Смерть – плохая примета Обухова Оксана

На этот раз Савельев хоть и нехотя, но подчинился. Сел в кучерскую позу напротив хозяина, сгорбился.

– Вот так, Рома, хорошо, слушай сюда. Завтра приедут люди, ты проведешь показательный бой против одного «чебурека» – ставки так себе… Потом – Жора Корнишон. Тут посерьезней.

– Тихон, – уже без кипятка, почти спокойно произнес Роман, – ты соображаешь, что делаешь? Я ж не сявка… Люди знают, что я сюда поехал. Ответить не боишься?

– Рома! Ты не представляешь, от чего отказываешься! – ерничая, воскликнул Шеф. – На тебя такие люди посмотреть приедут – по телевизору таких не увидишь! Все слетятся! Игнатик для затравки против Тура выступит, потом – ты…

– А если я биться не буду? – исподлобья бросил Роман.

– Ну-у-у, – ухмыльнулся Тихон, – вольному, конечно, воля… Но – затопчут, Рома.

– Ответить не боишься?

– Перед кем? – быстро уточнил Шефилов.

– Перед людьми.

– За что? – изобразил недоумение Тихон.

– За беспредел. Все знают, что я сюда поехал.

По дороге сюда Савельеву и вправду несколько раз звонили по сотовому телефону, и тайну из конечной точки поездки он не делал.

– А за какой беспредел, Рома? – шутовски раз вел руками Тихон. – Ты ко мне приехал, потом назад отчалил. Завтра здесь четыре депутата будут, подтвердят, что всю ночь на фазенде шашлыки жрали, никого не видели. – И вдруг, подаваясь вперед, зашипел: – Ты этого хочешь, Рома?! Хочешь –пропасть где-нибудь по дороге вместе с машиной? А?!

Роман, скорее всего, не без труда выдержал направленный на него бешеный, ерзающий взгляд…

Откинулся назад.

– Хорошо. Где гарантии, что после боя мы все уедем?

– А надо постараться, Рома. Надо постараться, – медленно выговорил Тихон. – Есть за что.

– Отпусти Марью сегодня.

– Не-е-ет, Рома, – развеселился главарь рейдеров. – Пока она здесь, ты – смирный. Послезавтра проведешь бой, бабла получишь и отваливай. Вместе с Машей, вместе с этим обсоском.

– Слово даешь?

– А я тебя когда-нибудь обманывал? – шутовски ухмыльнулся Шефилов.

– Я могу подумать?

– Пять минут. Народу еще ставки надо сделать, подмен никто не любит.

– Я могу поговорить со своими один на один?

– А о чем, Рома? По-моему, всем и так все ясно. Девочка – умная, раньше тебя поняла, что не хрена дергаться.

– Пять минут, Тихон.

– И?

– Пять минут.

– Да куда они денутся с подводной лодки, – нетрезво вставил племянник. – Пусть побакланят, даже интересно…

– У них еще будет время, – не глядя на племянника, но очень недовольно проговорил Тихон. —

Я жду, Рома. Думай.

Савельев через всю комнату пристально посмотрел на Марью. Та, неплохо держась даже под дулом пистолета, на секунду смежила веки, потом вернула взгляд и осталась на удивление спокойной.

Игнат же напротив. Его плечи потряхивала нервная дрожь, одними губами, беззвучно парень собрал слово – завалят.

Роман опустил глаза, показал, что понял, и повернулся к Тихону:

– Хорошо. Я согласен.

– Голос не мальчика, но – мужа, – хохотнул Тихон. – Андрей, – парень, что упирал ствол пистолета в ребра Игната, выступил чуть вперед, – греби на точку, скажи, чтоб отстегнули чеха. Пусть разминается, завтра у него бой. И пусть будут осторожней – кусается дьяволенок. – Остановил на секунду речь, покосился на нетрезвого Володю: – Хотя нет… Постой. Ты мне здесь можешь понадобиться. – Поднял голову вверх к племяннику: – Ты как? В порядке?

– Обижаешь, дядя Тихон, – оскалился тот.

– До точки доберешься?

– Ага.

– Тогда греби. Что делать – слышал. Да, пусть еще накормят.

Володя извивающейся походкой проскользнул мимо диванов и людей, подарил Марье плотоядный взгляд и скрылся из вида.

– Ну что ж, Рома, – вставая, сказал Тихон, – от судьбы не уйдешь, придется-таки тебе погостить, за ночевать… Пойдем.

