Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах Мышалов Савелий
Наша сборная показала не столь убедительную игру, как месяц назад в США. Казалось, ничего страшного: матч на матч не приходится. Но еще до этого Павла Федоровича что-то стало в команде беспокоить. Несмотря на свое, казалось, твердое обещание ребятам больше никаких кадровых перестановок не проводить, он стал колебаться, все чаще с надеждой посматривать в сторону тех, кто его уже однажды «кинул».
Отчасти понять Садырина можно. Какой тренер не захочет усилить подопечных. А первый же срыв с привлечением спартаковских игроков почему-то Павла Федоровича не насторожил. Может, обнадежило поведение Юрана, который, откликнувшись, прилетел на игру в Дублин. В тренерском штабе состоялась беседа, где его уговаривали повлиять на остальных «отказников». В принципе не сказав «нет», за других Юран ручаться не стал. Твердо сказал лишь о себе: «Я буду играть!»
– А что это за «спартаковский срыв», о котором вы упомянули?
– Я рассказывал, как Симонян поехал на тренировку «Спартака» переговорить с Романцевым, чтобы тот поспособствовал возвращению в сборную Ледяхова, Пятницкого, Карпина и Мостового. Дело-то общее. Престиж страны на кону! Даже не пообщавшись с авторитетнейшим одноклубником, Романцев, как я понял, в принципе не возражал: какие проблемы – пусть играют…
– Откуда вам стало известно о его реакции?
– От Никиты Павловича. Я ему вечером того же дня позвонил. Он и обрадовал: все «спартачи» едут в Ирландию. А чуть ли не за день до вылета – «пожар»! Все, как по взмаху дирижерской палочки, отказались. Сборную срочно добирали по принципу: кто оформлен, у кого есть виза – тот и полетел.
– Не из-за всей ли этой пертурбации сборная в Дублине выглядела не очень собранно?
– Из-за этого тоже. Так или иначе, но когда вернулись, СМИ «растоптали» нашу команду.
– Да! Было от чего заколебаться! Но скажите, Савелий Евсеевич, вы – хороший психолог. Дружили с Садыриным, хорошо его знали. Почему он, в конце концов, пошел на попятную? Что его подтолкнуло?
– Более всего, думаю, желание иметь состав, способный показать стабильно сильную игру. На предавших его игроков Павел Федорович зла не держал. Понимал, что «отказниками» распоряжались, как пешками в чужой игре. А тут еще и Игнатьев в масть попал со своим: «Паша, они нам нужны! Те, кто играл в США и Ирландии, все-таки по уровню на голову ниже. Так что надо возвращать ребят – тех, разумеется, кто даст добро!» Согласитесь, некая правда в том тоже была! Правда, люди опытнее, жестче Садырина предостерегали его от данного шага.
Умудренный аппаратными играми Колосков на Павла Федоровича не давил. Но четко предупреждал: не надо никого возвращать – даже тех, кто будет гореть желанием сделать это. Многое повидавший на своем веку Симонян тоже выступал за то, чтобы ехать на чемпионат тем составом, который продемонстрировал высокую мотивацию в товарищеских матчах с командами США и Мексики.
– А как выглядела позиция Семина, также входившего в тренерский штаб?
– Входить-то входил, но работал, не забывайте, в «Локо», где тогда своих «головных болей» хватало. Так что Юрию Павловичу приходилось разрываться, приезжать в сборную наскоками. Тем не менее, если не изменяет память, он тоже занимал принципиальную позицию: ушли – значит, ушли, насильно мил не будешь…
– Что же, в конце концов, получилось?
– Да что могло получиться путного у романтика Садырина, попавшего в условия беспощадной, не признающей никаких правил приличия подковерной борьбы? Таких, действительно, не лишних для сборной игроков, как Колыванов, Кирьяков, Канчельскис, Шалимов – вернуть-таки не удалось. Спартаковцев, в итоге все же давших добро, взяли обратно.
Однако, как показали дальнейшие события, сборную они не выручили. Да и брать-то – если уж решили это делать – надо было от силы двоих-троих. А то ведь как процесс пошел? Говорил ребятам: не волнуйтесь, выступим нормально, все будет хорошо. А накануне отъезда дали свое согласие на участие Ледяхов и Мостовой. Потом Карпин, можно сказать, вскочил в «последний вагон поезда». Он чуть ли не за день до отлета в Федерацию футбола ворвался, чтобы сообщить: «Я еду!»
Куда же девать тех, на чьи места они явились? Вот и получилось, что ради одних, которых впопыхах «добрали», других – а это, без малого, полсостава уже сражавшихся за право выступать на главном футбольном соревновании четырехлетия – «отцепили». И это все, напомню, несмотря на то, что Павел Федорович обещал «на переправе коней не менять».
– Да-а! Не дай бог в подобной ситуации оказаться! Ведь Садырин действительно, получается, дал от ворот поворот тем, кто поддержал его в труднейшие минуты?
Вот тот поворотный пункт, где Павел Федорович стратегически ошибся. Нужно было идти до конца, никто б его потом не осудил. Даже за поражение. Но реальность сослагательного наклонения не признает. Многое на чемпионате мире-1994 сложилось не в пользу нашей сборной. Но в итоге именно за тот ложный шаг плата оказалась наибольшей.
– С этого места, Савелий Евсеевич, пожалуйста, поподробнее!
– Первый же «блин» (правда, против будущих победителей) в финальном турнире чемпионате мира оказался для нас комом. Волею жребия российская команда попала в «группу смерти».
БРАЗИЛИЯ – РОССИЯ – 2:0 (1:0). 20 июня 1994 г. Матч в группе «В» финального турнира XV чемпионата мира. Сан-Франциско. Стадион «Стэнфорд». 81 061 зритель.
