись перед грозой?
– И вновь нет. Рогов и Малофеев уехали. А у нас прошел обед, после чего раздался звонок с указанием администраторам об отправке домой двух (Сокол и Кондратьев) из четырех игроков минского «Динамо» (Гоцманов и Алейников остались на базе).
– Кто звонил?
– Колосков. Еще одно косвенное подтверждение принятого в инстанциях решения о смене главного тренера: поступали распоряжения исходя уже из списка Лобановского (к вечеру прилетели ребята из киевского «Динамо»). А во второй половине 13 мая в Новогорск приехали две черные «Волги», ВИП-пассажиры которых де-факто сменили власть в национальной команде.
– Кто же решился сначала пригласить в сборную Малофеева, а потом, сняв его, вернуть Лобановского на прежнюю работу?
– Мне кажется, кроме Грамова, в разрешении вопроса участвовал его первый зам – Николай Иванович Русак. Он и руководил нашей делегацией на первенстве мира в Мексике-1986. Там, напомню, сборная заняла в подгруппе 1-е место. Тут надо вновь отдать должное Малофееву – он целенаправленно и достойно подготовил команду.
– Как Эдуард Васильевич пережил уход из сборной?
– Неожиданная отставка морально надломила его. Уверен, любой тяжело воспринял бы подобную встряску. А Малофеев покинул в следующем 1987 году и московское «Динамо», где дорабатывал старшим тренером. С тех пор трудится в командах ниже классом. Причем уже пару десятилетий мигрируя из одного города в другой.
– После отставки общались с ним?
– Практически нет. Лишь на бегу встречались. Я чувствовал, что он остался обиженным из-за ситуации почти четвертьвековой давности. Не знаю, можно ли использовать слово «озлоблен», но, во всяком случае, его лицо до сих пор отражает давнишнюю обиду.
– Но вы к его уходу из сборной не имели отношения. В конце концов, «искренний футбол» по Малофееву оказался в диссонансе с рыночными реалиями отечественного футбола.
– Лобановский однажды спросил коллегу: «Вы хотя бы расшифруйте, что подразумеваете под «искренним футболом». Мне кажется, Эдуард Васильевич имел в виду игру как бы «с шашками наголо». В его поведении замечал странноватый характер, в ряде эпизодов – неуравновешенность. Согласитесь, у многих есть убеждения, с которыми можно не только спорить, но и аргументированно воздействовать на них. Доказать Малофееву мнение, противоположное его точке зрения, считалось/считается труднодостижимым занятием, если не невозможным.
– Мы с вами обсуждали методы работы в сборной Качалина, Соловьева, Бескова, Лобановского и других, но они не опускались до вражды между собой.
– Конечно! Малофеев в моем восприятии – тренер, деятельность которого оцениваю английским выражением: «фифти-фифти». Он неплохо относился к медицине, прислушиваясь к моим рекомендациям. В частности, сезон-1986 прошел без Протасова. Олег получил неприятную травму – расширение паховых колец. Теперь врачи уже могут оперировать и быстро восстанавливать подобным образом выбитых из строя игроков. А в 1980-е лечили лишь консервативно, в том числе Протасова.
Малофеев возлагал на него большие надежды, а молодой форвард оказался не у дел, тренируясь по индивидуальному плану. Мое лечение не приносило результатов, поскольку эта болячка тяжело отступает. Даже в декабре 1985-го, после того, как я настоятельно рекомендовал Протасову пойти в ЦИТО (он лечился там пару недель), по сути ничего не изменилось. Тем не менее, Малофеев в январе 1986-го, когда мы начали активную подготовку к первенству мира, вызвал Олега на сбор в Испанию.
На Канарах я высказал свое мнение Эдуарду Васильевичу: «Протасова не трогайте. Пусть плавает в бассейне, отдыхает…» Тогда ту болячку лечили посредством относительного покоя. Чтобы помочь парню, я использовал даже китайские иголки.
После февральского сбора (3-е место на «турнире четырех») вылетели в Мексику аж на 24 дня! Протасов и там продолжал заниматься гладким бегом, не участвуя в групповых занятиях. Может, другой тренер иначе отнесся бы к данной ситуации, но Малофеев полностью доверял мне.