Сергей, наблюдая за каждым движением тренера боксеров, одной рукой выдернул Машу из кресла.

– Ой, дяденька! – внезапно пропищала та. – Больно!

– Поосторожней, Сережа, поосторожней. Девочка нежная, а Рома нервный. Пошли, Роман Владимирович, отдохнешь с дороги.

Придерживая Игната за ворот, шароварник Андрюша поволок его к тяжелой деревянной двери под лестничным пролетом, подведя, отдернул в сторону, пропуская вперед главаря. Тихон снял с крючка два длинных ключа, продолжая ерничать:

– Хавку вам принесут. Посидите, о делах своих скорбных побалакаете… Там – ти-и-ихо. Никто не помешает.

Шароварник втолкнул Захряпина в раскрытую Шефом дверь и первым повел его по длинной не слишком крутой лестнице вниз. Следующим в подвал начал спускаться Савельев, подталкиваемый в спину Тихоном, Марья извивалась, приплясывала и скулила:

– Мне в туалет надо, мне в туалет надо, я от не рвов могу проблем наделать!

– Нишкни! – цыкнул Сергей. – Там все есть.

Лестница последней ступенью почти воткнулась в стену, все прошли через боковую арку и увидели непосредственно сам подвал: квадратный оштукатуренный бетонный короб с тремя дверями, возле одной из которых, чуть в стороне остановился Андрюша.

Тихон подошел к двери, отпер ее вторым ключом и сунул нос в небольшую каменную коробку с широкой лавкой в торце и дыркой туалета в полу.

– А что? – усмехнулся. – Вполне уютно. Или, Рома, девочку можно… наверху устроить?

Савельев на весь подвал скрипнул зубами.

Андрей втолкнул в глухую бетонированную коробку Захряпина, Сергей, подгоняя, подтолкнул Марью пинком, почти столкнув с Романом.

Савельев остановился, замер на пороге каземата. Посмотрел на отошедшего в сторону Шефа:

– Ты хорошо подумал, Тихон?

– Обижаешь. Я всегда хорошо думаю. И кстати, Рома, забыл предупредить. На моих боях смерть одного из противников –приветствуется.

Савельев мрачно поглядел на ухмыляющегося негодяя:

– Приветствуется или –обязательна?

– А это кому как повезет, Ромашка. Кому как карта ляжет.

– Так вот чем ты теперь занимаешься, Тихон? – медленно проговорил Роман. – На смерть ставишь?

– Чем круче зрелище, тем круче подъем! – весело объявил Тихон. – Подумай на досуге, нужно ли тебе, чтобы какой-нибудь отморозок черножо… тебе горло перегрыз? – И подмигнул Сергею: – А, Серый? Кусачий дьяволенок попался! Вон, Сереже чуть палец не отгрыз! – Хохотнул: – Но ты, Рома, конечно, супермен! Ты у нас любого черта обломаешь!

– А не боишься, Тихон, с чехами бодаться?

– Умный, да? – прищурился Шеф. – Шибко умный? Так вот, Рома, – подошел вплотную к Савельеву, – на завтрашний «разминочный» бой приедут особенные любители «чешского темного». Эксклюзив!

– А не страшно, Тиша, кровниками разжиться?

– А об этом тебе, Рома, в первую очередь беспокоиться нужно. Чертенок – твой. Или, – ухмыльнулся Сергею, – ты его. Как карта ляжет. Вдруг – загрызет?! А! Рома! Во подъем будет! Все ж на тебя поставят! – От жуткого, вызывающего дрожь веселья Тихон даже хлопнул себя по бокам в возбуждении. – Ну, ну, не дрейфь, брат. Чертенок тощий. Только зубы острые. – И протянул руку к камере жестом гостеприимного хозяина: – Прошу! Я, Рома, попозже к тебе спущусь. После ужина. Поговорим детально.

Савельев, так и не переступив порог камеры, в замешательстве оглянулся на подругу по несчастью.

Марья улыбнулась ободряюще – Роман оторопело мигнул – и…

Резко, сильно откинула голову назад, разбивая затылком нос и губы Сергея. Борец, все внимание которого было направлено на Романа, только хрюкнул, когда, согнутая в локте и придерживаемая еще левой рукой для усиления удара, правая рука Марии вошла ему под солнечное сплетение.

Большого урона этот удар не принес. Могучий живот выдержал бы и прямое попадание кузнечного молота. Сергей чуть охнул, слегка согнулся и тут же получил болезненный удар пяткой по лодыжке.