Россия: Харин (к), Никифоров, Горлукович, Хлестов, Д. Кузнецов, Тернавский, Пятницкий, Карпин, Цымбаларь, Юран (Саленко, 56), Радченко (Бородюк, 76).
Голы: Ромарио (27), Рай (54 – пенальти).
Наши вышли на поле явно, мягко говоря, без стопроцентной уверенности в успехе. А с таким настроем победы обычно не добиваются. Это – главное. К тому же, по-моему, свою роль сыграла ошибка тренерского штаба. У бразильцев впереди действовали великолепные форварды Ромарио и Бебето. Они, определяя линию атаки, были очень опасны.
Опекать Ромарио поручили спартаковцу Тернавскому. У нас тогда все были впечатлены его игрой, тем, что Романцев неизменно ставил его в основу. Видимо, тренеры сборной – во всяком случае, в данной встрече это стало очевидным – оценили его неправильно. Потому что со своей задачей защитник не справился. Просто провалил игру.
Почему говорю про штаб, а не персонально о Садырине? Потому что нужно отдать должное Павлу Федоровичу, он обсуждал состав на тренерском совете, в который входили Семин и Игнатьев, куда для участия в принятии решения всегда приглашали и меня с моей – как я уже рассказывал – информацией о функциональном состоянии игроков.
Старший тренер мог к этому прислушаться или не прислушаться, но Павел Федорович обычно внимательно относился к тому, что я говорил. Вот и на том чемпионате я как-то, подойдя к нему, назвал Ледяхова, Тетрадзе и еще нескольких футболистов, на которых можно было особо положиться, поскольку они находились на очень хорошем функциональном уровне. Садырин не то, чтобы это совсем проигнорировал, но как-то не очень использовал, сделав ставку в следующей игре со шведами на Бородюка и Горлуковича. В результате – мы и в следующем матче уступили.
ШВЕЦИЯ – РОССИЯ – 3:1 (1:1). 24 июня 1994 г. Матч в группе «В» финального турнира XV чемпионата мира. Детройт. Стадион «Понтиак Сильвердоум». 71 528 зрителей.
Россия: Харин (к), Горлукович, Никифоров, Д. Кузнецов, Хлестов, Попов (Карпин, 40), Онопко, Мостовой, Бородюк (Галямин, 50), Саленко, Радченко.
Голы: Саленко (5 – пенальти), Брулин (39 – пенальти), Далин (60, 82).
Явным «антигероем» оказался Горлукович. Получив сначала один «горчичник», в начале 2-го тайма он «словил» второй. За что был удален с поля. При счете 1:1 наши ребята остались вдесятером. Понятно, что сложившаяся обстановка вынудила к перестановкам. Но кого поставить на позицию Горлуковича? Выбор, в общем-то, невелик. Можно было задействовать Галямина. Но вот беда – за пару дней до игры он заболел. Пришел ко мне среди ночи с кривой шеей, разбудил и пожаловался:
– Так болит, что спать не могу!
Я осмотрел и понял: шейный миозит, или, попросту говоря, воспаление шейной мышцы. Оперативно доложил Садырину. А он:
– Делай все, что требуется, но чтобы он как можно быстрее встал на ноги.
Что я только не делал, чтобы за оставшиеся до игры со шведами двое суток вылечить Галямина. И, в общем-то, справился с болячкой. Но футболист при этом не тренировался. И, естественно, к матчу оказался не готов. Почему про Галямина подробно рассказываю? Когда в разгар встречи выгнали Горлуковича с поля, я вдруг услышал голос главного: «Галямина на поле!»
Ну, представьте: сижу на скамейке, рядом тренеры Игнатьев, Семин и Павел Федорович. Соблюдая субординацию, точно в такой же последовательности обращаюсь к Игнатьеву, но так, что слышат все:
– Борис Петрович! Остановите это! Нельзя Галямина! Он болел, два дня ни хрена не делал.
А Садырин ни в какую! Галямина – и все тут! Категорически!
Ну, вышел «наш болезный» – парень-то мужественный. Да только лучше бы этого не делал. Не хочу сказать, что он один ту злополучную встречу проиграл. Но судите сами: был у шведов известный футболист и очень острый форвард Далин. Галямин стал его опекуном. А Далин с ним расправился, как тузик с грелкой – два безответных гола нам во 2-м тайме зашарашил. Словом, еще один промах совершил Павел Федорович. Не хватило, думаю, ему опыта…
После поражения от шведов я уже не стал дергать и без того крайне расстроенного Садырина, а обратился к Семину с Игнатьевым:
– Сидят же на скамье запасных готовыми люди, которые могут сделать нам результат…
Тут и Онопко, обратившись к Садырину, поддержал:
– Павел Федорович, разрешите нам дать свою версию состава на следующую игру с Камеруном.
– Пожалуйста! – согласился тот. И футболисты дали свой вариант, в который, замечу, среди прочих вошли Ледяхов и Тетрадзе. Результат говорил сам за себя.
КАМЕРУН – РОССИЯ – 1:6 (0:3). 28 июня 1994 г. Матч в группе «В» финального турнира XV чемпионата мира. Сан-Франциско. Стадион «Стэнфорд». 74 914 зрителей.
Россия: Черчесов, Хлестов, Никифоров, Тернавский, Онопко (к), Цымбаларь, Тетрадзе, Корнеев (Радченко, 65), Карпин, Ледяхов (Бесчастных, 77), Саленко.
Голы: Саленко (16, 41, 45 – пенальти, 73, 75), Милла (47), Радченко (82).
В роли главного «киллера» выступил Саленко. В игре с бразильцами он выглядел не очень хорошо. И со шведами его не выпустили на поле.
– А куда пропал «пробивной» Юран? Помнится, через несколько дней после яркой победы над Камеруном в пресс-центре чемпионата мира было распространено сообщение о том, что руководители сборной России отчислили Сергея из команды «за нарушение спортивного режима».