После возвращения в Москву до меня дозвонился гомеопат из Севастополя (к сожалению, забыл его фамилию), рядовой болельщик. Из газет и телепередач он знал историю болезни Протасова. Поэтому вызвался помочь, предлагая свои препараты. Я рассказал о звонке Малофееву. Он дал «добро», после чего я пригласил гомеопата в Новогорск на наш двухнедельный сбор. Может, это покажется смешным, но парень давал Олегу какие-то шарики, применял мази…
Футболисту становилось лучше. Потом гомеопат вновь приехал перед выездом на первенство мира, чтобы расписать для Протасова прием гомеопатических средств. Олег к ним серьезно отнесся (каждые два часа приходилось пить по 8 шариков, пользоваться мазью и еще какое-то зелье употреблять вовнутрь).
Его состояние значительно улучшилось. Вдруг накануне очередного тура чемпионата СССР из Днепропетровска позвонил встревоженный Протасов: «Меня хотят ставить на игру «Днепр» – «Спартак». Я рванул за содействием к Колоскову. В кабинете оказался и Симонян, вице-президент РФС, поддержавший мои доводы. Да и Вячеслав Иванович полностью положился на мои рекомендации: «Нельзя Олегу выходить на поле! Лечение проходит нормально – надо немного выждать». И мы за своими двумя подписями выслали телеграмму в Днепропетровск. Конечно, она вызвала бурю негодования со стороны руководства местного клуба. Они посчитали, что «красно-белым» помогает «рука Москвы», убирающая из состава забивного форварда. Но Протасов не вышел на поле.
– Значит, вы сберегли бомбардира-рекордсмена.
– Тут не все однозначно. После беспрецедентного апрельского тайм-аута в первенстве СССР провели сбор в Москве. Тогда я и понял: Протасов до и после болячки – две большие разницы. Тем не менее Лобановский взял его на чемпионат мира-1986. Олег смог отыграть один тайм в матче против сборной Канады. Но потом все, слава богу, рассосалось. Благодаря тому, что тренеры сборной во главе с Валерием Васильевичем спокойно и профессионально пошли навстречу моим просьбам.
– И все-таки насколько справедливо и правильно – менять главного тренера сборной накануне первенства мира?
– Лобановский первым делом проанализировал фундамент команды, заложенный Малофеевым. Мы приехали в Мексику за 12 дней до первого матча. Этого хватило, чтобы адаптироваться.
Не знаю, как бы выступила сборная под руководством Эдуарда Васильевича. Правда, позже он вбросил в СМИ фразу: «Если бы я остался тренером, то мы оказались бы в финале». Однако при Лобановском наша команда играла очень хорошо. Вот если бы на пути вновь не оказался печально известный судья Фредрикссон…
Необходимую изюминку добавил в команду Лобановский. Поскольку киевские динамовцы были приучены к его программе и требованиям, принципам и дисциплине, которая, может, не просматривалась у Эдуарда Васильевича. Что дало возможность Лобановскому продолжить взятый Малофеевым курс, естественно, внеся коррективы и качественно подняв эмоциональный настрой сборной.
– Ваше резюме об Эдуарде Васильевиче, неординарном тренере отечественного футбола.
– Он не был принят коллегами, спортивным сообществом. Еще один характерный эпизод наших взаимоотношений. После чемпионата мира-1986 я в интервью одному журналисту не очень корректно отозвался о Малофееве, хотя рассказывал сущую правду. Вскоре он позвонил мне: «Как вы посмели?! Я вас в свое время принял в сборную с огромным уважением». На самом деле, журналист неправильно истолковал некоторые мои фразы, по сути, подставив меня. Я себя чувствовал дискомфортно. Позже, встретившись с Эдуардом Васильевичем, извинился.
– С одной стороны, вы не соврали, с другой – вас подставил мой коллега.
– Малофеев адекватно отреагировал: «Все, все! Вопрос снят – никаких проблем между нами нет!»
– Оказался не злопамятным?
– С тех пор, когда виделись, приветствовали друг друга. Кстати, у Лобановского нашлись оппоненты, не одобрявшие его шаг: сменить за три недели до чемпионата мира главного тренера – наверное, историческое ЧП.
– В отечественном футболе уж точно! А в мировом подобное случалось?
– Не знаю, но чего-то сомневаюсь.
