Плохие слова (сборник) Гайдук Борис

Статьи Антоневича не было. Гриша расстроился, но сказал, что еще рано, и велел стеречь октябрьский номер.

Вместо журнала Сергей купил себе альбом Матисса. Альбомов было несколько, Сергей взял самый дешевый, за сто десять рублей. Спрятал его за холодильником, а ночью пролистал на кухне.

— Ну, Матисс, — ревниво бормотал он, переворачивая страницы. — Ну и что?

Ну, вот… «Жена художника»… «Красные рыбы», ну и что такого? «Женщина в шляпе», подумаешь, в шляпе… цветы. А приходилось ли тебе, дорогой Матисс, заводить сто тридцать первый «ЗиЛ» при минус сорока градусах? Нет? А вот Гришке приходилось. И ничего, тоже рисует. И альбомчик у него тоже скоро будет.

Потом, стараясь не разбудить Татьяну, впихнул Матисса между книгами. Если найдут, можно будет сказать, что забыл Гриша.

Сергей постепенно привык вечером по нескольку минут смотреть в лобовое стекло на кареглазую красавицу.

«Мне ведь только сорок два, — иногда думал он. — Вполне бы мог еще найти себе такую кобылку. А я все пашу, пашу…»

Девушка чуть-чуть опускала ресницы.

По ночам Сергей нежно ласкал свою Татьяну, долго и молча занимался с ней любовью. Татьяна с готовностью ему отдавалась и гладила его тело твердыми пальцами.

В темноте было приятно.

Однажды, как бы в шутку, она спросила:

— Сережка, а ты, часом, не завел любовницу?

— С чего ты взяла? — удивился Сергей.

— Да чувство у меня какое-то, шестое.

— Таня, не болтай глупостей, — искренне сказал Сергей, глядя жене в глаза. — Какую на хрен любовницу? У меня подстричься нет времени целый месяц.

Только потом чуть покраснел, но Татьяна этого уже не видела.

На следующий день Сергей проездил допоздна, после заказа удалось подцепить хорошую халтурку.

«Устал?» — сочувственно смотрела девушка.

Сергей кивнул и прикрыл глаза.

«Побудь со мной, — предложила девушка. — Тебе станет легче».

Сергей посмотрел в глаза, которые только казались карими, а на самом деле были янтарно-желтые, с черным зрачком, и открыл дверцу, задев стену.

— Я никого не просил меня жалеть. И вообще…

Олег хочет компьютер, но просить не решается, недавно получил фирменный велосипед. Новый такой у нас стоит полторы штуки, а чуть подержанный Слава с третьего этажа подогнал из Германии за двести баксов. Теперь все подбивает взять «Транспортер», пяти-шестилетний. Обещает по-свойски уложиться в четыре штуки, это недорого. Хочется, конечно, но боязно. «Газель», она своя в доску, в случае чего дал ей молотком и дальше поехал. А тут совсем другой ремонт, другие запчасти, только успевай деньги отстегивать. Хотя на «Транспортере» и брать можно было бы подороже, не сто двадцать в час, а, скажем, сто сорок. Или даже устроиться со своей машиной на хорошую фирму. Но компьютер парню тоже нужен, пусть уж лучше сидит с компьютером, чем болтается по подъездам. Но хотя бы через полгода, это дело меньше чем за пять сотен не выйдет. Деньги, деньги. Крутишься целыми днями, а все равно не хватает.

Спать, что ли, пойти…

Утром девушка встретила Сергея кротким упреком.

Сергей послал в ее сторону поцелуй и сказал, что все будет хорошо. Потом долго искал дистиллированную воду, потеряв в своем гараже всякую ориентацию.

Бутылка обнаружилась за уютной пухлой кошкой.

— Ишь, разлеглась, кошара, — Сергей добродушно щелкнул ее по пузу. — Ничего за тобой не видно.

Кошка обиженно надулась.

Девушка теперь была печальна, и Сергею почему-то было при ней неловко.

«Вот что значит «волоокая», — подумал он однажды, — глаза большие, как у коровы».

Девушка грустила.

— Чего ты от меня хочешь, — набрался, наконец, решимости Сергей. — Я ведь, между прочим, женатый человек. Вот так-то.

«Я не против, — смотрела красавица. — Только побудь со мной еще чуть-чуть. Мне бы только совсем немножко любви…»

— Слушай, такое дело. — Сергей откашлялся. — В общем, ты меня извини.

И взял картину на руки, переставил к заднему колесу. Теперь даже в зеркало ее почти не было видно.

«Но нам нужно расстаться», — додумал он фразу и усмехнулся.

«Я тебя не виню, — успела мелькнуть девушка. — Со мной всегда так. Я очень несчастна, хотя и красива, такой меня нарисовали».

Жизнерадостная девчонка с хулиганскими бантами, с портфелем и полосатым мячом заняла место покинутой красавицы.

— Физкульт-привет, — бодро сказал Сергей, но чувство неловкости не оставляло его еще несколько дней.

Тоже, между прочим, хороша. Лезет к женатому человеку.

За ужином Татьяна прикрыла дверь на кухню.

— У Олега была девочка, симпатичная, вежливая. Увидела Гришкины картины — и давай ахать, охать. Олег сказал, что она разбирается, сама рисует.

— Ну и хорошо. Кто такая, ты знаешь?

— Новенькая в их классе. Зовут Юля.

Вечером Олег попросил ключ от гаража.

— Есть интерес к картинам дяди Гриши, — развязно сообщил он.

Сергей вручил сыну ключ от нового финского замка.

— Только поаккуратнее там с экспонатами.

— О'кей, дэд.

Понабрались слов.

Интерес к картинам. Знаем мы, к чему там на самом деле интерес.

Юля оказалась худенькой трещоткой в модных круглых очочках. Взахлеб хвалила Гришины картины, сама собиралась куда-то по этой части поступать.

Обещала показать свои рисунки.

Сергей был немногословен, оживился лишь, когда рассказывал о визите Антоневича и Бердянцева.

Юля была в восхищении:

— Сам Бердянцев!

Девчонка с бантами чем-то похожа на Юлю. Юля постарше будет, этой лет десять, не больше. Но такая же бойкая, за словом в карман не полезет. Да еще, пожалуй, и пошустрее будет. Юля — девочка интеллигентная, папа играет на виолончели, мама пишет в какой-то газете.

А эта такая бедовая.

В октябрьском «Обозрении» вышла статья Антоневича. Номеров было шесть, Сергей купил все и, волнуясь, прочитал статью прямо у киоска.

Антоневич заливался соловьем, ссылался на хорошие отзывы профессора Бердянцева и какого-то немца.

Скоро Гришка в своем Барнауле проснется знаменитым.

Гриша потребовал прочитать по телефону всю статью, а потом долго молчал.

— Серега, — сказал он треснувшим голосом. — Я запомню этот день навсегда.

— Гришаня, я оставлю один номер себе, ладно?

— Конечно, старичок! Ты еще спрашиваешь!

Позвонила Юля и, прежде чем позвать Олега, долго поздравляла Сергея с доброжелательной статьей в «Обозрении».

«Смотри-ка, в курсе, — порадовался Сергей. — Ишь, художница».

— Антоневич такой мастер, правда? Как он умеет словами подать краски, оттенки, это просто немыслимо!

«Аполлоныч ему мозги вправил! — мстительно подумал Сергей. — А то написал бы про гаражную живопись, мастер хренов. И про искусство народу. Надо попросить у Гриши какую-нибудь маленькую картинку для девчонки».

Леночка ревела так, что было слышно на лестничной площадке.

— Я тоже хочу в музей! Я тоже хочу!

— Что случилось? Какой музей? — устало спросил Сергей.

— Ой, просто выпендривается. Олег сводил свою девочку в музей, какая-то выставка, и этой теперь тоже надо.

Леночка, вся красная от слез, кинулась к Сергею на шею и завопила еще громче:

— Па-а-апа! Я тоже хочу! Этот… жених ходил, да-а, а меня не взяли… не взя-али!

Сергей удержался от улыбки. Детская ревность, серьезное дело.

— Пойдем. Обязательно пойдем.

Леночка запыхтела в шею.

— Когда? — недоверчиво спросила она.

— Когда? В выходной.

— А маму возьмем?

— Обязательно.

— А Олега не возьмем! — злорадно объявила Леночка. — Он уже был с этой своей… Ю-улей.

— Я и сам с тобой не пойду, — из-за двери крикнул Олег. — Очень мне нужно!

— Ты что, серьезно в музей собрался? Тебе твоего гаража мало?

— А что, сходим.

— И куда? В Третьяковку, что ли?

— В Пушкинский, — авторитетно сказал Сергей. Гриша оба раза ходил в Пушкинский, а в Третьяковку, кажется, ни разу.

В музее Леночка разинув рот ходила вокруг скульптур, а на картины почти не обратила внимания.

— Неинтересные картины, — заявила она. — У дяди Гриши лучше.

Татьяна засмеялась.

— А ведь и правда, Сережа, — тихо она сказала мужу. — У Гришки они хоть веселые. Уж бабы так бабы, глазастые все, загорелые, крепкие. А тут одна нудота.

— Тоже мне, знаток, — саркастически ответил Сергей. Ему неожиданно понравилось, он быстро перестал стесняться и уверенно рассматривал картины с разного угла и расстояния.

У знакомого Матисса Сергей задержался надолго и отошел с чувством уважения.

«Красные рыбы» показались ему гораздо богаче, чем в альбоме.

«Тоже ничего, — решил он про себя. — Зря в такое место не повесят».

Леночка дергала за руку и просилась домой.

— Ты сама сюда хотела, — строго отвечал Сергей. — Вон, смотри, какая лошадка. Иди-ка подойди к ней поближе.

Девочка с бантами смотрела насмешливо:

«Что, понравилось в музее? Теперь куда? В театр, наверное?»

— Ладно, ладно! — отмахнулся Сергей. — Вас хлебом не корми, дай позубоскалить над старшими. Может, и в театр, а что?

Надо все-таки Олегу купить компьютер, пусть занимается.

Взять, что ли, подержанный в хорошем состоянии? Да ведь впарят какой-нибудь убитый.

— Как, Серега, заказы-то идут? — крикнул из будки сторож Никита.

— Потихоньку.

— Серега! — надрывался вечером из телефонной трубки Гриша. — Пришло время собирать камни, дружище!

— Какие камни, что ты так орешь?

— Антоневич сосватал мне жирного покупателя! Какой-то новый русский хочет облагородить свой замок настоящей живописью!

— Что, опять ко мне?

— Серег, к кому ж еще? Выручай!

— Гришка, ты мне что, на реализацию свои картины сдал, что ли? Давай гони деньги за хранение.

— Не проблема. Слушай сюда по ценам!

Покупатель оказался из тех, кого Олег называл новыми улучшенными братками.

Коротко тряхнул руку.

— Юра.

— Сергей.

— Веди, показывай. А что, внутрь заехать нельзя было?

— Тут рядом. Вот, сорок третий бокс.

Сергей чувствовал себя гораздо увереннее, чем с Антоневичем и Бердянцевым.

Ворота распахнулись.

Уставленный картинами гараж на братка тоже произвел сильное впечатление.

— Ни х… — покупатель быстро глянул на Сергея и решил, что можно не стесняться, — …хуя с-себе!

Сергей невольно скривил губы в улыбке.

Юра обошел гараж по периметру.

— Вот это, значит, и есть нормальная живопись, да? Не фуфло?

— Из Музея современного искусства, — солидно произнес Сергей. — Через месяц у него вообще в Барселоне выставка. Потому и оставил у меня, чтобы не таскать туда-сюда.

— В Барселоне, говоришь?

— Ну да. А уж там совсем другие цены будут, сам понимаешь. Да и раскупят половину. У них народ разбирается в этом деле, — уверенно гнал Сергей.

— Ясно. Короче, так: сориентируй меня по ассортименту, мне сказали, что ты более или менее в курсе.

— Я-то не очень. Но у меня тут был сам профессор Бердянцев, так вот он особо выделил вот эти картины. Вот, вот и вон та.

— Как? Какой профессор?

— Бердянцев.

Юра со значением кивнул. Было видно, что имя он запомнил и справки наведет.

Внимательно стал рассматривать картины, отмеченные профессором.

— Больше всего хвалил вот эту. — Сергей показал на золотоголовую девушку.

«Зачем ты так, Сергей? — потускнела девушка. — Он ведь совсем не будет на меня смотреть! Я бы лучше осталась здесь, хотя ты больше и не любишь меня».

«Зато окажешься в хорошем доме, украсишь его собой, — подумался Сергею ответ. — Нельзя всю жизнь стоять в гараже, тебя нарисовали не для этого».

«Но почему же так?! Других любят, смотрят на них часами, а я должна лишь что-то собой украшать?»

«Ты слишком красивая, так случается. Зато у тебя все будет. И Юра, кажется, нормальный мужик. По крайней мере, не будет тушить об тебя окурки».

— Да, эта, пожалуй, лучше всех, — определился Юра. — Какова цена вопроса?

— Эти по шестьсот, — смело накинул Сергей. — Девушка тоже, хотя на самом деле она стоит дороже. Просто художник пока что сам этого не просек.

— Как это?

— А так — он же не видел, как вокруг нее профессор кругами ходил. А я видел.

— Ладно, не гони! — шевельнул пальцами покупатель. — Что это за ломы такие? Я рассчитывал баксов на двести-триста.

— Никакие не ломы, — уверенно сказал Сергей. — Не с Арбата же картинки, сам видишь. Концептуальные вещи. Но если дорого, глянь другие. Вот эта — сто пятьдесят, эта тоже сто пятьдесят, эта вообще сто.

«Девку возьмет, — понял Сергей. — Никуда не денется».

— Нет, за сто пятьдесят мне не надо. Давай говорить про нормальные картины за реальные цены.

— Куда уж реальнее? В Барселоне она легко уйдет за пару штук.

Юра почесал переносицу.

— Слушай, ты ведь наверняка сотку приклеил, правильно? И у художника твоего не каждый день картины покупают. Иначе бы он их не складировал в твоем гараже. Давай так — пятьсот баксов, здесь и сейчас. Полтинник твой. А художник и четыреста пятьдесят схавает. Будет доволен, как слон.

Сергей изобразил смущение. Да, парень ловкий, торговаться умет.

— Хе, ладно. Я-то на полтинник соглашусь. Но отдать я должен пятьсот, тут уж извини.

— Пятьсот пятьдесят, значит? — Покупатель заглянул в бумажник. — А не до хрена тебе, братан, полтинник? Типа, чтобы просто гараж мне открыть?

Сказал борзо, а глаза веселые. И за деньгами уже полез.

— Десять процентов, нормальная комиссия, — засмеялся Сергей. — Другие двадцать берут. Плюс хранение.

— Ясно. Ну держи. Завернуть-то есть во что? А хотя, ладно, не надо. На заднее сиденье положу.

Юра вытянул картину перед собой, взглянул еще раз.

— Да, — удовлетворенно сказал он. — Беру.

Девушка смотрела мимо него, на Сергея.

— Какой-нибудь накладной у тебя, случайно, нет?

— Зачем? Это ж не товар.

— Так, на всякий случай. Менты остановят, спросят. И еще: художник такой-то подтверждает подлинность картины, что-нибудь типа сертификата.

— Вон внизу подпись: Капитанов. Больше ничего не требуется.

— Капитанов… Ладно, бывай.

Гриша действительно оказался доволен сверх всякой меры. Сергея это немного кольнуло. Прав был Юра, Гриша был согласен и на четыреста, ну в самом уж крайнем случае на триста пятьдесят.

— Серега, молодец! За пятьсот впарил, даже опускаться не стал! Как ты ему сказал? Концептуальные вещи? А-ха-ха! Ну, ты даешь! Бросай свою баранку, иди ко мне в агенты! У тебя талант!

Гриша навязал еще пятьдесят долларов премии, хотя Сергей отказывался и честно рассказал о своей комиссии.

На следующий день Сергей увидел пустое место, где раньше стояла кареглазая девушка.

— Видишь, как оно в жизни бывает, — сказал он девочке с бантами. — И это еще далеко не самый плохой вариант. Вырастешь — сама узнаешь.

Девочка заносчиво надула губы:

«Неправильно это».

— Эх ты, шпана.

Но все равно осталось чувство, как будто не очень удачно спихнул замуж бывшую любовницу.

И девчонка туда же, обиделась.

Белая как мел девчонка, остолбеневшая посреди дороги, стремительно неслась навстречу, а Сергей изо всех сил старался не нажать тормоз до пола и не пустить машину юзом.

Поздно!

Сергею показалось, что у девочки на голове мелькнули банты. Он стал забирать левее, на встречную полосу.

«Если только жопу не понесет, — успел подумать. — Резина всего десять тысяч прошла…»

Зад все же чуть крутануло, но удара Сергей не услышал.

Хотя ведь такую малявку переедешь и не заметишь.

С визгом летит на обочину встречная «Волга».

Сергей вывалился из кабины.

Девочка стоит на прежнем месте, никаких бантов нет, только спортивная сумка в руках.

— Ты… дура! — выдохнул Сергей.

Девочка встрепенулась, ахнула, сделала несколько нетвердых шагов в сторону и пустилась бежать.

— Сбил, нет?! — выскочил, хлопнув дверью, таксист из «Волги».

— Нет.

— Как ты свернуть-то успел? Я уж думал все, дрова! Вот дети, мать вашу! Давай, отъедь, пока тебе самому в бочину не въехали. На всю дорогу раскорячился.

Остановились и сигналят несколько машин.

— Тихо, тихо! — замахал руками таксист. — Как мы все спешим, куда деваться!

Сергей с трудом попал ключом в зажигание и криво свернул к тротуару.

— Ехать-то можешь? — подошел таксист. — А то, хочешь, отгоню, если не далеко.

Сергей сглотнул.

— Спасибо. Тут рядом.

— Откуда только взялась, бестолочь, — завертел головой таксист. — Тут ведь ни школы, ничего такого нет.

Сергей кивнул.

И жилых домов тоже нет, склады госрезерва с одной стороны и метродепо с другой.

— Спасибо.

Таксист уехал, Сергей постоял еще минут пять, а потом медленно тронулся с места.