Туманные темные тропы Бояндин Константин

12

— Странно, — удивилась Тевейра. — Сегодня не выходной, они уже должны быть дома. Бабушка никогда никуда не уезжает, я точно знаю!

Калитка закрыта, через забор так просто не перелезть. И никого — окна темны, никаких звуков. В соседних домах жизнь кипит, Тан-Каоти город бодрый, люди пожилые предпочитают селиться подальше.

— Спрошу у соседей, — заявила Тевейра. И решительно направилась к соседнему дому. Буквально через минуту к соседней калитке подошла девушка, на вид возраста Тевейры, она смотрела хмуро и неприветливо. И повторилась история в аэропорту: девушка на глазах подобрела, стала улыбчивой, а под конец попрощалась уважительным поклоном.

— Ничего не понимаю, — поджала губы Тевейра, вернувшись. — Они знают мой номер, я специально вставила мою карточку, да-да, я знаю, что это дорого… Соседка говорит, что они приехали домой, и не уходили никуда, они заметили бы. Я у других соседей спрошу, ладно?

«Как у неё всё просто, — подумал Майер. — Я бы в последнюю очередь подумал обратиться к соседям. Город, чтоб ему. А она идёт, и ни на кого не сердится, и всем улыбается, и все начинают улыбаться ей».

Тевейра вернулась от других соседей в замешательстве.

— Они дома, все говорят, что они дома. Я снова звонила, телефон отключен. Ничего не понимаю! — Майер заметил, что губы её подрагивают. — Почему они так со мной?

Она подошла, достала из складки тефана ещё один мэйс и бросила в почтовый ящик родственников. Зелёный огонёк — ящик проверяет содержимое. Красный. Не принял. Жёлудь выкатился наружу.

Несколько секунд у Тевейры был ужасный вид, но она быстро взяла себя в руки. Оглянулась — не видит ли кто — и перебросила жёлудь через ограду. Он упал и остался лежать на газоне.

— Идёмте, — схватила она Майера за руку. Они зашагали туда, где их ожидало такси. — Давайте в аэропорт, — попросила Тевейра. — Не хочу здесь задерживаться. Ни на минуту.

— Вейри. — Майер мягко остановил её за плечи. — Туда лететь почти семь часов. Нас ждёт гостиница, в очень спокойном районе. Захотите повеселиться, это тоже найдём. Пожалуйста! Вы ещё не привыкли к климату, и столько переживаний…

— А вы? Вы успеете всё сделать?

— Я позвоню своему поверенному в институт. Многое можно сделать, не приезжая.

— А билеты на самолёт? Вы же их уже взяли, да?

Майер улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Вейри, ваше здоровье и настроение дороже любых билетов.

Она бросилась к нему, обняла и расплакалась. Майер заметил, что никто не смотрит в их сторону, а прохожих было порядком. Люди любят гулять здесь, дышать свежим воздухом.

— Да. — Она вытерла слёзы и улыбнулась. — Может, так и лучше.

Тевейра выглядела подавленной, но в отеле ей стало немного лучше. Может потому, что Майер выбрал самый старомодный и самый приятный ему самому отель. Где не было фантомов, где часы на стене были часами, а не проектором, телевизором и ещё невесть чем. Тевейра попросила заварить чая и пригасить свет. Достала из сумки блокнот и карандаши, и принялась рисовать. Вот её ничто не отвлекало и не мешало. А может, именно Майер и не мешал. Он поставил рядом с ней чашку, сел, и смотрел, смотрел, смотрел. Тевейра рисовала быстро, точными движениями, и даже короткие наброски были полны чувства, жизни и форм, узнаваемых и явных. Она нарисовала себя у ограды и дом с чёрными окнами. А потом — Майер задумался о переменах в Тевейре — нарисовала его самого, сидящего рядом и задумчивого.

— Сделайте ещё чаю, — попросила она, почему-то шёпотом. — И растопите камин. Это же настоящий, да?

Майер растопил и понял, что думает уже во многом, как абориген Стемрана. Правильно ли срубили дерево, и каким концом его в пламя класть… За эти годы родилось немало людей, которые никогда не видели Шамтерана, Старого Мира, да и не торопились увидеть. Великий Лес только-только начинал открывать свои тайны, настоящие тайны, а пришельцы из Старого Мира хотят всё того же — купить земли под фабрики, срубать камшеры для своих домов и лодок, опустошать поляны целебных трав… «Откуда они, я не пойму, — говорила Мерона, — ведь люди становятся всё лучше, и не я одна говорю об этом, многие отмечают, а тут столько нечисти, мерзости всякого рода, и вся она вокруг Стемрана и Тессерона. Но Тессерон — частный мир, туда так просто не попасть, и там строго, малейшее нарушение — и можешь с жизнью расстаться. И там курорт, каких даже здесь нет, просто страна мечты. А здесь? Нам обещали свободу и независимость, если мы восстановим промышленность и встанем на ноги. Ну восстановили, и где она, свобода?».

