Планета битв Волков Сергей

Видно было, что Акка не хочет говорить со мной о том, что она считает сейчас неважным. Она обращалась к Лускусу, точнее, даже не к Государственному канцлеру Временного правительства Медеи, а к полковнику Главного управления разведки Федерации:

–Поймите, сейчас уНего нет вариантов для разрешения возникшей проблемы, и Он пошел на контакт с первым нашедшим его человеком — со мной. Я долго размышляла и решилась. Но все же я попросила Его включить энергию, чтобы найти вас, господин полковник, и посоветоваться…

–Посоветоваться? — тихо произнес Лускус. — Но вы же сами сказали, что уже приняли решение…

–Да, приняла! Поймите, нам выпал уникальный шанс. Мы сумеем не просто взаимно обогатить друг друга знаниями, мы еще и постараемся понять, как бороться с тем, что убило их цивилизацию! Это очень важно, полковник! Это важнее всех ваших военно-шпионских игрищ…

Акка говорила вдохновенно, и я видел, что она в самом деле приняла решение. Лускус сгорбился, левая рука его нырнула за пазуху.

–Вы уже дали команду на активизацию объекта «Зеро»? — все так же тихо спросил он, делая короткий шаг в сторону.

–Нет, — устало помотала головой Акка. — Для этого мне снова нужно войти в контакт с Ним, а Ему — опять отключить электроэнергию. Он сделает это, как только получит сигнал от меня. Он не может рисковать. Видимо, у Него стоит некий барьер, ограничитель пределов возможной угрозы для капсулы.

–В таком случае, майор Морозова, мне придется вас убить, — просто сказал Лускус и вытащил пистолет, принадлежавший пилоту «рогатого» турболета.

Акка побледнела. Когда она чего-то не понимала или терялась, что, впрочем, бывало крайне редко, она щурила глаза и становилась похожа на девушку с черно-белой фотографии из Музея войн. Эту девушку звали Александра, она жила в Великом веке и застрелила из винтовки с оптическим прицелом 43 немецких солдата. Так вот, сейчас глаза у Акки стали, как у той девушки — холодные и безжалостные.

Лускус поднял руку. Он стоял в двух шагах от меня. Я отчетливо видел пистолет, видел надпись, вытравленные латинские буквы на черном стволе — «SIG — Sauer».

–Полковник Грибов… Максим Афанасьевич! — с нажимом произнесла Акка и беспомощно уронила руки. На меня она не смотрела. Тоскливо тянулись секунды.

–Мне очень жаль, майор, — сказал Лускус и большим пальцем сдвинул какой-то рычажок. Я в этот момент почему-то вспомнил, как Акка однажды назвала меня генавриком. Не генавром, то бишь героем нашего времени, а генавриком…

Наверное, он бы успел выстрелить — все же подготовка у офицеров Главного управления разведки Федерации куда лучше, чем у бывшего сержанта ВКС. Успел, если бы краем своего единственного глаза заметил, что я вытащил звенч. Но я стоял с другой стороны, и Лускус меня не видел…

Космос — пуст и мертв. Нет, с точки зрения науки он, конечно же, наполнен материей во всех ее агрегатных состояниях. Космос изменчив, неоднороден, в его глубинах полыхают мириады звезд, вокруг них длят свой вечный бег планеты; частицы вещества прошивают его призрачную плоть, мчатся по орбитам кометы и астероиды, вальяжно дрейфуют бескрайние облака газа, звездный ветер колышет космическую пыль, и черные дыры пожирают все, что попадает в зону их притяжения.

Но по человеческим меркам космос — это Великое Ничто, пустыня, царство мрака, враждебное всему живому. Космос — тюрьма, во множестве камер которой ростки жизни навечно заперты за неодолимыми засовами планетарных атмосфер.

Лишь разум хомо сапиенсов, разум, порожденный земной эволюцией, сумел взломать эти засовы. Сквозь пространство и время сыны олд-мамми идут и идут — в бесконечность, раздвигая границы своего мира до самых далеких звезд.

И всюду ищут они не только пригодные для жизни планеты, не только новые знания, но и разум, подобный собственному…

Москва. 2008 год