Глава 23
Соло на трубе для будущего «дирижера» на поле
– Савелий Евсеевич! До сих пор имя следующего тренера сборной СССР – Никиты Павловича Симоняна, с которым вы поработали в 1977–1979 гг., уже возникало и еще возникнет неоднократно. Оно и понятно: очень уж незаурядна и симпатична сама личность, очень уж по-своему велика и значима эта фигура в отечественном футболе. Да, собственно, тренерством в главной команде Никита Павлович занимался всего два года. Но при этом – находясь то на посту гостренера Госкомспорта СССР, то выступая в сборной в немаловажной роли ее начальника – более полутора десятка лет влиял на ее судьбу.
О том, каким благотворным был его вклад, надеюсь, станет ясно из нашей беседы. А пока для «разгона» расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Никитой Павловичем?
Симонян Мкртыч Погосович (по паспорту). Нападающий. Заслуженный мастер спорта (1954). Заслуженный тренер СССР (1970). Заслуженный тренер России (1968). Заслуженный деятель физкультуры и спорта Армянской ССР. Родился 12 октября 1926 г. Воспитанник сухумского футбола. Выступал за команды «Крылья Советов» (Москва) (1946–1948), «Спартак» (Москва) (1949–1959). Чемпион СССР 1952, 1953, 1956, 1958 гг. Обладатель Кубка СССР 1950, 1958 гг. Лучший бомбардир «Спартака» за всю историю (133 мяча). Лучший бомбардир чемпионатов СССР: 1949 (26 голов), 1950 (34 гола), 1953-й (14 голов) гг. За сборную СССР провел 20 матчей, забил 10 голов (в т. ч. сыграл 3 матча, забил 2 гола за олимпийскую сборную СССР). Также сыграл за сборную СССР в 3 (забил 2 гола) неофициальных матчах. Чемпион Олимпийских игр в 1956 г. Участник чемпионата мира 1958 г.
Состоит в Клубе Г. Федотова на 4-м месте с 183 забитыми мячами.
Главный тренер команды «Спартак» (Москва) (1960–1965, 1967–1972), «Арарат» (Ереван) (1973–1974, 1984–1985). Симонян – второй (вслед за Н.А. Гуляевым) в отечественном футболе обладатель почетного «дубля» – победитель чемпионата и Кубка СССР в одном сезоне, как игрок (1958 г.) и как тренер (1973 г.). Главный тренер команды «Черноморец» (Одесса) (1980–1981), сборной СССР (1977–1979). На протяжении 16 лет – гостренер Госкомспорта СССР, старший тренер и начальник сборной СССР. При участии Симоняна сборная СССР выступала в финальных турнирах чемпионатов мира 1986 и 1990 гг., стала серебряным призером чемпионата Европы 1988 г. Ныне – вице-президент РФС.
– Это произошло в конце 1950-х. Тогда он еще играл за «Спартак». А я, напомню, работал врачом сборной СССР по конькам и частенько дежурил в приемном отделении лужниковского диспансера. Однажды Никита Павлович обратился туда по причине какой-то травмы. Занималась им хирург Лидия Ивановна Филиппова. Она с ним возилась, делала инъекцию. Сторонняя помощь не требовалась. Но мне страшно хотелось познакомиться с Симоняном. Ведь, будучи страстным болельщиком, я прекрасно знал, что это за личность и что за фигура в отечественном футболе.
Тут замечу, что моменты, когда к нам заглядывал кто-либо из «звезд», для меня становились праздником. И уж по-настоящему счастливыми оказывались дни, когда игроки любимого «Торпедо» приезжали к нам в диспансер для очередного планового обследования.
Встреча с Симоняном, знакомство с ним, которое произошло на удивление просто и естественно, оказались из рода тех приятных событий, впечатлениями от которых обязательно хочется с кем-нибудь поделиться. Тогда я еще был холост, жил с родителями. И поэтому, прибежав после работы домой, первым делом бросился к отцу – тоже страстному болельщику «Торпедо», который всегда с нетерпением ждал от меня очередной истории о визите автозаводцев.
На этот раз «на ура» прошел рассказ о знакомстве с Симоняном – игроком, которого, по-моему, любили все, независимо от симпатий к тому или иному клубу. И отец, и я были в восторге от Никиты Павловича. Причем не только от его игры. Но и от высокой культуры, абсолютно естественной, не показной манеры общения.
Ну, взять хотя бы такую характерную для Симоняна деталь – он всегда и со всеми успевает поздороваться первым. А как Никита Павлович разбирается в искусстве, в музыке! Да и самому ему исполнительское искусство было не чуждо. Здесь он был не менее, как теперь любят изъясняться, креативен, чем в футболе.