Время словно остановилось. Челюсть Романа медленно ползла вниз, Марья вертким ужом проскальзывала под удерживающей ее рукой борца, опадала вниз, утягивая за собой Сергея, которому досталось уже и коленом в пах…

Две фигуры – громадная мужская и хрупкая девичья – стремились к каменному полу. Марья утягивала Сергея, выскальзывала из тисков, борец, захлебываясь кровью из разбитого носа, рта, ломал Машу, как медведь.

Рука с пистолетом оказалась зажатой между двух тел, Мария налегала на пистолет всем корпусом, не позволяла стволу высунуться наружу – у Сергея не очень-то получалось одной рукой совладать с молча извивающейся дикой кошкой, но вот… Сжал, раздавил…

Выстрел!

Удар, смягченный плотным переплетением тел, прозвучал совсем не страшно. Марья и Сергей, как будто в замедленной киносъемке, мягко повалились на пол. И было непонятно – в кого попала пуля?!

Мария тихонько заскулила. Лежа почти на Сергее, провыла жалобно:

– Мне бо-о-ольно…

– Серый, ты чего? – оторопело склонился над телами Тихон и закрыл собой лежащих на полу людей от стоявшего с пистолетом наготове Андрея. – Ну что же ты наделал…

И тут Шефилов увидел, как из руки Марьи, откатившейся от Сергея чуть в сторону, вырос пистолет. Девушка держала его твердо в измазанных кровью пальцах и направляла ему в живот.

– Только дернись, – как будто даже попросила. – Только дернись. Дай мне шанс. – И немного высунув голову из-за бедра Тихона, Андрею, уже громче: – Ствол на землю! – Тот оторопело глядел Шефу в зад, и Маше пришлось опять поговорить с главарем: – Ну… чего заткнулся! – выглянула из-за Шефилова: – Считаю до трех! Раз…

– Андрюша, – тихо приказал так и не разогнувшийся Шеф, и в подвале тут же раздался звук падающего на бетон железа.

Невероятная картина: валяющийся на полу Сергей, огромное, набухающее кровью пятно на его футболке, ошалелая, перепачканная кровью дикарка с пистолетом в обеих вытянутых руках. (Держала умело – левой поддерживала правую под ладонь.) Спина Тихона как будто окостенела. Не разгибаясь, он по-вернулся назад – Савельев поднимал с пола второй пистолет.

– Ну вы даете… – проговорил чуть слышно, глядя уже на остановившиеся в недоумении глаза под ручного. Распрямился: – И что теперь?

Роман, по правде говоря, и сам не знал – что теперь? Все произошло так быстро, что не только тренированный, обросший жирком борец не сумел опомниться и пропустил последовательно три удара – но чистых, черт побери, стремительных! – но и Роман Владимирович, по совести сказать, находился еще немного вне равновесия. Мария, бесперебойно скулившая по дороге сюда – «Пустите, дяденька, в туалет, пожа-а-алуйста», – вдруг обернулась фурией и проявила такую прыть…

Савельев направлял пистолет на набычившегося Андрюшу и слушал злобные причитания Тихона:

– Вы что наделали, гады?! А? Вы же – Сережу завалили…

– Заткнись! – резко приказала Мария. – Игнат, ты где застрял?

Из дверного проема камеры высунулся перепуганный Захряпин, присвистнул…

– Чего стоишь? Отведи этого в клетушку! И Шефа не забудь.

И никто себе даже вопроса не задал – почему в этом бетонированном склепе четырьмя мужчинами командует перепачканная чужой кровью девчонка? По какому праву?

Похоже, только Мария – готовясь к решительному броску – продумала дальнейшие действия, и теперь четверка мужчин подчинялась ей едва ли не беспрекословно. Роман продолжал держать под прицелом Андрея, Захряпин, схватив шароварника за ворот – в точности как тот его еще недавно! – зашвырнул в камеру. Марья продолжала сидеть на полу, широко расставив ноги, и держать пистолет, направленный в грудь Шефилову.

– Ну? – бросила гулко. – Особое приглашение нужно?

Тихон, смотревший все это время практически на одну только Машу, укоризненно покачал головой:

– Ну ты, б…, резвая, замутила… – и перебросил на Романа злобный взгляд: – Ты натаскал? Овчарка…

– Договоришься у меня! – прикрикнула Марья. – Двигайся!

Обескураженно покачивающий головой Тихон вошел в камеру, Игнат тут же захлопнул дверь и запер замок на два оборота.

Роман подошел к Сергею, положил пальцы на шею, послушал пульс…

– Готов, – сказал мрачно. – Наповал…

Марья устало провела занывшей от тяжести пистолета рукой по лбу.

– Я не хотела… Он сам выстрелил…

– Сам в себя?! – в каком-то глупом восхищении уточнил Захряпин.

– Угу. Боролся и случайно на спуск нажал. Он его еще в комнате с предохранителя снял…

– Ну ты даешь…

Опустив руки вдоль тела, Мария сидела на полу и, кажется, не имела сил подняться. Вся энергия выплеснулась в недавней схватке, в неожиданном броске, Марья подтянула под себя ноги, прижалась грудью к коленям…

Роман возвышался над ней памятником всем безрассудным. Смотрел сверху вниз…

– Рома, – вскинула девушка лицо, – у нас был выбор?

Савельев помотал головой:

– Нет. Не было.

– И что теперь? – спросил Игнат. Марья устало пожала плечами:

– Поднимемся наверх, вызовем по телефону милицию…

– Не прокатит, – обрывая спасительницу, оживился вдруг Захряпин. – Менты далеко, да и схвачено все в Вышнем у Тихона. Если охрана до этого времени не перестреляет – с двумя стволами нам не отбиться, – загребут только нас. Вон, – ткнул пальцем на тело Сергея, – жмур на нас висит.

– А если в Москву позвонить? – Мария с надеждой поглядела на Романа.

– Долго, – вновь за тренера ответил ученик. – Пока доедут, нас тут всех завалят, а потом отмажутся – Серегу же ты первая вальнула.

– А если Тихона в заложники? Выйдем к машине с Шефом…

– И-и-и, – опять не дослушал Игнат и махнул рукой: – Даже не думай. Не выпустят!

– Даже если Шеф – заложник!

– Не выпустят, – твердо произнес Захряпин. – Уходить по воде надо… И быстро. Люди выстрел из подвала вряд ли услышат, а собаки к стрельбе приучены, но вдруг забеспокоятся?

– А так в дом долго никто не войдет?

– Без приказа? – уточнил Игнат. – Долго. Но Володя-племянник все же быстрее, чем менты из Москвы, будет. Понятно? Надо руки в ноги и ходу по воде.

– Ты знаешь как?

– А то, – разулыбался Гнат. – Я тут четыре раза на сборах был, каждый кустик изучил, каждый камушек. – И нервно зевнул: – Скукотища же. В деревню за водкой бегал, так что даже ночью дорогу найду.

– Шалун, – вздохнула Маша и подняла вверх руку: – Помоги подняться.

Запястье Марьи перехватил Роман, рывком поставил на ноги.

– Мне в воду нельзя, нужна лодка.

– Плавать, что ли, не умеешь? – нервно хохотнул Захряпин.

Еще недавно его трясло от страха, теперь наступило возбуждение от ощущения опасности, с которой можно бороться. Игнат перебирал ногами, как нетерпеливый скакун, приплясывал на одном месте, глаза чуть ли не в разные стороны разбегались…

Марья поймала дергающиеся зрачки, остановила их мельтешение прицелом глаз, произнесла серьезно:

– Можно сказать и так.

Игнат смутился, кашлянул:

– Кхм, ну это… Нельзя так нельзя. Вплавь через озеро все равно не перебраться, вода ледяная даже летом – источники. – И добавил чуть более громко, чем требовалось, показательно косясь на дверь, за которой примолкли Тихон с Андрюшей: – Лодку взять как два пальца об асфальт… Я на том берегу любую мель знаю.

Савельев неодобрительно нахмурился на ученика, но тот, прижав палец к извивающимся в улыбке губам, подмигнул и мотнул головой в сторону лестницы – пойдемте!

Роман постоял немного возле запертой двери, не нашел что сказать на прощание бывшему другу и быстро потопал наверх. По совершенно не скрипучей деревянной лестнице, вслед за Игнатом и Марьей.

Захряпин оказался прав. Выстрел в подвале, скорее всего, расслышала только востроухая овчарка. Собака сидела возле джипа, слегка волновалась, приподнимала и вновь опускала пушистую попу над землей и обеспокоенно поглядывала на охранников, стоявших невдалеке.

Словно подсказывала – вы что, не слышали?! Там ведь стреляли!