Майер вернулся к Тевейре. Девушка осунулась, и выглядела усталой, более уставшей, чем была накануне отъезда. Она улыбнулась, когда он поставил новый чайничек, поцеловала Майера, и доктор ощутил лихорадочный жар. Тевейра успокоила его прикосновением руки и взглядом. Открыла блокнот, на котором рисовала неприветливый дом своих «тех» родителей.

— Мама, бабушка, я не держу зла и не желаю вам ничего плохого, и если в мыслях я подумала о вас недостойно, то прошу простить и принять моё прощение… — Она вырвала, разорвала на клочки рисунок дома и бросила в сторону камина.

Поражённый Майер видел, как ветер-сквозняк пронесся по комнате и поднял стайку обрывков, и почти все они ринулись в пламя и сгинули там. Только три улеглись поодаль.

— Посмотрите, что там нарисовано? — попросила Тевейра. Майер, всё ещё немного под впечатлением увиденного, повиновался. Все три клочка чистые, ни единого штриха. Ничего.

Тевейра улыбнулась, откинулась на спинку кресла и почти сразу уснула. А Майер прошёл в соседнюю мужскую комнату, здесь даже в семейных номерах есть женские и мужские половины, в них разные охранные знаки и разные сорта дерева, всё разное. Так чтить традиции… Глупость? Доблесть? Он достал телефон. На удивление, сразу дозвонился до поверенного, и тот охотно согласился помочь, а потом легко нашел директора. «Конечно, господин Камшер, я предполагал, что вы захотите задержаться на Стемране, это же кладезь для открытий, и фигура вашей величины…», — директор говорил и говорил. И Майеру было понятно, что он просто хочет освободить его место для кого-то ещё. А за то, что господин Камшер согласится с переводом, директор готов выплатить очень приличные отступные. И конечно, если господин Камшер будет в дальнейшем упоминать его имя в своих статьях, он готов предложить ему должность научного консультанта, по сути своей синекуру, но довольно почетную…

Майер сам не знал, почему выбрал имя Камшер. Едва ли оно говорит что-то хотя бы десятку тысяч человек в Старом Мире. Стемран в сознании многих — колония с тяжёлыми условиями труда, где кроме леса ничего и нет, а на кой сейчас столько дерева? Строить на Стемране космопорт пока не хотят, без этого хватает расходов на дальний космос, да и находится Стемран очень далеко от Шамтерана, и ещё никто точно не установил, сколько между мирами парсек, и отчего появились коридоры между мирами, и почему так близки они по биологии…

Загадки множатся быстрее, чем решаются. Майер заглянул в гостиную. Тевейра спала со счастливой улыбкой. «Наивная оптимистка», — подумал он. А сейчас услышав от неё слова прощения неблагодарным родственникам, он усомнился, кто из них двоих на самом деле более наивен и насколько. «Я хочу назад, — осознал Майер. — Я хочу на Стемран. Там сейчас решается наше будущее, и раз столько нечисти вылезло, значит, не случайно они её затронули».

А родственники её… некоторое время назад Майер словно своими глазами видел, как те лишаются роскошного дома, как тот сгорает, или проваливается под землю… И опомнился. Пусть время их рассудит. Они жили безбедно за счёт Тевейры, природная мама не очень утруждала себя поиском хорошей работы, как и её избранник. Тевейра сама стала зарабатывать на жизнь, а как только стала совершеннолетней, то даже успела расплатиться с Мероной за свою роскошную квартиру в центре города Стемрана, столицы провинции Стемран планеты Стемран… Столицы будущего Великого Дома Стемран. «Она всего добьётся, — подумал Майер. — И она, и Тевейра». Мерона рассказала ему, как вначале негодовала, когда Тевейра впервые перевела на её счёт деньги, а дочь сказала ей: «Мама, тебе пригодятся, ты мой самый большой подарок, возьми, пожалуйста, я хочу так, мне будет спокойнее». Мерона долго плакала тогда, обнимая Тевейру, а та, двадцатилетняя, только-только сделавшая лучше своего первого клиента, принесла всё заработанное и попросила: «Возьми, мама, тебе пригодятся».

«Не обижайте меня», — попросила она его. «А я не смогу уже. Я так изменился за эти два дня! Но разве такое бывает?» — рассуждал Майер, глядя на спящую девушку.

Телефон. Телефон Тевейры. Она открыла глаза тут же, словно и не спала крепким сном, и взяла трубку. Заметила тревогу в глазах Майера и поманила — сядь рядом. Послушала, усмехнулась и включила громкую связь. Указала Майеру — молчи.

— Тевейра, пожалуйста, приезжай, — голос молодой женщины, уж точно моложе Мероны. — Прости меня! Пожалуйста, прости!

