Доктор Кто: сказания Трензалора (сборник) Финч Пол

Глава 3

Пару часов спустя горожане вышли на улицу, чтобы увидеть золотистое солнце, ненадолго показавшееся из-за гор. На площади их встретил не привычный шорох падающего снега, а грохот, лязг и нечто похожее на галлифрейские ругательства, доносившиеся с крыши Часовой Башни.

Привлеченные звуками, многие стали смотреть на башню. Через пять минут Доктор, взвалив на спину нечто, отдаленно напоминающее рюкзак, перелез на карниз, раскачался и с воплем «Джеронимо-о!» прыгнул вниз.

Горожане вскрикнули. Некоторые даже бросились вперед, вытянув руки, словно хотели поймать падающего Доктора. Но он не падал. Ну разве что пару секунд. Люди внизу услышали трель звуковой отвертки, которую невозможно было ни с чем спутать, и снова ахнули, когда над головой Доктора с треском и лязгом начали вращаться огромные то ли крылья, то ли лопасти.

– Ю-ху! – крикнул Доктор, когда его тело внезапно взмыло вверх. Около минуты он бестолково болтался над головами жителей Рождества – словно марионетка, чей кукловод забыл, за какие нитки дергать.

Однако в конце концов ему удалось совладать с хитрым устройством, движения стали более скоординированными. Доктор принял вертикальное положение и, восторженно гикая, принялся выписывать в небе восьмерку. Наконец он замедлил движение, завис в воздухе, а затем спустился на землю, как слегка потрепанный ангел.

Едва Доктор приземлился и крылья за спиной у него сложились, как лепестки цветка в ночное время, его тут же обступили дети. Они хотели знать, как эта штука работает, и умоляли взять их полетать. Доктор, смеясь, отмахивался от них. К нему подошел Фергин.

– Что это такое, Доктор? – Фергин с опаской посмотрел на сложенные «крылья».

– Моя вертушка, – гордо ответил Доктор. – Нравится?

Фергин нахмурился:

– И зачем она нужна?

– Это игрушка! – пискнул кто-то из детей.

Доктор взъерошил ему волосы.

– Нет, не игрушка, – окинув взглядом собравшихся вокруг взрослых, он посерьезнел. – Я знаю, многие из вас беспокоятся о своих близких, – сказал он. – Я понимаю, вы хотите знать, что случилось и почему сегодня утром вторая половина вашей кровати была пуста.

По толпе пробежал испуганный шепот. Горожане переглянулись. Некоторые закивали.

– Снова, Доктор? – произнес кто-то.

Снова. Это слово было произнесено с ужасом и одновременно с усталой покорностью – перед той бесконечной осадой, в которой они все находились.

Доктор виновато кивнул:

– Боюсь, что да.

– И кто на этот раз? – спросил Фергин.

– Я пока не уверен… хотя одна неприятная догадка у меня есть, – Доктор нахмурился. – Но кто бы они ни были – они трусливы. Кучка малодушных слабаков. Они нападают изнутри. Проедают себе путь, как паразиты.

– И как же эта… вертушка нам поможет? – Фергин снова обеспокоенно посмотрел на сложенные лопасти, словно ожидая, что они вдруг оживут и начнут резать всех без разбора.

Глаза Доктора загорелись.

– О, она поможет мне испортить кое-кому вечеринку. Стану, так сказать, кайфоломщиком.

Дети захихикали. С явным удовольствием один из них спросил:

– Кто такой кайфоломщик?

– В данном случае кайфоломщик – это человек, который сует свой нос туда, куда не следует, – Доктор улыбнулся. – И честно говоря, в этом я настоящий мастер.

Хоть и зная, что это ребячество, Доктор получил немало удовольствия, глядя на Томалина Пилка – или, точнее, существо, которое им управляло, – в изумлении открывшего рот, когда он пронесся над его головой.

– Не обращай на меня внимания, – крикнул Доктор, радостно махнув рукой. – Я просто пролетаю мимо.

Он кое-что отрегулировал в отвертке, и мотор, сконструированный из кусочков инопланетной техники, которую он тайно собирал все эти годы, загудел громче. Лопасти за спиной начали вращаться быстрее и накренились, благодаря чему Доктор сумел плавно подняться над самыми высокими деревьями леса. Их колючие ветки, казалось, тянулись вверх к лунному свету, стараясь ухватить Доктора за ноги.