К овчарке подошел невысокий парнишка в серой рубахе, погладил пса между ушами, постарался успокоить, посмотрел пристально на дом…

Но даже шага не сделал в его направлении. Словно у подножия косогора проходила невидимая черта, за которую нельзя ступать непосвященным.

– Неужели не отправится проверить?! – поразилась Марья. Недавние пленники стояли у занавешенного прозрачным тюлем окна и, стараясь особенно не высовываться, наблюдали за обстановкой во дворе.

– Не-а, – беспечно отозвался Игнат. – Тут дисциплина почище, чем на зоне будет. Без приказа – с места не сдвинутся!

– Но ведь собака волнуется!

– Ну и что? Может, она слышит, как тебя… мгм, – задумчиво глянул на Машу, – или – нас… Мало ли чего в доме творится… Понятно?

– Понятно, – пугаясь даже представить, на что сейчас намекнул Игнат, поежилась Маша. – Как думаешь, куда Володя отправился?

Гнат почесал в затылке:

– Да есть одно предположение…

– И как быстро он вернется? – торопливо спросила девушка.

– Ну это как нам повезет…

– Хватит трепаться, – оборвал разговоры Роман. – Пора уходить. Пристань охраняют?

– Да, – отрапортовал Захряпин. – Но не так, как ворота. Там только один-два охранника и лодочный смотритель-техник. Возле лодочного ангара загорают.

– Не больше?

– А это как нам повезет, – в который раз, но более мрачно повторил Игнат.

Как только мужчины начали разговор по существу, Мария быстро ушла из комнаты, Роман, не увидев ее за своей спиной, отправился на розыски и нашел девушку возле вешалки в прихожей. Маша стремительно перебирала верхнюю одежду, бормотала: «Это не то, это не то, это теплая слишком…»

Наконец выбрала в ворохе развешенных курток небольшую дамскую ветровку зеленого цвета, сняла ее с крючка.

– Вот, – сказала удовлетворенно, – должна подойти. – И, скомандовав Роману: – Отвернись, – начала резво стягивать с себя окровавленную кофточку. – Спроси у Игната, – говорила между де лом, – работает ли в округе вообще сотовая связь…

– Работает, – сказал входящий в прихожую парень.

– Значит, у Тихона должен быть сотовый телефон. Ищите.

Пока мужчины обшаривали кабинет и спальню Тихона в мансарде, сама тоже без дела не сидела. Когда Роман спустился со второго этажа, он застал подругу не только полностью экипированной, но еще и с пластиковым пакетом в руках.

– На, – протянула ему поклажу, – не потеряй, это важно. – И посмотрела на вышедшего из кабинета Игната: – Нашел?

– Нет, – огорченно помотал головой тот. – В ящиках телефона нет, сейф нам не вскрыть.

– Жаль. Тогда уходим. Дайте мне пистолет, я…

– Зачем?! – перебил Савельев.

– А как ты предполагаешь трех мужиков в ангаре скрутить? – прищурилась. – Нахрапом взять? – И повернулась к примолкшему Игнату: – Давай пистолет, говори, как лодочного техника зовут.

Игнат безропотно выполнил все приказания – отдал пистолет, припомнил имя:

– Николай Иванович. Невысокий такой, щупленький…

– Отлично. – Сунула пистолет за пояс бриджей, прикрыла ветровкой: – Стойте у окна на пристань. Если тревогу через пять минут не поднимут, выходите. Ну, – перекрестилась, глубоко вздохнула, – с богом. И кстати, – обернулась уже от стеклянной двери на веранду, – подберите себе что-нибудь из одежды Тихона. Авось хоть немного собьем собак с толку.

Стараясь выглядеть невозмутимым, Роман Савельев смотрел вслед потрясающей девчонке в Настиных бриджах и непонятно чьей куртке. Закрытая от охраны у ворот косогором и домом, Марья легко, покачивая бедрами, сбегала к пристани и лодочному сараю возле разросшихся прибрежных кустов.

Захряпину изображать невозмутимость надобности не было; натягивая на плечи легкую летнюю куртку, вторую протягивая тренеру, он цыкал зубом:

– Ну, блин, Никита! Это ты ее, Роман Владимирович, натаскал? Или она из этих… с погонами…

– Я знаю Машу три дня, – чуть слышно выговорил тренер. – И она из тех, кто по улицам пешком ходят, а не на машинах с мигалками ездят…

Захряпин вытянул шею, заглянул в лицо Савельева, понял – правда все, чистая правда, – и молча покрутил головой.