– Не ведаю, о каком «нарушении» идет речь. По-моему, следует говорить о надломе, который случился у Юрана. Он очень хорошо готовился к выступлению на чемпионате. Ему предстояло подписание контракта, кажется, с лондонским «Арсеналом». Те, во всяком случае, приезжали, смотрели игры, где Юран выглядел весьма убедительно. На мировом чемпионате Сергею очень хотелось выступить. Мы с ним были в хороших отношениях. И помню, как накануне 1-го матча в группе вместе прогуливались. Настроение у него было прекрасное, боевое. Многие из нас искренне надеялись, что если уж кто-то из наших и «устроит головную боль» бразильцам, так это Юран.
Не знаю, чем случившееся объяснить, но в той игре он пропал, растворился. Павел Федорович терпел весь 1-й тайм. Но во 2-м заменил. И больше к Сергею не обращался. Для Юрана это стало таким психологическим надломом, что он, по существу, перестал готовиться и большую часть времени проводил в бассейне. Из разговоров с ним у меня создалось впечатление, что поначалу он еще надеялся, что дадут шанс, поставят на игру, посмотрят. Но потом осознал, что выпал из обоймы. Так что о конфликте речь не шла. Возникла очень неприятная ситуация.
– Ну, после двух проигрышей в «группе смерти» она стала неприятной для всей российской команды?
– После того, как ребята по всем статьям переиграли Камерун, нам осталось ждать решения своей судьбы в зависимости от результатов других. Существовал расклад, по которому, несмотря на два поражения, мы могли пойти дальше. Для этого футболисты Бельгии должны были взять верх над несомненно уступающей ей сборной Саудовской Аравии. Или сборная Аргентины одержать победу над болгарами. Но бельгийцы неожиданно проиграли, что сразу стало чуть ли не главной сенсацией чемпионата.
Пресса взахлеб писала, что игра была договорной. Обозреватели хором смаковали, как дружно расступились бельгийцы перед тем, как их несильно мастеровитые соперники забивали гол. А публика ехидно зубоскалила и шутила, что за это удовольствие Саудовская Аравия пожаловала Бельгии одну нефтяную вышку.
Единственный и, по правде говоря, куда менее возможный шанс оставляла победа аргентинцев над болгарами. Надо отдать должное нашим друзьям по бывшему социалистическому лагерю – они располагали очень сильным составом. Чего стоили, например, Стоичков с Христовым, который до этого с успехом поиграл в испанских клубах. Правда, у аргентинцев не обошлось без потерь. Да каких!
Накануне судьбоносного матча при прохождении допинг-контроля на эфедрине попался сам Марадона. Дисквалификация выдающегося игрока, ярчайшей «звезды» – очень большая потеря. Однако не столь сокрушительная, чтобы вынудить аргентинцев на ту маловразумительную игру, которую они показали. К тому же, согласитесь, странно, когда уже на 10-й минуте тренер аргентинцев без всякой на то нужды меняет второго сильнейшего игрока команды – Каниджу. С этого момента впечатление, что одна из сильнейших команд мира сдалась, только усиливалось. Словом, болгары победили, обе команды пошли дальше, а нашим опять только и осталось, что собирать чемоданы…
– Перед этим, я слышал, вновь, как в эпоху СССР, возник конфликт с игроками по поводу денежных вопросов. Правда ли это?
– Да, возникла размолвка. Но Садырин к ней отношения не имел. В нашу делегацию входил Александр Вячеславович Тукманов…
– …вице-президент РФС.
– В данном случае существенней, что он ведал финансами. У нас состоялось собрание, где Тукманов разъяснил игрокам систему денежных расчетов. На чемпионате команда, имея «в кармане» два поражения, ничего не заработала. Но Тукманов этой материи и не касался. Он говорил о другом – налоговые вычеты будут проводиться из тех денег, которые игроки сборной заработали до того. Что, естественно, вызвало взрыв негодования. Мостовой и другие ребята, выступавшие в испанских клубах, возмущались: мы там платим налоги, а здесь это придется делать вторично?
Если возвращаться к микроклимату в команде Садырина, то случались другие вещи, которые Павлу Федоровичу можно было поставить в упрек. Хотя и они, подчеркну, следствие его доброты и излишней деликатности. Самый резонансный прокол, вызвавший у ребят наиболее сильное неприятие, касался – как это ни покажется вздорным со стороны – примета, которая среди футбольных профессионалов считается очень плохой.
– ???
– Речь о том, что на чемпионат в США приехала «группа поддержки», в которой, кроме многочисленных болельщиков-туристов, находились жены футболистов и Татьяна, супруга Павла Федоровича. Все туристы размещались в городских гостиницах. Ну, сама команда, естественно, жила отдельно, в загородном отеле под Сан-Франциско.
После матча – кажется, против сборной Бразилии – Садырин отпустил ребят в город, чтобы они повидались с женами и как-то отвлеклись от печальной игры. Все шло нормально: кто-то из ребят даже привез жен в наш отель, они вместе обедали, но потом женщины разъехались. Все, кроме Тани, супруги Садырина. По этому поводу у ребят возникло сильное недовольство. Его суть лучше всех выразил Юран. Обратившись спустя какое-то время ко мне, он сказал:
– Что за дела? Ведь женщина на корабле – к беде!
Суеверие, конечно, скажете вы. Но и ребят понять надо. Ведь ранее этот негласный, но ревностно оберегаемый моряками и футболистами закон ни один из тренеров не позволял себе нарушать. Даже могучий Лобановский. Помню, при нем на первенстве мира-1982 в наше расположение также приехали жены. Но как поступил Валерий Васильевич? Он выделил на общение энное количество часов. Однако предупредил: в 18.00 все должны сказать благоверным «до свидания», и те должны уехать. Ну, не принято, чтобы «женщина на корабле». Ведь нам и без того везло как утопленникам!
