Плохие слова (сборник) Гайдук Борис

Голова, Крысин и Петухов

Петухов открыл холодильник, желая выпить огуречного рассола, и увидел лежащую на блюде окровавленную голову. От неожиданности Петухов фыркнул, зажмурился, сосчитал до трех и посмотрел снова.

Голова лежала на блюде.

Тогда Петухов закрыл холодильник и несколько секунд спокойно стоял, держась за ручку.

— Все нормально, — сказал он вслух. — Спокойно, Толя. Все нормально.

После этого резко открыл дверцу.

Голова была на месте.

От увиденного желудок пополз вверх и, едва Петухов успел подскочить к раковине, с мерзким бульканьем вывернулся наружу. После этого Петухов негромко и протяжно завыл, как воют в кино желающие напугать людей привидения, и крупно затрясся всем телом.

Держа в руке телефонную трубку и тыкая пальцем во все подряд кнопки, он немного собрался с мыслями и решил сначала успокоиться. Следовало еще раз убедиться, что это действительно отрезанная человеческая голова, а не что иное. А также знать наверняка, что все происходит наяву, а не во сне или пьяном бреду. Иначе приехавшие менты в лучшем случае поднимут на смех. А в худшем пройдутся по спине дубинками.

И, кажется, пора завязывать.

Петухов положил трубку и вернулся на кухню.

— Стоп! — обрадовался он счастливой мысли. — Перекур!

Перекур, правда, не помог.

Искоса заглянув в открытый холодильник, Петухов увидел сначала окровавленное ухо, потом волосы и часть шеи, а потом и голову целиком.

— Голова, — забормотал Петухов. — Ну что ж, голова, очень хорошо. Подумаешь, голова…

Заодно Петухов осмотрел холодильник. На верхней полке стояло ничем не прикрытое блюдечко со вчерашними остатками сыра и колбасы, также лежали селедочный хвостик и половинка луковицы. На нижней слева направо располагались: два пакета майонеза, один целый, другой надрезанный, корытце сметаны с загнувшейся вверх фольгой, пустая масленка со следами сливочного масла, упаковка бульонных кубиков, высохшая горчица и огуречный рассол, специально припасенный с вечера. На средней, самой большой полке, куда легко входит трехлитровая банка, просторно лежала голова.

Петухов присмотрелся. Голова была испачкана запекшейся кровью, волосы перепутались и слиплись. С одной стороны шеи болтался большой лоскут кожи, уголки рта были страдальчески опущены. Закатившиеся полуприкрытые глаза смотрели мимо Петухова, в направлении балконной двери.

Петухова вновь затошнило. На всякий случай он наклонился над раковиной, но организм с тошнотой справился.

Самое поганое то, что Петухов напрочь не помнил окончание вчерашнего вечера. Этот гад Крысин вечно пьет всякую дрянь и поит этой дрянью других.

«Нам с тобой хуже не сделается», — всегда говорит при этом Крысин.

Вот тебе и «не сделается».

Что же было вчера?

Петухов наморщил лоб и стал вспоминать.

Говорили про возмутительное судейство на Олимпиаде.

Отдельно говорили про хоккей.

Крысин сплетничал о своей бывшей жене.

Еще он ругал петуховский дом, в котором вечно ломается лифт и приходится тащиться на шестой этаж пешком.

Считали, сколько времени тому и другому осталось до пенсии.

Еще Крысин хвастался тем, как замечательно у него стоит, и задетый этим Петухов на всякий случай наврал, что у него тоже хорошо стоит.

Ближе к границе воспоминаний они успели прийти к выводу о космическом одиночестве человека в мире.

Далее все терялось во вселенской любви и метафизической пучине глобальных причинно-следственных связей.

— Имеется в наличии голова, — снова произнес Петухов. — Но голова ли это? Вот в чем вопрос.

С этими словами он боязливо выставил вперед палец и легонько ткнул голову. На ощупь голова осязалась и даже немного качнулась в сторону.

— Значит, голова, — задумчиво сказал Петухов и замер, пораженный страшной догадкой.

Мысленно освободив голову от засохшей крови и мысленно же приставив ее к туловищу, Петухов с ужасом обнаружил в голове несомненное сходство с Крысиным.

— Э, нет! — решительно сказал Петухов, протестующе выставив перед собой ладони. — А вот этого не может быть!

Крысин, без сомнения, был сволочь. Он сыпал пепел куда попало, а в пепельницу, наоборот, плевал тягучей желтой слюной. Он занимал и забывал возвращать деньги. По мелочам, но все-таки. И вообще вел себя недоброжелательно, говорил гадости обо всех подряд. Наверняка в других местах рассказывал гадости и про него, Петухова.

Можно сказать, что Петухов не любил Крысина, и первые несколько рюмок в его обществе всегда выпивал с тяжелым сердцем. Крысина он, пожалуй, даже презирал. Но все же не до такой степени, чтобы утром, желая попить рассола, найти его голову у себя в холодильнике.

Петухов взялся за край блюда и осторожно повернул его. Сомнений никаких — это была голова Крысина: вон его мясистая бородавка на верхней губе.

— Прощай, друг, — некстати сказал Петухов и закрыл холодильник.

Выходило, что в милицию звонить рано.

Петухов выдвинул поочередно все ящики стола и осмотрел посуду. Ножи лежали на своих местах и в крови испачканы не были. А вот большое блюдо, на котором лежала голова, бесспорно, принадлежит Петухову. В последнее время он редко им пользовался, и блюдо стояло в самом низу серванта. Теперь там его не было. И, судя по всему, быть не могло, поскольку на нем лежала голова. Из этого следовало, что голова была отрезана от туловища здесь, а не где-либо в другом месте.

Почему же тогда нигде не видно следов крови? Вообще-то голову могли принести и уже в квартире аккуратно выложить на блюдо.

Петухов собрался с силами и попытался нащупать в себе хоть какие-нибудь угрызения совести. От душевного напряжения он даже зашевелил пальцами.

Совесть молчала.

— Это не я, — сделал вывод Петухов. — Это какая-то подстава.

Признав себя невиновным в преступлении, Петухов успокоился и предпринял следующий логический шаг.

— На самом деле этого просто не может быть, — уверенно сказал он. — Нет, без балды, так не бывает. Значит… значит, ничего этого и нет!

Это заключение показалось Петухову настолько убедительным, что он взялся за дверцу холодильника почти в полной уверенности, что ничего, кроме продуктов, внутри не обнаружит. И уж после этого точно завяжет раз и навсегда.

— Оба-на! — с преувеличенной бодростью воскликнул он, распахивая холодильник.

Голова, однако, лежала на месте и теперь, повернутая к Петухову в фас, ухмылялась неживым ртом и подмигивала закатившимся глазом.

— Фокус не удался, — растерянно признал Петухов.

И тут же снова нашел спасительную идею.

— Конечно же! — радостно вскрикнул он. — Нужно пойти и снова заснуть! А потом проснуться, и все будет нормально!

Петухов улегся в постель и накрылся одеялом с такой поспешностью, будто ему самому грозило лишиться головы.

Но сон не шел, и даже задремать Петухову не удалось. За окном окончательно рассвело, шансы уснуть исчезли. Петухов уныло вылез из постели, поплелся на кухню и обнаружил голову в полной сохранности. Заодно он вспомнил, что поворачивал блюдо, перебирал ножи, и тем самым всюду оставил отпечатки.

— Подстава! — тревожно сказал Петухов.

При свете дня мысль о том, что достаточно уснуть и заново проснуться, показалась ему неубедительной.

— Какая же сука тебя, Валера, так расчленила? — задумчиво спросил он голову.

Голова молчала.

Петухов взял нож и легонько ткнул в щеку. С неприятным звуком кожа лопнула, розовые края ранки разошлись. Петухов отдернул руку и кинул нож в раковину.

— Ладно. Надо кому-нибудь позвонить. Не важно кому. Просто услышать живой человеческий голос, — нервно сказал себе Петухов. — Долго базарить не буду, сейчас не до того. Хотя бы «алло» услышать, чтобы c мыслями собраться.

Петухов набрал номер, напряженно выслушал несколько длинных гудков и сообразил, что звонит Крысину, чья голова лежит в холодильнике.

— Алло! — хрипло сказали в трубке.

Петухов ахнул.

— Валера? — неуверенно спросил он.

— Чего тебе?

— Валера, ты?

— М-м-м… Чего хотел?

— Валера, ты живой?

— Бля, не знаю! Я еще не вставал.

— Нет, я в прямом смысле. Ты… живой?

— Толя, иди в баню! Ты что, опять пьешь?

Петухов растерялся. То, что Крысин оказался жив, полностью меняло картину происшествия.

— Валера, я тебе сейчас перезвоню.

— Не надо мне перезванивать, мудак ты…

Не дослушав возражения Крысина, Петухов положил трубку. Судорожно присвистывая, он на цыпочках приблизился к холодильнику и заглянул внутрь.

Оттого что Крысин был жив, голова никуда не делась.

— Ну?! Что ты на это скажешь? — возбужденно обратился Петухов к голове. — Валерка-то жив! Жив, педрила! Ничего с ним не сделалось!

Голова молчала и своим присутствием снова озадачила Петухова.

— В этом случае мы имеем следующую гипотезу. — Петухов ритмично защелкал пальцами в такт словам. — Если Валера жив и лежит с бодуна в своей квартире, а его голова, наоборот, лежит у меня в холодильнике, значит…

Петухов на секунду задумался и жизнерадостно закончил:

— Значит, у меня на полном серьезе поехала крыша. Говоря научным языком, мы имеем банальное помешательство рассудка.

Петухов потер лоб, пытаясь освоиться в шкуре сумасшедшего, причем, по всей видимости, тяжелобольного.

— И неизвестно, что на самом деле лучше, — нерешительно произнес он. — Крысина замочить или самому с ума сойти.

Следовало для полноты картины пригласить к себе Крысина, пусть он на это дело тоже посмотрит. В конце концов, голова его, пусть делает с ней что хочет. Если, конечно, эта голова реально существует, а не является плодом подорванного алкоголем воображения.

Петухов взял трубку.

— Валера… — начал он.

— Бля, Толя, просил же тебя, гниду такую, дай поспать! — тут же отозвался Крысин. — Мне работать ночью, а ты, сука, в такую рань!..

— Валера! — сказал Петухов самым решительным тоном. — Послушай меня, это очень важно.

Крысин обиженно запыхтел.

— Ну? — буркнул он.

— Валера, понимаешь, тут у меня такая ерунда случилась…

Петухов запнулся. Как сказать человеку, что его голова лежит в холодильнике? Причем даже не в его собственном холодильнике, а в чужом, за три квартала от дома.

— Короче, Валера, есть очень срочное дело. Я тебе серьезно говорю. Бери ноги в руки и беги ко мне. Не пожалеешь. И пузырь по дороге возьми, пригодится. За пузырь плачу я. Ноль-семь возьми.

— Не до хрена ли?

— Нет, точно тебе говорю.

В глубине души Петухов был лидером и в нужный момент умел добиваться своего.

Крысин на своем конце провода закряхтел, было слышно, как он, скрипя пружинами, встает с кровати.

— У меня денег нет, — недовольно сказал он.

— Займи где-нибудь. Я тебе сразу отдам, клянусь.

— Ну-ну. Значит, есть денежки? А вчера десятку не дал!

— Валера, давай быстрее!

— Так магазин все равно еще закрыт.

— В круглосуточный зайди.

— Ага, в круглосуточный! Там знаешь, какие цены?!

— Валера, я же сказал, я плачу.

— Во приспичило. Ладно.

Петухов положил трубку и потер руки. Сейчас придет Крысин и все прояснится. Если никакой головы к тому времени не окажется, нужно будет чистосердечно все рассказать, раздавить с ним в последний раз пузырь и идти сдаваться врачам. Зашиваться, кодироваться, торпедироваться. Все, что угодно.

Голова, однако, уверенно лежала на прежнем месте. Петухов невольно задумался над тем, что делать, если с появлением Крысина она никуда не исчезнет. Крысину при таком раскладе не позавидуешь. Не подарок, конечно, увидеть в холодильнике отрезанную голову на блюде. Но увидеть в таком виде свою собственную голову — вообще полный улет.

— Да, Валерка, крепко ты влип, — сочувственно пробормотал Петухов.

А вдруг Крысин заявится без головы и прямо с порога скажет что-нибудь вроде: «Я тут кое-что вчера забыл». Или: «Извини, Толян, я немного пошутил»?

Петухова передернуло. Привидится же такое.

— Одна голова хорошо, а две лучше, — сформулировал Петухов и усмехнулся мрачному каламбуру.

«Две головы лучше, две головы лучше», — завертелось у него в мозгу.

Вдруг от страшной мысли Петухов подпрыгнул.

— Блин, надо было попросить Валеру глянуть в свой холодильник! Вдруг у него моя голова лежит?!

Петухов метнулся к телефону, по дороге кинув взгляд в зеркало.

Крысин по телефону не отвечал, видимо, был уже в пути.

Надо перекурить.

Едва Петухов успел выкурить сигарету, раздался звонок в дверь. Петухов, еще раз убедившись, что голова никуда из холодильника не делась, поспешил в прихожую. Поворачивая замок, он спохватился и суеверно припал к глазку. Крысин был с головой, таким образом, одна из версий сразу отпала.

— Ну, чего? — с порога спросил Крысин. Сквозь его раздражение проглядывала тревога. — Что стряслось? У тебя голос был какой-то странный.

— Валера, ты проходи, разувайся, — ласково, чтобы не спугнуть Крысина, сказал Петухов. — Сейчас я тебе одну вещь покажу.

Крысин, недоуменно оглядываясь, прошел на кухню, Петухов последовал за ним.

— Валера, — сказал он, ты на всякий пожарный приготовься к сюрпризу. Точнее, это никакой не сюрприз, а… на самом деле это полный караул. В общем, я хочу, чтобы ты посмотрел в мой холодильник.

Крысин пожал плечами и без слов взялся за ручку.

— Валера, погоди! — закричал Петухов. — Ты сегодня жрал чего-нибудь?

— Нет, а что?

— Да мало ли, — уклончиво сказал Петухов. — Вдруг тебя блевать потянет…

— Да я уже тридцать лет не блевал, — самоуверенно сказал Крысин, открывая дверцу. — Это ты, солобон…

«Есть! — сразу же понял Петухов по выражению лица Крысина. — Есть голова!»

— Пу… пу… пу… — залепетал Крысин и громко икнул.

Петухов быстро оказался рядом с ним и, бросив на привычную голову беглый взгляд, сочувственно сказал:

— Видишь, Валера, какая хренотень…

Крысин налился кровью и стал часто икать, не в силах вымолвить ни слова.

Петухов открыл кран и налил холодной воды. Крысин сделал несколько больших глотков и закашлялся.

— Что это такое? — выдавил он.

— Голова, — ответил Петухов.

— Я вижу, что не жопа. Ты где ее взял? Ты что, дурак, замочил кого-нибудь?

— В том-то все и дело, Валера, что я нигде ее не брал. Я проснулся, полез в холодильник, а там она. Лежит.

— Ну-ну. Ты мне мозги-то не клюй. Полез, увидел… Если ты кого-то грохнул и хочешь меня в это дело затянуть, то у тебя ничего не получится. Я тут ни при чем. Понял?

— Валера!

— А если, Толя, ты сам маньяк, то и здесь у тебя ни хрена не выйдет. — Крысин проворно схватил с плиты чугунную сковороду с остатками вчерашней картошки. — Не подходи, гад!

— Валера! — попятился Петухов. — Ты, я вижу, самого главного не понял. Ты как следует посмотри. Это не чья-нибудь голова там, в холодильнике. Это твоя голова.

Крысин взял сковороду наперевес, взглядом быстро пошарил по кухне и схватил другой рукой вилку.

— Давай так, — сказал Петухов. — Я сейчас отойду, а ты спокойно, не торопясь, еще раз посмотри. На плешь свою посмотри, она там хорошо видна, на бородавку на губе. Только смотри, в обморок не упади. И если все-таки блевать потянет, постарайся в раковину попасть.

Крысин опасливо заглянул в холодильник, нагнулся внутрь.

— Бля-а-а-а… — послышалось из холодильника.

— То-то и оно!

Крысин побелел.

Петухов пододвинул к нему табуретку.

— Выпить, выпить, срочно выпить, — скороговоркой выдохнул Крысин. — Тащи пузырь! В прихожей на тумбочке.

Петухов принес водку и налил два полных стакана.

— Ну, давай, — потянулся было к нему стаканом Крысин, но спохватился и выпил так. Петухов тоже выпил и понюхал кусочек черного хлеба.

— Под такое дело надо было литруху брать, — сказал Крысин.

Петухов пожал плечами. Под такое дело вообще неизвестно, что надо делать.

— Погоди, Толя. — Крысин постепенно вернул себе нормальный цвет лица. — Так я не пойму — кто это там?

— Это ты, Валера, сам видел.

— Думай, что говоришь. Я вот. — Крысин хлопнул по пузу. — А моя голова — вот, на месте. — Крысин несколько раз с силой треснул себя ладонью по лбу.

Петухов пожал плечами.

— И кого ты у себя в холодильнике держишь, меня не волнует. — Выпив, Крысин снова стал агрессивным. — Звони ментам и сам с ними разбирайся. Я тут ни при чем.

— Как это «ни при чем»? Как минимум, свидетелем по делу пойдешь. Или соучастником. Пили-то вместе. А скорее всего даже потерпевшим. Голова ведь твоя! Поди еще раз посмотри.

Крысин поднялся с табуретки и сунулся в холодильник.

— Моя, — подавленно согласился он. — Наливай…

Крысин и Петухов выпили еще.

— Кстати, — спросил Крысин, — а где тело?

— Какое тело?

— Ее тело — Крысин тыкнул пальцем себе за спину. — Вернее, его. Головы, знаешь, не на грядках растут!