— Да, мама. — Тевейра улыбнулась. — Ты не сможешь меня обидеть. Ведь ты моя мама, да? Всё остальное неважно.

— Приезжай. — Всхлип. — Приезжайте вдвоём с тем молодым человеком, я очень хочу вас увидеть.

Пауза.

— Я сама приеду, — торопливо проговорила женщина. — Только скажи, куда! Мы все приедем!

— Мы будем через полчаса, — пообещала Тевейра. — Мама, я не сержусь, правда. Просто я устала. Мы уже выезжаем.

Отбой.

— Молодой человек, — повторила Тевейра и рассмеялась. — Сядьте ближе, молодой человек. И вызовите такси. Ты съездишь со мной? Это ненадолго.

— Наконец-то мы на «ты»?

— Ой! — Тевейра побледнела. — Доктор Майер… Простите! Я не нарочно!

13

Калитка была не заперта, в окнах горел свет. Но никто не вышел встречать их.

— Что случилось с домом? — в сумерках было не сразу понять. — Ой, Майер, посмотрите! Это же мэйс! Я ничего не понимаю!

Молодой дуб возвышался на газоне — в два человеческих роста, и едва удастся обхватить руками ствол у основания. «Ничего себе, — подумал доктор, протерев на всякий случай глаза, — разве так бывает?!».

— Смотрите, Майер, это виноград, — Тевейра схватила его за руку. — По каждой стене вьётся… Но его же не было! — Девушка в восторге и изумлении погладила дерево по стволу, и дождь желудей осыпался к её ногам. Тевейра с улыбкой положила несколько в кармашек.

— Слушайте, это словно знак, да? Скажите, а разве мэйс может расти здесь?

Нет, не может. Умник, в том числе работал и над этой темой. Великий Лес — действительно единая система, и под почвой, на которой растут его деревья, кустарники и всё остальное на глубине метров трёх было то, что назвали когда-то «молочной рекой» — там можно было найти пласт, пропитанный опалесцирующей белой жидкостью. Органики в ней почти нет, и она не относится к сигнальным системам Леса, зачем нужно это молоко — никто пока не знает, но без него вырастить флору Леса в других местах не удаётся. А синтетическое «молоко» пока не работает, и мечтой многих в Старом Мире осталось посадить у себя красавец-камшер, заросли дуба или живую изгородь из дикой розы Стемрана. Или любую из сотен лечебных трав.

— Вы же сами видите — вырос.

Тевейра поклонилась мэйсу, и Майер вновь поклонился вместе с ней. И тут открылась входная дверь и вышла она. Природная мама. «Она хорошо выглядит, — отметил Майер, — поставь их рядом с Тевейрой и вряд ли скажешь, что больше пары лет разницы».

— Тевейра! — Женщина бросилась к дочери и та обняла её, улыбаясь, и взглядом попросила Майера — молчи. Появился и спутник её матери, а вот он был похож на простого рабочего. Ну, никак он не выглядел бездельником! Парень был явно смущён, но поклонился правильно и уважительно. Майер вернул поклон и почувствовал, что его не так давно возникшая злость на этих людей проходит. В конце концов, они умеют извиняться. «Ты извинился, — сказала тогда Мерона, — сам извинился, без требования, и потому ты со мной. Ты человек, только люди умеют извиняться и признавать ошибки».

— Теариан! — она остановилась на расстоянии пары шагов от Майера и поклонилась ему, как избраннику дочери. «Всё понимает, — Майер вернул поклон и ей, — всё они понимают, от женщин ничего не скроешь».

— Прошу в дом, — на пороге появилась бабушка. — Тевейра, моя милая, иди же ко мне. — И Тевейра пошла, нет, с восторгом побежала. «Вот кто тут главный, — понял Майер, увидев, как бабушка обнимает внучку. — Но не поверю я, что бабушка велела всё закрыть и выключить, и не пускать внучку!».

— Здравствуйте, теариан, — бабушка и ему улыбнулась тепло. Майер поклонился, ощущая себя неожиданно хорошо, здесь старые традиции всё ещё в ходу. «Этикет поклонов выходит из обращения почти везде, и это тревожный знак, — говорила Мерона, — мы же не для развлечения его создали. Что-то надо менять, и менять быстро!»

— Прошу в дом — с улыбкой пригласила их бабушка.

— Вы из Стемрана? — спросила Ареан, мама Тевейры. Уже не хотелось напоминать себе, что только биологическая. — Я поняла по вашему имени, теариан Камшер. Вы ведь с ней и будете с ней всегда, верно? Я не ошиблась, — улыбнулась она. — Пожалуйста, простите нас. Я понимаю, вы не поверите. Нам угрожали. Сказали не пускать Тевейру и не отвечать на звонки до полуночи.

Майера как холодной водой окатили.

— Кто?

— Он не назвался. Он сказал, что иначе нас всех утром найдут мёртвыми. И сказал, что я могу пойти на кухню и посмотреть, что у меня в водяном фильтре. Там была коробочка, а внутри таблетки, знаете, такие в саду закапывают, и грибок не садится ни на что. Бабушка сказала, что кто пытается отравиться такими, умирает долго, и это очень больно, а если выживет, то придётся заменять печень и почки. Мы теперь всего боимся, всю еду уже выбросили… — Она не выдержала, заплакала, и её избранник, Мейстен, который робел в присутствии доктора, встал позади, обнял женщину за плечи.

— Вы должны сообщить в полицию.

— Нам запретили. Но бабушка уже сообщила, она сказала, что не потерпит, чтобы ей угрожали в её доме.

— Но ведь до полуночи ещё полчаса!

Она разозлилась. Эта девчонка во что-то впуталась, и теперь нам достанется за её выходки! Кроме того, что не станет убивать их, если они закроют свой дом для Тевейры, таинственный человек пообещал заплатить. За молчание. «Деньги», — понял Майер. Она мечтала о хорошей жизни и уехала на Стемран, потому что строители, и вообще весь персонал строительных компаний очень много зарабатывает. А через два месяца тот роман, и ещё через неделю она поняла, что носит Тевейру, и возненавидела её. Но ей не дали от неё избавиться, а потом, когда она сидела и тосковала по хорошей жизни, Тевейра сама позвонила, представилась и предложила помочь: «Мама, я здесь хорошо получаю, вам нужна помощь?». И она не смогла отказаться.

А потом это случилось. Бабушка первая заметила побеги винограда, когда пошла в погреб за маслом, да, у нас бабушка такая, устроила там настоящий ледник! В подвале и увидела это. Она не сразу поняла, что видит, а то были грибы. Они росли на глазах, они крошили бетон фундамента и пола, они прорастали шевелящейся серой бугристой поверхностью, и тут же вспыхивали облачком спор и росли дальше, взламывая преграду. Бабушка испугалась, но не до такой степени, чтобы упасть прямо там, и сумела сама выйти и сказать, наш дом рушится, там грибы, но там не только грибы были, там прорастал тот самый виноград, и уже начинали шататься, трескаться стены.

— Иди, — потребовала бабушка, схватив непутёвую дочь за шиворот, — выйди туда, видишь, там дерево, не наше дерево, их дерево, и проси прощения! Я-то всё понимаю, а если ты не поймёшь, мы тут все и погибнем!

И мать Тевейры выскочила из дома; она бежала, уворачиваясь от побегов винограда и не оглядываясь на дом, она споткнулась, разбила колено, а когда поняла, что ползти будет долго, просто посмотрела на растущий мэйс и попросила прощения. Не сразу смогла искренне, но у неё получилось, и он ей поверил.

И всё кончилось. Ещё десять минут они наблюдали, как побеги жухнут, они не погибли, нет, они словно уменьшились и спрятались, и дом теперь выглядит снаружи очень необычно! А потом Мейстен, изучая урон жилищу, обнаружил, что во всех трещинах стен есть странная беловатая жидкость, она стремительно твердела, схватывалась, и вскоре все трещины и дыры заросли. Точно так же заросли и разрушения в подвале. Правда, никто из хозяев не осмелился прикоснуться к тому, во что превратилась та жидкость. Кроме бабушки. Та сказала, что на ощупь это как живое, очень приятное. И грибов никаких не осталось. Правда, еды в доме теперь нет, все запасы обратились в труху, а консервированная еда странно пахнет, бабушка велела всё немедленно выбросить.

— Ты отказалась от собственной дочери, а живёшь на её деньги, и дом купила на её деньги. Вот тебе и показали: Лес дал, Лес и забрал. Мог забрать. Извинись перед ней! Иди и сейчас же позови её сюда, — настаивала бабушка.

Минут пять Ареан была в панике, она боялась звонить ей, но… Лес теперь притаился в каждой щелочке дома, и что будет, когда он снова рассердится? И у Ареан нашлась смелость позвонить. Она безоговорочно поверила бабушке, догадавшейся, что это Лес пришёл сюда.

И никаких зевак не было, представляете? Даже соседи не выбежали посмотреть! Невероятно! Как будто никто ничего не заметил!

— Колено у вас в порядке, — доктор сказал, поводив над ним рукой. В конце концов, он тоже мануалист, пусть и не такой выдающийся, как Мерона. Уж простые-то раны он умеет ощущать до сих пор, даже сквозь одежду, даже с разрушенной нервной системой.

— Вы врач?! — поразилась Ареан. — Ой, и правда, только ноет, — и она не стесняясь (врачей не принято стесняться) обнажила колено и сняла повязку. Розовая, новая кожа, и ушиб только ноет немного. Вот и всё.

— Я больше так не буду, — прошептала Ареан, прикасаясь к ноге. — Я клянусь, теариан Камшер, я никогда так не поступлю! Пусть лучше меня убьют!

«Знать бы, кто этот мерзавец, — подумал Майер, — я бы лично набил ему морду. Кому могла помешать Тевейра, безобиднейшее существо? Она опасна только порокам, но не жадность же лично звонила и требовала не впускать Тевейру! Не лень, не зависть и не гнев звонили. Кто тогда? Кто ещё из пороков и тёмных страстей, или это человек из плоти и крови, но кому она могла насолить?».

— Простите, — на пороге комнаты появились бабушка и Тевейра. «А они похожи», — подумал Майер, поднимаясь и склоняясь перед хозяйкой дома. Тевейра сияла, она бросилась к матери, увидев на полу бинт, и осторожно прикоснулась к колену той, встав на колени. Что-то шепнула — так, чтобы другие не слышали. А потом и сама Ареан встала на колени, обняла дочь, и заплакала.

Бабушка, Кеннет эр Вессар эр Темстар, поманила гостя за собой. Плотно прикрыла дверь.

— Я прокляла её, — сообщила она. — Нет, не внучку, что вы. Её мамочку, простите, что так о родной дочери. Моя вина, я плохо воспитала. Мне пришлось простить их и впустить — они уже почти побирались. Никто не брал их на хорошую работу после той истории. А Тевейра всех спасла, и меня, вы же знаете, какие у нас пенсии. А дом Вессар меня почти и не помнит, я всё время отдавала Ареан.

— Вы её избранник? — она посмотрела в глаза Майеру. — Вижу, её. Она такая разумная и порядочная. Теперь могу помирать спокойно. Сидите, сидите, — с улыбкой велела она. — Это просто присказка. А сегодня это чудо. Да, страшное, но чудо. У нас почти ничего не осталось в доме, грибы всё съели, но есть немного вина. Вы согласитесь?

Майер согласился. Неплохое вино.

— Не обижайте её, — попросила бабушка. — Ареан не переделать. Пусть, я уже смирилась, что она такой и останется. Но Тевейру некому беречь, кроме вас.

«Вы ошибаетесь, — подумал доктор, — но я не стану вас переубеждать». И он просто поклонился пожилой женщине.

— Бабушка! — Тевейра возникла на пороге. — Нам пора, прости. У мамы там много забот, я должна быть рядом.

Удивительно, но бабушка спокойно восприняла упоминание Мероны.

— Да, моя милая, конечно. Прости нас, пожалуйста. Я очень рада, что смогла увидеть тебя! — Она погладила внучку по щеке, и Тевейра улыбнулась. — Я буду ждать весточки. Берегите себя!

— Пожалуйста, позвоните моему поверенному, когда полиция что-нибудь выяснит. — Майер протянул ей визитку. — Если снова будут звонить с угрозами, сразу свяжитесь с ним. Он в курсе.

— Храни вас Море! — Бабушка встала и не без труда поклонилась. — Доброго пути!

— Господин Камшер, — улыбнулась Тевейра, когда они вновь входили в отель. А теперь было наоборот: Майер валился с ног, а девушка была сама бодрость. — Почему?

— Не знаю уже. Мы решили, что официально я буду считаться павшим на поле боя. Не все же обрадуются, когда узнают, что меня съел пожиратель. Вот и выбрали новое имя. Я не очень раздумывал, на ум сразу пришло это имя — Камшер.

— Это великое дерево. — Тевейра посмотрела ему в глаза. — Страж Леса. Вы понимаете, что это означает?

— Ответственность.

— Да. Вы всё понимаете теперь, это хорошо! Имя просто так не выбирают, Майер. Вам придётся теперь защищать Лес.

— Я стараюсь для него по своей воле, — пожал плечами Майер. — Меня не нужно вынуждать.

— Не надо пожимать плечами! Как будто вам всё равно! Или вы не уверены, что говорите правду. Такими вещами не шутят!

— Я исправлюсь, — пообещал доктор, открывая двери в их номер. — Будут ещё указания?

Тевейра сразу же смутилась.

— Ну не надо! Не обижайтесь так сразу! — и обняла его. Майер стоял и ощущал, как проходит странная, неожиданная злость. — Доктор, маме сейчас очень тяжело, — шепнула Тевейра. — Я чувствую, она беспокоится о чём-то, очень сильно беспокоится. Нам нужно возвращаться. Как можно скорее.

— Мой поверенный будет в Менаокко не раньше, чем через тринадцать часов. — Майер посмотрел, который час. — У нас там ночь, не всех людей можно найти ночью. Прошение о временной визе я уже подал — там же, в Менаокко.

— Мне нужно позвонить маме. — Тевейра покопалась в карманах и слёзы навернулись на её глаза. — Я потеряла телефон! Или там забыла, у тех родителей!

— Пожалуйста, Вейри. — Майер взял её за руку. — Ничего страшного. Вот, возьмите мой. Там достаточно для звонка.

14

— Рони, — Мерона схватила трубку, даже не посмотрев. — Рони, интервалы упали до пятнадцати минут. Каждый следующий на три минуты короче. Покинь город, это добрый совет.

— Ты спятил, Умник?! — Мерона бросилась к стене, на которой была подробная карта города. — Гаххар 2, да? Что там происходит?

— Туда стягиваются кольца. Я уже сделал анонимный звонок, сказал, что дом нужно эвакуировать.

— Я еду туда, — Мерона схватила накидку и сумочку. — Эри, ты заставил меня сделать подлость. Запомни это — подлость.

— Рони! Я же не всё сказал, я…

Мерона дала отбой и бросилась наружу, телохранители молча следовали за ней. После вчерашних звонков не удалось уговорить губернатора, что такая охрана ей не нужна.

— Мама? Что?! Да… нет, мы возвращаемся, уже скоро! Через тринадцать часов! Да, мама, конечно, — Тевейра закрыла телефон, посмотрела на Майера. — Маме нужна помощь. Вы можете сделать всё, как я скажу, не задавая вопросов? Я потом всё объясню.

— Конечно. — Майер запер дверь.

— Погасите свет, сядьте вот сюда и раздевайтесь. До пояса достаточно. — Она посмотрела Майеру в лицо, но тот серьёзно кивнул и не спросил ничего больше. — Я сяду к вам спиной. Обнимите, прижмите к себе и сидите так. Не трогайте голову, — она развязала пояс, сбросила туфли. — Всё остальное ваше, только не трогайте голову. — Такой серьёзной Майер её ещё не видел. — Вы устали, я знаю. Я помогу вам отдохнуть, но потом, ладно?

— Вон там улица Гаххар, дом два, — Один из телохранителей, он же водитель, указал ей. — Теаренти Мерона, мы не имеем права отпускать вас одну.

— Вы со мной, — Мерона кивнула второму телохранителю, — а вы срочно в ближайший полицейский участок, пусть оцепят территорию. Я сама не знаю, что будет, но у меня плохие предчувствия!

«Ну и где эта эвакуация?! Тихо и спокойно! Тевейра, прости, я потом всё объясню».

Земля вздрогнула. Ветер ударил им в лицо, и вокруг дома номер три…

— Великий Лес! — невольно воскликнул телохранитель.

— Уезжайте! — крикнула Мерона. — Быстро сюда полицию и спасателей! Я к ним!

— Подождите! — Второй телохранитель не отставал. — Это опасно!

Вокруг дома земля ходила ходуном, из-под неё стремительно появлялись всё новые ростки, они обращались в травы, деревья, кусты и брали дом в кольцо, в осаду.

— Стойте! — Телохранитель поймал Мерону на самой границе творящегося катаклизма — виноград и другие лианы появлялись из-под земли и обвивали всё, что находили поблизости. В доме уже заметили, оттуда слышались крики, проклятия, там загорелся свет. — Дальше опасно!

— Отпустите! — Мерона освободилась. — Вызывайте полицию! — Она сделала шаг, протянула руки. Виноград взобрался по ним, обжигая кожу, протирая её до крови. — Спокойно, — прошептала Мерона, стараясь не поддаваться страху, виноград оплетал её, новые побеги тянулись к ней, — спокойно, не гневайся, прости их, прости, я виновата, накажи меня, но не убивай их! Не убивай! — крикнула она, уже едва держась на ногах, а вокруг ломался бетон и асфальт, распадалась металлическая ограда, и земля становилась зыбкой и жидкой… — Не убивай, не надо… спокойно… — Говорить удавалось с трудом, её всю оплело так, что стало трудно дышать, а виноградные побеги пахли так сладко, так приятно. — Спокойно, я прошу тебя! Не сердись!

Её отпустили неожиданно. Она упала на колени, вся в соке побегов и собственной крови, но боли не чувствовалось, пока не чувствовалось. Только жар, всё тело горит. «Я изуродована, — поняла Мерона, — щёки ободраны, лица больше нет. Эри, если бы ты знал, что я натворила, будь проклят твой эксперимент!».

— Не трогайте меня! — у неё нашлись силы крикнуть, даже сквозь разодранные губы. Спасатели уже бежали к дому, и двое хотели увести её. Но притихшие и упавшие наземь побеги тут же приподнялись, едва люди приблизились к ней на пять шагов. — Потом! Там люди, в доме люди, им помогайте! Не сердись, — прошептала она, поднимаясь на ноги, это далось с трудом. — Не сердись! Не тронь их, пропусти!

И побеги послушались. «Представляю, что будет завтра в утренних газетах, — подумала Мерона. Лицо ещё жгло, но руки и ноги уже болели меньше. — Тефану конец, такой был красивый, Тевейра подарила».

Спасатели помогали людям. Всех до одного вывели из дома и усадили в машину. Полиция уже оцепила подходы к дому, а дом успел зарасти лозой по самую крышу и походил теперь на старинный склеп.

Когда из дома вывели пятого по счёту человека, побеги вздрогнули, потянулись к нему. Человек вскрикнул, но спасатели держали крепко.

— Нет. — Мерона протянула руку, словно побеги могли её видеть. — Не троньте его! Оставьте!

И побеги снова послушались.

Человек сумел вырваться, но… упал на колени и пополз к окровавленной, в разорванном тефане Мероне. А та жестом запретила трогать его. И все послушались. И умолкли, все до единого.

— Теаренти, — прошептал он, остановившись за шаг, — это я, это был я, простите, пожалуйста, меня заставили, заставили!

— Я прощаю. — Мерона усмехнулась, — Проси Лес, чтобы и он тебя простил. Как следует проси!

— Я скажу! — Глаза человека расширились до предела, когда ближайшие побеги шевельнулись и «уставились» на него. — Я всё скажу! Пожалуйста, только пощадите!

— Мы заберём его, теаренти Советник. — Один из полицейских показал значок. — Время дорого.

— Подождите. — Мерона подозвала телохранителя. Он, как и спасатели, помогал выводить людей из оплетённого дома. — Позвоните начальнику полиции и убедитесь, что у них есть такой сотрудник. Простите, — посмотрела она в глаза полицейского, — так надо.

— Да, теаренти, разумеется. — Полицейский улыбнулся, коротко кивнул. — Я понимаю.

— Айри? Айри, очнитесь!

Он обнаружил, что лежит на том же покрывале, на котором они сидели, и припомнил всё остальное. Как они сидели, как он прижимал ладонь к её животу и старался, изо всех сил старался не прикасаться к её голове, а она вся горела, и он сгорал вместе с ней…

— Идёмте. — Она протянула руку. — Вы устали, осторожно! У меня получилось. Маме было очень больно, я не знаю, почему, но всё обойдётся, я знаю. Я потом расскажу! Всё-всё расскажу! Сможете дойти до душа?

Майер кивнул и тут же понял, что не стоило опрометчиво обещать так много. Но в конце концов это ему удалось. Оставалось совсем немного, но…

— Перестаньте. — Тевейра улыбнулась. Сама она была одета в тот самый полупрозрачный тефан. — Я видела уже вас без одежды. В самый первый день. Пожалуйста, я помогу вам! Через два часа вы проснётесь, и будете как новенький! Честно!

— Теаренти. — Мерона вздрогнула, когда ощутила, что Лес ушёл. Трудно было это описать — просто ушёл, перестал слушать её, охранять и угрожать тем, кто мог быть опасен для неё. Обернулась — это был врач из полицейской машины. — Теаренти, вам нужно в клинику. Не спорьте. Здесь уже всё под контролем.

— Мне бы вашу уверенность, — усмехнулась Мерона. Пошевелила руками… вот странно, не болят! — Дайте мне мокрое полотенце. Ну, гигиеническое, или салфетку, что угодно!

Врач вернулся секунд через десять с полотенцем. Мерона решительно провела полотенцем по лицу несколько раз. Кровь, грязь, сок побегов, кусочки стеблей и листьев…

— Дайте зеркало, — потребовала она. Ещё полминуты заминки — и ей протянули зеркало.

Её лицо. Ни шрама, ни царапинки. Наоборот, лицо выглядит моложе. Что за… Она провела полотенцем по руке, по левой кисти. И там та же история — короста, грязь и сок сошли, а под ними открылась молодая, упругая кожа. Последние три года Мероне приходилось прибегать к травяным маскам, маслам и прочим препаратам, но кожа не была такой молодой…

— Глазам не верю, — признался врач восхищённо. — Вот, возьмите, — он протянул ей свежее полотенце и забрал перепачканное. — Если хотите, пройдите к нам в фургончик. Там никого. Мы дадим вам халат, если хотите.

— С удовольствием. — Мерона взяла телохранителя за руку. — Пожалуйста, подгоните машину, у нас будет беспокойная ночь. Вызовите канцелярию Его Превосходительства.

15

— Выспались? — улыбнулась Тевейра, протянула ему чашку и помогла усесться. — Выпейте, это чай. Сейчас станет совсем хорошо.

Она сидела у кровати, прямо на полу, но Майер чувствовал, что не так давно она была рядом с ним.

— Мне и так хорошо, — признался Майер. — Всё хорошо? С Рони… простите, с Мероной всё в порядке?

— С ней всё замечательно, — заверила девушка. — Зовите её Рони при мне, ладно? Мне так приятнее, и вам ведь тоже.

— Что это было?

— Я попробовала передать ей силы. Мои и ваши. Мы в другом месте, в другой части космоса, но есть какая-то лазейка, я ведь чувствую маму. Но моих сил не хватало, а вот так, с вашей помощью хватило. Ей нужно было выдержать, она ужасно устала, мы помогли ей выдержать. Просто поделились силами.

Майер смотрел на неё и чувствовал… не желание, нет, (это уже не вытравить, как он сам говорил всегда, это — химия организма), он чувствовал что-то большее. Что чувствовал к Мероне. «Ты готов сделать ради неё всё?».

— Да, — произнёс он вслух. — Я готов.

Тевейра улыбнулась, положила голову ему на колени.

— Я знаю, Айри. — Он осторожно прикоснулся к её щеке, а она, как и в тот раз, движениями ресниц подтвердила — можно.

— Вы знаете, о чём я?!

— Конечно. Вы готовы сделать для меня, что угодно. Я знаю.

— Вы чудо, Вейри.

— Вы хотели сказать, «вы обе», да? Скажите, я не обижусь. Я очень рада, когда вы с мамой. Её потом просто не узнать, так вся светится…

— Вы чудо, вы обе. Вы и Рони.

— Я хочу попросить вас, Айри. Не думайте обо мне плохо завтра и послезавтра, ладно?

— О вас? — Она повернула голову, посмотрела ему в глаза.

— Обо мне. У вас будет много поводов. Не спрашивайте, всё равно сейчас не скажу. Просто пообещайте мне, вслух пообещайте, мне это важно.

— Я обещаю, что не стану думать о вас плохо ни завтра, ни послезавтра, ни потом.

— Через пять часов мы должны быть в аэропорту, да? Чтобы успеть в Менаокко. Что вы хотите?

— Чтобы вы были рядом, — Майер чувствовал непереносимое желание прикрыть глаза, взгляд Тевейры выдержать не так легко. — Остальное уже не так важно.

— Спасибо! — Она приподнялась, чтобы он смог её поцеловать. — Я знала, но так хочется это слышать. Я уже заказала завтрак. Давайте поедим, сдадим номер и просто погуляем, хорошо? Я ужасно хочу… — Да, он почувствовал, как волну жара, прошедшую его самого насквозь. — Но не смогу остановиться. Сейчас не смогу.

В дверь номера постучали. Как старомодно…

— Вставайте, — шепнула она, и одним грациозным движением уселась, доля секунды — и она уже стоит. — Будет и другая ночь, — рассмеялась она. — Я обещаю!

«Домой, домой, — подумала Мерона. — Ну и ночка!». Человек, который звонил ей от имени таинственного «Союза», тот самый человек, который полз к ней на коленях, сообщил много ценного.

— Если бы мы забрали его на полчаса раньше, взяли бы ещё нескольких, — сообщил потом тот самый полицейский. — Нет, теаренти, к вам никаких претензий, время такое, я всё понимаю. Остальных тоже возьмём, это дело времени.

Ниточки вели к одному из кандидатов. К тому, против которого выступала Мерона и большинство других Советников. И к некоторым другим Советникам тоже… «Для меня сейчас главное — продержаться эти сутки, — подумала Мерона. — Майер, зараза ты моя, как славно, что ты увёз Тевейру. Она могла стать мишенью, слишком многие её искали, а я могла бы не выдержать».

Уже случились аресты и допросы, уже департамент юстиции работает не покладая рук, а нынешний губернатор срочно готовит обращение к Великим Домам. Те не изменят сроков слушания, это и так понятно, но отреагируют на сообщения о грязной предвыборной игре. Обязаны отреагировать. Стемран нужен всем: здесь есть то, что не найти нигде больше.

«Я не устала, — подумала Мерона, — и ведь я не пила стимуляторы. И даже не прибегала к возможностям Aenin Rinen». Старшая из её детей, её преемница на посту, переняла все заботы и обязанности хозяйки, пока Мерона была занята другими делами. «Всё идёт превосходно, — подумала Мерона, — я прекрасно подготовила их, могу гордиться. Хотя главные мои произведения — Тевейра и Майер. Ох, дочка, нелегко нам будет, ты хочешь его, во всех смыслах, и он меняется на глазах, так, что даже я не могу поверить. Меняется для тебя так, как не смог измениться для меня. Но я не чувствую ни обиды, ни ревности… Значит, и я чему-то научилась. Но какая карьера, в самом деле!» — Мерона рассмеялась.

— Рони? — услышала она, и быстрым шагом прошла в спальню.

Снова Умник — проекция — и снова на всё том же стуле. Сидит, скорчившись.

— Заснул, тебя ожидая, — пояснил он. — Бурная ночь? Я хотел извиниться за… Что?!

Увидел. Он увидел её лицо и руки.

— Сдуреть! — Давно уже не удавалось по-настоящему поразить Умника. — Какой мазью пользуешься, Рони?