Мы эту тему там, в США, всерьез обсуждали между собой. И я даже попросил Симоняна:
– Палыч! Надо Павлу Федоровичу как-то растолковать!
– А что вы могли исправить – она уже находилась «на борту»?
– Так ведь если бы только она! А то там еще одна «беда» объявилась. Приехал тогда в составе тургруппы Павел Федорович Бородин, в ту пору руководитель Управделами администрации президента России. По каким-то причинам он изъявил желание проживать под одной крышей с командой. Ничего не могу про него сказать плохого: добрейший человек, держался по-свойски. Но с ним-то проживала и жена. Это тоже попало ребятам на язык…
– Кошмар! Целых две женщины «на борту» – даже не перебор, а двойная, можно сказать, беда.
– Шутки шутками, а микроклимат в сборной все больше оставлял желать лучшего. Был бы Лобановский, он бы не посмотрел ни на какие чины и звания. Отказал бы вежливо, но так, что танком не сдвинешь. Павел Федорович – нет. Тут дело не в должностях. Он начал бы деликатничать, объяснять, дескать, неудобно как-то отшивать, не по-человечески.
Трудно, очень трудно было Садырину с таким сердцем в нашем суровом, полном жестоких игр мире. Столько нервов, сколько у него уходило даже не на футбол, а на «околофутбольщину» – такое мало кто мог выдержать.
– Вы имеете в виду его период работы в сборной?
– Не только. После возвращения с чемпионата мира Садырину предложили написать заявление об уходе по собственному желанию, что Павел Федорович и сделал. Его снова пригласили в скатившийся без него в 1-ю лигу «Зенит». И уже через год Садырин вновь вернул его в высшую. Далее работа в ЦСКА – клубе, который он в сезоне-1991 столь блистательно привел к двойной победе. К сожалению, на этот раз ему не дали времени развернуться. И уже в 1998-м за неудачно (на что имелись определенные причины) проведенный 1-й круг «выставили» из команды. Потом в начале 2000-х вернули.
Но многочисленные стрессы, в которых он постоянно находился, начали себя давать знать. Словно снежный ком неприятные мелочи вырастали в большую кучу сплошного негатива. А главное – незаживающей раной в сердце оставались воспоминания о неудачной работе в сборной. Бесследно для здоровья такое не проходит. Поэтому Павел Федорович вдруг начал побаливать.
– А когда вы диагностировали, что дело серьезно?
– В той же Америке или на сборах, где мы с ним день изо дня находились рядом, у меня имелись возможности его наблюдать. Но как раз тогда для особого беспокойства оснований не видел.
А что можно было диагностировать в условиях, когда служба, да и сама жизнь развела нас по разным дорогам? Нет, наши дружеские, уважительные отношения не прервались. Просто непосредственно друг с другом мы стали общаться гораздо реже, чем по телефону. А из этого «материала» сложно выхватить информацию, необходимую для правильной диагностики. Наверное, именно поэтому первым тревогу забил самый близкий к нему человек – жена. Она вдруг позвонила и сказала:
– Савелий Евсеевич! Нужна ваша помощь – с Павлом Федоровичем, похоже, большая беда.
Я попросил сразу передать ему трубку, стал подробно выпытывать, что болит, какие симптомы. По тому, что удалось выяснить, дело пахло простатитом, а может, кое-чем похуже.
Я его оперативно направил к Мазо – ныне, увы, покойному, а тогда одному из наших ведущих специалистов в данной сфере медицины.
Когда-то – он был немного старше меня – мы вместе учились. А в описываемые времена Евсей Борисович заведовал кафедрой урологии 2-го мединститута. Мазо был страстным футбольным болельщиком. Кто к нему из игроков только не обращался! Я и сам всех подопечных – тех, кто в том, естественно, нуждался – обычно направлял к Евсею Борисовичу. И он никогда не отказывал.
Вот и Павлу Федоровичу я сказал:
– Давай-ка не тяни, поезжай к Мазо! Я ему позвоню – он тебя немедленно примет!
Садырин поехал. Оказалось, поздно. Мазо осмотрел и поставил неутешительный диагноз – рак простаты. Павла Тимофеевича положили в госпиталь имени Бурденко. Я его навещал. Советовался с врачами. Знал, что его облучали. Случился момент, когда после курса химиотерапии, Садырину вроде стало лучше. Он даже уехал с ЦСКА на сбор. Но это оказалась лишь ремиссия. Она длилась недолго. Очень скоро Павла Федоровича не стало…
Не знаю, кому как, но мне присутствие на его похоронах далось очень тяжело. Я страшно сожалел. И сожалею до сих пор. Потому что ушел очень хороший человек.
– Видимо, многие испытывают схожие чувства. Иначе вряд ли не по указанию сверху, а по движению души несколько лет назад появилась в Питере, на фасаде дома № 73 по Московскому проспекту памятная доска. Ежегодно 18 сентября, в день рождения Садырина, сюда съезжаются друзья, коллеги Павла Федоровича. А еще футболисты – участники турнира его памяти, который традиционно, в те же осенние дни проходит в городе на Неве.
– Это очень правильно, что есть такой турнир. И здорово, что он проходит в Питере. Во-первых, потому, что хоть и живал Павел Федорович в Москве, но менталитет у него оставался интеллигентский, питерский. А во-вторых, именно этот человек – замечательный футболист и тренер «золотого» «Зенита» заслуженно стал частичкой истории и славы героического города.
Глава 27
«Не фарт», провоцирующий инфаркт, или «Тяжела ты, шапка Мономаха!»
– После провала сборной на чемпионате мира-1994 и освобождения Павла Садырина главную команду под российским триколором впервые принял Олег Романцев, который удержался там лишь один отборочный цикл (1994–1996). Правда, в 1999–2002 годы ему снова доверили «порулить». Но результат получился столь же невеселый. Ни в первый, ни во второй раз Олег Иванович вас в свой штаб не включил. Почему?