Он уже успел использовать отвертку как датчик температуры, чтобы выяснить, где собрались сновидцы, и направился туда. Доктор знал, что незаметно к ним подобраться не получится – вертушка производила слишком много шума, – но вряд ли у сновидцев будут при себе инструменты, способные стащить его вниз. Судя по тому, что он видел, у них был лишь инвентарь для раскопок.

Нет, главной его проблемой были деревья. Если сновидцы находятся в самой чаще, пробиться сквозь кроны деревьев к месту раскопок будет непросто. Но он справится с этим препятствием, если – и когда – столкнется с ним.

Оказалось, что справляться не придется. Хотя в лесу время от времени встречались скопления хвойных деревьев и лунных сосен, на Трензалоре из-за сильного холода и нехватки света деревья, как правило, были тонкими, болезненными и росли далеко друг от друга. Больше всего растительности было у самой земли, в основном такой, которая приспособилась к тяжелым условиям: мхи, папоротники, грибы. Они покрывали лес густым ковром, который иногда затруднял путь, – поэтому горожане, если нужно было пройти через лес, предпочитали ходить проверенными, надежными тропами.

Часть леса, где собрались сновидцы, находилась примерно в двух милях от места, охраняемого Томалином Пилком. Там, почти в самом центре леса, росли редкие низкие и полуголые деревья. Доктор, над головой которого гудела вертушка, смотрел вниз, на сновидцев, а те смотрели на него, держа в руках инструменты для раскопок. На их лицах было одно и то же пугающее выражение – гнев и совершенно нечеловеческая ярость. В какой-то миг лица горожан стали почти прозрачными, словно сквозь них он мог видеть существо, проникшее внутрь.

Доктор весело помахал рукой, как недавно махал Томалину:

– Привет!

Сновидцы одновременно оскалились и зашипели на него, издавая звук, похожий на выделяющийся газ.

– Не очень-то это дружелюбно, – пробурчал Доктор, хотя на самом деле подобная реакция его не удивила и не расстроила. Он оценивал местность, осматривал участок, который сновидцы уже успели раскопать.

В земле была прямоугольная яма, еще темнее, чем окружавшая ее листва, но Доктор не видел, что в ней находится.

– Чертовы старые глаза, – пробормотал он, настроил отвертку, уменьшив частоту вращения лопастей, и плавно спустился пониже. Снижаясь, Доктор осторожно лавировал между тянувшимися к ночному небу деревьями; сновидцы заволновались. Они столпились внизу, некоторые особенно шустрые подпрыгивали, их скрюченные пальцы тянулись к нему, как когти кошки, тянущейся к клубку шерсти.

Доктор оставался вне досягаемости. Он снизился лишь настолько, чтобы увидеть, что именно лежит в раскопанной яме.

На темной земле что-то белело. Это был человеческий скелет, на костях еще оставалось полуистлевшее тряпье. Судя по виду, останки находились в земле многие годы. Зачем инопланетному захватчику понадобился этот труп?

Доктор был скорее встревожен, чем озадачен. По опыту он знал, что иногда останки – это больше, чем просто останки. Он успел повидать множество трупов – и черепов, – которые оказывались вместилищем для мощных инопланетных сил.

– Кто ваш приятель? – крикнул Доктор, не особенно надеясь на ответ.

И он его не получил. Сновидцы продолжали шипеть и тянуться к нему.

Доктор обдумал, стоит ли тратить силы, чтобы убедить людей в необходимости сопротивляться инопланетной силе, которая подчинила их себе, предупредить, стоит ли объяснять, что загадочные скелеты, похороненные в лесу, не приводят ни к чему хорошему…

Но он не стал этого делать. Смысла не было. Вместо этого он прямо и с насмешкой обратился к существу, которое скрывалось за их глазами.

– Все еще боишься посмотреть мне в лицо, да? По-твоему, лучше прятаться в лесу, играть в куклы и возиться со старыми костями? – Он пожал плечами. – Если честно, я разочарован. Противник из тебя настолько никудышный, что с тобой даже разговаривать стыдно. – Он посмотрел на часы: – О, уже почти пора пить чай с печеньем. Когда надоест прятаться, найди меня, поболтаем. Но предупреждаю, к тому времени все Джемми Доджерс уже, скорее всего, будут…

В этот момент в него угодил первый камень.

Доктор не видел, кто его бросил. Камень просто взлетел вверх и попал ему в ногу. К счастью, это оказалась деревянная нога, и камень с глухим стуком срикошетил.

– Эй! – возмутился Доктор. – Осторожнее! Так весь лак облупится!

В него полетел еще один камень. На этот раз Доктор сделал поспешный маневр, чтобы избежать столкновения. Камень просвистел так близко, что Доктор почувствовал дуновение ветра.

«Пора уходить», – подумал Доктор. Ведь если камень его оглушит, он упадет вниз. К несчастью, вертушка была не так уж надежна. Чтобы подняться, Доктору нужно было стабилизировать возвратно-поступательное движение, а для этого – сменить настройки отвертки, что оказалось довольно непросто. А в него летели все новые снаряды – не только камни, но и мастерки, лопаты и ледорубы.

Большинство пролетало мимо или вообще не долетало до цели, но не все. «Тук!» – какой-то снаряд угодил в деревянную ногу. А затем то ли камень, то ли кусок дерева ударил в плечо (к счастью, защищенное), заставив охнуть от боли.

Но в синяках и шишках не было ничего страшного. Гораздо больше Доктора обеспокоила лопата, пролетевшая мимо, словно копье, и вонзившаяся в одну из вращающихся лопастей.

С жутким хрустом лопасти замедлили ход и задергались.

– А-а-а! – завопил Доктор, почувствовав, что стремительно несется к земле.

Однако лопасти быстро измельчили лопату, выплюнув осколки металла и дерева, и Доктор снова взмыл вверх, словно выпущенный из пращи. Он отчаянно пытался стабилизировать устройство с помощью отвертки. Ему это удалось, но вертушка явно была повреждена. Она издавала тревожный звук – нечто среднее между пронзительным скрежетом и негромким пыхтением, и – несмотря на движение вверх и примерно в заданном направлении – Доктор не мог отделаться от ощущения, что вертушка хромает в воздухе.

– Ну, давай же, старушка, – пробормотал он тем же тоном, каким в былые времена уговаривал ТАРДИС. – У тебя получится.

Он крепко сжал отвертку и приложил ее пульсирующий зеленый наконечник к круглой пряжке ремня, к которой крепился винт. И вертушка медленно, словно спотыкаясь, поплыла над кронами деревьев обратно к мерцающим огням Рождества.

Миновав лесополосу, Доктор перевел дух. Хоть вертушка продолжала сбавлять ход и терять высоту, отсюда до города его отделяло всего несколько полей, разделенных дорогами. Вертушка летела метрах в шести над землей и дергалась, как машина, когда кончается бензин. Наконец, издав пронзительный лязг, она испустила дух.

Падение Доктора нельзя было назвать свободным, все же скорость его была больше, чем хотелось бы. Он сжался, ожидая столкновения со стремительно несущейся навстречу поверхностью, а в следующий миг уже крутился и кувыркался на земле. Лопасти, приделанные к самодельному винту у него за спиной, крошились на кусочки.

Наконец он остановился. Лежа на остатках рюкзака, смягчившего падение, Доктор оценивал только что проделанный путь. Все тело болело, но Доктор решил, что вряд ли серьезно ранен. Впрочем, когда он вернется в город, пальто и штаны придется почистить.

Он со стоном сел – и увидел, что кто-то идет к нему по тропинке. Вокруг было темно, но незнакомец двигался быстро и уверенно. Доктор поднял отвертку, используя ее как фонарь.

В зеленом свете он увидел яростное лицо Томалина. Глаза юноши стали желтыми, с вертикальными черными прорезями вместо зрачков, он ощерился, обнажая зубы, с которых капала слюна. Томалин так крепко сжимал грабли, что костяшки его пальцев побелели.

Со всей возможной властностью, на которую он был способен, Доктор рявкнул:

– Стоять!

Но Томалин не остановился. Он продолжал двигаться вперед. Пока Доктор пытался встать на ноги, он вскинул грабли, готовясь нанести удар.

В темноте за спиной Доктора раздался голос:

– Эй, мальчишка, слышал, что сказал Доктор? Прочь!

Доктора тут же подняли на ноги, а несколько человек вышли вперед и встали между ним и Томалином. Доктор поднял голову и увидел круглое усатое лицо Фергина Эгглтона.

– Я собрал ребят. Подумал, тебе понадобится помощь.

Доктор с благодарностью кивнул и повернулся к Томалину, которого удерживали на некотором расстоянии вооруженные самодельным оружием жители Рождества.

– Не трогайте его, – сказал Доктор. – Он не в себе.

Томалин повернул голову, посмотрел на Доктора. Его глаза все еще были желтыми.

– Томалин, – произнес Доктор почти беззаботно. – Ты не мог бы показать нам свою руку?

Томалин отпрянул, как ужаленный. Шипя на Доктора, он попятился.

– Что не так с его рукой, Доктор? – спросил Фергин.

– Полагаю, на ней метка. – Доктор повысил голос: – Я прав, Томалин?

Вместо ответа юноша снова зашипел, повернулся и бросился прочь, во тьму.

Кое-кто хотел броситься за ним в погоню, но Доктор поднял руку:

– Пусть идет.

Глава 4

– Расскажите мне о скелете.

Доктор сидел у камина в захламленном домике Виды Клаттерли, подпирая подбородок рукой, сжимающей рукоятку трости. Старше Виды в Рождестве был только Доктор, и по традиции, передававшейся из поколения в поколение, она была главной хранительницей истории города. Но сейчас она избегала смотреть ему в глаза. Возилась с чайником, заваривая травяной чай на низком столике между ними. С излишней тщательностью помешивая чай, Вида что-то бормотала себе под нос.

На плечах маленькой сухонькой женщины с темно-коричневой кожей и большими дымчато-серыми глазами была яркая шаль, на голове – платок, расшитый блестками. Доктор знал ее еще ребенком и помогал ее воспитывать.

Вида взяла тарелку с горкой неровных рыхлых комочков теста с изюмом и протянула Доктору:

– Хочешь печенье-камешки?

– Вида! – предостерегающе сказал Доктор.

Старушка вздохнула и посмотрела на предмет, висевший на каминном колпаке. Это был металлический диск на ленточке, на нем были выгравированы буквы.

– Ты помнишь, как дал мне ее?

– Я помню, как делал ее, – ответил Доктор. – Рождественский чемпионат по катанию на коньках, по счету какой-то до шестнадцатого. Год забыл, но твой тройной сальхов[1] не забуду никогда. А теперь – о скелете.

Вида вздохнула еще тяжелее:

– Это величайший позор Рождества.

– Расскажи.

Она впервые решилась посмотреть ему в глаза:

– Как давно ты живешь здесь, Доктор?

Он сморщил нос:

– Семьсот пятьдесят лет, плюс-минус несколько десятилетий.

– Скелет находится здесь уже девятьсот лет. Я одна из трех человек, которые знают – знали – о нем.

– Кто это?

Вида посмотрела в огонь, словно там перед ней разворачивались события.

– Его звали Джален Феллвуд. Один из первых поселенцев, деревенский палач, в те времена, когда еще не было Поля Истины. Он был… плохим человеком. Некоторые говорили, что он служил темным силам. Он взял в жены молодую девушку по имени Саммерли Трис и принес ее в жертву злу, которому поклонялся, в надежде что в награду получит несказанные силы. Но отец Саммерли, Ролан, другой палач, собрал группу «праведников», чтобы выследить Феллвуда. Они нашли его в лесу, убили и похоронили тело в безымянной могиле. Земля на ней была засыпана солью, чтобы дух Феллвуда не вернулся и не отомстил убийцам.

– Соль, – пробормотал Доктор.

– Да, это магическая защита.

– Я знаю.

Вида посмотрела на Доктора. Его брови были нахмурены.

– Ты ведь не думаешь, что…

– Что?

Она нервно засмеялась:

– Ну… магии ведь на самом деле не существует, правда?

Доктор со вздохом откинулся на спинку кресла. Он мягко сказал:

– Зависит от того, что считать магией. Есть расы столь древние, что их наука кажется волшебством – дмоны, осирийцы, карриониты, гервокины… – он улыбнулся, слвно вспоминал о чем-то приятном. – И важнее всего – вера. Разум – очень сильная вещь.

– И все же… – начала она, но ее перебил стук в дверь.

– Входите! – крикнул Доктор, прежде чем Вида успела что-нибудь сказать.

Дверь открылась, и они увидели круглое лицо Фергина.

– Извините, что помешал…

– Что такое, Фергин?

– Просто подумал, что тебе стоит знать, Доктор. Они вернулись. Те, кто уходил в лес. И принесли с собой этот чертов скелет.

Войдя в Рождественскую Таверну, Доктор обнаружил там всех членов отряда Фергина, отозвавшихся на призыв к оружию. Держа в одной руке трость, а в другой холщовый мешок, он оглядел своих соратников и увидел на их лицах нетерпение и тревогу, страх и решимость.

Они были хорошими людьми. Благородными. Доктор любил всех и каждого из них.

Он сел и заговорил.

– Враг, которому мы противостоим, – сказал он, – не там, – он махнул тростью в сторону окна. – Он внутри нас, или, точнее, внутри ваших близких – наших близких. Он в тех, кто видел сны. Он использует их тела как щит. И это значит, что победить его мы сможем, только если вытащим наружу. И сделать это мы сможем, только если выведем из строя его носителей.

Присутствующие испуганно зашептались. Из дальнего угла комнаты раздался вопрос:

– И как же это сделать, Доктор?

– Вот что вам поможет.

Он бросил мешок на пол, и горловина, которую Доктор до того сжимал в кулаке, раскрылась. Горожане обеспокоенно посмотрели на мешок, содержимое которого негромко загремело. Фергин протянул руку и вытащил серебряный шарик, похожий на те, что украшали деревья в городе.

– Что это такое?

На губах Доктора мелькнула тень улыбки:

– Бомбы.

Фергин с ужасом посмотрел на шар, словно он в любой момент мог взорваться. Послышался недоверчивый шепот.

– Что?!

– Не может быть!

– Если ты думаешь, что я позволю кому-нибудь взорвать Тарину…

Доктор поднял руки:

– Эй, прекратите! Вы слишком хорошо меня знаете, чтобы думать такое. Что вам следует спросить?

Коротко стриженная девушка с выражением яростной решимости на лице шагнула вперед:

– Что это за бомбы, Доктор?

Доктор улыбнулся.

– Отлично! Дайте этой девушке печеное яблоко! – С трудом наклонившись, он поднял один из шаров и подбросил его в воздух. – Это сонные бомбы. И вот мой план: мы приходим, бросаем в них бомбы, выделяется газ. Когда все засыпают, мы крадем скелет.

Он раскинул руки, словно ожидая оваций.

– И все? – спросил Фергин.

Доктор озадаченно посмотрел на него:

– Что значит «и все»?

– Ну, это как-то слишком… просто.

Доктор погрозил ему пальцем:

– Первое правило спасения Вселенной, Фергин, – никаких сложных планов. Если план будет сложный, кто-нибудь обязательно что-нибудь забудет, и все пойдет не так.

– А зачем этой… штуке нужен скелет? – спросила девушка с короткими волосами.

– Ха! – сказал Доктор. – Еще один отличный вопрос! Клара, ты сегодня в ударе!

Девушка закатила глаза:

– Меня зовут Таския, Доктор.

– Ну, разумеется. Не позволяй никому убеждать тебя в обратном. – Доктор осмотрел присутствующих, как будто хотел удостовериться, что все его слушают. – Скелет – это останки мужчины по имени Джален Феллвуд. Если я не ошибаюсь, – а обычно я не ошибаюсь, – Мара использует его как отправную точку, чтобы обрести плоть.

– Мара? – переспросила Таския. – Это имя нашего врага?

– Да.

– Обрести плоть, Доктор? – спросил Фергин. – Он что, хочет оживить скелет?

– Он воспользуется им как основой. Наденет на кости плоть. Накопит сил, чтобы принять свой истинный облик.

– И каков его истинный облик? – спросила Таския.

Доктор взмахнул рукой, словно дирижировал оркестром:

– Ну, строго говоря, Мара – обобщенно-образное существо. У него много обликов и одновременно – ни одного. Он приходит из тьмы внутри нас – по крайней мере, так говорили Кинда.

– Кинда?

– Забудьте. Суть в том, что, желая появиться эффектно, Мара принимает облик большого красного змея… ну, или светло-вишневого, – Доктор невозмутимо поднял брови. – Лично я считаю, что у него комплекс неполноценности.

Таския наклонилась и коснулась его руки, словно призывая сосредоточиться:

– И что нам делать со скелетом, когда мы до него доберемся?

Доктор нахмурился:

– Вопросы, сплошные вопросы. Давайте решать проблемы по мере их поступления.

– То есть ты не знаешь?

– Ну… пока нет, – признал он, а затем его лицо расплылось в обезоруживающей улыбке. – Однако когда будет нужно, уверен, что-нибудь я придумаю.

Глава 5

– Их всего двое, – шепнул Фергин на ухо Доктору. – Мы легко с ними справимся.

Он говорил о караульных, стороживших двери большого сарая и вооруженных – один мотыгой, другой топором. Сарай был пристроен к фермерскому дому на западной окраине Рождества, отделенному от остального поселения заснеженным полем. Ферма принадлежала семейству Сворсен, и одним из караульных был Клем Сворсен, старший из трех сыновей фермера.

Доктор, за спиной которого притаилась остальная часть отряда Фергина, выглянул из-за густой изгороди и покачал головой:

– Эти мальчики – ваши друзья, наши общие друзья. Я не хочу, чтобы кто-то причинил вред им или кому-либо еще.

Из толпы раздался угрюмый голос:

– Но они помогают Маре.

Доктор яростно зашикал:

– Они не помогают Маре, они находятся под его контролем. Эти мальчики, как и все в сарае, – жертвы, любой из вас мог оказаться среди них. Помните об этом.

Он пристально посмотрел на отряд. Несколько человек виновато опустили глаза.

– И как нам пройти мимо них? – спросил Фергин. – Отвлечь как-нибудь?

Доктор постучал себя по носу:

– С этим я разберусь сам.

Едва караульные заметили Доктора, выходящего из снежной темноты, они напряглись и приняли боевую стойку, согнув колени, расставив ноги и направив на него свое оружие.

Доктор вскинул руку:

– Расслабьтесь, мальчики, я пришел с миром. Я хочу поговорить с вашим боссом.

Вблизи он видел, как изменяет юношей влияние Мары. Их кожа покраснела и покрылась пятнами, как и белки глаз, и даже зубы. Опознавательных меток Мары на предплечьях не было видно, поскольку их скрывали рукава курток. Однако Доктор предполагал, что метки есть: красные изогнутые полосы воспаленной кожи, которые со временем будут становиться более четкими, пока наконец не выберутся на поверхность и не станут отростками самого Мары, заражающими любого при малейшем прикосновении.

Глаза Клема Сворсена резко изменились. Они стали желтыми, как у змеи, зрачки превратились в черные вертикальные щели. Рот открылся, раздался чужой голос – тонкий, скользкий, лишенный тепла:

– Мы поговорим, Доктор, когда придет время. Пока еще рано.

– О нет, – сказал Доктор, качая головой. – Нельзя просто так явиться сюда устанавливать свои порядки. Это мой дом, и правила – мои.

На лице Мары появилась холодная усмешка.

– Для самого опасного человека во Вселенной ты выглядишь удивительно тщедушным, никчемным созданием. Ты не сможешь навредить мне, Доктор. А если попытаешься, то навредишь только тем, кого любишь.

– Люблю? – Доктор усмехнулся. – Да что ты знаешь о любви?

– Я вижу ее в сознании этого человека. Он очень сильно любит тебя. Все они любят тебя. А ты любишь их.

– Ну да, такое бывает, когда люди играют в твистер при минусовых температурах. Они держатся вместе. Иногда даже в буквальном смысле.

– Твои пустые речи бессмысленны, Доктор.

– Да, если называть это пустыми речами. Лично я предпочитаю термин «словесная дезориентация».

С этими словами Доктор вытащил руку из кармана пальто, разжал ладонь и подул на нее. Под носом у караульных поднялось облако белой пыли, похожее на снежные хлопья. Они закашлялись, на миг оцепенели, а затем, оправившись, свирепо посмотрели на Доктора и вскинули оружие.

Доктор отступил назад, надеясь, что не ошибся…

Он не ошибся. В следующий миг лица сторожей окаменели, глаза закрылись, и они рухнули на землю.

Повернувшись к изгороди, ограждавшей ведущую к сараю тропу, Доктор распростер руки: