Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах Дойл Артур

Глава XLIII

Откровенность Доры

Побывав в доме Маршалта, Мартин вернулся домой и внешне был совершенно невозмутим. Дора не спустилась встретить его, и он не захотел обедать в одиночку. Его дожидалось полдюжины писем, но он не стал даже просматривать их, пока не переоделся и не сел отдыхать. Мартин, не особенно утруждаясь, пытался написать на одно из них ответ, когда в комнату вошла Дора. Она была в легком халате. Едва взглянув на нее, Мартин понял, что она плохо спала: под красивыми глазами – тени, в уголках – сеточка морщинок, которых до этого он никогда не замечал.

Он приветствовал ее простым «Доброе утро!» и попытался сосредоточиться на письме. Наконец он отложил ручку.

– Дора… Чем ты занималась до того, как мы встретились?

– Что ты имеешь в виду? Я была актрисой.

– А какие роли ты исполняла?.. Как вообще ты попала в театр? Я никогда об этом раньше не спрашивал, дорогая.

Она снова взялась за газету, рассчитывая, что он повторит вопрос, но, когда этого не случилось, сказала:

– Начинала я с разъездным театром Марша и Бигнэлла. Пела в хоре. Потом Марш разорился и бросил нас. Я побывала и примой, и бутафором! Я в электричестве разбираюсь лучше, чем большинство механиков… – Неожиданно она замолчала. – Перепробовала все, – подытожила она и потом добавила: – А почему ты заговорил об этом?

– Просто мне стало интересно, – ответил он. – Странно, но я всегда думал о тебе только как о…

– Пиявке? Когда ты встретил меня, я уже была довольно известной актрисой. Не столичной, конечно.

– Где ты познакомилась с Маршалтом?

Она снова уткнулась в газету. Но через какое-то время заговорила сама.

– Здесь, в Лондоне. Я бы полжизни отдала, чтобы этого никогда не случилось.

Эта тема была для него так же мучительна, как и для нее.

– Дора, ты любишь его?

Она покачала головой.

– Я ненавижу его! Ненавижу! – воскликнула она так горячо, что он вздрогнул. – Ты думаешь… наши с ним отношения что-то значат?

Он откинулся на спинку кресла, глядя на нее из-под черных как смоль ресниц.

– Ты ведь не думаешь, что он умер?

Если бы даже Дора ничего не сказала, по тому, как быстро и раздраженно она повела рукой, он бы догадался, какого ожидать ответа.

– Не знаю. Я этого не чувствую, и мне это безразлично.

Она говорила искренне, Мартин в этом не сомневался.

– Он когда-нибудь разговаривал с тобой о Мальпасе?

– О старике? Да, он часто упоминал его имя. Но уже не помню, что он еще рассказывал. Ты со Стэнфордом встретился?

Он кивнул.

– Он рассказал что-нибудь? О том, что они были знакомы, я, конечно, знала.

– Знакомы? – Мартин усмехнулся. – Да они, по-моему, были закадычными друзьями. Конечно, Стэнфорд – не самый болтливый человек на этом свете, но, думаю, о том, что они с Маршалтом дружили, он должен был мне сказать.

В Сити у Мартина была назначена встреча. Деньги иссякали; полиция накрыла один из его игорных домов, самый прибыльный, и почти тысяча ушла у него на то, чтобы скрыть свою связь с этим заведением.

Главным доходом Мартина были крупные единичные аферы, но в последнее время случаи проявить свои умения предоставлялись все реже. Впечатление создавалось такое, будто всех простофиль упрятали под замок, и теперь, похоже, ему придется опуститься до последнего средства афериста – открыть маклерскую контору и заняться перепродажей подложных нефтяных акций. Такое занятие было ему не по душе, и, хоть он уже встретился с нужными людьми и занялся подготовительной работой, радости не испытывал.

Он зашел в ресторан в Сохо, надеясь позавтракать в одиночестве, но, как водится, без встречи с наводчиком не обошлось.

Подход наводчика к Мартину Элтону несколько отличался от прямолинейной манеры общения с такими знаменитостями, как Ловкач Смит.

– Рад вас видеть, мистер Элтон. Давно мы с вами не встречались… Спасибо, мне бренди, пожалуйста. В последнее время дела у нас тут неважные…

– И что вам известно? – поинтересовался Мартин с притворным безразличием.

Наводчик понизил голос.

– У меня для вас кое-что есть… И кроме меня об этом никто в городе не знает… Я сам все сделал! «Умные» давно уж об этом судачат, да только я один подходы нашел! – Он самодовольно улыбнулся. – Тот тип, которого ждут из Южной Африки, живет здесь уже больше года! Он сидел… на пожизненном, но сейчас у него денег, как у… – он назвал имена нескольких известных финансистов. – Даже больше!

– Сидел? За что?

– Застрелил кого-то или что-то вроде того. Но его больше года назад отпустили. Говорю вам, он точно миллионер, даже богаче. «Умные» слышали, он сюда мылится, но не знали, что он уже здесь, в Англии… В Лондоне. Видать, даже «Умные» не все знают.

«Умные» было понятием обобщающим.

– Из Южной Африки, говоришь? – переспросил он, неожиданно заинтересовавшись. – И сидел в тюрьме… В Волноломе? Может быть, за скупку алмазов?

– Да, там что-то завязано на скупке алмазов. И почему «Умные» его не нашли, ума не приложу? Он колченогий…

– Колченогий? – Мартин встал. – Как его зовут?

– Живет он под именем Браун, но на самом деле его зовут – Торрингтон. Дэниел Торрингтон. И, мистер Мартин, этого гуся будет нетрудно…

Мартин сунул ему в руку деньги, заплатил за его выпивку и отправился домой. На пороге он столкнулся с Дорой, которая собиралась куда-то уходить.

– Дора, задержись на минуту, – сказал он.

Он отвел ее наверх, в гостиную, и закрыл за собой дверь.

– Помнишь, когда Одри была здесь в последний раз? Ты упрекнула ее в том, что она носит фамилию, которая ей не принадлежит. Ты сказала ей, что ее отец – каторжник и сидит в Волноломе за воровство алмазов. Это правда?

– Да, – удивленно промолвила она. – А что?

– Я тогда у тебя о нем спрашивал, и ты рассказала, что во время ареста он был ранен и с тех пор хромает. Как звали отца Одри?

– Его звали Дэниел Торрингтон.

Мартин присвистнул.

– Торрингтон? Вот это да! Наверное, это он. Он здесь, в Лондоне.

– Отец Одри? – изумилась она. – Но он же в тюрьме. У него было пожизненное заключение! Мне Маршалт рассказывал. Поэтому он и хотел жениться на Одри.

– Его освободили больше года назад, – сказал Мартин. – И почти все это время он провел в Лондоне.

Он заметил, как изменилось ее лицо, и быстро спросил:

– Маршалт знал об этом?

Она покачала головой.

– Нет, если бы он это знал, он не был бы так счастлив. Ох! – она вдруг зажала рот ладонью. – Мальпас! – прошептала она.

Мартин удивленно повел бровью, но тут и ему в голову пришла мысль, заставившая ее произнести это имя.

– Должно быть, Маршалт как-то узнал или догадался, – чуть слышно произнесла она, охваченная ужасом. – Он все это время жил в соседнем доме. Кролик, Мальпас и Торрингтон – это один и тот же человек!

Глава XLIV

Новая наследница

– Этого не может быть! – воскликнул Мартин. – Человек не может так сильно кого-то ненавидеть, чтобы двадцать лет вынашивать планы расплаты. Особенно Торрингтон, который ищет дочь.

Их глаза встретились.

– Он поэтому здесь? Ты уверен? – быстро спросила она.

Он пожал угловатыми плечами.

– Я ничего не знаю. Просто рассматриваю возможные варианты.

Дора покачала головой.

– Торрингтон думает, что Одри мертва. Мать ему об этом сказала, и Маршалт говорил то же. Маршалт мне много чего рассказывал после того, как узнал, что Одри – моя сестра. Если Торрингтон и Мальпас не одно и то же лицо, то у Лейси был еще один враг.

Мартин Элтон в раздумье принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы.

– Какое, по-твоему, у Торрингтона состояние?

– Больше двух миллионов фунтов, – ответила она.

– И сколько он готов заплатить за то, чтобы узнать правду?

Глаза Доры гневно сверкнули.

– Отдать это Одри? – протянула она. – Дать ей и отца, и миллионы, когда я прозябаю тут в канаве с мужем-преступником и друзьями-подонками! Ты что, с ума сошел? Ты не сделаешь этого, Мартин!

– Как ее зовут?

– Дороти Одри Торрингтон. Он не знает, что ее зовут Одри. Когда Торрингтона посадили, ей еще не дали имени. Он хотел, чтобы ее назвали Дороти, и всегда писал о ней как о Дороти, но этим именем ее никогда не называли.

Мартин смотрел на жену.

– Она не должна об этом узнать, – медленно произнес он. – Напиши ей!

Она обожгла его яростным взглядом.

– Напиши или сходи к ней… Лучше сначала напиши. Пригласи на чай, – заговорил он не терпящим возражений голосом.

– Я этого никогда не сделаю, Мартин! Хоть бы ты…

– Дважды повтори в письме, что ты солгала насчет ее отца. А когда она придет, ты скажешь ей, будто бы все, что ты говорила о ней, относится к тебе.

– Да будь ты…

– Подожди… – нетерпеливо отмахнулся он. – Почему ее не назвали именем, которое он выбрал?

– Потому что было нельзя. Это было мое имя, он не знал, что мое второе имя – Дороти, а мать поняла это только после того, как Одри зарегистрировали. Две Доры в одной семье – это уж слишком.

– Где свидетельство о рождении Одри?

Она задумалась.

– Может быть, у меня, – сказала Дора. – Но если оно и у меня, я его никогда не видела. Мать оставила кучу бумажек, однако я не заглядывала в них с тех пор, как они попали ко мне в руки. Неси их сюда, Кролик, они на верхней полке в моем гардеробе.

Сходив наверх, он вернулся со старой жестяной коробкой в руках. Она была заперта, ключа не было, но Кролику не составило труда открыть ее. Коробка была доверху забита фотографиями, старыми акциями, которые в свое время разными путями попадали в руки миссис Бедфорд (Дора, прекрасно помнившая жизнь матери, знала, что все они ничего не стоят). На самом дне они нашли голубой конверт, в котором лежали две бумаги.

– Это мое свидетельство о рождении, а это – Одри.

Она развернула оба документа на столе.

– Дороти Одри Торрингтон, – прочитал он, и его глаза заблестели. – А как тебя зовут, Дора?

– Нина Дороти Бедфорд… Такой была фамилия матери до того, как она вышла за Торрингтона.

– Я могу исправить Одри на другое имя… Одри не подходит. Твое имя останется. Ты напишешь ей, Дора, – с напором произнес он, – и когда вы встретитесь, признаешься ей – со слезами или без них, – что она твоя старшая сестра.

– Но это невозможно… – начала она.

– Ты сделаешь это. Возраст невозможно доказать. А если память у нее окажется слишком хорошей… – лицо его сделалось каменным, взгляд непреклонным. – У меня мягкое сердце, и я всегда готов пожалеть попавшую в беду девушку, и, если бы я мог помочь Одри, если бы мог помочь ей прямо сейчас, я бы это сделал. Но это дело на миллион, и я не упущу такого случая.

– Ты хочешь сказать… – еле слышно прошептала она.

– Я хочу сказать, что ты – Дороти Торрингтон.

– Но если она все-таки помнит? Она не может не помнить, Кролик… Господи, да у меня волосы выросли намного раньше, чем у нее!

Он кивнул.

– В таком случае ей придется куда-нибудь отправиться и все забыть, – сказал он. – Никто не знает, что Одри – дочь Торрингтона…

В дверь постучали, и вошла горничная.

– К вам мистер Смит, сэр, – доложила девушка. – Мистер Смит из Чикаго. Провести?

Глава XLV

Мистер Смит сообщает новости

На минуту стало тихо, а потом Мартин сказал:

– Ведите его сюда. Ты, кажется, знакома с ним? – спросил он жену.

– Видела однажды, ты знаешь когда. Я лучше пойду.

Сказать, что мистер Смит был весел, означало бы пойти против истины, ибо вид у него был такой, будто он только что побывал на какой-то великосветской свадьбе.

– Прошу прощения за вторжение. Вы уходите, сударыня?

Он посмотрел на дверь, потому что Дора была одета не по-домашнему (она выходила на улицу, когда ее встретил Мартин).

– Я собиралась уходить, поэтому, если позволите…

– Вот жалость! – спокойно произнес мистер Смит. – А я как раз хотел с вами поболтать о том о сём, и, я думаю, вам не безынтересно узнать, что некий представитель старинного дома Бедфордов присоединился к нечестивому союзу деловых.

– Что это значит?

– Я просто хочу как можно ярче преподнести одну сногсшибательную новость. Одри, ваша глубокоуважаемая свояченица теперь работает в полиции!

– Вы хотите сказать, она устроилась на работу к Стормеру? – уточнил Мартин, и мистер Смит кивнул.

– Я об этом узнал случайно, – сказал он. – Мне известны все приемы Стормера. В Англии он ввел систему, которая раньше здесь не была известна и не признается. Это система жетонов. Я видел, как девушка вошла в контору Стормера и вышла, снова с Уиллиттом, и вместе они отправились на Чипсайд в лавку Лобелла, где, как мне известно, и продаются эти «звезды надежды». Заходить за ними не имело смысла, потому что мне через окна его мастерской и так было прекрасно видно, что происходит внутри. Само собой, ее светлость просто сияла от счастья. После этого они расстались. Уиллитт направился к ближайшей телефонной будке и, как вы думаете, что он сделал?

– Позвонил, – лаконично ответил Мартин, вызвав восхищенный вздох мистера Смита.

– Вы поразительно догадливы, мистер Элтон. Да, сэр, он позвонил, в «Ритц-Карлтон»! Заказал леди номер.

Он снова достал платок, на этот раз, чтобы обмахнуть безукоризненно чистые туфли.

– В «Ритц-Карлтоне» живет мистер Браун или Торрингтон, – добавил он невзначай.

Это известие настолько поразило Мартина и его жену, что они даже не стали делать вид, что не знают, кто такой Торрингтон.

– Что ж, спасибо, – обрел дар речи Мартин. – Но я не интересуюсь всяческими рассказами.

– И правильно делаете, – согласился Смит. Его яркие глаза устремились на Дору. – Ваша младшая сестра – очень милая девушка.

– Вы об Одри? – спросила она и рассмеялась. – Меня всегда забавляет, когда люди называют Одри моей младшей сестрой. На самом деле я младше ее ровно на год.

Дора великолепно ориентировалась в трудных ситуациях.

– А почему вы, Смит, считаете, что нам вообще интересно, чем занимается Одри Бедфорд?

Жулик на секунду прекратил обмахивать обувь и посмотрел вверх.

– Вы – родственники, – сказал он. – Плюс небезопасная природа нашей с вами общей профессии. Она еще доставит вам неприятности, помяните мои слова. Недавно страшилище едва не сцапал ее, и, если бы не один человек, это бы у него получилось.

– Вы говорите о Мальпасе? Это она была той женщиной в «Ридженси»?

Мистер Смит кивнул.

– Ничего серьезного там не было. Больше сил он на нее потратил в парке, на Внешнем кольце. Она пользуется популярностью. Это третий человек, который пытался поймать ее, и третий, кому это не удалось. Я думаю сходить на похороны четвертого, кто попытается это сделать. Она приносит несчастья честным жуликам.

На этом, похоже, он посчитал, что выполнил свою задачу, поскольку не стал более задерживаться.

– Что ж, пойду я, – вздохнул он. – То, что я считаю своим долгом, я исполнил. Эта ваша младшая сестренка – непростая штучка, миссис Элтон.

Он никак не выделил слово «младшая», но Мартин Элтон понял, что он вставил это слово намеренно, и, когда Смит ушел, он повернулся к жене.

– Смит хочет долю. Если мы возьмемся за это дело, его молчание будет стоить нам двадцать тысяч… Может быть, больше. Все зависит от того, что случится с Одри.

Глава XLVI

В квартире на улице Хеймаркет

Несмотря на бесконечный шум уличного движения, квартира Дика Шеннона была местом, где царило спокойствие. Слух привыкает даже к тем звукам, которые поначалу оглушают и приводят в полнейшее замешательство, а привыкнув, перестает их замечать.

Дик Шеннон впервые почувствовал, что дело Портмен-сквер плохо сказывается на его нервной системе.

Он был занят тем, что тщательно изучал обстоятельства исчезновения Лейси Маршалта и смерти его слуги. Дик нарисовал в блокноте четыре звена одной цепи, которые никак не хотели соединяться.

Стэнфорд был новым фактором, который до этого не рассматривался, призрачная фигура, остававшаяся в тени, хорошо известная полиции, но связанная с бандами, с которыми, как считал Шеннон, Маршалт не мог иметь отношений, разве что через посредничество Доры Элтон.

Он раскрыл туго набитый скоросшиватель и начал медленно перелистывать страницы с машинописным текстом. Здесь была очень подробная история человека, известного под именем Лейкер; не такой объемный и менее полный рассказ о неопознанной женщине из парка; самым полным было досье на Тонгера.

В досье Лейкера, как и в досье неизвестной женщины, не было ничего, что могло бы помочь установить их личности. Да и бумаги Маршалта ничем не помогли, по крайней мере, те из них, которые он успел просмотреть до того, как их изъял адвокат. Дик проверил банковский счет пропавшего миллионера, но, несомненно, тот пользовался услугами нескольких заведений, поскольку единственный счет, который удалось отследить, никоим образом не предполагал каких-то значительных капиталов. Несколько принадлежавших Маршалту компаний также приносили ему очень скромный доход, потому что все они еле сводили концы с концами, а то и были на грани банкротства.

Обыск, проведенный в доме Мальпаса, и изучение его банковской книжки дали еще меньше. Дик отложил бумажник, наполнил и закурил трубку, откинулся на спинку стула и стал думать.

Неожиданно он, вздрогнув, сел ровно и посмотрел на закрытое шторами окно. Он услышал, как в стекло ударилось несколько камешков. Было еще совсем не поздно, и подобный способ привлечения внимания казался довольно странным, тем более что на двери имелся вполне исправный электрический звонок.

Раздвинув шторы, он толкнул створку окна и выглянул. Дик не увидел ничего, кроме обычных прохожих, спешащих по своим делам под проливным дождем. Дик вернулся к работе, как стук в окно повторился, и на этот раз он спустился вниз. У двери никого не оказалось, и он вышел на улицу. Несколько мужчин и женщин торопливо шли по тротуару, подгоняемые ливнем.

Трррам!

Снова стук в окно. Одним прыжком Дик пересек кабинет, распахнул окно и выглянул. По улице шли двое мужчин под зонтиком, девушка в блестящем от воды непромокаемом плаще и еще один мужчина с девушкой, тоже под зонтиком. Этим круг подозреваемых ограничивался. Он жестом подозвал слугу.

– Сядьте здесь. Так, чтобы ваша тень падала на шторы.

Он поставил между окном и столом стул, а сам осторожно спустился вниз, на полдюйма приоткрыл входную дверь и прислушался. Через какое-то время он услышал стук и выскочил из своего укрытия. Как выяснилось, камешки бросала девушка в плаще, ее он и схватил за руку.

– Итак, юная леди, объясните мне смысл вашей шутки, – сурово потребовал он и в следующий миг узнал в весело хохочущей девушке Одри Бедфорд. – Господи, зачем вы… – изумленно начал он.

– Это я для таинственности! Надеюсь, я вас не испугала? Я хотела повидаться с вами, а, поскольку сыщики никогда не пользуются звонками…

– Черт побери, что за вздор! Заходите в дом.

Он отпустил слугу, который с большим удовольствием предпочел бы остаться.

– Итак, сударыня, теперь, когда вы наигрались и полностью сбили меня с толку, может быть, вы скажете мне, что означает «один из нас»?

Она сунула руку в глубокий карман плаща, вынула маленькую серебряную звездочку и с торжественным видом положила ее на стол. Он взял значок, прочитал, что на нем написано, и перевернул.

– Агентство Стормера?! – воскликнул он с таким видом, будто не поверил своим глазам.

– А теперь расскажите мне, что с вами стряслось сегодня, – попросил он.

Повинуясь ее указаниям, он передвинул кресло, Одри села, вытянула к огню ноги в мокрых туфлях и в нескольких словах, не без юмора поведала ему о своем первом и последнем рабочем дне, проведенном под началом мистера Хеппса. Но вот описать столь стремительное начало карьеры сыщика было не так легко.

– А как он о вас узнал?

– Он все знает… Он – настоящий сыщик, – сказала она. – Если честно, я не знаю, капитан Шеннон. Кстати, я, наверное, должна была отдать честь вам, ведь вы настолько выше меня по званию и положению… С Уиллиттом я виделась раньше. Он приезжал ко мне в Фонтуэлл в тот день, когда мы с вами встретились (вернее, когда ваша машина встретилась с моим омнибусом), и потом у меня появилось подозрение, – она заколебалась, – что его послал мистер Маршалт. У меня нет никаких доказательств, но мне это подсказывает мое чутье. И я, наверное, буду его слушаться, чтобы стать хорошим сыщиком.

– Это действительно достойное занятие, – задумчиво продолжил он, – хотя и не самое подходящее для девушки. Но если вами будет руководить человек умный, вы можете никогда не столкнуться с его нелицеприятной изнанкой. Впрочем, я рад, что вы оказались у Стормера.

– Мне пора уходить, – сказала она.

Он позвонил и попросил слугу принести ее плащ, который тот отнес обсушить в небольшую кухню.

– Что вы скажете, когда я возьму ваше будущее в свои руки?

Она покачала головой.

– Не знаю. Мне пока не хочется, чтобы мое будущее было в чьих-нибудь руках, кроме моих. Не считайте меня неблагодарной. Я очень ценю все, что вы сделали и могли бы сделать…

Вернулся слуга с плащом, и Дик помог ей. Тут раздался негромкий звонок.

– По крайней мере, кто-то знает, как попасть в дом, не разбивая моих окон, – сказал он.

– А вам не понравилась моя шутка? – улыбнулась она.

Снова появился Уильям, а за ним вошел Стил. Он кивнул сначала девушке, потом Дику.

– Что это? – торжествующе спросил он, достав из кармана горсть желтых камешков разной величины. Некоторые из них были величиной с орех, один – даже больше. За первой горстью последовала вторая, потом еще и еще. Все их он высыпал на стол. – Что это, сэр? – снова спросил он.

– Это алмазы, – спокойно сказал Дик. – Примерно на четверть миллиона фунтов.

– А в комнате Мальпаса их еще в три раза больше, – сияя от восторга, выпалил Стил. – Идол буквально набит ими! Теперь мне понятно, почему там бродит призрак.

Глава XLVII

Идол

– Я на этот тайник случайно наткнулся, – стал рассказывать Стил. – Десятый раз обыскивать комнаты стало уже как-то скучновато, поэтому я подумал: дай-ка я лучше осмотрю этого идола в алькове. Если помните, капитан Шеннон, с обеих сторон от этого бога или идола, или что он такое, стоят бронзовые животные, не то кошки, не то пантеры. Мне давно было интересно узнать, что они там делают, просто так стоят, для украшения, или, может, для какой-то специальной цели. Вообще-то, мы считали, что они намертво там закреплены, но сегодня утром я дернул одну из них посильнее, и, что бы вы думали, она начала вращаться сама по себе, и откуда-то снизу раздался такой звук, будто я запустил в действие какой-то механизм. Но ничего не произошло, только кошка повернулась направо до половины и замерла. Раньше она смотрела прямо в комнату. Я проделал то же самое со второй фигурой, и она тоже повернулась с таким же звуком.

То ли я на какую-то пружину нажал, то ли просто мой рывок включил эту машину, уж не знаю, но, как бы то ни было, кошка слева от идола повернулась налево, и как только она остановилась, случилось что-то невероятное. Идол этот сверху выглядит очень худым, все кости видны, а ребра так вообще как будто приварены к фигуре. И вот, едва кошка остановилась, грудь этого идола раскрылась прямо посередине, как двустворчатая дверь. Я влез на пьедестал и посветил внутрь фонариком. Клянусь вам, вся эта фигура забита такими вот камешками или даже большими! Я зачерпнул пригоршню, положил в карман и сразу оттуда к вам. Звонить я побоялся – вдруг кто подслушает и узнает лишнее.

Дик внимательно рассматривал алмазы. На каждом из них стояла маленькая красная печать с указанием, где он найден.

– Мальпас недурно поживился, – заметил Стил. – Но непонятно, почему он не избавился от всего этого.

– Думаю, я могу это объяснить, – сказал Дик. – Последние несколько лет спрос на алмазы резко упал. Рынок до того перенасыщен такими вот камнями, что сейчас цена на них минимальная. С алмазами подобные скачки в ценах часто случаются. Он получал больше камней, чем мог сбыть. Тут нужно помнить и еще кое-что. Алмазы ведь важны как вложение капитала, и их проще всего перевозить с места на места. Если кто-то стоит перед угрозой того, что ему нужно будет в срочном порядке бежать из страны, лучшей формы хранения капитала не придумаешь… В обычной ручной сумке можно за один раз унести пару миллионов! Вы закрыли дверь в идоле?

Стил кивнул.

– К счастью, в ту минуту там никого, кроме меня, не было – инспектор на лестнице разговаривал. Я повернул кошек обратно, и двери закрылись.

Шеннон сгреб алмазы в сахарницу и запер столь прозаическое вместилище в свой сейф.