Романцев О.И. Защитник. Мастер спорта международного класса. Заслуженный тренер России. Родился 4 января 1954 г. в с. Гавриловское Спасского р-на Рязанской обл. Воспитанник группы подготовки красноярской команды «Автомобилист». Клубы: «Автомобилист» (1972–1976), «Спартак» (Москва) (1977–1983). Чемпион СССР 1979 г. За сборную СССР сыграл 9 матчей. За олимпийскую – 6 матчей, забил 1 гол. Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 г.
Главный тренер команды «Красная Пресня» (Москва) (1984–1987), «Спартак» (Владикавказ) (1988), «Спартак» (Москва) (1989–1995, 1997–2003). Тренер-консультант «Спартака» (Москва) (1996, 2009–2010). Главный тренер сборной России (1994–1996, 1998–2002), клуба «Сатурн-REN TV» (Раменское) (2003–2004), «Динамо» (Москва) (2004–2005). Тренер-консультант клуба «Ника» (Москва) (2006–2008). Достижения в качестве тренера: чемпион СССР (1989), чемпион России (1992–1994, 1997–2001), обладатель Кубка СССР/СНГ (1992), обладатель Кубка России (1994, 1998, 2003), обладатель Кубка РСФСР (1985). Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1995).
– Про это лучше спросить самого Романцева. Потому что мне он ничего не объяснял.
– Как так? Приходит новый тренер, формирует команду и ее штаб – и никому ничего не объясняет? Ну, хотя бы из вежливости. Например, вот: «Извините, Савелий Евсеевич, но я намерен пригласить нового врача».
– На самом деле получилось еще заковыристей…
– А тут подробнее, пожалуйста!
– Тогда придется вернуться в 1990 год, когда после чемпионата мира в Италии весь тогдашний штаб – в том числе и я – во главе с Лобановским ушел в отставку. Напомню, времена тогда наступили лихие и одновременно смутные: прежняя страна распалась, вместо нее формально возникло нечто под названием СНГ, в котором прежняя Федерация футбола СССР выглядела раритетом. Этот раритет и начал в преддверии первенства мира-1992 в Барселоне формировать сборную СНГ.
Тренером назначили Романцева, который, в частности, пригласил в команду доктора Зураба Орджоникидзе (ныне – заслуженный врач России, доктор медицинских наук, директор Московского научно-практического центра спортивной медицины. – Прим. Г.К.). Он в ту пору, когда я работал под началом Лобановского, трудился в юношеской сборной СССР. Собственно, именно я – будучи, кроме прочего, в Спорткомитете главврачом Управления футбола, отвечавшего за медицинское обеспечение всех национальных команд, – на эту работу его и брал.
Причем с подачи Колоскова. Того, в свою очередь, за Зураба просил Сергей Павлович Миронов, возглавивший ЦИТО после кончины своей легендарной мамы. Кстати, тогда Миронов-младший был женат на грузинке, работавшей в отделе науки Спорткомитета СССР. Так образовалась кадровая «цепочка», по которой дружная семья «вышла» на Колоскова. А тот обратился ко мне:
– Савелий, посмотри, есть у нас вакансия? И еще глянь, что за парень!
Я, не откладывая дело в долгий ящик, встретился с Орджоникидзе. И он произвел на меня благоприятное впечатление. К тому же это произошло в 1986/87 г. – я уже имел возможность присмотреться к нему в Ленинграде, на международном турнире памяти Гранаткина. Словом, мы прикрепили его к юношеской сборной.
Потом ее главный тренер Бышовец принял олимпийцев. И почти весь прежний штаб, куда входил и Зураб, привел с собой. Та сборная убедительно выиграла в Сеуле Игры-1988. Поэтому три года спустя, когда Бышовец уже руководил национальной командой, ни у кого не возникло вопросов к Орджоникидзе.
Что касается моей судьбы, то тогда же, в 1991-м, я перешел в «молодежку», которой руководил Игнатьев. А далее для наших сборных пошла «полоса невезения». Сначала наша юная поросль вылетела из отборочного цикла первенства Старого Света. В следующем году настал черед и главной команды: она проиграла чемпионат Европы. После провала Бышовца, понятное дело, освободили, а сборную принял Садырин. Ну, как развивались события дальше, в предыдущих главах я рассказывал.
Здесь важнее отметить, что как раз после драматичной истории с травлей Садырина, сложным формированием сборной и ее катастрофой в США пост главного тренера доверили Романцеву. Вот, собственно, мы и подошли к событиям 1994 года.
– Какие у вас сложились взаимоотношения с Олегом Ивановичем еще на уровне «врач – игрок»?
– Наши пути пересеклись в 1982-м, когда Романцев готовился в сборной к первенству мира. Причем готовился в свободном режиме: на базе в Новогорске не ночевал, а приезжал туда днем на тренировки. Напомню, кроме Романцева, Бесков пригласил еще Черенкова. Но в конце концов обоих в Испанию не взял. В тот короткий предвыездной период и состоялось мое шапочное знакомство с Романцевым.
– Ясно. Извините, что прервал и увел вас в глубокие воспоминания. Но если вернуться в 1994-й, к приходу Романцева в сборную, предчувствовали, что вам вместе не работать?
– Да, кое-какие предположения возникли, когда мы с Садыриным прилетели из США. В аэропорту Шереметьево нас – естественно, без восторга – встречали несколько журналистов и представители Федерации футбола. Еще не совсем понимая почему, я сразу обратил внимание на то, что среди них маячил Орджоникидзе. Что-то в этом было не то. Что именно – я объяснить не мог. Но почему-то сразу решил: меня это коснется.
К тому же Зураб, пока я работал в «Динамо» и был занят с «молодежкой», все больше и больше набирал авторитет. Курируя юношеские сборные, продолжал трудиться в Федерации футбола. Ко всему прочему активно помогал романцевскому «Спартаку»: приезжал на тренировки в Тарасовку, присутствовал на матчах красно-белых.
Я уж не говорю, что оказался на виду и у более высокого начальства. Например, опекал футбольную команду московской мэрии – ей ведь на играх тоже требовался доктор. Капитан того любительского коллектива – Юрий Михайлович Лужков. Так что Зураб приезжал к столичному градоначальнику (с недавних пор – бывшему. – Прим. ред.), привозил ему мази, словом, стал вхож…
– То есть постепенно стал «своим» не только в «Спартаке», но и в правительстве Москвы.
– Можно сказать и так. Впрочем, ничего плохого в том не вижу. Ситуация складывалась так, что «ветер прямо-таки дул ему в паруса». Дело свое Зураб знал. Начальство в свою очередь узнало его. Что делало его «проходным» кандидатом в национальную команду. А уж кого, в конце концов, брать, весомое слово принадлежало главному тренеру.
– И что же Олег Иванович?
– Да ничего. Первый сигнал пришел не от него, а из другого источника. Поскольку я тогда работал и с «Динамо», пришлось как-то заняться лечением видного чина МВД, любителя футбола и участника «аппаратной» команды своего ведомства. Вот он-то, когда я вернулся с чемпионата мира в США, и позвонил:
– Савелий, мы должны играть с дружиной Лужкова. Надо подлечиться!
Мы встретились. Я оказал необходимую помощь. А напоследок вдруг услышал:
– Знаешь, а тут под тебя такую «яму вырыли»…
Ну, как я мог тогда отреагировать на услышанное? Только сказать, что не такая уж это и неожиданность…
Меж тем в рабочем порядке Романцев формировал свой штаб. Какое-то время спустя отправились в Питер на товарищескую игру в рамках Игр доброй воли. Выехали в вагоне спецпоезда, в купе с Олегом…
– Как так получилось?
– В том-то и вся «соль». Никто – подчеркиваю, никто – не объявлял, что в сборной появится новый врач и я буду свободен. А ведь могли бы! Еще, скажем, до выезда в Питер. На том же однодневном сборе в Новогорске. Так нет! Все, как обычно: собрались, я доложил Романцеву, кто может выйти на поле, а кто по причине травмы нет…
РОССИЯ – СБОРНАЯ МИРА – 2:1 (1:0). 7 августа 1994 г. Матч, посвященный закрытию Игр доброй воли. Санкт-Петербург. Стадион им. С.М. Кирова. 78 000 зрителей.
Россия: Хапов, Хлестов, Мамедов (Тернавский, 55), Никифоров, Рахимов (Косолапов, 78), Цымбаларь, Есипов (Радимов, 63), Нидергаус (Евдокимов, 46), Пятницкий, Тетрадзе, Симутенков.
Голы: Тетрадзе (22), Генчев (49), Радимов (87).
После матча опять никакого движения. Тем же поездом, в том же узком купейном составе возвращались в Москву. Мило разговаривали на общие темы. И снова – даже без намека, что меня собираются отправить в отставку.
Следующий товарищеский матч в Австрии. И я вновь выезжаю с Романцевым. Кстати, и Колосков с нами. Но опять никаких заявлений. Ни намека! Работаю, как и прежде. До матча оказалось под вопросом появление на поле Онопко.
С Виктором я общался с той поры, когда он выступал за донецкий «Шахтер». Когда Онопко, став спартаковцем, получил крайне неприятную травму коленного сустава, снова обратился ко мне, категорически заявив клубному руководству: «Остаюсь в Москве – буду лечиться у Мышалова». Тогда Онопко приехал ко мне в Новогорск, где я быстро поставил его на ноги. И в Австрии он, капитан сборной, снова обратился ко мне со своей хронической бедой. Осмотрев колено, я счел возможным его успокоить:
– А знаешь, Вить, ничего страшного – я помогу!
И провел противовоспалительную процедуру. Между тем Романцев, похоже, смирился с тем, что Онопко в грядущем матче участвовать не будет. И, уж во всяком случае, был, по-моему, крайне удивлен, когда накануне встречи я сообщил:
– Онопко может играть – мы проблему сняли!
АВСТРИЯ – РОССИЯ – 0:3 (0:1). 17 августа 1994 г. Клагенфурт. Стадион «Вертерзее».11 000 зрителей.
Россия: Черчесов (Харин, 46), Мамедов, Тернавский (Кульков, 59), Цымбаларь, Рахимов (Радимов, 46), Никифоров, Онопко (к), Есипов (Мандреко, 46), Бесчастных, Тетрадзе (Косолапов, 83), Симутенков (Нидергаус, 83).
Голы: Бесчастных (42), Никифоров (52), Симутенков (82 – пенальти).
Вернулись домой. И вновь никаких проблем во взаимоотношениях c главным тренером. Я уж грешным делом даже подумал, что буду и дальше работать. Вскоре состоялось заседание президиума Федерации футбола России, где официально утверждали кандидатуру Романцева. Он, как полагается, подготовил программу. И огласил состав своего штаба.
О том, кого он отобрал, я узнал от Колоскова, который всегда ко мне хорошо относился. Он после того заседания зазвал меня в кабинет, где, всем своим видом показывая, как ему неприятна предназначенная для меня новость, сообщил:
– Знаешь, Романцев только что представил собственную «команду». Врачом там будет Орджоникидзе.
Пожав плечами, я поспешил его успокоить:
– Нет вопросов!
Попрощавшись, я вышел, разыскал Зураба и поздравил его с назначением. На этом все и закончилось. Как пишут в любовных сочинениях, «без лишних прощаний и слез». Дальнейшее пошло по сценарию другого, по-настоящему великого романа Булгакова «Мастер и Маргарита», где, кажется, Мастер говорит: «Никогда ничего не просите. Особенно у тех, кто сильнее вас. Сами вспомнят, сами разыщут, сами дадут…»
О том, что я свободен, каким-то образом одним из первых узнал Юрий Павлович Семин. Его звонок не заставил себя ждать:
– Савелий, предлагаю работу в «Локомотиве».
Я, почти не задумываясь, дал добро.
– Хорошо. Но с Романцевым вы потом общались?
– Ну, как сказать? Встречались. Здоровались. Он, правда, тогда уже не в сборной, а в родном «Спартаке» верховодил, а я по-прежнему трудился в не менее мне родном «Локо». Кстати, замечу, что во время мимолетных встреч я ощущал: Романцев по-своему уважительно ко мне относится.
Что касается Орджоникидзе, то с ним у нас никаких трений не происходило. Более того, мы очень неплохо потом поработали в сборной вдвоем.
– А как это вышло?
– Судьба распорядилась! Когда на первенстве Европы в Англии Олег Иванович со сборной провалился, национальную команду принял его помощник – Борис Петрович Игнатьев.
Игнатьев Б.П. Полузащитник. Заслуженный тренер РСФСР. Родился 5 декабря 1940 г. в Москве. Воспитанник юношеской команды «Спартак» (Москва). Играл: «Динамо» (Москва) (1960), «Зенит» (Ижевск) (июль 1960–1961), «Ракета» (Горький) (1962), «Волга» (Горький) (1963–1967), «Динамо» (Махачкала) (1968–1969), «Метеор» (Жуковский) (1970), «Динамо» (Целиноград) (1971), «Строитель» (Уфа) (1972).
Тренировал: тренер «Торпедо» (1973), главный тренер «Торпедо» (Владимир) (1974–1975), тренер юношеских сборных СССР (1976–1989), главный тренер клуба ОАЭ (1989–1990), олимпийской сборной Ирака (1990–1990), олимпийской сборной СССР (1990–1991), молодежной сборной России (1992–1993), тренер сборной России (1992–1996), главный тренер сборной России (1996–1998), «Торпедо-ЗИЛ» (Москва) (1998–2000), «Шаньдун Люйнэн Тайшань» (Китай) (2001), тренер-консультант «Алании» (Владикавказ) (2002), спортдиректор «Локомотива» (Москва) (2003–2004), главный тренер «Сатурна» (Московская область) (2004), спортдиректор «Динамо» (Москва) (2005–2006), тренер «Сатурна» (2007–2008). Ассистент главного тренера «Динамо» (Киев) (2009). Ассистент главного тренера «Локомотива» (Москва) (2009-н/в). Под руководством Игнатьева юношеская сборная СССР выиграла чемпионат Европы в 1988 г.
Вот от него-то мне и последовало приглашение вновь вернуться в сборную.
– Будешь работать вместе с Зурабом, – сразу предупредил Борис Петрович. А я и не возражал. Мы прекрасно сотрудничали. К тому же надо отдать должное Орджоникидзе. Он не вилял, не оправдывался, а прямо во время первой же нашей встречи сказал:
– Савелий Евсеевич, не держите на меня зла – так получилось!
«Получилось», кстати, пикантно. Ведь, оставаясь врачом «Локо», в сборной я трудился по совместительству. Зато у Зураба эта работа стала основной. Поэтому в сложившейся ситуации я оказался не то чтобы под его началом, но фактически в статусе помощника… Впрочем, никто из нас эту «корону», или, если хотите, «терновый венец» – на себя не примерял.
– В подобной ситуации, мне кажется, многое зависело от тогдашнего тренера сборной…
– Действительно, многое. В отличие от тех, с кем я доселе общался на капитанском мостике, Игнатьев не считался выдающимся игроком. Да и главным тренером он поработал немного – с 1996-го по 1998-й. Однако иметь дело с человеком такой интеллигентности и культуры было одно удовольствие. Только вот беда – игра у его подопечных хронически не шла. А ведь соперники в отборочном цикле первенства мира считались проходимыми. Судите сами.
ИЗРАИЛЬ – РОССИЯ – 1:1 (0:0). 9 октября 1996 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира. Тель-Авив. Стадион «Рамат Ган». 48 000 зрителей.
Россия: Черчесов, Минько, Никифоров, Бушманов (Радимов, 67), Карпин, Тетрадзе, Онопко (к), Канчельскис, Бесчастных, Колыванов, Радченко (Тихонов, 46).
Голы: Брумер (63), Колыванов (80).
Весной следующего года опять в гостях первыми получили гол от не бог весть какой «звездной» команды. В итоге та же ничья.
КИПР – РОССИЯ – 1:1 (1:1). 29 марта 1997 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира.
Паралимни. Муниципальный стадион «Димотико». 3199 зрителей.
Россия: Черчесов, Попов, Чугайнов, Цымбаларь (Герасименко, 69), Тетрадзе, Карпин, Онопко (к), Канчельскис, Мостовой, Колыванов, Симутенков.
Голы: Гогич (31), Симутенков (33).
Осенью того же года хоть и с минимальным счетом, но уступили нашим соседям.
БОЛГАРИЯ – РОССИЯ – 1:0 (0:0). 10 сентября 1997 г.
Отборочный матч XVI чемпионата мира.
София. Стадион «Васил Левски». 55 000 зрителей.
Россия: Овчинников, Ковтун, Никифоров, Косолапов (Хохлов, 46), Яновский, Цвейба, Онопко (к), Канчельскис, Аленичев, Колыванов, Симутенков (Черышев, 76).
Гол: Иванов (56).
Самое обидное – в последнем матче нас в открытую «сплавил» чешский судья Крондл: ухитрился не назначить в ворота соперника по крайней мере четыре(!) стопроцентных пенальти. А вот болгарам и одного забитого во 2-й половине мяча хватило…
На этом моя многолетняя работа в национальной команде закончилась. С тех пор я – врач «Локомотива» без какого-либо совместительства. В целом от Игнатьева отвернулась спортивная удача. Что подтвердилось и во время решающих стыковых матчей за выход в финальную стадию первенства мира.
РОССИЯ – ИТАЛИЯ – 1:1 (0:0). 29 октября 1997 г.
Москва. Стадион «Динамо». 20 000 зрителей.
Россия: Овчинников, Радимов, Чугайнов, Попов (Тихонов, 78), Яновский, Ковтун, Онопко (к) (Цвейба, 43), Аленичев, Юран, Колыванов, Канчельскис (Хохлов, 46).
Голы: Вьери (50), Каннаваро (52 – в свои ворота).
ИТАЛИЯ – РОССИЯ – 1:0 (0:0). 15 ноября 1997 г.
Неаполь. Стадион «Сан-Паоло». 76 500 зрителей.
Россия: Овчинников, Ковтун, Никифоров, Онопко (к), Попов, Радимов (Семак, 66), Хохлов, Яновский (Симутенков, 60), Аленичев, Юран (Бесчастных, 79), Колыванов.
Гол: Казираги (53).
– Савелий Евсеевич! Для меня большая загадка, как тренеры – а все они не «стальные», киношные супермены, а самые что ни на есть живые, испытывающие сердечную боль люди – переживают обидные поражения? Наверное, как врач, вы лучше других можете описать, что они испытывают?
– А что могут чувствовать люди при таком грузе ответственности? Что можно испытывать, занимая должность, в которой хронический стресс – рабочее ощущение. Мы с вами вспоминали выражение одного из тренеров сборной: «Сначала – не фарт, потом – инфаркт!» Точнее не скажешь! Тут уместно сравнение с экстремальными профессиями вроде каскадера или летчика-испытателя: адреналина – по уши, эмоций – через край, забот – полон рот. Всем, кто не может похвастаться особо толстой кожей, это отнюдь не сулит долгого века.
Профессиональных экстремалов частенько поджидает несчастный случай. А тренеров догоняют сердечно-сосудистые, а то и онкологические заболевания. Вспомните, сколько и от чего, в конце концов, сгорали многие наши, казалось, «железные» тренеры!
Что касается Игнатьева, с которым знаком давно, всегда поддерживал хорошие отношения и даже помогал лечить болячки, которые у него нет-нет да и появлялись, то в его тренерской карьере профессиональных стрессов было хоть пруд пруди. Чего, например, стоил только один-единственный матч, когда он работал с молодежными командами.
Подозреваю, что о нем Борис Петрович до сих пор вспоминает с содроганием. Ну, представьте: 1989 год, юниорский чемпионат мира, четвертьфинал. СССР – Нигерия – 4:4. При том, что по ходу встречи за 22 минуты до финального свистка советская команда вела 4:0 (?!). За оставшееся время африканцы нанесли в створ наших ворот всего четыре удара. И все залетели. В результате после игры, естественно, назначили серию пенальти, в которой нигерийцы оказались точнее.
– Просто ужас!
– Второй случай я пережил вместе с Борисом Петровичем в 1992-м, когда он пригласил меня врачом «молодежки». Команда попала в очень сильную отборочную группу первенства Европы. Играли-то мы нормально. Сначала взяли верх над норвежцами. Следующими оказались итальянцы. Эта заключительная встреча проходила в Симферополе. Если там мы бы победили, путевка на чемпионат Старого Света – наша. Но тут-то и не получилось. Переживаниям, казалось, не будет конца…
– А почему не получилось?
– Знаете, что я тогда уловил? В самый ответственный момент Игнатьев иногда отказывался от своих прежних решений. Вот та же судьбоносная игра «молодежки» в Симферополе, где он вдруг заколебался и не выставил на поле ключевых футболистов Тедеева, Саленко, вратаря Овчинникова.
Последний, на мой взгляд, на тот момент был на голову сильнее остальных голкиперов команды. Но Борис Петрович почему-то не доверил ему место в воротах. Возможно, руководствовался тем, что Овчинников еще не обладал достаточным опытом. Но в то время «Босс» сверкал. Боюсь, такая неуверенность в себе мешала Игнатьеву полностью раскрыться на посту главного тренера.
– Я ведь не зря задал вопрос «почему не получилось?». Игнатьева знаю (наверняка не только я) как мягкого, приятного в общении, интеллигентного человека, безотказного в общении с прессой… Не зря кто-то из известных футболистов, выступавших под его началом в период, когда Борис Петрович работал вторым тренером в сборной Олега Ивановича, метко подметил: «Не успеет Романцев довести до слез, как Игнатьев – тут как тут с носовым платком». Совместим ли такой характер с постом «главнокомандующего»?
Сам-то, насколько я знаю, Борис Петрович проблемы в том не видел. Помню, как в одном из интервью он четко сформулировал: быть требовательным и быть грубым – абсолютно разные вещи. То есть не обязательно крыть игроков матом, чтобы добиться от них должного результата…
– Давайте все же не будем ограничиваться простым ответом на сложный вопрос. Я ведь тоже не случайно подчеркнул, что знаком с Борисом Петровичем давно. И потому с уверенностью скажу: этот человек – настоящий фанат футбола. Он может работать круглые сутки.
Утром, когда я приходил к нему докладывать о состоянии команды, он уже сидел за компьютером и просматривал игры тех команд, которые его интересовали. Он все время чего-то искал, записывал. А поздним вечером я обычно заставал его лежащим на полу на футбольном макете, где он так и эдак двигал фишки – прорабатывал тактические схемы.
– Борис Петрович! – корил я его в подобных случаях. – В это время нормальные люди уже отдыхают. Ты же перегружаешь себя. Даже Валерий Васильевич (я о Лобановском) позволял себе расслабиться, передохнуть…
– Но, может, хороших помощников не нашел? Я имею в виду таких, с которыми можно поделить часть нагрузки?
Читать бесплатно другие книги:
