Нищий лорд Картленд Барбара

Как будто не в силах больше выносить всего этого, Фенелла пришпорила лошадь и поскакала назад в сторону леса. Очутившись среди деревьев, она остановилась, сняла маску, развязала черный шарф, скрывавший ее подбородок, и спрятала их в карман.

Не успела она сделать это, как к ней присоединился лорд Корбери. Он остановил лошадь, потряс кошельком, который держал в руке, и иронично заметил:

— Что-то он не слишком тяжелый.

— Ты знаешь, кто это был? — спросила Фенелла, и оттого, что она была сердита, ее голос прозвучал очень сухо.

— Нет, кто? — заинтересованно спросил лорд Корбери.

— Это старый сквайр Энслоу, — ответила Фенелла. — Он сказочно богат, а та дама, которая была с ним, по всей видимости, его четвертая жена, на которой он женился года три тому назад. Уверяю тебя, если верить местным сплетням, эти изумруды — отнюдь не последнее, что у нее есть. Говорят, она вертит сквайром, как хочет, и уже вытянула у него столько денег, сколько три предыдущих жены вместе взятые.

Лорд Корбери рассмеялся.

— В таком случае она заслужила каждый пенни из них! Хорошенькая женщина, привязанная к такой старой развалине, — это же просто преступление!

— Я полагала, что ты вышел на большую дорогу, чтобы раздобыть денег, — сказала Фенелла, и ей показалось, что в ее голосе прозвучали сварливые нотки.

— Я решительно настроен продолжить знакомство с миссис Энслоу, — продолжал лорд Корбери, обращаясь больше к самому себе. — Как бы нам уговорить ее приехать с визитом в Прайори?

— И самому сунуть шею в петлю? — спросила Фенелла. — Она непременно узнает тебя при встрече, и неужели ты думаешь, что она станет молчать об этом забавном происшествии?

Лорд Корбери ничего не ответил, и Фенелла продолжала:

— Благородный владелец Прайори, переодетый разбойником, грабит мирных путешественников! Это вызовет такой скандал, который серьезно отразится на твоем положении в обществе, если не произойдет чего-нибудь хуже.

Лорд Корбери вздохнул.

— Возможно, ты права, — сказал он. — Но все же она очень мила.

— А ее изумруды, которые ты оставил ей в обмен на поцелуй, стоят не одну тысячу фунтов, — резко ответила Фенелла.

Но лорд Корбери не слушал ее. Он принялся вытряхивать содержимое кошелька себе на ладонь.

— Десять — нет, одиннадцать соверенов, — подсчитал он. Он поднял голову и увидел выражение лица Фенеллы. — Не стоило рисковать, — пробормотал лорд Корбери.

— Вне всякого сомнения, — ответила Фенелла. Он какое-то мгновение смотрел на нее, потом сорвал с лица маску и забросил ее в кусты.

— Ты права, Фенелла, права, как всегда, — сказал он. — В то же время, это было довольно весело. Ладно, поехали домой.

Он протянул ей руку, и после некоторого колебания она положила свою руку ему на ладонь.

Лорд Корбери сжал ее пальцы.

— Ты не сердишься на меня?

В его голосе прозвучала умоляющая нотка, против которой ей трудно было устоять.

— Нет, Периквин, — ответила она.

Но по дороге в Прайори Фенелла вынуждена была признать, что хотя она больше и не сердилась на него, вид Периквина, целующего другую женщину, открыл ей глаза на то, о чем она усиленно старалась не думать всю последнюю неделю.

Правда заключалась в том, что она любила его, и это не было детской влюбленностью или родственной привязанностью, которую они испытывали друг к другу в течение многих лет. Фенелла любила его, как женщина.

Она любила его! Она любила в нем все, сетуя лишь на то, что он не разделяет ее чувства.

Они ехали очень быстро, потому что теперь, когда приключение благополучно завершилось, лорд Корбери спешил попасть домой.

Они мчались галопом по полям, и Фенелле казалось, что копыта их лошадей выстукивают: «Я люблю его. — я люблю его… я люблю его. —»

Эти слова вертелись у нее в мозгу, но в своем сердце она не чувствовала никаких изменений.

Она любила его еще ребенком, когда считала дни до его приезда на каникулы. Она любила его, когда все долгие годы войны лежала по ночам без сна в мучительной тревоге за него. В тот момент, когда она спряталась в потайной комнате, неожиданно услышав его голос в гостиной, ее любовь вспыхнула с новой силой.

«Я столько времени проводила в обществе такого красивого, привлекательного, обворожительного мужчины, — подумала она. — Мне было суждено безнадежно влюбиться в него».

Конечно, для Периквина все было не так. В мире столько красивых женщин, из которых он может выбирать!

Хетти, возможно, была слишком практична, и вряд ли ей приходило в голову выйти замуж за нищего, но она была рада видеть Периквина у своих ног и, как подозревала Фенелла, позволяла ему вольности, о которых другие поклонники могли лишь мечтать. Но кто мог устоять перед Периквином!

Она украдкой бросила на него взгляд. Несомненно, он был самым красивым мужчиной из всех, кого она видела. Даже в старом, поношенном камзоле он выглядел необычайно элегантно. В нем было то, чего обычно так не хватало его сверстникам — какое-то особое достоинство, уверенность в себе.

Он повернул голову и улыбнулся ей, и она почувствовала, как сердце замерло у нее в груди.

— В этой одежде ты похожа на оборванца, — сказал он. — Лучше я сам отведу твою лошадь на конюшню, пока ты будешь переодеваться. Трудно даже представить, что подумают грумы, если увидят тебя.

— Полагаю, они просто скажут, что мастер Периквин снова взялся за свои проделки, — ответила Фенелла.

— На которые его, без сомнения, вдохновила мисс Фенелла, — добавил лорд Корбери.

Они все еще смеялись, когда наконец подъехали к воротам Прайори.

Тремя днями позже сэр Николас Уорингэм приехал в Прайори и вошел в дом, не потрудившись даже позвонить в колокольчик, висящий на двери. Правда, к этому моменту он уже знал, что колокольчик сломан, и даже если бы это было не так, открыть ему все равно было бы некому.

Он бросил цилиндр и перчатки на столик в холле и принялся методично обходить все комнаты. Обнаружив, что все они пусты, он наконец добрался до кухни и увидел там Фенеллу, которая старательно гладила галстуки, грудой сваленные на столе.

Услышав его шаги, она подняла голову и воскликнула:

— Сэр Николас, как вы рано!

— Хетти отправилась в Брайтон за покупками, — объяснил он, — и я подозревал, что Корбери в это время катается верхом.

— Он поехал посмотреть, как продвигается ремонт коттеджей, — сказала Фенелла. — Вы хотели его видеть?

— Нет, — ответил сэр Николас. — Я хотел поговорить с вами.

Фенелла не удивилась. В последние дни во время визитов сэра Николаса они обсуждали не только его фамильное древо, но и множество других проблем, и как истинная женщина Фенелла поняла, что она заинтриговала его.

Она знала, что это произошло потому, что она сильно отличалась от всех девушек, которых ему доводилось раньше встречать.

Прежде всего она не пыталась «поймать его на крючок», а вела себя с ним просто и без излишних формальностей. Она не прилагала особых усилий, чтобы заинтересовать его, и не казалась чрезмерно польщенной тем вниманием, которое он проявлял к ней.

Неожиданно для себя Фенелла обнаружила, что сэр Николас удивительно интересный собеседник. Она узнала, что он проделал огромное количество сложных и необычайно захватывающих исследований не только в отношении своей родословной, но и в отношении родословных многих известных семей.

Более того, выяснилось, что он очень начитан и эрудирован и, как она и заподозрила при первом знакомстве, был гораздо проницательнее там, где дело касалось окружающих, чем это казалось на первый взгляд.

Она пришла к выводу, что его напыщенность и самодовольство — это всего лишь поза, своеобразный защитный барьер, который он возводил между собой и окружающими.

Она надеялась в один прекрасный день разгадать его секрет — почему он ведет себя таким образом и почему временами он, казалось бы, нарочитым высокомерием настраивает против себя окружающих.

Однако сейчас в нем не было и следа обычной манерности. Он присел на краешек большого стола и принялся наблюдать за тем, как Фенелла старательно заглаживает мелкие складочки на галстуке лорда Корбери.

— Позвольте полюбопытствовать, неужели некому сделать это за вас? — поинтересовался он.

— Конечно, некому, — ответила Фенелла. — Из-за сегодняшнего приема столько хлопот, а старый Барнс мечется повсюду в полной растерянности, забывая все время, где он оставил ножи и вилки.

Она сняла с огня другой утюг и сказала:

— Из-за того, что Хетти пожелала отобедать здесь, у нас целая куча забот. Интересно, чья это была идея?

— Честно говоря, моя.

— Ваша! — воскликнула Фенелла. — Но почему? Зачем вам терпеть плохой обед в Прайори, когда вас по-королевски кормят у сэра Вирджила?

— Я хотел видеть вас, — ответил сэр Николас.

— Видеть меня! — воскликнула Фенелла и неожиданно расхохоталась.

— Почему вы смеетесь? — спросил сэр Николас. — Я все продумал. Хетти будет сопровождать ее брат, и с вами и лордом Корбери нас будет пятеро. Пусть это не совсем удачное число, но я не вижу смысла приглашать кого-нибудь из посторонних. Фенелла не переставала смеяться.

— Так вот какая у вас была идея! Ну что ж, сэр Николас, боюсь, вы будете разочарованы.

— Почему? — поинтересовался он.

— Потому что хотя я и буду здесь, вы меня не увидите, — ответила Фенелла.

Он уставился на нее, пытаясь понять, что она имеет в виду.

— Должно быть, я не очень сообразителен, — признался он наконец.

— Полагаю, мне придется вам все рассказать, — сказала Фенелла, и в глазах у нее запрыгали чертики. — Поэтому позвольте задать вам вопрос. Сэр Николас, как вы думаете, кто будет готовить обед?

На лице его отразилось замешательство, а потом он недоверчиво проговорил:

— Неужели вы хотите сказать, что вы сами…

— Ну конечно, — ответила Фенелла. — А кто же еще?

Она снова рассмеялась, а потом начала терпеливо объяснять, как будто говорила с ребенком:

— Ваша беда в том, сэр Николас, что вы не понимаете, какие у обычных людей могут быть проблемы. Вы так богаты, и вам даже не приходит в голову: для того, чтобы содержать слуг, нужно иметь немало денег. Вы должны бы уже были заметить, что вся челядь в этом доме состоит из старого Барнса, которому давно перевалило за семьдесят, и миссис Бакл, которая сбивается с ног, но не может одновременно справляться и с таким большим домом, и с волчьим аппетитом Периквина.

— Неужели Корбери настолько беден? — воскликнул сэр Николас.

— Мне кажется, нетрудно догадаться, что Периквин вовсе не в восторге от того, что штукатурка сыплется ему на голову. Он с удовольствием нанял бы дворецкого и лакеев, чтобы было кому впустить вас в дом, когда вы приезжаете с визитом, и уверяю вас, его вовсе не радует зрелище рваных портьер и вытертых до дыр ковров.

Когда Фенелла произносила последние слова, в ее голосе явно слышалось раздражение. Теперь ей было понятно, почему сэр Николас с его огромным богатством вызывает такую ненависть Периквина. Когда сэр Николас появлялся в Прайори, все обстановка в доме почему-то начинала казаться еще более убогой и нищенской.

— Мне очень жаль, Фенелла, — помолчав немного, вновь заговорил сэр Николас, — я просто не подумал.

— Вот в этом вся беда, — ответила Фенелла. — Дело не в том, что богатые бесчувственны, они просто не представляют, с чем приходится сталкиваться обычным людям.

— Вам не нужно беспокоиться, я все устрою.

— Что вы имеете в виду? — рассеянно спросила Фенелла.

Ее вдруг перестал занимать этот разговор, потому что она только что обнаружила дыру на одном из галстуков. У Периквина был очень большой запас дорогих галстуков, но многие из них были уже совсем старыми, и Фенелла с беспокойством подумала о том, что вряд ли он сможет позволить себе купить новые, когда эти совсем выносятся.

— Обычно в дорогу, — говорил между тем сэр Николас, — я беру с собой двух камердинеров, двух кучеров и двух грумов. Мой второй камердинер и один из грумов умеют прислуживать за столом. Я пришлю их сюда сегодня вечером. Мой главный камердинер служит у меня уже много лет. Он отличный повар. Я отдал его учиться, когда он был еще совсем молодым, чтобы во время путешествий за границу или на Север мне не приходилось терпеть неудобства, если по воле обстоятельств нам придется останавливаться в захудалых гостиницах, где обычно преотвратно кормят.

Фенелла поставила утюг и широко раскрыла глаза.

— Что вы предлагаете?

— Я не предлагаю, — сказал сэр Николас. — Я просто ставлю вас в известность, что я беру на себя все заботы по подготовке сегодняшнего вечера, а вы, как я и планировал, сможете развлекать меня беседой за столом.

— А что, по-вашему, скажет на это Периквин? — спросила Фенелла. — В конце концов, это его дом.

— Я не могу поверить, что Корбери, при всем его эгоизме, будет настаивать на том, чтобы вы, как кухарка, готовили ему обед, когда есть вполне приемлемая альтернатива, — отрезал сэр Николас.

Он немного помолчал и добавил:

— Если на то пошло, сомневаюсь, что он вообще что-либо заметит. Я уверен, он даже не подозревает о том, что вы собирались делать.

Это было правдой, и Фенелле трудно было возразить. Тем не менее ее очень удивило, что сэр Николас так точно определил характер их с Периквином отношений.

— А то… что вы предлагаете… возможно? — нерешительно спросила она.

— Не беспокойтесь, все будет так, как я сказал, — ответил сэр Николас. — Вы уже составили меню?

— Да, конечно, — сказала Фенелла. — Боюсь, оно очень скромное, там нет изысканных блюд, к которым вы привыкли.

— Мой камердинер приготовит те, которые я особенно люблю, — заверил ее сэр Николас, — он также захватит с собой все необходимое. Можете смело доверить все ему. Он прибудет сразу после ленча.

Фенелла сняла утюги с огня и взяла в руки стопку белоснежных наглаженных галстуков.

— Я полагаю, мне следует поблагодарить вас, — сказала она, — но у меня просто захватило дух от неожиданности. Я не привыкла, чтобы кто-то делал за меня мою работу.

Ей захотелось, чтобы Периквин был таким же решительным и уверенным в себе.

«Все дело в деньгах, — подумала она.»— Все просто, когда знаешь, что тебе достаточно лишь приказать, и все будет сделано, потому что ты можешь заплатить за то, чтобы все твои распоряжения выполнялись немедленно «.

В то же время в глубине души она была рада, что ей не придется готовить обед; к тому же она очень боялась, как бы Хетти не стало об этом известно.

Она знала, как легко будет этой избалованной красавице выставить ее рабскую преданность Периквину в самом смешном свете, поставив его тем самым в неловкое положение.

Она чувствовала, что ей следовало бы отказаться от помощи сэра Николаса, но его вмешательство так все упростило.

Когда они шли по коридору, ведущему в гостиную, Фенелла спросила:

— А зачем вы хотели меня видеть?

Она подозревала, что сэр Николас просто желал продолжить какую-то беседу, начатую накануне. Но она совсем забыла, о чем шла речь, и ждала, что он напомнит ей.

— Разве для этого обязательно нужен повод? — поинтересовался сэр Николас.

Фенелла бросила на него быстрый взгляд. Ей трудно было поверить, что он приехал ради нее самой.

Она знала, ему нравится беседовать с ней о своем увлечении генеалогией, но ей казалось, это только потому, что ему было больше не с кем поговорить на эту тему.

Тем не менее он был поклонником Хетти, и тот факт, что он задержался в гостях у ее родителей дольше, чем предполагалось, несомненно, говорил о том, что рано или поздно он собирается объясниться. И, без сомнения, сэр Вирджил примет его с распростертыми объятиями в качестве будущего зятя.

Фенелла не ответила на вопрос. Она положила галстуки в холле на кресло, чтобы позже отнести их в спальню к Периквину, и пригласила сэра Николаса пройти в гостиную.

— Мне следовало бы предложить вам что-нибудь выпить, — сказала она. — Как это ни странно, в доме есть вино, Периквин купил его по случаю сегодняшнего приема.

— Вы хотите сказать, что погреб в Прайори пуст? — По тону сэра Николаса можно было понять, что он считает такое положение дел немыслимым.

— Абсолютно, — заверила его она. — Только не говорите об этом Огасгесу, не то он тут же примется жаловаться, что портвейн недостаточно выдержан, и Периквин разозлится.

Огастес Болдуин, брат Хетти, вызывал у Фенеллы самую живую неприязнь. Еще ребенком он был на редкость отвратителен, а теперь, когда вырос, принялся волочиться за всеми женщинами моложе сорока лет и громко хвастал своими победами перед всеми, кто готов был его слушать.

— Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы огорчить вас, — сказал сэр Николас. — И поверьте, Фенелла, мне очень жаль, что этот злосчастный прием причинил вам столько неудобств. Когда я обратился к Хетти с этим предложением, я и не предполагал, к чему это приведет.

Фенелла не стала говорить, что Хетти, вероятно, с готовностью ухватилась за эту идею, так как это давало ей возможность увидеться с Периквином.

С момента приезда сэра Николаса Хетти не могла так часто посещать Прайори, даже если допустить, что ей этого очень хотелось.

В результате с каждым днем Периквин мрачнел все больше и больше.

— Не стоит извиняться, — ответила Фенелла. — Вы же не виноваты в том, что дела обстоят именно так. Но, пожалуйста, не забывайте, что Периквин совершенно на мели, и если это возможно, постараетесь избежать карточных игр после обеда. Вы же знаете, как этот гнусный Огастес всегда старается обыграть тех, кто не может себе этого позволить.

— Меня он никогда не обыгрывал.

— Рада слышать, что вы оказались слишком умны для него, — сказала Фенелла. — Он постоянно хвастает, что выигрывает тысячи фунтов в год. И хотя я не очень-то ему верю, меня раздражают его самодовольные разглагольствования.

— Может быть, мне стоит попытаться помешать ему приехать сегодня вечером? — широко улыбнувшись, спросил сэр Николас.

— Если бы это было возможно! — вздохнула Фенелла. — Но Хетти не может ехать без сопровождающего. Честолюбивые замыслы сэра Вирджила станут слишком очевидны, если он позволит вам путешествовать с ней наедине в закрытой карете после наступления темноты.

Она спохватилась и быстро добавила:

— О, мне очень жаль, сэр Николас, я не должна была так говорить!

— Можете говорить все, что вам заблагорассудится, — ответил он. — Именно это мне больше всего в вас нравится. Вы никогда не притворяетесь и всегда говорите правду.

— Боюсь, не всегда, — улыбнулась Фенелла.

— Мне кажется, с такими глазами, как у вас, совершенно невозможно лгать, — неожиданно сказал сэр Николас.

Она подняла глаза и увидела у него на лице выражение, которое смутило ее, как будто она случайно прикоснулась к чужой тайне. Но прежде чем Фенелла или сэр Николас успели что-либо сказать, дверь распахнулась и в комнату ворвался лорд Корбери.

— Ты только посмотри, Фенелла, — закричал он, — какого черта мне…

Фенелла увидела, что в руке он держит письмо. Внезапно сообразив, что она не одна в комнате, он замолчал. С видимым усилием он взял себя в руки и холодно произнес:

— Доброе утро, Уорингэм. Я вас не ждал.

— Я как раз собирался уходить, — с преувеличенной любезностью ответил сэр Николас. — Я заехал повидать мисс Ламберт. Боюсь, что и так отнял у нее много времени.

Сказав это, он чопорно поклонился, поднес руку Фенеллы к губам, а затем неспешно вышел из комнаты.

Лорд Корбери не сделал даже попытки проводить его. Вместо этого он повернулся к Фенелле, протянув ей письмо, и на его красивом лице появилось почти страдальческое выражение.

— Прочти это, — сказал он, — прочти и посоветуй, ради Бога, что мне теперь делать!

Фенелла взяла у него письмо. Оно было написано по-французски изящным женским почерком, и от него исходил сильный аромат гардений. Фенелла втайне порадовалась, что свободно владеет французским.

Она повернулась к окну, ближе к свету, а лорд Корбери направился в глубь комнаты и с удрученным видом уставился на потухший камин.

Моn cher,

Хочу сообщить Вам хорошие новости, которые, я уверена, чрезвычайно обрадуют и Вас. Я овдовела! Мой бедный муж умер два месяца назад. Я не написала Вам сразу, так как нужно было привести в порядок дела.

Несмотря на войну и лишения, которые выпали на нашу долю, мой муж был очень богат, и его заморские владения не пострадали и приносят хороший доход.

Все дела наконец улажены, к моему полному удовлетворению. Поэтому могу с восторгом сообщить, что я выезжаю к Вам, и мы можем пожениться сразу же.

Я намерена пересечь Ла-Манш во вторник, 27 мая, и буду у Вас на следующий день. Я точно не знаю, в какое время мой корабль прибудет в Дувр, но я сразу же найму почтовую карету и четверку хороших лошадей чтобы скорее увидеть Вас и Ваш прелестный дом, о котором Вы мне столько рассказывали. Я мечтаю очутиться в Ваших объятиях и надеюсь что теперь, когда мы сможем быть вместе, все наши проблемы будут разрешены.

Мое сердце и моя любовь всегда с Вами. Остаюсь Вашей преданной и обожающей

Эмелин.

По мере того как Фенелла читала это письмо, ее глаза становились все шире и шире от изумления. Дойдя до конца, она взглянула на Периквина и еле слышно прошептала:

— Кто она такая?

— Мадам д'Арблей, — ответил он. — Я познакомился с ней, когда был во Франции.

— Ты — , любишь ее?

— В свое время я был очень увлечен ею, — признался он, — но я никак не ожидал, что ее муж так скоро умрет.

— Надо полагать, ты сказал ей, — окрепшим голосом произнесла Фенелла, — что, если бы она была свободна, ты женился бы на ней?

Лорд Корбери почувствовал себя неловко.

— При определенных обстоятельствах мужчина может наговорить уйму всяких глупостей, — пробормотал он.

— Ты хочешь сказать, что она… была твоей… любовницей?

— Черт побери, Фенелла, — вырвалось у него, — ну а чего ты от меня ждала? Единственное место, где можно было весело провести время в перерывах между военными действиями, был замок д'Арблей. Они отличались исключительным гостеприимством. Офицеры готовы были драться за счастье получить приглашение от очаровательной Эмелин.

— А она влюбилась в тебя? — спросила Фенелла.

— Мы оба немного потеряли голову, — честно признался лорд Корбери. — Но я даже не предполагал, что она когда-нибудь будет свободна или примет мои слова всерьез. Проклятье, да я не слышал об этой женщине с тех пор, как покинул Францию!

— Ты был в Бельгии после Ватерлоо.

— А Эмелин была в пятидесяти милях оттуда. Фенелла снова взглянула на письмо.

— Похоже, она настроена… решительно, — неловко пробормотала она.

— Еще бы! — воскликнул лорд Корбери. — Французы обожают громкие титулы, а Эмелин к тому же частенько откровенно сетовала на то, что ее муж не слишком знатен.

— Ну и что же ты собираешься делать? — спросила Фенелла.

— Именно это я хотел спросить у тебя, — ответил лорд Корбери. — Когда она должна приехать?

— В среду, двадцать восьмого.. Она остановилась.

— Периквин, это же сегодня! Сегодня в полдень она будет здесь! Ты не можешь пригласить ее остановиться у тебя. Не забудь, что сегодня вечером у нас обедает Хетти.

— О Господи!

Лорд Корбери приложил руку ко лбу. Затем он подошел к окну и устремил невидящий взор в сад.

— Фенелла, помоги мне! Ты должна мне помочь! — простонал он. — Это самая ужасная ситуация, в которой я когда-либо оказывался!

— Ты — , не хочешь… жениться на ней?

— Жениться на ней? Конечно, я не хочу жениться на ней! — воскликнул лорд Корбери. — К тому времени, как мы расстались, я уже совершенно к ней охладел. Нам было очень хорошо вдвоем, и я находил ее необычайно привлекательной. Но жениться! Она совсем не та женщина, которую я хотел бы видеть своей женой. К тому же после нее у меня были и другие женщины.

— А теперь Хетти, — тихо добавила Фенелла.

— Если Хетти что-нибудь узнает, это будет катастрофа, — сказал лорд Корбери. — Только вчера она спросила…

Он остановился, как будто то, что они обсуждали с Хетти, было слишком личным, чтобы делиться этим даже с Фенеллой.

— Мы должны что-нибудь придумать, — в отчаянии прошептала Фенелла.

Неожиданно в ее памяти всплыли слова Периквина:» После нее у меня были и другие женщины «.

— Периквин, кажется, у меня есть идея.

— Надеюсь, это хорошая идея, — мрачно пробормотал Периквин.

— Я думаю, она очень хорошая. Я буду твоей женой!