– Не знаю, известно ли это нынешней публике, но музыкой Симонян увлекся еще в школе. Записался в кружок, где его сверстники учились играть на духовых инструментах. Рос, так сказать, одновременно и физически, и музыкально. Сначала исполнял партию второй трубы, потом первой. В составе оркестра шагал во главе школьной колонны на праздничных демонстрациях в родном Сухуми. На школьных же вечерах вместе с приятелями-музыкантами выступал на танцах.
Репертуар состоял из любимых тогда в народе вещей: вальса «Амурские волны», танго «Брызги шампанского», фокстротов, которые в те строгие годы по причине идеологической целомудренности принято было именовать «быстрым танцем». Другая, естественно, музыка звучала на похоронах – и там выпадали случаи играть. Словом, со временем все стало выстраиваться так, что уже стало непросто угадать, какому таланту – футбольному или музыкальному отдаст предпочтение юный Симонян…
– Про его музыкальные увлечения в школьные годы – не скажу. Однако как торпедовский болельщик c изрядным стажем знаю, что, скажем, знаменитый нападающий Валентин Иванов тоже был не последним трубачом. Это я к чему? А к тому, что с Никитой Павловичем они в сборной порой дуэтом играли…
– Ну, раз речь пошла о прошлом Никиты Павловича, то поделюсь и своим личным общением с ним. Приятное – и даже, если хотите, мистическое совпадение: «мой» Симонян-футболист, впервые запал мне в душу как раз в те же годы, когда вы с ним познакомились. То есть в конце 1950-х. Меня еще не водили в 1-й класс, когда папа, сверстник Никиты Павловича, принес в дом кем-то за ненадобностью выброшенную годовую подшивку журнала «Физкультура и спорт».
Отец сделал это, чтобы приболевший ребенок не скучал. А заодно тренировался в увлекательном чтении: впереди были школа и соответствующее вступительное собеседование в кабинете Марьванны Махарадзе – многолетней (про нее даже говорили «вечной») директрисы тбилисского учебного заведения № 66. Понятно, что мой, в общем-то, дальновидный родитель и предположить не мог, что, по сути, благодаря ему спустя 20 лет я войду в цех спортивной журналистики, буду не раз и не два общаться с легендарным Симоняном. Причем не только по делам службы – скажем, для подготовки публикаций. А просто в жизни, в дружеском кругу с еще двумя знаменитостями – актером Арменом Джигарханяном и кинорежиссером Эдмондом Кеосаяном.
Ну а чтобы закончить с тем, какие сюрпризы готовили нам «праздники детства», процитирую кусочек из интервью, которое дал Никита Павлович. Так, он ответил на вопрос журналиста: «Если бы не футбол, могли бы вы посвятить свою жизнь музыке?» – «Сам об этом думал. И пришел к выводу, что так оно наверняка и случилось бы. У меня же хороший слух. Но трубачом все-таки вряд ли стал бы. Меня больше привлекало амплуа дирижера».
– Ну, привлекать-то, конечно, привлекало. Однако, как показала жизнь, страсть к мячу победила. Правда, мечта о дирижерстве в какой-то мере осуществилась. Ведь, согласитесь, есть нечто общее в амплуа у стоящего за пультом руководителя оркестра и ведущего игру футбольного тренера. Взять хотя бы сходство в «трудозатратах». А главное – в творческом характере управления коллективом.
Кстати, где-то я вычитал, что когда Симоняна спросили, правда ли, что футболистами рождаются, он ответил: уверен в этом! И сразу уточнил: трудись не трудись на тренировках, а если нет божьей искры – лучше сменить профессию.
– А знаете ли вы, что долгие годы отец Никиты отнюдь не поощрял его детско-юношеского увлечения футболом. И много лет спустя Никита Павлович вспоминал, как прогоняв во дворе мяч дотемна, не раз по возвращении домой получал от него взбучку. «Футбол, – объяснял он, – казался отцу хулиганским занятием, и мои ежедневно разорванные ботинки лишь утверждали его в этой мысли».
Но вот что характерно: когда талантливого сухумского парнишку, уже успевшего попасть в состав столичных «Крыльев Советов», власти предержащие попытались насильно перетащить в тбилисское «Динамо», отец решительно встал на сторону сына…
– А как так «насильно»?
Читать бесплатно другие книги:
