Доброй ночи, любовь моя Фриманссон Ингер
– Я хочу сказать, не ударила бы в нас!
– На водопаде еще опаснее.
– А вдруг они обратно дороги не найдут?
– С ними пошел один из этих оранг-асли, тот, что со шрамом, я не знаю, как его зовут. Он-то должен найти дорогу. У обитателей джунглей есть что-то типа врожденного радара. А ты что думаешь, Жюстина?
Она не ответила. Смеркалось, джунгли звучали все громче. До них долетело странное скрежетание, словно где-то неподалеку работала пила.
– А это, черт побери, что такое? – воскликнул Хенрик.
Стефан поднял голову:
– Мне кажется, это какое-то насекомое.
– Здоровенное насекомое, в таком случае.
– А может, лягушка. В общем, какое-то ночное животное.
– Спать придется в таком шуме? – поинтересовалась Катрин.
– Будем надеяться, что они скоро тоже отправятся на боковую.
Неподалеку замелькал свет карманного фонарика.
– Слава богу, возвращаются! – воскликнула Катрин.
Гроза неохотно отдалялась, но дождь по-прежнему лил как из ведра. Под навес заглянул Натан. Ухватил Жюстину за ногу.
– Сидите тут в уюте.
Она не могла заставить себя встретиться с ним взглядом.
– Вы бы видели, какой там водопад, вот это зрелище!
– Ты мог бы позвать меня, – тихо сказала она. – Вы вдруг просто исчезли.
– Но ведь ты так устала. У тебя все равно бы сил не хватило. Мы едва пробрались туда.
– Все равно ты мог бы мне сказать.
Натан залез под навес, его широкий лоб блестел от дождя. Он посмотрел на рюкзаки:
– Надо было пленку подстелить. Теперь придется спать прямо в болоте.
Он принес ей ужин: чай в пластмассовом стаканчике и рыбу с рисом.
– Тебе не стоит вылезать и сухую одежду мочить.
– Спасибо, – прошептала она.
Минуту спустя она спросила:
– Дождь скоро перестанет?
– В это время года здесь по ночам почти всегда льет.
Она разложила их спальные мешки. Один из туземцев ходил вокруг лагеря и сыпал какой-то порошок. Порошок мерцал в темноте желтыми отсветами.
– Змеиный порошок, – усмехнулся Натан.
Все уже поели. Ярко-желтые пластмассовые тарелки стопкой мокли под убывающим дождем. Мартина, надев налобный фонарик, возилась с камерой. Натан забрал у нее фотоаппарат и щелкнул Мартину. Вспышка осветила ее лицо.
– Фотограф всегда остается за кадром, – пояснил он.
– У меня был роман с фоторепортером.
– Был?
– Именно. Был.
– А нам умыться не надо? – спросила Катрин. – Зубы почистить и всякое такое.
– Мы приняли душ, – сказала Мартина. – Под водопадом. Фантастически приятно. Вода такая мягкая и теплая, прозрачная как хрусталь.
Жюстина натянула дождевик и сунула ноги в мокрые кроссовки.
– Ты куда? – спросил Натан.
– В кусты, – коротко ответила она.
Она ступила на раскисшую глину и едва не упала. Пришлось вернуться, попросить фонарик. Луч света метался в мокрой листве. Жюстина перешагнула через фосфоресцирующий круг и отошла в сторону. Присела в темноте.
Что-то зашуршало. Перед глазами качалась пятнистая ветка, похожая на огромную змею, сердце застучало, в горле застрял крик. Жюстина прикусила губу.
– Заткнись! – прошептала она. – Не будь истеричкой.
Она видела лагерь, дрожащий свет от костра и стеариновых свечей. Бен и туземцы устроились перед костром под отдельным навесом. Один из них помешивал угли, по навесу скакала его скрючившаяся тень.
Когда она вернулась, все остальные уже влезли в свои спальные мешки. Мартина улеглась справа от Натана. Она лежала к нему спиной, рядом с ней лежал Оле, а последним с краю – Стейн.
– Все в порядке? – пробормотал Натан.
Она не ответила. Стянула кроссовки, влезла в спальник и застегнула молнию. Земля была влажная, бугристая. Жюстина с тоской подумала о подушке.
Натан придвинулся к ней и беззвучно поцеловал в щеку холодными губами.
– Ты точно лед, – прошептал он.
– Да.
– Боишься?
– Чего?
– Темноты. Джунглей. Ночлега на земле, в окружении змей, тигров и слонов.
– Я не боюсь.
– Хорошо. Тогда доброй ночи.
– Доброй ночи.
Один за другим все заснули. Жюстина слушала, как дыхание становится ровным, глубоким. Она лежала на спине, иначе не получалось, колено болело. Джунгли по-прежнему полнились самыми разными звуками, доносился уже знакомый пронзительный скрежет. В темноте ей почудились глаза припавшего к земле зверя, она включила фонарик, но никого не увидела. Но стоило погасить свет, как глаза опять замерцали в черноте ночи.
Тигр? Если так, то приди сюда. Приди и растерзай нас всех своими огромными зубами, убей нас всех!
Глаза не сдвинулись с места. Они неподвижно уставились на нее.
Она повернулась к Натану. Тот лежал лицом к ней, свернувшись в позе эмбриона. Она протянула руку и дотронулась до него, губы ее прошептали:
– Натан?
Он спал.
– Доброй ночи. Доброй ночи, любовь моя.
Ближе к рассвету дождь стих. Клочьями наполз туман, сквозь туман проступали мутные контуры деревьев. Послышались новые звуки, звуки раннего утра. Проснулись обезьяны и мелкие быстрые птицы.
Спала ли она? Заснула ли хоть на миг? Жюстина села в спальном мешке, потерла ноющие пальцы. Остальные спали, укрывшись с головой.
Сквозь облака тонким занавесом пробивались первые солнечные лучи.
Взяв полотенце и купальник, Жюстина направилась к берегу. Она переоделась за кустами и вошла в желтую теплую воду. Кроссовки она не сняла. В воде могло быть что угодно, но ей нужно вымыться, ее подташнивало от запаха собственного пота, кислого и застарелого.
Она вымылась с песком, поскребла следы от укусов пиявок. Они снова начали кровоточить.
Она не спешила вылезать на берег, ждала, что придет Натан, что он обнимет ее, прижмется к ней в воде, скажет, что все у них как прежде, что ничего между ними не изменилось.
Но он не пришел.
В лагере Бен готовил завтрак. Солнце уже жарило вовсю, они развесили влажную одежду на ветвях и кустах. Жюстина увидела рядом с навесом два белесых гриба. Это они светились в ночи глазами неведомого хищника. Она потом расскажет, как они ее обманули, Натан посмеется и скажет, что история забавная.
Только Натана в лагере не было.
Она спросила Бена, где он.
– Пошел собирать корешки. Я сварю их на завтрак.
Один из малайцев сидел на корточках и курил. Это был тот самый парень, что сопровождал их с Хенриком. Местные постоянно смолили, курить они начинали уже в двухлетнем возрасте. Охотники по многу дней проводили без еды, а курево ослабляло голод.
Жюстина попыталась расчесать спутанные мокрые волосы. Парень быстро и застенчиво улыбнулся ей, затем посмотрел в сторону.
– Махд пойдет охотиться, – сказал Бен.
– На кого?
– На все съедобное. Может, на обезьяну. Или поймает свинку.
– Разве обезьян едят?
– Конечно, едят.
Его чехол для стрел был прислонен к дереву. Жюстина потрогала его, и чехол упал. Она поспешила поставить его на место.
Махд достал из деревянного колчана стрелу.
– Отравленная? – спросила Жюстина.
– Да, – ответил Бен.
Она сильно расчесала руку. Ночью ее кто-то покусал. Жюстина грешила на муравьев, потому что, когда вылезала из спального мешка, видела, как много их копошится вокруг.
– Хочешь пойти с ним на охоту?
– А он согласится?
Бен что-то сказал Махду. Тот усмехнулся. Зубы у него были длинные и неровные. Склонился над колчаном.
– Он говорит, что можно.
Махд гибким зверьком скользил меж кустами. Несмотря на бессонную ночь, Жюстина чувствовала себя полной сил. Она следовала за ним, стараясь создавать как можно меньше шума. Иногда он оглядывался, проверяя, не отстала ли она. Какое-то время они шли вдоль реки. Жара усиливалась, солнце поднималось все выше, туман отступал.
Махд выбирал такой путь, чтобы Жюстина могла пройти, придерживал ветки. В одном месте он схватил ее за руку и втянул на холм. Он был невысокий, но невероятно сильный. Жюстина сказала бы ему что-нибудь, но он не говорил по-английски. Она пыталась придумать, как бы завести беседу жестами, как вдруг Махд замер. Она ощутила исходящий от него запах: табак и намек на ваниль.
Он медленно поднял руку, указывая в сторону зарослей. Жюстина ничего не увидела. Он поднес трубку к губам, Жюстина затаила дыхание, заметив, как напряглась его грудная клетка. В следующий миг из зарослей донесся пронзительный и короткий крик. Словно кричал ребенок. Белки глаз у Махда были в кровавых жилках. Лицо его на мгновение исказилось, но тут же разгладилось.
У воды лежало тело. Жюстина подобралась поближе. Это был небольшой кабан. Стрела пронзила ему шею. Махд что-то сказал, она ответила непонимающим взглядом. Тогда он изобразил хрюканье свиньи. Жюстина погладила жесткую, измазанную глиной шкуру. Глаза зверя были открыты. Ей казалось, что они рассматривают ее.
В ладонь ткнулось что-то твердое. Трубка. Махд жестами предлагал ей попробовать. Вид у него был настойчивый. Она оглянулась, пожала плечами.
Он указал рукой на дерево у самой воды, подошел к нему, повесил на сломанную ветку свой резиновый башмак. Потом вернулся к Жюстине и показал, как держать трубку. Ткнул пальцем в башмак и расхохотался, согнулся, обхватил колени и снова засмеялся.
Трубка была длинная, но гораздо легче, чем полагала Жюстина. Конец, в который следовало дуть, был обмазан смолой. По поверхности коры вился незамысловатый рисунок.
Жюстина подняла трубку, поднесла к губам. Из отверстия резко пахло. Жюстина сосредоточилась, набрала воздуху и с силой дунула, всей диафрагмой, словно трубила в рожок. Она различила глухой удар стрелы. Заметила, что стоящий рядом Махд задержал дыхание.
Стрела вонзилась в дерево миллиметрах в двух от башмака. Она вошла так глубоко, что Махд вытащил ее с большим трудом.
Одежда так и не просохла. Отдавала плесенью, но выбора у них не было, пришлось надевать что есть.
Они свернули лагерь и готовились идти дальше. Жюстина натянула носки, пятна на них застыли и стали бурыми.
Бен остановился перед группой, вид у него был озабоченный.
– Сейчас вы думаете, что промокли. Боюсь, скоро вы еще больше промокнете.
Хенрик фыркнул:
– Да ну?
– Я надеялся, что мы этого избежим. Но другой дороги нет. Нам придется снова перебраться через реку, недалеко от водопада, и там уже глубоко.
Она боялась воды, боялась панически. Вода проникает в тебя, наполняет, давит, вытесняет воздух, и ты сопротивляешься, бьешь руками, забывая, что вообще-то умеешь плавать, она не хотела здесь больше находиться, не хотела с ними идти...
Она посмотрела на Натана.
Нет, подумала она. Ты никогда больше не увидишь моей истерики.
Они не разговаривали. Шли в молчании. Остановились только у предстоящей переправы. Вода бурлила и пенилась, неся ветки и целые стволы. Чуть дальше река низвергалась водопадом, в грохоте которого тонули все звуки. Все, что принесло течение, там обращалось в щепки.
На Жюстину вдруг навалилась странная вялость.
Махд уже взял на себя руководство переправой. Он родился и вырос в джунглях, и здесь для него не было секретов. Над водой он натянул крепкий, жесткий канат, сплетенный из очищенных корней. Бен и мужчины оранг-асли вошли в воду. Они рассредоточились вдоль переправы, вцепившись в канат и перебирая ногами, став своего рода опорными столбами, за которые можно ухватиться, чтобы не унесло течением.
Первым был Натан.
– Пожелайте мне удачи! – крикнул он. В его голубых глазах плеснуло веселье. – Для шведского викинга нет невозможного!
Он вошел в воду и стал быстро продвигаться вперед. Поначалу у него получалось отлично. Но в середине реки, где ревели пороги, он поскользнулся и с головой ушел под воду. Жюстина видела лишь пальцы, вцепившиеся в канат. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. И тут он вынырнул, затряс головой и уже через несколько мгновений, абсолютно счастливый, выбрался на другой берег.
Он стоял там и махал им руками. Бил себя в грудь, точно Тарзан.
Затем настал черед рюкзаков. Оранг-асли по цепочке передавали их друг другу, а Натан на берегу принимал поклажу.
– Готова, Жюстина? – спросил Бен.
– Да.
Прямо со скользкой скалы, на которой сидела до этого, она спустилась в воду. Там было сразу глубоко. Подошвами она нащупывала большие валуны. Но вода тянула за ноги, стаскивала с камней. Ухватив Жюстину за руку, Бен направлял ее движения. Губы его были напряженно стиснуты.
– Что бы ни случилось, не отпускай канат!
Грохот воды окружал теперь со всех сторон.
– А что тогда?
– Тихо! Ищи ногами опору.
Она сделала шаг. Оглянулась. Мартина стояла на коленях со своей неизменной камерой. Чтоб она свалилась с ней в воду! Чтоб уронила чертов аппарат и река превратила его в крошево!
Еще шаг. Перед ней стоял один из туземцев, она пролезла под его руками. Вода пенилась, неслась, еще шаг, только держаться за веревку. Скоро середина.
– Хорошо, Жюстина! – закричал Натан.
Она слышала стук своего сердца.
Она упала в том же месте, где и Натан. Там было особенно глубоко, ноги потеряли опору, не доставая до дна. Она с головой ушла под воду, перед глазами замелькали белые и зеленые круги, руки судорожно вцепились в веревку. Вода била, рвала и тянула, Жюстина чувствовала ее силу, с невероятным напряжением она передвинула правую руку, потом левую. Одной ногой нашла камень. Встала на него, повисла на канате.
– Еще немного, Жюстина, скоро ты на другом берегу!
Она сделала глубокий вдох, пролезла под очередными руками, еще секунда передышки. И вот она преодолела последний отрезок. Натан помог ей выбраться. Вода с нее текла ручьями.
– Я справилась, – прохрипела она.
– Да! – И он тут же обернулся к реке. Пора было принимать следующего.
Лагерь они разбили на плоском каменистом берегу. Туземцы тут же принялись собирать хворост и разводить костры.
Мартина возилась с камерой, меняя пленку.
– Они кострами отпугивают животных, – сказала она. – Тут настоящие мамонты водятся. Это место водопоя, вокруг полно слоновьих куч.
– Но зачем именно здесь лагерь устраивать? – удивился Стейн. – На территории слонов. Не очень-то это любезно по отношению к ним. В нашем распоряжении целые джунгли.
– Скоро стемнеет, мы не успеем дойти до другого подходящего места, – объяснил Бен.
Все вместе они натянули полиэтиленовые навесы. Махд вошел в реку с рыболовной сетью. Только теперь Жюстина вспомнила про кабана.
– А тот кабан, которого мы подстрелили? – спросила она.
– Кабана отдали семье Махда. У них шестеро маленьких детей.
– А где его семья?
– В джунглях.
Мартина достала полотенце и пакет с мылом и шампунем.
– Пойду смою дневное дерьмо. Не хотите присоединиться, девочки? Устроим женскую баню.
Они нашли маленький спокойный заливчик. Жюстина надела купальник. Катрин и Мартина скользнули в воду голые, они были гладкие и блестящие, как морские животные.
– Ох, так бы всю жизнь прожить, примкнуть бы к племени кочевников, – сказала Мартина, выдавливая на ладонь шампунь. – Сбежать от цивилизации с ее требованиями, полностью погрузиться в природу.
– А разве ты уже не сбежала? – спросила Катрин. – Ты же только и делаешь, что путешествуешь.
– Ну, с какой-то стороны, да. Обычная работа не по мне. Я никогда не успокоюсь, не осяду на одном месте, нет, ни за что. Мне все время нужно что-то новое. Новые впечатления, новые люди.
– Мы со Стефаном тоже много путешествовали. Но когда вернемся домой, поженимся и детей заведем.
– Мы тоже, – сказала Жюстина. – Мы тоже поженимся и детей заведем.
Мартина вышла из воды. К животу, над темными завитками, прилип листок.
Она завернулась в полотенце.
– Вы с Натаном?
– Да.
– А я думала, что он больше не хочет себя связывать.
Слова жгли Жюстине горло.
– Что ты об этом знаешь?
– Ничего. Я просто так подумала.
Снова наступило утро. Хенрик дал ей таблетку снотворного. Она почти сразу заснула. Ночью пару раз просыпалась и сонно размышляла о слонах. Однажды ей показалось, что она слышит, как они трубят вдалеке. Потом она увидела дым от костра и снова уснула.
Позавтракали они жареной рыбой с рисом. Натан успел загореть, глаза у него были как голубые камни.
– Мы идем к слонам, – сказал он, глядя на нее.
В ушах у нее заломило, словно от боли.
– Зачем?
– Мартина хочет попытаться их снять. Мы с Джедой пойдем с ней.
– Кто такой Джеда?
– Вот тот, в зеленой майке.
Он возвышался над ней, ноги в золотистом пушке.
– Пойдем только мы с Мартиной и Джеда. Больше никого взять не сможем, иначе распугаем слонов.
Слова вошли в нее, растворились.
Мартина уже ждала. На плече у нее висела камера.
Их не было до полудня. Жюстина увидела, как они возвращаются, и поняла, что все кончено.
И тогда в ней начал расти холод, мерзлый корень – от округлости пяток, сквозь живот, прямо в мозг.
Говорить она больше не могла.
Она выжидала. С ее кожей что-то случилось, она словно съежилась. В голове гудела боль, ничего там не удерживалось.
Натан удалился от лагеря, чтобы справить нужду.
Никто не видел, как она взяла трубку Махда. Никто не видел, как она последовала за Натаном.
Он стоял и смотрел на воду, как несется поток. Просто стоял и скручивал сигарету. Губы его были сложены трубочкой, будто он насвистывал, но она ничего не слышала. Ничего, кроме шума водопада.
Стрела вошла между лопаток.
Он упал прямо в кипящую желтую воду.
Глава 5
Кто-то искал Натана. Кто-то звал его жалобным голосом: Натан, Натан, никто не видел Натана?
Может, это она и искала?
Может, это была она сама?
Она помнила голоса, звуки.
И среди всего этого – его рюкзак.
В конце концов они все-таки свернули лагерь. Она помнила траву, помнила, как ее стебли петлями закручивались вокруг кроссовок, вцеплялись в шнурки. Раз за разом ей приходилось останавливаться, чтобы завязать их, нагибаться было трудно, сразу наваливалось головокружение, да еще эта жара. Они выбрались из джунглей и шли по раскаленному полю, она сорвала какой-то лист, огромный, со слоновье ухо. Она прикрыла им голову, защищаясь от солнца, держала его, пока руки не обессилели.
Они долго искали, и Жюстина со всеми. В паре с Махдом, глаза у него были черные, трубка висела на бедре.
Рано утром к ней подошел Бен. Она видела, как он приближается, стояла прямая и безмолвная.
– Я понимаю, что ты не хочешь уходить. Но придется. Больше мы искать не можем.
Она уперлась взглядом в деревья. Словно какой-то звук услышала.
Сказала:
– Слоны.
– Слоны, – повторил Бен.
– Слоны могут обезуметь, если к ним слишком близко подойти.
Она зажмурилась.
– Бедняжка ты моя, – сказал он без выражения.
Ее везли на поезде.
А может, она одна ехала.